Страница:
– Че-о-орт!!!
Всегда и всюду встречаются такие горе-вояки, при одном взгляде на которых невольно задумываешься, почему тяга к пацифизму не обуяла еще всех без исключения землян, дабы подобные индивидуумы исчезли, наконец, без следа. Если наличие такого балласта в призывных армиях в общем-то объяснимо, то причины появления «ботаников» в армии профессиональной лежат уже за гранью разумения. И побочным эффектом чересчур назойливого прославления вооруженных сил во всех средствах массовой информации это не назовешь… Ладно, сами романтики из кожи вон лезут, чтобы правдами и неправдами попасть туда, куда им соваться категорически противопоказано. Но куда смотрят десятки серьезных и опытных людей – психологов, врачей и прочих, в обязанности которых как раз и входит отсев агнцев от козлищ? Козлищам этого никогда не понять…
Стивенсон прибыл с последним пополнением из Штатов, как раз перед роковым Днем независимости, вернее где-то месяца за полтора перед ним. Едва только увидев тощую долговязую фигуру, на которой мешком висел форменный камуфляж, на остальных новобранцах казавшийся второй кожей, Бэрринстон, еще не зная, что это чучело попадет в их взвод, испытал чувство, будто ступил босой ногой во что-то мягкое и, еще не осмотрев ступню, уже твердо знает, что это совсем не растаявший шоколад…
Будь у капрала, подписавшего уже третий свой контракт, меньше опыта, он тут же принялся бы бегать по инстанциям, уговаривая, упрашивая, требуя, наконец, перевести непригодного не то что к боевой службе, к жизни вообще солдата куда-нибудь подальше. Но Роджер по обыкновению взял под козырек, лишь мимолетно глянув в пытливые глаза лейтенанта Фичи, и, как оказалось, чересчур самонадеянно пообещал себе сделать из рохли настоящего бойца за месячишко-другой…
Не помогало ничего: ни муштра, ни задушевные беседы, ни корректные, в рамках устава, но недвусмысленные угрозы… Ботинки рядового Стивенсона всегда оказывались полузашнурованными, оружие – нечищеным, постель – заправленной так, будто на ней всю ночь резвилось стадо диких буйволов, сплошь испытывающих любовное томление… Нет, никто из сослуживцев не третировал новичка, понимая, что завтра или послезавтра всем вместе – в бой, но контакта с замкнутым и истеричным пареньком установить тоже никто не мог. Так и жили они – в одной казарме, но взвод отдельно, а рядовой Стивенсон – отдельно.
Бэрринстон с ужасом ждал того момента, когда взвод пошлют на боевое дежурство, и даже, к стыду своему, мечтал о том, чтобы какая-нибудь шальная пуля легонечко царапнула «ботаника» за какое-нибудь не слишком важное в хозяйстве место. Где там! Ранило, притом тяжело, троих из числа давно обстрелянных и едва ли не самых надежных солдат, но новобранец… Хотя отпетым трусом он себя тоже не показал. Так, серединка на половинку… Куда-то бежал, в кого-то стрелял, опустошив почти все магазины без особенного толку, что-то кричал, позабыв про связь… Оставалось надеяться, что суровая мужская жизнь, наконец, сделает сопляка мужчиной.
После памятной Катастрофы Стивенсон вообще захандрил…
Нет, тогда на многих известие о том, что их дом и все родственники сгинули в никуда по никому не понятной причине и, скорее всего, навсегда, подействовало как удар обухом по голове. Какие-то дни вообще все балансировало на грани коллапса, а «старикам», таким, как сам Бэрринстон, сержант Аткинс, лейтенант Фичи и многим-многим другим, засунув поглубже кошку, скребущую на душе, приходилось выбиваться из сил, чтобы грань эта не была перейдена.
В мирной жизни, возможно, дело закончилось бы бунтом, повальным дезертирством, а то и чем похуже, но шла война, и это обстоятельство, как ни странно, подействовало благотворно. Хуже стало, когда покатился под откос доллар…
И вот теперь этот самострел…
Дело в том, что солдат не стал стрелять себе в голову, подобно большинству своих коллег. Возможно, побоялся или просто не догадался, каким образом можно это сделать из автоматической винтовки. Он поступил так, как и десятки тысяч его предшественников с самого момента изобретения огнестрельного оружия – просто разулся, наставил ствол в то место, где, по его мнению, находилось сердце, и нажал на спусковой крючок большим пальцем ноги. Слава всевышнему, он не решил использовать для этой цели пулемет!
В результате суицидальной попытки у самоубийцы наличествовали следующие повреждения: перелом большого пальца ноги, застрявшего в скобе, пороховой ожог левого плеча, шеи и щеки и дырка (самое скверное – не сквозная) на три пальца ниже ключицы. Паршивец даже был в сознании, хотя и стонал так жалобно, будто ему оторвало обе ноги по… дальше некуда.
Из-под прикрытых век по небритым щекам струились крупные слезы, а сквозь повязку, наложенную еще до появления командира, проступило крохотное красное пятнышко, как от раздавленной вишни.
– Если узнаю, что его кто-нибудь дразнил или доставал, – сообщил Бэрринстон, не глядя на столпившихся за его спиной подчиненных (Аткинс смотался на базу совершенно не вовремя, бросив всех этих недоносков на своего помощника), – расстреляю самолично… Из пятидесятого… Трассерами.
– Как можно, сэр? – пробасил из-за плеча Арчи Миллер, без малого тридцатилетний здоровяк из Денвера, первый кандидат на капральские лычки. – Никто даже не думал… Наверное, это все из-за письма, сэр…
– Какого письма? – резко обернулся Роджер к говорившему. – Он получил письмо?
– Вернее, не письмо, а письма, – невозмутимо пояснил Миллер. – Томми чуть ли не каждый день писал своей подружке… У него в Штатах невеста, что ли, была… Напишет целую пачку, а потом с оказией отправляет. Наверное, типа: «Пишу тебе, моя киска, на спине убитого араба…» Ну, там, «на броне сгоревшего саддамовского танка» или что-то похожее…
– Короче, Миллер.
– Ответы, понятно, перестали поступать аккурат после того самого… Стивенсон ведь из Ричмонда [50] родом, а он того…
– Я в курсе Ричмонда, Миллер. Ну и?..
– А позавчера целая пачка пришла. Все возвраты. Ну, штампик казенный: «Адресат, дескать, недоступен» и всё такое… Мы с Терри ему: «Да ты не того, парень, не кисни: вдруг зазноба твоя во Флориду как раз загорать умотала или на Гавайи…» А он только зыркнет так и за капонир ушел… А сейчас вот, того…
– «Того не того…» – передразнил мямлю Бэрринстон. – А еще в капралы метишь… Как командовать-то будешь? Надо было сразу мне доложить.
– Ну кто ж думал!..
– Ладно. Вертушку с базы вызвали?
– Да, Щарански связался, доложил там, что у нас раненый.
– Надеюсь, хоть не сказали, что самострел?
– Нет, просто раненый.
– Хорошо. Скажем, что был обстрел, и Стивенсона зацепило. Есть возражения?
Солдаты промолчали, только Форстер заметил резонно:
– Да в госпитале же сами увидят. Не слепые небось…
– Да кому это сейчас важно… – махнул рукой капрал.
– Простите меня… сэр… – впервые подал голос самоубийца. – Я вас опять подвел… Я в госпитале доложу, что сам…
– Лежи уж! – напустился на него Роджер. – Тоже мне, выискался правдолюбец! «Доложу…» Сказано: был обстрел – и точка! Хочешь подвести взвод?
– Нет, сэр! – попытался лежа принять стойку «смирно» неудачник.
– Вольно, солдат! Лежи, попытайся уснуть. Обезболивающее ему вкололи?
– Так точно, сэр!
– Еще полшприца.
– Но…
– Под мою ответственность. Парень здоровый – ничего ему не сделается… Пусть лучше поспит, чем думать всякое… И антибиотик вколите. Рана глухая, значит, пуля где-то там, внутри, а на ней – нитки от камуфляжа и прочая дрянь… Ты бы хоть куртку расстегнул, что ли, когда стрелялся! – обратился Бэрринстон к раненому. – Смотришь, и рана почище была бы… На будущее учти!
– Так точно, сэр!.. – Стивенсон уже впадал в забытье и не очень вникал в смысл слов командира.
– Ладно, не напрягайся, я пошутил. Спи лучше…
Вертолет с базы так и не прислали. Вместо него к полудню следующего дня на санитарном «хамвее» прибыл злой, как черт, сержант Аткинс…
Подумать только, его, пожилого, много повидавшего на своем веку, опытного дипломата вызвали в Министерство иностранных дел, чтобы зачитать ноту протеста! Когда это случалось в последний раз? Десять лет назад? Пятнадцать? Двадцать?
Мало того, встретил его вовсе не министр Хуньтао, занятый якобы неотложными делами, и даже не его заместитель, хорошо знакомый Дмитрию Михайловичу, а какой-то юнец, с которым они до этого мельком виделись пару раз на дипломатических раутах. А общий тон, в котором было выдержано заявление? Да оно балансировало на грани оскорбления!
– Правительство Китайской Народной Республики выражает резкий протест против наращивания военного присутствия Российской Федерации в приграничных районах, – бесстрастно переводил худощавый смуглый китаец молодого чиновника, говорящего даже не по-английски, как было принято в общении с европейцами, а на родном языке. – Подобная милитаризация выглядит более чем странно в свете недавно подписанных руководителями обеих наших стран соглашений о новом этапе вывода войск из приграничной зоны. КНР не может расценивать действия Российской Федерации иначе как подготовку к масштабному вмешательству в ее внутренние дела, а также поддержку агрессивных планов американского империализма по отношению к Народному Китаю…
– Позвольте заметить, – вставил слово посол России, когда запас казенного красноречия у надутого юнца иссяк, – что моя страна производит передислокацию войск… Подчеркиваю, именно передислокацию, а не наращивание численности, в ответ на аналогичные шаги с китайской стороны. Я имею в виду создание мощной ударной группировки НОАК в провинциях Гирин и Ляонин.
– Упомянутая вами группа войск, – тут же ответил дипломатенок, явно имевший заранее подготовленные контраргументы по любому вопросу, в отличие от Дмитрия Михайловича, вынужденного импровизировать на ходу, – сконцентрирована вовсе не вдоль границ Российской Федерации, а, наоборот, – Корейской Народно-Демократической Республики, так как мы связаны с братским корейским народом договором о взаимопомощи в случае агрессии империалистов на одну из наших стран. Напомню вам о существовании на территории южной половины полуострова, незаконно отторгнутой у корейского народа империалистами, ряда военных баз США, вынашивающих планы оккупации Народной Кореи. Помешать этим планам осуществиться – вот цель Народно-освободительной армии.
– Но все это происходит менее чем в сотне километров от Владивостока и Находки!
– Правительство КНР не несет ответственности за наличие у России городов в такой опасной близости от границы с КНДР…
Дальнейший разговор вряд ли имел смысл, поэтому господин Селенский поспешил откланяться.
– Ситуация такая, что хуже не придумаешь, – подытожил он после того, как на экстренном собрании основных фигур Российского посольства изложил суть претензий Китая. – Формально они правы, но не обращать внимания на увеличивающуюся с каждым днем группировку мы тоже не имеем права. Уже сегодня она одна в несколько раз превосходит всю численность наших войск, размещенных за Уралом…
– Да что там за Уралом! – перебил Дмитрия Михайловича генерал Стругачев, военный атташе. – Одна только эта группа кроет всю нашу армию, вместе взятую, как бык овцу! А если еще вторую посчитать, ту, которая на юге, то вместе они всю Россию в неудобную позу поставят, мехом внутрь вывернут самым извращенным способом и плакать не дадут!..
– Не преувеличивайте, – поморщился заместитель Селенского Николай Геннадьевич Звягинцев, которому никогда не нравились яркие и образные сравнения генерала, привыкшего к командному языку, чаще всего лежащие за гранью приличий. – По крайней мере, пока Россия обладает ядерным оружием…
– Так ведь и Китай, Коля, – проникновенно заметил Василий Павлович, оборачиваясь к Звягинцеву, – то же самое ядерное оружие имеет, да не постесняется применить в случае чего. А мы? Ась?.. – Он шутовским жестом приложил руку к поросшему седыми волосами уху, выждал пару секунд и закончил совсем нецензурно: – … …! … … … …! … …
– Хватит! – прервал поток фольклора Дмитрий Михайлович, хлопнув ладонью по столу. – Нужно решить, в каком виде мы будем подавать все это наверх…
Свет в окнах посольства погас только перед самым рассветом.
Глава 15
* * *
Рядовой Том Стивенсон стал сущим наказанием для капрала Бэрринстона сразу после его появления на базе «Гильгамеш».Всегда и всюду встречаются такие горе-вояки, при одном взгляде на которых невольно задумываешься, почему тяга к пацифизму не обуяла еще всех без исключения землян, дабы подобные индивидуумы исчезли, наконец, без следа. Если наличие такого балласта в призывных армиях в общем-то объяснимо, то причины появления «ботаников» в армии профессиональной лежат уже за гранью разумения. И побочным эффектом чересчур назойливого прославления вооруженных сил во всех средствах массовой информации это не назовешь… Ладно, сами романтики из кожи вон лезут, чтобы правдами и неправдами попасть туда, куда им соваться категорически противопоказано. Но куда смотрят десятки серьезных и опытных людей – психологов, врачей и прочих, в обязанности которых как раз и входит отсев агнцев от козлищ? Козлищам этого никогда не понять…
Стивенсон прибыл с последним пополнением из Штатов, как раз перед роковым Днем независимости, вернее где-то месяца за полтора перед ним. Едва только увидев тощую долговязую фигуру, на которой мешком висел форменный камуфляж, на остальных новобранцах казавшийся второй кожей, Бэрринстон, еще не зная, что это чучело попадет в их взвод, испытал чувство, будто ступил босой ногой во что-то мягкое и, еще не осмотрев ступню, уже твердо знает, что это совсем не растаявший шоколад…
Будь у капрала, подписавшего уже третий свой контракт, меньше опыта, он тут же принялся бы бегать по инстанциям, уговаривая, упрашивая, требуя, наконец, перевести непригодного не то что к боевой службе, к жизни вообще солдата куда-нибудь подальше. Но Роджер по обыкновению взял под козырек, лишь мимолетно глянув в пытливые глаза лейтенанта Фичи, и, как оказалось, чересчур самонадеянно пообещал себе сделать из рохли настоящего бойца за месячишко-другой…
Не помогало ничего: ни муштра, ни задушевные беседы, ни корректные, в рамках устава, но недвусмысленные угрозы… Ботинки рядового Стивенсона всегда оказывались полузашнурованными, оружие – нечищеным, постель – заправленной так, будто на ней всю ночь резвилось стадо диких буйволов, сплошь испытывающих любовное томление… Нет, никто из сослуживцев не третировал новичка, понимая, что завтра или послезавтра всем вместе – в бой, но контакта с замкнутым и истеричным пареньком установить тоже никто не мог. Так и жили они – в одной казарме, но взвод отдельно, а рядовой Стивенсон – отдельно.
Бэрринстон с ужасом ждал того момента, когда взвод пошлют на боевое дежурство, и даже, к стыду своему, мечтал о том, чтобы какая-нибудь шальная пуля легонечко царапнула «ботаника» за какое-нибудь не слишком важное в хозяйстве место. Где там! Ранило, притом тяжело, троих из числа давно обстрелянных и едва ли не самых надежных солдат, но новобранец… Хотя отпетым трусом он себя тоже не показал. Так, серединка на половинку… Куда-то бежал, в кого-то стрелял, опустошив почти все магазины без особенного толку, что-то кричал, позабыв про связь… Оставалось надеяться, что суровая мужская жизнь, наконец, сделает сопляка мужчиной.
После памятной Катастрофы Стивенсон вообще захандрил…
Нет, тогда на многих известие о том, что их дом и все родственники сгинули в никуда по никому не понятной причине и, скорее всего, навсегда, подействовало как удар обухом по голове. Какие-то дни вообще все балансировало на грани коллапса, а «старикам», таким, как сам Бэрринстон, сержант Аткинс, лейтенант Фичи и многим-многим другим, засунув поглубже кошку, скребущую на душе, приходилось выбиваться из сил, чтобы грань эта не была перейдена.
В мирной жизни, возможно, дело закончилось бы бунтом, повальным дезертирством, а то и чем похуже, но шла война, и это обстоятельство, как ни странно, подействовало благотворно. Хуже стало, когда покатился под откос доллар…
И вот теперь этот самострел…
* * *
Как и все, за что брался, Стивенсон провалил и эту задачу, в решении которой военные, не испытывающие недостатка в средствах исполнения, обычно достигают бо-о-ольших успехов. К облегчению Роджера (к которому примешивалась и некоторая толика досады), он был жив!Дело в том, что солдат не стал стрелять себе в голову, подобно большинству своих коллег. Возможно, побоялся или просто не догадался, каким образом можно это сделать из автоматической винтовки. Он поступил так, как и десятки тысяч его предшественников с самого момента изобретения огнестрельного оружия – просто разулся, наставил ствол в то место, где, по его мнению, находилось сердце, и нажал на спусковой крючок большим пальцем ноги. Слава всевышнему, он не решил использовать для этой цели пулемет!
В результате суицидальной попытки у самоубийцы наличествовали следующие повреждения: перелом большого пальца ноги, застрявшего в скобе, пороховой ожог левого плеча, шеи и щеки и дырка (самое скверное – не сквозная) на три пальца ниже ключицы. Паршивец даже был в сознании, хотя и стонал так жалобно, будто ему оторвало обе ноги по… дальше некуда.
Из-под прикрытых век по небритым щекам струились крупные слезы, а сквозь повязку, наложенную еще до появления командира, проступило крохотное красное пятнышко, как от раздавленной вишни.
– Если узнаю, что его кто-нибудь дразнил или доставал, – сообщил Бэрринстон, не глядя на столпившихся за его спиной подчиненных (Аткинс смотался на базу совершенно не вовремя, бросив всех этих недоносков на своего помощника), – расстреляю самолично… Из пятидесятого… Трассерами.
– Как можно, сэр? – пробасил из-за плеча Арчи Миллер, без малого тридцатилетний здоровяк из Денвера, первый кандидат на капральские лычки. – Никто даже не думал… Наверное, это все из-за письма, сэр…
– Какого письма? – резко обернулся Роджер к говорившему. – Он получил письмо?
– Вернее, не письмо, а письма, – невозмутимо пояснил Миллер. – Томми чуть ли не каждый день писал своей подружке… У него в Штатах невеста, что ли, была… Напишет целую пачку, а потом с оказией отправляет. Наверное, типа: «Пишу тебе, моя киска, на спине убитого араба…» Ну, там, «на броне сгоревшего саддамовского танка» или что-то похожее…
– Короче, Миллер.
– Ответы, понятно, перестали поступать аккурат после того самого… Стивенсон ведь из Ричмонда [50] родом, а он того…
– Я в курсе Ричмонда, Миллер. Ну и?..
– А позавчера целая пачка пришла. Все возвраты. Ну, штампик казенный: «Адресат, дескать, недоступен» и всё такое… Мы с Терри ему: «Да ты не того, парень, не кисни: вдруг зазноба твоя во Флориду как раз загорать умотала или на Гавайи…» А он только зыркнет так и за капонир ушел… А сейчас вот, того…
– «Того не того…» – передразнил мямлю Бэрринстон. – А еще в капралы метишь… Как командовать-то будешь? Надо было сразу мне доложить.
– Ну кто ж думал!..
– Ладно. Вертушку с базы вызвали?
– Да, Щарански связался, доложил там, что у нас раненый.
– Надеюсь, хоть не сказали, что самострел?
– Нет, просто раненый.
– Хорошо. Скажем, что был обстрел, и Стивенсона зацепило. Есть возражения?
Солдаты промолчали, только Форстер заметил резонно:
– Да в госпитале же сами увидят. Не слепые небось…
– Да кому это сейчас важно… – махнул рукой капрал.
– Простите меня… сэр… – впервые подал голос самоубийца. – Я вас опять подвел… Я в госпитале доложу, что сам…
– Лежи уж! – напустился на него Роджер. – Тоже мне, выискался правдолюбец! «Доложу…» Сказано: был обстрел – и точка! Хочешь подвести взвод?
– Нет, сэр! – попытался лежа принять стойку «смирно» неудачник.
– Вольно, солдат! Лежи, попытайся уснуть. Обезболивающее ему вкололи?
– Так точно, сэр!
– Еще полшприца.
– Но…
– Под мою ответственность. Парень здоровый – ничего ему не сделается… Пусть лучше поспит, чем думать всякое… И антибиотик вколите. Рана глухая, значит, пуля где-то там, внутри, а на ней – нитки от камуфляжа и прочая дрянь… Ты бы хоть куртку расстегнул, что ли, когда стрелялся! – обратился Бэрринстон к раненому. – Смотришь, и рана почище была бы… На будущее учти!
– Так точно, сэр!.. – Стивенсон уже впадал в забытье и не очень вникал в смысл слов командира.
– Ладно, не напрягайся, я пошутил. Спи лучше…
Вертолет с базы так и не прислали. Вместо него к полудню следующего дня на санитарном «хамвее» прибыл злой, как черт, сержант Аткинс…
* * *
Дмитрий Михайлович Селенский. посол Российской Федерации в КНР. возвращался в свой офис, кипя от негодования.Подумать только, его, пожилого, много повидавшего на своем веку, опытного дипломата вызвали в Министерство иностранных дел, чтобы зачитать ноту протеста! Когда это случалось в последний раз? Десять лет назад? Пятнадцать? Двадцать?
Мало того, встретил его вовсе не министр Хуньтао, занятый якобы неотложными делами, и даже не его заместитель, хорошо знакомый Дмитрию Михайловичу, а какой-то юнец, с которым они до этого мельком виделись пару раз на дипломатических раутах. А общий тон, в котором было выдержано заявление? Да оно балансировало на грани оскорбления!
– Правительство Китайской Народной Республики выражает резкий протест против наращивания военного присутствия Российской Федерации в приграничных районах, – бесстрастно переводил худощавый смуглый китаец молодого чиновника, говорящего даже не по-английски, как было принято в общении с европейцами, а на родном языке. – Подобная милитаризация выглядит более чем странно в свете недавно подписанных руководителями обеих наших стран соглашений о новом этапе вывода войск из приграничной зоны. КНР не может расценивать действия Российской Федерации иначе как подготовку к масштабному вмешательству в ее внутренние дела, а также поддержку агрессивных планов американского империализма по отношению к Народному Китаю…
– Позвольте заметить, – вставил слово посол России, когда запас казенного красноречия у надутого юнца иссяк, – что моя страна производит передислокацию войск… Подчеркиваю, именно передислокацию, а не наращивание численности, в ответ на аналогичные шаги с китайской стороны. Я имею в виду создание мощной ударной группировки НОАК в провинциях Гирин и Ляонин.
– Упомянутая вами группа войск, – тут же ответил дипломатенок, явно имевший заранее подготовленные контраргументы по любому вопросу, в отличие от Дмитрия Михайловича, вынужденного импровизировать на ходу, – сконцентрирована вовсе не вдоль границ Российской Федерации, а, наоборот, – Корейской Народно-Демократической Республики, так как мы связаны с братским корейским народом договором о взаимопомощи в случае агрессии империалистов на одну из наших стран. Напомню вам о существовании на территории южной половины полуострова, незаконно отторгнутой у корейского народа империалистами, ряда военных баз США, вынашивающих планы оккупации Народной Кореи. Помешать этим планам осуществиться – вот цель Народно-освободительной армии.
– Но все это происходит менее чем в сотне километров от Владивостока и Находки!
– Правительство КНР не несет ответственности за наличие у России городов в такой опасной близости от границы с КНДР…
Дальнейший разговор вряд ли имел смысл, поэтому господин Селенский поспешил откланяться.
– Ситуация такая, что хуже не придумаешь, – подытожил он после того, как на экстренном собрании основных фигур Российского посольства изложил суть претензий Китая. – Формально они правы, но не обращать внимания на увеличивающуюся с каждым днем группировку мы тоже не имеем права. Уже сегодня она одна в несколько раз превосходит всю численность наших войск, размещенных за Уралом…
– Да что там за Уралом! – перебил Дмитрия Михайловича генерал Стругачев, военный атташе. – Одна только эта группа кроет всю нашу армию, вместе взятую, как бык овцу! А если еще вторую посчитать, ту, которая на юге, то вместе они всю Россию в неудобную позу поставят, мехом внутрь вывернут самым извращенным способом и плакать не дадут!..
– Не преувеличивайте, – поморщился заместитель Селенского Николай Геннадьевич Звягинцев, которому никогда не нравились яркие и образные сравнения генерала, привыкшего к командному языку, чаще всего лежащие за гранью приличий. – По крайней мере, пока Россия обладает ядерным оружием…
– Так ведь и Китай, Коля, – проникновенно заметил Василий Павлович, оборачиваясь к Звягинцеву, – то же самое ядерное оружие имеет, да не постесняется применить в случае чего. А мы? Ась?.. – Он шутовским жестом приложил руку к поросшему седыми волосами уху, выждал пару секунд и закончил совсем нецензурно: – … …! … … … …! … …
– Хватит! – прервал поток фольклора Дмитрий Михайлович, хлопнув ладонью по столу. – Нужно решить, в каком виде мы будем подавать все это наверх…
Свет в окнах посольства погас только перед самым рассветом.
Глава 15
– Где мы, Серж? Что здесь произошло?
За окном автомобиля расстилалась зона сплошных разрушений. Руины многоэтажных зданий, зияющих пустыми провалами окон, груды завалов с торчащей во все стороны причудливо изогнутой арматурой, остовы сгоревших автомобилей, запрудившие улицы… И нигде ни одного человека, ни мертвого, ни живого… Иллюстрация к чьему-то апокалиптическому бреду или кадр из фильма-катастрофы…
– По-моему, это уже Нэшвилл… – Сергей не отвечал Мэгги, отлично понимая, что все ее гипотезы насчет падения гигантского метеорита, атаки пришельцев из космоса или разрушительного землетрясения не стоят и выеденного яйца.
На закопченных стенах домов были явно различимы многочисленные пулевые выбоины, в кучах битого кирпича, обломков бетона и прочего мусора по обе стороны улицы он наметанным глазом не раз примечал припорошенные пылью каски – не ясно, брошенные или на чьих-то головах, конечно же давно уже не живых, а в одном из переулков промелькнула совершенно невредимая на вид БМП «Брэдли» с откинутым башенным люком…
– Да, видимо, так…
– Какая разница? Здесь же все разрушено!
– Похоже, нужно было обогнуть город с запада…
Дорогу преградил совершенно непроходимый завал,
по всей видимости, образовавшийся после обрушения крыла какого-то довольно старого здания, чуть ли не позапрошлого века. Бетона здесь почти не было, только кирпич и темные от времени доски и брусья – остатки перекрытий. Прямо перед радиатором «крайслера» лежала чуть покосившаяся кирпичная глыба с остатками штукатурки, скорее всего, часть угла кладки, украшенная помятой жестяной табличкой с лаконичной надписью «Main Street, 16».
– Вряд ли это Нэшвилл, Серж, – покачала головой Мэгги, буквально выворачивая шею, чтобы прочесть плохо различимые под слоем пыли буквы, к тому же перевернутые. – Не похож этот тупичок на главную улицу…
– Спросить бы кого-нибудь, – с досадой бросил Извеков, круто выворачивая руль. – Как назло, словно повымерли все…
Автомобиль, подпрыгивая на обломках кирпича, покатился в противоположную сторону.
– Заплутаем тут к чертовой матери, в этих развалинах… А время-то идет…
Сергей вовремя прикусил язык и оглянулся на спутницу. Уфф! Слава богу, кажется, не обратила внимания.
А девочка-то взяла себя в руки. Глаза прищурены, на коленях помповый дробовик, камуфляжная панама воинственно надвинута на нос. Валькирия, да и только! Вот только как бы дробовика и шестизарядного «смит-вессона», пусть даже с этими хитрыми экспансивными пулями, не оказалось маловато. Тут, судя по всему, в ходу оружие иного калибра…
«Поискать, что ли, в развалинах? – пронеслось в голове, когда, сбросив скорость – не хватало еще колесо проколоть, запаски-то нет, – автомобиль переезжал через раскатанную поперек дороги ленту от крупнокалиберного пулемета. – Тут наверняка всякого могутного добра до… до фига и больше. Автомат-то ох как пригодится – этим самым чую…»
Это самое место у людей бывалых ответственное. Интуиция, как всегда, не подвела: где-то неподалеку раздалась гулкая очередь, без сомнения, автоматная (пулемет стучал бы серьезнее), и гавкнуло несколько одиночных выстрелов, после чего все снова стихло.
Сергей заглушил двигатель и накатом послал «крайслер» к глухой, совсем целой стене какого-то склада. В руке его, совершенно независимо от сознания, появился револьвер, как-то сам собой перекочевавший во временную собственность после памятной стрельбы по призраку. Бросив взгляд на подругу, парень убедился, что та, хотя и бледная до синевы, в панику впадать не собирается, а побелевшие в суставах пальцы на цевье помповушки совсем не дрожат.
Еще одна очередь, совсем короткая – в три патрона, не больше, – простучала гораздо ближе, снова завершившись «аплодисментами» одиночных выстрелов и еще одной очередью, уже из другого оружия.
– Из машины! – страшным шепотом приказал Извеков, выскальзывая из-за руля и занимая позицию у переднего колеса.
Мэгги словно на учениях, не жалея одежки, плюхнулась на живот и ужом заскользила в сторону, к удобной россыпи кирпича. Вполне профессионально, между прочим, только вот… это… это самое, туго обтянутое джинсами, чуть выше, чем следовало бы.
«Наш взводный уже сморозил бы что-нибудь эдакое, солененькое! – ностальгически подумал Сергей, не без удовольствия разглядывая казенную часть фэбээровки. – Хотя, похоже, их там не только честных русских геймеров в наручники заковывать учат…»
Совсем рядом за углом послышался топот бегущего человека.
Сергей тихим свистом привлек внимание девушки и, скроив зверское лицо, отрицательно покачал головой, одновременно демонстрируя кулак. Поняла или нет его пантомиму Мэгги, но согласно кивнула и, продемонстрировав несколько фигур из пальцев (совсем не то, что вы подумали, и даже не вот это), прильнула к прицелу своего винчестера. Сергей только пожал плечами: языку жестов, практикующемуся у агентов ФБР, он был не обучен.
«Странное дело, – думал Извеков. – Какой умник догадался назвать винчестером такую мирную штуку, как компьютерный жесткий диск. Видел бы он…»
Закончить мысль не удалось, поскольку из-за угла выскочил невысокий растрепанный человек в одеянии неопределенного фасона, как-то неловко оперся плечом на стену и выпустил в невидимых преследователей короткую очередь. Вернее, попытался выпустить, так как после второго выстрела его кургузый автомат замолчал, возможно, закончились патроны в магазине.
Человек, пошатываясь, поспешил в сторону затаившихся путешественников, накинув ремень автомата на шею и на ходу шаря правой рукой за пазухой своей хламиды, вероятно, в поисках полного рожка. Левая рука у него от самого плеча болталась ненужным придатком. Беглец был ранен, и довольно серьезно.
Когда до укрытия бегущему оставалось шагов пять, из-за угла выскочила группа преследователей, вооруженных винтовками и автоматами. На вид они ничем не отличались от удирающего, разве что были еще грязнее и неряшливее одеты. С улюлюканьем и азартными воплями они рассыпались цепью, вероятно, намереваясь взять свою жертву живьем.
Беглец беспомощно оглянулся и, повалившись на колени, задергал здоровой рукой пустой магазин, пытаясь его отсоединить. Защелку, похоже, заело. Преследователи разразились довольным хохотом и принялись неторопливо сжимать полукольцо, временами бесцельно передергивая затворы, чтобы еще более устрашить дичь.
«Чего ждем? – вспыхнуло в голове Сергея. – Прихлопнут этого – возьмутся за нас… Кричать, что, мол, мы мирные путешественники? „Извините, уважаемые сэры, не покажете ли дорогу на Нэшвилл?“ А может, отсидимся?..»
Неожиданно для самого себя Извеков ощутил себя главным персонажем какой-то фантасмагорической стрелялки. Пилотом Джейкобсом, призванным защитить спасенную принцессу и довести ее до дворца короля…
Револьвер толкнулся в ладонь, и ближний преследователь неторопливо повалился ничком в кирпичное крошево. Еще два выстрела, и второй, начав было удивленно поворачивать голову в сторону обшарпанного «крайслера», запрокинулся навзничь.
Бабахнул дробовик Мэгги, и сразу двух охотников смело, будто кегли метко пущенным шаром для боулинга.
«Похоже, я эту пушку недооценил, – подумал 'Сергей, целясь в оставшегося, мечущегося, как заяц, не понимающий откуда летит смерть и не догадывающийся рухнуть за спасительный завал. – Или все дело в стрелке?..»
Выстрел револьвера слился с грохотом помповушки, прозвучав реквиемом последнему боевику, нелепо плюхнувшемуся на пятую точку и медленно завалившемуся набок. Живые люди так не падают…
Сергей выждал минуту и осторожно поднялся из своего укрытия, держа наготове «смит-вессон» с одной оставшейся в барабане пулей. Изъять у Мэгги запасной боекомплект к этому тупорылому, но мощному уродцу он как-то не догадался.
«Хорош бы я был, закончись патроны не вовремя! – издевался он над собой, с удовлетворением прислушиваясь к своему организму: ноги не дрожали и в штанах вроде бы было сухо. – Оставалось только рвануть тельник на груди и…»
Тельника, увы, в наличии не имелось.
Добравшись до первого врага, сраженного его меткой пулей, Сергей тут же сцапал выпавший из безвольной руки убитого автомат и почувствовал себя более уверенно. Все же старая добрая Ml6 покруче будет, чем любой полицейский револьвер!
Продольный разрез на непривычно широком магазине демонстрировал желтые спинки не менее десятка патронов, так что жить можно. Жить самому и не давать жить другим…
– Тяжело в деревне без нагана!..
– Чего?
– Лежи! – шикнул Извеков на высунувшуюся из-за кучи битого кирпича Мэгги. – Меня прикрывай!
– Есть, сэр! – автоматически отозвалась валькирия, снова скрываясь из виду.
Быстрый взгляд на беглеца: похоже, в относительном порядке, правда, едва ли в сознании. Длинные черные волосы закрывают лицо, окровавленная тощая и грязная пятерня продолжает едва заметно теребить неподдающийся магазин… Потерпит! Сперва жмуры.
Второго охотника он тоже уконтрапупил качественно – на стремительно бледнеющем лице стыла удивленная полуулыбка, а под острым щетинистым подбородкам еще лениво взбулькивала густая черно-красная жижа…
Внезапно почувствовав, как желудок стремительно подкатывает к горлу, Сергей отвернулся и шагнул к двум скошенным Мэгги, лежавшим друг на друге, словно утомившиеся любовники.
Да, в реале-то это совсем не напоминает игру… Тут пули и картечь разят не фантастических монстров, а живых людей из плоти и крови, делая их мертвыми, безнадежно мертвыми…
Один был готов однозначно, а вот второй…
Разглядев забрызганное кровью бледное молодое лицо с огромными зрачками во всю радужку и особенно жирно лоснящиеся багровые пальцы, силящиеся удержать что-то белесо-сизое, шевелящееся и ритмично подрагивающее в булькающем красном месиве развороченного картечью «винчестера» живота, Сергей почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног…
Чьи-то заботливые руки подсовывают под затылок мягкое. Мама? Мамочка! Родная…
Только почему она говорит по-английски?..
Сергей открыл глаза и увидел склонившееся над ним знакомое лицо. Мэгги! Как она сдала за эти дни… Мор-шинки у глаз, темные круги… Конечно! Такие переживания!..
Память тут же выложила все неаппетитные подробности и… Парень едва успел перекатиться на живот, чтобы дать волю кинувшемуся наутек желудку…
Давненько его так не выворачивало! Даже та памятная вечеринка, когда нажрались с Лешкой в одной интересной компании не то что до поросячьего визга, а до полного отрубона, не шла ни в какое сравнение с этим… Похоже, желудок поставил своей целью извергнуть наружу все, что было выпито и съедено с самого отъезда из Флоренции, а возможно, и задолго до этого…
Кто бы мог подумать, что вид мертвого или умирающего человека окажет на бравого морпеха, туманно живописующего, бывало, некие обстоятельства, когда доводилось мочить направо и налево… Вздор! Ребячья бравада! Самое большее количество крови за раз Сереже приходилось видеть лет в двенадцать, когда они с пацанами бегали смотреть на огромную псину, колли или московскую сторожевую (теперь уже не помнится точно), сбитую грузовиком на углу Елькина. Здоровенная лохматая собаченция с разможженной головой, судорожно дергая боком, лежала в огромной блестящей луже на сером грязном асфальте. Лужа казалась черной, будто гудрон… Лишь окурок, когда до него добралась медленно плывущая граница пятна, постепенно окрасился ярко-алым…
Сергея снова вывернуло наизнанку, хотя блевать было уже нечем – совершенно опустошенный желудок подергивался впустую, не в состоянии наскрести и чайной ложки содержимого.
Мэгги ласково гладила Извекова по шее, приговаривая:
– Успокойся, милый… Со всяким бывает в первый раз… Ты лучше поплачь…
Поплачь? Как это поплачь? Да разве…
Слезы, не спросясь, рванулись наружу неудержимым потоком, сладко омывая душу, вынося наружу всю горечь.
– Всегда так бывает… Когда мне пришлось убить в первый раз, то тоже не могла прийти в себя неделю. Мне даже специально дали отпуск…
Забыв про струящуюся по лицу влагу, Сергей рывком сел.
Мэгги?.. Убивала?.. Такая мирная и домашняя?..
– А что здесь такого? – с улыбкой пожала плечами девушка. – Я же агент специальной службы…
– И… это… многих?.. – выдавил Извеков, вглядываясь в милое лицо. – Многих ты… убила?
За окном автомобиля расстилалась зона сплошных разрушений. Руины многоэтажных зданий, зияющих пустыми провалами окон, груды завалов с торчащей во все стороны причудливо изогнутой арматурой, остовы сгоревших автомобилей, запрудившие улицы… И нигде ни одного человека, ни мертвого, ни живого… Иллюстрация к чьему-то апокалиптическому бреду или кадр из фильма-катастрофы…
– По-моему, это уже Нэшвилл… – Сергей не отвечал Мэгги, отлично понимая, что все ее гипотезы насчет падения гигантского метеорита, атаки пришельцев из космоса или разрушительного землетрясения не стоят и выеденного яйца.
На закопченных стенах домов были явно различимы многочисленные пулевые выбоины, в кучах битого кирпича, обломков бетона и прочего мусора по обе стороны улицы он наметанным глазом не раз примечал припорошенные пылью каски – не ясно, брошенные или на чьих-то головах, конечно же давно уже не живых, а в одном из переулков промелькнула совершенно невредимая на вид БМП «Брэдли» с откинутым башенным люком…
– Да, видимо, так…
– Какая разница? Здесь же все разрушено!
– Похоже, нужно было обогнуть город с запада…
Дорогу преградил совершенно непроходимый завал,
по всей видимости, образовавшийся после обрушения крыла какого-то довольно старого здания, чуть ли не позапрошлого века. Бетона здесь почти не было, только кирпич и темные от времени доски и брусья – остатки перекрытий. Прямо перед радиатором «крайслера» лежала чуть покосившаяся кирпичная глыба с остатками штукатурки, скорее всего, часть угла кладки, украшенная помятой жестяной табличкой с лаконичной надписью «Main Street, 16».
– Вряд ли это Нэшвилл, Серж, – покачала головой Мэгги, буквально выворачивая шею, чтобы прочесть плохо различимые под слоем пыли буквы, к тому же перевернутые. – Не похож этот тупичок на главную улицу…
– Спросить бы кого-нибудь, – с досадой бросил Извеков, круто выворачивая руль. – Как назло, словно повымерли все…
Автомобиль, подпрыгивая на обломках кирпича, покатился в противоположную сторону.
– Заплутаем тут к чертовой матери, в этих развалинах… А время-то идет…
Сергей вовремя прикусил язык и оглянулся на спутницу. Уфф! Слава богу, кажется, не обратила внимания.
А девочка-то взяла себя в руки. Глаза прищурены, на коленях помповый дробовик, камуфляжная панама воинственно надвинута на нос. Валькирия, да и только! Вот только как бы дробовика и шестизарядного «смит-вессона», пусть даже с этими хитрыми экспансивными пулями, не оказалось маловато. Тут, судя по всему, в ходу оружие иного калибра…
«Поискать, что ли, в развалинах? – пронеслось в голове, когда, сбросив скорость – не хватало еще колесо проколоть, запаски-то нет, – автомобиль переезжал через раскатанную поперек дороги ленту от крупнокалиберного пулемета. – Тут наверняка всякого могутного добра до… до фига и больше. Автомат-то ох как пригодится – этим самым чую…»
Это самое место у людей бывалых ответственное. Интуиция, как всегда, не подвела: где-то неподалеку раздалась гулкая очередь, без сомнения, автоматная (пулемет стучал бы серьезнее), и гавкнуло несколько одиночных выстрелов, после чего все снова стихло.
Сергей заглушил двигатель и накатом послал «крайслер» к глухой, совсем целой стене какого-то склада. В руке его, совершенно независимо от сознания, появился револьвер, как-то сам собой перекочевавший во временную собственность после памятной стрельбы по призраку. Бросив взгляд на подругу, парень убедился, что та, хотя и бледная до синевы, в панику впадать не собирается, а побелевшие в суставах пальцы на цевье помповушки совсем не дрожат.
Еще одна очередь, совсем короткая – в три патрона, не больше, – простучала гораздо ближе, снова завершившись «аплодисментами» одиночных выстрелов и еще одной очередью, уже из другого оружия.
– Из машины! – страшным шепотом приказал Извеков, выскальзывая из-за руля и занимая позицию у переднего колеса.
Мэгги словно на учениях, не жалея одежки, плюхнулась на живот и ужом заскользила в сторону, к удобной россыпи кирпича. Вполне профессионально, между прочим, только вот… это… это самое, туго обтянутое джинсами, чуть выше, чем следовало бы.
«Наш взводный уже сморозил бы что-нибудь эдакое, солененькое! – ностальгически подумал Сергей, не без удовольствия разглядывая казенную часть фэбээровки. – Хотя, похоже, их там не только честных русских геймеров в наручники заковывать учат…»
Совсем рядом за углом послышался топот бегущего человека.
Сергей тихим свистом привлек внимание девушки и, скроив зверское лицо, отрицательно покачал головой, одновременно демонстрируя кулак. Поняла или нет его пантомиму Мэгги, но согласно кивнула и, продемонстрировав несколько фигур из пальцев (совсем не то, что вы подумали, и даже не вот это), прильнула к прицелу своего винчестера. Сергей только пожал плечами: языку жестов, практикующемуся у агентов ФБР, он был не обучен.
«Странное дело, – думал Извеков. – Какой умник догадался назвать винчестером такую мирную штуку, как компьютерный жесткий диск. Видел бы он…»
Закончить мысль не удалось, поскольку из-за угла выскочил невысокий растрепанный человек в одеянии неопределенного фасона, как-то неловко оперся плечом на стену и выпустил в невидимых преследователей короткую очередь. Вернее, попытался выпустить, так как после второго выстрела его кургузый автомат замолчал, возможно, закончились патроны в магазине.
Человек, пошатываясь, поспешил в сторону затаившихся путешественников, накинув ремень автомата на шею и на ходу шаря правой рукой за пазухой своей хламиды, вероятно, в поисках полного рожка. Левая рука у него от самого плеча болталась ненужным придатком. Беглец был ранен, и довольно серьезно.
Когда до укрытия бегущему оставалось шагов пять, из-за угла выскочила группа преследователей, вооруженных винтовками и автоматами. На вид они ничем не отличались от удирающего, разве что были еще грязнее и неряшливее одеты. С улюлюканьем и азартными воплями они рассыпались цепью, вероятно, намереваясь взять свою жертву живьем.
Беглец беспомощно оглянулся и, повалившись на колени, задергал здоровой рукой пустой магазин, пытаясь его отсоединить. Защелку, похоже, заело. Преследователи разразились довольным хохотом и принялись неторопливо сжимать полукольцо, временами бесцельно передергивая затворы, чтобы еще более устрашить дичь.
«Чего ждем? – вспыхнуло в голове Сергея. – Прихлопнут этого – возьмутся за нас… Кричать, что, мол, мы мирные путешественники? „Извините, уважаемые сэры, не покажете ли дорогу на Нэшвилл?“ А может, отсидимся?..»
Неожиданно для самого себя Извеков ощутил себя главным персонажем какой-то фантасмагорической стрелялки. Пилотом Джейкобсом, призванным защитить спасенную принцессу и довести ее до дворца короля…
Револьвер толкнулся в ладонь, и ближний преследователь неторопливо повалился ничком в кирпичное крошево. Еще два выстрела, и второй, начав было удивленно поворачивать голову в сторону обшарпанного «крайслера», запрокинулся навзничь.
Бабахнул дробовик Мэгги, и сразу двух охотников смело, будто кегли метко пущенным шаром для боулинга.
«Похоже, я эту пушку недооценил, – подумал 'Сергей, целясь в оставшегося, мечущегося, как заяц, не понимающий откуда летит смерть и не догадывающийся рухнуть за спасительный завал. – Или все дело в стрелке?..»
Выстрел револьвера слился с грохотом помповушки, прозвучав реквиемом последнему боевику, нелепо плюхнувшемуся на пятую точку и медленно завалившемуся набок. Живые люди так не падают…
Сергей выждал минуту и осторожно поднялся из своего укрытия, держа наготове «смит-вессон» с одной оставшейся в барабане пулей. Изъять у Мэгги запасной боекомплект к этому тупорылому, но мощному уродцу он как-то не догадался.
«Хорош бы я был, закончись патроны не вовремя! – издевался он над собой, с удовлетворением прислушиваясь к своему организму: ноги не дрожали и в штанах вроде бы было сухо. – Оставалось только рвануть тельник на груди и…»
Тельника, увы, в наличии не имелось.
Добравшись до первого врага, сраженного его меткой пулей, Сергей тут же сцапал выпавший из безвольной руки убитого автомат и почувствовал себя более уверенно. Все же старая добрая Ml6 покруче будет, чем любой полицейский револьвер!
Продольный разрез на непривычно широком магазине демонстрировал желтые спинки не менее десятка патронов, так что жить можно. Жить самому и не давать жить другим…
– Тяжело в деревне без нагана!..
– Чего?
– Лежи! – шикнул Извеков на высунувшуюся из-за кучи битого кирпича Мэгги. – Меня прикрывай!
– Есть, сэр! – автоматически отозвалась валькирия, снова скрываясь из виду.
Быстрый взгляд на беглеца: похоже, в относительном порядке, правда, едва ли в сознании. Длинные черные волосы закрывают лицо, окровавленная тощая и грязная пятерня продолжает едва заметно теребить неподдающийся магазин… Потерпит! Сперва жмуры.
Второго охотника он тоже уконтрапупил качественно – на стремительно бледнеющем лице стыла удивленная полуулыбка, а под острым щетинистым подбородкам еще лениво взбулькивала густая черно-красная жижа…
Внезапно почувствовав, как желудок стремительно подкатывает к горлу, Сергей отвернулся и шагнул к двум скошенным Мэгги, лежавшим друг на друге, словно утомившиеся любовники.
Да, в реале-то это совсем не напоминает игру… Тут пули и картечь разят не фантастических монстров, а живых людей из плоти и крови, делая их мертвыми, безнадежно мертвыми…
Один был готов однозначно, а вот второй…
Разглядев забрызганное кровью бледное молодое лицо с огромными зрачками во всю радужку и особенно жирно лоснящиеся багровые пальцы, силящиеся удержать что-то белесо-сизое, шевелящееся и ритмично подрагивающее в булькающем красном месиве развороченного картечью «винчестера» живота, Сергей почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног…
* * *
– Ты в порядке?Чьи-то заботливые руки подсовывают под затылок мягкое. Мама? Мамочка! Родная…
Только почему она говорит по-английски?..
Сергей открыл глаза и увидел склонившееся над ним знакомое лицо. Мэгги! Как она сдала за эти дни… Мор-шинки у глаз, темные круги… Конечно! Такие переживания!..
Память тут же выложила все неаппетитные подробности и… Парень едва успел перекатиться на живот, чтобы дать волю кинувшемуся наутек желудку…
Давненько его так не выворачивало! Даже та памятная вечеринка, когда нажрались с Лешкой в одной интересной компании не то что до поросячьего визга, а до полного отрубона, не шла ни в какое сравнение с этим… Похоже, желудок поставил своей целью извергнуть наружу все, что было выпито и съедено с самого отъезда из Флоренции, а возможно, и задолго до этого…
Кто бы мог подумать, что вид мертвого или умирающего человека окажет на бравого морпеха, туманно живописующего, бывало, некие обстоятельства, когда доводилось мочить направо и налево… Вздор! Ребячья бравада! Самое большее количество крови за раз Сереже приходилось видеть лет в двенадцать, когда они с пацанами бегали смотреть на огромную псину, колли или московскую сторожевую (теперь уже не помнится точно), сбитую грузовиком на углу Елькина. Здоровенная лохматая собаченция с разможженной головой, судорожно дергая боком, лежала в огромной блестящей луже на сером грязном асфальте. Лужа казалась черной, будто гудрон… Лишь окурок, когда до него добралась медленно плывущая граница пятна, постепенно окрасился ярко-алым…
Сергея снова вывернуло наизнанку, хотя блевать было уже нечем – совершенно опустошенный желудок подергивался впустую, не в состоянии наскрести и чайной ложки содержимого.
Мэгги ласково гладила Извекова по шее, приговаривая:
– Успокойся, милый… Со всяким бывает в первый раз… Ты лучше поплачь…
Поплачь? Как это поплачь? Да разве…
Слезы, не спросясь, рванулись наружу неудержимым потоком, сладко омывая душу, вынося наружу всю горечь.
– Всегда так бывает… Когда мне пришлось убить в первый раз, то тоже не могла прийти в себя неделю. Мне даже специально дали отпуск…
Забыв про струящуюся по лицу влагу, Сергей рывком сел.
Мэгги?.. Убивала?.. Такая мирная и домашняя?..
– А что здесь такого? – с улыбкой пожала плечами девушка. – Я же агент специальной службы…
– И… это… многих?.. – выдавил Извеков, вглядываясь в милое лицо. – Многих ты… убила?