Фокс Катя. Меч короля

   Они вошли в их дом, расположенный в переулке Виноделов. Жан подтолкнул Розу под бок.
   – Ты когда-нибудь видела такой красивый дом? – шепнул он, удивленно разглядывая пестрые настенные ковры и тяжелую дубовую мебель.
   – Изнутри – никогда, – ответила она, пораженная не меньше Жана.
   Муж Катрин, должно быть, вел свои дела весьма успешно, так как о благополучии семьи заботилось множество слуг и повар.
   – Мама! – пропищала крошечная темноволосая девочка с большими грустными глазами, бросаясь Катрин на шею.
   Младшие дети оставались дома, когда Катрин и старшие сыновья ездили в Нормандию проведать родственников. Еще двое остававшихся дома детей также подбежали обнять маму. Но затем пришла нянька и увела малышей.
   – Как насчет ванны? – спросила Катрин у своих гостей.
   – О да! Мы уже так давно не купались! – Эллен энергично закивала.
   Роза и Жан вели себя немного сдержаннее, но тоже согласились искупаться: в таком богатом доме им не хотелось производить плохое впечатление.
   – Тогда пойду на кухню, скажу, чтобы вам нагрели воды.
   – Но, любимая, ты что, думаешь, Альфреда не приготовила горячей воды? Да она сегодня все утро грела воду, чтобы ты и сыновья могли накупаться вдоволь! – Винодел просиял, увидев довольную улыбку жены.
   – Ты прав, любимый. Альфреда всегда все предусматривает. – Она повернулась к Эллен. – Когда мы поженились, мой свекор отдал нам свою служанку. Она воспитывала моего любимого супруга, и мне в начале было нелегко, потому что она все знала лучше меня. Но теперь я просто не могу без нее обходиться.
   – Я думаю, Эдвард и Найджел пропустят вперед наших гостей, а сами искупаются позже. – Винодел выжидающе посмотрел на своих сыновей.
   Они были хорошо воспитанными мальчиками и вежливо кивнули, хотя и казались немного разочарованными.
   – Да, конечно, отец, – сказали они хором, выходя вместе с ним из комнаты.
   – Я вас ненадолго оставлю. Присядьте пока к камину, – предложила Катрин и тоже вышла.
   Как только она ушла, Роза начала восхищаться вслух.
   – Я еще на корабле поражалась, какая она красавица! А какие у нее дети! Даже в простом льняном платье она выглядит очень изысканно. Наверняка сегодня она наденет что-нибудь покрасивее.
   – Ну, не знаю. Мне здесь не по себе. Как-то тут слишком красиво. Чересчур весело. Не доверяю я этим людям. – В таком богатом доме Жан явно чувствовал себя не в своей тарелке.
   Когда Катрин вернулась, она держалась немного напряженно, но постаралась, чтобы никто этого не заметил.
 
   Принимая ванну в доме винодела, Эллен получила немыслимое удовольствие. На бортики деревянной ванны был поставлен поднос с аппетитным ужином, состоящим из цыпленка, холодного жаркого, хлеба и куска сыра. К ужину подали и большой бокал вина, приправленного гвоздикой. Эллен с наслаждением жевала, а теплая вода ласкала ее кожу. Альфреда добавила в воду веточки розмарина, их запах был великолепен. Старая служанка терла Эллен спину льняной мочалкой, вымыла ей шею и уши, а затем нанесла ей на волосы пенистое средство с оливковым маслом. Судя по тому, с каким уважением Альфреда обращалась с этим флакончиком, эта смесь была особенной и очень дорогой. Выкупавшись, Эллен со стыдом увидела, какой грязной была вода.
   Роза с маленьким Уильямом пошла во вторую ванную комнату. Она сначала выкупала младенца, а затем отдала его няне, которая вытерла и перепеленала малыша.
   – Я чувствую себя новым человеком. Просто великолепно! – Эллен поблагодарила Катрин за ванну после того, как оделась.
   Она надела зеленое платье, которое госпожа де Бетюн подарила ей к свадьбе Клэр. Оно уже немного поистерлось, но было довольно чистым. Ее длинные волосы были еще влажными и завивались в кудряшки, но вода с них не капала, потому что служанка вытерла их льняным полотенцем.
   – А Альфреда не могла бы выстирать мою одежду? – стесняясь, попросила Эллен. – Там остались пятна крови после родов.
   – Ну конечно! Розе и Жану мы тоже дадим что-нибудь на смену, тогда можно будет постирать и высушить всю вашу одежду до отъезда. – Катрин улыбнулась. Почему-то она уже не казалась такой счастливой, как в предыдущие дни. – Несомненно, вы очень устали. Пора идти спать. Элайя покажет, где вам постелили, – сказала она, нервничая, и грустно улыбнулась.
   Эллен удивилась. Солнце село совсем недавно, и, в конце концов, существовала традиция вести перед сном с гостями долгие разговоры.
   – Прошу вас, передайте вашему супругу нашу сердечную благодарность. Спокойной ночи! – Эллен сумела сказать это дружелюбным тоном.
   Взяв Катрин за руку, она прикоснулась к ней губами. Роза и Жан тоже заметили неожиданную перемену настроения Катрин.
   – Наверняка ее муж совсем не столь добродушный человек, каким он пытается казаться. Я же сразу понял, что тут что-то не так, – горячился Жан.
   Они остались одни в небольшой комнате возле кухни.
   – Кто знает, что там у них происходит. Не надо делать скоропалительных выводов. Ты же помнишь, как стыдно тебе было, когда ты ошибся относительно Руфи. – Эллен рассердилась.
   Вместо того чтобы волноваться из-за внезапно нахлынувшей на их благодетельницу печали, Жан снова начинал высказывать подозрения о том, о ком он ничего не знал.
   – А у меня такое ощущение, что она тоскует по родине, – вмешалась Роза.
   – Вот ведь глупости какие! Она же сейчас дома, а не на чужбине, – буркнул Жан.
   На следующее утро Альфреда сказала им, что Катрин просит прощения у своих гостей, так как у нее очень много дел и она не может выйти к ним.
   Служанка предложила им осмотреть город и дала Эллен длинную полоску ткани, которую можно было завязывать так, чтобы нести Уильяма перед собой на животе. Серый с интересом обнюхал ткань и лизнул Уильяма в пятку.
   Хотя им не хотелось идти гулять, они все же решили пройтись. Небо было затянуто густыми серыми облаками, а над домами стелился вонючий дымок. В бедняцких переулках визжали свиньи и крысы, искавшие в грязи что-нибудь съедобное. Эллен с друзьями, немного прогулявшись по городу, вернулись обратно.
   В доме винодела было необычно тихо. Не было слышно ни детского смеха, ни даже малейшего шороха, хотя все наверняка были дома.
   Когда наступил вечер, Катрин под другим предлогом снова не появилась перед гостями. Винодел попытался развлечь их и попросил одного из слуг сыграть на флейте, но настроение у всех было неподходящее. Эллен вскоре попросила разрешения удалиться. Роза и Жан последовали за ней.
   – Если она не хочет сидеть за одним столом с простыми людьми, могла бы сразу сказать, что наше место на кухне или вообще не приглашать нас к себе! – взорвалась Эллен.
   – А может быть, она вовсе и не виновата, – размышлял Жан. – Кто знает, может быть, все дело в ее муже. Возможно, он не хочет, чтобы она с нами ела, и запирает ее в комнате!
   Эллен сначала посмотрела на Жана с раздражением, но затем задумалась.
   – Может быть, ты и прав, и она огорчилась именно из-за этого. – Эллен поведение Катрин казалось крайне необычным.
   – Нужно нам уезжать отсюда, – вмешался Жан. – А ты как думаешь, Роза?
   – Да, нам лучше завтра утром отправиться в Ипсвич. Ты с нами не согласна, Эллен?
   – Согласна, конечно. Но мы прежде должны убедиться, что с Катрин все в порядке. Если он ее запирает, мы должны что-то предпринять. Он наверняка еще внизу. Я проберусь сейчас наверх и попытаюсь проникнуть в ее комнату, – храбро заявила Эллен.
   – Только, пожалуйста, будь осторожна, – испуганно сказала Роза.
   Эллен приложила палец к губам и тихо открыла дверь. В коридоре было темно. Она осторожно вышла наружу и поднялась по лестнице. Она как раз собралась открыть дверь, когда внезапно перед ней возникла Альфреда с чайником в руках и посмотрела на нее подозрительно.
   – Я хотела попрощаться с Катрин, так как мы собираемся уезжать завтра рано утром, – нашлась Эллен.
   Альфреда открыла дверь, не поворачивая ключ в замке. Катрин лежала на огромной кровати, которая стояла посреди комнаты. Полог был опущен не до конца.
   – Она не спит, – подбодрила девушку Альфреда, подходя ближе.
   – Катрин, я хотела попрощаться. Завтра утром мы уезжаем. – Эллен говорила шепотом, чтобы не разбудить госпожу, если бы та все-таки спала.
   – Элленвеора?
   – Да.
   – Я себя плохо чувствую, так что не обижайтесь на меня, пожалуйста, из-за того, что я не уделила вам достаточно внимания.
   – О нет, мы не обижаемся. Мы просто беспокоимся за вас. Вы позволите мне немного посидеть с вами?
   Катрин молча кивнула. Эта женщина с бледным изможденным лицом ничем не напоминала ту пышущую силой счастливую молодую женщину, с которой они познакомились пару дней назад на корабле.
   – Что с вами такое?
   – Ах, Эллен, я ненавижу этот дом. Я ненавижу Лондон. Я ненавижу эту погоду. Я все здесь ненавижу!
   – Он вас запирает? Он с вами плохо обращается? – Испуганная Эллен склонилась к ней поближе.
   – Мой муж? – Катрин немного приподнялась на руках и с изумлением посмотрела на Эллен. – Нет! Он сделал бы для меня все. Но я просто несчастлива в Англии. Как только у меня появляется возможность, я сразу же еду в Нормандию. У моих родителей там большое поместье. Лишь там я чувствую себя по-настоящему хорошо!
   Эллен с трудом удалось скрыть свое недоумение. Как же это может быть? Женщина, у которой такой богатый и добрый муж, такие чудесные дети – и несчастна?
   – Я вам стольким обязана, Катрин! – Это прозвучало как извинение.
   Эллен взяла нежную руку Катрин в свою. Женщина отвернулась, стараясь не смотреть на Эллен.
   – Я плохой человек…
   – Да как вы можете такое говорить! – попыталась утешить ее Эллен. – Вы же сама доброта.
   – Неужели ты не видишь, в каком достатке я живу? Мои дети, муж, дом, платья – у меня все самое лучшее, самое красивое, но я все равно грущу. Когда я не дышу свежим воздухом Нормандии, у меня сжимается грудь и мне кажется, что я вот-вот задохнусь. Я не могу выносить лондонской вони, нищеты на улицах. Но даже если я не выхожу из дома, этот город продолжает меня преследовать. А хуже всего видеть упрек в глазах моего мужа и детей. Они все считают меня неблагодарной, ведь я плохая жена и мать. И они правы. – Катрин перевернулась на живот и разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.
   – А почему бы вам не попытаться жить по-другому? Пойдите к вашему супругу и составьте ему компанию. Играйте с вашими детьми, веселитесь, ведь у вас есть для этого все основания! – Эллен заметила, что в ее голосе прозвучал упрек.
   Она просто не понимала, почему Катрин чувствует себя такой несчастливой, ведь множество людей страдают от действительно страшных вещей. Людей, чью жизнь болезни, голод или бедность превращали в вечную пытку, вечное испытание, длящееся изо дня в день.
   Катрин не ответила.
   – Я буду за вас молиться, – мягко сказала Эллен и погладила Катрин по голове.
   В конце концов, никто ведь не знает, за что Бог покарал эту женщину, предав ее таким мукам…
   Катрин по-прежнему смотрела на стену.
   Встав, Эллен молча вышла из комнаты.
   Когда она вернулась в отведенную им комнату, Жан и Роза сразу же принялись выспрашивать у нее все подробности разговора.
   Казалось, Жан был немного разочарован тем, что винодел вовсе не оказался распоследней сволочью, а, наоборот, его можно было пожалеть, ведь его жена страдала такой неизбывной тоской по родине, когда находилась в его доме! А на Розу все это произвело такое сильное впечатление, что она даже немного поплакала.
 
   Прежде чем уехать на следующее утро, они попрощались с хозяином дома.
   – Я вчера говорила с Катрин. Теперь я знаю, почему она так несчастна, – сказала Эллен виноторговцу.
   – Вскоре я опять поеду с ней в Нормандию вместе с детьми. Я ведь ее люблю, а когда она там, она становится такой… такой… – Казалось, он не находил нужных слов.
   – Такой живой? – Эллен склонила голову набок.
   – Да. Живой. – Он вздохнул.
   – Но она подарила вам замечательных детей! – сказала Эллен, пытаясь его утешить.
   – Да, это правда. – Он кивнул.
   На прощание он похлопал Жана по плечу и пожал Розе руку. Эллен обняла его.
   – В Нормандии она снова будет принадлежать вам! – шепнула она ему на ухо.
   Он кивнул, и в его глазах заблестели слезы.
   Они вышли из Лондона через Ольдергейт и потом двинулись по тракту на северо-восток.
   Чтобы Эллен могла вовремя кормить маленького Уильяма, они постоянно делали привалы и из-за этого двигались медленно, да и путь был неблизкий. Чем ближе они подходили к Ипсвичу, тем сильнее нервничала Роза.
   – Ты не хочешь проведать свою мать? – спросил Жан, когда они подошли к городу.
   Роза глубоко вздохнула.
   – Я хочу попасть в наш переулок и посмотреть, живет ли она там еще.
   – Нам пойти с тобой? – спросила Эллен.
   – Нет, не надо, я схожу сама. Мы встретимся попозже на рынке.
   – И что же нам пока делать? – Жан вопросительно взглянул на Эллен.
   – Узнаем, живут ли здесь Донован и Гленна. Думаю, я должна им кое-что объяснить.
   – Донован? Это не тот кузнец, о котором ты мне рассказывала?
   – Да, точно, это мой учитель! Он самый лучший, но он очень строгий.
   Каждый из них углубился в свои мысли, и они направились на окраину Ипсвича. Чем дольше они шли, тем сильнее беспокоилась Эллен.
   – Я так боюсь услышать их упреки, увидеть разочарование в его взгляде…
   – Чьем взгляде? – Жан удивленно посмотрел на нее.
   – Донована! Вон его кузница, – Эллен указала на мастерскую.
   – А-а-а, ну тогда понятно.
   Эллен направилась к кузнице. Интересно, вернулся ли Донован?
   Может быть, он все-таки решил остаться в Танкарвилле? А может быть, вообще умер? Эллен услышала, что в мастерской стучат молоты. Она резко открыла дверь. В кузнице, как всегда, было темно и дымно. Войдя, Эллен увидела двоих мужчин, работающих над каким-то заказом. У одного из них были растрепанные седые волосы.
   – Ллевин! – радостно воскликнула Эллен.
   Кузнец удивленно взглянул на нее.
   – Чем могу вам помочь?
   Эллен посмотрела на второго кузнеца.
   – А где Донован?
   – Вы его знали? – Ллевин присмотрелся к ней внимательнее. – Он умер перед Рождеством.
   У Эллен перехватило дыхание. Хотя она это предполагала, все же новость поразила ее как удар.
   – А Гленна? – Эллен чувствовала какую-то пустоту внутри. Ллевин прищурился, смутно ощущая, что эта женщина ему чем-то знакома.
   – Она в доме. Гленна сильно постарела после того, как умер Донован. Но прошу вас, милая девушка, скажите мне, кто вы? Мы знакомы?
   – Да, по Фрамлингхаму, – сказала Эллен и дала Ллевину немного подумать.
   – Действительно?
   – Я работала у тебя. Помнишь подмастерье Элана? На самом деле меня зовут Элленвеора. – Она опустила взгляд, чтобы не смотреть на Ллевина. – Это было для меня единственной возможностью стать кузнецом, – умоляющим тоном добавила она.
   Ллевин молчал, и Эллен подняла глаза.
   – Так ты меня обманывала! – тихо сказал Ллевин.
   – Но послушай, у меня ведь не было выбора!
   – Ты могла бы мне довериться!
   – Но ты ведь мог бы меня выгнать. Нет, Ллевин, я не могла на это пойти.
   – Ты и Донована обманывала?
   Эллен кивнула.
   – Вот поэтому я здесь. Я хотела ему все объяснить.
   – Теперь уже слишком поздно! – В голосе Ллевина звучала горечь. – Я тоже не успел помириться с ним. Когда Донован заболел, Гленна послала за мной подмастерье, и когда я приехал, он был без сознания.
   – Ллевин! – Эллен накрыла ладонью его руку. – Он любил тебя, как сына.
   Ллевин вздохнул.
   – Перед смертью он все-таки пришел в себя. Он посмотрел на меня, и я подумал, что он меня простил, но он молча отвернулся от меня. Так и не сказал ни слова.
   – Ллевин, я знаю, что ты был для него самым главным человеком в жизни, поверь мне!
   Маленький Уильям пискнул во сне, как котенок. Эллен поправила повязку на плече, чтобы та не так сильно давила.
   – Это твой ребенок?
   – Да, его зовут Уильям. – Эллен робко улыбнулась.
   – Иди к Гленне в дом. Я думаю, она будет рада вас видеть. Она всегда любила детей.
   – А ты со мной не пойдешь?
   – Нет, у меня еще полно работы. Не волнуйся, сходи к ней сама.
   У Эллен на сердце скребли кошки.
   Она вышла из кузницы. Жан разлегся на траве перед мастерской и играл с Серым.
   – Донован умер, а я еще хочу поговорить с Гленной, – объяснила она.
   – Тогда я подожду тебя здесь. – Жан всегда находил слова, соответствующие моменту. – Мне посидеть с крохой?
   – Нет, не надо, я возьму его с собой.
   Когда Эллен постучалась в дверь дома, ей показалось, что у нее сердце сейчас выскочит из груди.
   – Эллен! – изумленно воскликнула Гленна, открывая дверь. В ее голосе не было ни капли обиды. В первый момент Эллен даже не удивилась тому, что Гленна сразу же ее узнала.
   – Заходи, дитя мое! – Она потянула молодую женщину за рукав, заводя ее в дом. – Я так рада, что с тобой все в порядке! – Она взяла в руки голову Эллен и заглянула ей в глаза. – Донован ждал тебя до последнего вздоха. «Она придет, Гленна, я в этом уверен», – он мне всегда это говорил.
   Только теперь Эллен сообразила, что Гленна обо всем знает.
   – Но откуда… Я имею в виду, что я вовсе не… – Эллен смущенно опустила глаза.
   – К Доновану в кузницу пришел какой-то оруженосец. Он смеялся над Донованом, утверждая, что тот, как он говорил, позволил какой-то дешевой шлюшке себя обмануть. Донован был вне себя от ярости. Первое время он так ругался из-за того, что ты его обманула. Но через некоторое время он опять стал восхищаться твоим талантом, и потом он сознался мне, что понимает – с твоими способностями у тебя просто не было другого выбора. Он сказал, что если бы знал о том, что ты девушка, он никогда бы не взял тебя в ученики. Но чем дольше тебя не было, тем больше он по тебе скучал. Арно изо всех сил пытался занять твое место. Он, конечно, был неплохим кузнецом, но заменить тебя не смог. Я уверена, что теперь, когда ты пришла сюда, душа Дона наконец-то обретет покой. Он хотел, чтобы ты знала: он тебя простил. – Гленна погладила ее по щеке. – И как мы только не заметили, что ты девушка? – Она покачала головой, но тут обратила внимание на сверток, покоившийся у Эллен на руках. – О Боже, а это еще кто?
   – Гленна, позволь познакомить тебя с моим сыном. Его зовут Уильям.
   – Ой, какой же он крошечный! – Лицо Гленны расплылось в улыбке от умиления.
   – Он родился на прошлой неделе, когда мы переплывали Ла-Манш.
   Глаза Гленны заблестели.
   – А твой муж?
   Эллен молча покачала головой.
   – Так почему бы тебе не остаться у нас? Эллен, прошу тебя! Ллевин унаследовал кузницу. Он хороший кузнец, но по-прежнему одинок. Вы могли бы пожениться и завести еще детей, а я бы за ними присматривала.
   – Я хочу повидаться с отцом, Гленна. Я не видела его с того момента, как убежала из Орфорда, а это было так давно!
   Гленна понимающе кивнула.
   – Тогда останься хоть на обед!
   – Я не одна, со мной один мой друг и Роза – помнишь Розу?
   – Ну конечно! Я тогда думала, что ты в нее влюблен. То есть, влюблена. – Гленна смущенно улыбнулась. – Я приглашаю вас всех на обед, и если хотите, можете у нас переночевать.
 
   Эллен и Жан нашли Розу в оговоренном месте и вернулись с ней в кузницу, где весело провели вечер, вспоминая о былых временах. Ллевин рассказывал о своих новых заказах, а Гленна и Роза говорили о Танкарвилле, и только Жан молчал. Лишь когда вечер стал подходить к концу, Эллен вдруг сообразила, что они все это время говорили по-английски, а Жан понимал лишь норманнский диалект.
   – О Боже, Жан! Я совсем не подумала о том, что тебе надо подучить английский! – сказала Эллен по-французски и сочувственно взглянула на мальчика.
   – К счастью, благодаря Розе я выучил несколько слов. Я, конечно, понял не все, но общий смысл уловил. А вот говорить по-английски я совсем не могу. Дурацкий этот ваш английский – такое ощущение, что люди говорят с горячими каштанами во рту. – Жан хитро улыбнулся.
   Все за столом рассмеялись, и даже Ллевин, который Жана вообще не понял.
   Ллевин казался таким радостным! Эллен его еще таким никогда не видела. Он смеялся после любого слова, произнесенного Жаном, дурачился, подражая его французскому, и смотрел на него странным нежным взглядом. На Эллен он внимания почти не обращал.
   Остаток вечера они говорили то по-английски, то по-французски.
   Гленна запиналась перед тем, как произнести что-либо на норманнском.
   – Я норманнскому так толком и не научилась, а то, что знала, все уже давно забыла. Я думала, он мне больше никогда не понадобится! – Она улыбнулась.
 
   – Приезжайте к нам поскорее в гости! – сказала Гленна, на прощание крепко обнимая Эллен.
   Ллевин, обычно такой невозмутимый, тут вдруг энергично закивал, немного неумело обнял Жана, продержав его в объятиях дольше, чем остальных, а затем положил ему руку на плечо.
   – Мы всегда вам рады, не забывайте об этом!
   Роза казалась немного подавленной.
   – А ты не хочешь еще заглянуть к своей маме? – обеспокоенно спросил ее Жан: Роза рассказала ему, что мать ее вчера выгнала, обругав последними словами.
   – Нет, какой в этом смысл? Она давно нашла мне хорошую замену.
   – В смысле? – Эллен удивленно взглянула на нее.
   – Вскоре после моего отъезда она снова вышла замуж. Теперь у меня есть сестра и брат. Девочка продает рыбные паштеты – как это делала я когда-то. Так что видите, матери я не нужна. – Роза посмотрела на свою одежду. Ее простое платье было далеко не новым. – Если бы я была богатой, она приняла бы меня с распростертыми объятиями.
 
   Орфорд, май 1173 года
   Они преодолели уже большое расстояние, двигаясь в сторону Орфорда, когда Эллен вдруг остановилась как вкопанная. Она рассерженно приложила руку козырьком ко лбу и стала смотреть вдаль, а потом настороженно огляделась.
   – Что случилось? – спросил Жан, не заметив ничего необычного.
   – Замок! – Эллен указала вдаль. – Мы, должно быть, заблудились.
   – Нет! Этого не может быть. – Жан обескураженно взглянул на нее. – Монах сказал, что мы должны идти по этой дороге. Собственно, мы скоро должны прийти.
   – Но в Орфорде никогда не было каменного замка!
   – Может быть, ты просто не помнишь?
   – Вот чепуха какая! – Эллен почувствовала крайнее раздражение.
   – Наверное, замок построили тогда, когда тебя здесь уже не было! – вмешалась Роза.
   Буркнув что-то невразумительное, Эллен пошла дальше.
   Чем ближе они подходили к замку, тем лучше было видно, что его действительно построили совсем недавно. Мощные каменные стены и ворота из темного дуба выглядели совсем новыми, а каменный мост через ров был еще не совсем готов. Они подошли ближе и с любопытством заглянули в открытые ворота. Башня замка была необычной формы – словно вокруг круглой башни построили три четырехугольных и еще небольшую пристройку.
   – Ты когда-нибудь видела такую башню? – спросил Жан.
   Покачав головой, Эллен присмотрелась внимательнее. Ей хотелось подойти поближе, но привратники и так на них уже начали коситься. Эллен повернулась к Жану.
   – Это гениально! Под углы обычной четырехугольной башни можно легко сделать подкоп, и таким образом разрушить всю часовню. А такую башню разрушить не так-то просто, – восхитилась Эллен.
   – Откуда ты это знаешь? – удивленно спросил Жан.
   – От Гийома! – Эллен вздохнула, и Жан многозначительно кивнул.
   – А ты не знаешь, кто мог бы построить этот замок?
   Она покачала головой.
   – Нет, но Осмонд наверняка нам расскажет об этом. Давайте уже пойдем в кузницу, мне не терпится всех увидеть.
   Эллен отлично помнила путь домой. На перекрестке она немного задержалась. Справа стояла хижина кожевника. Интересно, что стало с Симоном?
   Эллен с решительным видом свернула налево, по направлению к отцовской кузнице. И мастерская и дом были на месте. Казалось, она ушла отсюда только вчера.
   Она вздрогнула, когда открылась дверь мастерской и оттуда вышел маленький мальчик. Ему было столько же лет, сколько и ей, когда она убежала из Орфорда. Мальчик был копией Осмонда. Эллен с облегчением вздохнула. Леофрун хотя бы не наградила его ублюдком сэра Майлза. Мальчик побежал в дом, и вскоре оттуда вышла женщина. Сначала Эллен испугалась, решив, что это ее мать, но потом узнала сестру и бегом бросилась к ней.
   – Милдред? Милдред! – Она кинулась сестре на шею.
   Жан и Роза с маленьким Уильямом на руках подошли ближе.
   – Элленвеора! – Милдред нежно погладила ее по щеке, словно это она была старшей сестрой.
   Дверь дома приоткрылась, и оттуда вышел мальчик. Милдред махнула ему рукой.
   – Это Леофрик, наш брат! – пояснила Милдред, взяв Эллен за руку. – Леофрик, это Элленвеора, я тебе о ней рассказывала, помнишь?
   Мальчик застенчиво кивнул и протянул ей руку. Эллен ответила на его рукопожатие.
   – Ну что, как дела у Осмонда? – Эллен перевела взгляд на Милдред. – И у матери?
   – Мать умерла вскоре после рождения Леофрика, а отец практически ослеп. Он уже не может работать. У него есть подмастерье, но… – Милдред неодобрительно покачала головой. – Работает он неплохо, но как только я уезжаю, он сразу же начинает себя вести так, словно он тут хозяин. Но я же не могу здесь находиться вечно, в конце концов, у меня собственная семья. – Милдред прижала к себе Эллен покрепче. – Ну, теперь ты рассказывай! Как у тебя дела? И почему ты тогда убежала?