Страница:
– Я же рассказывал тебе.
– Расскажи еще раз…
Извекову пришлось рассказать все еще раз, и еще раз, и еще…
– Ну, готова?
– Погоди… А Салли?
– Ничего не получится, – покачал головой Сергей. – Она до Катастрофы была такой маленькой…
– Жаль… Но хотя бы попрощаемся с ней.
– Не нужно. Пусть считает, что мы просто уехали. Ты подумала о том, как она сможет пользоваться нашими финансами?
– Да, все формальности улажены.
– Пусть хотя бы она будет счастлива в этом мире…
Извеков, не доверяя супруге, сам набрал нужную комбинацию на ее пирамидке, а затем на своей почти черной призме. Оставалось лишь сделать одно движение, чтобы перенестись в прошлое. Личное прошлое.
– Ну, поехали?
– Давай ты уйдешь первым… – поежилась Мэгги, с недоверием поглаживая ладонью на глазах зеленеющие грани удельсаанта. – А я потом…
– Нет. Вдруг я уйду, а у тебя что-нибудь не заладится, и ты не сможешь исправить… Мне так будет спокойнее.
Миссис Извекофф послушно кивнула и, закрыв глаза, дрожащим пальцем прикоснулась к нужной клавише…
– А вдруг мы там не встретимся? – снова открыла она глаза.
– Я же говорил тебе, – терпеливо начал объяснять Сергей, – что полностью сохранил всю память до последнего мига…
– Ты меня не понял! – перебила Мэгги. – Вдруг у нас не получится встретиться?
– Но мы же очень-очень постараемся… Правда, милая?..
Глава 34
ЭПИЛОГ
– Расскажи еще раз…
Извекову пришлось рассказать все еще раз, и еще раз, и еще…
– Ну, готова?
– Погоди… А Салли?
– Ничего не получится, – покачал головой Сергей. – Она до Катастрофы была такой маленькой…
– Жаль… Но хотя бы попрощаемся с ней.
– Не нужно. Пусть считает, что мы просто уехали. Ты подумала о том, как она сможет пользоваться нашими финансами?
– Да, все формальности улажены.
– Пусть хотя бы она будет счастлива в этом мире…
Извеков, не доверяя супруге, сам набрал нужную комбинацию на ее пирамидке, а затем на своей почти черной призме. Оставалось лишь сделать одно движение, чтобы перенестись в прошлое. Личное прошлое.
– Ну, поехали?
– Давай ты уйдешь первым… – поежилась Мэгги, с недоверием поглаживая ладонью на глазах зеленеющие грани удельсаанта. – А я потом…
– Нет. Вдруг я уйду, а у тебя что-нибудь не заладится, и ты не сможешь исправить… Мне так будет спокойнее.
Миссис Извекофф послушно кивнула и, закрыв глаза, дрожащим пальцем прикоснулась к нужной клавише…
– А вдруг мы там не встретимся? – снова открыла она глаза.
– Я же говорил тебе, – терпеливо начал объяснять Сергей, – что полностью сохранил всю память до последнего мига…
– Ты меня не понял! – перебила Мэгги. – Вдруг у нас не получится встретиться?
– Но мы же очень-очень постараемся… Правда, милая?..
Глава 34
Когда из прозрачного зеленого полумрака проступили очертания предметов, Сергей долго и тупо разглядывал монитор компьютера с мечущимися по нему уродливыми тварями. Лишь когда экран затопила волна красного цвета, он вышел из ступора и оглянулся.
Знакомая до боли тесная комнатка маминой квартиры – чуть криво висящая полка с книгами (его, Сергея, личный трудовой подвиг, свершенный несколько лет тому назад, еще до армии, ценой немилосердно отбитых молотком и изрезанных пальцев); заваленный всяким бумажным мусором, прозрачными коробочками с дисками и яркими компьютерными журналами стол с едва видным из-под них компьютером; халтурно заправленная тахта (вот еще – в армии заколебался уголки отбивать!) и старенький платяной шкаф, сплошь оклеенный в несколько слоев всякими фотографиями, постерами и календарями… Извеков грустно улыбнулся, вспомнив самую первую бумажку, наклеенную с замиранием сердца (а вдруг от мамы влетит за порчу имущества) – бледненько, в три краски распечатанную на плохом импортном струйнике афишу «Терминатора» из какого-то давно почившего в бозе видеосалона. Теперь от первенца остался на поверхности лишь один верхний уголок с яростно пылающим углем электронным глазом Арнольда Шварценеггера.
Сергей поднялся из скрипучего кресла и подошел к зеркалу.
Кто этот юный парнишка с румянцем во всю щеку? Неужели это он – Сергей Извеков, прошедший огонь, воду и медные трубы?
Сергею стало даже жаль того мужественного волевого лица, к которому он невольно привык, разглядывая ежеутренне в зеркале во время бритья. Что ни говори, а с резкими морщинами, волевым прищуром и седыми висками он выглядел внушительнее… Но в легких ничего не хрипело, сердце не ощущалось вообще (что свидетельствовало о его абсолютном здоровье), а буквы на книжной странице, даже поднесенной к самому носу, не сливались в невразумительные мутные пятнышки…
– Ну что ж, – заявил Сергей своему возмутительно зеленому и сопливому отражению, глупо улыбающемуся за полированным стеклом, – и морщины и седина появятся в свое время – чего о них жалеть, а вот то, что нигде не болит и не колет, – это класс!..
Так. Какое сейчас число? Не опоздал?
Календарь с некогда безумно возбуждавшей Извекова-недоросля, а теперь вызывавшей лишь ироничную улыбку полуобнаженной Бритни Спирс недвусмысленно утверждал, что удельсаант перенес своего владельца именно в ту временную точку, которая ему была необходима. Вот сейчас…
Звонок телефона раздался тютелька в тютельку, когда Извеков устал его ожидать. Он только успел нацедить кружку молока из пакета и впиться зубами в подовый батон, упоительный аромат которого уже успел подзабыть после безвкусной ваты американского эрзац-хлеба.
– Да! – буркнул он в трубку, торопливо прожевывая кусок. – Слуфаю!
– Ты там жрешь, что ли? – хрюкнула мембрана голосом Лешки Мерзлина. – Только встал?
– Да нет…
Подумать только, Лешка! Живой Лешка!..
И разговор тот самый…
– Слушай, – неузнаваемый Лешкин голос приобрел деловую окраску, – ты там, помнится, хотел загранпаспорт сделать? Ну, в Египет там смотаться, что ли…
– Ну!..
– Ну, ну… – передразнил Мерзлин. – Загну… Тащи, короче, свою краснокожую паспортину сюда, пока у меня окошко образовалось. Я его к тетке в ОВИР оттащу, и через две недели…
– Знаешь, – перебил друга Сергей, – я что-то раздумал. Денег нет, да и вообще…
– Ты че?!! – опешил Лешка. – Договаривались же… Я уже все уладил, а ты… А бабок я подкину – свои люди…
– Нет, я сам как-нибудь…
Мерзлин помолчал, сопя в трубку.
– Ну, как знаешь… А то я бы…
– Нет.
– Ну, покеда…
В трубке раздались короткие гудки, и Извеков, зачем-то внимательно ее рассмотрев, положил на рычаги.
«Позвонить, что ли, ему, – подумал он, нерешительно поглаживая указательным пальцем диск, – предупредить, чтобы с аферами своими не связывался… А-а! Времени еще достаточно впереди, куда торопиться!..»
Прискорбно, но с юной внешностью к нему вернулась и изрядная доля юношеского легкомыслия. Что делать, мозг-то тоже помолодел…
Так, полдела сделано. Теперь выяснить, получилось ли что-нибудь у Мэгги…
Когда же этот теракт в США был?.. Больше трех лет назад… Нет, это по субъективному времени…
Сергей ворошил интернет часа три, нигде не находил искомого, что само по себе было обнадеживающим фактом. Ссылки на 11 сентября 2001 года, Усама Бен Ладена и даже давний взрыв в Оклахоме попадались на каждом шагу, но Судного дня, как его окрестили американцы, будто бы не существовало. Вышло? Нет, нужно еще покопаться.
Искомое отыскалось только поздно вечером в одном из старых архивов сайта Vecher.ru…
«Вчера, 27 февраля 200… года в штате Нью-Мексико…»
Яркая полная луна низко висела над горизонтом и освещала ржаво-красную днем, но серебристо-серую теперь пустыню, перечеркнутую то там, то здесь глубокими черными тенями. Темное ранчо Нахтигаля темнело ярдах в двухстах впереди.
– Сообщите, – отрывисто приказал старший агент ФБР Джарвис, чуть повернув голову в сторону неудачно закрепленной маленькой решетчатой оливки микрофона, – занята ли позиция!
Поочередно прошуршавшие в наушнике ответы были благоприятны. Убежище террористов взято в надежное кольцо, через которое не проскочит ни битый жизнью койот, ни даже сурок.
– Значит, вы утверждаете, мисс Смит, – повернулся он к лежащей рядом с ним девушке в великоватой ей по размеру теплой куртке и напяленном поверх нее бронежилете, – что террористы находятся в этом помещении?
Все было давным-давно известно, многократно зафиксировано в магнитофонных записях и стенограммах, но сейчас, за пару минут до решительного броска, нужно было что-то сказать, чтобы хотя бы немного отвлечь от предстоящего, да и успокоить юную сотрудницу, почти девочку, которую колотила крупная дрожь, заметная даже сквозь напяленную на нее гору одежки. Его решение оказалось верным.
– Владелец ранчо, некий Годфри Штурмфогель, – заученно затараторила слегка прикрыв глаза длинными ресницами бледная, как мел, девчушка, – под именем которого скрывается известный международный террорист Шон Мак-Грегори, а также…
Все это Джарвис слышал и читал уже не раз, но всякий раз не уставал удивляться, откуда это знание, способное тяжким грузом лечь на более крепкие плечи, взялось в изящной головке с гладко зачесанными и собранными в конский хвост на затылке волосами.
Вообще, все без исключения высшие чины ФБР были просто потрясены и склонны считать вымыслом шокирующие откровения юной стажерки, явившейся в штаб-квартиру в начале декабря прошлого года. Однако на поверку данные, сообщенные ею, оказались чистой правдой, по крайней мере в той части, которая касалась предположительных исполнителей будущего теракта, а также его организаторов. Самым невероятным для спецслужб было то обстоятельство, что атаку на США готовили не какие-нибудь отмороженные арабские фанатики из «Аль-Каиды», а вполне благопристойные европейцы, досаждавшие до сего времени лишь своим правительствам.
Подозрения превратились в уверенность, когда в середине января поступила информация о доставке на территорию сопредельной Мексики группы крылатых ракет морского базирования, по всем бумагам считавшихся израсходованными несколько лет назад ВМС США, стрелявшему по наземным целям на территории Ирака и Афганистана, и поэтому списанных. С этого момента к подготовке операции были подключены все лучшие силы ФБР и других служб, ответственных за безопасность государства, а недостатка в средствах они не испытывали…
– Довольно, Мэгги… – прервал Джарвис мисс Смит, выйдя из задумчивости.
Похоже, к концу длинного монолога девушке удалось немного отвлечься от мыслей о предстоящей операции. Конечно, непосредственного участия агента Смит в горячей фазе не предусматривалось, но ей-то зачем об этом знать. Пусть считает себя полноправным членом команды – в подобном возрасте это полезно…
– Я думаю, – похлопал Джарвис рукой в перчатке по локтю сотрудницы, – мы с вами еще побеседуем об этом… После. Ну… – Он опустил прозрачное забрало из пуленепробиваемого пластика и упруго поднялся на ноги. – Начали!..
Да, рейс из Нью-Йорка задерживался. Кто хоть раз в жизни ждал приезда милого человека, легко поймет переживания парня…
«Неужели что-то случилось? – в неизвестно который раз задавал себе риторический вопрос Сергей. – Вдруг экипажу пришлось посадить самолет на другом аэродроме? Вдруг авария? Вдруг…»
Миновало почти два месяца, когда Извеков вернулся домой, в привычное время. Мир жил своей обычной жизнью: любил, воевал, боролся за что-то, что-то отстаивал… Никто и не подозревал, что, не будь вот этого худощавого молодого человека, мающегося под табло, и почти столь же молодой девушки, томящейся сейчас в кресле трансатлантического лайнера, и ему пришлось бы перенести немало неприятных дней… Да что там неприятных! Кое для кого испытание стало бы просто роковым. Как это сплошь и рядом бывает на небольшой голубой планетке на окраине Галактики, никто и не заметил того, что человечество в очередной раз оказалось на краю пропасти…
– Вниманию встречающих! – ожил невидимый динамик. – Самолет рейса ю-эс семьдесят четыре ноль пять из Нью-Йорка совершил посадку. Просьба встречающим пройти к выходу номер шесть. Повторяю…
И только после этого проклятая красная надпись на мониторе исчезла, сменившись номером выхода.
– Б-б-блин! – с чувством произнес Сергей, нервно засунул руки в карманы и устремился к указанному выходу, будто боялся не успеть, хотя знал, что с момента объявления посадки до выхода в зал ожидания пройдет едва ли не час. Неторопливый автобус, везущий пассажиров к зданию аэропорта, паспортный контроль, получение багажа, таможня… – Как всегда, будут писать: задерживается вплоть до остановки двигателей! Интересно, багажа у нее много? А то ведь по зеленому коридору не пустят…
Проталкиваясь к вожделенным воротам в обычном аэропортовском шуме и гаме, Сергей не сразу понял, что слышит очень знакомую мелодию.
– Мобильник?.. – с сомнением пробормотал он, засовывая руку в карман и извлекая на свет божий помаргивающий дисплеем приборчик. – Точно! Алло!!!
– Серж, милый! – раздался в мембране знакомый голос. – Ты где? Почему не отвечаешь? Я приземлилась!..
– Жду тебя, Мэгги! – закричал он в трубку, стараясь переорать гомон толпы. – Я уже тут, у выхода!
– Тогда я быстренько… Целую!
Связь прервалась.
Знала бы она, что такое «быстренько» в российских аэропортах…
– Жду. Надеюсь, – сообщил Извеков молчащей трубке, засунул ее в карман и снова, теперь уже более осмысленно, взглянул на часы. – Запасаюсь терпением.
Был ли занесен этот рекорд в Книгу Гиннесса или нет, остается загадкой, но Мэгги, волоча за собой довольно скромный для женщины, намеревающейся пересечь полмира, чемодан, появилась (совсем, правда, не из того выхода, откуда ее ожидал Сергей) всего лишь спустя полчаса с минутами.
– Пустите! – заработал парень локтями, коленями и прочими частями тела, выбираясь из плотной толпы ожидающих, горбоносых чернявых таксистов, настырно предлагающих свои услуги, и просто зевак. – Пустите меня! Расступитесь! Мэгги!.. Я ту-у-ут!..
– Се-е-е-ерж! – завопила девушка, бросая чемодан и кидаясь на шею Извекову. – Се-е-е-ерж!!!
В этот момент вся толпа, заполняющая просторное здание аэровокзала под завязку, словно испарилась, оставив прильнувших друг к другу молодых людей в одиночестве.
А разве могло быть иначе?
Знакомая до боли тесная комнатка маминой квартиры – чуть криво висящая полка с книгами (его, Сергея, личный трудовой подвиг, свершенный несколько лет тому назад, еще до армии, ценой немилосердно отбитых молотком и изрезанных пальцев); заваленный всяким бумажным мусором, прозрачными коробочками с дисками и яркими компьютерными журналами стол с едва видным из-под них компьютером; халтурно заправленная тахта (вот еще – в армии заколебался уголки отбивать!) и старенький платяной шкаф, сплошь оклеенный в несколько слоев всякими фотографиями, постерами и календарями… Извеков грустно улыбнулся, вспомнив самую первую бумажку, наклеенную с замиранием сердца (а вдруг от мамы влетит за порчу имущества) – бледненько, в три краски распечатанную на плохом импортном струйнике афишу «Терминатора» из какого-то давно почившего в бозе видеосалона. Теперь от первенца остался на поверхности лишь один верхний уголок с яростно пылающим углем электронным глазом Арнольда Шварценеггера.
Сергей поднялся из скрипучего кресла и подошел к зеркалу.
Кто этот юный парнишка с румянцем во всю щеку? Неужели это он – Сергей Извеков, прошедший огонь, воду и медные трубы?
Сергею стало даже жаль того мужественного волевого лица, к которому он невольно привык, разглядывая ежеутренне в зеркале во время бритья. Что ни говори, а с резкими морщинами, волевым прищуром и седыми висками он выглядел внушительнее… Но в легких ничего не хрипело, сердце не ощущалось вообще (что свидетельствовало о его абсолютном здоровье), а буквы на книжной странице, даже поднесенной к самому носу, не сливались в невразумительные мутные пятнышки…
– Ну что ж, – заявил Сергей своему возмутительно зеленому и сопливому отражению, глупо улыбающемуся за полированным стеклом, – и морщины и седина появятся в свое время – чего о них жалеть, а вот то, что нигде не болит и не колет, – это класс!..
Так. Какое сейчас число? Не опоздал?
Календарь с некогда безумно возбуждавшей Извекова-недоросля, а теперь вызывавшей лишь ироничную улыбку полуобнаженной Бритни Спирс недвусмысленно утверждал, что удельсаант перенес своего владельца именно в ту временную точку, которая ему была необходима. Вот сейчас…
Звонок телефона раздался тютелька в тютельку, когда Извеков устал его ожидать. Он только успел нацедить кружку молока из пакета и впиться зубами в подовый батон, упоительный аромат которого уже успел подзабыть после безвкусной ваты американского эрзац-хлеба.
– Да! – буркнул он в трубку, торопливо прожевывая кусок. – Слуфаю!
– Ты там жрешь, что ли? – хрюкнула мембрана голосом Лешки Мерзлина. – Только встал?
– Да нет…
Подумать только, Лешка! Живой Лешка!..
И разговор тот самый…
– Слушай, – неузнаваемый Лешкин голос приобрел деловую окраску, – ты там, помнится, хотел загранпаспорт сделать? Ну, в Египет там смотаться, что ли…
– Ну!..
– Ну, ну… – передразнил Мерзлин. – Загну… Тащи, короче, свою краснокожую паспортину сюда, пока у меня окошко образовалось. Я его к тетке в ОВИР оттащу, и через две недели…
– Знаешь, – перебил друга Сергей, – я что-то раздумал. Денег нет, да и вообще…
– Ты че?!! – опешил Лешка. – Договаривались же… Я уже все уладил, а ты… А бабок я подкину – свои люди…
– Нет, я сам как-нибудь…
Мерзлин помолчал, сопя в трубку.
– Ну, как знаешь… А то я бы…
– Нет.
– Ну, покеда…
В трубке раздались короткие гудки, и Извеков, зачем-то внимательно ее рассмотрев, положил на рычаги.
«Позвонить, что ли, ему, – подумал он, нерешительно поглаживая указательным пальцем диск, – предупредить, чтобы с аферами своими не связывался… А-а! Времени еще достаточно впереди, куда торопиться!..»
Прискорбно, но с юной внешностью к нему вернулась и изрядная доля юношеского легкомыслия. Что делать, мозг-то тоже помолодел…
Так, полдела сделано. Теперь выяснить, получилось ли что-нибудь у Мэгги…
Когда же этот теракт в США был?.. Больше трех лет назад… Нет, это по субъективному времени…
Сергей ворошил интернет часа три, нигде не находил искомого, что само по себе было обнадеживающим фактом. Ссылки на 11 сентября 2001 года, Усама Бен Ладена и даже давний взрыв в Оклахоме попадались на каждом шагу, но Судного дня, как его окрестили американцы, будто бы не существовало. Вышло? Нет, нужно еще покопаться.
Искомое отыскалось только поздно вечером в одном из старых архивов сайта Vecher.ru…
«Вчера, 27 февраля 200… года в штате Нью-Мексико…»
* * *
Более неудачной погоды для запланированной операции придумать было нельзя…Яркая полная луна низко висела над горизонтом и освещала ржаво-красную днем, но серебристо-серую теперь пустыню, перечеркнутую то там, то здесь глубокими черными тенями. Темное ранчо Нахтигаля темнело ярдах в двухстах впереди.
– Сообщите, – отрывисто приказал старший агент ФБР Джарвис, чуть повернув голову в сторону неудачно закрепленной маленькой решетчатой оливки микрофона, – занята ли позиция!
Поочередно прошуршавшие в наушнике ответы были благоприятны. Убежище террористов взято в надежное кольцо, через которое не проскочит ни битый жизнью койот, ни даже сурок.
– Значит, вы утверждаете, мисс Смит, – повернулся он к лежащей рядом с ним девушке в великоватой ей по размеру теплой куртке и напяленном поверх нее бронежилете, – что террористы находятся в этом помещении?
Все было давным-давно известно, многократно зафиксировано в магнитофонных записях и стенограммах, но сейчас, за пару минут до решительного броска, нужно было что-то сказать, чтобы хотя бы немного отвлечь от предстоящего, да и успокоить юную сотрудницу, почти девочку, которую колотила крупная дрожь, заметная даже сквозь напяленную на нее гору одежки. Его решение оказалось верным.
– Владелец ранчо, некий Годфри Штурмфогель, – заученно затараторила слегка прикрыв глаза длинными ресницами бледная, как мел, девчушка, – под именем которого скрывается известный международный террорист Шон Мак-Грегори, а также…
Все это Джарвис слышал и читал уже не раз, но всякий раз не уставал удивляться, откуда это знание, способное тяжким грузом лечь на более крепкие плечи, взялось в изящной головке с гладко зачесанными и собранными в конский хвост на затылке волосами.
Вообще, все без исключения высшие чины ФБР были просто потрясены и склонны считать вымыслом шокирующие откровения юной стажерки, явившейся в штаб-квартиру в начале декабря прошлого года. Однако на поверку данные, сообщенные ею, оказались чистой правдой, по крайней мере в той части, которая касалась предположительных исполнителей будущего теракта, а также его организаторов. Самым невероятным для спецслужб было то обстоятельство, что атаку на США готовили не какие-нибудь отмороженные арабские фанатики из «Аль-Каиды», а вполне благопристойные европейцы, досаждавшие до сего времени лишь своим правительствам.
Подозрения превратились в уверенность, когда в середине января поступила информация о доставке на территорию сопредельной Мексики группы крылатых ракет морского базирования, по всем бумагам считавшихся израсходованными несколько лет назад ВМС США, стрелявшему по наземным целям на территории Ирака и Афганистана, и поэтому списанных. С этого момента к подготовке операции были подключены все лучшие силы ФБР и других служб, ответственных за безопасность государства, а недостатка в средствах они не испытывали…
– Довольно, Мэгги… – прервал Джарвис мисс Смит, выйдя из задумчивости.
Похоже, к концу длинного монолога девушке удалось немного отвлечься от мыслей о предстоящей операции. Конечно, непосредственного участия агента Смит в горячей фазе не предусматривалось, но ей-то зачем об этом знать. Пусть считает себя полноправным членом команды – в подобном возрасте это полезно…
– Я думаю, – похлопал Джарвис рукой в перчатке по локтю сотрудницы, – мы с вами еще побеседуем об этом… После. Ну… – Он опустил прозрачное забрало из пуленепробиваемого пластика и упруго поднялся на ноги. – Начали!..
* * *
Сергей в сотый раз вскинул к глазам запястье, чтобы невидящим взглядом посмотреть на бессмысленные закорючки, в обычное время долженствующие обозначать цифры. Более идиотское занятие трудно было себе представить – он стоял точно под монитором, на котором напротив так необходимой ему комбинации букв и цифр значилось сакраментальное: «Delayed» [78].Да, рейс из Нью-Йорка задерживался. Кто хоть раз в жизни ждал приезда милого человека, легко поймет переживания парня…
«Неужели что-то случилось? – в неизвестно который раз задавал себе риторический вопрос Сергей. – Вдруг экипажу пришлось посадить самолет на другом аэродроме? Вдруг авария? Вдруг…»
Миновало почти два месяца, когда Извеков вернулся домой, в привычное время. Мир жил своей обычной жизнью: любил, воевал, боролся за что-то, что-то отстаивал… Никто и не подозревал, что, не будь вот этого худощавого молодого человека, мающегося под табло, и почти столь же молодой девушки, томящейся сейчас в кресле трансатлантического лайнера, и ему пришлось бы перенести немало неприятных дней… Да что там неприятных! Кое для кого испытание стало бы просто роковым. Как это сплошь и рядом бывает на небольшой голубой планетке на окраине Галактики, никто и не заметил того, что человечество в очередной раз оказалось на краю пропасти…
– Вниманию встречающих! – ожил невидимый динамик. – Самолет рейса ю-эс семьдесят четыре ноль пять из Нью-Йорка совершил посадку. Просьба встречающим пройти к выходу номер шесть. Повторяю…
И только после этого проклятая красная надпись на мониторе исчезла, сменившись номером выхода.
– Б-б-блин! – с чувством произнес Сергей, нервно засунул руки в карманы и устремился к указанному выходу, будто боялся не успеть, хотя знал, что с момента объявления посадки до выхода в зал ожидания пройдет едва ли не час. Неторопливый автобус, везущий пассажиров к зданию аэропорта, паспортный контроль, получение багажа, таможня… – Как всегда, будут писать: задерживается вплоть до остановки двигателей! Интересно, багажа у нее много? А то ведь по зеленому коридору не пустят…
Проталкиваясь к вожделенным воротам в обычном аэропортовском шуме и гаме, Сергей не сразу понял, что слышит очень знакомую мелодию.
– Мобильник?.. – с сомнением пробормотал он, засовывая руку в карман и извлекая на свет божий помаргивающий дисплеем приборчик. – Точно! Алло!!!
– Серж, милый! – раздался в мембране знакомый голос. – Ты где? Почему не отвечаешь? Я приземлилась!..
– Жду тебя, Мэгги! – закричал он в трубку, стараясь переорать гомон толпы. – Я уже тут, у выхода!
– Тогда я быстренько… Целую!
Связь прервалась.
Знала бы она, что такое «быстренько» в российских аэропортах…
– Жду. Надеюсь, – сообщил Извеков молчащей трубке, засунул ее в карман и снова, теперь уже более осмысленно, взглянул на часы. – Запасаюсь терпением.
Был ли занесен этот рекорд в Книгу Гиннесса или нет, остается загадкой, но Мэгги, волоча за собой довольно скромный для женщины, намеревающейся пересечь полмира, чемодан, появилась (совсем, правда, не из того выхода, откуда ее ожидал Сергей) всего лишь спустя полчаса с минутами.
– Пустите! – заработал парень локтями, коленями и прочими частями тела, выбираясь из плотной толпы ожидающих, горбоносых чернявых таксистов, настырно предлагающих свои услуги, и просто зевак. – Пустите меня! Расступитесь! Мэгги!.. Я ту-у-ут!..
– Се-е-е-ерж! – завопила девушка, бросая чемодан и кидаясь на шею Извекову. – Се-е-е-ерж!!!
В этот момент вся толпа, заполняющая просторное здание аэровокзала под завязку, словно испарилась, оставив прильнувших друг к другу молодых людей в одиночестве.
А разве могло быть иначе?
ЭПИЛОГ
Чикаго, штат Иллинойс, небоскреб Сиэрс-Тауэр
16 апреля 200… года
Слава богу, что наконец-то закончилась эта хмарь и проглянуло солнце… Обрыдли уже слякоть и морось. «Посетите наш солнечный Чикаго – город пляжей и парков!» и белозубая ряшка Дэррила Хоупера, скалящаяся на всякого, читающего эту белиберду. А если уж ветерок с Мичигана… Слава богу, хоть солнышко выглянуло. Но это, похоже, уже повторение…
Майкл Воронофф (во времена оные Михаил Дмитриевич Воронов, без всяких там двойных «ф» на конце) еще разок взглянул на панораму залитого утренним солнцем города, отмытого ночным дождиком и сияющего новенькой игрушкой из супермаркета, и отошел от огромного, во всю стену окна. Красота красотой, а работа работой. Как там говорили в Союзе? «Работа не волк…» Нет, это, кажется, не совсем в тему…
Мишу Воронова привезли в Штаты в восьмилетнем возрасте, поэтому в тонкостях русского фольклора он разбирался довольно слабо. Да и вообще, кто в Одессе, особенно из тех, кто спал и видел, как бы очутиться где-нибудь – хоть в Израиле, хоть в Непале, но только подальше от ненаглядной родины, хорошо разбирался в русском фольклоре, ненавидимом всеми порами души? Это здесь все они льют крокодиловы слезы по ненаглядной России (по России, а не по Союзу Советских, не к ночи будь помянут) да распинаются на каждом шагу о мучающей день и ночь ностальгии… Майкл как раз тоски по родине не испытывал. По чему, скажите на милость, там тосковать? По соседям из гигантской и густонаселенной коммунальной квартиры, ведущим вечные позиционные войны из-за места на кухне и выключения света в местах общего пользования? По крикливым грубым воспитательницам и золотушным «сокамерникам» из детского сада на улице Карла Либкнехта, которую сейчас, говорят, опять переименовали в Греческую? По восемнадцатой средней школе, где даже в почти стопроцентно еврейском классе (вероятно, из-за не совсем еврейской фамилии) толстого и безответного Мишу дразнили «жиденком»?.. Вот просто так, туристом посетить бывший Союз, о котором старенькие родители до сих пор шипят сквозь зубы, радуясь каждой неприятности, постигающей то, что от него осталось, мистер Воронофф не отказался бы. Поглядеть на ту землю, где появился на свет, потрогать своими руками, проверить, правду ли говорили о ней предки…
О! «Сделал дело – гуляй смело». Вот это подходит больше, хотя гулять еще очень и очень рано…
Удобное эргономическое кресло удовлетворенно хрюкнуло, принимая в себя литой организм Майкла (именно литой, а не толстый: даром, что ли, ежемесячно тратятся сотни долларов на тренажерный зал и массажный кабинет?), а пальцы привычно нащупали клавиатуру…
Солнце давно переместилось на противоположную сторону небоскреба, и ни одного лучика уже не попадало в окно небольшого офиса на восемьдесят шестом этаже. Близилось обеденное время, но мистер Воронофф все никак не мог оторваться от монитора. Секретарша Мэри Ладдок – миловидная, разве что чуть полноватая крашеная блондинка двадцати восьми лет от роду с умопомрачительно длинными ногами (бог с вами, господа, никакого сексуального домогательства – одни лишь дружеские чувства) – уже несколько раз заглядывала к шефу, выразительно вздергивая искусно выщипанные бровки и морща прелестный носик.
Пора и честь знать! О! Еще одна русская фраза – еще четверть часа и придется обедать в одиночестве, а Мэри дня два-три будет дуться, как крыса на крупу… Нет, все-таки не крыса, а мышь. Все!
Решительным движением утопив клавишу «Слип» с миниатюрным полумесяцем (почему сон все время ассоциируется с луной? Она ведь только мешает спать), Майкл откинулся на спинку снова хрюкнувшего кресла и закинул руки за голову:
– Мэ-э-эри! Вы еще не ушли, дорогая?
Кудрявая головка снова просунулась в дверь.
– Почти ушла, мистер Воронофф! – Негодованию секретарши не было предела. – Еще секунда, и вам пришлось бы меня догонять!
– Знали бы вы, как мне нравится вас догонять, моя милая…
Он не слукавил ни на йоту. Поглядеть сзади на Мэри Ладдок в движении было истинным удовольствием для любого существа мужского пола от семи до семидесяти включительно.
– Правда? – Девушка заметно смягчилась и появилась в кабинете во всей красе, во все свои баскетбольные шесть футов и четыре дюйма роста, к тому же почти на три фута (снизу) затянутая в прозрачный нейлон…
– Уф-ф!.. – не смог сдержать восторженного восклицания менеджер.
Как всегда при виде выдающейся во всех отношениях мисс Ладдок, ему показалось, что земля слегка покачнулась под ногами. Правда, при чем здесь земля – под ногами три с половиной сотни футов стальных и железобетонных конструкций?..
Еще бы она не покачнулась при виде такой девушки!
– Мэри!..
Майкл снял и отложил в сторону очки в щегольской оправе и торопливо выбрался из кресла, казалось, не желающего отпускать хозяина из своих объятий.
Пол под ногами был недвижим и не собирался никуда уплывать. Мистер Воронофф подошел к девушке и несмело прикоснулся к ее руке:
– Послушай, Мэри…
– Да, Майкл!..
Впервые вроде бы она назвала шефа по имени…
За окном что-то резко сверкнуло, заставив обоих инстинктивно оглянуться…
Нет, всего лишь солнце, отразившееся в блистере вертолета, заходящего на посадку.
– Мэри…
– Майкл…
«Какие мягкие у нее губы… Никогда не думал…»
Мир раскололся и слился воедино снова, перевернулся и занял прежнее положение. Вселенная умерла и родилась, но два слившихся в поцелуе человека ничего этого не заметили…
Как жаль, что случилось все это только в воображении Майкла Воронофф, когда они с Мэри и еще полудюжиной клерков с верхних этажей спускались вниз в просторном лифте. Может быть, в другой раз?..
4 июля 200… года
– Только обязательно возвращайся к обеду, Билли, сегодня я приготовлю индейку.
– Не обещаю, – Уильям Боркин хохоча забрался в кабину своего пикапа и сделал дорогой супруге ручкой. – Может быть, рыба будет клевать так, что я позабуду про всех индеек на свете?
– Не паясничай, Билли! – Сухонькая Энн Боркин притопнула ногой на своего несносного мужа. – Сегодня же День независимости!
– Ну и что? Какое рыбе дело, что двести лет назад несколько каких-то чудиков за бутылкой виски настрочили какую-то бумажку?
– Только попробуй опоздать.
Миссис Боркин круто развернулась и ушла в дом, откуда уже вовсю неслись аппетитные запахи, а Уильям, улыбнувшись, придавил газ и выехал за ворота.
Ему нравилось иногда подразнить свою дражайшую половину, этому сорокапятилетнему полному сил и здоровья мужчине, хотя он и любил Энн больше всех на свете. Даже больше любимой работы и рыбалки, в борьбе с переменным успехом между которыми проходила его жизнь. Вот и сейчас, в День независимости, мистер Боркин, презрев все американские традиции, направлялся к известному одному ему (так ему нравилось думать) уловистому плесу речки Соу-Крик, где ему не терпелось испытать совершенно новый, только что разработанный им воблер, за которым все местные пятифунтовые окуни просто обязаны выстроиться в очередь, а всякую не стоящую упоминания мелочь просто придется отгонять палкой…
Свою видавшую виды «тойоту» он оставил подальше от заветного омутка, а остаток пути, уже вооруженный спиннингом, проделал пешком, на цыпочках, словно индеец, скрывающийся от ненавистного белого. Вот и место…
Прячась за высокой тростниковой порослью, Уилл настроил снасть и, примерившись, послал сильным броском блесну в самый центр беспечно сверкающего под солнцем пространства.
– Держись, старина Нед! – прошептал он себе под нос, подматывая катушку…
Удача улыбнулась ему где-то через час с небольшим, когда леска внезапно напряглась, будто острейший «тройник» впился глубоко под водой в заросшую тиной корягу. Но опытный рыбак знал, что это за «коряга»…
– Ага! – воскликнул мистер Боркин, сдерживая рывки крупной рыбины. – Ага!!!
Леска, оставляя за собой бурунчики, резала воду по всем направлениям, удилище сгибалось дугой, но никакие уловки старого, видавшего виды окуня не могли заставить рыболова сделать ошибочное движение. Подобно мастеру фехтования, Боркин парировал каждое движение жертвы, а порой даже предугадывал их. Если рыбине удавалось отыграть у противника какие-то несколько сантиметров, тот немедля наверстывал их с лихвой…
– Вот ты какой! – восхищенно промолвил Уильям, когда речной великан обессиленно разлегся у его ног, лениво шевеля жаберными крышками. – Да в тебе чуть ли не ярд длины! А вес!..
Неожиданно краски летнего дня померкли, заставив мистера Боркина обеспокоенно вскинуть голову.
Нет… Ничего особенного. Просто одинокое облачко на миг заслонило чуть заметно клонящееся к закату солнце.
Обычное дело…
2 декабря 205… года
– В тот самый момент славный маршал Чжао Фэнь решил посетить свою комнату для утренних размышлений…
– Кто такой этот Чжао Фэнь?
Ли Донг с досадой махнул рукой, чего в невесомости, конечно, делать никак не следовало, и тут же перевернулся вниз головой. От дальнейших акробатических этюдов его спас собеседник, Пхадонг Начедопаронг, третий звездоплаватель Лаосской Народно-Демократической Республики, ловко перехватив кувыркающегося товарища за штанину.
– Спасибо…
– Не стоит благодарности, Ли… Так кто такой этот Чжао Фэнь?..
– Чжао Фэнь, Пхадонг, – вмешался в разговор невидимый из кают-компании Дэн Таочонг, копавшийся в развороченном, словно в него только что угодил фугасный снаряд, приборе. – Это наш национальный герой, подавлявший восстание зеленых повязок. Погиб в одна тысяча шестьсот тридцать втором году…
– А почему вы рассказываете про него шутки?
– Анекдоты, – утвердительно покивал Дэн, предварительно зафиксировавшись на неподвижном основании.
– Но почему?..
Ли задумался, запустив пятерню в свою роскошную шевелюру, в состоянии невесомости вечно стоявшую дыбом. Из своего перевернутого положения в привычное он возвращаться, судя по всему, не собирался. Хотя, кому привычное, а кому и нет. Кто может поручиться, что как раз сейчас именно он не занимал правильное?
– Это наш национальный обычай, Пхадонг, – снова пришел на выручку товарищу Дэн, на секунду выставив из-за нагромождения серебристых корпусов смеющуюся физиономию.
В отличие от соотечественника, он был пострижен очень коротко, что в сочетании с на редкость грубо вылепленным лицом заставляло любого собеседника усомниться в его двух высших образованиях и звании полковника ВВС Китайской Народной Республики. Атлетическое сложение и заскорузлые ладони крестьянина, привыкшего возделывать рис по колено в воде, интеллигентности командиру сорок четвертой экспедиции на орбитальную станцию «Шанъжень-5» отнюдь не добавляли. Равно как и низкий, хриплый и грубый голос, подходящий скорее какому-нибудь погонщику лошадей или грузчику, чем космонавту. И тем не менее Дэн Таочонг был космонавтом, дважды героем КНР, совершавшим сегодня, 2 декабря 205… года, свой седьмой орбитальный полет. Да, да, 2 декабря, День провозглашения Лаосской Народно-Демократической Республики, который по традиции (благо, что на борту станции всегда присутствовал член экипажа из братских народов) решено было отметить вечером небольшим банкетом (конечно же без спиртного… разве что самую чуточку), и теперь все пребывали в сладостном предвкушении.
Всего экипаж огромной конструкции, несшейся по орбите над сине-бело-пестрым шаром, состоял из двадцати семи человек: самого командира Дэн Таочонга, его помощника, совершавшего свой пятый полет майора Ли Донга и двадцати пяти космонавтов-исследователей, среди которых кроме граждан КНР было трое иностранцев – граждане Лаоса, КНДР и Монголии.
16 апреля 200… года
Слава богу, что наконец-то закончилась эта хмарь и проглянуло солнце… Обрыдли уже слякоть и морось. «Посетите наш солнечный Чикаго – город пляжей и парков!» и белозубая ряшка Дэррила Хоупера, скалящаяся на всякого, читающего эту белиберду. А если уж ветерок с Мичигана… Слава богу, хоть солнышко выглянуло. Но это, похоже, уже повторение…
Майкл Воронофф (во времена оные Михаил Дмитриевич Воронов, без всяких там двойных «ф» на конце) еще разок взглянул на панораму залитого утренним солнцем города, отмытого ночным дождиком и сияющего новенькой игрушкой из супермаркета, и отошел от огромного, во всю стену окна. Красота красотой, а работа работой. Как там говорили в Союзе? «Работа не волк…» Нет, это, кажется, не совсем в тему…
Мишу Воронова привезли в Штаты в восьмилетнем возрасте, поэтому в тонкостях русского фольклора он разбирался довольно слабо. Да и вообще, кто в Одессе, особенно из тех, кто спал и видел, как бы очутиться где-нибудь – хоть в Израиле, хоть в Непале, но только подальше от ненаглядной родины, хорошо разбирался в русском фольклоре, ненавидимом всеми порами души? Это здесь все они льют крокодиловы слезы по ненаглядной России (по России, а не по Союзу Советских, не к ночи будь помянут) да распинаются на каждом шагу о мучающей день и ночь ностальгии… Майкл как раз тоски по родине не испытывал. По чему, скажите на милость, там тосковать? По соседям из гигантской и густонаселенной коммунальной квартиры, ведущим вечные позиционные войны из-за места на кухне и выключения света в местах общего пользования? По крикливым грубым воспитательницам и золотушным «сокамерникам» из детского сада на улице Карла Либкнехта, которую сейчас, говорят, опять переименовали в Греческую? По восемнадцатой средней школе, где даже в почти стопроцентно еврейском классе (вероятно, из-за не совсем еврейской фамилии) толстого и безответного Мишу дразнили «жиденком»?.. Вот просто так, туристом посетить бывший Союз, о котором старенькие родители до сих пор шипят сквозь зубы, радуясь каждой неприятности, постигающей то, что от него осталось, мистер Воронофф не отказался бы. Поглядеть на ту землю, где появился на свет, потрогать своими руками, проверить, правду ли говорили о ней предки…
О! «Сделал дело – гуляй смело». Вот это подходит больше, хотя гулять еще очень и очень рано…
Удобное эргономическое кресло удовлетворенно хрюкнуло, принимая в себя литой организм Майкла (именно литой, а не толстый: даром, что ли, ежемесячно тратятся сотни долларов на тренажерный зал и массажный кабинет?), а пальцы привычно нащупали клавиатуру…
Солнце давно переместилось на противоположную сторону небоскреба, и ни одного лучика уже не попадало в окно небольшого офиса на восемьдесят шестом этаже. Близилось обеденное время, но мистер Воронофф все никак не мог оторваться от монитора. Секретарша Мэри Ладдок – миловидная, разве что чуть полноватая крашеная блондинка двадцати восьми лет от роду с умопомрачительно длинными ногами (бог с вами, господа, никакого сексуального домогательства – одни лишь дружеские чувства) – уже несколько раз заглядывала к шефу, выразительно вздергивая искусно выщипанные бровки и морща прелестный носик.
Пора и честь знать! О! Еще одна русская фраза – еще четверть часа и придется обедать в одиночестве, а Мэри дня два-три будет дуться, как крыса на крупу… Нет, все-таки не крыса, а мышь. Все!
Решительным движением утопив клавишу «Слип» с миниатюрным полумесяцем (почему сон все время ассоциируется с луной? Она ведь только мешает спать), Майкл откинулся на спинку снова хрюкнувшего кресла и закинул руки за голову:
– Мэ-э-эри! Вы еще не ушли, дорогая?
Кудрявая головка снова просунулась в дверь.
– Почти ушла, мистер Воронофф! – Негодованию секретарши не было предела. – Еще секунда, и вам пришлось бы меня догонять!
– Знали бы вы, как мне нравится вас догонять, моя милая…
Он не слукавил ни на йоту. Поглядеть сзади на Мэри Ладдок в движении было истинным удовольствием для любого существа мужского пола от семи до семидесяти включительно.
– Правда? – Девушка заметно смягчилась и появилась в кабинете во всей красе, во все свои баскетбольные шесть футов и четыре дюйма роста, к тому же почти на три фута (снизу) затянутая в прозрачный нейлон…
– Уф-ф!.. – не смог сдержать восторженного восклицания менеджер.
Как всегда при виде выдающейся во всех отношениях мисс Ладдок, ему показалось, что земля слегка покачнулась под ногами. Правда, при чем здесь земля – под ногами три с половиной сотни футов стальных и железобетонных конструкций?..
Еще бы она не покачнулась при виде такой девушки!
– Мэри!..
Майкл снял и отложил в сторону очки в щегольской оправе и торопливо выбрался из кресла, казалось, не желающего отпускать хозяина из своих объятий.
Пол под ногами был недвижим и не собирался никуда уплывать. Мистер Воронофф подошел к девушке и несмело прикоснулся к ее руке:
– Послушай, Мэри…
– Да, Майкл!..
Впервые вроде бы она назвала шефа по имени…
За окном что-то резко сверкнуло, заставив обоих инстинктивно оглянуться…
Нет, всего лишь солнце, отразившееся в блистере вертолета, заходящего на посадку.
– Мэри…
– Майкл…
«Какие мягкие у нее губы… Никогда не думал…»
Мир раскололся и слился воедино снова, перевернулся и занял прежнее положение. Вселенная умерла и родилась, но два слившихся в поцелуе человека ничего этого не заметили…
Как жаль, что случилось все это только в воображении Майкла Воронофф, когда они с Мэри и еще полудюжиной клерков с верхних этажей спускались вниз в просторном лифте. Может быть, в другой раз?..
* * *
Флорида, местечко Соу-Крик4 июля 200… года
– Только обязательно возвращайся к обеду, Билли, сегодня я приготовлю индейку.
– Не обещаю, – Уильям Боркин хохоча забрался в кабину своего пикапа и сделал дорогой супруге ручкой. – Может быть, рыба будет клевать так, что я позабуду про всех индеек на свете?
– Не паясничай, Билли! – Сухонькая Энн Боркин притопнула ногой на своего несносного мужа. – Сегодня же День независимости!
– Ну и что? Какое рыбе дело, что двести лет назад несколько каких-то чудиков за бутылкой виски настрочили какую-то бумажку?
– Только попробуй опоздать.
Миссис Боркин круто развернулась и ушла в дом, откуда уже вовсю неслись аппетитные запахи, а Уильям, улыбнувшись, придавил газ и выехал за ворота.
Ему нравилось иногда подразнить свою дражайшую половину, этому сорокапятилетнему полному сил и здоровья мужчине, хотя он и любил Энн больше всех на свете. Даже больше любимой работы и рыбалки, в борьбе с переменным успехом между которыми проходила его жизнь. Вот и сейчас, в День независимости, мистер Боркин, презрев все американские традиции, направлялся к известному одному ему (так ему нравилось думать) уловистому плесу речки Соу-Крик, где ему не терпелось испытать совершенно новый, только что разработанный им воблер, за которым все местные пятифунтовые окуни просто обязаны выстроиться в очередь, а всякую не стоящую упоминания мелочь просто придется отгонять палкой…
Свою видавшую виды «тойоту» он оставил подальше от заветного омутка, а остаток пути, уже вооруженный спиннингом, проделал пешком, на цыпочках, словно индеец, скрывающийся от ненавистного белого. Вот и место…
Прячась за высокой тростниковой порослью, Уилл настроил снасть и, примерившись, послал сильным броском блесну в самый центр беспечно сверкающего под солнцем пространства.
– Держись, старина Нед! – прошептал он себе под нос, подматывая катушку…
Удача улыбнулась ему где-то через час с небольшим, когда леска внезапно напряглась, будто острейший «тройник» впился глубоко под водой в заросшую тиной корягу. Но опытный рыбак знал, что это за «коряга»…
– Ага! – воскликнул мистер Боркин, сдерживая рывки крупной рыбины. – Ага!!!
Леска, оставляя за собой бурунчики, резала воду по всем направлениям, удилище сгибалось дугой, но никакие уловки старого, видавшего виды окуня не могли заставить рыболова сделать ошибочное движение. Подобно мастеру фехтования, Боркин парировал каждое движение жертвы, а порой даже предугадывал их. Если рыбине удавалось отыграть у противника какие-то несколько сантиметров, тот немедля наверстывал их с лихвой…
– Вот ты какой! – восхищенно промолвил Уильям, когда речной великан обессиленно разлегся у его ног, лениво шевеля жаберными крышками. – Да в тебе чуть ли не ярд длины! А вес!..
Неожиданно краски летнего дня померкли, заставив мистера Боркина обеспокоенно вскинуть голову.
Нет… Ничего особенного. Просто одинокое облачко на миг заслонило чуть заметно клонящееся к закату солнце.
Обычное дело…
* * *
Орбитальная станция «Шанъжень-5»2 декабря 205… года
– В тот самый момент славный маршал Чжао Фэнь решил посетить свою комнату для утренних размышлений…
– Кто такой этот Чжао Фэнь?
Ли Донг с досадой махнул рукой, чего в невесомости, конечно, делать никак не следовало, и тут же перевернулся вниз головой. От дальнейших акробатических этюдов его спас собеседник, Пхадонг Начедопаронг, третий звездоплаватель Лаосской Народно-Демократической Республики, ловко перехватив кувыркающегося товарища за штанину.
– Спасибо…
– Не стоит благодарности, Ли… Так кто такой этот Чжао Фэнь?..
– Чжао Фэнь, Пхадонг, – вмешался в разговор невидимый из кают-компании Дэн Таочонг, копавшийся в развороченном, словно в него только что угодил фугасный снаряд, приборе. – Это наш национальный герой, подавлявший восстание зеленых повязок. Погиб в одна тысяча шестьсот тридцать втором году…
– А почему вы рассказываете про него шутки?
– Анекдоты, – утвердительно покивал Дэн, предварительно зафиксировавшись на неподвижном основании.
– Но почему?..
Ли задумался, запустив пятерню в свою роскошную шевелюру, в состоянии невесомости вечно стоявшую дыбом. Из своего перевернутого положения в привычное он возвращаться, судя по всему, не собирался. Хотя, кому привычное, а кому и нет. Кто может поручиться, что как раз сейчас именно он не занимал правильное?
– Это наш национальный обычай, Пхадонг, – снова пришел на выручку товарищу Дэн, на секунду выставив из-за нагромождения серебристых корпусов смеющуюся физиономию.
В отличие от соотечественника, он был пострижен очень коротко, что в сочетании с на редкость грубо вылепленным лицом заставляло любого собеседника усомниться в его двух высших образованиях и звании полковника ВВС Китайской Народной Республики. Атлетическое сложение и заскорузлые ладони крестьянина, привыкшего возделывать рис по колено в воде, интеллигентности командиру сорок четвертой экспедиции на орбитальную станцию «Шанъжень-5» отнюдь не добавляли. Равно как и низкий, хриплый и грубый голос, подходящий скорее какому-нибудь погонщику лошадей или грузчику, чем космонавту. И тем не менее Дэн Таочонг был космонавтом, дважды героем КНР, совершавшим сегодня, 2 декабря 205… года, свой седьмой орбитальный полет. Да, да, 2 декабря, День провозглашения Лаосской Народно-Демократической Республики, который по традиции (благо, что на борту станции всегда присутствовал член экипажа из братских народов) решено было отметить вечером небольшим банкетом (конечно же без спиртного… разве что самую чуточку), и теперь все пребывали в сладостном предвкушении.
Всего экипаж огромной конструкции, несшейся по орбите над сине-бело-пестрым шаром, состоял из двадцати семи человек: самого командира Дэн Таочонга, его помощника, совершавшего свой пятый полет майора Ли Донга и двадцати пяти космонавтов-исследователей, среди которых кроме граждан КНР было трое иностранцев – граждане Лаоса, КНДР и Монголии.