Гаглоев Эльберд. По слову Блистательного Дома

   Сначала меня несколько беспокоило полное отсутствие патрулей, а ведь должны были они присутствовать. Ввиду-то крепости.
   Только по мере приближения к величественному сооружению до меня стало доходить, насколько оно циклопично. Я, конечно, поинтересовался у Улеба, где же патрули, и был немедленно просвещен, что в сердце земли Шарм'Ат нет необходимости в дозорах. Тем более что долина Шарм'Ат неприступна.
   – Замок Шарм'Ат?
   – Нет, долина, – награжден был я удивленным взглядом, – ведь от стен этих до замка еще четверть дня пути.
   Теперь наступило время удивляться мне. Я ведь был совершенно уверен, что вижу перед собой стены замка, а это просто внешний заборчик. Нисебе чего.
   А тем временем кони донесли нас уже к подножию. Хорошо все-таки иметь в отряде проводника. Улеб вывел нас к дороге, что пологой линией вела к величественному водопаду, дающему начало весело бегущим по камешкам речке. Весьма-таки полноводной. Бурной такой водной артерии.
   Стены, как уже упоминалось, были совершенно белоснежны. Нет. Не сложены из камня. Казалось, их отлили. Из чего? Как называется этот минерал – я даже не предполагаю. Больше всего своим мягким бело-голубоватым светом он напоминал камни, которые в далеком детстве мы с друзьями собирали в пойме Терека. У нас они назывались странным словом «сверкачи». Да собственно, ничего страшного, они ведь действительно при ударе друг о друга выбрасывали богатые снопы искр. Сверкали. Единственным, с нашей точки зрения, минусом было то, что, высохнув, красивые камни теряли часть своего очарования и, лишившись волшебного голубого оттенка, превращались просто в округлые голыши белого мрамора.
   Тот, кто воздвиг эти стены, тоже, наверное, в детстве переживал о потерявших очарование белых камнях. Поэтому по бледно-бледно-голубым, неестественной крутизны отрогам, не бурными, но частыми ручейками скатывалась вода, делая несанкционированный подъем совершенно невозможным.
   Званых гостей автор строения совершенно не собирался утруждать, и дорога шла не круто, почти не утомляя лошадей. Стены были совершенно монолитны, но создатель их все же заставил ехать нас правым боком к блистающим белизной стенам. Подчеркиваю, бойниц видно не было, но не оставляло меня чувство, что они есть. Неуютное, должен отметить, ощущение.
   Снизу не было видно (опять какой-то обман зрения, да и неудивительно, блестел камень так, что слепило глаза), но дорога упиралась в каменную же башню, и как-то странно совсем не казалось, что она кончается. А все потому, что неведомый архитектор совсем не был сторонником напрочь функционального японского дизайна. Путь наш лежал прямо в распахнутую пасть здоровенной драконьей башки, изваянной с большим натурализмом. Странное украшение торчало прямо из ревущей бахромы водопада. Так, что наблюдали за долиной. Наблюдали.
   – И сколько же таких штуковин украшает эти милые стены, дружище Улеб?
   – На такие вопросы, достойный яр, отвечать я не уполномочен, – ответил наш верный соратник. Нет, не ответил. Отрезал. Вот такие милые расклады.
   Сзади раздался негромкий… Шелест? Да, пожалуй. Я оглянулся. И оторопел. Часть дороги без грохота и скрежета уходила в склон, оставляя такую пропасть, что на коне, пожалуй, не перескочишь. Ну а без коня… Суперолимпийским чемпионом надо быть.
   Веки драконовых глаз слегка дрогнули. Я, грешным делом, струхнул. У этого извращенца-вагига вполне хватило бы ума сюда башку настоящего дракона всобачить. Плюнет сейчас огнем. Сомневаюсь, что доспехи из кожи огнистого змея должный уровень огнеупорности смогут обеспечить. И все, конец всем проблемам. Можно отдыхать с кифарой. Хотя сомневаюсь, что смогу отсюда в рай попасть.
   Как выяснилось, ответ на этот вопрос именно в этот день мне получить было не суждено.
   – Мне не нравится эта голова, – сказал Хамыц, сопровождая свои слова скрипом натягиваемого лука.
   – Не надо, – остановил его Улеб, – а то щас харкнет огнем – одни головешки останутся, – подтвердил он походя мою догадку.
   Но плеваться в нас не стали.
   – Назовитесь, – рокотнуло под сводами башни.
   Я уж вознамерился представиться, но меня опередили. Вперед выехал Хушшар.
   – Калман, из Семьи Фынайбах, по праву Слова требует встречи с господином земли этой лордом Шарм'Ат, – торжественно проговорил он, подняв левую руку. Рукав опал, открывая синий витой браслет, который заблестел. Такая вот многофункциональная штуковина.
   – Ты узнан, – рокотнуло в ответ. – Кто спутники твои?
   – Саин, сын Фаразонда, яр Вольного отряда. Воины его – Хамыц, умелец копья, и Баргул, умелец лука. Латник Улеб гоарда кавалера Андрия.
   – Улеб знаком Стенной Страже. За остальных поручишься ли?
   – Да. Поручусь.
   – Проезжайте.
   Так вот просто все.
   И мы въехали в пасть дракона. И не встретилось нам никаких кошмаров. Нормальный туннель. Ровный, гладкий, хорошо освещенный. И с потолка не капает. А ощущение взгляда настороженного, прицеливающегося не пропадало. Неуютно, наверное, чувствовали себя командиры серых сотен, когда к лорду в гости попадали. Интересно, чем им их фольварки казались. По мне, так сортирами. По стенам туннеля, играя, бежал странный растительный узор, расцвеченный разностью камня совсем не столь белоснежного, как снаружи. Напротив, богатство цветов наводило на серьезные сомнения относительно психической полноценности создателя, столь причудливо переплетались оттенки и узоры. И непонятно было, где заканчивалось каменное кружево и начиналось цветовое буйство, так умело закрутил, сплел незнакомый мастер каменные скрижали, рисунок и полутени, что прятались в камне. С таким и не приходилось мне сталкиваться. И если бы что-то подобное кто-нибудь создал в моей родной реальности, то отбоя от посетителей не было бы. Прекрасно. Восхитительно. Замечательно. Восторг, да и только.
   Невероятно, но странные эти изображения, казалось, сдирали с души налет поднакопившегося за последнее время пессимизма, непонятным образом вселяя надежду в светлое, так сказать, будущее. Такой вот туннель психологической разгрузки.
   Ехали мы долго, минут двадцать-тридцать, и когда выбрались на свет Божий из такой же головы, я ахнул. С наружными стенами местный дизайнер решил не мудрствовать, весьма навязчиво вбивая каждому в подкорку мысль о невероятном величии и чистоте помыслов местных обитателей, зато вот на внутренних порезвился всласть. Каменные жилы всех цветов и оттенков переплетались в столь странной хаотичной сложности, что каждый кусок этих стен можно было разглядывать часами, пытаясь понять суть этой странной нечеловеческой гармонии.
   От примороженного созерцания меня вырвал дружеский шлепок по плечу.
   – Удивись, алдар!
   Удивляться было чему. Посреди гигантского поля высокой изумрудно-зеленой травы, украшенной многочисленными рощицами деревьев с неестественно круглыми кронами, высился замок. Нет, Замок. Величественно-строгий, как готический собор. Карнавально-веселый, как плод фантазии диснеевских мультипликаторов. Угрюмый воин-крестоносец. Карнавал в Рио. Печаль разлуки. Радость встречи. Вы поняли что-нибудь из этого бреда? Я тоже.
   И он был огромен. Даже отсюда. В четверти дня пути. Странной игрушкой, добрым, но готовым немедленно швырнуть огнем драконом нависал он над долиной. Но не подавлял ее. Ласковой струей растекся среди сокровищ. Невероятное строение невероятного мастера. И как этот лорд здесь жить-то не боится? И тут дракон мне подмигнул. Иди сюда, дурашка, поиграем. Ха-ха. Я на всякий случай закрыл глаза и потряс головой. Похоже, удары по голове сказались-таки. Тихо шифером шурша, крыша едет, не спеша. Нет, спеша. Не едет, мчится просто. Такая вот подвижная крыша.
   – Что с тобой, брат? – оторвал меня от шизования голос Хамыца. – Ты зачем-то совсем белый стал.
   – Станешь тут, – проворчал в ответ, – поехали.
 

Тивас

 
   Великий Маг и Колдун, поморщившись, почесал грудь. Заживало. Вовремя до Замка добрались. И организм умный помог. И алое зелье Хушшар, которое сам им подарил. Совпаденьице.
   – Затем, друг мой, вы делаете полушаг с оборотом и, уводя секиру противника, цепляете его за шею. Вот так, – серебристое крыло Брунгильды со скрежетом скользнуло по высокому стальному воротнику Эдгара, – довершаете оборот, и недруг ваш лишается головы. Вы видите, как изящно все и убедительно, – поучал оруженосца Унго. – И совсем не надо делать столь страшное лицо и издавать ужасающий рев, подобно пещерному медведю. И ваши слюни… Недостойно также умелого окола столь непочтительно размахивать благородным оружием.
   – Дак, господин…
   – Не дак, а так, отважный друг мой. Вы ведь воин и соответственно вести себя должны благородно. Понимаете?
   Эдгар угрюмо молчал, мрачно сопя. Он еще не окончательно оправился от низвержения с лошади, которое нормального человека уложило бы в постель на многие месяцы. Однако от столкновения с ним и в столь плачевном состоянии Тивас уклонился бы со всей ответственностью и решительностью.
   – Понятно задал я вопрос? – продолжил педагогические экзерсисы Унго.
   – Понятно, господин, – тяжко вздохнув, ответил богатырь.
   – Читали ли вы книгу, что преподнес вам достойный клирик?
   – Читал. – Лицо великана перестало быть столь мрачным. – Дюже хороша та книжка.
   – Эдгар, – страдальчески закатил Унго глаза.
   Тот тяжело вздохнул. Наморщил лоб.
   – Очень хорошая книга, господин.
   – Браво, друг мой. Ну разве он не образец для подражания, достойный клирик?
   Сергей Идонгович, осмотрев пунцового от долгожданной, но абсолютно неожиданной для поощряемого похвалы, важно кивнул головой.
   – Несомненно.
   Эдгар покраснел еще больше и, опустив голову, сознался:
   – Мне магистр Граик помогает.
   Унго рассыпался в благодарностях.
   – Вы так внимательны к моему воспитаннику, магистр. Примите же изъявления благодарности.
   – Право не стоит, – приподнял в салюте бокал Граик. – Заниматься с этим юношей одно удовольствие. Не ожидал встретить в столь могучем теле ум насколько цепкий, настолько и острый. Да и должен же я приносить хоть какую-то пользу, – продолжил он, слегка поморщившись.
   Магистр еще не совсем отошел от последствий ранения и большую часть времени пока проводил в кресле, укутанный в одеяло заботливым Эдгаром. С удовольствием почитывал он книги из богатейшей библиотеки, обнаруженной в выделенном для проживания уютном особнячке, стыдливо прячущемся в гуще кудрявой рощи. В этом особнячке и пребывала порубанная часть гоарда под домашним арестом, весьма, надо заметить, приятном. Хотя спутники их и были немедленно отделены, лорд Шарм'Ат пока не удостоил своего давнего знакомца, Великого Мага и Колдуна, аудиенции. Уход, питание и медицинское обслуживание осуществлялись по самому высокому разряду. Только вот покидать симпатичную рощицу сугубо не рекомендовалось. Причем рекомендации озвучил кавалер Андрий.
   – Вы ведь преступник Короны, друг мой, – смущенно сообщил он тогда.
   Так вот и бездельничали они уже почти неделю.
   – Перестаньте, друг мой, – успокаивающе поднял руку Унго, – рана ваша почти затянулась, и хотя вы потеряли много крови, дело явно идет на поправку. Пейте побольше красного вина с медом и скоро вы сможете порадовать нас своим высоким мастерством.
   – Да уж, – с явным отвращением глянул на бокал в своей руке Граик, – не скоро я смогу посмотреть на вино с удовольствием. Никогда ведь и подумать не мог, что так может надоесть даже аргосское.
   – Кто-то скачет, – пробасил вдруг Эдгар.
   Действительно, из глубины рощи раздался стук копыт, накатился частым галопом, и, резко осадив коня, перед болящими предстал кавалер Андрий. Легко спрыгнул на землю и, раскинув руки, направился к собеседникам.
   – Друзья мои, – еще издалека заголосил, – как рад вас видеть я в добром здравии.
   Тивас мог поклясться, что за искренней радостью, украшавшей благородное лицо, таилась… Озабоченность?
   Пережив обряд обнимания и усадив гостя в кресло, он поинтересовался:
   – Какие-нибудь новости, друг мой?
   – Вы совершенно правы. Новости. И неплохие. Ушедший в погоню отряд догнал злоумышленников и выбил начисто.
   – Совсем начисто?
   – Абсолютная победа.
   – Могу ли я побеседовать с гонцом, доставившим столь приятную весть?
   Кавалер на время задумался.
   – Думаю, это можно будет устроить.
 

Ваттард из Дома Седого Журавля

 
   К костру вышли трое в балахонах Пятнистой Пехоты.
   – Дозволь, дрангхистар.
   – Вы гости моего костра.
   Трое присели на корточки. Самый крупный отбросил капюшон. Крепкое лицо с крючковатым носом, чуть выкаченные глаза, резкий шрам тонкогубого рта.
   – Говори, Захад.
   – Я привел их, дрангхистар.
   – Где мои воины?
   – Там же, где и мои. Они остались отсекать погоню. Небесные Отцы послали им хороших врагов.
   – Хороших, – эхом отозвался Ваттард. – Расскажи, как было.
   – Я не видел. Уводил этих.
   Дрангхистар вбил тяжелый взгляд в пришедших с крепышом.
   – Это они?
   – Да.
   – Покажите ваши лица.
   Двое согласным движением откинули капюшоны. Он едва сдержался, чтобы не сплюнуть. Вроде лица как лица, а противно смотреть на них. Гадко. Огнем их жгли, что ли?
   – Вам придется доказать, что ваши жизни стоили гибели моих воинов.
   Старший легко выдержал тяжелый взгляд.
   – Мы докажем, дрангхистар. Все нужное с нами. Твой посланец позаботился.
   – Идите. Скажете, когда будете готовы. Захад, задержись.
   Привставший было крепыш опять опустился на корточки.
   – Не думай, что я неблагодарен. На, возьми, – протянул недлинный изогнутый клинок с внутренней заточкой. – Любой доспех берет.
   Тот задумчиво покрутил подарок, не торопясь, сунул за пояс.
   – Мои все там остались. Я о чем думаю. Не слишком ли хороших врагов послали нам Небесные Отцы? Я брал с собой лучших. Ни один не догнал.
   – Ты устал. Иди, отдохни.
   И долго смотрел в огонь.
   – Эй, кто там?
   В бликах костра проявилась рогатая тень.
   – Позови этого старого кречета.
   Ждать пришлось недолго. Сухопарый старик легко опустился на корточки. Вот же зверь старый. С оружием вообще не расстается. И спит, наверное, с ним.
   – Говори.
   – Хорошие кордоны кругом. Крепкие. Из этих, синих. Удальцов моих взяли. Удивились. Или недостаток в чем? Скажите – пришлем. А в долине звери дикие. Чужих не любят.
   – Хорошо пробовал? – спросил больше для очистки совести.
   Старик хмыкнул, кольнул взглядом.
   – Только дочь твою пропускают. Когда сын лорда приезжает.
   – Это ты хорошо углядел. У нее и спросим. Иди. Скажи, чтобы дочь мою позвали.
   Опять уставился в огонь. Тоски уже не было. Злость грызла изнутри. На арфанов, сволочей, на лорда, что победил, а теперь в гостях держит. Хороший хозяин, не вырвемся.
   На плечи легли узкие ладошки.
   – Ты звал, отец? Я пришла.
   Накрыл ладошки своими руками. И ушла злость, спряталась. Хорошая дочь у него. На мать свою похожа. Та тоже хорошая. Была. В схватке с берсами погибла. А с этой что будет? Захотелось плюнуть на все и прогнать девчонку к стройному сыну лорда. Хороший мужчина. Хороший воин.
   Нельзя. Племя выше. Честь выше.
   – Садись, говорить будем.
   Обошла, на секунду прижавшись, и так нежна была мимолетная ласка, что защемило сердце, присела на корточки и, как отец, в огонь уставилась, улыбаясь, довольная. Губы пунцовые, припухшие. Выросла дочь. Мужа ищет.
   – Он нравится мне, отец, – первая сломала молчание. – Он другой. Не такой, как наши. Как ты. Добрый. И сильный. В наших только сила живет, – тяжело вздохнула. Черты лица отвердели. – Через четыре дня лорд соседей ждет. Хочет тебя лордам представить. А Он, – так и сказала, с большой буквы, – желает отцу меня представить и меня у тебя просить. – Губы дрогнули, глаза повлажнели; казалось, заплачет, бросится на шею. Сдержалась. Воин. – Пойду я, отец, – тряхнула буйной шевелюрой, поднялась. Вдруг опять присела, положила руку на колено, на котором столько каталась в детстве. – Не думай, я все понимаю. Честь выше. – Губы опять дрогнули. Резко встала. Ушла.
   Вот и решилось все.
   Через четыре дня.
   Четыре дня.
   Четыре.
 

Пушистик

 
   На инкрустированном самоцветами мраморном столе деятельно подпрыгивал мохнатый зверек, взмахами смешных маленьких ручек живописуя свой рассказ.
   – Я испугался и в воздух завернулся, и меня никто-никто не видел, даже мой новый добрый братик. А он такой сердитый был, что про меня и забыл совсем. – Розовый пятачок грустно сморщился. – Я его боялся даже. Он весь-весь красным светился, обжигал. Я на коника сел. Коник добренький такой. Братику не сказал ничего. Долго-долго скакали. А потом догнали этих страшных с рогами. Они нас и не испугались вовсе. Подраться хотели. Только мой новый добренький братик с ними не дрался. Бегал от них, а дяденьки Хушшар в них стрелы бросали. А потом моему братику играться надоело, и он на рогатых напал и всех-всех убил. Я высоко летал, видел. Только еще совсем сначала от рогатых столько убежали, – и поднял три розовых пальчика, – а коников столько было, – и поднял четыре, – а зачем им лишний коник нужен был, не знаю, – опять грустно сморщился. – Только я братику не сказал. Занят тот был сильно. Эти рогатые, что меня злым железом ударили, за ним все гонялись, тоже, видно, железом ударить хотели. А он не дался, всех побил.
   – Пушистик, а наших много пало? – спросил лорд.
   – Ой, много.
   – Ты вспомни.
   – Больно мне, тут вот больно, – стукнул маленьким кулачком по груди. – То ведь дядьки Хушшар были. Они вместе с новым братиком рогатых били.
   – А дядек Хушшар много ли с братиком осталось?
   – Столько, – показал он опять три пальчика. – Двое добычу и девчонку увели. А один с братиком поскакал.
   – Какую еще девчонку?
   – Хорошую, – насупился вдруг Пушистик, – она меня почуяла и не испугалась. Даже воздух, в который я завернулся, погладила.
   – Да откуда она взялась?
   – Так с боя ее взяли. Ее мой братик с молодым Хушшар заженил. Вот какой хороший, – и зачем-то сердито блеснул глазенками.
   – Хороший, хороший, – успокоил его Тивас. – А с братиком твоим кто еще поскакал?
   – Друзяки его, – обрадовался Пушистик. – Большой, который поет всегда, и маленький, он тоже добрый, всегда орехи мне давал, если у братика не было. Еще Улеб с ними.
   – Наши друзья живы, – гулко обрадовался Унго.
   – А куда они поскакали?
   – Рудокопа раненого до отнорка довезти. А потом сюда. Братик говорил, торопиться надо. Сердился очень, что те трое, что от рогатых ушли, сбежали. А про меня забыл совсем.
   – Не забыл он, пушистый братик, расстроился.
   – А я умный, подумал, домой бежать надо. Рассказать все. Умный ведь, правда?
   – Умный, – накрыл его длиннопалой ладонью лорд. – Самый.
   – Правда?
   – Правда.
   – А братик и не похвалил меня. Позабыл, – печально нахохлился.
   – Он тебя похвалит, – вмешался вдруг молчавший доселе Эдгар. – Приедет и похвалит. На вот, лучше орешки поешь, – протянул свою лопатообразную ладонь, на которой горкой громоздились очищенные ядрышки.
   – Ой, все мне? – Глаза малыша радостно вспыхнули.
   – Тебе, тебе.
   Пушистик прыжком переместился к богатству. Задрав головенку, глянул в глаза великана.
   – Ты добрый. Я чую. А правда, похвалит?
   – Конечно.
   – Пойдем, я тебе вишенки вкусные покажу. Вкусненькие-вкусненькие.
   Эдгар взглядом попросил разрешения у Унго.
   – Конечно, друг мой, сопроводите нашего гостя. Да и мы, пожалуй, пойдем, магистр. Думается, вождям надо поговорить.
 

Тивас

 
   Тивас задумчиво смотрел вслед уходящим. Так странно. Долго, очень долго он здесь прожил и, не потеряв душевного тепла, все же привык видеть во всех лишь фигуры на огромном шахматном поле. А вот на тебе. Вроде и недавно знает он этих людей, а привязался. Привык? Нет. Полюбил.
   – Что ты думаешь обо веем этом, Тивас? – прервал его раздумья голос лорда.
   Пришлось помолчать, обдумывая ответ.
   – Эти трое среди рогоглазых. Уже. Значит, скоро нападут.
   – Добро.
   Тивас удивленно посмотрел на лорда.
   – Через четыре дня я жду гостей. И не смогу не пригласить этого, как там его… Дрангхистара. И позор мне будет, если не впустят в замок его гоард.
   – Ты рискуешь, Рудольф.
   – Лорды не объявят харам, не убедившись в двуличии Блистательного Дома. А лучшего доказательства не отыскать.
   – Ты рискуешь, – повторился Тивас. – Ведь неизвестно, как много войск они смогут протащить сквозь дымные врата.
   – Неизвестно, – задумчиво протянул лорд. Помолчал. И вдруг весьма лукаво усмехнулся: – А ведь знаешь, мастер, мне есть чем удивить даже тебя.
   – Еще какие-нибудь пушистики?
   Лорд ответил странным взглядом.
   – Еще какие-нибудь пушистики, – повторил.
 

Ваттард из Дома Седого Журавля

 
   – Сколько людей ты сможешь провести сквозь дымные врата? – спросил Ваттард у арфана.
   – Все зависит от того, сколько у меня будет времени.
   – Немного. Ведь много нам никто не даст.
   – Не менее двух отрядов, подобных твоему.
   Ваттард помолчал.
   – Останешься у врат, скажешь пришедшим держать оборону и держать врата как можно дольше.
   – А сначала?
   – А сначала у тебя будут люди, но немного. Захад, сколько твоих?
   – Три малых кабана.
   – Это сколько?
   – Шесть десятков.
   – Оставишь один. Прикроешь их. Сам со мной пойдешь.
   – Да.
   – Мараг.
   – Здесь я.
   – В Замок лорда со мной пойдешь. Самых лучших с собой возьми.
   – Сколько?
   Ваттард усмехнулся.
   – Как лордов нас с тобой зовут. Пять десятков в гоард соберешь.
   – Куда?
   – Пять десятков с собой возьмешь.
   – Понял.
   – Я возьму всех своих родичей. Нам главное за ворота зацепиться. Когда откроем, не медли, Каур. Задержишься – вырубят нас. И Замок не возьмем. Когда в гости пойду, – усмехнулся, – за меня рог дрангхистара возьмешь.
   Массивный пожилой воин с достоинством кивнул.
   – Спросить кто хочет?
   Промолчали.
   – Идите.
 

Лорд Шарм'Ат

 
   В дверь тяжело стукнуло.
   – Да!
   Неторопливо вдвинулся тяжелый, как глыба, закованный в неподъемный панцирь рудокоп.
   – Кавалер Онфим.
   – Пусть зайдет.
   Мощная голова склонилась. Показалось, с каменным скрипом.
   Вбежал Онфим. Мальчишеские черты лица заострились. Построжели.
   – Они говорили, господин наш.
   – О чем?
   Рассеянно выслушал недлинный рассказ.
   – Мы нападем на них, господин наш. – Мальчишка грозно раздул шею.
   – Беги, сынок. Не забивай себе голову.
 

Саин

 
   Опасения в отношении пленения возникли у меня с того самого момента, когда в гостеприимной долине Шарм'Ат выехала нам навстречу группа встречающих. Кстати, насчет «навстречу» я погорячился. Нас окружили. Причем отнюдь не пионеры. Когда мы сравнялись с симпатичным, совершенно сказочного вида замком, на который, я признаюсь, засмотрелся, за спиной раздался мерный топот, и дорогу перегородила двойная шеренга Белой Пехоты. Серьезные такие ребята. И пока мы разевали рты от удивления, ну как же – союзники, из ворот замка выкатился небольшой такой отряд конных латников. Человек двадцать. Руководил ими незнакомый усач, настроенный причем весьма решительно.
   – Приветствую вас в Долине Шарм'Ат. Николло конт Ранин, честь имею, командир охраны малого предела. Стражи прохода сообщили о вас, назвали ваши имена, и я посчитал своим долгом встретить старых друзей и новых союзников.
   – Извините, вы всех так встречаете? – счел необходимым полюбопытствовать я, указав на перегородивший дорогу строй Белой Пехоты.
   – Война, – индифферентно информировали меня в ответ. – Теперь же прошу вас представиться вторично.
   Спорить не хотелось, потому как кто их знает, какие у них законы военного времени. Времени все это заняло ну совсем немного, тем более что Улеб руководству был хорошо знаком, а Калману оказалось достаточным продемонстрировать браслет. Идентификация нас троих заняла несколько больше времени, но поскольку наши спутники за нас поручились, а имя мое вызывало у офицера хоть и смутные, но положительные ассоциации, результаты проверки были признаны удовлетворительными.
   – Улеб, ты знаешь дорогу в казармы гоарда твоего командира. К твоим услугам, Калман, Палаты Верных Слову. – Вот как еще этих Хушшар называют. – Вас же, – повернулся он к нашей тройке, – проводят к отведенному вашему отряду поместью.
   После этих слов я едва не рухнул наземь от удивления. Мало того что мы отряд, так нам еще и поместье выделили. Растем-с.
   Дорога не заняла много времени. Провожатые были доброжелательны, но немногословны. И хотя мы особо не пришпоривали усталых коней, те, чувствуя скорый отдых, сами порой срывались в легкий галоп. А может, чувствовали наше нетерпение, потому как я, например, по ребятам соскучился. Вроде и знакомы недолго, а привязался вот. Странно, правда?
   Уже скоро один из экскурсоводов указал плетью в сторону торчащей над кронами деревьев черепичной крыши. Затем, сообщив, что это и есть то самое выделенное нам поместье, сопровождающие откланялись.
   Не помню, рассказывал ли я о том, что долина Шарм'Ат чудесно обустроена. Так что по лесным буреломам нам коней бить не пришлось. Минут пять небыстрого галопа по мощенной желтым камнем дороге, и перед нами открылось изящное строение явно не оборонительного характера. На широкой крытой веранде в креслах сидели Граик и Эдгар, причем последний водил своим толстенным пальцем по книге. Похоже, читал. Прежде я за ним таких талантов не замечал. Нет, но каков прогресс! Неделю, почитай, не виделись, а мужчинка уже по слогам читает. Способный такой. Да вот, как говорят: где прибудет, там и убудет. Раньше бы он, копыт стук заслышав, уже из-за щита бы на нас поглядывал, а теперь вот интеллигентно пронулил. Хотя нет. Жесткое лицо Граика еще больше построжело, и Эдгар взлетел с сидушки рассерженным медведем и прикрыл-таки и себя, и Граика своим гигантским щитом, не забыв при этом проорать: «Сюда, господин». А вот потом он нас узнал. Честно говоря, не ожидал от этого вечно меланхоличного великана такой бури эмоций.