Фридман Селия. Рожденные в завоеваниях

   — Ты думаешь о том, чтобы допустить экстрасенсорную деятельность в Холдинге? — Феран был поставлен в тупик.
   — Я думаю использовать ее. В этом разница. Мы не можем сделать то, что сделали наши враги, но можем ли мы и дальше игнорировать такое ослабление нашей политики? — лорд задумчиво потягивал вино. — Чтобы использовать телепатию, нам нужно ее контролировать — а это требует понимания. И вот тут мне понадобиться твоя помощь.
   Феран не знал, как ответить, и был уверен, что притиера заметил его смущение.
   — Что я смогу сделать — сделаю, — выдавил он с усилием. — Но я знаю слишком мало.
   — Я хочу услышать все, что ты знаешь, — Затар говорил в торжествующем речевом режиме. Но почему? — Для начала меня интересует ранговая система, придуманная Институтом. В особенности, в чем разница между телепатом и зондом?
   У Ферана глаза чуть не выпрыгнули на лоб. Он попытался не выдать своего испуга. «Затар все знает!» — с ужасом подумал он.
   — Я… на самом деле я не понимаю, притиера, — держать себя в руках было невыносимо сложно.
   — Попытайся, — темные глаза требовали подчиниться. Властный тон — тем более. — Расскажи мне, что ты слышал.
   Феран притворно увлекся едой, пытаясь привести мысли в порядок. Сколько может знать не-экстрасенс? Сколько может вспомнить он сам, наполовину браксинец, а наполовину азеанец после стольких лет?
   — Мне кажется, что разница в… абстрактном мышлении, — произнес он робко.
   Феран замолчал. Затар — тоже безмолвствовал. Чувствуя себя несчастным, Феран продолжил.
   — Поскольку люди не развивают никаких экстрасенсорных способностей, пока не прошло много времени после пробуждения других чувств, существует тенденция переводить экстрасенсорность в какой-то другой формат, — это слишком много? Нет, это известно всем. Он вполне может знать такие вещи. — Зонды… — Феран помолчал. — Им это не требуется.
   — Абстрактные возможности имеют только экстрасенсы?
   — Нет. В некоторой степени зондам они тоже требуются. Зонд — большая редкость, но они все-таки встречаются в обществе. Просто, когда в человек объединяются две способности… получается зонд.
   — А как происходит переход в другой формат?
   — Я не уверен, притиера.
   — Поделись со мной своими догадками.
   — Ну, насколько я это понимаю, если бы я… если человек пошлет мысль другому человеку, последний, ну, скажем, услышит голос, увидит картинку; в целом получит посланное в каком-то знакомом сенсорном формате. Точно также и отправитель использует такие образы, что послать картинку.
   — А зондам такое не требуется?
   — Я не знаю, притиера. Прости. Мне кажется, что это и есть разница, но я не уверен. Это было слишком давно.
   — Несомненно давно, — ответил Затар и в его голосе прозвучало что-то, что совсем не понравилось Ферану. — Больше всего меня беспокоит угроза нарушения ментального личного пространства. Если быть более точным, то психологическая обработка, которую применяет Институт.
   — Требуется большое мастерство, чтобы читать мысли человека, которые он не хочет открывать, — это Феран сказал без труда: такой была пропаганда Института. — А телепатия не дает человеку возможности «контролировать» другого. Что касается психологической обработки… — Феран пытался что-то вспомнить, как ему пришлось бы делать, если бы он был не-экстрасенсом в Империи. — Думаю, что это может сделать только зонд.
   — Почему? — осведомился Затар.
   «А почему ты предполагаешь, что я столько знаю?» — подумал с горечью Феран. Ему хотелось не отвечать, но он не смел и знал, что если будет врать, ссылаясь на незнание, внимательный браксан заметит обман. А это опасно.
   — Я так понимаю — и это может быть неправильно, притиера. Я никогда не изучал подобные вещи. Если мысленный образ вводится в твое сознание, то последует определенный результат, но получатся и побочные эффекты. Что этот самый образ значит для тебя? Что он может значить для зонда? Все это добавляется к передаче, тип ментального дополнительного потока, и влияет на психологическую обработку.
   — Значит, поскольку зонд способен работать без поддерживающих образов — ну, скажем, чистой мыслью — он может оставаться в безопасности от разума незнакомца и изменить модели его мышления.
   «Откуда ты столько знаешь?» — задумался Феран. Но услышав это, он также почувствовал облегчение. Если браксан-традиционалист понимает так много в экстрасенсорном мире, наверное, допустимо, что он и сам может столько о нем знать. Феран несколько успокоился.
   — Я так это понимаю, — добавил он.
   Какое-то время они ели молча, притиера оставался задумчивым, а Феран не горел желанием заново начинать разговор. После долгого молчания Затар снова заговорил.
   — Как мне кажется, ограниченная экстрасенсорная сила сама по себе не является ужасной, — бросил он с невинным видом.
   Феран старался не выдать своего напряжения.
   — Я понимаю.
   — Я рад это слышать, — резко поднял голову Затар.
   И снова Феран почувствовал какой-то неприятный подтекст, «второе дно». Мгновение он сожалел о том, что его талант бездействует, и он не в силах понять источник этого подводного течения, затем в ужасе отогнал эту мысль.
   — Конечно, истинную телепатию мы никогда терпеть не станем, — продолжал Затар. — А судя по тому, что ты сказал мне о зондах, они — опасные существа, и я в этом вопросе поддерживаю традицию. Но может найтись несколько вещей, с которыми я бы поработал… — он встал. — Ну, спасибо! Ты мне очень помог, Феран! И я это ценю. Ты доставишь мне удовольствие и придешь ко мне в Дом на четвертый день жента? Я пригласил на вечер нескольких гостей и буду рад, если ты к нам присоединишься.
   — Как я могу отказать? — с радостью согласился Феран. «Как, в самом деле?». — Это честь для меня.
   — Отлично. Ньен сообщит тебе точное время. Я с нетерпением буду ждать, Феран.
   «Хотелось бы мне, чтобы и я ждал этого с таким же нетерепением», — мрачно подумал бывший зонд.

* * *

   «Он знает».
   Эта мысль пришла среди ночи и разбудила Ферана, ужасная уверенность, что тайна, которая обеспечивала ему выживание, больше не является тайной. Как? Почему? И что он может сделать для своего спасения?

* * *

   Больше всего Ферана вывело из равновесия случившееся после ужина на четвертый день жента. Хотя Феран чувствовал себя не в своей тарелке среди могущественных кайм’эра, то есть среди остальных гостей, Феран поверил, что приглашение было искренним и никоим образом не связано с подозрениями лорда Затара относительно роли Ферана в Азее. Или, по крайней мере, Феран так думал, пока не начались развлечения.
   — Моя поэтесса, — просто представил Затар. — Как я понимаю, вы все знакомы с ее работами?
   Так и было, хотя Феран и не слышал ее выступлений уже много лет. Ланст’ва была самой обычной женщиной, простолюдинкой, но любовь к искусству делала ее почти красивой во время выступления. Она подождала, пока все утихнет, и начала выступление:
 
   Что это за мысли, которые я смею называть собственными?
   Что за уединение, если я защищаю убежище?
   Как смею я прикрыть мое намерение в ритуалах молчания
   И вдохновить вторжение, которого жду?
 
   Комбинация речевых режимов, какие она использовала, находилась за пределами понимания Ферана, потому что они так быстро менялись и служили больше для украшения, чем для точности. Но что-то в ее речи беспокоило его, что-то, стоявшее за быстрым монотонным течением слов и темным привкусом поэзии. Что-то, что целилось прямо в него, именно в него.
 
   Это бастион моей души, который я укрепила копьями
   Против врага, форма его — огонь.
   И я протягиваю вперед руку, бросая вызов,
   В то время, как сила врага проникает в саму кровь мою.
 
   «Мне это не нравится», — подумал Феран.
 
   Какие мысли мои, а какие — страх другого?
   Крепость моей надежды невысока, барьеры покинуты.
   Моя рука захвачена ветрами движения, незнакомыми моей душе,
   Враг пролетает мимо, уходит, остается…
 
   Феран заставил свое сознание выбраться из капкана слов поэтессы. «Какой-то тайный смысл в них, — сказал он себе. — Когда знаешь все режимы — а я их не знаю — рассказ получается иным. Он должен быть другим!»
   Он заставил себя подумать о других вещах. (Если он не станет обращать внимание на поэтессу, ее слова все равно на него подействуют или нет?). О таких, например, как статуя Анжи лиу, что помещена в музее. Самая темная тайна его жизни, необходимо ею поделиться с кем-то, но мешает страх, что он сделает это. Чувство вины и страдание.
   Что-то заставило Ферана посмотреть на Затара. Притиера наблюдал за ним.
   «Зачем ты делаешь это со мной?» — подумал Феран. Мысли его не обладали силой, чтобы преодолеть расстояние между ними. Но когда-то все было иначе. Когда-то Феран с легкостью мог бы получить ответ из сознания притиеры, и сам Затар этого не осознал бы. Теперь же Феран ограничен словами и уязвим.
   Он напустил на лицо соответствующее выражение — будто внимательно слушает — и повернулся, чтобы смотреть на поэтессу, но внутри пытался заблокировать ее слова и справиться с ощущением дискомфорта.
   А Затар продолжал наблюдать за ним. С беспокойством и тревогой Феран понял это — и с определенностью, словно смотрел на притиеру, встречал его взгляд, слышал слова, брошенные как вызов.
   «Сила возвращается», — подумал Феран и ему стало холодно.

* * *

   Кошмарные сны: Анжа лиу Митете кричит в темноте, разрывает его на куски, в то время как его руки, скрепленные тяжелыми наручниками, не могут остановить ее.
   Феран проснулся в холодном поту. Лина лежала рядом, тепло устроившись на его плече. Она тоже проснулась.
   — Мне только что приснился ужасный сон, — прошептала женщина. У Ферана перехватило дыхание. Он знал, что сейчас скажет Лина. — Меня разорвали на части…
   Феран испугался.

* * *

   Притиера снова его вызвал.
   — Не надо так беспокоиться, — казалось, он издевается. — Ты ведешь себя так, словно думаешь, что я предъявлю тебе обвинение лишь за то, что ты знаешь о вещах, которых сам никогда не испытывал. (Поверхностное впечатление: «Ты никогда этого не испытывал… Не так ли?»)
   Феран боролся с восприятием, с силой захлопывал дверь перед неестественными чувствами.
   — От самого предмета разговора мне становится неуютно, притиера, — искренне сказал он.
   — Ну значит, тебе с этим нужно смириться, — Затар пожал плечами.
   «Я смирился! — подумал Феран. — И какое у тебя есть право лезть ко мне в душу, вытягивать это из меня? Выводить меня из равновесия настолько, что я теряю самоконтроль, который был моей единственной броней против браксинского гнева?»
   Так, он дрожит. Лучше это прекратить, пока Затар не заметил.
   — Что ты хочешь узнать? — с наигранной бодростью спросил Феран.
   — Расскажи мне о телепатическом этикете.
   — Просто обычай, как я понимаю. Сознание отдает… поверхностные мысли, типа бегущего комментария о вещах, которые волнуют исследуемого непосредственно в данный момент… Их легко ухватить, поскольку они выдаются в эфир. Предполагается, что телепат не станет тянуться ни за чем другим, если только его об этом специально не попросили.
   — Так значит все-таки они беспокоятся о вторжении в личное пространство? Ты сказал «тянуться». Что это означает?
   — Я не знаю, притиера, — Феран отчаянно врал.
   — Ничего? Даже слухи до тебя не дошли?
   Затар не примет отказа. Это очень опасная тема. Сколько не-экстрасенс может знать о таких вещах?
   — Я могу рассказать тебе только то, что слышал. — Феран заставил себя рассмеяться. Звук показался пустым даже ему самому. — Тебе невдомек, что я могу и не знать подобных вещей?
   «Разве?» — пришла мысль, шепот, вошедший в сознание Ферана без его сознательных усилий — он не тянулся за мыслью.
   «Нет!».
   — Конечно, нет, — тихо сказал притиера. — Но ты мне очень помог, Феран. Даже то немногое, что ты помнишь, — гораздо больше, чем любой другой доступный источник. Тебе придется сыграть большую роль в любом решении, которое я приму в конце.
   — А что это будет по твоему мнению?
   Затар развеселился.
   — Пока я не могу сказать. Еще о многом надо подумать. Но я скажу тебе вот что: я считаю традиционный браксинский страх перед телепатией обоснованным — это сила изменяет сознание человека. Как я сказал, экстрасенсов мы сможем терпеть — но элиту, телепатов и зондов — нет.
   Слова отразили суть мыслей Ферана. Если бы Затар был экстрасенсом, то увидел бы это.
   — Интересно, — удалось выдавить из себя Ферану. — Но какова вероятность того, что экстрасенсорные гены пережили годы уничтожения?
   — Ты сам мне говорил, что способности проявляются не сразу. Вполне допустимо, что единственные экстрасенсы, которых мы убивали, были самыми слабыми и выдали себя? Они оказались неспособны скрыть свой талант.
   — Сила может быть видна с рождения, — выпалил Феран.
   — Институт так не считает, — парировал Затар.
   Феран встретился взглядом с притиерой и заставил себя говорить ровным голосом.
   — До меня доходили слухи, — тихо сказал он.
   Просто слухи…

* * *

   Ад неуправляемой планеты, потоки расплавленной породы прорываются сквозь страдающую землю и вылетают на поверхность, от них идет пар. Кровавый лед растапливается и куски падают в море, наполненное вопящими темными существами; куски оторванной плоти пойманы в засасывающую приливную волну, она бьется о берег, и земля взрывается ураганом…
   — Лорд!
   Лина трясла его за плечи. Феран схватился за ее руку и весь дрожал. Видение исчезло.
   — Что случилось? — спросила она, испуганная тем, как он беспомощен.
   Дрожь медленно проходила.
   — Кошмар, — грудь Ферана сдавило от ужаса. Тревога вливалась в него через кончики пальцев Лины. Он резко вырвался. — Атака… просто стало страшно… ничего… Со мной все будет в порядке.
   — Уверен? — она не хотела лезть к нему в душу, но хотела помочь.
   — Уверен, — выдавил он. — Спи. Со мной все будет в порядке. Не беспокойся.
   Темнота. Осознание себя рядом с ним — и женщина прижимается к его боку. Пустота и страх — не его собственные.
   «Прости! — Прости! — Прости! Оставь меня в покое!».
   Видения появились вновь.

* * *

   Он идет по улицам Курата: мимо проходит женщина, ее беспокоит какое-то промедление, у другой сильное сексуальное желание, очень отчетливо, она жаждет к себе внимания. Мужчину раздражает какая-то сделка, другой планирует месть, третий предвкушает ужин. Беременная женщина, но про это она еще не знает. (О, Бисалос! Пожалуйста, не все разом!). Похоть. Голод. Поспешность. Измождение. Предвкушение. Беспокойство.
   Дом Затара.
   Феран приложил руку к пластине у двери и дверь открылась.
   — Лорд Феран, — представился он.
   Охранник кивнул.
   — Вас ожидают, лорд. В…
   — … кабинете, я знаю. — Обеспокоенный собственной неосторожностью, Феран поспешно добавил: — Он уже сказал мне.
   Охранник мысленно пожал плечами.
   «Ар, я веду себя, как дилетант! Даже дети могут лучше отделять мысли от физического мира. Слушай голос, не усваивай ничего больше…»
   Затар приветствовал его радостно, но не предложил вина. Алкоголь притупляет телепатическую чувствительность, поэтому Феран предпочел бы выпить.
   — Рад, что ты смог прийти, лорд Феран, — вежливо сказал притиера.
   «Он знает, он знает, он знает…»
   — Я рад тебе служить, — поклонился телепат.
   «Оставь меня в покое!».
   Они сели. Затар пододвинул и включил записывающее устройство.
   — Расскажи мне, что ты знаешь о дисциплинах.
   «Ничего! Ничего! Что не-экстрасенс знает о таких вещах?».
   — Я… на самом деле не знаю ничего, притиера, — ответил вслух Феран.
   — Совсем ничего? — «Я тебе не верю». — Даже названия?
   — Есть… дисциплина прикосновения, как мне кажется, — «Почему эта? Почему я себя мучаю?» — И… что-то влияющее на воспоминания…
   — Дисциплина памяти, — подсказал Затар.
   — Если ты знаешь, зачем спрашивать? — Феран был раздавлен, в его голосе появилась страдальческая нотка.
   Затар, напротив, оставался спокоен и владел собой, даже улыбался.
   — Не надо расстраиваться, Феран. Мне нужны кое-какие вещи, которые глубоко похоронены у тебя в памяти, скрытые годами браксинской жизни. Я пытаюсь подтолкнуть тебя, чтобы ты потянулся к этим вещам. Поскольку ты не экстрасенс, то ты не можешь полностью знать телепатический мир — я понимаю это — но ты мог достаточно слышать тут и там, чтобы помочь, если мне удастся подтолкнуть тебя к нужным воспоминаниям. Не волнуйся, лорд Феран, — в голосе его послышалось веселье. — Я не стану причинять тебе зло за то, что ты вспомнишь.
   «Ты бы причинил мне такое зло, если бы все понял!».
   — Я… не очень хорошо себя чувствую, притиера, — признался Феран. — Я думаю, что в этом и заключается проблема. Не могли бы мы это продолжить как-нибудь в другой раз?
   Темные глаза лорда Затара остановились на нем, заглянули в тайники души. На мгновение, уставившись в глаза хищника, Феран потерялся. Ужас от воспоминания ребенка — Анжи — захлестнул его с головой. «Он смертоносен. Он хочет убить». Затем наваждение прошло и вернулось настоящее.
   — Хорошо, — наконец сказал Затар. — Если ты думаешь, что это поможет.
   «Ничего не поможет, кроме признания, но… я не смею! Почему ты травишь меня, Затар? Почему бы тебе просто не убить меня и не покончить с этим?».
   — Спасибо, — сдавленно проговорил Феран. — Спасибо.
   — Завтра?
   Бархатные глаза, ненависть, голод…
   — Завтра. Отлично.
   — Будь осторожен, лорд Феран, — улыбка охотника, сущность охотника. — Надеюсь, ты будешь чувствовать себя лучше.
   «Я тоже на это надеюсь» — напоследок подумал Феран.

* * *

   Он скулил по ночам и не было никого, кто мог бы слышать. Он не смел спать рядом с женщиной, чтобы не делиться жуткими кошмарами и тем самым не выдать себя.
   Анжа лиу манит его, заляпанный кровью ребенок с пустыми глазами и третьим глазом, выжженным у нее во лбу…
   — Я ждала, Феран. Давай, присоединяйся ко мне…
   «Разбудите меня, разбудите меня!».
   Земля содрогается, гром потрясает небо. Куски камней падают вниз вокруг него, градины размером с кулак летят с небесвода и он лишь чудом остается невредим. Он бежит в ужасе и под ногами разверзается пропасть, выпуская горячий пар и серные языки пламени; они душат его, и Феран падает в сердце вулкана, падает и кричит, кричит…

* * *

   Утром он шел по улицам, потрясенный, предпочитая поверхностные мысли незнакомцев неприятному зуду дурного предчувствия. Сколько человек из его Дома разделили его сон? Пятеро, может и больше. Все сегодня утром говорили об этом.
   Его сила возвращается, но контроль не вернешь теперь, и это — болезненная, неизбежная реальность. Он — беспомощен в тисках силы, как и много лет назад, когда в пубертатный период юношеские сексуальные желания и телепатические способности сражались за его внимание и отголоски их склок разносились по всему Институту и дальше, к тем, кто был способен это уловить. Это были жуткие годы. Феран с трудом пережил их, и каждую ночь плакал в страхе и отчаянии и практиковал дисциплины, пока его сознание не стало бесчувственным, пытаясь выключить вещание во все стороны… Но почему те же дисциплины не срабатывают теперь?
   «Прошло слишком много времени, — признал он. — Я давно не практиковался. Волшебства не бывает — навык, однажды освоенный, можно забыть. Я его забыл».
   Феран знал решение, но оно пугало его. Придется заново научиться контролю, натренировать до автоматизма то, что он тренировал раньше, но делая скидку на чужеродные модели сознания, и вбивать это себе в голову, пока необходимая защита не станет легко срабатывать от простого запомненного им стимула.
   «Но после того, как я начну процесс, я полностью сдамся, — думал Феран. — Вся чувствительность вернется ко мне, вся сила, которую я с таким трудом похоронил. Я снова стану телепатом. И того хуже… Ко мне вернутся воспоминания…»
   В дальней части Курата Феран нашел женщину, которая ему понравилась и поверхностные мысли которой направлялись на более интимный контакт, чем позволяли улицы. Он немного успокоился, пригласил ее к себе в Дом, она с радостью приняла предложение. Возбуждение сияло вокруг нее, подобно свету маяка, и на мгновение Феран почти обрадовался пробуждению таланта.
   Но когда он коснулся ее, она задрожала, а когда он попытался выпустить свои страхи в тепло ее плоти, она отшатнулась от него в ужасе.
   «Дисциплина прикосновения», — умолял он. Едва вспоминаемый образ нахлынул и поглотил его. Феран снова дотронулся до женщины, чувствуя мягкость ее кожи под рукой и тепло руки на своем плече, резонирующее двойное удовольствие…
   Она закричала и потеряла сознание. А когда пришла в себя, заплакала. Феран убил ее. Он должен был. С этого времени придется убивать, если он хочет получать удовольствие.
   «Бисалос! — думал Феран, дрожа и не в силах что-либо сделать с этим. — Что мне придумать?!».

* * *

   Упорно, но со страхом, Феран поднес руку к пластине у двери.
   — Добро пожаловать, лорд Феран, — сказал охранник как всегда дружелюбно. — Притиера ждет вас в кабинете.
   Феран медленно шел к кабинету. «Я выгляжу, как обреченный человек», — думал он.
   Он отдастся на милость Затара. Или скорее признается в своей силе и попросит заключить себя в сумасшедший дом. У браксанов нет эквивалента милости и они с презрением относятся к сочувствию во всех проявлениях, но Затар поймет полезность иметь телепатического союзника и сохранит Ферану жизнь. Возможно. Но если Затар сам раскроет его секрет, то жизни зонд лишится. «Выбор между смертью и разрушением, — мрачно подумал он. — Но, все равно, это будет мой выбор».
   Сердце сильно билось в груди, когда он постучал в дверь, объявляя о своем приходе.
   Дверь открыл раб и поклонился, когда вошел Феран, затем удалился. Притиера удобно сидел в кресле и при виде Ферана кивнул.
   — Лучше себя чувствуешь? — спросил он как ни в чем не бывало.
   Феран сделал глубокий вдох, внутренне содрогаясь. «Подождать, пока не закончится предварительный обмен бессмысленными любезностями? Или сразу же поднять вопрос?». Внезапно он понял, что ему не хватает смелости.
   — Садись, Феран. Ты выглядишь плохо, — притиера вновь использовал этот проклятый торжествующий подтекст, от которого слова словно кусаются.
   «Он знает, — заверил себя Феран. — Ни один человек не стал бы себя так вести, если бы не знал».
   Феран сел и наконец почувствовал себя уютно оттого, что ногам больше не нужно держать тело.
   — У меня есть вопрос, притиера, относительно вещей, которые мы обсуждали, — начал он.
   — Слушаю тебя, — Затар милостиво кивнул.
   — Ты однажды сказал — или намекнул — что среди браксинцев все это время могли жить экстрасенсы, которых не обнаружили потому, что они научились скрывать свой секрет. — «Смелости мне!» — Что бы ты сделал с такими людьми?
   — И снова ты меня торопишь, — покачал головой Затар. — Детали этого вопроса очень осложнены и браксанское общество едва ли готово терпеть таких людей, несмотря на мое желание. Да, хоть я и правитель, мне нужно проявлять осторожность — слишком сильное пренебрежение традициями все еще способно покачнуть мой трон. Но позволь мне сказать тебе вот что: слабая экстрасенсорная способность, как я считаю, может быть направлена — нет, поправлюсь, — должна быть направлена в нужное русло. Если у наших врагов есть эта сила, Феран, то мы не можем себе позволить игнорировать ее. Менее слабых экстрасенсов можно терпеть, если наше общество будет должным образом подготовлено к принятию таковых. Однако я не надеюсь проконтролировать более сильный талант. Все, что я читал, каждое слово, которое ты говорил, убеждают меня в том, что они должны умереть, в соответствии с нашими традициями. Так я думаю сейчас. Я ответил на твой вопрос?
   «Слишком ясно?» — подумал Феран.
   — Да, — ответил вслух. «Надежды нет». — Спасибо.
   — Только телепаты, как ты понимаешь. И зонды. Остальным можно сохранить жизнь, потому что их собственные ограничения делают их уязвимыми и таким образом их можно контролировать.
   «Но где таким образом оказываюсь я?».
   — Я понимаю, притиера, — еле слышно вымолвил Феран.
   — Теперь, вернемся к делу, — Затар сел прямо и в его сознанию появились вопросы, он переставлял их в нужном порядке. — Я хотел бы вернуться к дисциплине прикосновения. Что ты можешь мне рассказать?
   Все. Ничего. К своему ужасу, Феран обнаружил, что уже забыл, что именно рассказывал Затару об этой дисциплине. Не хватало еще противоречить своим собственным словам! Ферана потрясло такое полное крушение его планов и он не мог заставить себя говорить, тем более думать.
   — Я… не помню, притиера, — открываться Затару нельзя, это он теперь знал точно. Но в душе Ферана царил хаос.
   — Ну тогда давай начнем с чем-нибудь более простого, — притиера выглядел обеспокоенным, но его поверхностные мысли говорили о другом: «Ты — мой!». — Ты плохо выглядишь, Феран. Может, тебе чего-нибудь принести?
   — Вина, — пробормотал Феран. — Иноземного, пожалуйста, — сейчас он не справится с галлюциногенными препаратами, присутствующими в браксинских сортах.
   Затар вызвал слугу и отдал приказ. Через несколько минут принесли вино. Притиера молча разлил вино по кубкам.