Фокс Катя. Меч короля

   И только в воскресенье у нее было немного времени, чтобы сходить проведать Нестора, которого она удачно пристроила в недавно возведенный поблизости монастырь. Пока Эллен не нужен был пони, им пользовались монашки, а за это они его кормили и ухаживали за ним.
   Со времени первой встречи с ювелиром в кузнице Мишеля прошел уже год. Эллен по-прежнему каждый вечер работала у Джоселина, а после Пасхи даже иногда начала получать за работу динары.
   Эллен быстро шла к ювелиру. Она даже не замечала синего неба и приятного тепла июльского солнца, так как очень волновалась. Джоселин уже некоторое время работал над чашей для алтаря в монастыре, где находился Нестор. Так как монашки были не очень богатыми, он изготовил чашу из серебра и теперь собирался ее позолотить.
 
   Джоселин вздрогнул от испуга, когда Эллен вбежала в мастерскую с улыбкой до ушей.
   – А вот и я, мы можем начинать! – закричала она, не поздоровавшись с ювелиром.
   – Не торопись, это делается не так быстро. – Джоселин рассмеялся.
   Он не знал, что его привлекает в этой девушке – ее страсть к ремеслу, ловкость или красота. Эллен этого не замечала, но иногда он наблюдал за ней во время работы и внимательно изучал ее лицо. Когда она концентрировалась на сложной работе, то высовывала изо рта кончик языка.
   – А мы что, сегодня не начинаем? – разочарованно спросила Эллен.
   Какая же она красавица! Он влюбился в нее в первую же неделю их общения, но никак этого не показывал.
   – Если бы это было так просто, то любой смог бы стать ювелиром. Но нанесение золота является одним из самых длительных и сложных процессов и требует множества приготовлений. Сначала мы должны подготовить некоторые подручные средства. – Вздохнув, Джоселин ненадолго задумался. – Посмотри в маленьком ящике шкафа, там должна быть связка кисточек из свиной щетины. Мы обернем их проволокой, оставив только немного щетины. Две кисточки нам потребуются для покрытия амальгамой чаши, а две – для нанесения позолоты.
   – А что такое амальгама? – с интересом спросила Эллен, обматывая кисточки.
   – Ну, необходимо подготовить серебро, чтобы золото хорошо на него ложилось. Для этого серебро покрывается жидкостью, которую мы называем амальгамой.
   – А где мы ее возьмем?
   – Мы ее сами приготовим. Но сначала сделаем позолоту, а для этого нужно очистить золото, которым мы будем пользоваться.
   Эллен нетерпеливо заерзала на месте, услышав, сколько всего необходимо сделать.
   Но Джоселин не дал сбить себя с толку.
   – Самое главное при нанесении позолоты – это чистота золота. Об этом никогда нельзя забывать, иначе у тебя ничего не получится. Чтобы очистить золото от меди, серебра и прочих примесей, необходимо его скрепить. В сущности, это достаточно сложный процесс нагревания золота при помощи средства, которое мы тоже должны сами изготовить.
   Хотя Эллен не все поняла, она кивнула.
   – Сейчас сама все увидишь, – сказал Джоселин, не отводя взгляда от маленькой морщинки на ее лбу, которая появлялась там, когда Эллен о чем-то задумывалась. – То золото, которое мы будем использовать, я уже выковал в полосу и разделил ее на отрезки одинаковой длины. Видишь?
   Эллен внимательнее присмотрелась к золоту, на взгляд определяя длину, ширину и толщину полоски, а также расстояния между отверстиями, которые Джоселин в ней проделал. Ювелир улыбнулся – он ценил любознательность девушки.
   – Дай мне чаши для плавки, которые стоят на столе, а также мисочку с красным порошком. Да, кстати, захвати и соль. – Джоселин ушел в свою спальню и вернулся с глиняным флакончиком.
   – Ну а теперь? – с любопытством спросила Эллен.
   – Красный порошок – это жженая измельченная глина. Мы возьмем весь порошок и смешаем его с солью из этой чаши.
   Эллен взяла порошок и взвесила его. С самого начала с весами у нее не очень-то ладилось – для работы с ними требовались точность движений и умение считать, но она понимала необходимость этого, так что уже много недель каждую свободную минуту тренировалась.
   – А теперь? – Она нетерпеливо протянула Джоселину миску. Ювелир взял флакончик и налил в порошок желтоватую жидкость, пока тот не пропитался ею полностью.
   – Моча? – спросила Эллен, улыбнувшись. Джоселин кивнул.
   – Нужно немного, иначе порошок слипнется. В позолоту тоже добавляется моча, но в нее не должна попасть приготовленная смесь. – Джоселин поставил вторую миску на первую и заделал щель между ними глиной. – Итак, теперь это все нужно высушить, а затем поставить в печь для скрепления.
   Он поставил миски на четыре камня одинакового размера, установленные в очаге, и развел огонь. Из дыр в верхней части очага, сделанной из камней и глины, пошел дым.
   – Огонь должен гореть целый день и целую ночь. Чтобы золото не расплавилось, нужно поддерживать равномерный огонь под сосудами, – объяснил Джоселин, закончив приготовления.
   – Ну а что мы будем делать теперь? – Эллен по-прежнему сгорала от любопытства.
   – О, у нас очень много дел, пока будет готово золото. Сначала мы сделаем из латуни щетку, которой будем полировать позолоту. – Джоселин взглянул на шкаф, но тут заметил, что начали сгущаться сумерки. – Да уже поздно!
   Эллен стояла перед Джоселином.
   – Мы продолжим завтра! – Он вдохнул ноздрями ее запах. – Мне… – начал было он.
   – Да?
   – Мне нравится работать с тобой, Эллен!
   – Мне тоже нравится работать с вами, мастер.
   Джоселин заметил, что ее голос был нежным, как у влюбленной.
   – Пожалуйста, называй меня Джоселином. – Он не видел, кивнула ли она. – Хорошо?
   – Да.
   – Спокойной ночи, Эллен, до завтра! – Голос Джоселина чуть заметно дрожал.
   – Спокойной ночи, Джоселин.
 
   Когда Эллен на следующее утро пришла в мастерскую, Джоселин как раз ворошил поленья в печи.
   – Вы выглядите усталым, – сказала она.
   – Нужно было следить за очагом, – Джоселин улыбнулся. Эллен уже не в первый раз заметила, что от его улыбки у нее в груди разливается тепло, и от этих мыслей она покраснела.
   – Просто расскажите мне, как готовить латунные щетки. Я сама позабочусь об этом, да и прослежу за очагом, а вы немного поспите, договорились?
   Джоселин кивнул и объяснил Эллен, что ей нужно делать.
   – Ну, ты же знаешь, где свинец, верно?
   – Конечно, Джоселин. Ложитесь, я вас разбужу, когда золото будет готово.
   – Хорошо, я прилягу тут в углу и отдохну. Если у тебя будут вопросы, разбуди меня.
   Эллен с упреком взглянула на него.
   – Почему вы не идете в свою комнату? – спросила она, качая головой. Неужели он до сих пор не понял, что на нее можно положиться?
   Джоселин улыбнулся – у него была улыбка, как у ребенка.
   – Потому что я хочу быть рядом с тобой, – ответил он и улегся на топчане в углу, неподалеку от нее.
   От его ответа в животе Эллен распространилось приятное тепло. Джоселин мгновенно уснул. Его грудь мерно поднималась и опускалась. Эллен все время поглядывала в его сторону. Даже во сне он улыбался. Когда она закончила делать латунные щетки и все убрала, на улице было еще светло, но она знала, что вскоре начнет смеркаться. Наверное, следовало разбудить Джоселина. Подойдя ближе, она присмотрелась к нему повнимательнее. Во сне он был похож на ребенка. Эллен осторожно коснулась его щеки и нежно провела по ней кончиками пальцев.
   Джоселин что-то буркнул, но глаз не открыл. Эллен склонилась к нему.
   – Пора вставать, – шепнула она, коснувшись губами его уха. Она чувствовала запах его кожи и, вдыхая его, на мгновение закрыла глаза.
   Джоселин повернул к ней голову, и их лица соприкоснулись. Внезапно Эллен почувствовала, как у нее дрожат колени.
   – Чего бы я только не отдал за то, чтобы меня так будили каждый день, – пробормотал он.
   Эллен покраснела.
   – По-моему, золото уже готово, – сказала она слишком громко и выпрямилась.
   Все ее тело было напряжено, она не могла сделать и шага. Джоселин сел на топчане и сладко потянулся. Глаза у него горели, будто звезды.
 
   Джоселин остался доволен очисткой золота и поставил чашу для плавления на огонь, чтобы приготовить позолоту. Он разделил
   золото на небольшие кусочки и смешал его с ртутью в раскаленной чаше, держа ее как можно дальше от себя.
   – Ртуть ядовита, – объяснил он. – Ртутные пары вредны для желудка. Мой мастер говорил, что вино, чеснок и перец хорошо помогают при ртутном отравлении, но ему это не помогло: сначала он стал бледным и худым, а затем сошел с ума. – Джоселин покрутил указательным пальцем у виска. – Перед самой смертью виду него был совсем жалкий, и даже слюна текла изо рта, хотя он не был таким уж старым. Я уверен, что в этом виновата ртуть. – Покачивая чашу, Джоселин смотрел на Эллен.
   Когда золото и ртуть превратились в однородную смесь, они вылили ее в емкость с водой, которая смыла остатки ртути с амальгамы. Воду с ртутью можно было использовать для разведения амальгамного состава. Джоселин просушил очищенное золото тканью. Так как он не собирался сразу наносить позолоту, он разделил пасту на равные части и нанес ее на стержни гусиных перьев. Щеки Эллен раскраснелись от возбуждения, и это сводило его с ума. Не отводя от нее глаз, он тщательно смыл амальгаму, попавшую на его кожу, предварительно потерев ее пеплом.
   – А что теперь? – вздохнув, спросила Эллен. Ее глаза были распахнуты от любопытства.
   Джоселин улыбнулся.
   – Амальгамный состав! – сказали они хором и рассмеялись. Они стояли совсем близко друг к другу, и Эллен чувствовала его тепло. Его кожа пахла дымом и свежим розмарином, и Эллен ощутила, как возбуждение охватывает ее тело. Она посмотрела ему прямо в глаза, и ей казалось, что она вот-вот в них утонет. Она стояла так некоторое время. «Почему он меня не поцелует?» – пронеслось у Эллен в голове. Но тут наваждение прошло.
   – А еще нам нужно вот это! – сказал Джоселин деловым тоном, взял винный камень и растер его в порошок. – Порошок винного камня необходимо смешать с солью… и водой, которую мы использовали для смыва амальгамы. Потом надо добавить немного ртути и все это нагреть. – Джоселин перемешал получившуюся смесь и поставил ее в очаг. – Возьми кисточки, которые ты сделала, и дай мне льняную тряпку.
   Эллен сделала все, как он попросил.
   Джоселин немного нагрел чашу для алтаря, обмакнул кисточку в теплую смесь и начал наносить ее на чашу, пока она вся не покрылась амальгамой, приобретя белый цвет. После того как на всю чашу была нанесена амальгама, Джоселин вытащил из кожаных ножен острый нож, соскоблил им позолоту со стержней и небольшими порциями тщательно нанес ее на чашу при помощи медной лопатки. Затем он равномерно распределил позолоту по чаше при помощи влажной кисточки. Он постоянно подогревал чашу, чтобы позолота оставалась теплой. Через некоторое время вся позолота была нанесена. Джоселин проделал то же самое три раза, а Эллен внимательно следила за всеми его движениями. Он нагревал чашу и водил по ней кисточкой, пока она не стала желтой.
   – Благодаря нагреванию ртуть испаряется, а золото остается на серебре, – объяснил он в конце концов. – А теперь мы остудим чашу. Принеси латунные щеточки.
   Эллен сосредоточенно повторила мысленно отдельные стадии всего процесса.
   – А зачем вам щеточки?
   – Взгляни на позолоту. Ты ничего не замечаешь?
   Эллен внимательнее присмотрелась к чаше. Она была золотисто-желтой, но ее поверхность оставалась матовой.
   – Она не блестит.
   Джоселин улыбнулся.
   – Поэтому ее нужно отполировать! Мы начинаем с ножки. Возьми латунную щеточку, смочи ножку чаши, а затем полируй ее, пока она не начнет блестеть.
   – А я ее не поцарапаю? – удивилась Эллен. Джоселин заглянул ей в глаза.
   – Ты что, мне не доверяешь?
   Эллен смущенно опустила взгляд. Конечно же, она ему доверяла. Доверяла слепо и безоговорочно…
   Итак, она начала полировать ножку чаши.
   Смеркалось, и Джоселин зажег две свечи. Восковые свечи были дорогими, но они горели ровнее, чем сальные свечи, к тому же дым от горелого сала разъедал глаза и работать было трудно. На лицо Джоселина падали длинные тени, подчеркивая его высокие скулы.
   Эллен попыталась сосредоточиться на ножке чаши.
   – Вы только посмотрите, как она блестит! – воскликнула она, отполировав каждый изгиб.
   Джоселин кивнул.
   – Теперь ты должна опять ее разогреть, пока ножка не станет красновато-желтой. Затем вытащи ее из очага и остуди водой.
   Эллен сделала так, как он сказал, подождав, пока ножка чаши приобретет нужный цвет.
   – Но она теперь совершенно не блестит! – разочарованно воскликнула она и с упреком взглянула на Джоселина.
   – Охлади ее и снова отполируй! – бросил он, казалось, получая удовольствие от ее разочарования.
   Итак, Эллен отполировала ножку чаши еще раз, и теперь она блестела пуще прежнего. Девушка с гордостью рассматривала результат своего труда.
   – Так, теперь мы покрасим золото, чтобы оно блестело еще лучше, а завтра продолжишь работу над чашей сама.
   – Как это – покрасим? – удивленно спросила Эллен.
   – Для этого нам нужен атрамант, – сказал Джоселин, не ответив на ее вопрос. – При нагревании он плавится, а затем застывает, – пояснил он, взяв его из плошки, а затем положив прямо на угли. – В огне он сгорает, так что как только он станет красным, необходимо его вытаскивать. – Вытащив атрамант из огня, он посмотрел Эллен прямо в глаза, и ее сердце бешено забилось. Отведя взгляд, он взял деревянную плошку и растер в ней атрамант железным молоточком. – Добавим одну треть соли и немного мочи. – Усмехнувшись, Джоселин взял флакончик с мочой, смешал все до кашеобразного состояния и покрыл всем этим золоченую ножку чаши.
   – Никогда не думала, что позолоту наносят так долго, – обронила Эллен.
   Джоселин кивнул и положил ножку в огонь, чтобы она высохла. Когда от ножки чаши пошел дымок, он вытащил ее из огня, вымыл в воде и тщательно очистил кисточкой из свиной щетины.
   – Что ж, теперь нужно разогреть ее в последний раз, а затем дать ей остыть. Завтра ты увидишь, какая красивая получилась позолота. Тебе понравится.
   После того как они закончили работу и убрали в мастерской, они увидели, что уже совсем темно. Эллен уже собралась уходить, когда Джоселин подошел к ней и нежно убрал прядь с ее лба.
   – Ты устала, – нежно пробормотал он и провел по ее щеке тыльной стороной кисти.
   А затем он взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы. Эллен закрыла глаза и немного приоткрыла рот, но Джоселин отстранился и посмотрел ей в глаза.
   – До завтра, – тихо сказал он.
   Эллен развернулась и молча ушла домой. Ее сердце выскакивало из груди, и на следующий день она никак не могла дождаться обеда, когда заканчивалась ее работа в кузнице. Она даже не прикоснулась к еде, потому что ее подташнивало от возбуждения, так что она словно на крыльях летела к Джоселину.
   – Покажите мне позолоту, – запыхавшись, сказала она. Но на самом деле ее интересовала вовсе не чаша. Джоселин поздоровался с ней приветливо, как и всегда, но никак не выразил свою нежность.
   Эллен едва выдержала до конца вечера – ведь она была так близко от Джоселина, а тот не проявлял к ней никакого внимания. Она стала очень беспокоиться по поводу того, что вчера вела себя неправильно и не дала Джоселину пощечину. Теперь он, наверное, думал, что она легкодоступная женщина, и презирал ее за это.
   – Простите меня, я выйду на минутку, – сказала она сдавленно и выбежала из мастерской.
   Она подбежала к забору в саду, прислонилась к доскам и расплакалась. Эллен достаточно долго не могла успокоиться, но потом все же вытерла слезы и решила в будущем быть умнее. И что она только себе вообразила? Золотых дел мастер! Да как она могла подумать, что он… Наверное, он просто над ней насмехался и ничего не чувствовал при этом поцелуе. Когда она вернулась в мастерскую, Джоселин уже принялся за новую работу и не поднял на нее глаз.
   – Продолжай работу над чашей, Эллен. Если что-то будет неясно, спрашивай.
   Эллен села. Нужно было еще отполировать саму чашу и покрасить ее. Она попыталась вспомнить о каждой стадии процесса позолоты, так как не хотела задавать вопросов.
   – Прошло пять лет с тех пор, как умер мой мастер. Это был его дом, – внезапно сказал Джоселин и оглянулся. – Это его мастерская, а не моя. – Джоселин на мгновение запнулся. Казалось, ему нелегко было об этом говорить. – Жена мастера еще при его жизни положила на меня глаз. Естественно, я ей отказал. И не только потому, что она была старой, она вполне могла быть молодой и красивой, но она была женой моего мастера, и я бы никогда в жизни не… – Джоселин запнулся и встал, чтобы взять какой-то инструмент. – Когда мастер умер, я должен был принять решение – либо всю жизнь оставаться подмастерьем, либо принять предложение госпожи, жениться на ней и стать мастером в собственной, мастерской. Я на ней женился. – Джоселин снова сел. Эллен молчала, не понимая, почему он ей все это рассказывает. Неужели он не понимает, как она себя чувствует? Не знает о боли, которую он ей причиняет, говоря о другой женщине? А может быть, он хотел ее обидеть и дать ей понять, что она ему не нужна, потому что у нее нет большого состояния?
   – Она умерла два года назад. Так что траур уже давно закончился, и я могу снова жениться.
   Эллен почувствовала, как от волнения у нее сдавило грудь. Ну вот, сейчас он будет ей рассказывать о дочери золотых дел мастера, на которой он хочет жениться. Наверняка он скажет, что вчерашний поцелуй был ошибкой.
   Но Джоселин ничего не сказал.
   Эллен отполировала и покрасила чашу сама, не обращаясь к нему за помощью.
   Казалось, Джоселин решил, что так и должно быть, и даже ее не похвалил.
   Когда вечером Эллен выходила из мастерской, Джоселин как раз сунул какой-то инструмент в огонь.
   – Погоди минутку, – попросил он, но Эллен поспешно убежала.
 
   Тибалт продолжал ласкать маленькую твердую грудь молоденькой служанки, пока та не застонала, а затем он со скукой от нее отвернулся. Он встал, не прикрывая своего напрягшегося члена, и налил себе в бокал вина.
   – Убирайся вон! – прикрикнул он на девушку, наслаждаясь ее испугом.
   Вероятно, она поверила всем его льстивым словам и клятвам в вечной любви, которые служили только для того, чтобы она легла с ним в постель. Какие же глупые эти женщины!
   – Роза! – Тибалт обвязал бедра платком. – Иди сюда.
   Всю ночь Роза сидела в углу комнаты, наблюдая за происходящим. Теперь она медленно встала и молча подошла к нему. Тибалт приблизился к ней вплотную, нежно поцеловал ее в шею и притянул к себе. Его руки принялись блуждать по ее телу, и он нежно сжал ее соски, которые мгновенно набухли. Тибалт страстно прижался к ней, но Роза не шевельнулась.
   – Ты на меня сердишься, – шепнул он. – Я знаю, что я злой. – Дыхание Тибалта участилось, и его рука скользнула под ее платье. – Помнишь, как было первый раз на лужайке в Танкарвилле? Ты и только ты моя возлюбленная, все остальные не в счет. Но иначе я не могу. – Он посмотрел на Розу.
   Слезинка скатилась по ее печальному лицу.
   – Не плачь, моя малышка Роза, все будет хорошо! – нежно прошептал он и губами отер ей слезы. – Мои кошмары заставляют меня все это делать, – виновато пробормотал он, пряча лицо в изгибе ее шеи. – Я ни в чем не виноват!
   Он страстно толкнул Розу на кровать, которую минуту назад делил со служанкой, даже не спросив ее имени. Закрыв глаза, Роза плакала и молилась Богу о том, чтобы Тибалт принадлежал ей одной. Обняв его руками за шею, она раздвинула бедра и с любовью приняла его в свое лоно.
   Изнеможенные, они лежали рядом, обнявшись, когда в дверь постучали.
   – Вас зовет король, – донесся из-за двери приглушенный голос. – Он требует, чтобы вы явились немедленно.
   – Уже иду! – Тибалт вскочил, быстро оделся и вышел. Генрих был старшим сыном короля-отца, и когда в прошлом году ему исполнилось пятнадцать лет, отец его короновал. С тех пор они оба были королями, но молодой Генрих не имел ни власти, ни доходов, так что ему все время приходилось просить деньги на жизнь и обеспечение своих рыцарей у отца.
   Генрих нетерпеливо прохаживался по коридору замка своего брата по оружию Роберта Печальное Сердце. Когда вошел Тибалт, Генрих обратился к нему:
   – Вы должны срочно ехать в Бове, чтобы встретиться там с гонцом моего отца. Гийом даст вам подробные указания!
   Молодой король казался очень раздраженным, так что Тибалт решил не задавать вопросов. Ему не нравилось только одно – то, что указания ему будет давать именно Гийом. От ярости у Тибалта раздувались ноздри.
   – Как прикажете, мой король!
   – Ожидаю вашего скорейшего возвращения! – Генрих кивнул.
   Гийом жестом приказал Тибалту следовать за ним. Тибалту по-прежнему с трудом давалось нормальное общение с Гийомом. Со времени их первой встречи в Танкарвилле Тибалт его терпеть не мог. Его уже сейчас называли гофмаршалом, хотя его отец, получивший этот титул, еще был жив. Гийом не был первенцем в семье, но сумел добиться многого. С прошлого года он был учителем фехтования молодого короля и имел на него огромное влияние.
   Прошло уже два года с момента нападения пуатвинеров на королеву Элеонору. Ее тогдашний начальник охраны, граф Селисберийский, был убит, и Гийом, как безумный, в одиночку бросился на толпу людей, чтобы отомстить за смерть любимого дядюшки. В результате его ранили и взяли в плен. Через несколько недель, проведенных в тюрьме, как он любил рассказывать, его выкупила сама королева и взяла на службу. Всего через несколько месяцев она сделала его учителем фехтования своего сына.
   Тибалту пришлось взять себя в руки и не отвлекаться на подобные мысли, а внимательно слушать Гийома. «Придет день, и я отомщу всем, кто меня унижал, и ты будешь в числе первых», – мрачно подумал он, когда Гийом развернулся, не прощаясь, и ушел.
 
   Тибалт прятался неподалеку от дома золотых дел мастера в переулке. Он уже два дня следил за Эллен, после того как случайно встретил ее в Бове на улице. С этого момента он уже не мог думать о своем задании – все его мысли были только о ней.
   Вчера она выглядела такой влюбленной, что у него сжималось сердце, и теперь Тибалт очень нервничал. Он до боли впивался ногтями в ладони. Боль была хорошим успокаивающим средством.
   Когда Эллен вечером вышла из дома, Тибалт сразу же по ее лицу понял: что-то изменилось. Уж не слезы ли блестели на ее глазах? И действительно, она выглядела так, как будто случилось что-то очень плохое! Так ей и надо. Неужели один он должен страдать? Как и в предыдущие дни, он пошел за ней, стараясь, чтобы она его не увидела. Глядя себе под ноги, Эллен шла по улочкам и переулкам, явно направляясь в кузницу. Тибалт уже порасспросил всех и знал, что она работает у Мишеля, кузнеца, и живет в его доме. Как обычно, он крался за ней, а когда она вошла в кузницу, он еще немного постоял у дома кузнеца. Он снова впился ногтями в ладонь.
   – Ты принадлежишь мне! – пробормотал он.

* * *

   На следующий день было воскресенье. Эллен решила сделать все возможное, чтобы выбросить Джоселина из головы. Она хотела покататься на Несторе, но на пути из церкви в монастырь ей повстречался ювелир.
   – Я так и знал, что встречу тебя. – Джоселин откашлялся. Как же хорошо он ее знал! Естественно, она рассказывала ему о Несторе, но не думала, что он запомнил это. Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.
   – Пожалуйста, взгляни на меня!
   Эллен посмотрела в его светло-карие глаза. Его взгляд словно ласкал ее лицо.
   Джоселин притянул ее к себе, обнял за шею и поцеловал. Эллен закрыла глаза, когда его язык раздвинул ей губы.
   Эллен чувствовала себя беспомощной, и это было прекрасно. Казалось, их поцелуй длился вечность. Он нежно целовал ее в губы, а затем покрыл нежными поцелуями лицо и шею, пока она не почувствовала, как волосы у нее поднимаются дыбом от возбуждения.
   Джоселин глубоко вздохнул и провел кончиком языка по пульсирующей жилке на ее шее. Внезапно он замер.
   – Ты – исполнение всех моих желаний! Выйдешь за меня замуж?
   – Но ты же обо мне ничего не знаешь! – Голос Эллен дрожал.
   – Я знаю то, что мне нужно знать. Ты самолюбива и очень талантлива. Ты великолепна, прекрасна, изумительна. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты можешь работать с железом, золотом или серебром. Ты можешь ковать мечи, я ни в чем не буду тебе мешать. Мы сделаем вместе прекраснейший меч для нашего короля. Что скажешь?
   Эллен в изумлении смотрела на него.
   – Господь был милостив к нам, и наши пути пересеклись. Дважды такое не случается. Прошу тебя, скажи «да»! – настаивал он.
   Опьяненная счастьем, Эллен закивала.
   – Да, Джоселин, да, я выйду за тебя замуж!
   Ликуя, ювелир подпрыгнул.
   – Я люблю тебя, Эллен! – вскричал он.
   Коровы на пастбище подняли головы и удивленно замычали.
   Эллен и Джоселин сели на траву и стали обсуждать планы на будущее, то и дело обнимаясь. Эллен чувствовала смутное беспокойство и пару раз оглянулась, но ничего подозрительного не заметила.
   – Я хочу всегда быть с тобой, – сказал Джоселин, целуя ее снова и снова, когда они рука об руку шли к городу.
   – Вот Мишель расстроится! – радостно сказала Эллен.
   – Да, это уж точно! – Джоселин рассмеялся, целуя ее. Их увидел подмастерье кузнеца и нагло ухмыльнулся. Эллен покраснела, и Джоселин поцеловал ее в кончик носа.