Фридман Селия. Рожденные в завоеваниях

   «Что такого в этой девчонке? Почему азеанцы так уверены в моей гибели от ее руки? — думал Варик. — В этом заключается и опасность — есть какой-то неизвестный фактор, который я, по их мнению, не могу определить логически, а Звездный Контроль считает его настолько адекватным, что он может противостоять моей силе и опыту».
   Варик внимательно изучил девочку. Такая бледная кожа была бы предметом гордости для любой браксанки, а ее странные волосы цвета крови, заплетенные в тонкие, словно струящиеся косы, создавали впечатление ран от бича. Ее тело было гибким и определенно мускулистым. Варик слегка нахмурился. Она более развита для ее возраста. Очевидно, он неправильно определил его.
   Неважно.
   — Кьяр Анжа лиу, — начал он, используя оба имени в ритуальном дарианском приветствии. — Я удивлен, что ты посмела начать это насмехательство над поединком.
   Вот им, пусть кровопускатели поерзают, услышав это!
   Стальные глаза девочик смотрели на него, не мигая.
   — Я пролью твою недостойную кровь на землю, браксинец, — раздельно произнесла она. — Я повалю тебя наземь перед твоими врагами. Я научу тебя страху, которого ты никогда не знал.
   — Я покажу тебя судьбу девчонки, что мечтает о крови, — яростно прошипел Варик.
   — Тогда начинай!
   В нем бурлила злоба, но Варик не позволил ей захлестнуть его. «Очень хорошо сыграно, — подумал Варик, сдерживая эмоции. — Отказать мне в моем имени на хьярке». Он стал медленно обходить девочку, наблюдая за миллионом крошечных движений, что выдадут ее стиль, и старался не демонстрировать свой. «Мастерица оскорблений, что толку тебе от всего этого, когда инородцы начнут пить твою кровь?» — мысленно спрашивал он.
   Девчонка атаковала. Это был медленный удар серповидной частью ады, но он не представлял для противника никакой реальной угрозы, и Варик просто отступил в сторону.
   «Что ты скрываешь, малышка? Почему Азеанская Империя думает, что ты можешь меня победить?» — размышлял он.
   Во время следующей атаки Анжа чуть не задела его лодыжку, удар был рассчитан очень точно — Варик отступал и она рассчитала, как быстро он отреагирует.
   «Хорошо, — мрачно подумал Варик. — Но недостаточно хорошо». Он парировал удар и нанес собственный, его ада слегка оцарапала ей руку и тут же появилась тонкая струйка крови.
   «Так, на этот раз мы можем отбросить всю эту мистическую чушь…»
   Варик уставился на Анжу, ее глаза сверкнули и поза, почти неуловимо изменилась, а равновесие улучшилось.
   «Значит вот оно что, ребенок другой расы? Ты знаешь Перемену? Ты учуяла кровь и она действует на тебя, как наркотик, говорит с тобой? Это и есть твой секрет? Ты думаешь, что этого будет достаточно?!»
   Ему следовало атаковать Анжу, пока это происходило, и мгновение спустя Варик ругал себя за то, что этого не сделал. Он не ожидал, что с ней произойдет Перемена, поэтому ему потребовалось время на убыстрение реакций, чтобы все опять было рассчитано правильно. Браксинец заставил себя атаковать, но ничего не получилось; он бросился на девочку, но та уже странным образом… переменилась. Отреагировав гораздо быстрее и с большей силой, она отшвырнула его прочь.
   И тогда Варик понял, что ему не будет легко.
   Теперь он действовал осторожно, подобно охотнику, что наконец признал наличие зубов у этакой безобидной жертвы. Преимущество все еще оставалось на его стороне, в этом Варик не сомневался, но, казалось, разница между ними стала меньше. И кто мог сказать, какие поправки внесет Перемена в хьярке, если противник — человек? Варик действовал быстрее девочки, но все равно разница в скорости уже не была столь разительной; их клинки сталкивались с большей мощью, чем он рассчитывал.
   Варик пытался не думать, сконцентрироваться только на хьярке. Но зерна сомнения в его душе уже засеяны и дают всходы.
   «Что же? — спрашивал он — и ее, и себя самого. — Что у тебя есть такого, что завоевало доверие Империи?».
   Варик пошел в атаку, используя комплексный маневр, который Анжа сорвала, обернула в свою пользу и чуть не ранила его. И снова он инициировал контакт, подошел ближе, но все равно в конце она смогла его отбросить. Девочка была хороша. Ему придется с этим смириться: она знает, как сражаться. Варик понял, что не ожидал такого.
   Они обменивались ударами под горячим солнцем. Время ничего не значило, его ход отмечали только удлинняющиеся тени и увеличивающийся красный ожог, что расползался по плечам девочки. Как Варик ни пытался, ему было до нее не добраться. Самые грозные обманные удары не привлекали внимания Анжи, а самые сильные прямые не вынуждали ее потратить лишнее усилие, чтобы парировать их. Казалось, у девочки есть проблемы с защитой, тем не менее, как только Варик хотел дотянуться до незащищенного места, ему внезапно преграждала путь длинное лезвие ады или изогнутый серп угрожал поймать в капкан аду противника.
   Варику стало страшно. Для этого потребовалось время: страх перед женщиной нелегко приходит к браксинцу. Но солнце припекало все сильнее и сильнее, а кровь начала вытекать — чуть-чуть по руке и чуть-чуть по ноге, тут и там… маленькие ранки добавлялись одна к другой, а он никак не мог достать девчонку. Она всегда действовала слишком быстро, или была слишком хорошо готова к удару, или… что-то еще.
   Страх, как утверждали древние, является потенциально творческой эмоцией — позитивной силой в поединке, которую можно обратить себе на пользу. Страх охватил Варика, и страх дал ему силы. С новой, отчаянной силой он снова и снова бросался на девочку, эти атаки подпитывались его ужасом, и он заставлял соперницу отступать под его напором. У Варика имелось мгновение на раздумья — и в это миг он понял, что следует изменить тактику. Нет смысла в том, чтобы истечь кровью от дюжины маленьких ранок, одновременно пытаясь прорваться сквозь такую умелую оборону. Ему нужно использовать все свою силу и заставить противника блокировать удар, выставив аду перпендикулярно ее клинку. Варик знал устройство этого оружия и не сомневался: тонкая ада девочки не выдержит давление его более крепкой ады. После того, как ее оружие сломается или треснет по всей длине, он победит.
   Варик загнал Анжу туда, где хотел ее видеть, и впервые заметил тонкую линию, отмечающую границу Круга, прямо за ее спиной. Он чуть не рассмеялся во внезапном предчувствии триумфа.
   «Она не сможет за нее выйти! — понял Варик. — Тот, кто прошел Перемену, не может переступить черту — это линия для них подобна стене, создаваемой некими силами. И у меня будет преимущество!»
   Все ближе и ближе подходили соперники к краю Круга и Анжа встала спиной к границе, за которую не сможет ступить. Затем, сделав обманный маневр, как он и собирался, Варик опустил аду со всей силы…
   И девочка уклонилась. Увернулась.
   Удар прошел мимо.
   У Варика на лбу выступил холодный пот; мускулы напряглись, когда он восстанавливал равновесие. «Нет, — подумал он. — Нет. Не верю».
   Варик попробовал нанести прямой рубящий удар. И снова, теперь с улыбкой, Анжа легко ускользнула. И начала движение раньше противника.
   «Этого не может быть!» — настаивал рассудок — Варику отчаянно требовалось в это верить. Он атаковал вслепую. Но движения девочки подсказывали тысячами мелких деталей, что она точно знает, какой манерв собирается провести Варик, стоит ему только подумать о нем.
   Нужное слово долго пробивалось сквозь его разум, ярлык, которого он избегал с тех пор, как началась охота.
   «Телепатия», — понял Варик.
   К его ужасу, девочка кивнула.
   «Нет! Этого не может быть!»
   «Но это так» — был мысленный ответ.
   И мысль, ее мысль, вызвала у Варика ужас, потрясший его до глубины браксинской души, и эхом повторилась в его сознании.
   «Я научу тебя страху, которого ты никогда не знал!»
   «Нет!»
   Анжа улыбнулась и стала обходить вокруг него с таким видом, словно ей не о чем было беспокоиться. И правда, о чем? Может ли Варик противостоять такой ужасной силе?
   Я должен, сказал Варик сам себе. И мрачно приготовился к атаке.
   Ему повезло, его мастерство было велико, Варик как раз переменил стойку, и в тот самый момент, когда менее подготовленного бойца застигли бы врасплох, Анжа ударила. Ему потребовалось невероятное умение, чтобы достойно защититься, но даже несмотря на это, Варик заработал мелкий порез на ноге, едва предотвратив смертельный удар в корпус.
   Нечеловеческое создание! Но он знал, что Азеа не считает такую силу неестественной, и ругал свою собственную культуру, которая не верила в подобное и таким образом помешала его адаптации.
   Теперь он проигрывал, явно и по всем фронтам. Если раньше Анжа только царапала его, то теперь она направляла удары в мышцы, самые значительные для бойца, и как бы Варик ни пытался парировать ее удары, он не мог отбросить соперника. Хуже всего было понимать, что до того Анжа лишь играла с ним, а это наносило по его браксинскому самолюбию гораздо более жестокий удар, чем способен клинок.
   «Я никогда не сдамся тебе!» — подумал он с таким гневом, на какой только был способен, надеясь, что Анжа его услышит. Варик чувствовал, как азеанцы внимательно наблюдают за поединком, желая заполучить шпиона для пыток и этих своих ментальных игр… «Ты никогда меня не получишь!».
   И Варик атаковал. Не потому, что у него был какой-то шанс на успех, а потому, что он был браксинцем и не собирался умереть, будто сломанная кукла в руках ребенка. К его удивлению Анжа отступила. Красная кровь капала у нее с плеча в месте, где его коснулась ада Варика.
   Бездумная ярость! А есть ли надежда?
   Варик попытался целиком отдаться ярости и вовсе не думать. Шансы у него были малы, но за каждую свою рану ему удавалось достать соперника хоть раз, а раньше не выходило. Вид крови врага подпитывал неистовство браксинца. «Местные именно это чувствуют? — размышлял он. — Теперь Круг начнет со мной говорить?»
   Варик снова обратил девочку спиной к границе Круга и давил, готовый истечь кровью, если цена будет достаточно высока. Он припрет девчонку к стене, ее движения станут ограничены. Шанс есть. Да, он невелик, но в этот момент любая надежда казалась бесценной, помогала немного ослабить парализующий страх и вернуть назад навыки и умения Варика.
   «Теперь…».
   Он двинулся на противника. Сильный удар, нанесенный по касательной, прижмет ее к стене, даже если она увидит его приближение. Блестящее лезвие пошло вперед…
   И тут она уронила свою аду.
   Схватила его за запястье.
   И мир потемнел.
   «Почувствуй мою ненависть, браксинец. Пусть она течет на тебя и сквозь тебя, это — личное между нами, между тобой и мной» — чужая мысль подавляла его.
   Варик тонул в море насилия. Его охватил ужас. Нечто жуткое, незнакомое засело в его сознании и он забыл обо всем.
   «У тебя нет секретов от меня. Ты не можешь ничего скрыть. Я прозондирую тебя, войду в твой мозг и выведу на чистую воду. Попробуй-ка мою ненависть!».
   Варик сжался под этой атакой, почувствовав, как все человеческое в нем рушится. Он пытался выбраться на поверхность, но не смог. Сознание Анжи открылось для него, он был против воли затянут в него, но ничего не увидел, кроме бурлящего моря ярости и ненависти, направленных на него. Варик тонул, но сопротивлялся.
   «Я лишу тебя всего, что делает тебя человеком, браксинец. Передо мной у тебя нет тайн, ничего личного, никакой гордости, никакого лица. Я заберу ужас, который они натренировали в тебе и который научили особым образом использовать, и сама использую его, чтобы ломать тебя, пока не останется ничего».
   Варик пытался воевать с Анжей, но ведь он всю жизнь учился этого наоборот не делать. У представителей его народа не проявлялось подобных качеств, ничего, кроме ужасных легенд о мутировавшей силе, которыми пугали малышей и оправдывали детоубийство. Его не учили с этим управляться.
   «Посмотри на меня!» — позвал властный голос девочки.
   Против воли Варик сделал это. Ее сознание не было молодым, ни в каком смысле слова. Она прошла много жизней сквозь сознания и память наставников и пережила страшную душевнную травму, с которой не справилось бы и большинство взрослых. Анжа была существом, состоящим из ненависти и насилия, и нигде в ней не имелось места для нежности и не было ничего, чтобы развились положительные эмоции. Она приняла в себя взрослую нестабильность, впитала похоть и ненависть, и необходимость убивать, но жила в теле, неспособном выражать такие вещи — до этого момента.
   «Я поимею тебя», — передала Анжа ментальный импульс, и в этой фразе имелся сексуальный подтекст, вместе с угрозой, и Варик застыл в ужасе. Внезапно он понял.
   — Ты — из браксанов, — прошептал он.
   Ее глазами, глазами телепатов среди публики, он увидел, как Анжа вырвала аду из бесчувственной руки соперника и повернула против него. Варик попытался вырваться из омута ее глаз, но недостаточно быстро. Внутри него взорвалась боль и он наблюдал за ударом, когда его глаза закрывались в смерти, отраженной в тысяче глаз, боль разрывала его, крутила, засасывала…
   Потом — тьма и конец.

* * *

   Тысячи глаз наблюдали, как Анжа лиу, трясясь от усталости, на шаг отступила от упавшего противника и вырвала зубчатый конец ады из его тела одним быстрым движением. Но казалось, что теперь, после окончания поединка, недавняя сила ее растаяла, оружие выпало из рук.
   Никто не двигался, когда она встала на колени рядом с мертвецом; все зрители стали причастны к этому. Бормоча ритуальные слова, Анжа сложила ладони чашечкой под смертельной раной. В руки полилась красная кровь — браксинская кровь, потому что хозяева Варика не станут беспокоиться, меняя биохимический состав. Ее ноздри раздувались, когда она вдыхала сладкий запах.
   — Будет еще, — прошептала она, не обращаясь ни к кому конкретно. — Обещаю!
   И выпила кровь.
   Начался ритуал Участия. В Круг вошли два кровопускателя с лекарственными маслами, которые теперь помогут Анже поддержать жизнь. Лаун Сет потребовал права быть одним из них, и теперь первым дотронулся до нее блестящей от масла рукой…
   … и внезапно с криком отшатнулся, словно обжегся.
   В глазах Анжи светилась грусть и понимание.
   — Я никогда не говорила, что освоила все, — тихо сказала девочка.
   Второй мужчина протянул к ней руку и Анжа не отшатнулась; но как и Лаун Сет он не смог вынести контакта.
   — Нет, — прошептала она. — Дисциплина прикосновений. Я никогда…
   Она покачнулась, истекая кровью.
   — Кьяр… — проговорил Лаун Сет.
   — Закончи за меня ритуал, — хрипло шепнула девочка. — Правильно его закончи! Проследи, чтобы не было никакого осквернения.
   — Я не допущу осквернения, Кьяр, — заверил ее он и добавил. — Кровопускательница.
   Анжа снова попыталась заговорить, но силы покинули ее. У нее закрылись глаза и девочка упала; Лаун Сет инстинктивно потянулся к ней, а поскольку ее сознание отключилось, девочка упала к нему в объятия, и он смог поймать и держать ее.
   — Закончите ритуал, — прошептал он своему товарищу и с беспокойством и пониманием кровопускателя тот кивнул.
   Быстро отдав должное ритуалу, Лаун Сет унес Анжу из Круга.
   Ритуал Участия продолжался.

13

   — Мне плевать на то, кто ты, — сказал дарианец. — И мне плевать на твой ранг. Ответ: нет.
   — Но… — заикнулась Торжа.
   Эбре положил руку ей на плечо.
   — Если они говорят нет, значит нет, — пояснил он. — Технически Анжа лиу не является гражданкой Империи, Торжа, — она не подпадает под нашу юрисдикцию.
   — Но в вопросе, касающемся безопасности…
   — Звездный Контроль имеет право отменить прерогативы дарианских медицинских учреждений, если только лицо, о котором идет речь, имеет азеанское гражданство. Особая поправка к Договору о покорении, — директор на мгновение замолчал и наблюдал за Торжей, затем продолжил. — Послушай, не хочешь воздухом подышать? Разве охранник ничего не говорил о том, чтобы подождать на террасе?
   Торжа медленно кивнула и повела Эбре на террасу. Дарианская ночь была прохладной и Эбре глубоко вздохнул, потягиваясь.
   — Восемь стандартных дней в этом проклятом транспорте, — пробормотал он. — Никому бы этого не сказал, кроме тебя, Торжа. Человеку нужна планета, на которой можно стоять.
   Ей стало забавно.
   — А что там с пятью годами в космосе, о которых я регулярно слышу? Героическая жертва — отказ от права на отпуск на земле? Бесконечные сражения и кровопролитие и ни минуты отдыха?
   — Это было довольно давно — и работа за письменным столом успешно излечивает от подобной выносливости. Ты этому сама научишься довольно скоро, — Эбре облокотился на простое металлическое ограждение и недоверчиво покачал головой. — Преодолеть половину всей Империи, чтобы увидеть какого-то необыкновенно одаренного ребенка ради цели, одной Хаше известной, — тебе следует объяснить мне все это — и примитивные аборигены даже не пускают представителя властей Империи в свой ценный госпиталь. В любом случае какому идиоту пришла в голову мысль о конституционной империи? Хаша, именно в такие моменты я понимаю, какой власти нам не хватает. И насколько.
   — Ничего личного, — сухо ответила Торжа. — Но просто ты тут не самого высокого ранга.
   — Да, не могу тягаться с каким-то первобытным убийцей, который запретил пускать посетителей, — Эбре перешел на икнейский, которым они оба владели, на тот случай, если кто-то подслушивал. — Как глупо с мой стороны. Конечно.
   Позади них послышались легкие шаги. Директор и командир звездного флота повернулись и увидели аборигена, ожидающего, что на него обратят внимание.
   — Лаун Сет, — представила Торжа. — Кровопускатель и мужчина, который заботится об Анже лиу. Директор ни Кахв, Звездный Контроль.
   Дарианец его проигнорировал.
   — Я услышал, что ты здесь, Торжа, — выговорил он. — Если хочешь ее увидеть, я готов это разрешить.
   Торжа двинулась вперед и Эбре попытался последовать за ней, но кровопускатель встал между ними, его глаза смотрели холодно и властно.
   — Только она, — бросил он.
   Эбре колебался, затем пожал плечами и отошел.
   — Очевидно, вы, командир звездного флота, выше меня по рангу. Пожалуйста, идите! Я подожду здесь, — и добавил на икнейском: — А когда вернешься, пожалуйста, не забудь объяснить мне, зачем я сюда приехал.
   Лаун Сет повел Торжу, жестом указывая куда идти. На полдороге он обернулся и посмотрел на Эбре.
   — Анжа — не одна из вас, — тихо произнес Лаун Сет. — Она больше похожа на мой народ, чем на ваш. Будет лучше, если Азеа просто оставит ее в покое, пока она поправляется. Мой народ знает, что делать.
   «Правда?» — задумался Эбре, но вслух ничего не сказал.
   Кровопускатель повел Торжу по усиленно охраняемому коридору, в отдельную палату в конце. Пока они шли, он объяснил ситуацию.
   — Анжа выживет, и я очень рад этому. Такие вещи иногда случаются: или наркотики почему-то оказываются испорченными, или допущена ошибка в смешивании. Обычно это означает смерть. В ее случае мы смогли найти компенсирующее лечение. Но полного выздоровления долго ждать придется. Сюда! — он указал на дверь. — Она спрашивала о тебе. Именно поэтому ты здесь. Но я должен напомнить, что ее сознание истощено, как и тело. Скрой свое напряжение, если можешь.
   — Это так заметно? — резко повернулась к нему Торжа.
   Лаун Сет рассмеялся и, казалось, собирался ответить с насмешкой, но в конце просто сказал:
   — Да. Пожалуйста заходи.
   Девочка лежала на простой больничной кровати и едва дышала. Когда Торжа открыла дверь, свет из коридора осветил палату, разгоняя темень. Дверь снова закрылась и она оказалась во мгле: окно было настроено на восемьдесят пять процентов затемнения, и того малого количества света, которое проходило сквозь него, с трудом хватало для человеческого зрения.
   — Мои глаза сверхчувствительны, — объяснила девочка, словно Торжа произнесла свои замечания вслух. — Лаун Сет говорит, что это нормально при сложившихся обстоятельствах.
   Анжа говорила шепотом, тем не менее казалось, что физическая слабость не является причиной этого.
   — А как ты слышишь? — мягко спросила Торжа.
   Девочка улыбнулась.
   — То же самое, — она пошевелилась, словно собиралась сесть, но сил не было, и это заставило ее снова рухнуть на подушки. — Но ведь вы пришли говорить не об этом.
   — Ты это знаешь?
   — Вы имеете в виду: читаю ли я ваши мысли? И да, и нет. Я не… как бы поточнее выразиться?.. не запускаю в вас зонд для получения информации. Но ваши поверхностные мысли, ваше эмоциональное беспокойство очевидно — меня научили воспринимать это с такой же легкостью, как дышать. Подумайте о книге — ведь можно понять ее суть, просто посмотрев на обложку, даже не открывая. — Она замолчала. — Простите, если…
   — Я знакома с книгами.
   — Лишь немногие их знают.
   — Но те, кто изучает психологию браксинцев, должны это знать.
   Девочка была заинтригована.
   — Вы — транскультуралист?
   Торжа кивнула.
   — И это имеет какое-то отношение к тому, почему вы здесь?
   — Это касается Бракси.
   Торжа взяла стул, пододвинула к кровати и села. Веки девочки обгорели на солнце, и все время оставались прикрытыми, но глаза под ними еле заметно двигались.
   «Да, очень много сил надо приложить, чтобы убить такую девочку!» — подумала Торжа.
   — Признаю: я довольно сильно сомневалась перед тем, как позволила тебе вести переговоры с браксинцем, — осторожно сказала она.
   — Ну тогда я признаю, что удивилась, когда вы мне позволили это, — веки Анжи задрожали и темные глаза открылись, внимательно рассматривая, изучая гостью. — Почему вы все-таки позволили?
   — Не уверена, что смогу тебе ответить. Я доверяю шестому чувству — обычно оно у меня надежное. Я хорошо умею оценивать людей, а ты вызвала у меня доверие. Да и выбор был небольшой, — уныло призналась Торжа, затем наклонилась вперед и мягко добавила: — Анжа лиу, ты знаешь, чего ты добилась?
   И снова ясный, пронзительный взгляд выстрелил из-под обожженных век.
   — Расскажите мне.
   — Ты — кровопускательница. — Торжа посмотрела на левую руку девочки — над запястьем навсегда остался темный порез. Рука Анжи напряглась в бессознательной реакции на осмотр. — Ты — человеческий кровопускатель. Не шпион, который обесчестил хьярке, сражаясь против местных, а та, кого дарианцы сами подняли до своего статуса. Причины не имеют значения — остается факт. Люди стали более уважаемы в глазах дарианцев. Миновал не только кризис, но и ситуация заметно улучшилась. Два века дипломатических усилий — и ты позоришь всех нас за один день. Анжа лиу… — она внезапно понизила голос. — Почему ты охотилась на браксинца?
   — Для собственного удовольствия, — резко ответила девочка.
   — Таким ответом твои враги могли бы гордиться.
   — «Чтобы охотиться на барксинца, нужно думать, как браксинец». Вы знаете, кто это сказал?
   — Дармел лиу Туконе.
   — Мой отец. Моя семья долго служит Империи. Если бы не… очевидное… то я бы продолжила это.
   «Сейчас, — подумала Торжа. — Скажи это».
   — Ты все еще можешь это сделать, — произнесла вслух.
   — Вы понимаете, что говорите? — поразилась девочка.
   — Думаю, да. — Торжа улыбнулась, ей стало смешно.
   — Я даже не могу стать гражданкой Империи, не то что служить в войсках. Мне запрещено получать даже самую низшую форму допуска Службы Безопасности.
   — Я это знаю.
   — Тогда как…
   — Позволь мне кое-что рассказать тебе о правителях Империи. Сам император — человек практичный и не терпит бюрократической ерунды. Если военные скажут, что ты нам нужна, то он тебя поддержит. Эбре ценит мое мнение и будет действовать соответственно; Звездный Контроль тебя также поддержит.
   — Всего две стороны.
   — Совет Правосудия ты никогда не заполучишь. Они не могут отменить свое решение относительно тебя, потому что таким образом их работа ставится под сомнение. Что касается Объединенного Совета Наций, то у директора Звездного Контроля есть почетное место в Палате Людей, через которую он может выступить от твоего имени и также следить за работой Совета и вовремя принимать нужные меры.
   — А ни Кахв будет яростно сражаться от моего имени?
   — Сомневаюсь. Но Эбре уже выбрал преемника.
   — Вас? — догадалась Анжа и ее глаза распахнулись.
   Торжа утвердительно наклонила голову.
   — Новость еще не сообщалась. Я предпочитаю, чтобы она пока держалась в тайне.
   — Я понимаю. Это означает, что трое из пяти глав ветвей власти Империи будут женщинами…
   — Две женщины и тисан-производитель, но результат один и тот же — равновесие пятьдесят на пятьдесят также ненавистно браксинцам, как женское большинство. Для нас это простой вопрос, и совсем не относится к полу — но для них это будет означать переход от мужской империи к женской. Как только прозвучит официальное объявление, заново начнутся военные действия и станет проявляться символическая жестокость. Как и всегда в таких случаях.
   Торжа наклонилась поближе к девочке.
   — Я хочу ввести тебя в Звездный Контроль.
   — Вам придется вступить в настоящую схватку! — Предвосхищение удовольствия ярко вспыхнуло в темных, чужих глазах Анжи.
   — Но ты согласишься?
   — Институт меня не отпустит.
   — Еще два года и период твоего базового обучения закончится. После этого ты можешь ездить туда и обратно в Академию.
   — Они меня не примут.
   — Эбре может отменить запрет приемной комиссии.