Страница:
Но вдруг сама открыла глаза. Огромные, неожиданно ясные. До этого всегда подернутые пеленой стойкой неприязни, сейчас смотрели спокойно, почти ласково. И вдруг вместо того, чтобы спросить, где Сабара:
– Почему ты меня так ненавидела?
Слабая улыбка тронула посеревшие губы.
– Чтобы не нравился, – закашлялась. – Ты хороший, – опять закашлялась. Кровь бурунчиком вскипела в уголке рта, лаковой каплей побежала к подбородку. – Ты сбереги ее. – Взгляд стал мутнеть.
– Прошу, скажи, где она?
Закусив губу, встряхнула головой.
– Вы не берсы, не демоны. Солгали арфаны. Не берет вас серебро.
– Какие берсы? – почти прорычал.
Огромные глаза вдруг стали пронзительно строги.
– В Привратном чертоге… И прости ее. Предали.
Род выше любви, – уронила голову на грудь, кровь, прорвавшись, хлынула на кольчугу.
– Но почему? – затряс уже мертвое тело. – Почему?
И вдруг закостенел коленопреклоненный.
– Мой конт, – проникло в убитое горем сознание.
Рывком вскочил на ноги.
– В Привратный чертог, – бросил сухо. Остановился у избитого стрелами тела Слуги Замка. Опустился на колено. Закрыл распахнутые уже в вечном изумлении глаза. – Прости, дядька, – протянул руку в сторону. – Шлем! – вставая, укрыл голову. – Вперед!
Похоже, устал. От всей этой кутерьмы с переворотом, причислением к врагам Блистательного Дома, от размышлений о вызванных повреждением компакт-блока нарушениях континиума. Потому и начало атаки рогоглазых упустил. Хорошо на команду Саина отреагировал вовремя. А то ведь мог вполне на полу валяться со стрелой в черепе. Умное тело регенерировалось бы, но вот когда. Мог пополнить коллекцию стонущих и отстонавших. Очень даже.
Саин в очередной раз принял парадоксальное, но верное решение. Смешаться с рогоглазыми, чтобы хоть как-то обезопасить себя от стрелков. И когда он повел свой отряд в самоубийственную атаку, я уже нормально ориентировался в ситуации и нейтрализовал трех самых опасных, с моей точки зрения, арбалетчиц. А стол уже врезался в бок еще рыхлого строя рогоглазых, и неистовая троица сразу оказалась в гуще агрессоров. Другим, возможно, пришлось бы солоно, но не этим. Засверкали клинки, и рогоглазые подались назад под свирепым напором неистовой троицы. Однако выучка пришельцев оказалась на высоте, и, связав моих друзей десятком латников, враги бросились к главной своей цели. К лорду Шарм'Ату. Расстояние было смешное. Шагов шестьдесят. Самого лорда, к моему облегчению, в утыканном стрелами троне не оказалось. Но все же. Преодолеть одним рывком ничтожное расстояние, схватиться с гоардом, а там одна арбалетная стрела – и все. Гомон в зале прорезал многоголосный свист. Я повернулся в сторону дверей. Серые Кольчуги тоже решили повеселиться на этом празднике мечей и рассыпанным строем бросились в атаку на сидевших напротив них. Желания участвовать в этой свистопляске не было совершенно, ведь я не воин, я аналитик. И выбрав место в некотором удалении от места схватки, я стал смотреть.
Первым долгом меня ужаснуло множество, именно множество тел на полу. И, к сожалению, в основном дамы. Мужчине даже на пир в годину испытаний приличнее прийти в доспехах. Допустить смерти этих нежных созданий я не мог и старался по мере своих магических возможностей поддержать в них жизнь до момента, когда в дело смогут вступить Маги и Целители Замка Шарм'Ат, не забывая, впрочем, посматривать по сторонам.
Друзья мои увлеченно рубились с рогоглазыми, похоже, к полному тех неудовольствию, потому как четверо их уже валялись на полу без всяких признаков жизни.
Прямо напротив меня яростно рычали фандо, равномерно вздымая свои уже окровавленные секиры.
По правую руку, где приятно проводили время яры, браннеры и вольные воители, кипела лихая рукопашная. Харсо, собравшиеся быстро пограбить ошеломленных внезапным нападением людей, столкнулись с упорным сопротивлением испытанных воинов, а не разряженных придворных, имеющих при этом богатый опыт кабацких драк. Неожиданно оторванные от трапезы, они убедительно высказывали свое недовольство.
Жесткий клин рогоглазых почти прорвался к подножию трона, расшвыряв с дороги всех, кто пытался им преградить путь, но завяз в гоарде лорда Фатку'Ат, состоявшего из таких же великанов, как и сам принципал. Рядом в строй вгрызлись три долгобородых рудокопа, поддержанные уайрагами с двуручниками. Обойти гоард лорда Фатку'Ат не было никакой возможности, потому что с другой стороны щетинились родовыми бастардами бояре, спрятавшие за закованными в сталь телами жен и дочерей, которых привезли на пир к лорду. На выданье девушки. Бояре в драку не лезли, ситуация не та, но подходы к трону с этой стороны перекрывали увесисто.
Тяжелые думы отлетели. Их прогнало упоение боем. Он долго ждал. Даже колебался, но теперь отступать было поздно. Решение принято. И теперь никто не простит поднявшего руку на гостеприимного хозяина. Бой, однако, складывался совсем не так, как ожидал дрангхистар. Седовласый старик должен был дать команду к атаке. Так сказали арфаны. А вместо этого развернул своих воинов против собратьев Ваттарда. С ним он посчитается позже. Атака началась хорошо. Воины клунга расшвыряли толпу каких-то тощих в шафрановых одеждах, обагрив первой кровью мечи. Разметали баб, возомнивших, что могут противостоять тяжелым воинам. Их неистового вождя с двумя мечами и еще нескольких спасли эти великаны, с которыми, похоже, пришлось бы повозиться, будь этот бой для славы. Но он был для победы.
В очередной раз скрестив меч со здоровенным молокососом, Ваттард весело прокричал:
– Ты хорошо бился, мальчишка. Я сложу о тебе песню.
– О себе сложи, – грубо ответил тот. – Дробло, Скалозуб, дам в безопасное место, – и опасно атаковал в колено.
Ваттард отбил удар палашом, подбросил щитом вражий меч и сильно ткнул клинком в открывшуюся грудь. Мальчишка отшатнулся, смахнув на отходе голову пятнистому, и открылся. Палаш Ваттарда со звоном врезался в кольчужную сетку, прикрывавшую шею. Доспех скрежетнул, но не поддался, рассыпаясь колечками металла, а противника повело, и Ваттард привычно сшиб его ударом щита.
– Полшага назад. В лица бей, – скомандовал он, и меченосные ряды клина привычно рухнули на колено.
Зазвякали спуски самострелов, и битые в упор, в открытые лица, великаны попадали, открывая дорогу к трону. Ваттард легко взбежал на возвышение, привычно окинул взором поле боя. Его воины огрызались, строй не теряли, хотя потери и несли. Но и сами взяли немало. Только вот у входа упрямо взмахивали мечами эти, из Лунной Сотни. Глупые харсо вместо того, чтобы напасть на тех сзади, видно, решили пограбить. На лица бы тех посмотрели, кого грабить собрались. Сразу ведь видно, сами все с боя берут.
Пора было начинать. Дрангхистар поднял к губам рог, и его хриплый рев взлетел под высокие своды. Часть ромба скорым шагом двинулась ко входу, за спину предавшим союзникам, а строй раскинул крылья, сразу блокировав и грубых фандо, и додгобородых рудокопов, и этого, ударившего его жену. Хотя сама виновата. Молодая, горячая.
Старый воин чувствовал себя прескверно. Прослужив всю жизнь Императору, никогда он не замарал своей чести. Теперь же, связанный Словом, он, мало того что обманом проник в Замок владетельного лорда, так еще теперь и обратил оружие против воинов, посланных сюзереном. Но как же обязанность командира Императорской Гвардии защищать подданных Блистательного Дома «от злонамеренного и иного нападения»? А как же приказ Императора, одним движением руки отшвырнувшего все его возражения? До сих пор стояло перед глазами мраморно-холодное лицо.
– Отправляйтесь, Бран яр Аксраил, и исполните свой долг. Наши маги доставят вас. И прекратите смотреть на меня столь укоризненно. Лорд Шарм'Ат по древнему праву держит землю моим именем. Моим. И значит, земля моя. И все на ней находящееся. Отправляйтесь же. Или вы стремитесь бросить Вызов? Вы, мой наставник?
Бросить вызов. Яр досадливо покачал головой. Как он был слеп. И тогда, когда согласился принять приказ несовместимый с его честью, и когда глава этих арфанов намекал на некие сложности и просил не вмешиваться ни во что здесь, уже в Замке, когда увидел марширующие клунги рогоглазых. Как не спросил он себя, почему Замок владетельного Лорда, даже замыслившего против Блистательного Дома, берут не Коты, не Сокрушители Стен, а какие-то подлые наемники? Как будто некая пелена закрывала глаза и спала лишь здесь, в зале, когда на пир ввалился окровавленный пехотинец.
Лишь тогда он развернул к бою своих ветеранов. А ведь лишь за несколько минут до этого он собирался бросить их в мечи на гостей, если вдруг кто соберется возразить Слову Императора.
Зато сейчас стало легче. Решение принято. Слово Императора противно чести Брана яр Аксраила и, значит, ничтожно. Сейчас он умрет, защищая подданных Блистательного Дома и слова своего не нарушит.
Когда за его спиной в зале возникла схватка, он даже не посмотрел в ту сторону, лишь развернул свой личный гоард из четырех северянок. Та драка была чужой. Лорд Шарм'Ат, его старый друг и соратник, с которым так неожиданно развело Слово Императора, с таким кабацким нападением справится легко. Если успеет спустить с поводка воинов до того, как гости не перережут нападающих.
– Мой яр, – оторвал от размышлений глубокий голос Теодора, лидера гоарда. – Нападение.
Он обернулся и увидел накатывающийся строй рогоглазых. Малым лебедем они такой строй называют. Романтики.
Бран яр Аксраил бросил взгляд на врата, где порхали, звеня, огромные двуручники, каждым пируэтом давая дорогу новому ручью крови. Старый воин привычно крутанул кистью, разгоняя меч.
– Атака.
По хриплому реву рога хайдар неторопливо развернул голову и двинул измаявшихся от нетерпения воинов к воротам. Пора было выбить эту пробку, что упрямо затыкала дорогу клунгу. У ворот творилось невообразимое. Цепь блистающих воинов была не часта, но хайранты прорвать ее не могли, как ни старались. А стрелков, которые всегда поддерживали атаку, почему-то видно не было. Но Захад особых сложностей не видел. Сейчас кабан, стоптав старика с девицами, ударит в спину, вспорет строй, а там, когда блестящих захлестнет вал хайрантов, в толкотне боя посмотрим, чего стоят эти пижонские доспехи. Только вот мечи у блестящих длинны, а стрелки по диспозиции в чайки хайрантов ушли. Не беда.
– Алебарды, раз.
И слитным движением, не замедляя шага, воины вбили рукоятки мечей в устья ножен. Миг – и разноцветье пятнистых щитов украсили блестящие жала коридорных алебард. Этот кабан бился и на Стенах хайрантов, и опыт боев в помещениях имел богатый. Старшие знали, кого послать.
Единственно, что удивляло хайдара, так это странное ленивое спокойствие седоглавого старика. Надменно оглядел накатывающийся строй, неторопливо оглянулся, посмотрев на мясницкую деятельность подчиненных, вяло крутанул мячом и пошел навстречу ощетинившимся смертью рядам.
Захад даже испытал что-то вроде разочарования. Ему понравилось, как смело вел себя старик. Но ничего, он умрет быстро, а вот сопровождающие его белокосые поживут подольше. Захад давно не брал женщин. Девки хайрантов не были благосклонны к тохтам.
В воздух взвились четыре бича, и резкий звук их щелчков слился с треском расколотых страшными ударами щитов, которые держали удар секиры. И на четверых оставшихся без щитов обрушился седоголовый. Воины эти побывали во множестве сражений, но противостоять этому старику смогли мгновения. С левой руки сорвался длинный серый кристалл и вдруг, налившись алым, понесся вперед, разматывая за собой тонкую цепь, пронзил троих воинов и вернулся к хозяину. Длинные бичи свистели, раскалывая щиты, заставляя отшатываться от тяжелых ударов кряжистых бойцов. Кто-то, заваливаясь, вскинул руки к пробитому шлему. И Захад понимая, что, так и не дорвавшись до врага, потеряет множество, скомандовал:
– Бегом.
И кабан ринулся в атаку, огибая клыками строя неистового старика, чтобы зажать его в смертельном объятии щитов и убить, пронзив клинками. Но тот, разбросав жадные лезвия алебард, в несколько арлягов разорвал дистанцию и оказался среди блондинок, хлещущих бичами строй. А те разошлись, и удары бичей уже валили с ног, и двое опрокинутых уже не поднялись. Седогривый взмахнул мечом, и тяжеленное чудовище, с гулом пронзив воздух, пробило щит, кирасу и тело воина, оказавшегося у него на пути, отбросило на идущего позади. Старик опустился на колено и резко встал. Кабан непроизвольно остановился.
– Берс.
Уж очень похоже было оружие воина на страшные пики повелителей. И, воспользовавшись непонятным замешательством, пятеро атаковали! Бичи ударили, разрывая стену щитов, мечеобразный клинок ударил в щель забрала, в то время как закрепленный на цепи моргенштерн вмял шлем соседнего воина. Копье метнулось обратно, слегка переместив вектор атаки, рубануло наискосок, разваливая нестрого надвое, и в открывшуюся щель ворвались четверо, щедро рассыпая удары гундабандов! Воины, спасаясь от неистовства валькирий, брызнули в стороны. Глупо держать строй, когда враг в его середине. Так что Захад получил как раз то, что собирался навязать меченосным великанам. Сутолоку. Прекрасно обработанную. Среди его воинов крутились, раздавая удары, четыре воительницы, а по краю, планомерно сокращая число Пестрых, неторопливо передвигался седогривый со своим чудовищным копьем.
Делать что-то было надо, пока эти не перерезали его людей, как волки овец. Причем волки в шкурах непроницаемых. Захад видел, как бессильно скользили клинки по доспеху, даже не оставляя отметин в тех редких случаях, когда удавалось попасть во владелицу слепящего одеяния.
Рыком он сбил подмышечных и швырнул ощетинившийся алебардами ком щитов на ближайшую воительницу. Та в это время увлеченно рубилась сразу с тремя воинами. Именно рубилась, а не отбивалась, перемещаясь в пространстве с известной долей изящества. Ударом ноги в щит отпихнула одного, сунула второму меч в щель забрала, полукружием лезвия, закрепленного на длинной косе, полоснула по открывшейся шее третьего. И рухнула, сбитая стеной щитов. Захад вскинул меч, чтобы пробить гибкое тело, и вдруг попятился от удара ноги, нанесенного снизу. А девка одним движением вскинула себя на ноги, локтем двинула в шлем, приласкала одного из подмышечных клинком, отмахнула острие алебарды, нацеленной в спину, косой и уже было вырвалась на оперативный простор, когда один из воинов буквально повис на ее руке, и Захад успел вбить прямо в сердце кривой нож, подаренный дрангхистаром. Удивился:
– Правда пробил.
И вдруг холод стали, пронзившей справа грудь, сообщил, что скоро он повидается со своими предками. Захад стал падать вперед, опрокидывая воительницу. И уже умирая, дотянулся до ее губ. Было ли это предсмертной галлюцинацией, но ему показалось, что она ему ответила. Потом он умер.
А ощетинившийся сталью малый кабан покатился к следующей валькирии, уже зная, как бороться с таким противником.
Чувство, которое испытывал, глядя на Привратный Чертог, молодой конт, одним каким-то словом определить было невозможно. Мозаичный пол, заваленный телами воинов Белой Пехоты, иссеченных, исколотых короткими стрелами. Длинные балконы, на перилах которых висят его воины. Вырванные страшным ударом ворота, сквозь которые валом валят рогоглазые. И разлитый в воздухе то ли стон, то ли рев Замка. Горацио не мог его сейчас понять, потому что его Слуга Замка лежал мертвым на пороге комнаты той, которая должна была подарить роду Шарм'Ат нового наследника.
И висящая в синеве чертога белоснежная лестница, по которой поднималось множество чужих воинов. Те слова, что могли обрушить ступени вниз, конт, конечно же, знал. И, несомненно, бы их произнес. Если бы во главе колонны рогоглазых воинов не шла та, которая должна была стать его женой.
Странный вопрос «Что делать?» даже не возник в симпатичной голове конта Флери. С детства приученный отцом (как же – наследник!), быстро и правильно решать и более сложные задачи, он думал ровно столько времени, сколько нужно, чтобы сделать шаг.
Вперед. Захват. Отступление. Слово. И обрушившаяся лестница отрезает нахалов, посмевших напасть, от резных врат, что ведут в сам Замок. Затем тревога. Конт Флери был молод, но не глуп.
– Стан, мое копье.
И шершавое тело испытанного копья в ладони.
– Стан, сообщение.
– Но мой конт… – попытался возразить мальчишка-оруженосец.
Не оборачиваясь, отрезал:
– Слово конта.
И с облегчением услышал частый топот.
– Атака.
Такого нечеловеческого замка девчонка никогда не видела. И правду говорят Старшие, что местные – родня берсов. Хотелось, конечно, посмотреть, но некогда любоваться диковинами. И сероглазая малолетка сурово выцеливала живое на балконах. Хотя кто может там остаться после Стального вихря, устроенного кардом Наследницы. Здесь и там с перил свисают тела этих, в белых плащах, что осмелились противостоять воле клунга. Зал был чист. От чужих чист. Как вдруг распахнулись тяжелые резные ворота, венчавшие лестницу, и в лоб атакующим рогоглазым ринулся жесткий клин местных. Сам удар Жайрат не видела, лишь гулкий стон столкнувшегося железа заставил ее повернуть голову. Страшно и мощно ударили чужие. Попавшие под атаку копейщиков воины погибли сразу. А стальной клин вгрызся. Заставил остановиться, а затем и попятиться.
Конт довольно улыбался. Атака удалась. Наглецы шли, не ожидая сопротивления. Они успели наклонить копья, но у напавших было преимущество, они наступали сверху. И когда белый клин, ударив в рогоглазых, опрокинул первый ряд, конт, стоявший во главе своих, восьмисторонним замахом срубил два длинных копья, затем развалил головы их владельцев. И неожиданно для себя оказался перед Сатарой. Она вскинула было меч, но промедлила, узнав любимого. Конт с силой отбросил ее себе за спину, ударил шлемом в забрало стоявшего рядом с ней воина. Теснота. И прыжком вернулся за надежную стену щитов, лишь там обнаружив, что так и не застегнутый шлем свалился. Клин медленно пятился. Конт сорвал шлем с уже кем-то обезоруженной невесты и вдруг увидел глаза. Не виноватые, не обиженные. Счастливые!
– Сатара, – туром взревело над строем рогоглазых.
Сознание еще не успело воспринять случившееся. А руки привычно приподняли арбалет, чтобы выстрел прошел чуть навесом. Прямо в щиты стрелять не имело смысла, и поющая стрела взмыла вверх, указывая цель десятку.
Улыбающиеся пухлые губы вдруг вздрогнули. Удивленно. И Сатара стала падать. Горацио подхватил ее. Поймал ставшую вдруг заваливаться голову и ощутил пальцами теплеющую прохладу несуразной плоской стрелы. Сознанием воина он все понял. В груди встал жесткий ком, и удар стрелы в горло молодой конт воспринял как избавление. Секунды еще они стояли, обнявшие друг друга. А потом стали падать.
По доспехам сыпануло, лидер оглядел гоард. Все целы. И вдруг обернулся на отчаянное:
– Збых!
Его конт и так и не ставшая контессой падали, пробитые стрелами. Ерема, младший телохранитель конта, пытался удержать их, но по тому, сколь мягко опускались тела, опытный лидер понял. Бесполезно.
– Отход, – скомандовал он, желая сберечь хотя бы жизнь мальчишек.
– Командуй атаку, Збых.
– Кто сказал?
Не разобрать.
– Не позорь нас.
– Дурачье, – бормотнул лидер. На узкой лестнице у гоарда был шанс. Маленький. Но был. В широких коридорах замка вряд ли. – Атаку.
Что творилось там, наверху, разобрать было трудно. Но после удара стрелами шатнувшийся было назад белый клин уперся и вновь атаковал. Атаковал неистово.
– Конт! – Эхо отражалось от стен, и белый клин рвался вниз, к воротам.
– Конт! – И валились роголазые воины от ударов белых воителей.
– Конт! – И клунг отступал.
И, отступая, подставил-таки упрямый белый клин под удар арбалетчиц.
Запела стрела и, пролетев меж ступнями, впилась в ногу одного из чужих. Тот покачнулся, щит его гульнул, и тяжелое копье, обрадовавшись увиденной щели в обороне, пробило кольчугу и нырнуло в мягкое тело. А стрелы били и били.
Копье осталось где-то там, внизу, когда после удара арбалетчиц клин утерял свою жесткую плотность и рассыпался. Щит пробил чей-то протазан, и Збых швырнул рогоглазому в голову эту уже ненужную теперь дверь, и тот рухнул с немалой высоты. Теперь Збых рубился бастардом и дагой, так и не пожелав сменить верный меч на положенную Уставом Белой Пехоты секиру. Наверное, благодаря этому и был до сих пор жив. С ним осталось четверо. Остальные полегли на этой самой лестнице, собрав богатую свиту для конта и его жены в посмертье.
Меч становился все тяжелее, и все чаще по кольчуге скрежетали чужие мечи.
Последний противник, свирепо глянув на Збыха, легко поменялся местом со щитоносцем. Перестраивались рогоглазые прекрасно, вовремя меняя усталых бойцов. Збыху менять уже было некого.
– Малый клин, – скомандовал лидер, ожидая очередной атаки ощетинившейся копьями стены щитов. Сколько времени прошло с начала боя? Минута, две, три? Кто знал.
Пешцы выстроили стену щитов. Белых осталось совсем мало. Но израненные, в окровавленных, изодранных белых мантиях, отступать они не собирались. Хорошие воины. И стоят хорошо. В блестящих еще доспехах. На фоне темно-синих стен.
Жайрат спустила воющую стрелу, и уже не только ее десяток, но и два других швырнули свистящую смерть в упрямый клин. В воздух взлетели кровавые ошметки, и светлого строя не стало. И по останкам павших, мерно и грозно, в глубь Замка пошла щитоносная пехота.
Арбалетчица вдруг резко крутанулась на месте, учуяв кожей недобрый прицеливающийся взгляд, известный, хорошо известный, и успела заметить в темно-синем мраке одного из балконов одетую в синее фигуру. Следующее, что она успела увидеть, это оголовье стрелы. Стремительно приближающееся оголовье. Лютая боль пронзила глаз, и голова, показалось, лопнула.
А в распахнутые резные врата текла и текла река воинов.
Когда Саин успел из этих удальцов создать отряд, умеющий биться вместе, Тивас так и не понял. Но когда неистовая троица оказалась почти в полном окружении, из-за опрокинутого стола поднялись Баргул и Хамыц. Сергей Идонгович видел, как стреляют и Хушшар, и воины Зеленой Лига. Эти били по-другому. Быстро, часто и точно. Не прошло и минуты, а десяток рогоглазых, отброшенных страшными ударами, уже валялся на полу. Остальные, только что уверенно наседавшие, угрюмо пятились от яростной троицы, нанесшей им серьезнейший урон.
– Сюда, побратим, – ласково проговорил Хамыц.
Быстро оглянувшись, Саин что-то сказал, и все трое так же настороженно отступили к импровизированному форту.
– Эй, рогатые, девок своих не выпускайте. Убью, – белозубо улыбаясь проговорил Хамыц. Прошитые насквозь кирасы и шлемы были очень ярким подтверждением его словам.
– Хамыц, брат мой, а как ты лук приволок? – стряхнув кровь с клинка, полюбопытствовал Саин.
– Ха! Хозяйки помогли.
Барышни сидели здесь же, за перевернутым столом. И побледневшие, напуганными отнюдь не выглядели.
Пора было из этого зала убираться. С моей точки зрения, здесь становилось чересчур весело. Рубка кругом свистела веселая, но вот результат? Сплоченному отряду рогоглазых противостояли хотя и умелые, но разобщенные воины, не имеющие общего руководства. Слева от нас гоарды двух лордов, подкрепленные тройкой рудокопов, упрятав за спины дам, мрачно рубились с рогоглазыми, которым никак не удавалось отлипнуть от вязких противников, чтобы дать возможность вступить в дело арбалетчицам. Те, конечно, лезли в драку, но несколько лежащих на полу фигур серьезно охладили их пыл. По высунувшимся из-за щитоносных рядов очень точно лупили из пращей пузатенькие коротышки. А одетые в шафрановые одежды гибкие ребята, казалось, никогда не истощат запасы метательных ножей.
Справа клубилась лихая кабацкая махаловка. Кто брал в ней верх, было совершенно непонятно. Но по всему выходило, что серые кольчуги столкнулись с вояками, превосходящими их на порядок. В индивидуальном бою однозначно.
В одном из углов зала два ромба улаганов угрюмо уперлись в короб бояр, в который те спрятали своих жен и дочерей, но драку не начинали. Биться с воинами, каждый из которых с детства совершенствовал родовой стиль боя, рогоглазым, похоже, не хотелось.
У врат мерно блистали двуручники Ледяной Гвардии, отшвыривая тела пытавшихся прорвать их нечастую цепь. У них за спинами посол с четверкой, нет, простите, тройкой ассистенток активно сокращал численность отряда рогоглазых в неприятно знакомых пятнистых балахонах. Спецназ хренов пытался блокировать смертоносные фигуры, но очень безуспешно. Те перемещались по неким странным траекториям, и пятнистые валились и валились.
Над стеной щитов наших индивидуальных улаганов хрипло рявкнул рог. Ему отозвался другой со стороны того самого возвышения, где стоял трон лорда. Там, в окружении плечистых здоровяков, вольно стоял новоявленный родственник лорда Шарм'Ат. Он опустил рог, страшная личина рогатого шлема обратилась в нашу сторону. Показалось – довольно оскалилась. А потом обладатель ее быстро сбежал по ступенькам. Мечники гурьбой повалили за ним. Такое проявление нездоровой популярности мне, например, совсем не понравилось.
– Почему ты меня так ненавидела?
Слабая улыбка тронула посеревшие губы.
– Чтобы не нравился, – закашлялась. – Ты хороший, – опять закашлялась. Кровь бурунчиком вскипела в уголке рта, лаковой каплей побежала к подбородку. – Ты сбереги ее. – Взгляд стал мутнеть.
– Прошу, скажи, где она?
Закусив губу, встряхнула головой.
– Вы не берсы, не демоны. Солгали арфаны. Не берет вас серебро.
– Какие берсы? – почти прорычал.
Огромные глаза вдруг стали пронзительно строги.
– В Привратном чертоге… И прости ее. Предали.
Род выше любви, – уронила голову на грудь, кровь, прорвавшись, хлынула на кольчугу.
– Но почему? – затряс уже мертвое тело. – Почему?
И вдруг закостенел коленопреклоненный.
– Мой конт, – проникло в убитое горем сознание.
Рывком вскочил на ноги.
– В Привратный чертог, – бросил сухо. Остановился у избитого стрелами тела Слуги Замка. Опустился на колено. Закрыл распахнутые уже в вечном изумлении глаза. – Прости, дядька, – протянул руку в сторону. – Шлем! – вставая, укрыл голову. – Вперед!
Тивас
Похоже, устал. От всей этой кутерьмы с переворотом, причислением к врагам Блистательного Дома, от размышлений о вызванных повреждением компакт-блока нарушениях континиума. Потому и начало атаки рогоглазых упустил. Хорошо на команду Саина отреагировал вовремя. А то ведь мог вполне на полу валяться со стрелой в черепе. Умное тело регенерировалось бы, но вот когда. Мог пополнить коллекцию стонущих и отстонавших. Очень даже.
Саин в очередной раз принял парадоксальное, но верное решение. Смешаться с рогоглазыми, чтобы хоть как-то обезопасить себя от стрелков. И когда он повел свой отряд в самоубийственную атаку, я уже нормально ориентировался в ситуации и нейтрализовал трех самых опасных, с моей точки зрения, арбалетчиц. А стол уже врезался в бок еще рыхлого строя рогоглазых, и неистовая троица сразу оказалась в гуще агрессоров. Другим, возможно, пришлось бы солоно, но не этим. Засверкали клинки, и рогоглазые подались назад под свирепым напором неистовой троицы. Однако выучка пришельцев оказалась на высоте, и, связав моих друзей десятком латников, враги бросились к главной своей цели. К лорду Шарм'Ату. Расстояние было смешное. Шагов шестьдесят. Самого лорда, к моему облегчению, в утыканном стрелами троне не оказалось. Но все же. Преодолеть одним рывком ничтожное расстояние, схватиться с гоардом, а там одна арбалетная стрела – и все. Гомон в зале прорезал многоголосный свист. Я повернулся в сторону дверей. Серые Кольчуги тоже решили повеселиться на этом празднике мечей и рассыпанным строем бросились в атаку на сидевших напротив них. Желания участвовать в этой свистопляске не было совершенно, ведь я не воин, я аналитик. И выбрав место в некотором удалении от места схватки, я стал смотреть.
Первым долгом меня ужаснуло множество, именно множество тел на полу. И, к сожалению, в основном дамы. Мужчине даже на пир в годину испытаний приличнее прийти в доспехах. Допустить смерти этих нежных созданий я не мог и старался по мере своих магических возможностей поддержать в них жизнь до момента, когда в дело смогут вступить Маги и Целители Замка Шарм'Ат, не забывая, впрочем, посматривать по сторонам.
Друзья мои увлеченно рубились с рогоглазыми, похоже, к полному тех неудовольствию, потому как четверо их уже валялись на полу без всяких признаков жизни.
Прямо напротив меня яростно рычали фандо, равномерно вздымая свои уже окровавленные секиры.
По правую руку, где приятно проводили время яры, браннеры и вольные воители, кипела лихая рукопашная. Харсо, собравшиеся быстро пограбить ошеломленных внезапным нападением людей, столкнулись с упорным сопротивлением испытанных воинов, а не разряженных придворных, имеющих при этом богатый опыт кабацких драк. Неожиданно оторванные от трапезы, они убедительно высказывали свое недовольство.
Жесткий клин рогоглазых почти прорвался к подножию трона, расшвыряв с дороги всех, кто пытался им преградить путь, но завяз в гоарде лорда Фатку'Ат, состоявшего из таких же великанов, как и сам принципал. Рядом в строй вгрызлись три долгобородых рудокопа, поддержанные уайрагами с двуручниками. Обойти гоард лорда Фатку'Ат не было никакой возможности, потому что с другой стороны щетинились родовыми бастардами бояре, спрятавшие за закованными в сталь телами жен и дочерей, которых привезли на пир к лорду. На выданье девушки. Бояре в драку не лезли, ситуация не та, но подходы к трону с этой стороны перекрывали увесисто.
Ваттард из Дома Седого Журавля
Тяжелые думы отлетели. Их прогнало упоение боем. Он долго ждал. Даже колебался, но теперь отступать было поздно. Решение принято. И теперь никто не простит поднявшего руку на гостеприимного хозяина. Бой, однако, складывался совсем не так, как ожидал дрангхистар. Седовласый старик должен был дать команду к атаке. Так сказали арфаны. А вместо этого развернул своих воинов против собратьев Ваттарда. С ним он посчитается позже. Атака началась хорошо. Воины клунга расшвыряли толпу каких-то тощих в шафрановых одеждах, обагрив первой кровью мечи. Разметали баб, возомнивших, что могут противостоять тяжелым воинам. Их неистового вождя с двумя мечами и еще нескольких спасли эти великаны, с которыми, похоже, пришлось бы повозиться, будь этот бой для славы. Но он был для победы.
В очередной раз скрестив меч со здоровенным молокососом, Ваттард весело прокричал:
– Ты хорошо бился, мальчишка. Я сложу о тебе песню.
– О себе сложи, – грубо ответил тот. – Дробло, Скалозуб, дам в безопасное место, – и опасно атаковал в колено.
Ваттард отбил удар палашом, подбросил щитом вражий меч и сильно ткнул клинком в открывшуюся грудь. Мальчишка отшатнулся, смахнув на отходе голову пятнистому, и открылся. Палаш Ваттарда со звоном врезался в кольчужную сетку, прикрывавшую шею. Доспех скрежетнул, но не поддался, рассыпаясь колечками металла, а противника повело, и Ваттард привычно сшиб его ударом щита.
– Полшага назад. В лица бей, – скомандовал он, и меченосные ряды клина привычно рухнули на колено.
Зазвякали спуски самострелов, и битые в упор, в открытые лица, великаны попадали, открывая дорогу к трону. Ваттард легко взбежал на возвышение, привычно окинул взором поле боя. Его воины огрызались, строй не теряли, хотя потери и несли. Но и сами взяли немало. Только вот у входа упрямо взмахивали мечами эти, из Лунной Сотни. Глупые харсо вместо того, чтобы напасть на тех сзади, видно, решили пограбить. На лица бы тех посмотрели, кого грабить собрались. Сразу ведь видно, сами все с боя берут.
Пора было начинать. Дрангхистар поднял к губам рог, и его хриплый рев взлетел под высокие своды. Часть ромба скорым шагом двинулась ко входу, за спину предавшим союзникам, а строй раскинул крылья, сразу блокировав и грубых фандо, и додгобородых рудокопов, и этого, ударившего его жену. Хотя сама виновата. Молодая, горячая.
Бран яр Аксраил
Старый воин чувствовал себя прескверно. Прослужив всю жизнь Императору, никогда он не замарал своей чести. Теперь же, связанный Словом, он, мало того что обманом проник в Замок владетельного лорда, так еще теперь и обратил оружие против воинов, посланных сюзереном. Но как же обязанность командира Императорской Гвардии защищать подданных Блистательного Дома «от злонамеренного и иного нападения»? А как же приказ Императора, одним движением руки отшвырнувшего все его возражения? До сих пор стояло перед глазами мраморно-холодное лицо.
– Отправляйтесь, Бран яр Аксраил, и исполните свой долг. Наши маги доставят вас. И прекратите смотреть на меня столь укоризненно. Лорд Шарм'Ат по древнему праву держит землю моим именем. Моим. И значит, земля моя. И все на ней находящееся. Отправляйтесь же. Или вы стремитесь бросить Вызов? Вы, мой наставник?
Бросить вызов. Яр досадливо покачал головой. Как он был слеп. И тогда, когда согласился принять приказ несовместимый с его честью, и когда глава этих арфанов намекал на некие сложности и просил не вмешиваться ни во что здесь, уже в Замке, когда увидел марширующие клунги рогоглазых. Как не спросил он себя, почему Замок владетельного Лорда, даже замыслившего против Блистательного Дома, берут не Коты, не Сокрушители Стен, а какие-то подлые наемники? Как будто некая пелена закрывала глаза и спала лишь здесь, в зале, когда на пир ввалился окровавленный пехотинец.
Лишь тогда он развернул к бою своих ветеранов. А ведь лишь за несколько минут до этого он собирался бросить их в мечи на гостей, если вдруг кто соберется возразить Слову Императора.
Зато сейчас стало легче. Решение принято. Слово Императора противно чести Брана яр Аксраила и, значит, ничтожно. Сейчас он умрет, защищая подданных Блистательного Дома и слова своего не нарушит.
Когда за его спиной в зале возникла схватка, он даже не посмотрел в ту сторону, лишь развернул свой личный гоард из четырех северянок. Та драка была чужой. Лорд Шарм'Ат, его старый друг и соратник, с которым так неожиданно развело Слово Императора, с таким кабацким нападением справится легко. Если успеет спустить с поводка воинов до того, как гости не перережут нападающих.
– Мой яр, – оторвал от размышлений глубокий голос Теодора, лидера гоарда. – Нападение.
Он обернулся и увидел накатывающийся строй рогоглазых. Малым лебедем они такой строй называют. Романтики.
Бран яр Аксраил бросил взгляд на врата, где порхали, звеня, огромные двуручники, каждым пируэтом давая дорогу новому ручью крови. Старый воин привычно крутанул кистью, разгоняя меч.
– Атака.
Захад, хайдар головы кабана Пестрых Сотен
По хриплому реву рога хайдар неторопливо развернул голову и двинул измаявшихся от нетерпения воинов к воротам. Пора было выбить эту пробку, что упрямо затыкала дорогу клунгу. У ворот творилось невообразимое. Цепь блистающих воинов была не часта, но хайранты прорвать ее не могли, как ни старались. А стрелков, которые всегда поддерживали атаку, почему-то видно не было. Но Захад особых сложностей не видел. Сейчас кабан, стоптав старика с девицами, ударит в спину, вспорет строй, а там, когда блестящих захлестнет вал хайрантов, в толкотне боя посмотрим, чего стоят эти пижонские доспехи. Только вот мечи у блестящих длинны, а стрелки по диспозиции в чайки хайрантов ушли. Не беда.
– Алебарды, раз.
И слитным движением, не замедляя шага, воины вбили рукоятки мечей в устья ножен. Миг – и разноцветье пятнистых щитов украсили блестящие жала коридорных алебард. Этот кабан бился и на Стенах хайрантов, и опыт боев в помещениях имел богатый. Старшие знали, кого послать.
Единственно, что удивляло хайдара, так это странное ленивое спокойствие седоглавого старика. Надменно оглядел накатывающийся строй, неторопливо оглянулся, посмотрев на мясницкую деятельность подчиненных, вяло крутанул мячом и пошел навстречу ощетинившимся смертью рядам.
Захад даже испытал что-то вроде разочарования. Ему понравилось, как смело вел себя старик. Но ничего, он умрет быстро, а вот сопровождающие его белокосые поживут подольше. Захад давно не брал женщин. Девки хайрантов не были благосклонны к тохтам.
В воздух взвились четыре бича, и резкий звук их щелчков слился с треском расколотых страшными ударами щитов, которые держали удар секиры. И на четверых оставшихся без щитов обрушился седоголовый. Воины эти побывали во множестве сражений, но противостоять этому старику смогли мгновения. С левой руки сорвался длинный серый кристалл и вдруг, налившись алым, понесся вперед, разматывая за собой тонкую цепь, пронзил троих воинов и вернулся к хозяину. Длинные бичи свистели, раскалывая щиты, заставляя отшатываться от тяжелых ударов кряжистых бойцов. Кто-то, заваливаясь, вскинул руки к пробитому шлему. И Захад понимая, что, так и не дорвавшись до врага, потеряет множество, скомандовал:
– Бегом.
И кабан ринулся в атаку, огибая клыками строя неистового старика, чтобы зажать его в смертельном объятии щитов и убить, пронзив клинками. Но тот, разбросав жадные лезвия алебард, в несколько арлягов разорвал дистанцию и оказался среди блондинок, хлещущих бичами строй. А те разошлись, и удары бичей уже валили с ног, и двое опрокинутых уже не поднялись. Седогривый взмахнул мечом, и тяжеленное чудовище, с гулом пронзив воздух, пробило щит, кирасу и тело воина, оказавшегося у него на пути, отбросило на идущего позади. Старик опустился на колено и резко встал. Кабан непроизвольно остановился.
– Берс.
Уж очень похоже было оружие воина на страшные пики повелителей. И, воспользовавшись непонятным замешательством, пятеро атаковали! Бичи ударили, разрывая стену щитов, мечеобразный клинок ударил в щель забрала, в то время как закрепленный на цепи моргенштерн вмял шлем соседнего воина. Копье метнулось обратно, слегка переместив вектор атаки, рубануло наискосок, разваливая нестрого надвое, и в открывшуюся щель ворвались четверо, щедро рассыпая удары гундабандов! Воины, спасаясь от неистовства валькирий, брызнули в стороны. Глупо держать строй, когда враг в его середине. Так что Захад получил как раз то, что собирался навязать меченосным великанам. Сутолоку. Прекрасно обработанную. Среди его воинов крутились, раздавая удары, четыре воительницы, а по краю, планомерно сокращая число Пестрых, неторопливо передвигался седогривый со своим чудовищным копьем.
Делать что-то было надо, пока эти не перерезали его людей, как волки овец. Причем волки в шкурах непроницаемых. Захад видел, как бессильно скользили клинки по доспеху, даже не оставляя отметин в тех редких случаях, когда удавалось попасть во владелицу слепящего одеяния.
Рыком он сбил подмышечных и швырнул ощетинившийся алебардами ком щитов на ближайшую воительницу. Та в это время увлеченно рубилась сразу с тремя воинами. Именно рубилась, а не отбивалась, перемещаясь в пространстве с известной долей изящества. Ударом ноги в щит отпихнула одного, сунула второму меч в щель забрала, полукружием лезвия, закрепленного на длинной косе, полоснула по открывшейся шее третьего. И рухнула, сбитая стеной щитов. Захад вскинул меч, чтобы пробить гибкое тело, и вдруг попятился от удара ноги, нанесенного снизу. А девка одним движением вскинула себя на ноги, локтем двинула в шлем, приласкала одного из подмышечных клинком, отмахнула острие алебарды, нацеленной в спину, косой и уже было вырвалась на оперативный простор, когда один из воинов буквально повис на ее руке, и Захад успел вбить прямо в сердце кривой нож, подаренный дрангхистаром. Удивился:
– Правда пробил.
И вдруг холод стали, пронзившей справа грудь, сообщил, что скоро он повидается со своими предками. Захад стал падать вперед, опрокидывая воительницу. И уже умирая, дотянулся до ее губ. Было ли это предсмертной галлюцинацией, но ему показалось, что она ему ответила. Потом он умер.
А ощетинившийся сталью малый кабан покатился к следующей валькирии, уже зная, как бороться с таким противником.
Горацио конт Флери
Чувство, которое испытывал, глядя на Привратный Чертог, молодой конт, одним каким-то словом определить было невозможно. Мозаичный пол, заваленный телами воинов Белой Пехоты, иссеченных, исколотых короткими стрелами. Длинные балконы, на перилах которых висят его воины. Вырванные страшным ударом ворота, сквозь которые валом валят рогоглазые. И разлитый в воздухе то ли стон, то ли рев Замка. Горацио не мог его сейчас понять, потому что его Слуга Замка лежал мертвым на пороге комнаты той, которая должна была подарить роду Шарм'Ат нового наследника.
И висящая в синеве чертога белоснежная лестница, по которой поднималось множество чужих воинов. Те слова, что могли обрушить ступени вниз, конт, конечно же, знал. И, несомненно, бы их произнес. Если бы во главе колонны рогоглазых воинов не шла та, которая должна была стать его женой.
Странный вопрос «Что делать?» даже не возник в симпатичной голове конта Флери. С детства приученный отцом (как же – наследник!), быстро и правильно решать и более сложные задачи, он думал ровно столько времени, сколько нужно, чтобы сделать шаг.
Вперед. Захват. Отступление. Слово. И обрушившаяся лестница отрезает нахалов, посмевших напасть, от резных врат, что ведут в сам Замок. Затем тревога. Конт Флери был молод, но не глуп.
– Стан, мое копье.
И шершавое тело испытанного копья в ладони.
– Стан, сообщение.
– Но мой конт… – попытался возразить мальчишка-оруженосец.
Не оборачиваясь, отрезал:
– Слово конта.
И с облегчением услышал частый топот.
– Атака.
Жайрат из Дома Зеленой Стены
Такого нечеловеческого замка девчонка никогда не видела. И правду говорят Старшие, что местные – родня берсов. Хотелось, конечно, посмотреть, но некогда любоваться диковинами. И сероглазая малолетка сурово выцеливала живое на балконах. Хотя кто может там остаться после Стального вихря, устроенного кардом Наследницы. Здесь и там с перил свисают тела этих, в белых плащах, что осмелились противостоять воле клунга. Зал был чист. От чужих чист. Как вдруг распахнулись тяжелые резные ворота, венчавшие лестницу, и в лоб атакующим рогоглазым ринулся жесткий клин местных. Сам удар Жайрат не видела, лишь гулкий стон столкнувшегося железа заставил ее повернуть голову. Страшно и мощно ударили чужие. Попавшие под атаку копейщиков воины погибли сразу. А стальной клин вгрызся. Заставил остановиться, а затем и попятиться.
Горацио конт Флери
Конт довольно улыбался. Атака удалась. Наглецы шли, не ожидая сопротивления. Они успели наклонить копья, но у напавших было преимущество, они наступали сверху. И когда белый клин, ударив в рогоглазых, опрокинул первый ряд, конт, стоявший во главе своих, восьмисторонним замахом срубил два длинных копья, затем развалил головы их владельцев. И неожиданно для себя оказался перед Сатарой. Она вскинула было меч, но промедлила, узнав любимого. Конт с силой отбросил ее себе за спину, ударил шлемом в забрало стоявшего рядом с ней воина. Теснота. И прыжком вернулся за надежную стену щитов, лишь там обнаружив, что так и не застегнутый шлем свалился. Клин медленно пятился. Конт сорвал шлем с уже кем-то обезоруженной невесты и вдруг увидел глаза. Не виноватые, не обиженные. Счастливые!
– Сатара, – туром взревело над строем рогоглазых.
Жайрат из Дома Зеленой Стены
Сознание еще не успело воспринять случившееся. А руки привычно приподняли арбалет, чтобы выстрел прошел чуть навесом. Прямо в щиты стрелять не имело смысла, и поющая стрела взмыла вверх, указывая цель десятку.
Горацио конт Флери
Улыбающиеся пухлые губы вдруг вздрогнули. Удивленно. И Сатара стала падать. Горацио подхватил ее. Поймал ставшую вдруг заваливаться голову и ощутил пальцами теплеющую прохладу несуразной плоской стрелы. Сознанием воина он все понял. В груди встал жесткий ком, и удар стрелы в горло молодой конт воспринял как избавление. Секунды еще они стояли, обнявшие друг друга. А потом стали падать.
Збых яр Флери, лидер гоарда
По доспехам сыпануло, лидер оглядел гоард. Все целы. И вдруг обернулся на отчаянное:
– Збых!
Его конт и так и не ставшая контессой падали, пробитые стрелами. Ерема, младший телохранитель конта, пытался удержать их, но по тому, сколь мягко опускались тела, опытный лидер понял. Бесполезно.
– Отход, – скомандовал он, желая сберечь хотя бы жизнь мальчишек.
– Командуй атаку, Збых.
– Кто сказал?
Не разобрать.
– Не позорь нас.
– Дурачье, – бормотнул лидер. На узкой лестнице у гоарда был шанс. Маленький. Но был. В широких коридорах замка вряд ли. – Атаку.
Жайрат из Дома Зеленой Стены
Что творилось там, наверху, разобрать было трудно. Но после удара стрелами шатнувшийся было назад белый клин уперся и вновь атаковал. Атаковал неистово.
– Конт! – Эхо отражалось от стен, и белый клин рвался вниз, к воротам.
– Конт! – И валились роголазые воины от ударов белых воителей.
– Конт! – И клунг отступал.
И, отступая, подставил-таки упрямый белый клин под удар арбалетчиц.
Запела стрела и, пролетев меж ступнями, впилась в ногу одного из чужих. Тот покачнулся, щит его гульнул, и тяжелое копье, обрадовавшись увиденной щели в обороне, пробило кольчугу и нырнуло в мягкое тело. А стрелы били и били.
Збых яр Флери, лидер гоарда
Копье осталось где-то там, внизу, когда после удара арбалетчиц клин утерял свою жесткую плотность и рассыпался. Щит пробил чей-то протазан, и Збых швырнул рогоглазому в голову эту уже ненужную теперь дверь, и тот рухнул с немалой высоты. Теперь Збых рубился бастардом и дагой, так и не пожелав сменить верный меч на положенную Уставом Белой Пехоты секиру. Наверное, благодаря этому и был до сих пор жив. С ним осталось четверо. Остальные полегли на этой самой лестнице, собрав богатую свиту для конта и его жены в посмертье.
Меч становился все тяжелее, и все чаще по кольчуге скрежетали чужие мечи.
Последний противник, свирепо глянув на Збыха, легко поменялся местом со щитоносцем. Перестраивались рогоглазые прекрасно, вовремя меняя усталых бойцов. Збыху менять уже было некого.
– Малый клин, – скомандовал лидер, ожидая очередной атаки ощетинившейся копьями стены щитов. Сколько времени прошло с начала боя? Минута, две, три? Кто знал.
Жайрат из Дома Зеленой Стены
Пешцы выстроили стену щитов. Белых осталось совсем мало. Но израненные, в окровавленных, изодранных белых мантиях, отступать они не собирались. Хорошие воины. И стоят хорошо. В блестящих еще доспехах. На фоне темно-синих стен.
Жайрат спустила воющую стрелу, и уже не только ее десяток, но и два других швырнули свистящую смерть в упрямый клин. В воздух взлетели кровавые ошметки, и светлого строя не стало. И по останкам павших, мерно и грозно, в глубь Замка пошла щитоносная пехота.
Арбалетчица вдруг резко крутанулась на месте, учуяв кожей недобрый прицеливающийся взгляд, известный, хорошо известный, и успела заметить в темно-синем мраке одного из балконов одетую в синее фигуру. Следующее, что она успела увидеть, это оголовье стрелы. Стремительно приближающееся оголовье. Лютая боль пронзила глаз, и голова, показалось, лопнула.
А в распахнутые резные врата текла и текла река воинов.
Тивас
Когда Саин успел из этих удальцов создать отряд, умеющий биться вместе, Тивас так и не понял. Но когда неистовая троица оказалась почти в полном окружении, из-за опрокинутого стола поднялись Баргул и Хамыц. Сергей Идонгович видел, как стреляют и Хушшар, и воины Зеленой Лига. Эти били по-другому. Быстро, часто и точно. Не прошло и минуты, а десяток рогоглазых, отброшенных страшными ударами, уже валялся на полу. Остальные, только что уверенно наседавшие, угрюмо пятились от яростной троицы, нанесшей им серьезнейший урон.
– Сюда, побратим, – ласково проговорил Хамыц.
Быстро оглянувшись, Саин что-то сказал, и все трое так же настороженно отступили к импровизированному форту.
– Эй, рогатые, девок своих не выпускайте. Убью, – белозубо улыбаясь проговорил Хамыц. Прошитые насквозь кирасы и шлемы были очень ярким подтверждением его словам.
– Хамыц, брат мой, а как ты лук приволок? – стряхнув кровь с клинка, полюбопытствовал Саин.
– Ха! Хозяйки помогли.
Барышни сидели здесь же, за перевернутым столом. И побледневшие, напуганными отнюдь не выглядели.
Саин
Пора было из этого зала убираться. С моей точки зрения, здесь становилось чересчур весело. Рубка кругом свистела веселая, но вот результат? Сплоченному отряду рогоглазых противостояли хотя и умелые, но разобщенные воины, не имеющие общего руководства. Слева от нас гоарды двух лордов, подкрепленные тройкой рудокопов, упрятав за спины дам, мрачно рубились с рогоглазыми, которым никак не удавалось отлипнуть от вязких противников, чтобы дать возможность вступить в дело арбалетчицам. Те, конечно, лезли в драку, но несколько лежащих на полу фигур серьезно охладили их пыл. По высунувшимся из-за щитоносных рядов очень точно лупили из пращей пузатенькие коротышки. А одетые в шафрановые одежды гибкие ребята, казалось, никогда не истощат запасы метательных ножей.
Справа клубилась лихая кабацкая махаловка. Кто брал в ней верх, было совершенно непонятно. Но по всему выходило, что серые кольчуги столкнулись с вояками, превосходящими их на порядок. В индивидуальном бою однозначно.
В одном из углов зала два ромба улаганов угрюмо уперлись в короб бояр, в который те спрятали своих жен и дочерей, но драку не начинали. Биться с воинами, каждый из которых с детства совершенствовал родовой стиль боя, рогоглазым, похоже, не хотелось.
У врат мерно блистали двуручники Ледяной Гвардии, отшвыривая тела пытавшихся прорвать их нечастую цепь. У них за спинами посол с четверкой, нет, простите, тройкой ассистенток активно сокращал численность отряда рогоглазых в неприятно знакомых пятнистых балахонах. Спецназ хренов пытался блокировать смертоносные фигуры, но очень безуспешно. Те перемещались по неким странным траекториям, и пятнистые валились и валились.
Над стеной щитов наших индивидуальных улаганов хрипло рявкнул рог. Ему отозвался другой со стороны того самого возвышения, где стоял трон лорда. Там, в окружении плечистых здоровяков, вольно стоял новоявленный родственник лорда Шарм'Ат. Он опустил рог, страшная личина рогатого шлема обратилась в нашу сторону. Показалось – довольно оскалилась. А потом обладатель ее быстро сбежал по ступенькам. Мечники гурьбой повалили за ним. Такое проявление нездоровой популярности мне, например, совсем не понравилось.