Фокс Катя. Меч короля

   – Ну пойдемте уже, чего мы ждем? Сколько можно тут торчать? – капризно произнесла, нетерпеливо притопнув ножкой, худая девушка с красными руками.
   Она подхватила подруг под руки, стараясь их увести в сторону рынка.
   – Что, не терпится попасть на ярмарку? – Роскошная брюнетка иронично изогнула губы и подмигнула одной из подруг. – Она небось глаз положила на того зубодера! – Девушка рассмеялась, подталкивая подружку локтем.
   Худенькая девушка покраснела и смущенно опустила взгляд.
   В Ипсвиче проходила ярмарка! Поэтому Эллен на тракте повстречались музыканты! Сердце девочки забилось сильнее. Эдит рассказывала ей о ярмарке, и от восторга у нее перехватывало дыхание, столько всего интересного она там видела. Ярмарка была особенным событием и проходила лишь в больших городах, так как подобные мероприятия устраивались только с разрешения короля, а король требовал за эту привилегию большую плату. На ярмарку съезжалось много купцов, они продавали дорогие ткани, специи и удивительнейшие приспособления. К тому же на ярмарки, о которых было известно заранее, прибывали проповедники и скоморохи, фокусники и музыканты, все они развлекали народ и таким образом зарабатывали на жизнь.
   Когда девушки, хихикая, отошли, Эллен в возбуждении спрыгнула с камня и пошла за ними. На улицах появлялось все больше народу, и только сейчас Эллен заметила, что все люди двигались в одном направлении. Переулки становились все уже, домов было все больше. Тучи уже совсем затянули небо, нависая прямо над крышами домов. Хотя только наступил полдень, было похоже на сумерки. Эллен отошла совсем недалеко от камня, когда дождь полил как из ведра, и пыльная дорога тут же превратилась в грязь. Как и все остальные, Эллен держалась ближе к домам, чтобы не измазать башмаки. Не успев начаться, дождь закончился. Земля жадно впитывала влагу, и вскоре только лужи напоминали о непогоде. Выглянуло солнце, и свиньи, спрятавшиеся от дождя, выбрались на середину улицы и принялись ковырять влажную землю в поисках чего-нибудь съедобного. Обувь Эллен была сухой, и она тщательно следила за тем, чтобы не ступить в лужу. Девочка пошла за толпой дальше.
   На ступеньках церкви возле Корнхилла – хлебного рынка – Эллен заметила нищего. Его одежда выглядела так, словно когда-то он знавал и лучшие времена, хотя теперь она была грязной и истрепанной. Нищий сидел нахохлившись и не шевелился. На правой ноге у него была изъеденная червями рана, которая наверняка причиняла ему ужасную боль. Стыдясь своего жалкого вида, нищий закрывал лицо, и Эллен спросила себя, что же он такое совершил и за что Бог его так жестоко наказывает? Нисколько не смущаясь этим зрелищем, в двух шагах от него играли дети, привыкшие к бедности и грязи. Три девочки постарше, которые, вероятно, должны были следить за малышами, шептались неподалеку. Они были настолько увлечены болтовней, что не заметили даже наглую крысу, которая подкралась к одному из младших детей и попыталась его укусить. Чуть дальше стояли двое мальчишек, обоим было лет по десять. Они ссорились и толкали друг друга. Эллен поразило то, что мальчишки были похожи как две капли воды. Она уже слышала, что бывают близнецы, но еще никогда их не видела. На мгновение Эллен замерла у стены дома, задумавшись, каково это – иметь сестру, которая настолько на тебя похожа. В этой мысли было что-то утешительное, хотя мальчики-близняшки, очевидно, с ней не согласились бы. Они ссорились все сильнее, и в конце концов начали драться. Толпа несла Эллен к рынку, и она вскоре потеряла близнецов из виду. Чем ближе она приближалась к рыночной площади, тем уже становились улочки, и Эллен постоянно приходилось останавливаться. На противоположной стороне улицы стоял какой-то мужчина. Эллен не могла отвести от него взгляда, и внезапно увидела, как он незаметно срезал у хорошо одетого путника кошелек с пояса. От изумления Эллен охнула. Прежде чем обворованный понял, что произошло, вор уже убежал. Он бежал прямо на Эллен, и когда пробегал мимо нее, девочка заметила, что это не мужчина, а мальчишка ее возраста. Его грязные тонкие волосы прилипли к прыщавому лбу. Мальчик скользнул по Эллен холодным взглядом, и у той мурашки побежали по коже. Она была возмущена его поступком, но когда он пробегал мимо нее, она чувствовала прежде всего отвращение и страх оттого, что он может украсть и ее кошелек. Она поспешно провела рукой по животу, но ее опасения были необоснованны – кошелек был там, где ему и положено было находиться, – под рубашкой. Когда Эллен оглянулась, мальчика уже не было видно.
   – Свежие рыбные паштеты! – кричала девушка с огромными глазами и темными кругами под ними.
   Ее голос звучал необычайно громко для такого хрупкого тела. На девушке было темно-серое льняное платье, которое плохо на ней сидело. Запах укропа и гвоздики, которыми были приправлены паштеты, манил Эллен, и девочка подобралась к торговке поближе.
   – Сколько это стоит? – спросила Эллен, указывая на аппетитную снедь в горшках.
   – Три фартинга.
   Фартинг равнялся четверти пенни. Три фартинга за одну порцию паштета – это были огромные деньги, но Эллен все-таки решила побаловать себя одним из этих восхитительно пахнущих паштетов. Сегодня она еще ничего не ела и была голодной как волк. С урчащим животом вряд ли стоило идти разговаривать с кузнецом. Сунув руку в кошелек под рубашкой, Эллен вытащила монетки. Торговка стыдливо опустила глаза, когда Эллен дружелюбно ей кивнула, но затем подняла голову, улыбнулась и покраснела, а на щеках у нее появились две ямочки. Девушка выбрала самую большую порцию золотистого паштета и протянула ее Эллен, стрельнув в нее глазами.
   – Выглядит очень аппетитно! – вежливо произнесла Эллен. Торговка снова покраснела до корней волос, а Эллен смешило то, что ее принимают за симпатичного парня.
   – М-м-м… – Она от наслаждения закатила глаза. – Вкус просто восхитительный!
   Она от удовольствия облизнула губы, и торговка удовлетворенно улыбнулась.
   – Я покупаю рыбу на восходе солнца и каждый день готовлю свежие паштеты. – Девушка снова улыбнулась.
   – А ты не знаешь, где мне найти Донована, кузнеца? – спросила Эллен, продолжая наслаждаться едой.
   Девушка с сожалением покачала головой.
   Эллен пожала плечами.
   – Ничего, я его как-нибудь найду. – Она уже хотела отойти, когда к продавщице паштетов подошла небольшая группа вооруженных мужчин.
   – Эй, крошка, сколько хочешь за корзину со всеми паштетами? – громко спросил один из них.
   Девушка вздрогнула, не осмеливаясь взглянуть на покупателя. Огромного роста рыцарь средних лет с глубоким шрамом на левой щеке подошел к девушке ближе. На нем был великолепный кожаный камзол, а шпоры грохотали при каждом шаге. По его акценту Эллен поняла, что он норманн. Его спутники ждали неподалеку, любуясь уличными девками, которые стояли на углу и подмигивали прохожим.
   Продавщица паштетов беспомощно взглянула на Эллен, а затем на корзину.
   Вероятно, она пыталась сосчитать количество паштетов, чтобы понять, сколько рыцарь должен ей заплатить. Это длилось целую вечность, и Эллен испугалась того, что норманн может разозлиться. Она даже решилась поторопить торговку.
   – Ну говори уже скорее! – прошипела Эллен, не разжимая губ. Торговка должна была понимать, что такой рыцарь быстро может стать опасным.
   Когда рыцарь сообразил, что торговка не может определить цену за паштеты, он протянул ей серебряную монету.
   – Думаю, этого будет более чем достаточно.
   Прищурившись, Эллен взглянула на монету, которую рыцарь протянул девушке. На монете была выгравирована чья-то голова. Эллен не знала, какого достоинства монета, но жест показался ей щедрым, так что она толкнула девушку под бок.
   – Давай ему корзину, скорее.
   Рыцарь широко ухмыльнулся.
   – Первый раз в жизни плачу за то, чтобы что-то получить у красивой девушки, – весело сказал он. – Не мучай меня, лапонька, – произнес он со страдальческой гримасой, а затем громко расхохотался.
   Поспешно, словно ручки корзины могли ее обжечь, продавщица паштетов протянула ему корзину.
   – Надеюсь, вам понравится, милорд. – Голос девушки дрожал от страха.
   – Я тоже на это надеюсь, потому что, если паштет несвежий, я заберу у тебя свои деньги и оторву тебе голову, – угрожающе сказал он, глядя девушке в глаза.
   Улыбка сползла с его лица, и он подкрепил свои слова грубым жестом. Девушка испуганно распахнула глаза, и Эллен увидела в них неподдельный ужас.
   – Я сам только что ел такой паштет. Он еще теплый и совершенно свежий, а приправы просто изумительные, уверяю вас, милорд, – заявила Эллен, поражаясь собственной наглости.
   – Ну что ж, молодой человек, надеюсь, что ты не только остер на язык, но и разборчив в еде.
   Рыцарь иронически поднял бровь, расхохотался и дружелюбно хлопнул Эллен по плечу с такой силой, что у той перехватило дыхание. Качая головой и посмеиваясь, рыцарь подошел к своим спутникам. Он передал им корзину и что-то сказал на чужом языке. Мужчины повернулись к нему и зашлись от смеха. Когда они наконец ушли, Эллен облегченно вздохнула, а продавщица паштетов стояла, не помня себя от страха.
   – Придется теперь покупать новую корзину, – тихо пробормотала она. – Как же я завтра буду продавать паштеты? – Она вовсе не казалась счастливой, хотя только что очень удачно все распродала. – Такая корзина дорого стоит. Надеюсь, деньги у меня останутся. Если матери покажется, что их слишком мало, ее семихвостая кошка станцует на моей спине.
   Эллен увидела слезы в огромных глазах девушки и пожалела ее, хотя и не знала, что такое семихвостая кошка. «В любом случае, звучит устрашающе», – подумала она. Интересно, это хуже, чем ремень Леофрун?
   – Он наверняка заплатил больше, чем стоят корзина и паштеты, вместе взятые, – попыталась она приободрить торговку. – Твоя мать, несомненно, будет довольна.
   – Ты очень смело поступил, сказав, что паштеты вкусные, – Девушка заглянула в ярко-зеленые глаза Эллен. – А еще ты очень милый. – Она вскинула голову. – Если ты завтра придешь ко мне, я дам тебе одну порцию паштета бесплатно, в качестве благодарности.
   Продавщица паштетов поспешно чмокнула Эллен в щеку и быстро убежала. Теперь настал черед Эллен краснеть. Она медленно поплелась к рыночной площади и там залюбовалась жонглером и скоморохом, смешившим толпу своими шуточками над стыдливыми девушками, которые при этом краснели.
   Скоморох кланялся, ухмыляясь, и благодарил зрителей за аплодисменты и медные монетки, которые они ему бросали.
   Неподалеку от него стоял глотатель огня и мечей. Это был огромный мужчина с обнаженным торсом, волосатой грудью и лысым черепом, который под восхищенные крики публики засовывал кинжал себе в рот по рукоятку. Взгляд Эллен метнулся к другому скомороху, но тут ее внимание привлекли громкие крики, раздававшиеся из толпы, и Эллен пошла туда.
   На большом деревянном помосте, сооруженном на краю рыночной площади, находились зубодер, о котором говорила девушка, и врачеватель.
   По виду потрепанного непогодой помоста было понятно, что он стоит здесь круглый год. Скорее всего, на нем исполнялись приговоры суда. Тут бичевали за прелюбодейство, ставили к позорному столбу мошенников и отрубали ворам руки. Возможно, на этом потемневшем от крови помосте людей предавали смертной казни, но теперь на нем стояли два больших стула со спинками, предназначенные для больных.
   Зубодер разложил на столике щипцы и клещи всевозможных размеров, а также настойки и микстуры для скорейшего заживления ран. Эллен вспомнила девушку с красными руками и удивилась – неужели та влюбилась в хмурого старика, который раскладывал рядом со стулом инструменты? И только когда на помост вышел симпатичный молодой мужчина в темно-коричневой одежде, Эллен поняла, что старик был лишь его помощником.
   Возле лестницы в толпе Эллен увидела ту самую девушку. Она не сводила глаз с парня, и Эллен подумалось, что девушке хватит ума не добиваться его внимания, став его пациенткой.
   Врачевателю для размещения инструментов и снадобий потребовался стол побольше, чем зубодеру. С одной стороны стола он расположил микстуры, лекарства и льняные повязки для компрессов и перевязок, а с другой стороны – пилы для ампутаций, пинцеты, скальпели и иглы разного размера. Рядом стояла жаровня с инструментом для прижигания ран. Чтобы больные не вскакивали от страха или боли, их привязывали к стульям широкими кожаными ремнями. Даже у самых храбрых пот выступал на лбу, когда им собирались вырвать зуб или зашить рану. Вокруг помоста толпились больные, на лицах которых отражался страх боли и надежда на выздоровление. Любопытствующие окружали помост в надежде увидеть, как ампутируют конечность, или что-нибудь столь же ужасное. Толпа следила за каждым движением обоих врачевателей и комментировала их действия с отвращением и удивлением. Крики страдальцев заглушались ревом толпы – многим это зрелище казалось очень интересным.
   Эллен не стала смотреть на все это. Отвратительный запах разложения и гнили, крови и горелого мяса заставлял ее желудок выворачиваться наизнанку.
   С другой стороны площади стояли лотки, крытые кожей или цветной тканью, на навесах собиралась дождевая вода, и торговцы тыкали в них палками, чтобы вода стекала на землю. И крестьяне, и монахи, и купцы привезли свои товары в город. Тут можно было купить все, что только могло пригодиться: железные и медные горшки всех размеров и форм, разнообразнейшие сосуды и корзины, игрушки и домашнюю утварь, кожу и все, что из нее можно было изготовить, ткани и веревки, животных и всевозможные изделия из кости, рога, дерева и металла.
   Чуть в стороне два монаха в потрепанных рясах продавали пиво, которое они наливали из больших пузатых бочек. Хотя оба продавца выглядели очень бедно, пиво у них, очевидно, было отличным, так как у их повозки выстроилась длинная очередь покупателей, державших в руках разного размера сосуды.
   Немного дальше продавались птица, яйца, мука, специи, мясо, сало, овощи, фрукты и другие продукты.
   Самым необычным был ларек с экзотическими фруктами и специями. Там были финики и гранаты, перец, имбирь, анис, корица и горчица. Эллен жадно втянула в себя дразнящие запахи. Когда она закрыла глаза, ей показалось, что она очутилась в другом мире.
   Торговцы громко кричали, нахваливая свой товар. Возле лотков с тканями суетились женщины и девушки всех возрастов. Они толкались, пытаясь пробраться поближе к лотку, чтобы посмотреть на красивые ткани и пощупать их. Хотя за последние месяцы Эллен приучила себя к мальчишеским манерам поведения, она, как и все девушки, стояла теперь с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, любуясь яркими накидками и другими изящными одеждами. Изумительные чистые цвета, непривычные запахи рынка и разнообразие товаров опьяняли ее, как кружка пива.
   – Отойди, мальчик, ты заслоняешь дамочкам обозрение! – грубо бросил ей бледный торговец.
   Улыбнувшись, он стал дальше расхваливать свои ленты, тесьму и ткани. Он бросил на Эллен недовольный взгляд, окончательно разрушив необычайное ощущение счастья. «Что для тебя важнее, дура, ковать или носить в волосах пестрые ленты?» – с раздражением подумала Эллен, рассердившись на себя из-за того, что ее настолько поразили эти красивые, но бесполезные пока для нее вещи. Она решительно повернулась спиной к лоткам с тканями. «Надо мне, наконец, найти этого кузнеца, о котором говорил Ллевин, вместо того чтобы тут глазеть на все», – подумала она и похлопала рукой по кошельку. Пока у нее не было работы, ее сбережения – это все, на что она могла рассчитывать.
   Внезапно ее тело покрылось холодным потом. Она в панике начала ощупывать себя в поисках кошелька, но его не было. Эллен схватилась за кожаный шнурок у себя на шее. Шнурок был там, но кошелек с деньгами срезали. Сердце Эллен забилось так часто, что у нее закружилась голова, и она лихорадочно начала вспоминать, когда ее обокрали. Неужели, купив паштет, она забыла спрятать кошелек под рубашку? Девочка беспомощно оглянулась. Кто мог его украсть? Неужели та милая продавщица паштетов? Эллен казалось, что перед ней разверзлась огромная пропасть, в которую она вот-вот упадет. Слезы навернулись ей на глаза.
   Невдалеке она увидела воришку, которого встретила сегодня. Пытаясь смешаться с толпой, он все больше отдалялся от нее.
   Наверняка это он ее обокрал! Она в отчаянии попыталась пробиться сквозь толпу, но расстояние между ними становилось больше, а не меньше. В какой-то момент она потеряла его из виду. Должно быть, он свернул в один из узких переулков.
   В ужасе Эллен прислонилась к стене дома. Слезы текли по ее щекам, а она смотрела в никуда и не могла даже думать о том, что ей делать дальше. У нее ничего не осталось, кроме одежды. Только теперь Эллен ощутила слезы на своем лице. Она так тяжело работала, чтобы скопить немного денег, и что же ей теперь делать? Девочка отерла слезы и оглянулась.
   Ее внимание привлек высокий пожилой мужчина. Его вид настолько ее поразил, что она на мгновение забыла о своем горе и не могла отвести от него удивленного взгляда. Его роскошные длинные одежды из ткани благородного темно-синего цвета были отделаны коричневым мехом. Богатое одеяние, серебристые волосы и посох с серебряным набалдашником, на который он опирался при ходьбе, придавали ему величественности. Но девочку в первую очередь поразили его колючие синие глаза и складки у рта – этим он напомнил ей мать. Эллен невольно пошла за ним и вскоре оказалась возле большого дома, где мужчина остановился, снял с пояса тяжелую связку ключей и начал открывать резную дубовую дверь. Но, прежде чем он вставил ключ в замок, дверь открылась сама.
   Вернее, дверь открыла молодая девушка.
   Эллен подошла ближе, чтобы лучше их разглядеть.
   Голубое платье девушки из дорогой блестящей ткани было украшено по краю выреза вышивкой серебряными нитками и жемчугом. Одежда выглядела очень дорого, но ее отличала изысканная простота. Эллен еще никогда не видела ничего красивее! Но когда она взглянула на лицо этого ангельского создания, то задохнулась от удивления. Это была Эдит! С тех пор как Эллен видела ее в последний раз, она очень выросла.
   Значит, старик, который был так похож на Леофрун, был дедом Эллен!
   У нее сжалось горло от тоски по дому, казалось, ее сердце словно стиснули железные оковы. На мгновение она задумалась, не подойти ли к ним и не обнять ли их обоих. Эллен очень хотелось познакомиться с дедушкой, и даже ненависть к сестре сейчас не ощущалась так остро.
   Должно быть. Эдит приехала в Ипсвич, чтобы выйти замуж за торговца шелком, помолвку с которым Леофрун устроила больше года назад. Возможно, Милдред и Кенни тоже здесь?
   Закрывая дверь за дедушкой, Эдит окинула Эллен презрительным взглядом. Очевидно, она приняла сестру за простого уличного мальчишку, на которого не стоило обращать внимания.
   «Она совсем не изменилась», – с горечью подумала Эллен, одновременно и разочарованная, и успокоенная тем, что Эдит ее не узнала.
   Раздосадованная Эллен пошла дальше. Внезапно она увидела мальчика-воришку, который, похоже, уже выбрал себе новую жертву. Ярость, вызванная его бесстыдным поведением, и надежда забрать у него свой кошелек придали Эллен мужества. В конце концов, она ведь сейчас была мальчишкой, и знала, как обращаться с такими безобразниками!
   Девочка осторожно пошла за ним. Зажав остаток кожаного шнура в руке, она притаилась за спиной воришки. Он был немного выше ее, но выглядел хрупким. Подкравшись к нему поближе, Эллен набросила кожаный шнурок парнишке на шею и затянула его резким движением, а затем потащила мальчишку в переулок. Воришка пятился, хватался за шнур, чтобы уменьшить его давление.
   – Где кошелек, который еще недавно висел на этом шнурке? – прошипела Эллен, продолжая тащить беспомощного мальчишку в узкий темный переулок.
   Мальчик ловил ртом воздух.
   – У меня его больше нет, – сказал он, откашлявшись.
   – Тогда мы сейчас пойдем за ним. Прямо сейчас! – Эллен пнула его ногой.
   Она немного ослабила шнурок, чтобы мальчик мог дышать, но была готова в любой момент сильнее затянуть петлю, чтобы напугать его.
   – Так не получится.
   – Почему?
   – Он изобьет до смерти и тебя, и меня.
   – Кто?
   – Одноглазый Гилберт.
   – А это еще кто? – рявкнула Эллен.
   – У него веселый дом на Тарт-лейн. Когда я не приношу ему достаточно денег, он меня избивает.
   Эллен с отвращением плюнула.
   – И ты считаешь, что поэтому можешь красть, лишая честных людей заработанных тяжким трудом денег? – непонимающе спросила она. – Уйди от него и найди себе пристойную работу, ты же еще молодой! – От злости Эллен ударила мальчишку кулаком под ребра.
   – Я не могу, у него моя младшая сестра. Пока я приношу ему достаточно, он ее не трогает. Но если я убегу или не принесу ему денег, сколько он хочет, он отдаст ее своим клиентам.
   Эллен стало жаль мальчишку, и она задумалась над тем, что же ей делать. Она почувствовала, что мальчик немного расслабился. Впрочем, возможно, он лгал.
   – Я не могу отдать тебе твой кошелек, но я могу украсть кошелек у кого-то другого и отдать тебе, если хочешь. – В его голосе звучала надежда, и Эллен подумала, что сейчас у него, наверное, просветлело лицо.
   Нахмурив лоб, она стала размышлять над его предложением. Мальчик все равно будет воровать и дальше, так почему бы ему не возместить ей убытки? Эллен вспомнилась женщина, за которой следил этот мальчонка. На руках она несла малыша, и ей наверняка нужны были деньги, чтобы купить еду и самое необходимое для своей семьи. Неужели она должна платить за ее горе? А если и не она, то кто будет новой жертвой? Ведь никто не хочет лишиться своих денег.
   – Пожалуйста, отпусти меня, горло болит, – умолял мальчишка.
   – Убирайся прочь с глаз моих, чтоб я тебя не видел! – с отвращением бросила ему Эллен и грубо оттолкнула мальчишку.
   Мальчик упал на колени, съежился и, встав, убежал. Эллен пригладила волосы. У нее не было ни пенни, и ей нужно было срочно найти какую-нибудь работу. Эллен с надеждой провела рукой по молоту, висевшему на поясе. Нужно было идти к мастеру Доновану, как она и обещала Ллевину. Это было ее последним шансом! Эллен оглянулась. Скорее всего, она оказалась в квартале, где торговали тканями. Подойдя к одному из магазинчиков, она спросила у прохожей, как ей пройти к кузням. Пожилая женщина, которая только что купила кусок льняной ткани, дружелюбно ей улыбнулась.
   – Если ты пойдешь со мной, я покажу тебе дорогу, – сказала женщина, укладывая свернутую ткань в наполненную доверху корзину.
   Эллен вежливо предложила ей помочь донести покупки, и женщина с благодарностью согласилась.
   – Ну, тогда пойдем. Кстати, меня зовут Гленна. Мой муж Донован тоже кузнец.
   – Ox! – вырвалось у Эллен от неожиданности, а затем она просияла.
   – Ты уже о нем слышал? – Вопрос Гленны звучал скорее как утверждение.
   – Да, слышал. – Эллен кивнула и пошла за ней.
   Она лихорадочно раздумывала, что же ей теперь делать. Если она расскажет жене мастера, чего она хочет, до того, как обратится к нему самому, кузнец может подумать, что она на него давит, и обидится. С другой стороны, было бы невежливо ничего не объяснить этой женщине. Она жена мастера, а значит, хозяйка над всеми, кто живет в доме, в том числе над подмастерьями и учениками. Эллен взвешивала все за и против, но так ни на что и не решилась.
   – Ты еще слишком молод для подмастерья, но я вижу на твоем поясе молот, которым уже длительное время пользовались, – отметила женщина.
   Эллен решила поговорить об этом, чтобы постепенно перейти к своей просьбе.
   – Вы правы, я еще не подмастерье, – добродушно подтвердила она. – Я даже еще не настоящий ученик. Я только помогал кузнецу, а молот этот мне подарил мой учитель. Его зовут Ллевин, а во Фрамлингхаме его еще звали Ирландцем. Я думаю, ваш муж с ним знаком.
   – Ллевин?! – воскликнула женщина, просияв. – Можно с уверенностью сказать, что он его хорошо знает. Он его воспитывал! – Она рассмеялась.
   Эллен удивленно взглянула на Гленну и приподняла брови.
   – А мне он сказал, что его отец был хорошим знакомым мастера Донована.
   – Отец Ллевина был лучшим и, возможно, единственным другом Донована. Такой упрямый ирландец! Только он мог выносить моего Дона. – В подтверждение своих слов Гленна кивнула, а затем заправила за ухо прядь седых полос. – Его мать была хрупкой женщиной из Уэльса, и она не выдержала родов. Через пару лет умер и его отец, и мальчик остался совершенно один на свете. Тогда мы взяли малыша к себе. Ему было года четыре. Мы с Донованом тогда как раз поженились. – Она остановилась и положила руку Эллен на плечо. – Как там мой Ллевин?
   Эллен представила себе Ллевина. Прощание с ним оказалось для нее тяжелее, чем она могла предположить. Его спокойствие и уравновешенность придавали ей уверенности в себе, она чувствовала себя защищенной.
   – У него все хорошо, очень хорошо, – сказала она.
   Эллен сразу же понравилась эта женщина, может быть, из-за того, что ее лицо преображалось, когда она говорила о Ллевине.
   – Он женился? А дети у него есть?
   – Нет. – Эллен покачала головой. Гленна казалась немного разочарованной.
   – А сколько у вас детей? – спросила Эллен.
   – У нас нет своих детей, Бог не дал нам этой радости, зато ниспослал нам Ллевина. – В голосе женщины слышалась грусть.