Страница:
– Похоже, мои люди в чем-то не сошлись во мнениях с вашими лучниками. Берет меня беспокойство за безопасность этих стрелков. Не разрешите ли удалиться на некоторое время?
– Конечно, идите, не хватало нам еще раздоров в своей среде. Если нужно – смело зовите моих латников. – Он осекся, вспомнив, что задравшиеся уничтожили большую часть врагов во вчерашней схватке, и величественным кивком позволил мне удалиться.
Во дворе царила добрая такая, напряженная до предела, деструктивная, можно сказать, атмосфера.
Двое зеленых стояли над своими луками, задрав головы в зенит, потому что в межключичные впадины им упирались меч и дага Граика, а третий истерично переводил наложенную стрелу с Хамыца на Унго, с Унго на Эдгара, с Эдгара на Граика и при этом заполошенно орал: «Бросай оружие, я убью его». Причем, кого именно он собирался убивать, было совершенно непонятно до того самого момента, пока в дверях не появился отважный Магистр Ордена Тяжелых Клинков. Появление на театре военных действий нового действующего лица так негативно сказалось на и без того взбудораженной психике лучника, что он таки спустил стрелу. Хотите отгадать в кого? Отгадали. Возьмите с полки пирожок. Смертоносный снаряд со свистом пронзил воздух. Тюкнул в грудь и, пораженный талантами местного кевлара, упал наземь.
Глыбистой молнией метнулся к нему Эдгар и, ухватив за горло, поднял очень высоко над землей, желая, очевидно, заглянуть ему в глаза. Внезапно вознесенный лучник попытался высказать свое неприятие подобным обращением путем размахивания кинжалом, извлеченным из поясных ножен, однако рассерженный гигант сжал руки, кинжал выпал, а лицо приподнятого стало стремительно синеть, явно намекая на недостаток кислорода в легких.
– Стоять, – люто заорал я.
Эдгар быстро отпустил лучника и спрятал руки за спину, всем своим видом демонстрируя, что к происшедшему он не имеет никакого отношения. Отпущенный шлепнулся на землю, перевернулся кверху задом и стал кашлять, массируя горло.
– Что здесь происходит? Граик, уберите оружие, ведь это наши союзники.
Оружие на мгновение растворилось в воздухе, дабы обнаружиться в ножнах. С ледяной, абсолютно аристократической улыбкой на породистом лице Граик предостерег инстинктивное движение зеленых к брошенным лукам, кратко молвив: «Не советую». Дага, мутным кольцом блеснувшая вокруг кисти, подкрепила сказанное.
Сверкнув в мою сторону ослепительнейшей из своих улыбок (всех его улыбок я не знал, но уж больно эта была ослепительная), Граик приветствовал меня учтивым наклоном головы.
– Сочту за честь принять на себя труд доклада, достойный предводитель наш, – выдал магистр. – Я вышел на утреннюю прогулку, дабы размять члены путем упражнения с оружием, увидев из окна, как резвятся мои соратники. Спустившись, я застал странную картину. Эти достойные, – кивок подбородком в сторону зеленых, – весьма неучтиво выясняли у наших друзей, где им найти рекомого Баргулом, наставив для вящего убеждения на них свое оружие. Спутники ваши не были готовы к подобной беседе, ибо полагали себя среди друзей. Я счел своим долгом вмешаться. Наш певец же обратился с просьбой к одной из дочерей хозяина позвать вас. Однако ваше появление вызвало несколько иной эффект, чем ожидалось. Вы, надеюсь, не пострадали, друг мой?
– Да нет вроде. Достойный Ингвар, ведь накануне мы решили, что сегодня наш друг пройдет испытание, и вы решите, достоин ли он своего оружия. Что заставило вас так скоро изменить намерения? Успокойте меня. Надеюсь, ничего дурного вы не имели в виду. Иначе… – Я многозначительно посморел на троицу полуобнаженных великанов. Глядели они на зеленых нехорошо.
– Не думай о дурном, достойный магистр. Но разве неведомо тебе, что воины Зеленой Лиги Земли Шарм'Ат вопрошают о соискателе с оружием в руках и с яростью во взоре?
– Каюсь, не знал.
– Весьма то странно, Саин, ибо не раз бывал ты в Лесных Твердынях. Хотя прости, ведь достойный Тивас говорил, что был ты болен.
– Не стоит. Так говоришь, грядет испытание? Интересно будет посмотреть.
– Но где же ваш спутник? – спросил Ингвар уже спокойно, беспретензионно.
Во двор вприпрыжку вбежал тот, из-за которого прелесть утра едва не украшена была кровопролитием.
– Старший мой, я договорился с кузнецом. Он берет кольчуги, что мы раздобыли. Деньги хорошие дает, – затараторил он. Унюхал напряженность в воздухе. – Э! Не случилось ли чего? Не обидел ли кто? – по-кошачьи, по широкому кругу, стал он приближаться к зеленым.
– Хорошо все, младший брат мой. Не поняли чуть-чуть друг друга.
– Э, Баргул, – обратил я на себя внимание юного предпринимателя. – А много ли дает кузнец?
– По сотне серебром. Я узнавал. Хорошая цена. Совсем старший, а эти что опять хотят? Убьем их, а?
Вот такой пылкий друг степей.
– Нельзя их убивать. Друзья они. Понял?
– Как не понял, совсем старший. Друзья, – индифферентно согласился Баргул.
– Сейчас испытывать будут, как ты из лука стреляешь.
– Зачем?
– Обычай такой. Покажешь, что хорошо стреляешь, они тебе бумагу дадут, что вправе ты луком в земле этой пользоваться.
– Зачем?
– Обычай такой. Понял? – прикрикнул я.
К узкоглазому бизнесмену порой приходилось применять меры императивного характера.
– Понял все, совсем старший. Куда стрелять надо?
– Они скажут.
Зеленые нерешительно поглядывали на лежащие в траве луки.
– Берите, берите. Ведь недоразумение, надеюсь, исчерпано.
Воины с удовольствием вооружились.
– Первая ступень, – сказал Ингвар недодавленному.
Тот привязал на стрелу кусок бечевки с закрепленным на ней кольцом и, быстрым движением вскинув лук, метнул ее в стену сарая, отстоящую от него шагов на тридцать. Та, кратко свистнув, воткнулась. Кольцо заплясало на бечевке.
– Останови кольцо, – насмешливо бросил он Баргулу, увесисто глянув на нас.
Руки нашего младшенького размазались в воздухе. Раздался двойной удар, и в стене сарая обнаружились еще две стрелы. Одна прямо под первой, а вторая чуть ниже. На ней ярко блестело колечко. Ветер развевал срезанную нить.
– Ха, – удивленно выдохнул предводитель зеленых. Потрясенно глянул на меня. – Четвертая ступень. Удивлен. Отличный выстрел.
– Куда еще стрелять? – полюбопытствовал Баргул.
– Не надо больше. У меня шестая ступень. Чтобы носить лук в Земле Шарм'Ат, достаточно первой.
Он присел, достал из поясного кармана кусок бумаги, вписал туда что-то какой-то палочкой, припечатал перстнем на левом мизинце. Отдал Баргулу.
– Повторюсь. Удивлен. Не ожидал я в столь младом человеке умелого стрелка встретить.
Баргул с недоумением разглядывал выданный документ. Я подошел, посмотрел. Красивая картинка. Лес, луки, стрелы, недлинный текст.
– Я тоже такую бумажку хочу, – вдруг сообщил подошедший Хамыц.
– Владеешь ли и ты благородным умением, богатырь? – удивился Ингвар.
– Младший, лук мой принеси, – командировал Хамыц Баргула. Ответил: – Почему не владею?
А получивший лицензию юноша уже притащил ту самую дубину, что вечно возил у седла Хамыц. Я все понять не мог, зачем ему стрелы. Честно говоря, думал дротики. При мне ни разу он не метал их. Да и зачем, если один Баргул нас провиантом как целый зверосовхоз снабжал.
Хамыц размотал кожу, что вечно прятала дубину, и нашим взорам предстаю чудовищное, многослойное сооружение толщиной с запястье мужчины. Упер в землю, наклонился, на мгновение вспухли бешеной силой мышцы. Разогнулся уже с луком в руках. Дернул толстую, с мизинец женщины, тетиву, та отозвалась сытым гулом.
– На этом фандыре я тоже играю.
– Мой брат старший полон неожиданностей, а, совсем старший? – лукаво подмигнул мне Баргул.
– Да уж, – согласился я.
За все время нашего совместного путешествия ни разу не подумал я, что эта дубина – лук.
– Куда стрелять? – обратился Хамыц к Ингвару.
Тот с трудом оторвал взгляд от оружия в его руках. Их простые длинные луки из одной доски выглядели рядом с этим, дважды выгнутым чудовищем, ну скажем так, несерьезно.
– Куда стрелять? – повторил вопрос Хамыц.
– Какова сила твоего лука, богатырь? – пришел в себя предводитель зеленых.
– На сто шагов он пробивает лошадь в костяной попоне.
– Это доспех?
– Да.
– Не знаю даже я. Ты выбери уж сам, чем нас ты удивишь. А я фирман тебе уж дам, коль лук ты сей могучий растянуть сумеешь.
– Если я собью вот ту вот ветку, хороший будет выстрел? – показал он на толстую ветвь дерева, стоящего в сотне шагов от нас.
– Пока не верю я, что это возможно.
– А ты поверь. Стрелу, – протянул он руку, и Баргул подал стрелу. Толстая, почти в большой палец толщиной, с широким, бритвенно-острым полумесяцем наконечника, она вызывала не меньшее удивление, чем лук.
Хамыц слитным движением вскинул оружие и метнул стрелу. Она гулко провыла в воздухе, срубила ветку и глубоко вошла в тело соседнего дерева.
Ингвар удивленно покачал головой.
– Не видывал подобного оружия. Такая ведь стрела и голову сорвет.
– Не раз срывала, – белозубо улыбнулись ему в ответ.
– Эдгар, мой голькас. Я тоже желаю иметь подобный документ, – вступил в беседу Унго.
Я не стал досматривать, ушел в корчму. Только скоро и оттуда ушел. Кавалер Андрий и Тивас бодро расписывали диспозицию и порядок перемещения. Не знал бы, что в войске нашем от силы шесть десятков, поверил бы, что вести они намереваются армию многотысячную.
И я пошел гулять. Вчера, в связи с поздним временем прибытия, населенный пункт осмотреть я не Успел, что было непростительно, ведь это был первый городок, что встретился мне в Империи.
Как-то раз я был в Германии. Уже после объединения. И один мой бывший коллега, основательно к тому времени разбогатевший немецкий комсомолец ведомый чувством ответного гостеприимства, решил показать мне не городскую, а деревенскую Германию. Скажу вам честно, хотя регулярно и появлялись какие-то яркие элементы современности, у меня сложилось мнение, что попал я в сказку братьев Гримм. И сейчас у меня ощущение складывалось схожее. Уютные, чистенькие, мощеные улицы. Игрушечно-аккуратные дома. Доброжелательные улыбчивые люди. И непременная стайка детишек, собравшихся поглазеть на странствующего воителя. Порядок, размеренность. Ощущение покоя. Мне жуть как понравилось. Где-то я выпил кружку пива, где-то съел какую-то родню сосиски, купил в лавке сладостей и наугощал группу малолетних поклонников. Посидел на лавочке с несколькими степенными дядьками, наслышанными о вчерашнем бое, скромно поплескался в лучах славы.
И когда, нагулявшись, шел на место постоя, понял, что буду драться за этих людей, за их чистые улочки, аккуратные домики, смешливых детишек, посиделки пол трубочку, пиво и сосиски. За покойность их жизни. Жестоко буду драться. Насмерть.
ГЛАВА 29
– Конечно, идите, не хватало нам еще раздоров в своей среде. Если нужно – смело зовите моих латников. – Он осекся, вспомнив, что задравшиеся уничтожили большую часть врагов во вчерашней схватке, и величественным кивком позволил мне удалиться.
Во дворе царила добрая такая, напряженная до предела, деструктивная, можно сказать, атмосфера.
Двое зеленых стояли над своими луками, задрав головы в зенит, потому что в межключичные впадины им упирались меч и дага Граика, а третий истерично переводил наложенную стрелу с Хамыца на Унго, с Унго на Эдгара, с Эдгара на Граика и при этом заполошенно орал: «Бросай оружие, я убью его». Причем, кого именно он собирался убивать, было совершенно непонятно до того самого момента, пока в дверях не появился отважный Магистр Ордена Тяжелых Клинков. Появление на театре военных действий нового действующего лица так негативно сказалось на и без того взбудораженной психике лучника, что он таки спустил стрелу. Хотите отгадать в кого? Отгадали. Возьмите с полки пирожок. Смертоносный снаряд со свистом пронзил воздух. Тюкнул в грудь и, пораженный талантами местного кевлара, упал наземь.
Глыбистой молнией метнулся к нему Эдгар и, ухватив за горло, поднял очень высоко над землей, желая, очевидно, заглянуть ему в глаза. Внезапно вознесенный лучник попытался высказать свое неприятие подобным обращением путем размахивания кинжалом, извлеченным из поясных ножен, однако рассерженный гигант сжал руки, кинжал выпал, а лицо приподнятого стало стремительно синеть, явно намекая на недостаток кислорода в легких.
– Стоять, – люто заорал я.
Эдгар быстро отпустил лучника и спрятал руки за спину, всем своим видом демонстрируя, что к происшедшему он не имеет никакого отношения. Отпущенный шлепнулся на землю, перевернулся кверху задом и стал кашлять, массируя горло.
– Что здесь происходит? Граик, уберите оружие, ведь это наши союзники.
Оружие на мгновение растворилось в воздухе, дабы обнаружиться в ножнах. С ледяной, абсолютно аристократической улыбкой на породистом лице Граик предостерег инстинктивное движение зеленых к брошенным лукам, кратко молвив: «Не советую». Дага, мутным кольцом блеснувшая вокруг кисти, подкрепила сказанное.
Сверкнув в мою сторону ослепительнейшей из своих улыбок (всех его улыбок я не знал, но уж больно эта была ослепительная), Граик приветствовал меня учтивым наклоном головы.
– Сочту за честь принять на себя труд доклада, достойный предводитель наш, – выдал магистр. – Я вышел на утреннюю прогулку, дабы размять члены путем упражнения с оружием, увидев из окна, как резвятся мои соратники. Спустившись, я застал странную картину. Эти достойные, – кивок подбородком в сторону зеленых, – весьма неучтиво выясняли у наших друзей, где им найти рекомого Баргулом, наставив для вящего убеждения на них свое оружие. Спутники ваши не были готовы к подобной беседе, ибо полагали себя среди друзей. Я счел своим долгом вмешаться. Наш певец же обратился с просьбой к одной из дочерей хозяина позвать вас. Однако ваше появление вызвало несколько иной эффект, чем ожидалось. Вы, надеюсь, не пострадали, друг мой?
– Да нет вроде. Достойный Ингвар, ведь накануне мы решили, что сегодня наш друг пройдет испытание, и вы решите, достоин ли он своего оружия. Что заставило вас так скоро изменить намерения? Успокойте меня. Надеюсь, ничего дурного вы не имели в виду. Иначе… – Я многозначительно посморел на троицу полуобнаженных великанов. Глядели они на зеленых нехорошо.
– Не думай о дурном, достойный магистр. Но разве неведомо тебе, что воины Зеленой Лиги Земли Шарм'Ат вопрошают о соискателе с оружием в руках и с яростью во взоре?
– Каюсь, не знал.
– Весьма то странно, Саин, ибо не раз бывал ты в Лесных Твердынях. Хотя прости, ведь достойный Тивас говорил, что был ты болен.
– Не стоит. Так говоришь, грядет испытание? Интересно будет посмотреть.
– Но где же ваш спутник? – спросил Ингвар уже спокойно, беспретензионно.
Во двор вприпрыжку вбежал тот, из-за которого прелесть утра едва не украшена была кровопролитием.
– Старший мой, я договорился с кузнецом. Он берет кольчуги, что мы раздобыли. Деньги хорошие дает, – затараторил он. Унюхал напряженность в воздухе. – Э! Не случилось ли чего? Не обидел ли кто? – по-кошачьи, по широкому кругу, стал он приближаться к зеленым.
– Хорошо все, младший брат мой. Не поняли чуть-чуть друг друга.
– Э, Баргул, – обратил я на себя внимание юного предпринимателя. – А много ли дает кузнец?
– По сотне серебром. Я узнавал. Хорошая цена. Совсем старший, а эти что опять хотят? Убьем их, а?
Вот такой пылкий друг степей.
– Нельзя их убивать. Друзья они. Понял?
– Как не понял, совсем старший. Друзья, – индифферентно согласился Баргул.
– Сейчас испытывать будут, как ты из лука стреляешь.
– Зачем?
– Обычай такой. Покажешь, что хорошо стреляешь, они тебе бумагу дадут, что вправе ты луком в земле этой пользоваться.
– Зачем?
– Обычай такой. Понял? – прикрикнул я.
К узкоглазому бизнесмену порой приходилось применять меры императивного характера.
– Понял все, совсем старший. Куда стрелять надо?
– Они скажут.
Зеленые нерешительно поглядывали на лежащие в траве луки.
– Берите, берите. Ведь недоразумение, надеюсь, исчерпано.
Воины с удовольствием вооружились.
– Первая ступень, – сказал Ингвар недодавленному.
Тот привязал на стрелу кусок бечевки с закрепленным на ней кольцом и, быстрым движением вскинув лук, метнул ее в стену сарая, отстоящую от него шагов на тридцать. Та, кратко свистнув, воткнулась. Кольцо заплясало на бечевке.
– Останови кольцо, – насмешливо бросил он Баргулу, увесисто глянув на нас.
Руки нашего младшенького размазались в воздухе. Раздался двойной удар, и в стене сарая обнаружились еще две стрелы. Одна прямо под первой, а вторая чуть ниже. На ней ярко блестело колечко. Ветер развевал срезанную нить.
– Ха, – удивленно выдохнул предводитель зеленых. Потрясенно глянул на меня. – Четвертая ступень. Удивлен. Отличный выстрел.
– Куда еще стрелять? – полюбопытствовал Баргул.
– Не надо больше. У меня шестая ступень. Чтобы носить лук в Земле Шарм'Ат, достаточно первой.
Он присел, достал из поясного кармана кусок бумаги, вписал туда что-то какой-то палочкой, припечатал перстнем на левом мизинце. Отдал Баргулу.
– Повторюсь. Удивлен. Не ожидал я в столь младом человеке умелого стрелка встретить.
Баргул с недоумением разглядывал выданный документ. Я подошел, посмотрел. Красивая картинка. Лес, луки, стрелы, недлинный текст.
– Я тоже такую бумажку хочу, – вдруг сообщил подошедший Хамыц.
– Владеешь ли и ты благородным умением, богатырь? – удивился Ингвар.
– Младший, лук мой принеси, – командировал Хамыц Баргула. Ответил: – Почему не владею?
А получивший лицензию юноша уже притащил ту самую дубину, что вечно возил у седла Хамыц. Я все понять не мог, зачем ему стрелы. Честно говоря, думал дротики. При мне ни разу он не метал их. Да и зачем, если один Баргул нас провиантом как целый зверосовхоз снабжал.
Хамыц размотал кожу, что вечно прятала дубину, и нашим взорам предстаю чудовищное, многослойное сооружение толщиной с запястье мужчины. Упер в землю, наклонился, на мгновение вспухли бешеной силой мышцы. Разогнулся уже с луком в руках. Дернул толстую, с мизинец женщины, тетиву, та отозвалась сытым гулом.
– На этом фандыре я тоже играю.
– Мой брат старший полон неожиданностей, а, совсем старший? – лукаво подмигнул мне Баргул.
– Да уж, – согласился я.
За все время нашего совместного путешествия ни разу не подумал я, что эта дубина – лук.
– Куда стрелять? – обратился Хамыц к Ингвару.
Тот с трудом оторвал взгляд от оружия в его руках. Их простые длинные луки из одной доски выглядели рядом с этим, дважды выгнутым чудовищем, ну скажем так, несерьезно.
– Куда стрелять? – повторил вопрос Хамыц.
– Какова сила твоего лука, богатырь? – пришел в себя предводитель зеленых.
– На сто шагов он пробивает лошадь в костяной попоне.
– Это доспех?
– Да.
– Не знаю даже я. Ты выбери уж сам, чем нас ты удивишь. А я фирман тебе уж дам, коль лук ты сей могучий растянуть сумеешь.
– Если я собью вот ту вот ветку, хороший будет выстрел? – показал он на толстую ветвь дерева, стоящего в сотне шагов от нас.
– Пока не верю я, что это возможно.
– А ты поверь. Стрелу, – протянул он руку, и Баргул подал стрелу. Толстая, почти в большой палец толщиной, с широким, бритвенно-острым полумесяцем наконечника, она вызывала не меньшее удивление, чем лук.
Хамыц слитным движением вскинул оружие и метнул стрелу. Она гулко провыла в воздухе, срубила ветку и глубоко вошла в тело соседнего дерева.
Ингвар удивленно покачал головой.
– Не видывал подобного оружия. Такая ведь стрела и голову сорвет.
– Не раз срывала, – белозубо улыбнулись ему в ответ.
– Эдгар, мой голькас. Я тоже желаю иметь подобный документ, – вступил в беседу Унго.
Я не стал досматривать, ушел в корчму. Только скоро и оттуда ушел. Кавалер Андрий и Тивас бодро расписывали диспозицию и порядок перемещения. Не знал бы, что в войске нашем от силы шесть десятков, поверил бы, что вести они намереваются армию многотысячную.
И я пошел гулять. Вчера, в связи с поздним временем прибытия, населенный пункт осмотреть я не Успел, что было непростительно, ведь это был первый городок, что встретился мне в Империи.
Как-то раз я был в Германии. Уже после объединения. И один мой бывший коллега, основательно к тому времени разбогатевший немецкий комсомолец ведомый чувством ответного гостеприимства, решил показать мне не городскую, а деревенскую Германию. Скажу вам честно, хотя регулярно и появлялись какие-то яркие элементы современности, у меня сложилось мнение, что попал я в сказку братьев Гримм. И сейчас у меня ощущение складывалось схожее. Уютные, чистенькие, мощеные улицы. Игрушечно-аккуратные дома. Доброжелательные улыбчивые люди. И непременная стайка детишек, собравшихся поглазеть на странствующего воителя. Порядок, размеренность. Ощущение покоя. Мне жуть как понравилось. Где-то я выпил кружку пива, где-то съел какую-то родню сосиски, купил в лавке сладостей и наугощал группу малолетних поклонников. Посидел на лавочке с несколькими степенными дядьками, наслышанными о вчерашнем бое, скромно поплескался в лучах славы.
И когда, нагулявшись, шел на место постоя, понял, что буду драться за этих людей, за их чистые улочки, аккуратные домики, смешливых детишек, посиделки пол трубочку, пиво и сосиски. За покойность их жизни. Жестоко буду драться. Насмерть.
ГЛАВА 29
А гостеприимное заведение, давшее нам кров, совершенно изменилось. Теперь большой палисадник, или, не знаю, как это называется, так скажем, парковка для транспортных средств, играл роль плаца, на котором в пирамиды были составлены копья и щиты, а их владельцы, сидя в тенечке, потягивали прохладительные напитки из больших деревянных и керамических кружек.
На крыльце появился кавалер Андрий.
– Стройся! – разнеслось над импровизированным плацем.
Быстро, но без суеты, люди построились. Абсолютно не были эти бравые, рослые ребята похожи на тех забитых землепашцев, каких нам рисовала наша родная история.
Годы без войн, экологически чистая пища, надо полагать, сказались.
В длинных, по колено, кожаных доспехах, с нашитыми, как рыбья чешуя, металлическими пластинами, покрытые белыми мантиями, с короткими секирами и небольшими щитами у пояса, с круглыми шлемами с наносьем и щечками, удерживаемыми на согнутой левой руке, резервисты смотрелись не в пример более внушительно, чем современные мне «партизаны».
– Достойный Саин, вы и ваши спутники приняты в войско господина нашего лорда Шарм'Ат по просьбе Великого Мага и Колдуна, рекомого Тивас, на правах Вольного отряда без имени. Прошу вас занять место в строю на левом фланге. Магистра отныне велю называть яр как предводителя вольных воинов.
Повинуясь легкому кивку Тиваса, стоящего за спиной кавалера, я пошел на указанное мне место, по дороге ломая голову, в каком порядке мне строить свое разновеликое воинство. Ко мне подошли мои спутники, и Унго, узрев тень сомнений на моем высоком челе, негромко начал советовать.
– Предводителю, друг мой, надлежит стоять в строю рядом со своим отрядом. Затем воинов надлежит расположить по росту, невзирая на род его и заслуги. Посему пусть первым станет Эдгар как самый высокорослый, затем достойный Хамыц, потом стану я, затем магистр Граик, а строй же завершит наш юный Баргул.
Я ничего не имел против предложенного порядка построения, и мы несколько украсили белый однотонный строй.
– Вы, яр Саин, и ваши люди включены в конную часть отряда, и в походе вам надлежит двигаться рядом с предводителем, во главе.
– Отважный Ингвар, ты и твои люди пришли как верные Слову. – Трое в зеленом образовали еще более короткую шеренгу. – А посему, подчиняясь мне, вы можете идти рядом с отрядом так, как говорит вам ваша воинская традиция.
– Дозволь говорить, кавалер.
– Говори.
– Разреши идти нам чуть впереди отряда. Пообок дороги.
Складывалось ощущение, что разыгрывается какой-то странный ритуал.
– Разрешаю и от этого дня доверяю, как верному союзнику. Теперь же, добрые воители, я позволяю вам перед походом вкусить радостей мирной жизни. Ибо, кто знает, когда еще придется вновь поднять кубок доброго вина в кругу друзей. Обнять подругу, приласкать детей. Прихотлива судьба воинская. Однако, – возвысил он голос, – не пристало грустить тем, кто идет на защиту земли родной. – И после короткой паузы: – Слава лорду Шарм'Ат!
– Слава! – дружным ревом отозвался строй.
– Слава Земле Шарм'Ат!
– Слава!
Утром мы выступили. Провожать нас собралось, похоже, все население городка, включая кошек, собак и иную домашнюю живность. Хамыца, горько рыдая, провожали целых три приятной внешности молодые женщины, а маленькие певуньи тоже со слезами на глазах насовали «братику» целый мешок вкусностей, я уже не говорю о том, что Бындур обеспечил нас продуктами с таким тщанием, как будто мы собирались на Северный полюс. Деньги взять отказался наотрез.
Граик церемонно раскланялся с дамой, отличающейся от местных жителей аристократичностью профиля.
Стройная шатенка, та самая, с радующими глаз формами, с трудом оторвалась от Тиваса.
Даже Баргулу вслед долго махала пошмыгивающая носом девчушка с соломенными волосами.
Да, в общем-то всем из нашего отряда досталась толика женских слез.
Я вот так просто уснул, разнеженный чистыми простынями. А Унго сразу сообщил, что дамы местные ему по сердцу, но обмануть достойную женщину из приличной семьи недостойно окола. Эдгар какое-то время крепился, но тоже был уведен некоей местной валькирией.
В общем, вскоре и городок, и слезы остались позади. Люди подтянулись, ухватили ритм, пошли. Мы неторопливо рысили впереди, за нами длинным походным шагом пылича пехота. Причем в полной амуниции. На шести телегах, тянущихся за строем, как следовало из разъяснений кавалера Андрия, везли провиант и все необходимое для обустройства лагеря. А вот личный припас и все, что необходимо для боя, воин должен нести на себе. «Ибо служба лорду своему есть честь великая, хотя и тяжкая».
Очень понравился мне метод формирования армии, растолкованный словоохотливым кавалером. Профессионалы войны здесь, конечно, присутствовали. Наследственные профессионалы. У нас это называется дворянство. Каждый лорд содержат гоард Большой и Малый. Малый – это вот то самое коронное войско, что постоянно находится в замке. Дружина, так сказать. Высококвалифицированные специалисты, как я понял из разъяснений кавалера. Большой же гоард состоит из кавалеров, каждый из которых держит землю от лорда и обязан содержать до сотни доспешных кавалеристов, в зависимости от размеров выделенного участка. Но содержать менее десятка как-то не принято. Неприлично. А поскольку кавалеров в Большом гоарде никак не может быть меньше пяти десятков, то сами можете представить, каких размеров профессиональное войско может выставить лорд. Вопрос с пехотой здесь решен вообще оригинально. Военнообязанными являются все жители земли. Вот так, ни больше ни меньше. Дух населения чрезвычайно высок. Весь комплект вооружения, который в кредит выдается лордом, хранится в каждой семье. Все, подчеркиваю, поголовно все, боеспособное население раз в неделю проходит однодневное воинское обучение. Кроме этих пяти раз в месяц, проводятся воинские сборы, естественно, кроме периодов интенсивного ведения сельского хозяйства, то есть во время посева и жатвы. Летом, осенью, зимой и весной все проходят двухнедельные сборы. Для мужчин, обзаведшихся годовалым, первым, имеется в виду, ребенком, обязательна полугодичная служба. Мужчины, достигшие тридцати лет, один год служат в Белой пехоте. До системы призывов здесь додумались. До льгот семьям военнослужащих – тоже.
– А потому Земля Шарм'Ат сильна и многолюдна, и всякий раз, когда приходил к нам враг, не только числом брали мы его, но и умением воинским.
Потому-то так обмяты на плечах крестьянских парней были их доспехи, что успели напиться они пота от учения, и не были эти крепкие молодые люди похожи на людей, впервые взявших в руки оружие.
Швейцария.
А обучением занимались ветераны, по окончании службы щедро наделяемые землей, а развитию воинских умений – странствующие воители.
Очень приятная такая система. Я бы, например, поостерегся нападать на страну с таким милитаризованным населением.
А через несколько километров в отряд влилось еще два десятка молчаливых молодцов в зеленом, так что стрелков у нас прибавилось. Ближе к обеду кавалер Андрий вдруг скомандовал остановиться. Я было подумал – на привал, но действительность оказалась гораздо более грустной.
Кавалер Андрий радостно скомандовал.
– Учения!
И начались учения. Пехота совершала сложные перестроения, ощетиниваясь копьями то в одну, то в другую сторону, сворачивала и разворачивала строй, сбивала строй на бегу, с разворота, выставляла стену щитов для отражения атаки, наставив копья. Очень, очень впечатляло.
Кавалерия неслась в атаку то цепью, то лавой, то сбивала жесткий клин, бросаясь в копейный удар.
Лучники поражали воображение дальностью и точностью стрельбы.
Как быстро понял кавалер Андрий, в том бою, ведению которого он привык, нам места не было и он, решив не портить себе настроения, ограничился просмотром наших воинских талантов.
При этом ни о какой отработке взаимодействия между родами, скажем так, войск, и речи не было. У кавалера была отличная пехота, прекрасная кавалерия, непревзойденные лучники, но почему-то все это было задействовано в полном отрыве друг от друга.
Когда я спросил о причинах столь странного, на мой взгляд, явления, он посмотрел на меня как на человека глубоко психически нездорового. Затем сообщил, что пехота – войско оборонительное, кавалерия – наступательное, а лучники – те вообще вспомогательное. Задача пехоты – удерживать конницу степных, кавалерия лупит ее во встречном бою, а лучники выбивают стрелков противника. Вот такая вот дуэль. Вопрос о том, что делать, если у противника тоже есть пехота, привел его в неподдельное изумление. И тут до меня дошло. Многоумный кавалер Андрий просто не сталкивался с такой ситуацией, потому что у Степных не было пехоты, и идея о том, что пехота может биться с пехотой, вообще не приходила ему в голову. И старый воин немедленно подтвердил мою догадку, сообщив, что для подобных сражений готовятся воины иных Земель Империи. Тех самых, что граничат с народами, предпочитающими биться в пешем порядке. Однако и там взаимодействие пехоты и конницы абсолютно номинально, потому как перед этими родами войск стоят абсолютно разные задачи. Совершенно феодальная система боя, в которой пехоте отводится второстепенная роль. История моего мира знает множество примеров достаточно кровавого опровержения приведенной точки зрения. Но вот с точки зрения большой политики все объяснялось совершенно просто. Центральному руководству совершенно не надо, чтобы у местной власти имелись универсальные подразделения. Очень неглупо. Принцип «разделяй и властвуй», причем возведенный в традицию.
Я решил грубо не ломать убеждения кавалера и действовать, так сказать, поступательно.
– Почтенный Андрий, позвольте предложить вам пари.
– С удовольствием приму, если вы разъясните мне суть нашего спора.
– Как вы думаете, кто победит в прямом столкновении, если будут биться полтора десятка копейщиков вкупе с двумя дюжинами лучников против трех десятков тех же копейщиков?
– Ставлю два к одному, что первым грозит неминуемое поражение. Они ведь не смогут собрать строй, да и он будет значительно короче, ведь воины Лесного Братства не признают доспехов. В столкновении с окольчуженными копейщиками у них просто нет шансов. Нет, я даже не могу с вами спорить, ибо это будет нечестно.
– А вы рискните.
– Вы настаиваете?
– Да.
– Ну впрочем, почему бы лишний раз не убедиться. Извольте. И воинам будет неплохой урок. А как же мы выявим победителя?
– Легко. Пусть попачкают копья в золе. По пятнам на одежде и на лицах мы и определим, кому сегодня улыбнется воинская удача.
– Щедры вы на выдумки, яр Саин, – покачал головой. – Признаюсь, читал некоторые из ваших трудов. И не скажу, что со всем согласен. Но целиком свое мнение скажу я после нашего шуточного боя.
– И что же вас останавливает сейчас?
– После, после, – смеясь, дал шпоры коню кавалер.
Я подъехал к Ингвару, с каменным лицом наблюдавшему за стрельбой подчиненных. На мое приветствие он суховато кивнул.
Когда я рассказал ему о своей задумке, он сначала посмотрел на меня так же, как прежде Андрий. Но когда до него были доведены детали мероприятия, недоверие стала покидать его взгляд, и в конце концов он очень заинтересовался. Да, похоже, и идея натянуть, совсем слегка, нос кавалеру, казалась ему приятной.
– Но у нас только боевые стрелы, яр Саин.
– Так возьмите в обозе заготовки, повяжите на них мешочки с золой. На таком расстоянии особых сложностей для стрельбы не будет.
– Ха. Так они и без оперения пойдут.
– Вот именно.
Ингвар быстро собрал своих и стал им что-то бурно объяснять. Ясно, что за что-то.
Ко мне подъехал кавалер Андрий. За ним дружно топали полтора десятка копейщиков.
– Вот, прошу, достойный яр, ваши воины. Надеюсь, получаса для объяснения диспозиции вам хватит.
– Благодарю, кавалер.
Вздыбив коня, престарелый Д'Артаньян ускакал.
– Кто старший?
И ко мне подошел крепкий мужчина лет сорока.
– Гилбер ак Сала, магистр, прости, яр, к твоим услугам.
К нам как раз подошел Ингвар, и я стал посвящать командиров в тонкости своего плана. Командирам понравилось.
К назначенному времени подошел кавалер. Рядом с ним, весело горланя в ожидании веселой потасовки, бодро шагал прямоугольник пехотинцев в полной амуниции, только вместо копий над их головами колыхались свеженарубленные палки, измазанные пеплом.
– Вы готовы, достойный яр?
– Готовы. Но довели ли вы до своих людей условия?
– Конечно. Но не премину повторить.
Он повернулся в седле к радостным земледельцам, которые наконец на вполне законных основаниях планировали посчитаться с зелеными. Ну представьте себе ощущения толпы камазистов, которым разрешили «честно» поразобраться с сотрудниками организации со странной аббревиатурой ГИБДД. Представили? А теперь представьте гигабайты счастья, излучаемые означенными водителями большегрузных автомобилей. Теперь, наверное, ясно, какая атмосфера детской радости царила над строем Белой пехоты.
Я построил своих копейщиков равнобедренным треугольником, расположив острие в сторону противника. Делается это просто. Ставишь одного, за ним двух-трех ну и так далее. За ними поставил прямоугольником полтора десятка лучников, а по три тройки расположил пообок строя.
Я смотрел на веселящихся вчерашних землепашцев и никак не мог понять. Они что, не понимают, что сейчас в них будут стрелять? Они не осознавали этого.
Да и кавалер Андрий не осознавал. Как можно стрелять в людей, не чужих? Те, по ту сторону границы, не люди, нет, в них можно, а вот в своих нетушки. Нельзя.
Мне на секунду стало страшно, какого зверя я выпускаю, приводя людей к мысли, что в своих стрелять тоже можно.
Но мои душевные страдания вдруг пресек голос кавалера Андрия. Совершенно в духе Александра Дюма он прокричал:
– Мы имеем честь атаковать вас! Вперед! – И жесткий белый квадрат, не торопясь, двинулся в нашу сторону.
– Бей, – заорал я.
Лучники отбросили палки, изображавшие копья, и подняли луки до наших потешных врагов было метров сорок, когда они метнули стрелы. Слитный гул взлетел над полем. Еще. Еще.
Я не располагаю статистическими данными о той силе, с которой бьет длинный английский лук, а Лесное Братство явно пользовалось неким аналогом этого страшного в своей простоте оружия. Но похоже, сотню килограмм эта сила составляла, не меньше. Потому что первый ряд опрокинуло, как кегли, затем второй. Стрелы еще гудели в воздухе, когда я скомандовал атаку.
На крыльце появился кавалер Андрий.
– Стройся! – разнеслось над импровизированным плацем.
Быстро, но без суеты, люди построились. Абсолютно не были эти бравые, рослые ребята похожи на тех забитых землепашцев, каких нам рисовала наша родная история.
Годы без войн, экологически чистая пища, надо полагать, сказались.
В длинных, по колено, кожаных доспехах, с нашитыми, как рыбья чешуя, металлическими пластинами, покрытые белыми мантиями, с короткими секирами и небольшими щитами у пояса, с круглыми шлемами с наносьем и щечками, удерживаемыми на согнутой левой руке, резервисты смотрелись не в пример более внушительно, чем современные мне «партизаны».
– Достойный Саин, вы и ваши спутники приняты в войско господина нашего лорда Шарм'Ат по просьбе Великого Мага и Колдуна, рекомого Тивас, на правах Вольного отряда без имени. Прошу вас занять место в строю на левом фланге. Магистра отныне велю называть яр как предводителя вольных воинов.
Повинуясь легкому кивку Тиваса, стоящего за спиной кавалера, я пошел на указанное мне место, по дороге ломая голову, в каком порядке мне строить свое разновеликое воинство. Ко мне подошли мои спутники, и Унго, узрев тень сомнений на моем высоком челе, негромко начал советовать.
– Предводителю, друг мой, надлежит стоять в строю рядом со своим отрядом. Затем воинов надлежит расположить по росту, невзирая на род его и заслуги. Посему пусть первым станет Эдгар как самый высокорослый, затем достойный Хамыц, потом стану я, затем магистр Граик, а строй же завершит наш юный Баргул.
Я ничего не имел против предложенного порядка построения, и мы несколько украсили белый однотонный строй.
– Вы, яр Саин, и ваши люди включены в конную часть отряда, и в походе вам надлежит двигаться рядом с предводителем, во главе.
– Отважный Ингвар, ты и твои люди пришли как верные Слову. – Трое в зеленом образовали еще более короткую шеренгу. – А посему, подчиняясь мне, вы можете идти рядом с отрядом так, как говорит вам ваша воинская традиция.
– Дозволь говорить, кавалер.
– Говори.
– Разреши идти нам чуть впереди отряда. Пообок дороги.
Складывалось ощущение, что разыгрывается какой-то странный ритуал.
– Разрешаю и от этого дня доверяю, как верному союзнику. Теперь же, добрые воители, я позволяю вам перед походом вкусить радостей мирной жизни. Ибо, кто знает, когда еще придется вновь поднять кубок доброго вина в кругу друзей. Обнять подругу, приласкать детей. Прихотлива судьба воинская. Однако, – возвысил он голос, – не пристало грустить тем, кто идет на защиту земли родной. – И после короткой паузы: – Слава лорду Шарм'Ат!
– Слава! – дружным ревом отозвался строй.
– Слава Земле Шарм'Ат!
– Слава!
Утром мы выступили. Провожать нас собралось, похоже, все население городка, включая кошек, собак и иную домашнюю живность. Хамыца, горько рыдая, провожали целых три приятной внешности молодые женщины, а маленькие певуньи тоже со слезами на глазах насовали «братику» целый мешок вкусностей, я уже не говорю о том, что Бындур обеспечил нас продуктами с таким тщанием, как будто мы собирались на Северный полюс. Деньги взять отказался наотрез.
Граик церемонно раскланялся с дамой, отличающейся от местных жителей аристократичностью профиля.
Стройная шатенка, та самая, с радующими глаз формами, с трудом оторвалась от Тиваса.
Даже Баргулу вслед долго махала пошмыгивающая носом девчушка с соломенными волосами.
Да, в общем-то всем из нашего отряда досталась толика женских слез.
Я вот так просто уснул, разнеженный чистыми простынями. А Унго сразу сообщил, что дамы местные ему по сердцу, но обмануть достойную женщину из приличной семьи недостойно окола. Эдгар какое-то время крепился, но тоже был уведен некоей местной валькирией.
В общем, вскоре и городок, и слезы остались позади. Люди подтянулись, ухватили ритм, пошли. Мы неторопливо рысили впереди, за нами длинным походным шагом пылича пехота. Причем в полной амуниции. На шести телегах, тянущихся за строем, как следовало из разъяснений кавалера Андрия, везли провиант и все необходимое для обустройства лагеря. А вот личный припас и все, что необходимо для боя, воин должен нести на себе. «Ибо служба лорду своему есть честь великая, хотя и тяжкая».
Очень понравился мне метод формирования армии, растолкованный словоохотливым кавалером. Профессионалы войны здесь, конечно, присутствовали. Наследственные профессионалы. У нас это называется дворянство. Каждый лорд содержат гоард Большой и Малый. Малый – это вот то самое коронное войско, что постоянно находится в замке. Дружина, так сказать. Высококвалифицированные специалисты, как я понял из разъяснений кавалера. Большой же гоард состоит из кавалеров, каждый из которых держит землю от лорда и обязан содержать до сотни доспешных кавалеристов, в зависимости от размеров выделенного участка. Но содержать менее десятка как-то не принято. Неприлично. А поскольку кавалеров в Большом гоарде никак не может быть меньше пяти десятков, то сами можете представить, каких размеров профессиональное войско может выставить лорд. Вопрос с пехотой здесь решен вообще оригинально. Военнообязанными являются все жители земли. Вот так, ни больше ни меньше. Дух населения чрезвычайно высок. Весь комплект вооружения, который в кредит выдается лордом, хранится в каждой семье. Все, подчеркиваю, поголовно все, боеспособное население раз в неделю проходит однодневное воинское обучение. Кроме этих пяти раз в месяц, проводятся воинские сборы, естественно, кроме периодов интенсивного ведения сельского хозяйства, то есть во время посева и жатвы. Летом, осенью, зимой и весной все проходят двухнедельные сборы. Для мужчин, обзаведшихся годовалым, первым, имеется в виду, ребенком, обязательна полугодичная служба. Мужчины, достигшие тридцати лет, один год служат в Белой пехоте. До системы призывов здесь додумались. До льгот семьям военнослужащих – тоже.
– А потому Земля Шарм'Ат сильна и многолюдна, и всякий раз, когда приходил к нам враг, не только числом брали мы его, но и умением воинским.
Потому-то так обмяты на плечах крестьянских парней были их доспехи, что успели напиться они пота от учения, и не были эти крепкие молодые люди похожи на людей, впервые взявших в руки оружие.
Швейцария.
А обучением занимались ветераны, по окончании службы щедро наделяемые землей, а развитию воинских умений – странствующие воители.
Очень приятная такая система. Я бы, например, поостерегся нападать на страну с таким милитаризованным населением.
А через несколько километров в отряд влилось еще два десятка молчаливых молодцов в зеленом, так что стрелков у нас прибавилось. Ближе к обеду кавалер Андрий вдруг скомандовал остановиться. Я было подумал – на привал, но действительность оказалась гораздо более грустной.
Кавалер Андрий радостно скомандовал.
– Учения!
И начались учения. Пехота совершала сложные перестроения, ощетиниваясь копьями то в одну, то в другую сторону, сворачивала и разворачивала строй, сбивала строй на бегу, с разворота, выставляла стену щитов для отражения атаки, наставив копья. Очень, очень впечатляло.
Кавалерия неслась в атаку то цепью, то лавой, то сбивала жесткий клин, бросаясь в копейный удар.
Лучники поражали воображение дальностью и точностью стрельбы.
Как быстро понял кавалер Андрий, в том бою, ведению которого он привык, нам места не было и он, решив не портить себе настроения, ограничился просмотром наших воинских талантов.
При этом ни о какой отработке взаимодействия между родами, скажем так, войск, и речи не было. У кавалера была отличная пехота, прекрасная кавалерия, непревзойденные лучники, но почему-то все это было задействовано в полном отрыве друг от друга.
Когда я спросил о причинах столь странного, на мой взгляд, явления, он посмотрел на меня как на человека глубоко психически нездорового. Затем сообщил, что пехота – войско оборонительное, кавалерия – наступательное, а лучники – те вообще вспомогательное. Задача пехоты – удерживать конницу степных, кавалерия лупит ее во встречном бою, а лучники выбивают стрелков противника. Вот такая вот дуэль. Вопрос о том, что делать, если у противника тоже есть пехота, привел его в неподдельное изумление. И тут до меня дошло. Многоумный кавалер Андрий просто не сталкивался с такой ситуацией, потому что у Степных не было пехоты, и идея о том, что пехота может биться с пехотой, вообще не приходила ему в голову. И старый воин немедленно подтвердил мою догадку, сообщив, что для подобных сражений готовятся воины иных Земель Империи. Тех самых, что граничат с народами, предпочитающими биться в пешем порядке. Однако и там взаимодействие пехоты и конницы абсолютно номинально, потому как перед этими родами войск стоят абсолютно разные задачи. Совершенно феодальная система боя, в которой пехоте отводится второстепенная роль. История моего мира знает множество примеров достаточно кровавого опровержения приведенной точки зрения. Но вот с точки зрения большой политики все объяснялось совершенно просто. Центральному руководству совершенно не надо, чтобы у местной власти имелись универсальные подразделения. Очень неглупо. Принцип «разделяй и властвуй», причем возведенный в традицию.
Я решил грубо не ломать убеждения кавалера и действовать, так сказать, поступательно.
– Почтенный Андрий, позвольте предложить вам пари.
– С удовольствием приму, если вы разъясните мне суть нашего спора.
– Как вы думаете, кто победит в прямом столкновении, если будут биться полтора десятка копейщиков вкупе с двумя дюжинами лучников против трех десятков тех же копейщиков?
– Ставлю два к одному, что первым грозит неминуемое поражение. Они ведь не смогут собрать строй, да и он будет значительно короче, ведь воины Лесного Братства не признают доспехов. В столкновении с окольчуженными копейщиками у них просто нет шансов. Нет, я даже не могу с вами спорить, ибо это будет нечестно.
– А вы рискните.
– Вы настаиваете?
– Да.
– Ну впрочем, почему бы лишний раз не убедиться. Извольте. И воинам будет неплохой урок. А как же мы выявим победителя?
– Легко. Пусть попачкают копья в золе. По пятнам на одежде и на лицах мы и определим, кому сегодня улыбнется воинская удача.
– Щедры вы на выдумки, яр Саин, – покачал головой. – Признаюсь, читал некоторые из ваших трудов. И не скажу, что со всем согласен. Но целиком свое мнение скажу я после нашего шуточного боя.
– И что же вас останавливает сейчас?
– После, после, – смеясь, дал шпоры коню кавалер.
Я подъехал к Ингвару, с каменным лицом наблюдавшему за стрельбой подчиненных. На мое приветствие он суховато кивнул.
Когда я рассказал ему о своей задумке, он сначала посмотрел на меня так же, как прежде Андрий. Но когда до него были доведены детали мероприятия, недоверие стала покидать его взгляд, и в конце концов он очень заинтересовался. Да, похоже, и идея натянуть, совсем слегка, нос кавалеру, казалась ему приятной.
– Но у нас только боевые стрелы, яр Саин.
– Так возьмите в обозе заготовки, повяжите на них мешочки с золой. На таком расстоянии особых сложностей для стрельбы не будет.
– Ха. Так они и без оперения пойдут.
– Вот именно.
Ингвар быстро собрал своих и стал им что-то бурно объяснять. Ясно, что за что-то.
Ко мне подъехал кавалер Андрий. За ним дружно топали полтора десятка копейщиков.
– Вот, прошу, достойный яр, ваши воины. Надеюсь, получаса для объяснения диспозиции вам хватит.
– Благодарю, кавалер.
Вздыбив коня, престарелый Д'Артаньян ускакал.
– Кто старший?
И ко мне подошел крепкий мужчина лет сорока.
– Гилбер ак Сала, магистр, прости, яр, к твоим услугам.
К нам как раз подошел Ингвар, и я стал посвящать командиров в тонкости своего плана. Командирам понравилось.
К назначенному времени подошел кавалер. Рядом с ним, весело горланя в ожидании веселой потасовки, бодро шагал прямоугольник пехотинцев в полной амуниции, только вместо копий над их головами колыхались свеженарубленные палки, измазанные пеплом.
– Вы готовы, достойный яр?
– Готовы. Но довели ли вы до своих людей условия?
– Конечно. Но не премину повторить.
Он повернулся в седле к радостным земледельцам, которые наконец на вполне законных основаниях планировали посчитаться с зелеными. Ну представьте себе ощущения толпы камазистов, которым разрешили «честно» поразобраться с сотрудниками организации со странной аббревиатурой ГИБДД. Представили? А теперь представьте гигабайты счастья, излучаемые означенными водителями большегрузных автомобилей. Теперь, наверное, ясно, какая атмосфера детской радости царила над строем Белой пехоты.
Я построил своих копейщиков равнобедренным треугольником, расположив острие в сторону противника. Делается это просто. Ставишь одного, за ним двух-трех ну и так далее. За ними поставил прямоугольником полтора десятка лучников, а по три тройки расположил пообок строя.
Я смотрел на веселящихся вчерашних землепашцев и никак не мог понять. Они что, не понимают, что сейчас в них будут стрелять? Они не осознавали этого.
Да и кавалер Андрий не осознавал. Как можно стрелять в людей, не чужих? Те, по ту сторону границы, не люди, нет, в них можно, а вот в своих нетушки. Нельзя.
Мне на секунду стало страшно, какого зверя я выпускаю, приводя людей к мысли, что в своих стрелять тоже можно.
Но мои душевные страдания вдруг пресек голос кавалера Андрия. Совершенно в духе Александра Дюма он прокричал:
– Мы имеем честь атаковать вас! Вперед! – И жесткий белый квадрат, не торопясь, двинулся в нашу сторону.
– Бей, – заорал я.
Лучники отбросили палки, изображавшие копья, и подняли луки до наших потешных врагов было метров сорок, когда они метнули стрелы. Слитный гул взлетел над полем. Еще. Еще.
Я не располагаю статистическими данными о той силе, с которой бьет длинный английский лук, а Лесное Братство явно пользовалось неким аналогом этого страшного в своей простоте оружия. Но похоже, сотню килограмм эта сила составляла, не меньше. Потому что первый ряд опрокинуло, как кегли, затем второй. Стрелы еще гудели в воздухе, когда я скомандовал атаку.