Гейман Александр. Чудо-моргушник в Некитае

   Поднялся Ли Фань и доложил:
   - Ваше величество, с перевалом тут маленько не так - о штурме его не отчет, а дневник, сержант один вел. У лорда Тапкина его Пфлюген взял почитать да так и не отдал, ну да, у меня есть экземплярчик.
   - А я хрен его не знаю, чи то дневник, чи отчет... Ты вот прочитал бы аббату, он, поди, хочет - а, аббат?
   Аббат Крюшон выразил согласие. И историограф и корифей некитайской словесности огласил сверхсекретный документ, неизвестно каким образом попавший их архивов британской разведки в столицу Некитая.
   3. ЗАКОЛДОВАННЫЙ ПЕРЕВАЛ
   Дневник сержанта Липтона
   9 авг. Прошло ровно две недели обратного пути из столицы Некитая. Сегодня конвой некитайской гвардии наконец освободил нас от цепей и покинул у предгорий Кашанского хребта. Предстоит горный переход, а там недалеко и наша база в Лахоре. Полковник выстроил остатки экспедиции и час орал, что не потерпит более никаких вольностей:
   - Забудьте все, что было при этом негодяя Жомке! Мы в условиях боевого похода. За малейшее неповиновение буду беспощадно карать, вплоть до расстрела на месте!
   Полковника можно понять - экспедиция провалена, но он зря так ненавидит Джима, даже зовет его этим некитайским прозвищем. Верно, это Джим рассказал, будто достаточно раз укусить императора Некитая, чтобы стать властелином всей Азии. Полковник Томсон и повар Ходл пытались, но у них ничего не вышло. Но чем же тут виноват Джим? Надо было тренироваться.
   11 авг. Мы вплотную приблизились к Заколдованному перевалу. Местный лама рассказывает, что все это место находится во власти чар духа горы.
   - Вам могут открыться ваши прошлые или даже будущие воплощения, сказал он. - Будте начеку - возможны всякие чудеса. А главное, непременно принесите духу горы жертву, без этого он никого не пропускает через перевал.
   - Какую же жертву требует дух горы? - спросил наш экспедиционный врач, лейтенант Слейтер.
   - Заранее сказать нельзя, - отвечал лама, - бывает по-разному. Но дух горы обязательно даст это понять каким-нибудь способом.
   Как все-таки суеверны эти азиаты! Впрочем, в Некитае я и впрямь насмотрелся разных чудес.
   12 авг. Сегодня всю ночь снился очень странный сон, причем, все в малейших деталях походило на явь. Как будто бы наша экспедиция достигла верха перевала, откуда уже должна была начать спуск. На вершине стояло какое-то каменное изваяние и рядом росло дерево. Полковник Томсон приказал остановиться и встать строем в форме буквы "L". Потом он повернулся к нам спиной, снял с себя бриджи, исподнее, опустился на четвереньки и самым свирепым и непреклонным голосом скомандовал:
   - Сержант Липтон! Сделайте меня жертвой мужеложства!
   Я не поверил своим ушам, но полковник повторил приказ. По моей просьбе лейтенант Слейтер произвел медицинское освидетельствование полковника Томсона и признал его полностью вменяемым. Причины для колебаний исчезли, и я был вынужден повиноваться. А куда деваться? - военный приказ!
   Потом полковник поднялся и живо спросил:
   - Ну что, ребята, - передохнули немного? А теперь начнем марш-бросок! Строевую - запе-вай!
   Его так и переполняла энергия. Бегал туда-сюда, как угорелый, сыпал шутками и подбадривал солдат. Оказывается, в нем ещё столько мальчишеского! Я его раньше таким никогда не видел.
   Но ближе к вечеру в движениях полковника появилась какая-то заторможенность, лицо его вытянулось, и он еле плелся с отвисшей челюстью и выпученными глазами. Казалось, он внезапно осознал что-то очень неприятное.
   Потом мы разбили бивак и легли спать. Я до полуночи ворочался с боку на бок - мне мешали заснуть рыдания полковника у себя в палатке. Движимый угрызениями совести, я заглянул к нему:
   - Вам нужна помощь, сэр?
   - Не прикасайся ко мне, грубое животное! - взвизгнул полковник.
   Очевидно, он меня как-то не так понял.
   А утром я насилу сообразил, что все было только сном. Вообще-то мы все чувствуем себя как-то странно. Полковник ходил по лагерю как-то потерянно и весь нахмуренный. Он даже не смотрел в мою сторону. Я обратился к нему с каким-то вопросом. Командир так и вскинулся:
   - Не прикасайся ко мне, грубое животное!
   - Но, сэр, - неожиданно для себя выпалил я, - это же был ваш собственный приказ!
   Полковник побагровел. Повар Ходл поддержал меня:
   - Накидываться на человека из-за дурацкого сна!
   Полковник побагровел ещё пуще. Тихо и с горечью он произнес:
   - Сержант Липтон, вы не имели права выполнять подобный приказ даже во сне!
   Ага, "не имел права"! А как же - "буду карать вплоть до расстрела на месте"?
   А к полудню мы одолели подъем и увидели каменную статую и дерево, как они и снились ночью. Непроизвольно мы начали строиться буквой "L" - и тогда я понял, что мой сон снился сразу всем нам. Полковник весь пошел пятнами, но он только скомандовал продолжить движение, а больше ничего. Какая разница с тем, что во сне! Признаться, я ощутил некоторое разочарование.
   13 авг. Ночью вчерашний сон продолжился с того места, где он закончился в прошлый раз. Мы - во сне - проснулись и двинулись дальше. Наша экспедиция уже достигла долины, когда полковник скомандовал построение и повторил прежний приказ:
   - Сержант Липтон, сделайте меня жертвой мужеложства!
   - Товарищ майор, - вновь неожиданно для себя возразил я,вы же будете днем на меня обижаться!
   Полковник Томсон так и подпрыгнул на четырех конечностях:
   - Что?!. Какой я вам товарищ майора! У меня нет и никогда не было товарищей среди майоров! Исполняйте приказ, черт бы вас побрал!
   Я исполнил приказ, но до сих пор сам не могу понять - с чего вдруг я назвал полковника "товарищем майором"?!. Вот они, чудеса, о которых предупреждал лама!
   А когда мы по-настоящему проснулись, то поняли, что мистика только начинается: вершина перевала, казалось бы, преодоленного нами вчера, вновь маячила у нас перед глазами!!! Мы молча смотрели на нее, пока полковник не скомандовал начать движение.
   И вновь - каменная статуя, дерево, вновь мы начинаем строиться буквой "L", вновь свирепая команда полковника продолжить движение. Что-то будет завтра?
   14 авг. Ночью я снова делал полковника жертвой мужеложства. Видимо, теперь это так и будет повторяться. Кстати, на сей раз по просьбе ребят полковник был развернут лицом к строю. А до базы всего день пути - это во сне.
   А утром, как мы уже ожидали, перевал встал перед нами в своей первоначальной непревзойденности. Лейтенант Слейтер проворчал:
   - Кажется, я теперь понимаю, какую жертву требует дух горы!
   Полковник Томсон бросил на него бешеный взгляд. Но лейтенант прав - мы все теперь это понимаем. Когда же, наконец, поймет и полковник? ...Сегодня не понял.
   17 авг. Какой контраст между ночью и днем! В ночном походе мы уже достигли базы. Кстати, я трахал полковника и там - кстати, не только по его приказу, но и с ведома и одобрения бригадного генерала.
   А днем... Опять этот проклятый перевал. Повар Ходл отказывается подниматься с нами - говорит, что предпочитает готовить ужин, не покидая лагеря вообще.
   20 авг. Ночь: за заслуги перед Англией нашу часть отправляют домой на родину. Как всегда, делал полк. жерт. мужва.
   День: полковник упорствует.
   25 авг. Ночь: с ведома и согласия капитана корабля дел. полк. жерт. муж. на палубе эсминца "Краса Уэльса".
   День: полковник упорствует.
   3 сент. Ночь: проходим Суэц. Д. п. ж. м. на глазах у бедуинов.
   День: без изменений.
   9 сент. Ночь: прошли Гибралтар. Д. п. ж. м. по-прежнему.
   Утром были заморозки на почве. Ребята начали роптать - у нас нет зимнего снаряжения, - что же, замерзать нам на этом чертовом перевале по вине полковника?!.
   Когда проходили мимо статуи, полковник Томсон внезапно разбежался и прыгнул в пропасть. Но мы не успели ахнуть, как сильнейший порыв ветра выбросил его обратно. Мне отчетливо послышалось:
   - А вот хрен тебе!
   Ходл тоже слышал.
   15 сент. Ночь: по личному повелению Ее Величества Королевы и приказу полковника д. п. ж. м. в тронном зале Виндзорского дворца. Это было сразу после вручения мне - за заслуги перед Англией - ордена Бани. Присутствовали: принц Уэльсский, члены королевской семьи, послы иностранных держав. Как всегда, полковник был весел и оживлен, но по завершении церемонии опять помрачнел и покидал дворец с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами. Какой-то он все-таки негибкий - ночью не может привыкнуть, днем упорствует...
   День: вечером у костра лейтенант Слейтер спросил рядового Ходла:
   - Ходл, вы могли бы совершить какой-нибудь неприличный антиобщественный поступок на глазах у общества? Скажем, расстегнуть брюки и помочиться из окна на виду у всей улицы?
   - Кто, я?!. - изумился Ходл. - Конечно, нет, сэр! Как я могу запятнать мундир английского солдата?
   - Ну, а за большие деньги?
   - Тем более, сэр! Это уже не хулиганство, а расчетливый цинизм!
   - Ну, а для благородных целей? - допытывался наш врач. - Например, ради своих товарищей?
   - Или для Англии? - добавил я.
   - Нет, сэр, ни в коем случае! - стоял на своем Ходл.
   Тут мы все обрушились на него:
   - Как тебе не стыдно, Ходл! Англия гибнет, а тебе жаль брюки расстегнуть!
   Мы во множестве приводили примеры мужественного самопожертвования, и мало-помалу Ходл стал уступать:
   - Ну, если ради спасения Англии... ради королевы... ради своих товарищей...
   Полковник сидел с таким видом, как будто это к нему не относится, и вдруг встал и ушел в палатку. Слышны были его всхлипывания, а потом он высунулся и крикнул:
   - Ладно, пусть будет по-вашему, но только потом не обижайтесь!
   16 сент. Ночь: мы с полковником уже в Париже на всемирной выставке. Д. п. ж. м. к восторгу парижан. Какой красивый город этот Париж! Вообще-то я бы не отказался от кругосветного турне.
   А днем в роковом месте у статуи полковник построил нас и приказал:
   - Лейтенант Слейтер, выйдите из строя! Снимите штаны! Примите известную позу!
   - Но, сэр, - пробовал возразить кто-то, - это же должны быть вы!
   - Кто сказал?! - с ненавистью спросил полковник, вгляваясь в лица.
   Он положил руку на кобуру. Все молчали. И тогда полковник скомадовал мне:
   - Сержант Липтон, сделайте лейтенанта жертвой мужеложства!
   - Простите, лейтенант, - прошептал я, обхватив лейтенанта,приказ командира!
   Я и сам расстроился, к тому же, я привык к полковнику и со Слейтером у меня не заладилось. По-моему, лейтенант на меня теперь дуется - но я-то чем виноват?
   17 сент. Ночь: д. п. ж. м. Нью-Йорк, Мэдисон-Сквер-Гарден.
   День: жертва лейтенанта оказалась напрасна - перевал вновь маячит. Теперь совершенно ясно, что полковник незаменим. К тому же, я в прошлый раз не кончил.
   Полковник устроил сегодня день отдыха.
   18 сент. Сегодня самый черный день в моей жизни. Правда, мы одолели наконец проклятый перевал и спускаемся в долину. Но это не утешает меня. Мое сердце разбито. Как, как мог полковник?!.
   Впрочем, обо всем по порядку. Ночью приснился необычный сон: мы с полковником, обнявшись за плечи, шли по горной дороге. Справа от меня, также в обнимку со мной, шел лейтенант Слейтер, а слева от полковника почему-то шел повар Ходл. Мы со строевой песней миновали вершину и ступили прямо в небо, и пошли дальше, растворяясь в этой божественной голубизне... С каким радужным настроением, с какими надеждами я просыпался этим утром!
   А днем полковник построил нас буквой "L" на заколдованном месте, хотел что-то сказать, махнул рукой и, безмолвно сняв штаны, опустился на четвереньки. Я уже принялся расстегивать брюки, когда вдруг, преодолевая рыдания, полковник скомандовал:
   - Рядовой Ходл, сделайте меня жертвой мужеложства!
   Ходл?!. Но почему?!. Мне казалось, что рухнуло небо. Ходл тоже никак не решался и переспросил:
   - Но, сэр, вы, вероятно, хотели сказать - сержант Липтон?
   - Нет, - вы, Ходл! Вы! Это мой приказ!
   Ходл виновато развел руками и сказал мне:
   - Прости, Джон! Что я могу сделать?!. Боевой приказ!
   Вот так, в один миг рухнули все мои мечты. Я стоял, не в силах сдержать рыдания, да и полковник обливался слезами на протяжении всего жертвоприношения. Все мне сочувствовали, даже лейтенант Слейтер как-то отмяк, но... Будь мы рыцарями Круглого стола, я бы, конечно, принудил Ходла оспаривать его право на полковника в честном поединке, а так... Приказы не обсуждают!
   Но как мог Тед?!. Как?.. И ведь какой он бодрый и веселый вставал из-под меня, а тут, мрачный и подавленный, он еле переставлял ноги ни на кого не глядя. Я незаметно приблизился к нему и хотел задать свой вопрос, но не успел. Полковник метнул на меня ненавидящий взгляд и тихо, но внятно произнес:
   - Это тебе за товарища майора!
   Так вот оно что! Боже, какая злопамятность! Так отомстить за случайную обмолвку! А я-то, я! Почему, ну почему я назвал его "товарищем майором"?!.
   - Ну, что скажешь, аббат? - спросил император. - Не передумал ещё за бугор переходить? Англичан-то вишь как уделали - а все бес этот.
   - Это, ваше величество, произошло потому, что эти отступники и атеисты не взяли с собой капеллана, - отозвался аббат, мгновенно определив причину британского краха. - Посмотрите, какое у них началось падение нравов сержант назвал полковника товарищем майора!
   - Стало быть, - огорчился император, - ты так-таки идешь?
   - Так-таки иду, - отвечал неустрашимый аббат.
   - Эй, аббат! - окликнул Крюшона какой-то бритоголовый мужик, сидящий на циновке у входа в небольшое соружение - нечто вроде часовни. - Ты на перевал, что ли?
   - Вот вы говорите, что я иду на перевал, а я иду проповедовать в Неннам, - возразил аббат.
   - Не ходи, - посоветовал мужик - очевидно, жрец этой языческой часовни. - Последнее потеряешь.
   Аббат осенил себя крестом.
   - Христианину нечего терять, кроме своей бессмертной души, а кто погубит ю, спасет ю, - назидательно отвечал он. Так-то, язычник!
   - Смотри, - снова предостерег лама, - там Блудный Бес пасется.
   - На всякого беса, - аббат показал распятие на груди, - у меня есть вот!
   - Да он на Падмасутру-то плюет, - ухмыльнулся лама. - А крест ему как мертвому припарки.
   - ...И ещё вот, - аббат показал крепкий кулак, - и вот, - аббат полез в карман, специально пришитый им к сутане, где у него лежали 90 сантиметров, намотанные на катушку. - Как дам промеж рог!
   Лама тонко улыбнулся и не стал больше спорить:
   - Как знаешь, аббат, мое дело - предостеречь. Коллеги все-таки.
   - Ты когда крестишься, язычник? - строго спросил аббат. - Хватит уж смущать темных некитайцев своей ложной верой!
   Лама ухмыльнулся.
   - Этих некитайцев уже ничем не смутить, - отвечал он. - Тут на днях жительмены проходили. Я им из Падмастуры почитал - по грошику подали. Мало, думаю. Дай, думаю, из Библии почитаю - может, больше дадут. Нет, опять по грошику. Из корана суру прочел - и снова грошик. Назло тогда из поваренной книги читать стал - и что ты скажешь? И тут по грошику! Что в лоб, что по лбу. Слушай, аббат, - вдруг обратился лама, - может, ты у меня Библию купишь? Я слыхал, твою А Синь стибрил, а я эту твою святую книгу раз уж семь читал.
   Лама показал Крюшону большой том. Аббат осмотрел его, и глаза у него загорелись - это был канонический текст на латинском с переводом на французский и некитайский.
   - А что ты за неё хочешь? - спросил аббат.
   - Да вот у тебя комплект порнографических открыток с собой, ну, тот самый, из монастырской библиотеки вашей. Так я бы сменялся, - отвечал лама, подумав.
   Аббат побагровел и насупился.
   - Вот вы говорите, что у меня с собой комплект порнографических открыток, а у меня не...
   - Да есть, есть у тебя, не ври! - невежливо прервал язычник. - Монахи это у брата Николая отобрали, а отец Жан велел сохранить, чтобы пособие было о видах соблазнов. Ну, а ты, конечно, когда из монастыря уехал, к отцу Жану в сундук залез.
   Но аббат стоял на своем - он считал недопустимым, чтобы языческий священник в чем-то был прав перед христианским.
   - Нет, чадо, - с кроткой улыбкой увещевал аббат, - ты заблуждаешься, это не порнографические открытки, - иезуиты, особенно французские, не носят с собой таких. Это наши иконки.
   - А чего же это на ваших иконках голые бабы нарисованы?
   - Это тебе грезится, чадо, - печально улыбнувшись, рек аббат. - Из-за твоей неистинной веры ты не можешь противостоять нечистому, и он отводит тебе глаза.
   - Хрен с тобой, - плюнул лама, - иди. Мы ещё потолкуем, кто во что верит.
   - Я помолюсь за спасение твоей души, чадо, - кротко пообещал смиренный аббат и сделал шаг прочь.
   - Эй! - окликнул лама. - Хрен с тобой, забирай Библию. Я её все равно наизусть помню.
   - Господь воздаст тебе, чадо - может быть, ты ещё крестишься, поблагодарил язычника аббат и осенил его крестом. Он опустил Библию в мешок. Пройдя шагов с десяток он вдруг обернулся, сам не зная почему - и с изумлением увидел, что лама превратился в Сен-Пьера с ключами от рая - а потом вдруг растворился в воздухе. "Это диавол пытается смутить меня", понял аббат.
   Потея от жары и отираясь, аббат продолжал путь. По неширокой тропе он обогнул скалу и увидел компанию каких-то доходяг. Старший из них расположился на камне в тени скалы, а двое низших лили воду ему на голову, меж тем как другие два прилежно работали опахалами. Еще несколько бродяг готовило обед, выставляя на полотно, расстеленное на земле, разные блюда. Остальные расположились кто где - вместе с предводителем их было, как на глаз прикинул аббат, не менее дюжины.
   - Эй, ты! - заорал вожак, заметив аббата. - А ну, жарь сюда!
   Аббат Крюшон подошел, незлобиво улыбаясь, и кротко приветствовал собравшихся:
   - Мир вам, добрые люди! Бог в помощь!
   Он уставил око на кувшины, прикидывая их содержимое. Меж тем подоспевшие приспешники сорвали с плеча аббата его дорожную сумку и отдали вожаку. Тот принялся разбирать её содержимое, отставляя интересующую его клажу рядом с собой на камень, а остальное бросая на землю. На песке оказались четки аббата, рисьма из столицы наместнику Неннама, таблетки от поноса, комплект порнографических открыток из библиотеки монастыря и прочее разное. Себе предводитель шайки оставил припас аббата, Библию и новенькое исподнее аббата, захваченное им в дорогу. Окончив осмотр багажа, вожак мутными глазами посмотрел на Крюшона и спросил:
   - Мужик, а ты чего умеешь?
   - То есть?
   - Ну, кем тебя поставить в мой отряд? - раздраженно пояснил атаман. Быком, цирулем, доминошкой, лизалой?
   - Вот вы говорите, кем меня поставить в ваш отряд, - отвечал аббат, а зачем меня ставить в ваш отряд? Я иду себе и иду, никого не трогаю.
   - Опять тормоз попался, - огорчился вожак. - Слушай сюда, олух! Я Блудный Бес, начальник здешних мест, а это - моя кодла. Каждый, кто хочет поступить ко мне, идет на этот перевал. Но сначала ты должен доказать, что имеешь право примкнуть к моей шайке.
   - Вот вы говорите, что я должен доказать свое право примкнуть к вашей храброй шайке, а мне его нечем доказать, - живо отвечал аббат. - Я для вас совершенно не гожусь, я сейчас пойду себе, да и все, а Библию вы, пожалуйста, читайте, мне не жалко для ближнего моего, - и аббат сделал шаг прочь.
   - Ну-ка, держи его! - заорал вожак, начиная злиться. Он настроился учинить решительную разборку с этим придурком. - Слушай ты, козел, обратился он, хотя это был аббат Крюшон, а совсем не козел. - Если бы ты не годился для моей кодлы, то нипочем бы сюда не попал, понял? Все, кто прегрешает против своей плоти, идут на перевал и вступают в мой отряд, понял?
   - Вот ты, - ткнул Блудный Бес в одного из своих приспешников, - а ну-ка, покажи свой изъян.
   Ткнутый пальцем ложкомойник подскочил и, сильно хромая, прошелся взад-вперед.
   - Я - колченогий, я выпил и упал с обрыва и покалечил ногу, - произнес он, кланяясь атаману. - Теперь я хромаю под началом нашего великого вождя господина Блудного Беса.
   - Теперь ты, - кивнул другому подчиненному вожак.
   Тот показал на свою куцую конечность:
   - Я - однорукий. Однажды я пилил дрова и нечаянно отпилил свою руку. Я научился по команде "руки вверх!" поднимать ногу вместо руки, и меня принял охранником в банк. Потом пришли бандиты и сказали: "Всем лечь на пол!", и тогда директор банка выгнал меня, и я пришел в банду Блудного Беса.
   - А я, - вскочил с места ещё один увечный, - окривел на правый глаз из-за того, что пытался прочесть "Феноменологию духа".
   - Ах, чадо, - кротко заметил аббат, - гегельянство весьма пагубно влияет на остроту зрения. Разве ты не знал этого?
   - А я и вовсе без ног, - сообщил ещё один калека, - но, однако, руки его были столь длинны и могучи, что он прошелся на них взад-вперед быстрее, чем иной может пробежать ногами.
   - А я проиграл свой скелет в карты! - похвастал другой урод.
   - А я родился с половиной мозгов! Меня зовут Вова, - представился какой-то лысый придурок.
   - Э-ы-а-ы-ы-ы!.. - промычал ещё один доходяга, рукой показывая на обрубок языка у себя во рту.
   - Ну, а ты? - спросила вся шайка хором, подступая к аббату. - Какое у тебя увечье или недостаток тела?
   - Вот вы говорите, что у меня есть телесный недостаток, а у меня нет телесных недостатков, - возразил аббат. Почему-то он твердо решил не открывать этому бесу и его банде правду про откушенные яйца. Разумеется, наш благочестивый аббат был чист перед Господом и не нарушал заповедь "не солги" - ведь всякий иезуит да и просто священник вправе обмануть врага рода человеческого или даже просто иного нехристя (или даже христианина), если это идет к вящей славе Господней. А беса так и вовсе можно трахнуть по башке - все только спасибо скажут.
   Так что аббат с легкой душой отрицал какие-либо изъяны в своем естестве.
   - Видите? - показал он, - вот они рученьки, а вот они - ноженьки. Язык, глаза, нос, уши - все имеется самого лучшего качества да ещё как работает! А какой у меня могучий кишечник! Я вон там за скалой справил большую нужду - сходите, посмотрите, если не верите. На фунта четыре с половиной потянет, хоть взвесьте.
   - Не бзди! - грубо оборвал его Блудный Бес. - Раз ты здесь, значит, есть и увечье! А ну, ребята, хватайте его за яйца!.. - скомандовал он.
   Все подчиненные атамана сорвались с места и с великим поспешанием кинулись исполнять приказ - но, разумеется, они не напали на Крюшона, а пронеслись мимо. Аббат даже не успел вынуть заветную заточку - все инвалиды уже устремились по горной дороге в ту сторону, откуда к ним вышел аббат. Почему же такое могло случиться? - спросит иной забывчивый читатель. - Как почему! Ведь что велел главарь банды своим шестеркам? Схватить аббата за яйца! А где яйца аббата? Хрен его знает где - то ли в желудке у акулы-крокодила, то ли на дне пруда, то ли в ночном горшке у де Перастини, то ли - да фиг знает где, далеко, нету, и все. А могли ли эти несчастные доходяги ослушаться своего вожака? Тоже нет! Силой нечистого колдовства они были обязаны выполнить все, что бы ин приказал им Блудный Бес. Вот все уроды и устремились туда, где находились яйца аббата. Приказ направил их прямехонько к цели, как северный полюс магнитную стрелку.
   Блудный Бес, не знавший подоплеки дела, только моргал глазами, наблюдая повальное бегство и неслыханное, как он думал, непослушание его шайки. Опомнившись, он свирепо вылупил глаза и завопил, вскочив с места:
   - Эй, вы! Вы куда, уроды?.. А ну, назад!
   Но было поздно - уроды оторвались так далеко, что не вняли голосу предводителя. "Ну, теперь мы посмотрим!" - подумал аббат и возблагодарил Господа, святого Варсонофия и Сен-Пьера. Он подступил к Блудному Бесу с распятием в одной руке, а другой высвободил из кармашка в сутане свой удлиненный.
   - А ну-ка, сквернавец, - громко потребовал аббат, выставив перед собой распятие, - склонись перед святым крестом Господа нашего!
   Блудный Бес пренебрежительно харкнул на крест и, не удостоив Крюшона словопрений, продолжал орать своим инвалидам, чтобы они возвращались. Оторвавишсь на миг, негодяй заявил:
   - Мне твой Бог как говно на палке - я не твоей веры, додик! - и снова плюнул на распятие.
   - А, так-то ты обходишься со честным крестом! - праведно возмутился аббат и, размахнувшись, ка-ак огрел мерзавца членом по башке!
   Дыхание прервалось у мерзавца, и с отуманенным взором тот осел на камень. Не давая кощуннику опомниться, аббат снова хлестнул его промеж глаз, а потом дал ему по ушам - слева и справа, а потом принялся охаживать вдоль всего тела.
   Есть такое некитайское выражение - отфуярить*. У него два
   ____
   * из-за соображений общественной нравственности в слове отфуярить буква "ф" замещает иную, похожую (прим.ред.)
   основных значения. Первое подразумевает производство полового акта, однако в таком смысле слово "отфуярить" используется редко. Чаще имеется в виду переносное значение - вздуть кого-либо, задать трепку, крепко побить и т.п. При этом, конечно же, никак не подразумевается, что тот, кто задает трепку, использует для этого свой член. Ссылка на него, присутствующая в корне слова, чисто метафорическая, - разумеется, член в трепке не участвует. Прежде всего, он слишком ценен, чтобы с ним так жестоко обходиться. А во-вторых, боевые характеристики члена для этого совершенно не годятся - нет ни веса, ни твердости, ни далекого выброса с пробоем защиты противника, - в общем, биофизические характеристики члена практические исключают его использование в качестве боевого оружия. Хотя, конечно, смотря чей это член. Скажем, член слона обладает необходимой увесистостью, вот им-то отфуярить как раз можно, однако слон лишен необходимой для этого грациозности. Да и зачем слону кого-то фуярить своим членом, когда для тех же целей ему гораздо сподручней хобот? А вот лань, с другой стороны, обладает необходимым проворством и изяществом, но её член, увы, лишен габаритов слона. Вот если бы взять у слона да приделать к лани (к лани-самцу, разумеется), то лань с таким грозным оружием и тигра бы запросто отфуярила! Как прыгнула бы да членом ему по башке! - р-раз! р-раз! - только бы этого тигра и видели. Но это, конечно, из области фантазии, в природе таких гибридов почему-то не существует. Так что знайте на будущее: если в газетах пишут, что такой-то боксер отфуярил такого-то, то здесь, естественно, метафора - репортер не имеет в виду, что победитель повалил противника на пол и начал молотить членом - нет, он даже в интимную связь на ринге с ним не вступал, - нельзя, правила ведь запрещают. Вне ринга сколько угодно, а на ринге - только метафорически.