Фокс Катя. Меч короля

   Фламандские солдаты уже напали на поселение за крепостной стеной. Они сражались храбро и жестоко. Вскоре копье Гийома сломалось, и у него остался лишь его меч. Сначала людям де Танкарвилля удалось немного потеснить противника, но вскоре противник стал напирать, и граф де Матье приказал своим людям отступить. Нужно было всеми силами удержать Нёф-шатель. Даже население города помогало рыцарям. Храбрые от отчаяния, простолюдины сражались рядом с рыцарями, чтобы не дать фламандским солдатам победить, а затем разграбить все их имущество. Объединенными усилиями им удалось снова отогнать врага.
   Двое фламандских пехотинцев бросились за Гийомом. Юноша попытался спрятаться за загоном для овец, так как не смог пробиться к своим. Гийом был теперь совсем один, но пока он оставался на лошади, он имел преимущество перед своими противниками, хотя тех и было двое. Внезапно один из пехотинцев схватился за железный крюк, которым сбивали огонь с соломенной крыши, чтобы пожар не перекинулся на другие дома. Фламандец ударил Гийома этим ужасным оружием по плечу и попытался стащить его с коня.
   В подтверждение своих слов Гийом приспустил рубашку и показал Эллен свежую рану. Поморщившись, девушка присвистнула.
   – Тебе досталось! Что, до сих пор болит?
   Гийом, храбрясь, отрицательно покачал головой. Он тогда не дал стащить себя с коня и даже сумел освободиться от крюка. Но чтобы его победить, солдаты трусливо зарубили его коня. Если бы в тот момент им не приказали отступать, он наверняка бы погиб. Да, он лишился лошади, но не жизни. Впрочем, конь был для него огромной потерей, учитывая, сколько стоит такой скакун. Однако Гийом не сразу понял, что это для него означает.
   Вечером победители праздновали свой триумф. Гийома хвалили за храбрость, говорили, что он утвердил рыцарскую честь в бою, и юноша купался в лучах славы и был доволен собой, пока Мандевилль не начал над ним подтрунивать.
   Граф, смеясь, потребовал у Гийома подарок. «Хомут или седло ты бы мог отдать своему господину», – сказал он.
   Боевой скакун был единственной собственностью Гийома, даже сбруя принадлежала его господину. Не понимая, что происходит, он сказал об этом де Мандевиллю, но тот ему не поверил, а остальные рыцари уже сгибались от смеха. Де Мандевилль открыл Гийому глаза, ведь тот думал, что сражается, лишь отстаивая честь, и не знал, что должен был забрать у побежденного врага лошадей, оружие и сбрую – такова была его награда. Для молодого рыцаря очень глупо было просто биться и выйти из поединка беднее, чем до начала боя. Ведь он был одним из победителей, да и сражался храбро! Сообразно традициям, после посвящения в рыцари господин подарил ему рыцарские шпоры и красивую теплую накидку, но собственного коня у Гийома теперь не было.
   – Ты готов был отдать жизнь за господина и за короля и в благодарность за это даже не получил коня? – Эллен изумленно взглянула на друга.
   – Больше так не будет, поверь мне. В следующий раз я захвачу богатую добычу – еще какую! Собственно, я в будущем собираюсь только побеждать!
   История Гийома была такой захватывающей и интересной, что Эллен не захотелось с ним сражаться. Наверняка его рана еще болела.
   – Давай сегодня не будем фехтовать, – предложила Эллен и улеглась на траву.
   Гийом молча лег рядом с ней, и они стали смотреть в голубое летнее небо.
   Он так старался, поставил свою жизнь на карту в этой борьбе, ничего не ожидая, кроме признания своего господина, а его постигло столь горькое разочарование! «Жизнь так несправедлива!» – подумала Эллен.
   Ей снова захотелось рассказать ему о себе, возможно, тогда он лучше ее поймет? Вот уже год ей хотелось открыть ему свою тайну. Она знала, что именно скажет ему, но у нее не хватало духу. Так было и сейчас.
   Они долго молча смотрели в небо, а затем Гийом внезапно приподнялся.
   – Я недавно снова видел тебя с этой английской кухаркой. Как там ее зовут? – Гийом повел рукой в воздухе, показывая женскую грудь.
   – Ты имеешь в виду Розу, – ворчливо сказала Эллен. Многие слуги и даже кое-кто из оруженосцев ухаживали за Розой. По его же словам, Гийом тоже любил повеселиться, поэтому намек на формы Розы мгновенно вызвал у Эллен жгучую ревность, но она, конечно же, не хотела, чтобы он это заметил.
   – Да, именно ее. Очень красивая крошка. У тебя с ней роман?
   Эллен ненавидела, когда Гийом хвастался своими подвигами, но когда он пытался узнать пикантные подробности ее несуществующей личной жизни, она впадала в панику.
   – Нет, мы уже давно не видимся, – солгала она и презрительно махнула рукой, чтобы Гийом больше не расспрашивал ее об этом.
   – Значит, не ты отец ребенка.
   Гийом, казалось, удовлетворился этим умозаключением, но Эллен замерла от страха.
   – Что ты сказал?
   – Она беременна. Наш дорогой друг Тибалт хвастается тем, что он… А я думал, может, ты… Да, малышку можно только пожалеть, если это он! – Гийом печально покачал головой.
   Эллен не знала, как ей на это реагировать. Почему Роза ничего ей не сказала? И почему именно Тибалт? Да как она могла?
   – У них уже давно роман? – раздраженно спросила она.
   – Похоже на то. Я, конечно, точно не знаю, я им свечку не держал. – Он рассмеялся собственной шутке.
   – Уже поздно, – пробормотала Эллен, хотя солнце еще высоко стояло на небе. – Мне нужно идти.
   – Похоже, тебя это задело. Вся эта история с Розой. Если бы я знал, что это для тебя так много значит… – Кажется, Гийом ей сочувствовал.
   – Это неправда. Она из Ипсвича, как и моя семья. Это единственное, что нас связывает, – грубо отрезала Эллен. – И, как ты знаешь, я терпеть не могу Тибалта. Роза не заслужила того, чтобы произвести на свет ублюдка от этой сволочи. Я вообще не понимаю, как она могла с ним связаться.
   Гийом пожал плечами.
   – Поди пойми этих женщин! Они думают иначе, чем мужчины, если вообще думают. Это все любовь. – Он закатил глаза, изображая отчаяние.
   – Как бы то ни было, мне пора идти. – Эллен встала, взяла завернутый в ткань меч, попрощалась с Гийомом, не глядя ему в глаза, и пошла к тракту.
   Идя по тропинке через лес, она думала о Розе и Тибалте, и настолько погрузилась в свои мысли, что слишком поздно услышала топот копыт и не успела спрятаться. Так что она осталась на дороге и постаралась держаться как можно естественнее, как будто сверток с мечом и должен был быть при ней. Когда рыцари подскакали ближе, один из них выехал вперед, преградив девочке путь, и грубо крикнул:
   – Эй, парень! Эта дорога ведет в Танкарвилль? Отвечай! – Молодой оруженосец, говоривший с ней, высокомерно смотрел на нее, сидя на лошади.
   Рыцарь постарше с ярко-зелеными глазами, который, очевидно, был их господином, подъехал ближе и укорил своего слугу.
   – У тебя нет причин быть столь недружелюбным. Займи свое место, – велел он оруженосцу, и тот, опустив глаза, повиновался.
   Эллен с интересом посмотрела на рыцаря, и когда их взгляды встретились, ей показалось, что они уже где-то виделись. Но девочка не могла вспомнить, где она встречала этого человека.
   – Как тебя зовут, мальчик?
   – Элан, милорд.
   – Мне кажется, это англосаксонское имя.
   – Да, милорд.
   – Ты знаешь путь к замку Танкарвилль?
   – Да, милорд. Вам нужно ехать по этой дороге. На лошадях вы доберетесь быстро. После большой поперечной просеки вы вскоре выедете из леса и увидите замок.
   – Спасибо тебе.
   Рыцарь смерил Эллен взглядом с головы до ног. Его роскошная скаковая лошадь нервно перебирала копытами.
   – Что это ты несешь с собой? – спросил он, указав на длинный сверток в ее руках.
   Эллен знала, что он спрашивает просто из любопытства, и все же ей стало не по себе.
   – Мои инструменты, милорд. – Эллен боялась, что ее заставят развернуть меч.
   – Каким ремеслом ты занимаешься?
   Проклиная любопытство дружелюбно настроенного рыцаря, Эллен скромно ответила:
   – Я кузнец, господин.
   Она надеялась, что он довольствуется этим ответом.
   – Можно взглянуть?
   Эллен замерла, а затем покачала головой.
   – Прошу вас, не здесь, милорд! Заходите к нам в кузницу и спросите Донована, мастера мечей. Прошу вас! – умоляюще сказала она.
   Поразительно, но рыцарь кивнул, соглашаясь.
   – Да, я это обязательно сделаю, Элан. До скорого! – Он подал своим спутникам знак следовать за ним, и колонна рыцарей и их оруженосцев проехала мимо Эллен.
   Эллен с облегчением вздохнула, но один из рыцарей, часто оглядываясь на нее, что-то убежденно доказывал своему господину. Хотя дружелюбно настроенный рыцарь сразу же показался ей симпатичным, что-то с ним было не так.
   Уже на следующий день она встретилась с ним снова – он без сопровождающих пришел в кузницу.
   – Доброе утро, мастер Донован! – Рыцарь улыбнулся.
   – Это большая честь для меня, Беренже, простите, милорд, сэр Беренже!
   Рыцарь рассмеялся.
   – Рад снова видеть вас, Донован. Ваши мечи известны повсюду. Танкарвилль вами гордится!
   – Благодарю вас, сэр Беренже. Вы были еще оруженосцем, когда мы виделись в последний раз. Как же давно это было! – сказал Донован, пожимая протянутую ему руку.
   – Целую вечность! Прошло почти двадцать лет, но я все еще вспоминаю об Ипсвиче. Это были лучшие годы моей жизни. Я тогда был свободным человеком, если вы понимаете, о чем я. – Он подмигнул Доновану, и тот рассмеялся. Затем сэр Беренже повернулся к Эллен. – Доброе утро, Элан. Я пришел, чтобы взглянуть на твою работу.
   Донован изумленно переводил взгляде Эллен на сэра Беренже.
   – Ты знаешь сэра Беренже? Так давай же, Элан, принеси ему меч. Он ему наверняка подойдет.
   Когда Беренже де Турно внимательно осмотрел меч, он с уважением кивнул.
   – Очень красивая вещь. Возможно, она подошла бы моему сыну. Его посвятят в рыцари только через два-три года, но подарок можно сделать и сейчас. Вы его, наверно, знаете. Его зовут Тибалт.
   – Я не знаю оруженосцев, а вот Элан, наверное, с ним знаком. – Донован вопросительно взглянул на Эллен.
   При упоминании имени Тибалта у Эллен приоткрылся рот, а кровь отлила от лица. Тибалт ни в коем случае не должен получить этот меч, об этом она позаботится. Эллен лихорадочно размышляла, что же ей делать, чтобы не допустить этого. Прежде чем ей что-либо пришло в голову, Донован предложил рыцарю заглянуть в кузницу вместе со своим сыном.
   – Вы правы, мастер. Завтра я зайду с Тибалтом, и он сможет посмотреть на меч.
   – Мудрое решение, сэр Беренже. – Донован заметил тележку торговца заготовками. – Простите, милорд, мне привезли материал. – Он поклонился, и сэр Беренже кивнул.
   Эллен осталась с ним в кузнице одна. И как такой добросердечный мужчина может быть отцом этого чертенка Тибалта?
   – Ты тоже из Ипсвича? – дружелюбно спросил рыцарь. Задумавшись, Эллен кивнула, хотя это было и не так, но она сразу же исправилась.
   – Моя мать из Ипсвича.
   Беренже де Турно кивнул, словно Эллен подтвердила его предположения. Рыцарь задумчиво погладил себя по гладко выбритому подбородку.
   – Мне кажется, я с ней знаком. Ее зовут Леофрун, правда?
   От ужаса у Эллен свело желудок, а все тело охватил жар.
   – Откуда вы это знаете? – изумленно спросила она. Никто не знал имени ее матери, даже Роза.
   – У нее были великолепные волосы, длинные, цвета пшеничного поля в Нормандии, а ее глаза отливали синью моря, – восхищенно произнес рыцарь, не отвечая на ее вопрос.
   Эллен описание Леофрун показалось слишком уж поэтичным, но она ничего не сказала.
   – Она была самой красивой девушкой из всех, кого я только знал. Мы были влюблены и тайно встречались. Но однажды она не пришла на свидание, и я никогда ее больше не видел. Вскоре я услышал, что ее выдали замуж.
   Эллен никак не могла понять смысла его слов, не могла ни пошевелиться, ни заговорить.
   – Когда я увидел тебя в лесу, я еще не был уверен, но Поль, мой старый друг, тоже заметил, как ты на нее похож.
   – На мою мать? – Голос Эллен звучал хрипло.
   – Нет, Элан. На мою возлюбленную.
   У Эллен перехватило дыхание. Внезапно ей показалось, что земля шатается у нее под ногами. Она замотала головой и бросилась бежать из кузницы, сама не зная куда. Утверждение Эльфигвы, что она незаконнорожденная дочь норманнского рыцаря, поразило ее, но это была история, которая никак ее не касалась. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь встретит этого норманна. Как могло произойти подобное совпадение? Почему она встретила его здесь? Почему он так ей понравился, что ей даже захотелось быть его ребенком? И почему он оказался отцом именно Тибалта? Эллен села на бревно и заплакала. А что будет, если он узнает правду? Эллен не хватало воздуха. «Нельзя возвращаться в кузницу», – пронеслось у нее в голове, но когда она подумала об этом, ее захлестнула волна ярости. Кузница, Донован, Гленна – это все, что у нее было. Кто дал этому Беренже де Турно право прогонять меня? Она не хотела снова убегать. «В конце концов, это не моя вина», – упрямо подумала Эллен. Она вернется в кузницу, но не позволит, чтобы Тибалт получил ее меч. Топая ногами от злости, Эллен побежала обратно и натолкнулась прямо на сэра Беренже.
   – Если вы думаете, что я ваш сын, то вы ошибаетесь, уверяю вас, – проговорила Эллен, глотая слова.
   Уверенность, с какой она сказала это сэру Беренже, заставила ее сомневаться еще больше.
   – Почему ты так уверен в этом, Элан? – грустно, почти разочарованно спросил он.
   Эллен промолчала, рассматривая свои ноги.
   – Многие девушки в восточной Англии светловолосые, а Леофрун – распространенное имя. Вы ошибаетесь, милорд. Поверьте, моя мать – порядочная женщина, – пробормотала она наконец.
   С тех пор как Эллен познакомилась с Гийомом, она стала лучше понимать, что любовь делает с людьми. Беренже еще и сейчас был привлекательным мужчиной, он был галантен и наверняка вскружил Леофрун голову по всем правилам искусства совращения. Только сейчас Эллен поняла свою мать. Неужели он как мужчина не знал, в какую ужасную ситуацию ее ставит, или он был так же глуп, как и его сын? Эллен по-прежнему чувствовала неукротимую ярость.
   – Я вернусь через пару дней, – спокойно сказал Беренже, улыбнувшись девочке.
   – Приходите как заказчик, и я с радостью встречу вас, – холодно заявила Эллен и кивнула рыцарю на прощание.
 
   Когда через несколько дней Беренже де Турно пришел в кузницу, ярость Эллен уже прошла. Сэр Беренже наверняка не был плохим человеком – она это чувствовала, и к тому же приятно знать, кто твой отец.
   Де Турно дружелюбно с ней поздоровался, в то время как Тибалт ее проигнорировал.
   Значит, отец ему ничего не сказал. Это обрадовало Эллен.
   – Я хочу меч мастера Донована, а не побрякушку Элана. Его меч наверняка никуда не годится, – проворчал Тибалт.
   Эллен облегченно вздохнула. Очевидно, Тибалт хотел во что бы то ни стало отговорить отца покупать ее меч.
   – Я могу показать вам еще два меча, которые мастер Донован сделал совсем недавно. Возможно, один из них вам понравится… – быстро сказала она.
   Тибалт осмотрел мечи, не удостоив Эллен ни единым взглядом.
   – Этот мне нравится, – быстро решил он.
   Эллен не удивил его выбор. Этот меч был заказан молодым высокомерным бароном, но тот не успел его забрать, так как умер от заражения крови. Эллен этот меч казался слишком тяжелым и броским, но он очень подходил Тибалту.
   – Но ты ведь можешь хотя бы попробовать этот меч, – Беренже попытался еще раз обратить внимание Тибалта на меч Эллен.
   – Нет, – холодно заявил Тибалт, и отец понял, что попытки переубедить сына бессмысленны.
   – Что ж, тогда я возьму его для себя. Меч мне очень нравится, – сказал Беренже де Турно, глядя Эллен прямо в глаза.
   Она видела, что отец ею гордится, и внезапно ей стало стыдно. Девочка смущенно опустила взгляд.
   – А как же я, отец? – Голос Тибалта звучал раздраженно.
   – Да, да, я куплю тебе другой, ладно уж, сын.
   Эллен была рада тому, что, очевидно, у них были плохие отношения.
   – Цену вам лучше обсудить с мастером Донованом, я сейчас его позову, – сказала она и вышла, не попрощавшись.
   – Мне не нравится Элан. Он такой невоспитанный! – громко заявил Тибалт отцу, так, чтобы Эллен услышала.
 
   Когда отец с сыном ушли, Донован довольно улыбнулся Эллен.
   – Ну надо же, малыш, то пусто, то густо. Продали сразу два меча.
   Эллен знала, что Донован называл ее малышом ласкательно. Да, не часто Донован был таким открытым!
   – Он много заплатил? – Эллен было любопытно, во сколько оценили ее меч.
   – Сэр Беренже прямо-таки влюбился в твой меч, да так и выспрашивал меня о тебе – откуда я тебя знаю, сколько времени ты у меня и так далее. Я запросил у него высокую цену за твой меч, и он заплатил, не торгуясь. А вот покупая меч для своего сына, он заплатил меньше, чем я просил. Но ведь тот меч отвратительный, просто уродливый, поэтому я вполне доволен. Кстати, ну и мразь же этот Тибалт!
   – Это вы верно подметили, мастер!
   – И при этом сэр Беренже такой милый, Тибалт совсем не похож на него. Мальчик наверняка пошел в мать. – Донован нахмурился.
   Эллен удивилась – обычно молчаливый Донован вдруг разговорился. Должно быть, он очень доволен ценой, вырученной за ее меч.
   – Значит, и мне что-то осталось?
   – За вычетом стоимости материалов тебе остается десять сольди. От изумления у Эллен приоткрылся рот. Это было больше, чем она скопила за все годы.
   Через два дня Беренже де Турно снова пришел в кузницу.
   – Мастер Донован, мне бы хотелось ненадолго увести подмастерье. Вы не могли бы его отпустить?
   Донован с любопытством взглянул на Эллен, но та лишь равнодушно пожала плечами.
   – Как поживаете, сэр Беренже? Элан, сходи с сэром де Турно, куда он скажет.
   Эллен не знала, что и думать об этом, но любопытство победило – ей хотелось поближе познакомиться с отцом. До тех пор пока он ничего не рассказал Тибалту, она была на все согласна, и молча пошла за ним.
   – Как твоя мать? – спросил он, когда они остались одни, и внезапно Эллен потеряла самообладание.
   – А вы как думаете? Помолвка с торговцем шелком благодаря вам была разорвана, потому что Леофрун забеременела. Она ведь всегда мечтала стать женой простого кузнеца, – язвительно заметила Эллен. – Разве кто-либо из женщин мечтает о беспечной жизни вместе с богатым купцом или рыцарем? Вы же знали мою мать, и, должно быть, помните, что она любит скромно жить. – Эллен не была готова легко простить отца.
   – Я понимаю, как она меня ненавидела после всего, – грустно сказал сэр Беренже.
   – Ненавидела вас? – Только сейчас Эллен по-настоящему разозлилась. – Меня она ненавидела, а не вас. Я никакого отношения к вашим шашням не имел, и все же она сделала меня козлом отпущения. Но вот желания возвышенного это у нее не отбило. Она снова легла под рыцаря, словно кошка в течку.
   – Как ты можешь настолько неуважительно говорить о собственной матери? – возмутился сэр Беренже.
   – Я видел их вместе, и поэтому ее любовник хотел меня убить, а мне пришлось убежать из дома. Я ненавижу ее, и я ненавижу вас! – Эллен захлебывалась слезами.
   Беренже поспешно обнял ее, а затем легонько встрянул.
   – Сыну Беренже де Турно не к лицу плакать. Возьми себя в руки.
   – Я не ваш сын! – упрямо повторила Эллен.
   – Нет, ты мой сын, я это вижу и чувствую.
   – Вы ничего не видите и ничего не чувствуете, – горько сказала Эллен.
   Даже ее собственный отец не замечал, что она девушка. Они что, все слепые? Неужели все видят только то, что хотят увидеть? Она с презрением взглянула на отца.
   – Я признаю тебя своим сыном, и ты сможешь получить образование, достойное рыцаря, так же, как и твой брат Тибалт.
   – Тибалт! – В голосе Эллен было столько презрения, что Беренже взглянул на нее с изумлением. – Он высокомерен и не имеет ни малейшего представления о чести!
   Каждое ее слово было для Беренже как удар – ему казалось, что девочка имеет в виду его самого.
   – Я знаю, у него сложный характер, но… его мать… – принялся оправдываться рыцарь.
   – Естественно, теперь вы скажете, что он пошел в мать. Но нет, сэр Беренже, он пошел в вас. Разве помнили вы о чести, когда обрюхатили мою мать?
   Виду Беренже был настолько подавленный, что Эллен даже стало его жаль. Но она уже не могла остановиться.
   – Он ваш сын, ведь он сделал то же самое с англосаксонской девушкой!
   Беренже вскочил.
   – Ну хватит уже, не хочу этого слушать!
   Он ушел, не оборачиваясь.
   – Сами его спросите, ее зовут Роза! – крикнула Эллен ему вслед, не зная, слышит ли он ее.
   И только когда она через две недели встретила Розу, то узнала, что сэр Беренже слышал ее последние слова.
   – Этот дурак Тибалт разболтал всем, что он меня обрюхатил, и слухи дошли до его отца. «Уладь это дело», – сказал он Тибалту.
   Роза совсем забыла о том, что никогда не рассказывала Эллен о своем романе с молодым оруженосцем, но Эллен решила об этом промолчать.
   – Что он называет – «уладить»?
   Роза пожала плечами.
   – Я не знаю, но Тибалт говорит, что я должна избавиться от ребенка. Есть женщина, которая этим занимается. И он прав, что у меня будет за жизнь с незаконнорожденным ребенком на шее?
   – А почему он не может взять тебя с собой в замок отца и заботиться о тебе? – Эллен знала, что это прозвучало по-детски, но она была возмущена тем, как легкомысленно Тибалт и его отец отнеслись к случившемуся.
   Роза покачала головой.
   – Ты же знаешь, что это невозможно.
   – А почему бы тебе не выйти замуж?
   – За какого-нибудь нищего? За вдовца с кучей детей, который женится на мне только для того, чтобы я на него работала, а он избивал бы меня? – Роза вздохнула. – Нет, я этого не хочу. Я лучше пойду к знахарке. Пойдем со мной! Ну прошу тебя, Эллен! – Обычно такая самоуверенная, теперь Роза смотрела на нее умоляюще.
   – Конечно, если ты этого хочешь.
   Роза с благодарностью кивнула.
   – У меня не хватает смелости.
   – Почему ты мне не говорила, что вы… – Эллен старалась, чтобы ее голос звучал мягко и в нем не слышалось упрека.
   – Ты что, сама не понимаешь? – Роза грустно улыбнулась. – Ты моя единственная подруга, а вы с Тибалтом ненавидите друг друга. Ты наверняка попыталась бы убедить меня расстаться с ним, а я его люблю!
   – Я рада, что теперь у нас с тобой больше нет тайн друг от друга. Естественно, я тебе помогу и пойду с тобой к знахарке. Лучше всего пойдем завтра утром.
   На восходе солнца Роза с Эллен встретились у городских ворот. Над полями стоял густой, непроглядный туман. Точно слепые, они шли в тумане, поводя руками, пока он не развеялся. Вскоре они пришли к хижине знахарки.
   Роза всю дорогу спотыкалась, нервно одергивала подол платья и куталась в шаль. Эллен приобняла ее за талию и покрепче прижала к себе.
   – Все будет хорошо, не сомневайся, – сказала она.
   Когда они дошли до хижины, Эллен храбро постучала в дверь. Знахарка выслушала просьбу Розы, неодобрительно взглянула на Эллен и спросила:
   – Почему ты на ней не женишься?
   – Отец – не я, – пробормотала Эллен, покраснев.
   – Элан просто меня сопровождает. Отец ребенка – оруженосец из Танкарвилля. – Роза попыталась улыбнуться.
   Старушка взглянула на них недоверчиво.
   – Ладно, дело ваше, и меня это все не касается, – буркнула она. – Будешь пить настойку петрушки. На несколько дней тебе придется остаться здесь.
   Роза беспомощно взглянула на Эллен.
   – Все будет в порядке, Роза. Я скажу, что ты заболела. Они ценят твою работу и будут ждать, пока ты выздоровеешь.
   – Это займет пять дней, и если мне придется за ней ухаживать, то это будет стоить недешево.
   Роза достала пару монет. Взяв деньги, старушка возмутилась:
   – Этого мало!
   – Молодой дворянин заплатит, он мне это обещал. – Роза умоляюще взглянула на старушку, а затем на Эллен.
   – Уверяю вас, вы получите свои деньги. Прошу вас, добрая женщина, позаботьтесь о ней и сделайте так, чтобы все было хорошо! – настойчиво просила Эллен.
   – Я ничего не могу обещать, но сделаю все от меня зависящее, молодой человек. Не забудьте завтра принести мне деньги.
   По пути в Танкарвилль Эллен подумала о том, как же ей взять деньги у Тибалта. Хотя многие женщины поступали так, убийство нерожденного ребенка было запрещено церковью, и за него сурово карали. Так что, скрепя сердце, Эллен после работы пошла к Тибалту.
   – Ты-ы? – презрительно бросил Тибалт, увидев Эллен.
   – Меня послала Роза.
   Тибалт осмотрел Эллен с головы до ног, не говоря ни слова.
   – Она решила избавиться от ребенка, как ты и хотел. Я должен принести деньги знахарке. – Эллен старалась казаться спокойной, хотя внутри у нее все клокотало от гнева.
   Когда Тибалт услышал, о какой сумме идет речь, то презрительно расхохотался.
   – И ты действительно думаешь, что я доверю тебе столько денег?
   – Можешь сам отнести их травнице. В конце концов, ты сам всем рассказывал, что это твой ребенок, – набросилась на него Эллен, но тут же пожалела, что сказала это.
   Лицо Тибалта налилось кровью от гнева.
   – Кто знает, с кем она еще путалась! Ты сам с ней наверняка не раз спал. Возможно, это ты отец! Я за эту дрянь и пенни не дам!