Страница:
— Но моя учеба…
— Твоя программа позволяет специализацию в Наземных Навыках. Я предлагаю тебе тренироваться на примитивном оружии. Первобытными обществами правит меч; если и не буквально, то по традиции. И я думаю, что тебе пойдет на пользу такое обучение. Победу не следует принимать как должное. Кроме того в тебе много необузданной энергии, и необходима дисциплина, — добавил он, кривой ухмыльнувшись. — Такая подготовка поможет тебе собраться. Ну как?
Это выделит Анжу из числа других. Это будет способствовать ее яростной стороне, неазеанской стороне, и разовьет навыки, презираемые этой расой. Это разрушит все надежды на вхождение девушки в социальную структуру Академии: кадет, который удостоился такого внимания — внимания самого Юмады — никогда не сможет снова влиться в привычный поток студенческой жизни. Это опять подтвердит, насколько она необычна, и все студенты узнают об этом.
Но это рискованно, это испытание, что Анже еще не приходилось преодолевать. И жар усталости затоплял тело, расслаблял мышцы после громадного напряжения; сексуальный голод, постоянное подспудное течение ее жизни, казался менее требовательным, как будто нашел частичное удовлетворение в яростном поединке. Если Анжа сможет перенаправить эту энергию, пусть даже не всю, таким образом, значит, игра стоит того.
«Именно это он и предлагает, — догадалась Анжа. — Он не азеанец. Он такие вещи понимает».
— Это честь для меня, — ответила она Юмаде и поклонилась. — И я принимаю ваше предложение.
«Что бы ни случилось потом».
— Сядь, Анжа лиу, — сказал он. — Я хочу с тобой поговорить.
Неудобное сиденье в неудобном кабинете.
— Я хочу, чтобы ты поняла: на нас на всех произвели впечатление твои достижения здесь, — директор Академии расхаживал взад и вперед по кабинету. «Мы удивились, что ты вообще справилась, не то что преуспела», — добавил про себя. — Твои оценки поразительны. Достижения выдающиеся. — «Это и должно быть так, иначе ты бы вылетела». — Я думаю, что нам следует поговорить о твох планах на будущее.
Анжа ничего не ответила, просто кивнула. Его мысли звучали так громко, что ей было трудно отделять их от произносимых слов. Неужели директор настолько яростно проявляет эмоции, или что-то случилось с ее контролем? Она ведь еще только обучалась телепатии, но не стала мастером в ее использовании. Может, напряжение этого места сказывается на ее способностях.
— Тебя ввели в командную программу, — медленно произнес директор. — «Против моего желания и вопреки всякой логике». — Могу ли я поинтересоваться, почему ты выбрала именно этот путь?
— Мой спонсор, директор эр Литз, посоветовала так, — отвечала Анжа осторожно, бесстрастным тоном. — По причинам, с которыми я согласна.
«Да, и она обладает властью отменить мое решение, что и сделала» — подумал директор.
— И что это за причины? — спросил вслух.
«В пятидесяти словах объяснить или покороче?» — мысленно спросила девушка.
— Я хорошо знаю браксинскую психологию, — сказала Анжа. — Я считаю, что могу обратить это знание против них. Чтобы сделать это, я должна сама принимать тактические решения…
— Или иметь статус советника, — добавил Сан ли Эран. «Что облегчит жизнь нам всем».
— На советника могут не обращать внимание. — Против воли ее тон стал холодным.
«А ты хочешь власти, не так ли?» — были мысли дректора.
Он колебался, изображая ложное сочувствие.
— Кадет Анжа лиу, я буду честен с тобой. У тебя отличные оценки. Несмотря на отсутствие исторического прецедента я думаю, что возможно — не вероятно, а возможно, учти — что тебя можно определить в район военных действий. — «Только потому, что твоя покровительница занимает то положение, которое занимает».
— Но продолжать командную программу — чистая ошибка. Империя никогда не потерпит неазеанку в роли действующего офицера в Великой Войне. Или в любой другой войне. Дело в том, что ты не азеанка, и поэтому существуют ограничения. Прими их, и ты сможешь чего-то достигнуть. Но если отказываться от этого, с таким упрямством, как ты себе позволяешь… — он пожал плечами. — То потерпишь поражение. — «Что очень меня порадует, и остальных тоже. Но мы опасаемся неудовольствия Звездного Контроля».
— А что вы предлагаете? — спокойно спросила Анжа.
— Твоя цель — убивать браксинцев. — «У тебя навязчивая идея — убивать браксинцев». — Готовься на истребителя. Очень велики шансы, что твоя покровительница найдет для тебя место. Твой рост дает тебе огромное преимущество и делает тебя достаточно полезной…
— Спасибо за вашу заботу, директор, но нет. Это не то, что мне нужно. — оборвала его Анжа.
Лицо директора потемнело, а мысли наполнились обвинениями.
— Ты делаешь ошибку, кадет, — процедил он.
— Я приняла решение, сэр. Директор эр Литз одобряет его.
«Значит ты дура, как и твоя покровительница!» — в гневе подумал Сан ли Эран.
— Послушай меня. Ты можешь преуспеть в академических дисциплинах и можешь иметь поддержку в высших сферах, но для получения командной должности требуется санкция императора — а ее ты никогда не получишь. Никогда. Ты теряешь время — свое и наше — настаивая на обучении на курсе, который не может принести тебе пользу. —»Зачем ты вообще сюда приехала? Ты чужая здесь и никогда не станешь своей». — Ты меня понимаешь?
— Да, директор. — «Больше, чем вы думаете».
— А теперь, чтобы привести твои амбиции в соответствие с реальностью я собираюсь рекомендовать тебе регулярные занятия с нашим советником по вопросам боевого духа, ли Дарреном. Начиная с первого дня следующего цикла, седьмой час. Это вписывается в твой график?
— Боюсь, что нет, директор, — Анжа заставила себя говорить извиняющимся тоном. — Я должна быть на Ллорну до того и не вернусь до третьего семестра, — Поскольку он очевидно забыл об условиях ее обучения, Анжа добавила: — По графику я должна чередовать занятия в Академии и Институте, пока не закончится мое обучение там. Если у вас нет возражений.
— Нет. Конечно нет. — «Отправляйся домой, там твое место». — Мы обсудим это после твоего возвращения. — «Сделай нам всем одолжение и не возвращайся».
Директор кивнул, таким образом отпуская девушку, и отвернулся, но его поверхностные мысли, полные злости и раздражения, все еще фокусировались на ней.
«Отправляйся домой. Отправляйся домой».
Домой?
СВЕТ
Когда транспорт снизил скорость, подлетая к планете, образы стали более четкими. Теперь девушка могла выхватывать отдельные сознания, отчетливое их беспокойство. Поли, каутанский подросток, снова описался во сне — и разделил свои чувства со многими. Смущает, но обычное дело, и дюжина экстрасенсов подавили желание посмеяться и посочувствовали ему. Сар Ное, одаренный коммуникант с Зулы, тренировался с трудным складом психики зивешцев в надежде получить красную отличительную нить функционального телепата. А родившийся на Ллорну Йерсек ли Дарамос разрывался между своим смешанным человеческим наследием: одна половина наслаждалась неограниченными удовольствиями ллорнуанского общества, азеанская же часть его личности желала завести себе постоянного партнера. Анжа коснулась мыслью их всех и довольно заметила про себя: «Немногое изменилось. Может только лишь я сама?».
Она сошла на орбитальной станции Ллорну, которую предпочитала сомнительным удовольствиям мощностей на самой планете. В естественном окружении она чувствовала себя неуютно; и больше доверяла твердой поверхности искусственного спутника, чем вызывающей неуверенность поверхности внизу. Всего несколько дней назад в крупнейшем городе Ллорну произошло небольшое землетрясение, и хотя население вовремя эвакуировали (эффективность в случае возникновения критических ситуаций обеспечивалась всеобщими экстрасенсорными способностями), но источники питания вышли из строя на полдня, а ряд зданий, защитные поля которых отключились, были сильно повреждены. Вспомнив о случившемся, Анжа содрогнулась. Вот на какой риск приходится идти, если доверяешь планете.
Институт вызывал у девушки негодование — за то, что он планировал ее жизнь, контролировал каждый ее аспект с того времени, как Анжу привезли сюда, — но она была рада находиться здесь. Здесь она чувствовала себя комфортно. Все-таки здесь был ее дом.
«Хаша, помоги мне!» — невольно подумала она.
«Ты не должна ограничиваться себе подобными, — предупреждал ее Юмада. — У большинства в галактике нет твоих талантов, поэтому они развивают другие навыки. Ты должна научиться компенсировать свои недостатки».
Удовольствие от ритмичного обмена — связь разумов: обмен планами, выведывание секретов. Тень движения прежде, чем произодится само движение. Радость от телепатического поединка.
«Ты хочешь сражаться с теми, кто обладает только физическими возможностями? Значит, ты должна тренироваться, сражаясь против них, жить с ними, узнавать их обычаи, манеры. Этого Институт никогда не сможет тебе дать. Он служит убежищем от боли, поскольку скрывает тебя от самого сурового испытания. Он успокаивает тебя, а из-за этого тебя же ограничивает. Удовлетворение — враг твоей цели».
Восемь очков у Анжи, три у противника. Ее техника улучшилась: это очевидно. На миг ей захотелось, чтобы свет стал более ярким. Безумие!
«Чтоб победить браксинцев, ты должна мыслить, как браксинец».
«Истинный воин остерегается комфорта» («Диалоги», 3/124 V).
«Сила черпается из противостояния» («Диалоги», 12/9 H).
Разум переплетался с разумом, блестящие нити стратегии переплетались с ослепляющей сложностью; тело следовало за разумом, воплощая его намерения. Это откровенность, с которой не может сравниться ничто, за исключением полового акта, а в этом Анжа отказывала себе, чтобы ухватиться за будущее. У нее в руке меч и сила живет в ней. Есть ли что-то за пределами Института, способное сравниться с этим?
«Преодолевать трудности — самая лучшая тренировка».
Может ли она навсегда покинуть ее? Должна. У нее в жизни нет места слабости, а это — необходимость оставить Ллорну — самая большая из ее слабостей.
— Вот ты где.
Анжа повернулась и увидела, как к ней приближается директор ли Пазуа. Оплот телепатического этикета, он искал ее, но не стал вмешиваться в ее наблюдение ментально.
— Мне сказали, что ты прощаешься, — мягко произнес он.
— Да, — тихо ответила девушка.
Она отвернулась с наигранной беззаботностью и пошла за ли Пазуа к станции.
— Зонд зи Лауре закончил анализ твоего развития, — сообщил директор.
Анжа напряглась, представляя свой психофайл: «Зеймофобия ухудшается. Навязчивая идея более ярко выражена. Отказ выбрать взрослое имя свидетельствует об эмоциональной нестабильности».
— Не секрет, что твоя чувствительность улучшилась, — продолжал ли Пазуа. — Поразительно. Контроль немного отстает от интенсивности контакта, но я проанализировал ситуацию и не нахожу, чтобы что-то шло не так. Для настройки на такую перемену требуется время. Ты удивлена? — спросил он, обратив внимание на ее реакцию.
— Ни этому. Пожалуйста, продолжайте.
Он вопросительно коснулся ее сознания, но Анжа отклонила вопрос, желая оставить свои мысли при себе.
— Что касается дисциплин, — вновь заговорил директор. — Зи Лауре говорит, что ты освоила пять, другие на подходе. Он предполагает, что ты достигнешь полной функциональной способности через два года — пять лет, за исключением, возможно, области физического контакта.
— Это не улучшилось? — Анжа прикрыла глаза.
— А ты думала, что улучшилось?
— Я не знала. Я избегала вступать в контакт с людьми, вы это знаете. Если тесты говорят, что это не улучшилось… думаю, так и есть, — девушка сжала кулаки, пытаясь не выдать своего раздражения. — Я пытаюсь снова и снова, и, несмотря ни на что, эта дисциплина продолжает давать сбои в случае стресса. Почему я не могу справиться?
— Научишься, со временем, — успокоил ее ли Пазуа. — Зи Лауре поможет.
— А если это не сработает? — Анжа наконец набралась смелости произнести вслух то, что ее беспокоило. — Если я не освою одну эту дисциплину? Какой полуэкстрасенсорный статус я получу? Или я навсегда останусь студенткой?
«И таким образом вы сохраните надо мной контроль», — добавила Анжа ментально.
В ее поверхностных мыслях присутствовала угроза; поэтому директор осторожно подбирал слова.
— Если придет время, когда ты покажешь себя функциональным телепатом по всем дисциплинам, кроме одной, я в любом случае присвою тебе этот ранг. Теоретически функциональный телепат обладет высокой степенью коммуникативных способностей и является мастером по всем дисциплинам. Твои навыки обещают превосходить все, что мы когда-либо видели раньше, поэтому будет преступлением отказать тебе в достойном тебя звании. Мастер всех дисциплин, за исключением одной — и я прослежу, чтобы ты получила соответствующий ранг, — он сделал паузу, мысли были тщательно защищены. — Сделать меньшее значит опозорить Институт.
Раньше это не стало бы его беспокоить. У Анжи имелись подозрения на этот счет, но она держала их при себе.
— Спасибо, — сказала она спокойно.
— Так, а что там с твоим графиком? — осведомился ли Пазуа. — Есть проблемы с Академией? Я думал, что мы все проработали.
Дисциплина контакта: она гарантировала ментальную неприкосновенность, успокаивала нервы.
— Директор… я не вернусь назад.
Последовало долгое молчание.
— На Ллорну ты хотела сказать?
— На Ллорну и в Институт.
— А твоя подготовка?
— Я хочу ее закончить. Мне н у ж н о ее закончить. Но не здесь.
— Ты несчастлива на Ллорне?
— Счастье — не критерий, — посуровела Анжа. — Дело в достижении моей единственной цели. Я решила, что буду лучше служить ей, если буду вне владений Института.
— Я не согласен.
Ли Пазуа посмеет ей запретить? Наконец их неприязнь проявится в открытую? Анжа будет только рада этому.
— В Институте есть зонды, которые могут путешествовать, — парировала она. — Торжа обеспечит их размещение в системе Академии.
И снова, как всегда бывало, Анжа почувствовала гнев директора при упоминании имени ее покровительницы. «Она забрала меня у вас, — подумала Анжа. — Освободила меня от вашей автократии. Именно это является причиной такой горечи?».
— Вы говорили, что поддержите меня, — вкрадчиво произнесла девушка.
— В твоей борьбе против Бракси — да. Но это…
— Это шаг в том направлении.
— Не вижу, почему бы это, — отмел ее доводы директор.
— Я и не ожидала, что увидите, — «И Не уверена, что сама вижу». — Это имеет отношение к Войне, директор. И моей подготовке к сражениям. Это место… ослабляет меня. Я не могу позволить себе подобное.
— Тебе нужна поддержка таких, как ты.
— Я не могу зависеть от этой необходимости! В Звездном Контроле нет натренированных экстрасенсов; Империя не доверяет вашим программам «психологической обработки», и никогда не позволит вам запустить туда своих агентов. Я собираюсь провести жизнь среди неэкстрасенсов и не научусь жить среди них, если у меня будет легкий выход — убегать сюда, где меня знают и ждут. Мне нужно подавить эту слабость, директор. Помогите мне, и я закончу свое обучение. Если же вы помешаете мне… — Анжа сделала паузу, наслаждаясь образом. — То мы станем врагами.
«Если уже не стали», — добавила она про себя.
Ли Пазуа долго не отвечал, возможно, рассматривал имеющиеся у него варианты. Поверхностное сознание тщательно контролировалось.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я пришлю тебе зонда. Не потому, что ты угрожаешь мне. Я не боюсь тебя, Анжа! Но рискну, положившись на твое мнение. Мы попробуем поступить по-твоему, хотя это означает недостаток зондов в нашей системе. Но ридется с этим смириться. Я обещал тебе поддержку, — согласился ли Пазуа и в его голосе слышался намек на раздражение, — Ты ее получишь.
Анжа улыбнулась, тщательно стараясь не передать ощущение своего триумфа. Какие бы тайные планы ни были у директора, они требовали ее зависимости от его власти. Она медленно высвобождалась из-под контроля, и это, вероятно, было не сладко.
Тем временем Академия манила ее, обещая соперничество — и силу.
— Спасибо, — тихо сказала Анжа. — Я уеду как можно скорее.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Туша по имени Ламос вошла в Дом.
Ему было нелегко взобраться на три пролета ступенек лестницы, что вела в его личные апартаменты. Как обычно, он останавливался на полпути на каждом пролете и проклинал законы, запрещающие лифты и какие-либо другие подъемные механизмы в браксанских домах. Благословенный садизм! Почему человек должен постоянно взбираться по лестницам, просто потому, что в его венах течет кровь Главного Племени?
Когда его дыхание немного восстановилось после преодоления очередного пролета, он пошел дальше. В особенно тяжелые дни, когда три пролета требовали четырех передышек, Ламос использовал дополнительную, чтобы активно благословить браксанскую традицию выделять Хозяину личные покои на самом верхнем этаже.
Светхе, Хозяйка Дома, как и обычно наблюдала за ним с верхней ступеньки. Она и раньше слышала жалобы Ламоса и несомненно услышит еще. Светхе усиленно пыталась не думать о том, что он сам виноват. Архитектурная традиция браксанов препятствовала, а не поощряла малоподвижный образ жизни, но Ламос, мягко скажем, как раз его и вел.
Грузный, громадный мужчина наконец преодолел верхнюю ступеньку. Покорил лестницу. И стоял, хватая ртом воздух. Светхе вручила ему распечатку финансовых отчетов за день и изменений в составе персонала. Ламос ожидал этого и каждый день получал отчеты из ее рук с властным видом, но никогда их не читал.
— Ванну, моя сладкая маленькая служанка. С женщинами. Ничего бурного — сегодня я устал. Пусть они будет сломлены… Да, я устал сражаться с женским полом, — После того, как с ближайшими планами разобрались, Ламос опустил пухлую руку на плечо Светхе. — Как там мой сын? С ним все в порядке?
— Как и утром, когда вы уходили, — сказала Хозяйка.
— Маленький чистокровка! — довольно произнес толстяк. — После ванны я вздремну, Светхе, а затем приведи его ко мне, ладно?
— Как прикажете.
— Да, это будет прекрасно, — Ламос зевнул. — Пришли Берна, чтобы помог мне раздеться.
Светхе кивнула. Берн был истинным чужестранцем, разумным, из не-людей и пассивным. Хозяин любил таких существ. Светхе подозревала, что он иногда предавался с ними сексуальным утехам, хотя лишь только некоторые из них могли похвастать чем-то вроде человеческой сексуальности и большинство, на ее взгляд, не возбуждали.
Ламос протопал к себе в покои. Откровенно говоря, ему на самом деле требовалась помощь, чтобы раздеться, поскольку, придавая одежде псевдобраксанский вид, ему пришлось значительно изменить крой и Ламос просто не мог сам дотянуться до некоторых застежек. Однако плащ он снял тут же. Брошь, креплявшая его с туникой, сильно врезалась в жировые складки на шее.
Вскоре появился Берн — любопытное существо с шестью конечностями, которое Ламос находил восхитительно отталкивающим, и еще им было легко управлять. Хозяин подумал, что это — еще одно преимущество жизни на окраине Холдинга. Никто здесь не станет требовать, чтобы в его Доме жили одни люди.
Он не чувствовал никакой ответственности перед этим обычаем, точно как и перед остальными, которые по обыкновению нарушал. По-настоящему чужеродными существами часто пользовались по всему Холдингу, но по какой-то, неясной ему до конца причине, их избегали браксанские Дома. Однако здесь, на Вра-Нонн, никому не было дела до того, каких слуг он нанимает и каких рабов покупает. Из представителей народа Берна получались великолепные слуги, их уже давно покорили какие-то другие разумные обитатели, еще до Бракси. И Берн и ему подобные не представляли себе другой жизни. Как они отличны от людей! Они могли выглядеть, как представители сотен культур, и знали это; после небольшого хирургического вмешательства и практики они могли сойти за аборигенов где угодно. Да, Ламосу нравятся инородцы у него в Доме, и это оправдывало…
«Почему я снова ищу себе оправдания? — подумал он в раздражении. — Я не сделал ничего плохого. Это Социальные Кодексы необязательны для строгого исполнения, разве нам это не повторяли снова и снова? Это не закон. Меня нельзя наказать за то, что я их игнорирую. Так почему же ищу для себя оправданий?».
Берн помог Ламосу снять тесные серые одежды. Здесь, в окружении только рабов и слуг, он позволил бесполому существу снять с него ненавистное браксанское одеяние и помочь облачиться в ярко-красный халат. Влажные прикосновения Берна к его телу вызывали приятные ощущения и снимали раздражение после целого дня, проведенного в традиционной одежде. Она была очень неудобной — и ей следовало быть таковой — и Ламос чувствовал себя в ней неуютно. «В следующей жизни я окажусь где-нибудь среди богатых людей, у которых даже нет слова, обозначающего серый цвет, и также еще и черный!» — думал он с досадой.
Ванну ему проектировал мастер с Мевеши, и она, соответственно, изобиловала излишествами, непривычными в барксанских Домах. Здесь, куда не мог заходить никто, кроме рабов и слуг, все кричало о богатстве Ламоса. Круглый, облицованный золотом бассейн по краю был инкрустирован драгоценными камнями — а это стоило целое состояние. Пол был выложен харкеситом. Простолюдину потребовалась бы вся жизнь, чтобы заработать на покупки одной плитки, здесь же полы частенько страдали от разливов воды и вина. Ламос знал, что легко может позволить себе заменить плитки. Да и вообще всю комнату переделать, если ему так захочется. Вот каким богатством обладал браксан.
«Так и следует жить! — думал Ламос. — Что знают об удовольствиях центральные браксаны? Они и их глупая политика — вот что для них значит быть членом правящей расы! Богатство, удовлетворение прихотей и свобода… Чего еще может хотеть человек?».
В фонтанчиках плескалось вино, винный туман оседал на халат Ламоса и окрашивал его в более сочный красный цвет. Он наслаждался, он ступал медленно, предвкушая удовольствие. Дюжина человеческих женщин как цветник украшала бассейн, прекрасный букет из разных миров. Они выглядели испуганными, они боялись его, а это хорошо.
— Лорд? — спросила подошедшая Светхе.
Ламос раздраженно повернулся. Хозяйка стояла в дверном проеме за его спиной и для нее же будет лучше, если сообщение окажется достаточно важным! Никто не был для Ламоса менее привлекателен, чем женщина, способная вести дела Дома, и он ясно дал понять Светхе: он не желает, чтобы она появлялась в его комнатах удовольствий и отравляла атмосферу одним своим присутствием.
— Что еще? — рявкнул он.
— Кайм’эра Затар. Он хочет поговорить с вами, лорд.
— Ну, и назначь ему время сама! — отмахнулся Ламос и вновь повернулся к сияющему бассейну.
— Лорд Ламос… — Светхе подождала, пока он снова не обернется. — Кайм’эра сейчас находится здесь. Он прибыл прямо из Военного Управления, по какому-то государственному делу. Говорит, что ему нужно вернуться как можно скорее и поэтому он должен встретиться с вами немедленно.
Требовать его принять — ну, разве не наглость?! Ламос задумался, не передать ли через Светхе послание явившемуся без приглашения Затару, чтобы показать кайм’эра, как ему тут рады несказанно. Но затем, окончательно расстроившись, решил этого не делать. Неразумно противоречить кайм’эра — они держат в руках большую часть коммерции Холдинга и могут в наказание прикрыть некоторое источники доходов Ламоса. А человек из Военного Управления опасен вдвойне, поскольку он или намерен отправиться громить планеты во главе флота, или, как опытный стратег, прикажет другим сделать то же самое. «Никогда не противоречь военным», — печально сказал Ламос сам себе.
— Твоя программа позволяет специализацию в Наземных Навыках. Я предлагаю тебе тренироваться на примитивном оружии. Первобытными обществами правит меч; если и не буквально, то по традиции. И я думаю, что тебе пойдет на пользу такое обучение. Победу не следует принимать как должное. Кроме того в тебе много необузданной энергии, и необходима дисциплина, — добавил он, кривой ухмыльнувшись. — Такая подготовка поможет тебе собраться. Ну как?
Это выделит Анжу из числа других. Это будет способствовать ее яростной стороне, неазеанской стороне, и разовьет навыки, презираемые этой расой. Это разрушит все надежды на вхождение девушки в социальную структуру Академии: кадет, который удостоился такого внимания — внимания самого Юмады — никогда не сможет снова влиться в привычный поток студенческой жизни. Это опять подтвердит, насколько она необычна, и все студенты узнают об этом.
Но это рискованно, это испытание, что Анже еще не приходилось преодолевать. И жар усталости затоплял тело, расслаблял мышцы после громадного напряжения; сексуальный голод, постоянное подспудное течение ее жизни, казался менее требовательным, как будто нашел частичное удовлетворение в яростном поединке. Если Анжа сможет перенаправить эту энергию, пусть даже не всю, таким образом, значит, игра стоит того.
«Именно это он и предлагает, — догадалась Анжа. — Он не азеанец. Он такие вещи понимает».
— Это честь для меня, — ответила она Юмаде и поклонилась. — И я принимаю ваше предложение.
«Что бы ни случилось потом».
4
Анжа стояла в кабинете Сан ли Эрана, директора Академии, который был связующим звеном между Акакдемией и Звездным Контролем.— Сядь, Анжа лиу, — сказал он. — Я хочу с тобой поговорить.
Неудобное сиденье в неудобном кабинете.
— Я хочу, чтобы ты поняла: на нас на всех произвели впечатление твои достижения здесь, — директор Академии расхаживал взад и вперед по кабинету. «Мы удивились, что ты вообще справилась, не то что преуспела», — добавил про себя. — Твои оценки поразительны. Достижения выдающиеся. — «Это и должно быть так, иначе ты бы вылетела». — Я думаю, что нам следует поговорить о твох планах на будущее.
Анжа ничего не ответила, просто кивнула. Его мысли звучали так громко, что ей было трудно отделять их от произносимых слов. Неужели директор настолько яростно проявляет эмоции, или что-то случилось с ее контролем? Она ведь еще только обучалась телепатии, но не стала мастером в ее использовании. Может, напряжение этого места сказывается на ее способностях.
— Тебя ввели в командную программу, — медленно произнес директор. — «Против моего желания и вопреки всякой логике». — Могу ли я поинтересоваться, почему ты выбрала именно этот путь?
— Мой спонсор, директор эр Литз, посоветовала так, — отвечала Анжа осторожно, бесстрастным тоном. — По причинам, с которыми я согласна.
«Да, и она обладает властью отменить мое решение, что и сделала» — подумал директор.
— И что это за причины? — спросил вслух.
«В пятидесяти словах объяснить или покороче?» — мысленно спросила девушка.
— Я хорошо знаю браксинскую психологию, — сказала Анжа. — Я считаю, что могу обратить это знание против них. Чтобы сделать это, я должна сама принимать тактические решения…
— Или иметь статус советника, — добавил Сан ли Эран. «Что облегчит жизнь нам всем».
— На советника могут не обращать внимание. — Против воли ее тон стал холодным.
«А ты хочешь власти, не так ли?» — были мысли дректора.
Он колебался, изображая ложное сочувствие.
— Кадет Анжа лиу, я буду честен с тобой. У тебя отличные оценки. Несмотря на отсутствие исторического прецедента я думаю, что возможно — не вероятно, а возможно, учти — что тебя можно определить в район военных действий. — «Только потому, что твоя покровительница занимает то положение, которое занимает».
— Но продолжать командную программу — чистая ошибка. Империя никогда не потерпит неазеанку в роли действующего офицера в Великой Войне. Или в любой другой войне. Дело в том, что ты не азеанка, и поэтому существуют ограничения. Прими их, и ты сможешь чего-то достигнуть. Но если отказываться от этого, с таким упрямством, как ты себе позволяешь… — он пожал плечами. — То потерпишь поражение. — «Что очень меня порадует, и остальных тоже. Но мы опасаемся неудовольствия Звездного Контроля».
— А что вы предлагаете? — спокойно спросила Анжа.
— Твоя цель — убивать браксинцев. — «У тебя навязчивая идея — убивать браксинцев». — Готовься на истребителя. Очень велики шансы, что твоя покровительница найдет для тебя место. Твой рост дает тебе огромное преимущество и делает тебя достаточно полезной…
— Спасибо за вашу заботу, директор, но нет. Это не то, что мне нужно. — оборвала его Анжа.
Лицо директора потемнело, а мысли наполнились обвинениями.
— Ты делаешь ошибку, кадет, — процедил он.
— Я приняла решение, сэр. Директор эр Литз одобряет его.
«Значит ты дура, как и твоя покровительница!» — в гневе подумал Сан ли Эран.
— Послушай меня. Ты можешь преуспеть в академических дисциплинах и можешь иметь поддержку в высших сферах, но для получения командной должности требуется санкция императора — а ее ты никогда не получишь. Никогда. Ты теряешь время — свое и наше — настаивая на обучении на курсе, который не может принести тебе пользу. —»Зачем ты вообще сюда приехала? Ты чужая здесь и никогда не станешь своей». — Ты меня понимаешь?
— Да, директор. — «Больше, чем вы думаете».
— А теперь, чтобы привести твои амбиции в соответствие с реальностью я собираюсь рекомендовать тебе регулярные занятия с нашим советником по вопросам боевого духа, ли Дарреном. Начиная с первого дня следующего цикла, седьмой час. Это вписывается в твой график?
— Боюсь, что нет, директор, — Анжа заставила себя говорить извиняющимся тоном. — Я должна быть на Ллорну до того и не вернусь до третьего семестра, — Поскольку он очевидно забыл об условиях ее обучения, Анжа добавила: — По графику я должна чередовать занятия в Академии и Институте, пока не закончится мое обучение там. Если у вас нет возражений.
— Нет. Конечно нет. — «Отправляйся домой, там твое место». — Мы обсудим это после твоего возвращения. — «Сделай нам всем одолжение и не возвращайся».
Директор кивнул, таким образом отпуская девушку, и отвернулся, но его поверхностные мысли, полные злости и раздражения, все еще фокусировались на ней.
«Отправляйся домой. Отправляйся домой».
Домой?
СВЕТ
1
Возвращение на Ллорну: независимо оттого, насколько Анжа не любила Институт, было невероятным облегчением вернуться туда. По мере того, как сокращалось расстояние, она улавливала его особую ауру, с наслаждением впитывала успокаивающие знакомые токи. Тысячи разумов, что стремились проявить свой экстрасенсорный потенциал… Большинство из них были нестабильными, но это не имело значения. Она сама еще не стала полностью стабильной.Когда транспорт снизил скорость, подлетая к планете, образы стали более четкими. Теперь девушка могла выхватывать отдельные сознания, отчетливое их беспокойство. Поли, каутанский подросток, снова описался во сне — и разделил свои чувства со многими. Смущает, но обычное дело, и дюжина экстрасенсов подавили желание посмеяться и посочувствовали ему. Сар Ное, одаренный коммуникант с Зулы, тренировался с трудным складом психики зивешцев в надежде получить красную отличительную нить функционального телепата. А родившийся на Ллорну Йерсек ли Дарамос разрывался между своим смешанным человеческим наследием: одна половина наслаждалась неограниченными удовольствиями ллорнуанского общества, азеанская же часть его личности желала завести себе постоянного партнера. Анжа коснулась мыслью их всех и довольно заметила про себя: «Немногое изменилось. Может только лишь я сама?».
Она сошла на орбитальной станции Ллорну, которую предпочитала сомнительным удовольствиям мощностей на самой планете. В естественном окружении она чувствовала себя неуютно; и больше доверяла твердой поверхности искусственного спутника, чем вызывающей неуверенность поверхности внизу. Всего несколько дней назад в крупнейшем городе Ллорну произошло небольшое землетрясение, и хотя население вовремя эвакуировали (эффективность в случае возникновения критических ситуаций обеспечивалась всеобщими экстрасенсорными способностями), но источники питания вышли из строя на полдня, а ряд зданий, защитные поля которых отключились, были сильно повреждены. Вспомнив о случившемся, Анжа содрогнулась. Вот на какой риск приходится идти, если доверяешь планете.
Институт вызывал у девушки негодование — за то, что он планировал ее жизнь, контролировал каждый ее аспект с того времени, как Анжу привезли сюда, — но она была рада находиться здесь. Здесь она чувствовала себя комфортно. Все-таки здесь был ее дом.
«Хаша, помоги мне!» — невольно подумала она.
2
Поединок на мечах в одном из тренировочных залов Института: электрический свет отключен и солнечные лучи падают через покрытые инеем окна. Но его хватает. Поэтому телепатия важнее, чем зрение. Такое положение вещей предпочитали многие экстрасенсы.«Ты не должна ограничиваться себе подобными, — предупреждал ее Юмада. — У большинства в галактике нет твоих талантов, поэтому они развивают другие навыки. Ты должна научиться компенсировать свои недостатки».
Удовольствие от ритмичного обмена — связь разумов: обмен планами, выведывание секретов. Тень движения прежде, чем произодится само движение. Радость от телепатического поединка.
«Ты хочешь сражаться с теми, кто обладает только физическими возможностями? Значит, ты должна тренироваться, сражаясь против них, жить с ними, узнавать их обычаи, манеры. Этого Институт никогда не сможет тебе дать. Он служит убежищем от боли, поскольку скрывает тебя от самого сурового испытания. Он успокаивает тебя, а из-за этого тебя же ограничивает. Удовлетворение — враг твоей цели».
Восемь очков у Анжи, три у противника. Ее техника улучшилась: это очевидно. На миг ей захотелось, чтобы свет стал более ярким. Безумие!
«Чтоб победить браксинцев, ты должна мыслить, как браксинец».
«Истинный воин остерегается комфорта» («Диалоги», 3/124 V).
«Сила черпается из противостояния» («Диалоги», 12/9 H).
Разум переплетался с разумом, блестящие нити стратегии переплетались с ослепляющей сложностью; тело следовало за разумом, воплощая его намерения. Это откровенность, с которой не может сравниться ничто, за исключением полового акта, а в этом Анжа отказывала себе, чтобы ухватиться за будущее. У нее в руке меч и сила живет в ней. Есть ли что-то за пределами Института, способное сравниться с этим?
«Преодолевать трудности — самая лучшая тренировка».
3
Наблюдательный пункт станции выходил на планету, и с него можно было видеть основные достопримечательности Ллорну, купающиеся в утреннем сиянии. Анжа смотрела на планету, тянулась к ней рукой, затем убирала руку. Все было знакомо — слишком знакомо. Несмотря на то, что она ненавидела многое из политики Института, Анжа не могла не признать, что Ллорну — оазис для телепата в сухой и пустой галактике.Может ли она навсегда покинуть ее? Должна. У нее в жизни нет места слабости, а это — необходимость оставить Ллорну — самая большая из ее слабостей.
— Вот ты где.
Анжа повернулась и увидела, как к ней приближается директор ли Пазуа. Оплот телепатического этикета, он искал ее, но не стал вмешиваться в ее наблюдение ментально.
— Мне сказали, что ты прощаешься, — мягко произнес он.
— Да, — тихо ответила девушка.
Она отвернулась с наигранной беззаботностью и пошла за ли Пазуа к станции.
— Зонд зи Лауре закончил анализ твоего развития, — сообщил директор.
Анжа напряглась, представляя свой психофайл: «Зеймофобия ухудшается. Навязчивая идея более ярко выражена. Отказ выбрать взрослое имя свидетельствует об эмоциональной нестабильности».
— Не секрет, что твоя чувствительность улучшилась, — продолжал ли Пазуа. — Поразительно. Контроль немного отстает от интенсивности контакта, но я проанализировал ситуацию и не нахожу, чтобы что-то шло не так. Для настройки на такую перемену требуется время. Ты удивлена? — спросил он, обратив внимание на ее реакцию.
— Ни этому. Пожалуйста, продолжайте.
Он вопросительно коснулся ее сознания, но Анжа отклонила вопрос, желая оставить свои мысли при себе.
— Что касается дисциплин, — вновь заговорил директор. — Зи Лауре говорит, что ты освоила пять, другие на подходе. Он предполагает, что ты достигнешь полной функциональной способности через два года — пять лет, за исключением, возможно, области физического контакта.
— Это не улучшилось? — Анжа прикрыла глаза.
— А ты думала, что улучшилось?
— Я не знала. Я избегала вступать в контакт с людьми, вы это знаете. Если тесты говорят, что это не улучшилось… думаю, так и есть, — девушка сжала кулаки, пытаясь не выдать своего раздражения. — Я пытаюсь снова и снова, и, несмотря ни на что, эта дисциплина продолжает давать сбои в случае стресса. Почему я не могу справиться?
— Научишься, со временем, — успокоил ее ли Пазуа. — Зи Лауре поможет.
— А если это не сработает? — Анжа наконец набралась смелости произнести вслух то, что ее беспокоило. — Если я не освою одну эту дисциплину? Какой полуэкстрасенсорный статус я получу? Или я навсегда останусь студенткой?
«И таким образом вы сохраните надо мной контроль», — добавила Анжа ментально.
В ее поверхностных мыслях присутствовала угроза; поэтому директор осторожно подбирал слова.
— Если придет время, когда ты покажешь себя функциональным телепатом по всем дисциплинам, кроме одной, я в любом случае присвою тебе этот ранг. Теоретически функциональный телепат обладет высокой степенью коммуникативных способностей и является мастером по всем дисциплинам. Твои навыки обещают превосходить все, что мы когда-либо видели раньше, поэтому будет преступлением отказать тебе в достойном тебя звании. Мастер всех дисциплин, за исключением одной — и я прослежу, чтобы ты получила соответствующий ранг, — он сделал паузу, мысли были тщательно защищены. — Сделать меньшее значит опозорить Институт.
Раньше это не стало бы его беспокоить. У Анжи имелись подозрения на этот счет, но она держала их при себе.
— Спасибо, — сказала она спокойно.
— Так, а что там с твоим графиком? — осведомился ли Пазуа. — Есть проблемы с Академией? Я думал, что мы все проработали.
Дисциплина контакта: она гарантировала ментальную неприкосновенность, успокаивала нервы.
— Директор… я не вернусь назад.
Последовало долгое молчание.
— На Ллорну ты хотела сказать?
— На Ллорну и в Институт.
— А твоя подготовка?
— Я хочу ее закончить. Мне н у ж н о ее закончить. Но не здесь.
— Ты несчастлива на Ллорне?
— Счастье — не критерий, — посуровела Анжа. — Дело в достижении моей единственной цели. Я решила, что буду лучше служить ей, если буду вне владений Института.
— Я не согласен.
Ли Пазуа посмеет ей запретить? Наконец их неприязнь проявится в открытую? Анжа будет только рада этому.
— В Институте есть зонды, которые могут путешествовать, — парировала она. — Торжа обеспечит их размещение в системе Академии.
И снова, как всегда бывало, Анжа почувствовала гнев директора при упоминании имени ее покровительницы. «Она забрала меня у вас, — подумала Анжа. — Освободила меня от вашей автократии. Именно это является причиной такой горечи?».
— Вы говорили, что поддержите меня, — вкрадчиво произнесла девушка.
— В твоей борьбе против Бракси — да. Но это…
— Это шаг в том направлении.
— Не вижу, почему бы это, — отмел ее доводы директор.
— Я и не ожидала, что увидите, — «И Не уверена, что сама вижу». — Это имеет отношение к Войне, директор. И моей подготовке к сражениям. Это место… ослабляет меня. Я не могу позволить себе подобное.
— Тебе нужна поддержка таких, как ты.
— Я не могу зависеть от этой необходимости! В Звездном Контроле нет натренированных экстрасенсов; Империя не доверяет вашим программам «психологической обработки», и никогда не позволит вам запустить туда своих агентов. Я собираюсь провести жизнь среди неэкстрасенсов и не научусь жить среди них, если у меня будет легкий выход — убегать сюда, где меня знают и ждут. Мне нужно подавить эту слабость, директор. Помогите мне, и я закончу свое обучение. Если же вы помешаете мне… — Анжа сделала паузу, наслаждаясь образом. — То мы станем врагами.
«Если уже не стали», — добавила она про себя.
Ли Пазуа долго не отвечал, возможно, рассматривал имеющиеся у него варианты. Поверхностное сознание тщательно контролировалось.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я пришлю тебе зонда. Не потому, что ты угрожаешь мне. Я не боюсь тебя, Анжа! Но рискну, положившись на твое мнение. Мы попробуем поступить по-твоему, хотя это означает недостаток зондов в нашей системе. Но ридется с этим смириться. Я обещал тебе поддержку, — согласился ли Пазуа и в его голосе слышался намек на раздражение, — Ты ее получишь.
Анжа улыбнулась, тщательно стараясь не передать ощущение своего триумфа. Какие бы тайные планы ни были у директора, они требовали ее зависимости от его власти. Она медленно высвобождалась из-под контроля, и это, вероятно, было не сладко.
Тем временем Академия манила ее, обещая соперничество — и силу.
— Спасибо, — тихо сказала Анжа. — Я уеду как можно скорее.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«Если браксана или любое другое отдельное племя попытается править Бракси долго, им придется отделить себя от всех остальных браксинцев. Им придется создать образ, настолько отличный от всей браксинской культуры, чтобы ни одна другая группа не смогла на него претендовать, причем дойти до таких крайностей, что сам образ станет синонимом власти. Тогда и только тогда ни один человек не сможет оспаривать право браксана на власть».
Харкур
Туша по имени Ламос вошла в Дом.
Ему было нелегко взобраться на три пролета ступенек лестницы, что вела в его личные апартаменты. Как обычно, он останавливался на полпути на каждом пролете и проклинал законы, запрещающие лифты и какие-либо другие подъемные механизмы в браксанских домах. Благословенный садизм! Почему человек должен постоянно взбираться по лестницам, просто потому, что в его венах течет кровь Главного Племени?
Когда его дыхание немного восстановилось после преодоления очередного пролета, он пошел дальше. В особенно тяжелые дни, когда три пролета требовали четырех передышек, Ламос использовал дополнительную, чтобы активно благословить браксанскую традицию выделять Хозяину личные покои на самом верхнем этаже.
Светхе, Хозяйка Дома, как и обычно наблюдала за ним с верхней ступеньки. Она и раньше слышала жалобы Ламоса и несомненно услышит еще. Светхе усиленно пыталась не думать о том, что он сам виноват. Архитектурная традиция браксанов препятствовала, а не поощряла малоподвижный образ жизни, но Ламос, мягко скажем, как раз его и вел.
Грузный, громадный мужчина наконец преодолел верхнюю ступеньку. Покорил лестницу. И стоял, хватая ртом воздух. Светхе вручила ему распечатку финансовых отчетов за день и изменений в составе персонала. Ламос ожидал этого и каждый день получал отчеты из ее рук с властным видом, но никогда их не читал.
— Ванну, моя сладкая маленькая служанка. С женщинами. Ничего бурного — сегодня я устал. Пусть они будет сломлены… Да, я устал сражаться с женским полом, — После того, как с ближайшими планами разобрались, Ламос опустил пухлую руку на плечо Светхе. — Как там мой сын? С ним все в порядке?
— Как и утром, когда вы уходили, — сказала Хозяйка.
— Маленький чистокровка! — довольно произнес толстяк. — После ванны я вздремну, Светхе, а затем приведи его ко мне, ладно?
— Как прикажете.
— Да, это будет прекрасно, — Ламос зевнул. — Пришли Берна, чтобы помог мне раздеться.
Светхе кивнула. Берн был истинным чужестранцем, разумным, из не-людей и пассивным. Хозяин любил таких существ. Светхе подозревала, что он иногда предавался с ними сексуальным утехам, хотя лишь только некоторые из них могли похвастать чем-то вроде человеческой сексуальности и большинство, на ее взгляд, не возбуждали.
Ламос протопал к себе в покои. Откровенно говоря, ему на самом деле требовалась помощь, чтобы раздеться, поскольку, придавая одежде псевдобраксанский вид, ему пришлось значительно изменить крой и Ламос просто не мог сам дотянуться до некоторых застежек. Однако плащ он снял тут же. Брошь, креплявшая его с туникой, сильно врезалась в жировые складки на шее.
Вскоре появился Берн — любопытное существо с шестью конечностями, которое Ламос находил восхитительно отталкивающим, и еще им было легко управлять. Хозяин подумал, что это — еще одно преимущество жизни на окраине Холдинга. Никто здесь не станет требовать, чтобы в его Доме жили одни люди.
Он не чувствовал никакой ответственности перед этим обычаем, точно как и перед остальными, которые по обыкновению нарушал. По-настоящему чужеродными существами часто пользовались по всему Холдингу, но по какой-то, неясной ему до конца причине, их избегали браксанские Дома. Однако здесь, на Вра-Нонн, никому не было дела до того, каких слуг он нанимает и каких рабов покупает. Из представителей народа Берна получались великолепные слуги, их уже давно покорили какие-то другие разумные обитатели, еще до Бракси. И Берн и ему подобные не представляли себе другой жизни. Как они отличны от людей! Они могли выглядеть, как представители сотен культур, и знали это; после небольшого хирургического вмешательства и практики они могли сойти за аборигенов где угодно. Да, Ламосу нравятся инородцы у него в Доме, и это оправдывало…
«Почему я снова ищу себе оправдания? — подумал он в раздражении. — Я не сделал ничего плохого. Это Социальные Кодексы необязательны для строгого исполнения, разве нам это не повторяли снова и снова? Это не закон. Меня нельзя наказать за то, что я их игнорирую. Так почему же ищу для себя оправданий?».
Берн помог Ламосу снять тесные серые одежды. Здесь, в окружении только рабов и слуг, он позволил бесполому существу снять с него ненавистное браксанское одеяние и помочь облачиться в ярко-красный халат. Влажные прикосновения Берна к его телу вызывали приятные ощущения и снимали раздражение после целого дня, проведенного в традиционной одежде. Она была очень неудобной — и ей следовало быть таковой — и Ламос чувствовал себя в ней неуютно. «В следующей жизни я окажусь где-нибудь среди богатых людей, у которых даже нет слова, обозначающего серый цвет, и также еще и черный!» — думал он с досадой.
Ванну ему проектировал мастер с Мевеши, и она, соответственно, изобиловала излишествами, непривычными в барксанских Домах. Здесь, куда не мог заходить никто, кроме рабов и слуг, все кричало о богатстве Ламоса. Круглый, облицованный золотом бассейн по краю был инкрустирован драгоценными камнями — а это стоило целое состояние. Пол был выложен харкеситом. Простолюдину потребовалась бы вся жизнь, чтобы заработать на покупки одной плитки, здесь же полы частенько страдали от разливов воды и вина. Ламос знал, что легко может позволить себе заменить плитки. Да и вообще всю комнату переделать, если ему так захочется. Вот каким богатством обладал браксан.
«Так и следует жить! — думал Ламос. — Что знают об удовольствиях центральные браксаны? Они и их глупая политика — вот что для них значит быть членом правящей расы! Богатство, удовлетворение прихотей и свобода… Чего еще может хотеть человек?».
В фонтанчиках плескалось вино, винный туман оседал на халат Ламоса и окрашивал его в более сочный красный цвет. Он наслаждался, он ступал медленно, предвкушая удовольствие. Дюжина человеческих женщин как цветник украшала бассейн, прекрасный букет из разных миров. Они выглядели испуганными, они боялись его, а это хорошо.
— Лорд? — спросила подошедшая Светхе.
Ламос раздраженно повернулся. Хозяйка стояла в дверном проеме за его спиной и для нее же будет лучше, если сообщение окажется достаточно важным! Никто не был для Ламоса менее привлекателен, чем женщина, способная вести дела Дома, и он ясно дал понять Светхе: он не желает, чтобы она появлялась в его комнатах удовольствий и отравляла атмосферу одним своим присутствием.
— Что еще? — рявкнул он.
— Кайм’эра Затар. Он хочет поговорить с вами, лорд.
— Ну, и назначь ему время сама! — отмахнулся Ламос и вновь повернулся к сияющему бассейну.
— Лорд Ламос… — Светхе подождала, пока он снова не обернется. — Кайм’эра сейчас находится здесь. Он прибыл прямо из Военного Управления, по какому-то государственному делу. Говорит, что ему нужно вернуться как можно скорее и поэтому он должен встретиться с вами немедленно.
Требовать его принять — ну, разве не наглость?! Ламос задумался, не передать ли через Светхе послание явившемуся без приглашения Затару, чтобы показать кайм’эра, как ему тут рады несказанно. Но затем, окончательно расстроившись, решил этого не делать. Неразумно противоречить кайм’эра — они держат в руках большую часть коммерции Холдинга и могут в наказание прикрыть некоторое источники доходов Ламоса. А человек из Военного Управления опасен вдвойне, поскольку он или намерен отправиться громить планеты во главе флота, или, как опытный стратег, прикажет другим сделать то же самое. «Никогда не противоречь военным», — печально сказал Ламос сам себе.