Страница:
– Да, вы правы… – слегка поморщился «молодой». – Вернее, я имел возможность ознакомиться лишь со следами его работ, примерным пересказом их в европейской научной прессе, причем зачастую в критическом ключе, так как почти сразу после известного теракта 16 апреля он исчез с научного небосвода вместе со всеми упоминаниями о нем в американской прессе. Скорее всего, был засекречен. Это известная практика…
– И чем же он занимался? – перебил президент несколько увлекшегося ученого – поборником конкретики тот тоже, видимо, был лишь на словах.
– «Единой теорией поля», – пожал плечами ученый. – И я подозреваю, что он пошел по пути Альберта Эйнштейна, вернее, продолжил те исследования, все материальные следы которых великий теоретик самолично или кто-то за него уничтожил…
– Эксперимент «Филадельфия», – в один голос заявили остальные академики, кивая головами друг другу…
Полковник О'Хиггинс остановился, чтобы перевести дух и глотнуть воды из услужливо поданного стакана. Все присутствующие терпеливо ждали.
– Эксперимент увенчался полным успехом. Корабль исчез на некоторое время и для приборов, и для внешних наблюдателей, а затем появился снова. К сожалению, в аварийном состоянии – корабль горел. Многие члены экипажа погибли, часть пропала без вести. Чем была вызвана катастрофа – аварией генераторов или чем-то еще, так и осталось неизвестным. Естественно, это привело к признанию опыта неудачным, а все материалы по нему, как представляющие огромную военную ценность, были засекречены.
По непроверенным до сего дня данным, научное руководство экспериментом принадлежало непосредственно Альберту Эйнштейну, а в работах над ним принимал участие знаменитый физик Никола Тесла, скончавшийся за несколько месяцев до начала эксперимента…
Старинное помещение наполнилось сдержанным шумом, и докладчик вынужден был повысить голос:
– Официальные данные о проекте так никогда и не были опубликованы, и вообще, некоторая информация просочилась в прессу лишь десятки лет спустя, послужив поводом для всякого рода околонаучных сенсаций и спекуляций. К примеру, широко муссировались слухи о перемещении «Элдриджа» во времени, что впоследствии было обыграно в двух широко известных фантастических фильмах и в ряде книг. Якобы напуганный масштабами произведенного под его руководством эксперимента, Эйнштейн незадолго до своей смерти в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году уничтожил все документы и работы, касающиеся проекта «Филадельфия». Так это или нет, неизвестно до сих пор, но уничтожение великим физиком части своего архива – реальный факт. Более того, в сути его поздних работ способен разобраться далеко не всякий физик.
– Вы утверждаете…
– Я ничего не утверждаю, но моему ведомству доподлинно известно, что с конца девяностых годов прошлого века в Соединенных Штатах и ряде европейских стран, в частности в Соединенном королевстве, был опубликован ряд научных работ одного молодого физика, которого отдельные представители ученого мира прочили в продолжатели идей Альберта Эйнштейна. После известного всем грандиозного теракта шестнадцатого апреля работы физика были засекречены и методично изъяты даже из научных библиотек и большей части личных собраний, причем не только в США, но и в других странах, что, несомненно, облегчалось их микроскопическим тиражом. Например, нам удалось найти лишь некоторые из них…
– Даже в Великобритании?
– Даже в фондах Британской библиотеки под их каталожными номерами находились совершенно посторонние издания.
– Когда вы заинтересовались этим вопросом?
– Сразу после того, как в США якобы для работы в американских научных учреждениях отправилось более десятка британских ученых, вернее, после того, как пропали без следа трое из них. Как нами было установлено достоверно, отъезд и исчезновение ученых, работавших в близкой к профессору Дженнингсу сфере, имел место и в других странах, причем не только в Европе, но и в России, и в странах третьего мира.
– Профессор Дженнингс – это тот самый молодой ученый?
– Да, это он.
– Почему ваше ведомство своевременно не подняло тревогу в связи с исчезновением такого числа ученых одного направления?
– После того как был окончательно выяснен конечный пункт их маршрута и после консультаций с вышестоящими инстанциями, работа в этом направлении была законсервирована.
– Под вышестоящими инстанциями вы подразумеваете премьер-министра?
– Да, и его тоже.
– В какой именно области физики работал упомянутый Дженнингс?
– Докторскую степень он получил за теоретическое обоснование некоторых аспектов единой теории поля.
– Выражайтесь яснее, полковник. Что это за теория?
– В ее основе лежит теория о тесной взаимосвязи пространства, времени и гравитации. Основные постулаты ее были предложены еще Альбертом Эйнштейном…
– Опять Эйнштейн. Эта теория имеет прикладное значение, например, в военной области?
– Нет, не имеет. По крайней мере, не имела до сих пор.
Полковник О'Хиггинс помолчал, но не более того, чем это требовалось.
– Дело в том, что некоторые исследователи филадельфийского эксперимента утверждают в один голос, что Эйнштейну с помощью какой-то установки, действующей по неизвестному принципу, разработанной совместно с Никола Тесла, удалось путем создания электромагнитного поля огромной мощности свернуть вокруг эсминца «Элдридж» пространство. Побочным эффектом оказалось изменение времени…
– Ерунда! Разве время можно изменить?
– Физики-теоретики и ряд математиков не видят здесь ничего невозможного. К примеру, в поле действия гравитации некоторых звезд, именуемых черными дырами…
– При чем здесь звезды?
– Я хотел лишь привести пример…
– До какой степени предположительно могло свернуться, как вы выразились, пространство вокруг эсминца?
– Точно этого не может сказать никто. Но, возможно, «Элдридж» и все окружающее его в радиусе нескольких сотен ярдов на некоторое время сжались в точку. Примерно до размеров элементарной частицы…
По залу пронесся сдержанный вздох…
– И самом представительном, кстати, – проворчал сенатор от Аляски Роберт Эрчетт.
Действительно, в скромном по размерам кабинете гавайского «Капитолия» собрались два губернатора – от Гавайев и Флориды; четыре сенатора – два от Аляски и по одному от Гавайев и Флориды; девять членов палаты представителей, оказавшихся дома во время Катастрофы, то есть почти все, кто остался… Один член палаты представителей проводил отпуск в Европе и теперь спешил на родину. Из-за малочисленности участников и важности повода собрания заседание представителей законодательной и исполнительной властей решили сделать общим.
– Господа, – взял слово старейший из присутствующих сенатор от штата Алохи [24] Кевин Ластки. – С момента Катастрофы прошло чуть более двенадцати часов, и мы собрались здесь, чтобы избрать временного главу государства и решить несколько важнейших задач, стоящих перед нами в это тяжелое время. Наш дом разрушен. От пятидесяти штатов, живших единой семьей, осталось только три, причем не понес потерь только один – тот, где мы сейчас находимся, а также Пуэрто-Рико. В настоящий момент от территории США осталось лишь семнадцать процентов, а население составляет восемнадцать с половиной миллионов непосредственно на территории государства и немногим более пяти миллионов – туристы, военные, дипломаты, представители компаний и прочие – за рубежом. Мы потеряли практически все сельскохозяйственные земли (основная часть нашей территории приходится сейчас на непригодные для сельского хозяйства полярные и приполярные области Аляски), промышленность, инфраструктуру и научный потенциал. Положительным моментом является только то, что сохранены почти две трети вооруженных сил и ВМС, размещенные в основном в Европе, Азии и Мировом океане, и большая часть орбитальной группировки– временно потерянный контроль над спутниками удалось перевести на резервный центр управления на Гавайях…
– Значит, мы не беззащитны?..
– Соединенные Штаты по-прежнему в состоянии дать достойный отпор любому агрессору в любой точке планеты.
Переждав аплодисменты, сенатор продолжил:
– Некоторую проблему, конечно, представит их снабжение, но…
– Это почему еще? – подал голос краснолицый, похожий на моряка, которым он, собственно, и был раньше, член палаты представителей от Флориды Альберт Макгвайер.
– Дело в том, что Форт-Нокс исчез вместе со штатом Кентукки, а вместе с ним и практически весь золотой запас США. Наше экономическое положение я кратко обрисовал выше…
– Ну и что с того? – не унимался недоверчивый Макгвайер.
– Федеральная резервная система США тоже прекратила существование, – вздохнул сенатор Ластки. – Нам просто нечем сейчас обеспечить нашу валюту, разве что снегами Аляски, солнцем Гавайев и цветами Флориды… К тому же печатать доллары тоже негде…
– Боюсь, нехватка наличной валюты нам не грозит, – подал голос из своего угла, куда забился по обыкновению, тощий, похожий на кузнечика сенатор Бернштайн.
– Как это? – обернулись все к нему.
– А вы не забыли, господа, – с неприкрытой издевкой ответил тот, – сколько наличных долларов, напечатанных нашим Бюро гравирования и печати, поглотили развивающиеся экономики? Азия, Африка, Россия, наконец?..
Глава 6
– И чем же он занимался? – перебил президент несколько увлекшегося ученого – поборником конкретики тот тоже, видимо, был лишь на словах.
– «Единой теорией поля», – пожал плечами ученый. – И я подозреваю, что он пошел по пути Альберта Эйнштейна, вернее, продолжил те исследования, все материальные следы которых великий теоретик самолично или кто-то за него уничтожил…
– Эксперимент «Филадельфия», – в один голос заявили остальные академики, кивая головами друг другу…
* * *
– В октябре тысяча девятьсот сорок третьего года на одной из военных судостроительных верфей Филадельфии в присутствии военных проводился эксперимент по защите от радиолокационного обнаружения военного корабля – эскадренного миноносца ВМФ США «Элдридж». На борту судна были смонтированы некие особенные генераторы электромагнитного поля, принципиально новой конструкции и большой мощности. При их включении корабль должен был стать полностью невидимым для радаров противника. Есть мнение, что он также должен был стать и оптически невидимым из-за искривления лучей в мощном электромагнитном поле.Полковник О'Хиггинс остановился, чтобы перевести дух и глотнуть воды из услужливо поданного стакана. Все присутствующие терпеливо ждали.
– Эксперимент увенчался полным успехом. Корабль исчез на некоторое время и для приборов, и для внешних наблюдателей, а затем появился снова. К сожалению, в аварийном состоянии – корабль горел. Многие члены экипажа погибли, часть пропала без вести. Чем была вызвана катастрофа – аварией генераторов или чем-то еще, так и осталось неизвестным. Естественно, это привело к признанию опыта неудачным, а все материалы по нему, как представляющие огромную военную ценность, были засекречены.
По непроверенным до сего дня данным, научное руководство экспериментом принадлежало непосредственно Альберту Эйнштейну, а в работах над ним принимал участие знаменитый физик Никола Тесла, скончавшийся за несколько месяцев до начала эксперимента…
Старинное помещение наполнилось сдержанным шумом, и докладчик вынужден был повысить голос:
– Официальные данные о проекте так никогда и не были опубликованы, и вообще, некоторая информация просочилась в прессу лишь десятки лет спустя, послужив поводом для всякого рода околонаучных сенсаций и спекуляций. К примеру, широко муссировались слухи о перемещении «Элдриджа» во времени, что впоследствии было обыграно в двух широко известных фантастических фильмах и в ряде книг. Якобы напуганный масштабами произведенного под его руководством эксперимента, Эйнштейн незадолго до своей смерти в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году уничтожил все документы и работы, касающиеся проекта «Филадельфия». Так это или нет, неизвестно до сих пор, но уничтожение великим физиком части своего архива – реальный факт. Более того, в сути его поздних работ способен разобраться далеко не всякий физик.
– Вы утверждаете…
– Я ничего не утверждаю, но моему ведомству доподлинно известно, что с конца девяностых годов прошлого века в Соединенных Штатах и ряде европейских стран, в частности в Соединенном королевстве, был опубликован ряд научных работ одного молодого физика, которого отдельные представители ученого мира прочили в продолжатели идей Альберта Эйнштейна. После известного всем грандиозного теракта шестнадцатого апреля работы физика были засекречены и методично изъяты даже из научных библиотек и большей части личных собраний, причем не только в США, но и в других странах, что, несомненно, облегчалось их микроскопическим тиражом. Например, нам удалось найти лишь некоторые из них…
– Даже в Великобритании?
– Даже в фондах Британской библиотеки под их каталожными номерами находились совершенно посторонние издания.
– Когда вы заинтересовались этим вопросом?
– Сразу после того, как в США якобы для работы в американских научных учреждениях отправилось более десятка британских ученых, вернее, после того, как пропали без следа трое из них. Как нами было установлено достоверно, отъезд и исчезновение ученых, работавших в близкой к профессору Дженнингсу сфере, имел место и в других странах, причем не только в Европе, но и в России, и в странах третьего мира.
– Профессор Дженнингс – это тот самый молодой ученый?
– Да, это он.
– Почему ваше ведомство своевременно не подняло тревогу в связи с исчезновением такого числа ученых одного направления?
– После того как был окончательно выяснен конечный пункт их маршрута и после консультаций с вышестоящими инстанциями, работа в этом направлении была законсервирована.
– Под вышестоящими инстанциями вы подразумеваете премьер-министра?
– Да, и его тоже.
– В какой именно области физики работал упомянутый Дженнингс?
– Докторскую степень он получил за теоретическое обоснование некоторых аспектов единой теории поля.
– Выражайтесь яснее, полковник. Что это за теория?
– В ее основе лежит теория о тесной взаимосвязи пространства, времени и гравитации. Основные постулаты ее были предложены еще Альбертом Эйнштейном…
– Опять Эйнштейн. Эта теория имеет прикладное значение, например, в военной области?
– Нет, не имеет. По крайней мере, не имела до сих пор.
Полковник О'Хиггинс помолчал, но не более того, чем это требовалось.
– Дело в том, что некоторые исследователи филадельфийского эксперимента утверждают в один голос, что Эйнштейну с помощью какой-то установки, действующей по неизвестному принципу, разработанной совместно с Никола Тесла, удалось путем создания электромагнитного поля огромной мощности свернуть вокруг эсминца «Элдридж» пространство. Побочным эффектом оказалось изменение времени…
– Ерунда! Разве время можно изменить?
– Физики-теоретики и ряд математиков не видят здесь ничего невозможного. К примеру, в поле действия гравитации некоторых звезд, именуемых черными дырами…
– При чем здесь звезды?
– Я хотел лишь привести пример…
– До какой степени предположительно могло свернуться, как вы выразились, пространство вокруг эсминца?
– Точно этого не может сказать никто. Но, возможно, «Элдридж» и все окружающее его в радиусе нескольких сотен ярдов на некоторое время сжались в точку. Примерно до размеров элементарной частицы…
По залу пронесся сдержанный вздох…
* * *
– Я бы сказал, господа, – губернатор Флориды Лестер Моусон оглядел присутствующих, – что мы в данный момент участвуем в самом малочисленном заседании Конгресса США за всю его историю.– И самом представительном, кстати, – проворчал сенатор от Аляски Роберт Эрчетт.
Действительно, в скромном по размерам кабинете гавайского «Капитолия» собрались два губернатора – от Гавайев и Флориды; четыре сенатора – два от Аляски и по одному от Гавайев и Флориды; девять членов палаты представителей, оказавшихся дома во время Катастрофы, то есть почти все, кто остался… Один член палаты представителей проводил отпуск в Европе и теперь спешил на родину. Из-за малочисленности участников и важности повода собрания заседание представителей законодательной и исполнительной властей решили сделать общим.
– Господа, – взял слово старейший из присутствующих сенатор от штата Алохи [24] Кевин Ластки. – С момента Катастрофы прошло чуть более двенадцати часов, и мы собрались здесь, чтобы избрать временного главу государства и решить несколько важнейших задач, стоящих перед нами в это тяжелое время. Наш дом разрушен. От пятидесяти штатов, живших единой семьей, осталось только три, причем не понес потерь только один – тот, где мы сейчас находимся, а также Пуэрто-Рико. В настоящий момент от территории США осталось лишь семнадцать процентов, а население составляет восемнадцать с половиной миллионов непосредственно на территории государства и немногим более пяти миллионов – туристы, военные, дипломаты, представители компаний и прочие – за рубежом. Мы потеряли практически все сельскохозяйственные земли (основная часть нашей территории приходится сейчас на непригодные для сельского хозяйства полярные и приполярные области Аляски), промышленность, инфраструктуру и научный потенциал. Положительным моментом является только то, что сохранены почти две трети вооруженных сил и ВМС, размещенные в основном в Европе, Азии и Мировом океане, и большая часть орбитальной группировки– временно потерянный контроль над спутниками удалось перевести на резервный центр управления на Гавайях…
– Значит, мы не беззащитны?..
– Соединенные Штаты по-прежнему в состоянии дать достойный отпор любому агрессору в любой точке планеты.
Переждав аплодисменты, сенатор продолжил:
– Некоторую проблему, конечно, представит их снабжение, но…
– Это почему еще? – подал голос краснолицый, похожий на моряка, которым он, собственно, и был раньше, член палаты представителей от Флориды Альберт Макгвайер.
– Дело в том, что Форт-Нокс исчез вместе со штатом Кентукки, а вместе с ним и практически весь золотой запас США. Наше экономическое положение я кратко обрисовал выше…
– Ну и что с того? – не унимался недоверчивый Макгвайер.
– Федеральная резервная система США тоже прекратила существование, – вздохнул сенатор Ластки. – Нам просто нечем сейчас обеспечить нашу валюту, разве что снегами Аляски, солнцем Гавайев и цветами Флориды… К тому же печатать доллары тоже негде…
– Боюсь, нехватка наличной валюты нам не грозит, – подал голос из своего угла, куда забился по обыкновению, тощий, похожий на кузнечика сенатор Бернштайн.
– Как это? – обернулись все к нему.
– А вы не забыли, господа, – с неприкрытой издевкой ответил тот, – сколько наличных долларов, напечатанных нашим Бюро гравирования и печати, поглотили развивающиеся экономики? Азия, Африка, Россия, наконец?..
Глава 6
Алексей Мерзлин оторвал тяжелую голову от стола и попытался нашарить бутылку.
Бутылка после некоторых поисков благополучно нашлась, но вот содержимого в ней было ровно столько, сколько хватило бы, чтобы напоить, скажем, комара или средних размеров таракана.
«Неужели это все я один высосал? – мучительно попытался собрать разбегающиеся мысли Лешка. – Не может быть…»
Но факт был непреложен и не допускал иных толкований: литровый сосуд из-под ванильного «Абсолюта» был пуст, а собутыльников за столом не наблюдалось.
«Мы же вроде с Серым начинали, – мысли не желали выстраиваться в привычные подтянутые шеренги, предпочитая им некое беспорядочное движение, давным-давно описанное англичанином Броуном. – За его выигрыш… Хотя…»
Все дело в том, что Алексей чувствовал себя настоящим предателем, и чувство это было настолько ярким и всеобъемлющим, что хотелось скрыться, зарыться куда-нибудь или, к примеру, утопиться. Хотя бы в водке…
История началась больше года назад, когда Мерзлин совершенно случайно открыл один сравнительно безопасный способ обогатиться. За чужой счет, естественно.
Дело-то было плевое: перевести с нескольких случайно выбранных счетов некоторые не слишком бросающиеся в глаза суммы на один, вполне определенный. Схема, согласитесь, не нова, и немало «продвинутых» наследников бессмертного Остапа ее в свое время провернули, но… Провести несложную операцию так чисто, чтобы не оставалось никаких зацепок, удавалось далеко не всякому. Если точно, то почти никому. Подобно извечному соревнованию щита и меча, а позднее брони и снаряда, защита от взлома и шустрые ручки, угрожающие ей, постоянно соперничают уже не один десяток лет; и если защита не смогла до сих пор построить надежную на сто процентов преграду, то уж выискивать нарушивших ее «девственность» злоумышленников научилась довольно эффективно.
Алексей, маниакально осторожный от рождения, в отличие от большинства своих «коллег», не кинулся сразу же конвертировать свои идеи в шуршащие разноцветные бумажки с портретами давно почивших в бозе президентов и изображениями европейских мостов и ворот, а сперва постарался построить между собой, ещё ничего предосудительного не совершившим, и потенциально обиженными им обладателями вышеупомянутых бумажек стену достаточной высоты.
Можно было, конечно, купить какой-нибудь «левый» паспорт, где-то и когда-то утерянный или украденный, и «навесить» на ничего не подозревающего растяпу кроме десятка-другого несуществующих в природе фирм-однодневок, зарегистрированных на его имя «дешевеньких» «альфа-ромео» и всяких разных джипов еще и солидную сумму, но связываться с откровенным криминалом Мерзлину претило.
Случай подвернулся, как всегда, случайно.
«Оголодавшему» в армии другу-компаньону Сереге Извекову «запоносило» «оттянуться по полной» в жарком забугорье, и Алексей посодействовал ему в получении загранпаспорта: имелись кой-какие связи в ОВИРе. Естественно, все анкеты тоже заполнил сам, по дружбе…
Нет, поначалу не было даже и мысли подставлять Извекова, но больно уж все удачно складывалось…
Серега поехал загорать в свой Египет, а Алексей начал действовать.
Сначала он тщательно «засветил» его в Интернете во всех возможных и невозможных местах, прилежно создавая образ этакого не очень чистого на руку и не особенно отягощенного интеллектом «свободного художника», дорвавшегося до халявы. В ход шли взломанные пароли платных сайтов, причем не только «порнушных», а также спамовые рассылки, обещавшие головокружительные дивиденды вложившим куда-нибудь в Нигерию исключительно по протекции некого «г-на Мобуту» или «д-ра Око-Оболе» несколько десятков тысяч «зеленых», пара компьютерных «пирамид» и даже откровенно мошеннический интернет-магазин… Причем на реальный доход от всех этих «гешефтов» Мерзлин и не надеялся, так что пара-другая тысяч явилась скорее подарком.
Когда же подготовка была закончена, пришла очередь главного. То самое, ради чего затевалась вся свистопляска, отняло от силы неделю, после чего деньги были переведены на несколько открытых опять же на имя Сергея пластиковых карт, откуда стремительно рассосались (опять же в интернет-магазины, сетевые казино и т.д., и т.п.), с не меньшим изяществом перекочевав через пару-тройку «станций» в карман самого доморощенного Копперфильда. Ловкость рук, и никакого мошенства, понимаешь!
Тысчонкой, правда, пришлось пожертвовать, положив ос на банковский счет, конечно, на имя ничего не подозревающего «компьютерного взломщика», но вдруг для розыска пропавших денег привлекут отечественные службы?
Заключительным аккордом всей операции была продажа системного блока, с которого велась вся работа, за сущие гроши (якобы из-за покупки нового, более мощного «компа») благодарному за это без памяти другу, от радости забывшему, что истинному компьютерному асу совсем не обязательно с целью повышения производительности техники заменять ее кардинально – достаточно модернизации на уровне отдельных блоков…
После «смерти» виртуального Извекова минуло больше года. Неправедно нажитые денежки частично «крутились», принося неплохой «навар» в Москве (куда Алексей и сам подумывал перебраться) в руках маминого брата дяди Яши, частично превращались в различные блага цивилизации. Сам комбинатор начал уже забывать, не видя явных проблем у подставленного им друга, о всех опасениях, связанных с удачно провернутой операцией, как грянуло…
Это чертово приглашение, полученное Сергеем из Италии, заставило Мерзлина изрядно поволноваться, и был даже момент (и не один), когда он хотел во всем признаться другу. А что? Денег с лихвой хватило бы и на двоих (особенно, если не зацикливаться на сумме, «обнародовав», скажем, процентов двадцать, а то и менее…). Спрятать парня до того времени, как все уляжется. Скажем, в Москве, под крылышком того же дяди Яши, по принципу «иголки в стоге сена»… Но Алексей так и не решился. И не одни лишь финансовые резоны взяли верх…
Билась в мозгу слабенькая надежда, что все волнения не стоят и выеденного яйца, чемпионат – не липовый, и Серега, повидав Италию, вернется вскоре домой, с пустыми карманами, но довольный… Зачем же терять друга (в первую очередь), поспешно саморазоблачившись перед ним? После оглушительного выигрыша Извекова надежда совсем скорчилась, но открыться ему теперь значило подставить себя по полной программе…
Неразрешимая нравственно-финансово-шкурная дилемма (теперь уж, наверное, трилемма какая-нибудь) довела Мерзлина до закономерного финала: он запил.
Два дня, запершись в своем —тайном «гнездышке» на северо-западе (не таскать же случайных девчонок домой, прямо под огонь тяжелой артиллерии в лице родителей?), сказавшись всем отъехавшим по делам в «столицы», совершенно один, изредка выбираясь на волю лишь для того, чтобы пополнить запасы съестного и горячительного, Алексей «квасил»… Нет, он не жрал стаканами гнусную водяру – его «самобичевание по-русски» носило более утонченный характер: шампанское под фрукты и икру сменял мартини под паштеты и салаты, который, в свою очередь, отступал перед коньяком с лимоном, и лишь потом пришла пора водки, но, опять же, самой приличной…
То ли водочка, извечный русский прояснитель совести, хотя и в импортной упаковке, то ли иные материи сыграли свою роль, но под занавес «злодей» дозрел до того, что каждые пятнадцать-двадцать минут хватал мобильник, вновь и вновь набирая хорошо знакомый номер. Заранее обливаясь сладкими покаянными слезами, он жаждал выкрикнуть в мембрану роковые слова, но… Равнодушный женский голос ледяным тоном неизбежно сообщал ему, что «абонент недоступен или временно находится вне зоны досягаемости…» Означать это могло только одно, но, пропустив пару рюмок, Алексей снова и снова шарил по столу в поисках скользкой коробочки…
Погодите морщить носы, господа: Вайцхогель вовсе не относился к сорту байкерского сообщества, предпочитающего немытые патлы элегантной прическе, вонючую комнатку в трущобах приличной квартире на Александер-плац, а социальное пособие – неплохому жалованью в серьезной фирме. Первого с лихвой хватало в жизни Курта и до знаменитого «разрушения стены» [25], когда будущее в «красной» Германии казалось беспросветно серым, вожделенный Запад – недосягаемым, а восемнадцать лет, прожитые на белом свете, – бесконечным марафоном… «Порошок», добытый неведомыми путями, тогда был (или мнился?) единственным просветом, суматошная толкотня дискотеки под рев луженой глотки Тилля Линдеманна, еще не помышлявшего о «Раммштайне», – верхом наслаждения, а «стальной конь», не нынешний, конечно, а попроще – Пегасом…
И вот все это, кроме ревущего бензинового монстра, – в прошлом. И «штази» [26], и стена, и русские солдаты, стены городка которых упоенно разрисовывались звездами, свастиками и лозунгами типа «Убирайтесь в ж… русские свиньи!»… И месяцы лечения в наркодиспансере, и студенческая скамья в благополучном Западном Трире, и анекдоты про умных «веззи» [27] и тупых полудиких «оззи», от которых сами собой сжимались кулаки, и долгое блуждание в поисках работы…
Слава богу, нашелся тогда умный человек, шепнувший на ухо, что «оззи», пусть даже учившемуся на Западе, там делать особенно нечего, но вот на Востоке… Слава богу, озверевший от безденежья Курт тогда послушал его, купив на последние марки билет до родного Берлина…
И снова блуждание без работы, хотя и очень непродолжительное, и сакраментальный вопрос симпатичной секретарши в офисе: «Знаете ли вы, герр Вайцхогель, русский язык?» (кто же его, проклятый, в бывшем Восточном Берлине не знал тогда в девяносто пятом?), и новые «старые» анекдоты сослуживцев про находчивых деловитых «оззи» и тупых ленивых «веззи»… А потом – первая поездка в пугающую Россию, в бесконечных снегах которой в страшном 43-м сгинул без следа дедушка Фриц, штурмфюрер панцер СС, да еще не в какие-нибудь относительно цивилизованные Москву или Петербург, а в далекую Тюмень, мнившуюся тогда где-то «на краю географии»… И первая сумма с четырьмя нулями, полученная по возвращении в родной Дойчланд действительно отупевшим от выпитой водки, бесконечной бани, российских просторов, виденных из иллюминатора вертолета, и веских деловых предложений от пьяных здоровенных мужиков с неожиданно трезвыми, как пистолетные дула, стальными глазами… Меньше всего тогда Курт думал о том, что придется еще раз посетить эту дикую и великую одновременно страну… Через полгода его уже знали в лицо почти все улыбчивые стюардессы Люфтганзы на российском направлении и, наверное, все, без исключения, сибирские медведи…
В дневной своей ипостаси нынешний герр Вайцхогель служил менеджером среднего звена в «Штольц Бауверке АГ», имеющей запутанные, но весьма прочные связи с добрыми двумя десятками стран как в Евросоюзе, так и по обе стороны Германии, причем на Западе – за проливом и океаном, а на Востоке – в основном за Волгой и Уральским хребтом… Ну а вечером – старина Курт… В свободном демократическом обществе всякий имеет право на частную жизнь.
Карта привычно воткнулась в щель автомата. Несколько несложных манипуляций и… и… «На вашем счету 0.00 евро»? Это что, шутка? Весьма неудачного свойства, господа, весьма неудачного!..
От мощного рева герметичные стеклопакеты дребезжали так, как не дребезжит найденный на помойке и закрепленный в раме ржавым гвоздиком осколок стекла в окне нищей халупы последнего пеона от проезжающего по дороге мощного самосвала «Юнайтед Металлик», груженного медной рудой.
– Вызвал. – Хосе Эусебио, старший менеджер эквадорского филиала упомянутой корпорации, претендующей на звание транснациональной, был несколько зеленоват с лица, что, учитывая общий густо-оливковый оттенок его кожи, свидетельствовало о почти смертельной бледности. – Они очень удивились, что мы еще живы, и посоветовали покончить самоубийством, пока шахтеры не смели охрану…
– Кассуалдос [28]! Вонючие кассуалдос! – взорвался почтенный Энрике Кордеро и врезал могучим шахтерским (в прошлом, увы, в далеком прошлом) кулаком по столу так, что подпрыгнула тяжелая пятнадцатизарядная «Астра», давно уже извлеченная из сейфа. – Как брать деньги, так они всегда на месте, а как дойдет до дела… А своему зятю на базу «Мария Селеста» ты звонил?
– Звонил, но вы же знаете, что почти все низшие чины из вертолетчиков – вчерашние шахтеры… Паулито с десятком верных офицеров забаррикадировался в столовой и сам просит у меня помощи. Говорит, что продержится еще час-полтора, самое большее – до вечера. Он сказал, что в столице такие же волнения и восставшие уже берут штурмом президентский дворец…
Из панорамного окна со звоном вылетел толстый осколок, и рев толпы, собравшейся внизу, сразу стал оглушительным, как океанский прибой. Одновременно в кондиционированное помещение ворвался жаркий воздух улицы, насыщенный ароматами цветущих деревьев, разгоряченной толпы и порохового дыма.
– Они стреляют! – завопил дон Эусебио, бросаясь ничком на пол и прикрывая затылок руками от сыпавшихся непрерывным дождем осколков стекла и кусков штукатурки, отколотых шальными пулями от потолка и стен. – Пора спасаться, дон Кордеро!
– Черт бы побрал этого президента Гутьерреса [29]! – пузатый Кордеро, пыхтя, боком, словно краб, выбрался из-за стола, сцапал и засунул за опояску брюк пистолет, выдавая уверенным движением давние, не очень законопослушные деяния юности. – Чтоб его черти поджаривали в аду на медленном огне… А вместо дров использовали эту проклятую «зелень», которой гринго [30] наводнили страну…
Бутылка после некоторых поисков благополучно нашлась, но вот содержимого в ней было ровно столько, сколько хватило бы, чтобы напоить, скажем, комара или средних размеров таракана.
«Неужели это все я один высосал? – мучительно попытался собрать разбегающиеся мысли Лешка. – Не может быть…»
Но факт был непреложен и не допускал иных толкований: литровый сосуд из-под ванильного «Абсолюта» был пуст, а собутыльников за столом не наблюдалось.
«Мы же вроде с Серым начинали, – мысли не желали выстраиваться в привычные подтянутые шеренги, предпочитая им некое беспорядочное движение, давным-давно описанное англичанином Броуном. – За его выигрыш… Хотя…»
Все дело в том, что Алексей чувствовал себя настоящим предателем, и чувство это было настолько ярким и всеобъемлющим, что хотелось скрыться, зарыться куда-нибудь или, к примеру, утопиться. Хотя бы в водке…
История началась больше года назад, когда Мерзлин совершенно случайно открыл один сравнительно безопасный способ обогатиться. За чужой счет, естественно.
Дело-то было плевое: перевести с нескольких случайно выбранных счетов некоторые не слишком бросающиеся в глаза суммы на один, вполне определенный. Схема, согласитесь, не нова, и немало «продвинутых» наследников бессмертного Остапа ее в свое время провернули, но… Провести несложную операцию так чисто, чтобы не оставалось никаких зацепок, удавалось далеко не всякому. Если точно, то почти никому. Подобно извечному соревнованию щита и меча, а позднее брони и снаряда, защита от взлома и шустрые ручки, угрожающие ей, постоянно соперничают уже не один десяток лет; и если защита не смогла до сих пор построить надежную на сто процентов преграду, то уж выискивать нарушивших ее «девственность» злоумышленников научилась довольно эффективно.
Алексей, маниакально осторожный от рождения, в отличие от большинства своих «коллег», не кинулся сразу же конвертировать свои идеи в шуршащие разноцветные бумажки с портретами давно почивших в бозе президентов и изображениями европейских мостов и ворот, а сперва постарался построить между собой, ещё ничего предосудительного не совершившим, и потенциально обиженными им обладателями вышеупомянутых бумажек стену достаточной высоты.
Можно было, конечно, купить какой-нибудь «левый» паспорт, где-то и когда-то утерянный или украденный, и «навесить» на ничего не подозревающего растяпу кроме десятка-другого несуществующих в природе фирм-однодневок, зарегистрированных на его имя «дешевеньких» «альфа-ромео» и всяких разных джипов еще и солидную сумму, но связываться с откровенным криминалом Мерзлину претило.
Случай подвернулся, как всегда, случайно.
«Оголодавшему» в армии другу-компаньону Сереге Извекову «запоносило» «оттянуться по полной» в жарком забугорье, и Алексей посодействовал ему в получении загранпаспорта: имелись кой-какие связи в ОВИРе. Естественно, все анкеты тоже заполнил сам, по дружбе…
Нет, поначалу не было даже и мысли подставлять Извекова, но больно уж все удачно складывалось…
Серега поехал загорать в свой Египет, а Алексей начал действовать.
Сначала он тщательно «засветил» его в Интернете во всех возможных и невозможных местах, прилежно создавая образ этакого не очень чистого на руку и не особенно отягощенного интеллектом «свободного художника», дорвавшегося до халявы. В ход шли взломанные пароли платных сайтов, причем не только «порнушных», а также спамовые рассылки, обещавшие головокружительные дивиденды вложившим куда-нибудь в Нигерию исключительно по протекции некого «г-на Мобуту» или «д-ра Око-Оболе» несколько десятков тысяч «зеленых», пара компьютерных «пирамид» и даже откровенно мошеннический интернет-магазин… Причем на реальный доход от всех этих «гешефтов» Мерзлин и не надеялся, так что пара-другая тысяч явилась скорее подарком.
Когда же подготовка была закончена, пришла очередь главного. То самое, ради чего затевалась вся свистопляска, отняло от силы неделю, после чего деньги были переведены на несколько открытых опять же на имя Сергея пластиковых карт, откуда стремительно рассосались (опять же в интернет-магазины, сетевые казино и т.д., и т.п.), с не меньшим изяществом перекочевав через пару-тройку «станций» в карман самого доморощенного Копперфильда. Ловкость рук, и никакого мошенства, понимаешь!
Тысчонкой, правда, пришлось пожертвовать, положив ос на банковский счет, конечно, на имя ничего не подозревающего «компьютерного взломщика», но вдруг для розыска пропавших денег привлекут отечественные службы?
Заключительным аккордом всей операции была продажа системного блока, с которого велась вся работа, за сущие гроши (якобы из-за покупки нового, более мощного «компа») благодарному за это без памяти другу, от радости забывшему, что истинному компьютерному асу совсем не обязательно с целью повышения производительности техники заменять ее кардинально – достаточно модернизации на уровне отдельных блоков…
После «смерти» виртуального Извекова минуло больше года. Неправедно нажитые денежки частично «крутились», принося неплохой «навар» в Москве (куда Алексей и сам подумывал перебраться) в руках маминого брата дяди Яши, частично превращались в различные блага цивилизации. Сам комбинатор начал уже забывать, не видя явных проблем у подставленного им друга, о всех опасениях, связанных с удачно провернутой операцией, как грянуло…
Это чертово приглашение, полученное Сергеем из Италии, заставило Мерзлина изрядно поволноваться, и был даже момент (и не один), когда он хотел во всем признаться другу. А что? Денег с лихвой хватило бы и на двоих (особенно, если не зацикливаться на сумме, «обнародовав», скажем, процентов двадцать, а то и менее…). Спрятать парня до того времени, как все уляжется. Скажем, в Москве, под крылышком того же дяди Яши, по принципу «иголки в стоге сена»… Но Алексей так и не решился. И не одни лишь финансовые резоны взяли верх…
Билась в мозгу слабенькая надежда, что все волнения не стоят и выеденного яйца, чемпионат – не липовый, и Серега, повидав Италию, вернется вскоре домой, с пустыми карманами, но довольный… Зачем же терять друга (в первую очередь), поспешно саморазоблачившись перед ним? После оглушительного выигрыша Извекова надежда совсем скорчилась, но открыться ему теперь значило подставить себя по полной программе…
Неразрешимая нравственно-финансово-шкурная дилемма (теперь уж, наверное, трилемма какая-нибудь) довела Мерзлина до закономерного финала: он запил.
Два дня, запершись в своем —тайном «гнездышке» на северо-западе (не таскать же случайных девчонок домой, прямо под огонь тяжелой артиллерии в лице родителей?), сказавшись всем отъехавшим по делам в «столицы», совершенно один, изредка выбираясь на волю лишь для того, чтобы пополнить запасы съестного и горячительного, Алексей «квасил»… Нет, он не жрал стаканами гнусную водяру – его «самобичевание по-русски» носило более утонченный характер: шампанское под фрукты и икру сменял мартини под паштеты и салаты, который, в свою очередь, отступал перед коньяком с лимоном, и лишь потом пришла пора водки, но, опять же, самой приличной…
То ли водочка, извечный русский прояснитель совести, хотя и в импортной упаковке, то ли иные материи сыграли свою роль, но под занавес «злодей» дозрел до того, что каждые пятнадцать-двадцать минут хватал мобильник, вновь и вновь набирая хорошо знакомый номер. Заранее обливаясь сладкими покаянными слезами, он жаждал выкрикнуть в мембрану роковые слова, но… Равнодушный женский голос ледяным тоном неизбежно сообщал ему, что «абонент недоступен или временно находится вне зоны досягаемости…» Означать это могло только одно, но, пропустив пару рюмок, Алексей снова и снова шарил по столу в поисках скользкой коробочки…
* * *
Курт Вайцхогель лихо тормознул свой мощный сверкающий «БМВ» у знакомого отделения «Дрезденер Банка», привычным движением ботинка откинул никелированную подножку и, ласково шлепнув по обширному заду, обтянутому черной кожей, подружку, так и не покинувшую заднего сиденья, направился к уличному банкомату, на ходу вынимая из нагрудного кармана кредитку.Погодите морщить носы, господа: Вайцхогель вовсе не относился к сорту байкерского сообщества, предпочитающего немытые патлы элегантной прическе, вонючую комнатку в трущобах приличной квартире на Александер-плац, а социальное пособие – неплохому жалованью в серьезной фирме. Первого с лихвой хватало в жизни Курта и до знаменитого «разрушения стены» [25], когда будущее в «красной» Германии казалось беспросветно серым, вожделенный Запад – недосягаемым, а восемнадцать лет, прожитые на белом свете, – бесконечным марафоном… «Порошок», добытый неведомыми путями, тогда был (или мнился?) единственным просветом, суматошная толкотня дискотеки под рев луженой глотки Тилля Линдеманна, еще не помышлявшего о «Раммштайне», – верхом наслаждения, а «стальной конь», не нынешний, конечно, а попроще – Пегасом…
И вот все это, кроме ревущего бензинового монстра, – в прошлом. И «штази» [26], и стена, и русские солдаты, стены городка которых упоенно разрисовывались звездами, свастиками и лозунгами типа «Убирайтесь в ж… русские свиньи!»… И месяцы лечения в наркодиспансере, и студенческая скамья в благополучном Западном Трире, и анекдоты про умных «веззи» [27] и тупых полудиких «оззи», от которых сами собой сжимались кулаки, и долгое блуждание в поисках работы…
Слава богу, нашелся тогда умный человек, шепнувший на ухо, что «оззи», пусть даже учившемуся на Западе, там делать особенно нечего, но вот на Востоке… Слава богу, озверевший от безденежья Курт тогда послушал его, купив на последние марки билет до родного Берлина…
И снова блуждание без работы, хотя и очень непродолжительное, и сакраментальный вопрос симпатичной секретарши в офисе: «Знаете ли вы, герр Вайцхогель, русский язык?» (кто же его, проклятый, в бывшем Восточном Берлине не знал тогда в девяносто пятом?), и новые «старые» анекдоты сослуживцев про находчивых деловитых «оззи» и тупых ленивых «веззи»… А потом – первая поездка в пугающую Россию, в бесконечных снегах которой в страшном 43-м сгинул без следа дедушка Фриц, штурмфюрер панцер СС, да еще не в какие-нибудь относительно цивилизованные Москву или Петербург, а в далекую Тюмень, мнившуюся тогда где-то «на краю географии»… И первая сумма с четырьмя нулями, полученная по возвращении в родной Дойчланд действительно отупевшим от выпитой водки, бесконечной бани, российских просторов, виденных из иллюминатора вертолета, и веских деловых предложений от пьяных здоровенных мужиков с неожиданно трезвыми, как пистолетные дула, стальными глазами… Меньше всего тогда Курт думал о том, что придется еще раз посетить эту дикую и великую одновременно страну… Через полгода его уже знали в лицо почти все улыбчивые стюардессы Люфтганзы на российском направлении и, наверное, все, без исключения, сибирские медведи…
В дневной своей ипостаси нынешний герр Вайцхогель служил менеджером среднего звена в «Штольц Бауверке АГ», имеющей запутанные, но весьма прочные связи с добрыми двумя десятками стран как в Евросоюзе, так и по обе стороны Германии, причем на Западе – за проливом и океаном, а на Востоке – в основном за Волгой и Уральским хребтом… Ну а вечером – старина Курт… В свободном демократическом обществе всякий имеет право на частную жизнь.
Карта привычно воткнулась в щель автомата. Несколько несложных манипуляций и… и… «На вашем счету 0.00 евро»? Это что, шутка? Весьма неудачного свойства, господа, весьма неудачного!..
* * *
– Ты вызвал полицию, Хосе?От мощного рева герметичные стеклопакеты дребезжали так, как не дребезжит найденный на помойке и закрепленный в раме ржавым гвоздиком осколок стекла в окне нищей халупы последнего пеона от проезжающего по дороге мощного самосвала «Юнайтед Металлик», груженного медной рудой.
– Вызвал. – Хосе Эусебио, старший менеджер эквадорского филиала упомянутой корпорации, претендующей на звание транснациональной, был несколько зеленоват с лица, что, учитывая общий густо-оливковый оттенок его кожи, свидетельствовало о почти смертельной бледности. – Они очень удивились, что мы еще живы, и посоветовали покончить самоубийством, пока шахтеры не смели охрану…
– Кассуалдос [28]! Вонючие кассуалдос! – взорвался почтенный Энрике Кордеро и врезал могучим шахтерским (в прошлом, увы, в далеком прошлом) кулаком по столу так, что подпрыгнула тяжелая пятнадцатизарядная «Астра», давно уже извлеченная из сейфа. – Как брать деньги, так они всегда на месте, а как дойдет до дела… А своему зятю на базу «Мария Селеста» ты звонил?
– Звонил, но вы же знаете, что почти все низшие чины из вертолетчиков – вчерашние шахтеры… Паулито с десятком верных офицеров забаррикадировался в столовой и сам просит у меня помощи. Говорит, что продержится еще час-полтора, самое большее – до вечера. Он сказал, что в столице такие же волнения и восставшие уже берут штурмом президентский дворец…
Из панорамного окна со звоном вылетел толстый осколок, и рев толпы, собравшейся внизу, сразу стал оглушительным, как океанский прибой. Одновременно в кондиционированное помещение ворвался жаркий воздух улицы, насыщенный ароматами цветущих деревьев, разгоряченной толпы и порохового дыма.
– Они стреляют! – завопил дон Эусебио, бросаясь ничком на пол и прикрывая затылок руками от сыпавшихся непрерывным дождем осколков стекла и кусков штукатурки, отколотых шальными пулями от потолка и стен. – Пора спасаться, дон Кордеро!
– Черт бы побрал этого президента Гутьерреса [29]! – пузатый Кордеро, пыхтя, боком, словно краб, выбрался из-за стола, сцапал и засунул за опояску брюк пистолет, выдавая уверенным движением давние, не очень законопослушные деяния юности. – Чтоб его черти поджаривали в аду на медленном огне… А вместо дров использовали эту проклятую «зелень», которой гринго [30] наводнили страну…