Голдсмит Оливия. Семейный стриптиз

   Мишель потупилась, словно эти слова дались ей с трудом, потом, подняв голову, она в упор посмотрела на Рэйда. Тот прочистил горло.
   – И что же, гм-м-м, в чем сложность на данный мо­мент?
   – Видите ли, перед свадьбой я подписала брачный контракт. И одно из его условий гласит, что я не получу ни пенни, если пересплю с другим мужчиной. Обещания я не нарушила, мистер Уэйкфилд! Вы мне верите?
   Он медленно кивнул, как зачарованный глядя в синие озера глаз Мишель, точно кролик на удава. Вот здорово! Мишель вовсю наслаждалась своей властью, своей ролью и всем спектаклем в целом. Пожалуй, водить за нос этого прохиндея даже приятнее, чем наводить чистоту. Чуть приоткрыв рот, она смочила кончиком языка губы и мыс­ленно отругала себя за то, что хватила через край. Ничего подобного, как оказалось. Ее визави заерзал на стуле и спешно сменил позу, скрестив ноги. Прячешь возбужде­ние, красавчик? Ну-ну…
   – А теперь Чарльз требует развода, – сообщила Ми­шель. – У него появилась другая женщина. Все бы ничего, но его условия меня нисколько не устраивают. Можете себе представить – он обвиняет в измене меня и на этом основании собирается оставить ни с чем! И это благодар­ность за одиннадцать лет верности!
   Рэйд сурово сдвинул брови.
   – Но его состояние оценивается в миллиарды долла­ров.
   – А я честна перед ним, – напомнила Мишель. – И тем не менее… У Мойеров, мягко говоря, странное отно­шение к деньгам. Помните ту историю пятнадцатилетней давности, когда похитили его дочь, а он не пожелал запла­тить выкуп? Если не ошибаюсь, ему прислали… силы не­бесные, только подумайте! – три пальца Мередит. По пальцу в неделю – ужас! Бедняжка Мередит. – Мишель со вздохом покачала головой. – Она ведь была виолонче­листкой.
   Рэйд кивнул:
   – Помню. Читал в газетах.
   – Н-да… Таков уж стиль Мойеров – они предпочита­ют жить сегодняшним днем, напрочь забывая о прошлом и не думая о будущем. Мередит – дочь Чарльза от второго брака. Я у него пятая жена, детей у нас нет. Его нынешняя девица… полагаю, он прочит ее в шестые супруги. Како­во, а? Еще не развелся, а уже готовит очередную свадьбу! – Мишель закатила глаза, однако Уэйкфилд Третий ее сар­казма не уловил.
   – Кто сказал, что богатые отличаются от нас, простых смертных? Фицджеральд, кажется, верно?
   О Фицджеральде Мишель услыхала впервые, но виду не подала.
   – Он ошибался. Богатые не просто отличаются от нас. Они совсем, совсем другие! Как бы там ни было, для Чарльза настало время перемен, и я, собственно, не возра­жаю, но… где справедливость? Я ведь играла по его прави­лам, теперь его очередь. Боюсь, правда, что мне понадо­бится помощь, чтобы заставить его выполнить обязатель­ства. – Она вновь заглянула прямо в глаза Рэйду, попытавшись придать своему взгляду то выражение, которое безотказно действовало на Фрэнка. В спальне.
   Рэйд послушно кивнул.
   – Буду с вами до конца откровенна, мистер Уэйкфилд. Я… действительно изменила мужу. Только не с мужчиной, а с женщиной. – Она умолкла, наслаждаясь реакцией: Рэйд старательно изображал бесстрастность, но адамово яблоко у него заходило ходуном. Смотри не захлебнись слюной, красавчик! – В первый раз я оказалась в постели с девушкой по его просьбе, а два года назад познакомилась с… изумительной женщиной. Ее тоже привел Чарльз, и мы занимались сексом втроем, как уже не раз бывало, но… – Мишель вновь умолкла, мастерски сконфузившись. Она наклонила голову, сосчитала до пяти и выпрямилась, не­брежно-кокетливым жестом отбросив волосы на спину. – Я не оправдываюсь, мистер Уэйкфилд. Мне нечего сты­диться. А рассказываю лишь потому, что Чарльз теперь ис­пользует эту связь в качестве доказательства моей так на­зываемой неверности.
   Рэйд тем временем от первого потрясения оправился. Алчность ли в нем взыграла, похоть или оба неприглядных чувства вместе, но глаза его загорелись.
   – Мне много не нужно, мистер Уэйкфилд, – проникновенно сообщила Мишель. – Удовольствуюсь сотней миллионов. Для Чарльза это смешные деньги, капля в море. Как вы думаете, ваша фирма сможет мне помочь?
   – Не сомневаюсь.
   Мишель улыбнулась и встала с дивана.
   – Благодарю. О-о-о, благодарю вас! Не хочу задержи­ваться; кто знает, не следят ли за мной? Потому-то я и на­звалась другим именем. На самом деле меня зовут Кэтрин. Кэтрин Мойер. – Она вновь протянула руку и на сей раз сама дольше, чем следует, задержала его ладонь. – Мы не обсудили гонорар, мистер Уэйкфилд. Поверьте, мелочить­ся я не стану. Мне нужно полностью вам доверять, а дове­рие стоит любых денег.
   Рэйд кивнул:
   – Я-то знаю, что вы можете мне доверять. Теперь важно, чтобы это поняли и вы.
   – Время покажет. – Мишель опустила руки. Дело сде­лано; красавчик определенно заглотил наживку. До чего же просто попадаются на крючок мужчины – диву даешь­ся! – Можно попросить вас об одолжении?
   – Ну, разумеется, – с готовностью отозвался Рэйд.
   – Мне бы очень хотелось познакомить вас с Дженетт. Ей ведь все равно придется давать показания, верно? Мы обе нуждаемся в вашем совете.
   – Нет проблем!
   – Завидую вам. Если ты зовешься миссис Чарльз Хендерсон Мойер, проблемы возникают на каждом шагу, – горько вздохнула Мишель. – Я остановилась в отеле «Четыре сезона», но пригласить вас туда никак не могу. Не подскажете ли какое-нибудь тихое кафе, где мы могли бы встретиться после работы и где меня точно никто не узнает?
   – О да, конечно! – Рэйд не колебался ни секунды. Какие там колебания – он ухватился за ее предложение с жадностью голодного карася. Тут же продиктовал адрес, проводил до самого лифта, лично нажал кнопку вызова и помог войти. – До встречи в шесть!
   Прямо из лифта Мишель направилась к таксофону и оставила сообщение для Джады на домашнем автоответчи­ке Энджи.
 
   Энджи пришла задолго до назначенного времени – в данном случае не по причине природной пунктуальности, а для того, чтобы не демонстрировать себя Лизе всю цели­ком и сразу. Довольно того, что и лицо ее, и одежда выгля­дят более чем бледно. Если «подружка» прикинет и на­бранные килограммы, помрет от злорадства.
   Столик в кафе Энджи заказала ровно на час встречи Джады с Сэмюэлем Дамфрисом – время в этом спектакле решало все. Когда Лиза, по-прежнему изящная и элегант­ная, появилась на пороге, ее взгляд скользнул мимо Энджи. Оно и понятно: от прежней Энджи немного оста­лось. Пришлось помахать ей рукой.
   Пока бывшая подруга бормотала приветствия и при­страивала пальто с сумочкой, Энджи наслаждалась ощу­щением легкости на душе. До чего же приятно не чувство­вать за собой никакой вины! Даже ощущение собственной глупости испарилось. В конце концов, любой имеет право выбора. Если человек, которому ты доверяла, выбрал пре­дательство, твоей вины в этом нет.
   Устроившись, наконец, Лиза взглянула на Энджи, тут же отвела взгляд и уткнулась в меню.
   – Рада тебя видеть. Прекрасно выглядишь. Двойная ложь на одном дыхании! Энджи не удержалась от улыбки.
   – Я и чувствую себя прекрасно, – совершенно ис­кренне отозвалась она, подумав о малыше.
   – Вот как? – Удивление Лизы, похоже, тоже было ис­кренним, однако она мигом оправилась: – Что ж, пре­красно. Нашла работу?
   – Конечно. Работаю в совершенно другом направле­нии.
   – Вот как? Прекрасно.
   Ну, надо же, сколько «вот как?» и «прекрасно» за какие-нибудь три минуты. Начинает действовать на нервы.
   – Я предупредила Рэйда, что задержусь допоздна, – с чуть заметной неловкостью сообщила Лиза. – Так что торопиться нам некуда. В смысле… если, конечно, у тебя нет других планов на вечер.
   – Прекрасно. – Энджи намеренно повторила набив­шее оскомину словечко. Очень надо, дорогая, любоваться на тебя весь вечер! Но ты проторчишь здесь столько, сколько потребуется девочкам, чтобы провернуть задуманное.
   – Да, кстати, – продолжала Лиза, – я захватила с собой все, о чем ты просила. Думаю, тебе было бы непри­ятно сейчас оказаться в Марблхеде. Слишком все свежо… Верно?
   Черт возьми, что она говорит? Да это же катастрофа. Ну уж нет, так не пойдет. Мы должны появиться в Марбл­хеде вдвоем, причем не позднее чем через два часа.
   – Я тоже кое-что захватила для тебя, – спокойно отве­тила Энджи, принимаясь за цыпленка.
   Время еще есть. Лизе не удастся разрушить их велико­лепный план.

ГЛАВА 51

   Шагая по центру Бостона, Джада ловила взгляды про­хожих и чувствовала себя более чем странно. Почему они все глазеют? Чернокожих не видели? Или ее наряд смуща­ет? Одета она, конечно, вызывающе… но не до такой же степени!
   Пройдясь из конца в конец Центрального бостонского парка, Джада была разочарована: разговоров много, а смотреть-то особенно и не на что. В данный момент к тому же и некогда – придется прибавить шагу, чтобы не опоз­дать на встречу с Сэмюэлем Дамфрисом, сыном мужа ма­миной кузины. «Помощь в духе островитян, – думала Джада, двигаясь к выходу из парка. – Кто еще способен поднять на ноги всю родню только для того, чтобы убе­диться в бесполезности суматохи?» С другой стороны, вы­бора у нее не было, а Сэмюэль по телефону произвел впе­чатление толкового адвоката. Кроме того, все равно надо как-то дотянуть до шести, когда настанет их с Мишель звездный час. Голос подруги на автоответчике дрожал от возбуждения; Золушка была явно довольна собой. Однако сейчас на повестке дня чай с мистером Дамфрисом. Джада пересекла черную от дождя дорогу и ступила в теплую, сияющую позолотой роскошь отеля «Рид Карлтон». Хорошо одетая дама, одна в чужом городе, в роскошном заведе­нии, она уж и забыла, когда такое было. Давно. Очень давно. От молодого безрассудства закружилась голова, словно не тридцать четыре года у нее за плечами, а двад­цать пять, не больше, Джада решительно двинулась через вестибюль к кафе, от души надеясь, что не выглядит шлю­хой, заявившейся сюда на работу. Прогулка по парку дока­зала, что сотня косичек, ботинки на шнуровке и кожаные штаны, увы, не создают образа добродетельной матроны.
   Вычислить Дамфриса оказалось несложно: единствен­ный чернокожий в зале, он к тому же поднялся ей навстре­чу. Очень высокий и слишком худой для такого роста, дальний родственник был еще и очень чернокожим – того почти абсолютно черного, эбонитового цвета, который словно вбирает в себя свет. «Совсем неплох, – отметила Джада, взглянув в лицо адвокату, на котором выделялись изумительные светло-серые глаза с яркими белками. – И улыбка бесподобная».
   – Джада Джексон? – спросил он. Джада кивнула.
   – А вы, следовательно, Сэмюэль Дамфрис. Он опять согрел ее улыбкой.
   – Прошу, садитесь. – Ни намека на акцент острови­тян; голос глубокий, а выговор выходца с Британских ост­ровов: отрывистый, четкий. – Чаю не желаете?
   Только тут Джада с удивлением отметила, что перед ним уже стоит полная чашка густо-янтарного напитка.
   – Индийский, к сожалению, а не китайский, но по крайней мере заварен по всем правилам.
   – Неужели? Какое счастье!
   Сэмюэль Дамфрис иронии не уловил. Видел бы он тот чай, что она пьет дома! Фантазии ей хватает максимум на пакетики «Липтона». А ведь островитяне и впрямь относятся к чаепитию с почти молитвенной серьезностью. Ни­куда не денешься – влияние англичан дает о себе знать.
   Сэмюэль покачал головой:
   – Поразительно, но в Бостоне осталось всего два-три заведения, где подают приличный чай.
   – Да уж, лично меня это всегда поражало, – повтори­ла Джада попытку пошутить.
   На этот раз ее собеседник задумался и, помолчав, за­глянул ей в глаза.
   – Вы меня уязвляете?
   – Если вы имеете в виду – подкалываю, то вы абсо­лютно правы. Только в вашем присутствии я не уверена, что говорю на родном языке.
   – С вашим языком все в порядке, – с улыбкой ото­звался Сэмюэль. – Прошу простить мне академичность и… гм-м-м… тупость. Видите ли, юмора я никак не ожидал. Ваша мама в общих чертах описала ситуацию…
   «Какого черта ты творишь, девочка?» – задала себе Джада фарисейский вопрос. На самом деле она отлично знала, что творит. Флиртует, ни больше ни меньше! Пят­надцать лет не кокетничала – и вдруг на тебе. С чего бы вдруг? Кожаные брюки, должно быть, виноваты. Или же экзотические косички на затылке.
   Джада поймала пристальный взгляд Сэмюэля и тут же посерьезнела.
   – Я знаю, мистер Дамфрис, что попала в жуткую пере­дрягу. Не знаю, что именно вам сообщила моя мама, но догадываюсь, что на информацию она не поскупилась.
   В ответ ее одарили очередной белозубой улыбкой.
   – В немногословности вашу маму не обвинишь, это верно. Должен признаться, историю она поведала горест­ную.
   Джада вдруг разозлилась на себя. Черт бы побрал и штаны эти нелепые, и помаду апельсиновую, и, главное, идиотское кокетство! Она пришла сюда безо всякой на­дежды, но от Сэмюэля исходила такая доброжелательная, такая спокойная сила, что ей захотелось поверить и его способность все исправить.
   – Так оно и есть и даже гораздо хуже.
   Джада пустилась в подробный рассказ о событиях пос­ледних месяцев и завершила его, лишь когда опустели два чайника и почти вся сахарница. Сэмюэль Дамфрис внимательно слушал, кое-что уточнял и смотрел, смотрел на нее своими диковинными светло-серыми глазами. Как ни странно, их никто не торопил, несмотря на то, что они были здесь единственной чернокожей парой и просидели за столиком, пока время ленча не закончилось и зал не опустел.
   – Что же вы намерены делать дальше, миссис Джек­сон?
   – Буду с вами откровенной. Я понимаю, вы адвокат, но… Я собираюсь пойти против закона или обойти его – как вам будет угодно. Когда мама с папой приехали сюда, они предложили забрать детей и скрыться на островах. Честно говоря, эта мысль и мне приходила в голову, но по­началу я от нее отказалась. Это ведь самое настоящее преступление, а я никогда в жизни даже «зайцем» не проехала! Но теперь… теперь я вижу только один выход. Детей нужно вернуть; не только и не столько ради меня, сколько ради них самих. Я не могу ждать, когда суд разберется, что к чему, и исправит несправедливость. Кроме того, где гаран­тия, что это произойдет?
   Джада затаила дыхание в страхе, что серый взгляд по­темнеет от негодования и служитель закона откажется продолжать опасную тему. Но Сэмюэль просто кивнул.
   – Видите ли, закон – это прежде всего способ решить спорные вопросы о праве собственности. Однако челове­ческое понятие о сути собственности изменяется быстрее, чем статьи закона, – вот в чем загвоздка. Наши с вами предки когда-то считались собственностью наравне с зем­лей, домами, мебелью. Жена была собственностью мужа, как любая другая вещь. Дети – аналогично. Здешний закон не создан для заботы о благополучии детей, по­скольку основан на давнем, варварском понятии собствен­ности. Ну и, разумеется, лживые показания в вашем деле сыграли не последнюю роль.
   Неужели поверил?! Неужели сумел увидеть правду за всем этим нагромождением ошибок, роковых случайнос­тей и безудержной лжи? Джада смотрела на адвоката во все глаза.
   – На Кайманах бывали? – неожиданно спросил он.
   Джада покачала головой.
   – Видите ли, поскольку вы не являетесь гражданкой Барбадоса, воспрепятствовать поискам, которые непре­менно начнет ваш супруг, будет проблематично. На Кай­манах же, где я постоянно веду дела, при наличии амери­канского паспорта и… гм-м-м… некоторой суммы на счету, вы можете отлично устроиться. Выгода двойная: во-пер­вых, вашему супругу не придет в голову искать вас на Кай­манах, а во-вторых, страна сейчас на подъеме. С вашим опытом вы без труда найдете работу в банке. Так что, если вы не против…
   Джада не верила своим ушам. Силы небесные! Неужто господь наконец услышал ее мольбы?
   – Вы… вы готовы помочь?! – выдохнула она. – И да­же не возражаете против того, что я надумала?
   – Вы надумали защитить своих детей, – с нажимом произнес адвокат. – Как я могу быть против? Нарушение закона – не моя специальность, но, согласитесь, кому, как не мне, знать, что такое беззаконие? Я ведь, если на то пошло, несколько лет проучился в Британии.
   В этот момент взгляд Джады случайно упал на его ча­сы – и она ахнула.
   – Боже правый! У меня назначена встреча, и опоздать никак нельзя. – Невероятно – общение с Сэмюэлем Дам­фрисом, от которого она ровным счетом ничего не ожида­ла, длилось почти два часа. Глазом ведь, кажется, не успела моргнуть, как получила поддержку, утешение, добрый совет и обещание помощи! А времени на благодарность не осталось. – Простите ради бога, но мне пора.
   Джада поднялась, и ее собеседник сделал то же самое. Неожиданно смутившись, она протянула руку:
   – Если бы вы знали, как я рада нашему знакомству! Теперь буду думать над вашим предложением.
   – Подумать, конечно, придется, но помощь вам в лю­бом случае не помешает. – Он достал из внутреннего кар­мана пиджака визитку. – Прошу. Не оставите ли и свой номер?
   Джада продиктовала номер домашнего телефона Энджи, сняла со спинки стула сумочку и перебросила через плечо.
   – Спасибо. Огромное вам спасибо! И ушла не оглядываясь, чтобы не поддаться искуше­нию вернуться.

ГЛАВА 52

   Увидев возникшего в дверях бара парня, Джада вмиг распознала в нем бывшего мужа Энджи, так что и торопли­вый шепоток Мишель не понадобился. Рэйд постоял на пороге, пока его глаза привыкали к полумраку в зале. И этих мгновений Джаде хватило, чтобы многое в нем вы­числить. Высокий рост, надменная поза, небрежно-изыс­канный синий костюм с вызывающе желтым, стильным галстуком… О-о-о, таких белых красавцев, владеющих миром, она знала как облупленных! При первом же взгляде на нее глаза Рэйда округлились. Уж не торговали ли его предки рабами лет эдак сто пятьдесят назад? «Не будь большей стервой, чем ты есть, дорогая, – сказала себе Джада. – Если верить Энджи, Уэйкфилды уже лет двести как царят в Бостоне и окрестностях, а значит, скорее всего, сражались в рядах аболиционистов».
   Мишель помахала рукой, и экс-супруг Энджи двинулся в их сторону, лавируя между изящных креслиц на гнутых ножках.
   – Добрый вечер, – приветствовал он дам с любезной улыбкой. – Позволите присоединиться?
   – Ну конечно! – просияла Мишель. – Познакомь­тесь, это Дженетт, а это Рэйд Уэйкфилд.
   Джада протянула над столиком руку.
   – Наслышана, – сообщила она, придав голосу макси­мум глубины и бархатистости. – Кэтрин утверждает, что вы успели завоевать ее доверие. Рада за нее, но сразу долж­на предупредить – на мой взгляд, Кэтрин слишком довер­чива. – Улыбка ее была намеренно холодна.
   – Что ж… надеюсь, моя репутация и порядочность за­воюют и ваше доверие, – протянул Рэйд тоном профи а-ля «супердорогой адвокат».
   – Что ж, – эхом отозвалась Джада, – репутация ваша мне уже известна, в противном случае нас бы здесь не было.
   Она накрыла ладонь своей подруги. Какого черта зря время терять, спрашивается? Почему бы не начать игру и не взглянуть на его реакцию?
   – Кэтрин очень нужна забота близкого человека, – продолжала она. – Она это заслужила. Чарльза я знаю слишком хорошо… к сожалению. И мне отлично известно, через что он заставил ее пройти.
   Джада замолчала, позволив собеседнику вообразить кошмарно-сексуальные сцены из прошлого «Кэтрин», по­сле чего поднесла ладонь Мишель к своему лицу, припала к ней губами – и опустила. Мишель руку не убрала. Ее раскрытая ладонь с оранжевым отпечатком губ лежала на столе, будто полураскрытый бутон.
   Из-под приспущенных век Джада взглянула на Рэйда. Околдованный, он не сводил глаз с ладони Мишель, и губы Джады тронула улыбка. Древняя черная магия еще никого не подводила. Добавьте розовую щепотку – и па­рень ваш! Чем уж так возбуждает мужской пол лесбийская любовь, было выше ее разумения. Почему, спрашивается, мужские эротические фантазии нацелены на обладание двумя женщинами сразу, если им и с одной-то справиться чаще всего бывает не под силу? Может быть, как раз пото­му, что, занимаясь друг другом, дамы снимают с партнера часть ответственности? Самой Джаде трудно было пред­ставить что-нибудь менее привлекательное, нежели секс с двумя геями.
   А Рэйд все никак не мог отлепить взгляд от ладони Ми­шель. «Пожалуй, красавчик созрел для полноценного шоу», – решила Джада и поднялась из-за стола.
   – С вашего позволения, я отлучусь в туалет.
   Она поплыла через зал, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Наверняка Рэйд Уэйкфилд уже пускает слюни, воображая двух таких разных женщин в своей по­стели. А нарушение множества табу великосветского об­щества только добавляет в его глазах пикантности этому черно-белому соусу.
 
   Энджи не верила собственным ушам, глазам и вообще не понимала, что происходит в этом мире. Лизе хватало на­глости болтать не только о фирме и сослуживцах – то есть о том, чего Энджи по ее милости лишилась, – но и об от­ношениях с Рэйдом, помолвке, свадебных планах и медо­вом месяце! Немыслимо! Что это, безудержное злорадст­во? Или черствость всегда была в характере «подруги»?
   – Представляешь, Рэйд хотел ограничиться неделей, – чирикала Лиза. – Ехать во Францию на неделю! Неле­пость, верно? Сошлись на десяти днях, хотя я бы предпо­чла две недели.
   Энджи кивнула. Ее медовый месяц с Рэйдом на Берму­дах длился пять дней, но упоминать об этом она не собиралась.
   Когда официант унес тарелки, Лиза опустила на столик фирменный пакет из «Сакса». Энджи на миг опешила, ре­шив, что Лиза приготовила ей подарок, но потом сообра­зила, что это ее вещи, о которых она говорила по телефону.
   – Остальное в машине, – сказала Лиза.
   Энджи ответила бледной улыбкой. Ее план разваливал­ся на глазах, но сдаваться она не собиралась. Вот только времени оставалось в обрез.
   Официант со счетом появился как раз кстати. Взглянув на квитанцию, Энджи отсчитала ровно половину суммы, добавила ровно половину чаевых и отодвинула листок. Ка­кого черта я должна за тебя платить?!
   – О! – изумленно выдохнула Лиза, будто впервые столкнулась с такой диковинной процедурой, как оплата в ресторане по счету. Пошарив в сумочке, она выудила не­сколько смятых банкнот и пригоршню мелочи, тем самым напомнив Энджи, что по примеру королевских особ пред­почитает обходиться без наличных.
   По дороге к машине Энджи все сильнее охватывала па­ника. Что же делать?! Что делать? Максимум через час они должны вместе оказаться в квартире Рэйда. Учитывая, что дорога займет около получаса, на поиски выхода оста­ется всего ничего. А если выход не найдется? Лиза до конца дней своих будет пребывать в уверенности, что в пух и прах разбила несчастную, жалкую толстушку Энджи… Нет, ни за что! Энджи стиснула челюсти так, что зубы за­скрипели.
   Подойдя к своей машине, Лиза открыла багажник и кивнула на еще один пакет с хламом… пардон, с дорогими сердцу Энджи вещичками – пуховым платком, связанным бабушкой, голубой пижамой, старым фотоальбомом и прочими мелочами. Энджи склонилась над пакетом.
   – Я упаковала, как могла, – с тонкой улыбкой сооб­щила Лиза, – Но ты же меня знаешь, аккуратность – не моя стихия.
   Зато драгоценности – определенно твоя! Руки-то небось чешутся вцепиться в кольцо?
   – А дневник мой где? – жалобно пробормотала Энд­жи. – Дневника не вижу!
   – Какого дневника? Я ведь, кажется, все собрала! На полке только этот альбом лежал.
   – При чем тут альбом? Я дневник имею в виду! Личный дневник.
   – В списке его не было.
   Точно, не было: Энджи с самого начала понимала, что ей нужен запасной вариант. Она выпрямилась и поверну­лась к Лизе, придав взгляду испуг и смущение.
   – Ты… Господи, только не это! Скажи, что ты его не читала!
   – Да нет же, нет! Я его даже не нашла!
   Судя по ее виду, она была этим очень разочарована.
   – Не может быть! Он всегда лежал там, на полке. Я точно помню, что говорила тебе о нем. Мне нужен мой дневник, Лиза! Я сгорю от стыда, если его кто-нибудь уви­дит!
   – Ну-у… В чем проблема? Я его тебе пришлю, честное слово.
   Ха! Честное слово Лизы Рэндалл – это что-то новень­кое. Энджи медленно опустила руку в карман, так же мед­ленно вынула и щелкнула замочком коробочки от «Шрив, Крамп и Лоу». В вечерней темноте, которую рассеивала лишь тусклая лампочка багажника, «бриллиант» призывно подмигнул Лизе. Та ахнула и застыла с полуоткрытым ртом. Да-да, гляди, Лиза! Вот оно, последнее звено той цепи, что окончательно привяжет тебя к клану Уэйкфилдов, черт бы их всех побрал.
   Решив, что за тридцать секунд Лиза заглотнула крючок по самые жабры, Энджи решительно захлопнула коробочку.
   – Вот что, Лиза. Смейся надо мной, если хочешь, счи­тай, что, я трясусь над своим барахлом, но дневник мне дорог, и без него я не уеду, – заявила она тоном, не допускающим возражений.
   Лиза помолчала, потом пожала плечами:
   – В таком случае… поедем в Марблхед и найдем его. Есть! Энджи усмехнулась, усаживаясь за руль своей машины. До чего же, оказывается, просто бороться с не­другом; достаточно лишь понять и поверить, что это дейст­вительно недруг.

ГЛАВА 53

   Перед тем как выбраться из машины Рэйда, Мишель постаралась задрать юбку повыше. Юбку – громко сказа­но, скорее лоскут шириной с пояс Сайта-Клауса. Ну так что ж? Зря, что ли, они с Джадой потратили кучу денег Фрэнка на роскошное белье для этого случая? Вот пусть теперь Рэйд и любуется.
   Рэйд не заставил себя ждать. Он выпрыгнул из-за руля, бегом обогнул машину и оказался рядом с Мишель рань­ше, чем Джада успела подкатить на арендованном автомобиле. Взяв под руку кавалера, Мишель отправилась с ним к дому, очень довольная собой. Актриса в ней пробудилась явно незаурядная. Не выпив в общей сложности и полови­ны бокала, она всю дорогу виртуозно исполняла роль дамы под сильным хмельком и наслаждалась своей властью над Рэйдом. Большую часть пути Мишель щебетала о том, как доверяет ему, как боится соглядатаев «супруга» и как она истосковалась по мужскому вниманию.