Страница:
Глаза Ладомира зажглись победным торжеством. Он больше не видел витязей, окружавших поляну, он видел только свой завершающий удар, он даже наметил место, куда должен был упасть поверженный враг.
А потом перед глазами витязя как будто сверкнула молния. Тяжелый удар потряс его с головы до пят. Лопнули подбородочные ремни, в траву покатился шлем, а прямо перед витязем появилось оскаленное в жуткой гримасе лицо Тайкеса. Он вдруг подмигнул Ладомиру, а затем рукоять меча обрушилась на его темя, и витязь погрузился в беспамятство.
Он очнулся сразу, едва коснувшись земли. Голова разрывалась от боли, но самая свирепая боль обжигала изнутри — Тайкес перехитрил его! Ладомир заскрипел зубами, попробовал разлепить глаза. Мир закружил вокруг него в безумном хороводе и он вновь зажмурился.
— Ты плохой боец, — тихий голос Тайкеса раздался совсем рядом, заставив витязя вздрогнуть. — Много силы, мало ума. Удивительно, как тебя раньше не прибили. Еще удивительнее — что меня остановило? Такое странно знакомое чувство…
А Ладомир вдруг понял, что все это уже было с ним. Похожий бой, похожие слова, все, как в тот роковой день.
Также падал в траву шлем, и также падал он сам, обливаясь кровью из разбитого носа, а над ним нависала фигура старшего. Ты опять проиграл, говорили его глаза, ты опять увлекся, и ты уже мертв. А его меч возносился в небо, будто он намеревался с размаха пригвоздить младшего к земле.
В тот день Ладомир почему-то испугался. Меч брата был учебный, из дерева, и никак не мог пробить тонкой, но прочной кольчуги. Да и не бывало такого, чтобы старший тыкал его в грудь, обычно он вонзал меч в землю, что и означало конец боя. Но Ладомир отчего-то испуганно вскрикнул и остановил движение старшего…
Сердце витязя осыпало холодом и Ладомир явственно ощутил приближение смерти. Он приоткрыл глаза, намереваясь встретить ее лицом к лицу, как и полагается воину. И увидел как Тайкес вскинул меч. Вскинул таким до боли знакомым движением, так что губы Ладомира шевельнулись сами собой, сложившись в полузабытое имя:
— Мстислав…
Ладомир не понял, что остановило завершающий удар, имя ли брата, неведомым путем обретшее волшебную силу, или же мелькнувшая за спиной Тайкеса Виста. Но удар не последовал.
А затем Тайкес вздрогнул всем телом. Не оглядываясь, он отшвырнул Висту, и впился взглядом в глаза Ладомира с такой силой, будто хотел прожечь насквозь.
— Что?.. — севшим голосом спросил он. — Что ты сказал?
Сильные руки рывком подняли Ладомира, встряхнули, а глаза по-прежнему сверлили витязя, словно надеялись вытащить из него нечто очень ценное. Почувствовав себя лучше витязь попытался высвободиться, но Тайкес держал крепко.
Ладомир покосился на его меч, лежавший в траве. Сейчас бы кулаком промеж глаз, мелькнула мысль, но воплотить ее в дело он не успел. Ноги Тайкеса неожиданно подогнулись и он стал сползать вниз, цепляясь за витязя, и тот, опешив, невольно придержал обмякшее тело.
И только укладывая его на землю, Ладомир нащупал на спине вбитый по рукоять нож. Витязь оглянулся и перехватил ее счастливый взгляд. Теперь сомнений не было — это ее удар в спину остановил Тайкеса.
Наверное, Ладомир должен был обрадоваться — Виста как-никак спасла ему жизнь. Но радости не было. Напротив, почему-то болело сердце. Словно бы пронзивший Тайкеса нож дотянулся и до него.
Охваченный смутным чувством вины перед Тайкесом, Ладомир уложил его голову на колени, и прислушался к его шепоту.
— Имя… Назови имя отца… — шептал тот.
— Моего отца? — удивился Ладомир и пожал плечами. — Его звали Кречет Белое Перо. Он был великим воином, никто не мог победить его в открытом бою. И потому его подло убили разбойники, захватив врасплох, безоружного.
Ладомиру было больно говорить об этом. Он был единственным, кто уцелел во время резни, учиненной в его родном доме. Когда разбойники ворвались во двор, мать сунула ему в руки деньги и велела бежать к брату, то есть к его дяде, в Царьград. Обратно, на Русь, он вернулся спустя несколько лет. Выросший и заметно окрепший, он вернулся, лелея две заветные мечты — вступить в легендарную дружину князя Владимира и найти убийц отца. И если первая сбылась на удивление легко — Владимир крайне радушно и благожелательно принял его, сделав доверенным дружинником, то вторая так и осталась мечтой. Поди, отыщи на Руси среди тысяч и тысяч разбойников убийц отца…
Глаза Тайкеса закрылись, а когда открылись вновь, на витязя взглянул как будто другой человек. Жестокость ушла из его лица, глаза осветились непонятной радостью, даже умиротворенностью.
— Не разбойники, — прошептал Тайкес. — Это были не разбойники, Ладомир…
— Откуда ты знаешь? — голос Ладомира дрогнул.
Что-то происходило у него внутри, что-то перекручивало душу, вытаскивая на свет нечто давно забытое. Он пристально вгляделся в лицо Тайкеса. Неужели этот наемник что-то знает про его отца?
Губы умирающего скривились.
— А ты ведь первый… Ты назвал меня… Ладомир… Твое сердце признало. Разум — нет. Доверься сердцу, Ладомир. Оно всегда думало у тебя быстрее.
Сердце витязя забилось с такой силой, будто готовилось выпрыгнуть из груди и убежать в лес, подальше от этой глупой и тупой головы. Ум Ладомира еще пыжился, искал какие-то объяснения, оправдания, но язык, повинуясь внезапному порыву, вновь повторил заветное имя:
— Мстислав?
Губы Тайкеса — или Мстислава? — расплылись в счастливой улыбке.
— Ты живой?
Разум витязя наотрез отказывался признавать в этом человеке родного брата, но чувства, чувства били через край, сжимая в стальные тиски сердце, перехватывая дыхание. Всматриваясь в лицо умирающего, Ладомир вдруг с ужасом понял, что не может узнать в нем брата. Юный отрок, какого он помнил, совсем не походил на этого закаленного жизнью мужчину.
Ну что ж, пусть так, пусть он не может узнать лица брата, но он не может не узнать его удара. Ведь Тайкес ударил плашмя, хотя мог запросто разрубить голову! Мог, но не сделал этого. Он ударил так, как всегда бил его старший брат, пытаясь остановить разъяренного младшего.
— Мстислав, брат…
Ладомир бережно, чтобы не задеть рану, обнял его. Подобие усмешки плясало на непослушных губах Тайкеса — Мстислава, но глаза его подозрительно блестели.
— Брат, ты сказал, что знаешь, кто убил отца? Если не разбойники, то кто? Скажи, я найду их!
— Они все мертвы, Ладомир. Я убил их. Остался тот, кто отдал приказ. Я не смог. Или не захотел. Не знаю. Слишком долго я его искал. Наверное, я просто устал.
— Кто? Назови мне его имя? — голос Ладомира стал хриплым.
Ответ на этот вопрос показался ему сейчас важнее всего на свете, важнее поисков Драги, даже важнее нашедшегося брата!
— Ты все равно не поверишь. Но… Я не хочу унести это с собой…
Глаза Мстислава устало закрылись, похоже, его силы были на исходе.
— Это тот, кому ты служишь. Тот, кого ты хочешь спасти. Князь Владимир.
— Нет, — прошептал недоверчиво витязь. — Это не может быть правдой…
— Будешь… мстить, — губы умирающего еле-еле шевельнулись, — научись… убивать… у этой… Висты…
Смерть смягчила черты его лица, разгладила морщины, и только теперь витязь смог уловить сходство между тем серьезным подростком, которого он помнил, и этим суровым воином.
— Ты поверил ему, Ладомир? — в голову Ладомира ворвался злой голос Висты. — Ты поверил? Это ложь! Если бы он был твоим братом, разве ты не узнал бы его раньше, еще тогда, в той роще под Киевом? Неужели непонятно, это еще одна ловушка. Им не удалось остановить тебя силой, теперь они пробуют хитростью. Возненавидишь князя — сам остановишься. Наши хитромудрые старейшины и не такое могут придумать. Опомнись Ладомир, не вздумай верить ему!
Она кричала еще что-то, но Ладомир уже не слышал ее, полностью погрузившись в свои мысли. Откликнулся Лютый.
— Обожди, Виста. Быть может, он сказал правду. Я кое-что знаю о нем. Несколько лет назад, под Муромом, я встретил его в первый раз. Он пришел в нашу шайку, чтобы убить одного из нас, но по ходу дела едва не перебил всех. Так вот, тот человек, которого он убил, бахвалился на пьяную голову, что служил раньше в дружине Владимира. Служил до тех пор, пока не принял участие в каком-то тайном деле, после чего ему и еще целому отряду дружинников пришлось покинуть Киев и разбрестись по дальним заставам. А уж оттудова, от безделья и скуки, он ушел к нам.
— Это совпадение! — воскликнула девушка. — Он наемный убийца, который за деньги будет убивать кого угодно и где угодно, даже в лесу среди разбойникился возле но — тоже совпадение? — тихо спросил Ладомир, указывая на перстень на пальце покойного. На нем отчетливо серебрился рельефный силуэт кречета. — Это перстень отца.
3
Дом встретил Висту как старую добрую знакомую. Она живо представила огромного, мощного, но добродушного пса, который повизгивая от удовольствия вертелся возле нее, норовя лизнуть в нос. По каким причинам домовой столь радушно отнесся к ней, можно было только догадываться. Однако Виста подозревала, что то сочувствие к этой жертве магических опытов, что она испытала в тот раз, не прошло даром. Быть может, она вообще была первая, кто пожалел это несчастное существо.
Уловив желание девушки пообедать, дом быстро накрыл на стол. Однако покормить Ладомира и Лютого ей не удалось. Едва они приближались к дому, как тот впадал в буйство — двери и ставни начинали яростно хлопать, а домашняя утварь дрожала и подпрыгивала.
Вздохнув, Виста вынесла еду наружу. Ладомир механически жевал, бросая в рот все, что подсовывала девушка, а взгляд его не отрывался от фамильного перстня.
Это злило Висту, убежденную, что предсмертное признание Тайкеса — очередная ловушка Драги и старейшин клана. Однако понимая состояние витязя, она больше не пыталась его переубедить.
Закончив с едой, Ладомир поднял тело Мстислава и, не обращая внимания на предостережения Висты, отнес его в дом. Тот заскрипел, заходил ходуном, в витязя полетела посуда, сверху посыпались какие-то склянки, но Ладомир и бровью не повел. Утварь билась об его кольчугу, усыпая пол осколками, хрустела под ногами, но витязь продолжал неумолимо продвигаться вперед. Уложив Мстислава на стол, Ладомир выбрался наружу, а затем высек огонь и поджег дом.
Огонь разгорался с трудом, как будто дом противился пожару. Мелькавшие тут и там языки пламени то и дело гасли, но скоро ветер раздул пожар и участь дома была предрешена.
— Нам надо идти, — сказал Ладомир.
Виста заглянула ему в лицо. Именно сейчас решалась судьба великого князя.
— Мы должны спешить, — продолжил витязь. — Русь ждет князя.
— Куда? — недоуменно спросил Лютый. — Мы опять не знаем, где его искать.
— Мы должны искать.
В горящем доме что-то с шумом лопнуло и людей оглушил раскатистый хохот.
— Драга! — первым узнал его голос витязь. — Где ты спрятался, проклятый?
Ревущий столб пламени над домом причудливо изогнулся и сложился в гигантское лицо.
— Он самый, — огненные губы изогнулись в усмешке. — Только не предлагайте мне честный бой, ребятки. Развлекайтесь уж как-нибудь без меня.
— Клянусь, я найду тебя, ублюдок! — прорычал витязь.
— Зачем тебе я? Или может тебе нужен не я, а, скажем, душа князя?
— Где ты спрятал ее? В каком-нибудь алмазе, да? — спросила Виста.
— О-о-о, это наша маленькая девочка-убийца? — Драга приподнял огненную бровь, словно только разглядел ее. — Белояр все-таки спас тебя. Впрочем, я так и предполагал. Этот замшелый пень любит кичиться своим человеколюбием.
— Зачем ты здесь, Драга? Если ты не хочешь сразиться, зачем ты пришел? — спросил Ладомир, сжимая кулаки.
— Ну как же, должен же я вкусить этот сладкий миг торжества, взглянуть на ваше бессилие. Приятно все-таки, — он рассмеялся. — Но на самом деле я принес вам радостную весть. Обещаю, что скоро верну душу вашего князя. Вы же этого добиваетесь или нет?
— Ты лжешь! — одновременно вскричали Ладомир и Виста.
— Что за молодежь пошла, — Драга осуждающе покачал головой. — Можете передать вашему волхву, что не далее, как завтра, князь придет в себя и будет чувствовать себя гораздо лучше.
— Это какая-то подлая хитрость, — заметил Лютый.
Огненная голова вдруг накренилась, вытянулась в сторону людей и они были вынуждены отшатнуться, спасаясь от страшного жара.
— Хитрость? — переспросил Драга. — Нет, Лютобор, я не душегуб вроде тебя, который только и ждет удобного случая ударить в спину.
Сотканное из языков пламени лицо Драги повернулось к витязю.
— Кстати, Ладомир, ты подобрал себе чудесную компанию. Только помни, что этот разбойник зарежет тебя при первой же возможности. А эта девка… Она слишком привыкла убивать, слишком привыкла распоряжаться телом, как полезной вещью. Из нее не выйдет порядочной жены, если ты вдруг что думал на этот счет.
Чародей неприятно расхохотался, а его огненная голова стала медленно уползать назад, растворяясь в бушующем пламени.
— Прощайте! Вот увидите, князь скоро восстанет. И будет умнее и краше прежнего, — раздался короткий смешок и голова окончательно исчезла.
— Что означают его слова? — немедленно спросил Ладомир, но, заметив хмурое лицо Лютого и прикусившую губу Висту, уточнил. — Он действительно хочет вернуть князя?
— Это ложь! — воскликнул Лютый. — Я не знаю, о чем он говорил, но колдуны не отступают от задуманного, если им не прижечь как следует хвост.
— Лютый прав, — кивнула Виста. — Но мы должны достать его хвост раньше, чем он выполнит обещание и вернет, как он заявил, князя.
— Что же значили эти слова? — нахмурился Ладомир. — Что он замыслил?
— Я могу только гадать. Возможно, он хочет поселить в князя чужую душу, но это опасно, обман легко заметят, — принялась рассуждать девушка. — А быть может, он нашел способ подчинить князя своей воле?
— Так или иначе, но нам надо спешить. Вот только где искать этого гада? — Ладомир в сердцах ударил кулаком в дерево.
4
Порывшись в карманах, Виста достала небольшое перышко.
— Кажется, я смогу помочь, — сказала Виста.
— Каким образом? — изумился Лютый.
— Это перо — самый быстрый путь к Драге, — Виста улыбнулась, но улыбка вышла вымученной. — Если ты не передумал спасать князя, Ладомир, я найду его для тебя.
Витязь не очень-то понял, но сейчас было не время доискиваться до скрытого смысла ее слов.
— Что значит — передумал? Как бы там ни было, Владимир мой князь, я присягал ему и буду спасать любой ценой, — он с силой сжал челюсти, заставив желваки шевельнуться. — Если ты можешь помочь — действуй без промедления.
Виста подбросила перышко высоко вверх, что-то пробормотала. Воздух заискрился, затем искры обозначили контуры человечьего тела и вскоре на поляне появился рослый мужчина с обаятельной улыбкой.
— Я рад снова видеть тебя, красавица. Вижу, ты решилась?
— Решилась, Змиулан, решилась. Нам необходима твоя помощь.
— Ты готова платить?
— Готова, — решительно сказала девушка, встретив взгляд Змиулана.
— Замечательно! Чего же ты хочешь от меня, прекрасная дева?
— Нам нужно найти логово колдуна Драги. И как можно быстрее.
— Что за Драга? — вскинул Змиулан брови.
Виста махнул рукой в сторону горящего дома.
— Совсем недавно он жил здесь.
Змиулан пригляделся к пламени, зачем-то принюхался, а затем метнулся прямо в огонь.
— Где ж ты нашла такого шустрого приятеля? — витязь проводил его изумленным взглядом, потом вопросительно взглянул на Висту.
— Это долгая история, расскажу как-нибудь в другой раз, — она отвернулась, пряча глаза.
Какие-то смутные подозрения заворочались в глубине памяти Ладомира, но прежде, чем он успел их разгрести, из огня выскочил сияющий Змиулан.
— Все отлично! Я знаю, где он. Этот дурень имел глупость воспользоваться огненной стихией для своей проекции, — Змиулан просто лучился счастьем. — Эх, чего только не сделаешь ради прекрасного.
Он попытался обнять девушку, но та отстранилась, рядом недовольно засопел витязь.
— Потерпи!
Змиулан пожал плечами, щелкнул пальцами и обратился в столб пламени, откуда тотчас донесся его голос.
— Прыгайте сюда и побыстрее.
— Прямо в огонь? — с опаской поинтересовался Лютый.
— Быстрее, я сказал! Я не могу удерживать проход вечно.
Пламя не источало тепла, и это немного успокаивало. Они попрыгали в него один за другим и очутились на пологом склоне невысокой горы, сплошь покрытой густым лесом. Лишь самая вершина горы высилась обнаженной, грозя небу острым каменным клыком.
— Ваш Драга глубоко внутри этой горы. Туда мне не проникнуть, сильная защита, — сообщил Змиулан, плотоядно поглядывая на девушку. — Вход в его логово вот там.
Он не глядя махнул рукой себе за спину, а другой уже снова обнимал девушку, и в этот раз она больше не противилась. Глаза витязя грозно сверкнули, а рука легла на меч.
— Я скоро вернусь, ребята. Дождитесь меня здесь, — сказала Виста.
Она протянула амулет Белояра витязю.
— Возьми, вдруг понадобится.
Ладомир не шевельнулся.
— Ты куда это собралась? — процедил он, с ненавистью глядя в похотливую морду Змиулана.
Ладомир уже вспомнил, кто такой этот Змиулан и как с ним расплачиваются девушки и женщины. Витязя захлестнула волна ярости.
— Мне надо расплатиться, — просто сказала она. — У меня уговор с ним.
Она кивнула в сторону Змиулана и тот радостно ощерился.
— Расплачиваться? — прорычал витязь. — Но почему ты не сказала об этом раньше?
— А что бы это изменило?
— Это изменило бы все! — гневно крикнул витязь, его глаза медленно наливались кровью. — Это мое задание, это я спасаю князя, а не ты! И я не позволю!..
Он прыгнул, готовый голыми руками рвать и душить это гадкое создание по имени Змиулан, начисто забыв о Лунном мече, забыв о князе, забыв обо всем на свете, кроме одного — эта нечисть наложила свои грязные лапы на Висту! На его Висту!
Глаза Змиулана полыхнули огнем и Ладомир покатился вниз по склону, ломая кустарник. Виста испуганно вскрикнула, шагнула было вслед за витязем, но ее мягко придержал Змиулан.
— Не волнуйся, — успокоил он ее. — С ним все будет хорошо. Полежит, успокоится. Нам пора, девочка моя.
Он приподнял руки, готовясь произнести какое-то заклинание, но сделать это не успел. Стоявший в сторонке Лютый, дотоле взиравший на происходящее с отрешенным видом, набросился на Змиулана, и крепко обхватил, сцепив руки в замок.
Куда я полез, мелькнуло в голове Лютого, когда уши заложило от рева Змиулана. Все ведь честно, уговор есть уговор, так какого же…
Сотней раненых медведей взревел Змиулан, ощутив смертельный жар серебра. Серебряная кольчуга, выручившая атамана при встрече с покойной ведьмой, выручила его и на этот раз. От Змиулана повалил едкий дым
— Отпусти! — закричал Змиулан. — Проси, что хочешь!
— Все выполнишь? — уточнил Лютый.
— Все!!
— Хорошо. Тогда, перво-наперво, освободи Висту от ее опрометчивого обещания.
— Освобождаю Висту от нашего уговора! Она больше ничего не должна мне! — проревел он. — Отпусти!!
— Во-вторых, обещай не преследовать всех нас из мести.
— Да-да, обещаю! Я не буду мстить! — откликнулся Змиулан. — Отпусти же!!
Атаман разжал руки. Еле живой, дымящийся Змиулан бросил на людей полный ненависти взгляд и исчез, не проронив ни слова. Из кустарника с рычанием вылетел Ладомир, огляделся и, не обнаружив нигде врага, поспешил к Висте.
Девушка стояла, уткнувшись взглядом в землю и вычерчивая там что-то носком сапога. Она пребывала в полной растерянности.
Сначала Ладомир, потом Лютый. Ладно бы ей грозила смерть, а тут, из-за такой, в сущности, ерунды. Она не понимала этого, но все же ей было почему-то приятно.
Ладомир подскочил и, ничего не говоря, заграбастал ее в свои объятия, сжал с такой силой, что у нее внутри что-то хрустнуло. Но ни звука не вырвалось из ее уст.
— Ничего себе! — ахнул атаман. — Он, значит, в кустах отлеживается, пока я ее спасаю, рискую жизнью, и кому, спрашивается, вся благодарность?
Глава восемнадцатая
1
Овал магического портала призывно замерцал голубым светом и Кащей решительно шагнул вперед. Жилище Драги встретило его прохладой и сыростью подземной пещеры, а хозяин — радушной улыбкой. Кащей изобразил на лице самое благостное выражение, на которое был только способен, в то время как его чувства распустились букетом любопытных щупалец, осматриваясь, оглядываясь, ощупывая.
Стены были удивительно гладкие и ровные, и в этом, как понял Кащей, заслуг Драги не было. Пещера, очевидно, была выплавлена в недрах горы еще в допотопные времена. С тех же времен сохранились и огромные каменные изваяния велетов, что стояли вдоль стен.
Едва Кащей появился в пещере как портал мигнул в последний раз и погас. Заметив поспешность, с которой Драга закрыл портал, Кащей презрительно скривил губы. Чародей по-прежнему боялся его. Боялся, несмотря на едва не пенившийся от магии воздух, несмотря на застывшую под его ладонью Смерть Кащея — костяную иголку, окутанную яйцеобразной защитной оболочкой. Заклятие оболочки было простенькое, и чтобы схватить иголку достаточно было сдавить покрепче «яйцо».
О страхе свидетельствовал и мягкий рассеянный свет, равномерно освещавший подземелье. Этот свет был результатом невероятно сложного заклинания. Таких причудливых заклятий Кащей никогда не умел плести, да и не стремился научиться. Его мощь была известна всем, и он никогда не пытался произвести на кого-то впечатление, как это делал сейчас Драга.
Кащей приблизился, неторопливо уселся за небольшой, инкрустированный крупными самоцветами столик. Напротив него с надменным видом восседал Драга, следя за каждым движением Кащея. Заметив с каким трудом Кащей оторвал взгляд от заветного «яйца», чародей усмехнулся.
Кащей с трудом подавил вспышку гнева. Разговор предстоял нелегкий, и хотя Драга дрожал от страха, следовало проявлять крайнюю осмотрительность. С испуга ведь и иголку мог сломать.
— Должен признаться, — начал Драга, — что наш план работает. Все южные земли на Руси уже охвачены праведным гневом Древних. Дороги опустели, торговый люд без охраны и носа не кажет из города, а хваленые княжьи дружины одна за другой исчезают в лесах.
Глаза Драги разгорелись, а голос был исполнен торжества.
— Во многих городах начинается голод. А когда Древние подымут голову на севере — хаос заполнит Русь и поставит людей на грань жизни и смерти. И только от меня будет зависеть — в какую сторону они шагнут.
— Значит ли это, что истребление человечества откладывается?
— Пожалуй, что так, — усмехнулся Драга. — Сейчас мне нужна власть над этой дикой страной Русью и над ее людьми.
— Но зачем? Если конечной целью ты видишь полное уничтожение всех людей…
— И это спрашиваешь ты? Тот, кто создавал и разрушал королевства по своей прихоти?
Кащей деланно пожал плечами.
— Я развлекался.
— Нет! — вскрикнул Драга. — Ты лжешь! Ты не просто развлекался. Ты искал. Ты искал опыт и знания! Мне тоже нужны знания, мне тоже нужен опыт, и поэтому мне нужны подручные средства. И лишь потом, когда я достигну истинного могущества, я смету человечество с лица земли одним мановением руки!
Кащей кивнул. Он давно уже понял, что нужно этому колдуну, и сейчас ему было неизмеримо скучно.
— Люди будут боготворить меня, и приносить жертвы, добиваясь моей благосклонности, — продолжал Драга. — Ведь мне понадобится много жертв, не так ли? Поэтому мне нужна не княжеская власть, мне нужно совсем другое. Мне нужно, чтобы люди вставали и ложились с моим именем на устах, чтобы они трепетали, услышав его, и рыдали от счастья, когда я пройду мимо!
— Так ты хочешь стать богом? — скрывая зевок, спросил Кащей.
— Да, да! — Драга метнул на него горящий взгляд. — Ты тысячу раз прав! Я стану богом, перед которым содрогнутся все — и нынешние боги, и герои. Сначала здесь, в этой лесной стране. А потом всюду. Я построю храмы, и мне понадобятся жрецы. Думаю, что роль верховного жреца отлично подошла бы тебе.
Чародей щелкнул пальцами и на столике появились два бокала с вином. Один из них Драга тут же опрокинул в себя.
— Но это нужно заслужить! — его глаза впились в окостеневшее лицо Кащея. — Скажи мне, Кащей, все ли богатырские заставы ты облетел?
— Все, — Кащей с некоторым трудом выдержал его взгляд, унял закипающий гнев и выдавил улыбку.
— А могут ли княжьи волхвы снять твои заклятия?
— Конечно. Лет за десять, пожалуй, снимут.
— А если вмешаются старые волхвы, такие как Белояр, к примеру?
Глаза Драги вновь попытались высверлить дыру в голове Кащея, но тот невозмутимо пожал плечами.
— А где их найти, этих волхвов? Один Белояр на виду, да ему тоже повозиться придется. Остальные прячутся невесть где, и вряд ли откликнутся на призыв князя. Когда волхву стукнет пара сотен лет, он перестает интересоваться мирскими бедами.
— Князь не сможет никого призвать, — торжествующая улыбка вновь прорезала лицо Драги. — Ибо нет больше в Киеве великого князя.
А потом перед глазами витязя как будто сверкнула молния. Тяжелый удар потряс его с головы до пят. Лопнули подбородочные ремни, в траву покатился шлем, а прямо перед витязем появилось оскаленное в жуткой гримасе лицо Тайкеса. Он вдруг подмигнул Ладомиру, а затем рукоять меча обрушилась на его темя, и витязь погрузился в беспамятство.
Он очнулся сразу, едва коснувшись земли. Голова разрывалась от боли, но самая свирепая боль обжигала изнутри — Тайкес перехитрил его! Ладомир заскрипел зубами, попробовал разлепить глаза. Мир закружил вокруг него в безумном хороводе и он вновь зажмурился.
— Ты плохой боец, — тихий голос Тайкеса раздался совсем рядом, заставив витязя вздрогнуть. — Много силы, мало ума. Удивительно, как тебя раньше не прибили. Еще удивительнее — что меня остановило? Такое странно знакомое чувство…
А Ладомир вдруг понял, что все это уже было с ним. Похожий бой, похожие слова, все, как в тот роковой день.
Также падал в траву шлем, и также падал он сам, обливаясь кровью из разбитого носа, а над ним нависала фигура старшего. Ты опять проиграл, говорили его глаза, ты опять увлекся, и ты уже мертв. А его меч возносился в небо, будто он намеревался с размаха пригвоздить младшего к земле.
В тот день Ладомир почему-то испугался. Меч брата был учебный, из дерева, и никак не мог пробить тонкой, но прочной кольчуги. Да и не бывало такого, чтобы старший тыкал его в грудь, обычно он вонзал меч в землю, что и означало конец боя. Но Ладомир отчего-то испуганно вскрикнул и остановил движение старшего…
Сердце витязя осыпало холодом и Ладомир явственно ощутил приближение смерти. Он приоткрыл глаза, намереваясь встретить ее лицом к лицу, как и полагается воину. И увидел как Тайкес вскинул меч. Вскинул таким до боли знакомым движением, так что губы Ладомира шевельнулись сами собой, сложившись в полузабытое имя:
— Мстислав…
Ладомир не понял, что остановило завершающий удар, имя ли брата, неведомым путем обретшее волшебную силу, или же мелькнувшая за спиной Тайкеса Виста. Но удар не последовал.
А затем Тайкес вздрогнул всем телом. Не оглядываясь, он отшвырнул Висту, и впился взглядом в глаза Ладомира с такой силой, будто хотел прожечь насквозь.
— Что?.. — севшим голосом спросил он. — Что ты сказал?
Сильные руки рывком подняли Ладомира, встряхнули, а глаза по-прежнему сверлили витязя, словно надеялись вытащить из него нечто очень ценное. Почувствовав себя лучше витязь попытался высвободиться, но Тайкес держал крепко.
Ладомир покосился на его меч, лежавший в траве. Сейчас бы кулаком промеж глаз, мелькнула мысль, но воплотить ее в дело он не успел. Ноги Тайкеса неожиданно подогнулись и он стал сползать вниз, цепляясь за витязя, и тот, опешив, невольно придержал обмякшее тело.
И только укладывая его на землю, Ладомир нащупал на спине вбитый по рукоять нож. Витязь оглянулся и перехватил ее счастливый взгляд. Теперь сомнений не было — это ее удар в спину остановил Тайкеса.
Наверное, Ладомир должен был обрадоваться — Виста как-никак спасла ему жизнь. Но радости не было. Напротив, почему-то болело сердце. Словно бы пронзивший Тайкеса нож дотянулся и до него.
Охваченный смутным чувством вины перед Тайкесом, Ладомир уложил его голову на колени, и прислушался к его шепоту.
— Имя… Назови имя отца… — шептал тот.
— Моего отца? — удивился Ладомир и пожал плечами. — Его звали Кречет Белое Перо. Он был великим воином, никто не мог победить его в открытом бою. И потому его подло убили разбойники, захватив врасплох, безоружного.
Ладомиру было больно говорить об этом. Он был единственным, кто уцелел во время резни, учиненной в его родном доме. Когда разбойники ворвались во двор, мать сунула ему в руки деньги и велела бежать к брату, то есть к его дяде, в Царьград. Обратно, на Русь, он вернулся спустя несколько лет. Выросший и заметно окрепший, он вернулся, лелея две заветные мечты — вступить в легендарную дружину князя Владимира и найти убийц отца. И если первая сбылась на удивление легко — Владимир крайне радушно и благожелательно принял его, сделав доверенным дружинником, то вторая так и осталась мечтой. Поди, отыщи на Руси среди тысяч и тысяч разбойников убийц отца…
Глаза Тайкеса закрылись, а когда открылись вновь, на витязя взглянул как будто другой человек. Жестокость ушла из его лица, глаза осветились непонятной радостью, даже умиротворенностью.
— Не разбойники, — прошептал Тайкес. — Это были не разбойники, Ладомир…
— Откуда ты знаешь? — голос Ладомира дрогнул.
Что-то происходило у него внутри, что-то перекручивало душу, вытаскивая на свет нечто давно забытое. Он пристально вгляделся в лицо Тайкеса. Неужели этот наемник что-то знает про его отца?
Губы умирающего скривились.
— А ты ведь первый… Ты назвал меня… Ладомир… Твое сердце признало. Разум — нет. Доверься сердцу, Ладомир. Оно всегда думало у тебя быстрее.
Сердце витязя забилось с такой силой, будто готовилось выпрыгнуть из груди и убежать в лес, подальше от этой глупой и тупой головы. Ум Ладомира еще пыжился, искал какие-то объяснения, оправдания, но язык, повинуясь внезапному порыву, вновь повторил заветное имя:
— Мстислав?
Губы Тайкеса — или Мстислава? — расплылись в счастливой улыбке.
— Ты живой?
Разум витязя наотрез отказывался признавать в этом человеке родного брата, но чувства, чувства били через край, сжимая в стальные тиски сердце, перехватывая дыхание. Всматриваясь в лицо умирающего, Ладомир вдруг с ужасом понял, что не может узнать в нем брата. Юный отрок, какого он помнил, совсем не походил на этого закаленного жизнью мужчину.
Ну что ж, пусть так, пусть он не может узнать лица брата, но он не может не узнать его удара. Ведь Тайкес ударил плашмя, хотя мог запросто разрубить голову! Мог, но не сделал этого. Он ударил так, как всегда бил его старший брат, пытаясь остановить разъяренного младшего.
— Мстислав, брат…
Ладомир бережно, чтобы не задеть рану, обнял его. Подобие усмешки плясало на непослушных губах Тайкеса — Мстислава, но глаза его подозрительно блестели.
— Брат, ты сказал, что знаешь, кто убил отца? Если не разбойники, то кто? Скажи, я найду их!
— Они все мертвы, Ладомир. Я убил их. Остался тот, кто отдал приказ. Я не смог. Или не захотел. Не знаю. Слишком долго я его искал. Наверное, я просто устал.
— Кто? Назови мне его имя? — голос Ладомира стал хриплым.
Ответ на этот вопрос показался ему сейчас важнее всего на свете, важнее поисков Драги, даже важнее нашедшегося брата!
— Ты все равно не поверишь. Но… Я не хочу унести это с собой…
Глаза Мстислава устало закрылись, похоже, его силы были на исходе.
— Это тот, кому ты служишь. Тот, кого ты хочешь спасти. Князь Владимир.
— Нет, — прошептал недоверчиво витязь. — Это не может быть правдой…
— Будешь… мстить, — губы умирающего еле-еле шевельнулись, — научись… убивать… у этой… Висты…
Смерть смягчила черты его лица, разгладила морщины, и только теперь витязь смог уловить сходство между тем серьезным подростком, которого он помнил, и этим суровым воином.
— Ты поверил ему, Ладомир? — в голову Ладомира ворвался злой голос Висты. — Ты поверил? Это ложь! Если бы он был твоим братом, разве ты не узнал бы его раньше, еще тогда, в той роще под Киевом? Неужели непонятно, это еще одна ловушка. Им не удалось остановить тебя силой, теперь они пробуют хитростью. Возненавидишь князя — сам остановишься. Наши хитромудрые старейшины и не такое могут придумать. Опомнись Ладомир, не вздумай верить ему!
Она кричала еще что-то, но Ладомир уже не слышал ее, полностью погрузившись в свои мысли. Откликнулся Лютый.
— Обожди, Виста. Быть может, он сказал правду. Я кое-что знаю о нем. Несколько лет назад, под Муромом, я встретил его в первый раз. Он пришел в нашу шайку, чтобы убить одного из нас, но по ходу дела едва не перебил всех. Так вот, тот человек, которого он убил, бахвалился на пьяную голову, что служил раньше в дружине Владимира. Служил до тех пор, пока не принял участие в каком-то тайном деле, после чего ему и еще целому отряду дружинников пришлось покинуть Киев и разбрестись по дальним заставам. А уж оттудова, от безделья и скуки, он ушел к нам.
— Это совпадение! — воскликнула девушка. — Он наемный убийца, который за деньги будет убивать кого угодно и где угодно, даже в лесу среди разбойникился возле но — тоже совпадение? — тихо спросил Ладомир, указывая на перстень на пальце покойного. На нем отчетливо серебрился рельефный силуэт кречета. — Это перстень отца.
3
Дом встретил Висту как старую добрую знакомую. Она живо представила огромного, мощного, но добродушного пса, который повизгивая от удовольствия вертелся возле нее, норовя лизнуть в нос. По каким причинам домовой столь радушно отнесся к ней, можно было только догадываться. Однако Виста подозревала, что то сочувствие к этой жертве магических опытов, что она испытала в тот раз, не прошло даром. Быть может, она вообще была первая, кто пожалел это несчастное существо.
Уловив желание девушки пообедать, дом быстро накрыл на стол. Однако покормить Ладомира и Лютого ей не удалось. Едва они приближались к дому, как тот впадал в буйство — двери и ставни начинали яростно хлопать, а домашняя утварь дрожала и подпрыгивала.
Вздохнув, Виста вынесла еду наружу. Ладомир механически жевал, бросая в рот все, что подсовывала девушка, а взгляд его не отрывался от фамильного перстня.
Это злило Висту, убежденную, что предсмертное признание Тайкеса — очередная ловушка Драги и старейшин клана. Однако понимая состояние витязя, она больше не пыталась его переубедить.
Закончив с едой, Ладомир поднял тело Мстислава и, не обращая внимания на предостережения Висты, отнес его в дом. Тот заскрипел, заходил ходуном, в витязя полетела посуда, сверху посыпались какие-то склянки, но Ладомир и бровью не повел. Утварь билась об его кольчугу, усыпая пол осколками, хрустела под ногами, но витязь продолжал неумолимо продвигаться вперед. Уложив Мстислава на стол, Ладомир выбрался наружу, а затем высек огонь и поджег дом.
Огонь разгорался с трудом, как будто дом противился пожару. Мелькавшие тут и там языки пламени то и дело гасли, но скоро ветер раздул пожар и участь дома была предрешена.
— Нам надо идти, — сказал Ладомир.
Виста заглянула ему в лицо. Именно сейчас решалась судьба великого князя.
— Мы должны спешить, — продолжил витязь. — Русь ждет князя.
— Куда? — недоуменно спросил Лютый. — Мы опять не знаем, где его искать.
— Мы должны искать.
В горящем доме что-то с шумом лопнуло и людей оглушил раскатистый хохот.
— Драга! — первым узнал его голос витязь. — Где ты спрятался, проклятый?
Ревущий столб пламени над домом причудливо изогнулся и сложился в гигантское лицо.
— Он самый, — огненные губы изогнулись в усмешке. — Только не предлагайте мне честный бой, ребятки. Развлекайтесь уж как-нибудь без меня.
— Клянусь, я найду тебя, ублюдок! — прорычал витязь.
— Зачем тебе я? Или может тебе нужен не я, а, скажем, душа князя?
— Где ты спрятал ее? В каком-нибудь алмазе, да? — спросила Виста.
— О-о-о, это наша маленькая девочка-убийца? — Драга приподнял огненную бровь, словно только разглядел ее. — Белояр все-таки спас тебя. Впрочем, я так и предполагал. Этот замшелый пень любит кичиться своим человеколюбием.
— Зачем ты здесь, Драга? Если ты не хочешь сразиться, зачем ты пришел? — спросил Ладомир, сжимая кулаки.
— Ну как же, должен же я вкусить этот сладкий миг торжества, взглянуть на ваше бессилие. Приятно все-таки, — он рассмеялся. — Но на самом деле я принес вам радостную весть. Обещаю, что скоро верну душу вашего князя. Вы же этого добиваетесь или нет?
— Ты лжешь! — одновременно вскричали Ладомир и Виста.
— Что за молодежь пошла, — Драга осуждающе покачал головой. — Можете передать вашему волхву, что не далее, как завтра, князь придет в себя и будет чувствовать себя гораздо лучше.
— Это какая-то подлая хитрость, — заметил Лютый.
Огненная голова вдруг накренилась, вытянулась в сторону людей и они были вынуждены отшатнуться, спасаясь от страшного жара.
— Хитрость? — переспросил Драга. — Нет, Лютобор, я не душегуб вроде тебя, который только и ждет удобного случая ударить в спину.
Сотканное из языков пламени лицо Драги повернулось к витязю.
— Кстати, Ладомир, ты подобрал себе чудесную компанию. Только помни, что этот разбойник зарежет тебя при первой же возможности. А эта девка… Она слишком привыкла убивать, слишком привыкла распоряжаться телом, как полезной вещью. Из нее не выйдет порядочной жены, если ты вдруг что думал на этот счет.
Чародей неприятно расхохотался, а его огненная голова стала медленно уползать назад, растворяясь в бушующем пламени.
— Прощайте! Вот увидите, князь скоро восстанет. И будет умнее и краше прежнего, — раздался короткий смешок и голова окончательно исчезла.
— Что означают его слова? — немедленно спросил Ладомир, но, заметив хмурое лицо Лютого и прикусившую губу Висту, уточнил. — Он действительно хочет вернуть князя?
— Это ложь! — воскликнул Лютый. — Я не знаю, о чем он говорил, но колдуны не отступают от задуманного, если им не прижечь как следует хвост.
— Лютый прав, — кивнула Виста. — Но мы должны достать его хвост раньше, чем он выполнит обещание и вернет, как он заявил, князя.
— Что же значили эти слова? — нахмурился Ладомир. — Что он замыслил?
— Я могу только гадать. Возможно, он хочет поселить в князя чужую душу, но это опасно, обман легко заметят, — принялась рассуждать девушка. — А быть может, он нашел способ подчинить князя своей воле?
— Так или иначе, но нам надо спешить. Вот только где искать этого гада? — Ладомир в сердцах ударил кулаком в дерево.
4
Порывшись в карманах, Виста достала небольшое перышко.
— Кажется, я смогу помочь, — сказала Виста.
— Каким образом? — изумился Лютый.
— Это перо — самый быстрый путь к Драге, — Виста улыбнулась, но улыбка вышла вымученной. — Если ты не передумал спасать князя, Ладомир, я найду его для тебя.
Витязь не очень-то понял, но сейчас было не время доискиваться до скрытого смысла ее слов.
— Что значит — передумал? Как бы там ни было, Владимир мой князь, я присягал ему и буду спасать любой ценой, — он с силой сжал челюсти, заставив желваки шевельнуться. — Если ты можешь помочь — действуй без промедления.
Виста подбросила перышко высоко вверх, что-то пробормотала. Воздух заискрился, затем искры обозначили контуры человечьего тела и вскоре на поляне появился рослый мужчина с обаятельной улыбкой.
— Я рад снова видеть тебя, красавица. Вижу, ты решилась?
— Решилась, Змиулан, решилась. Нам необходима твоя помощь.
— Ты готова платить?
— Готова, — решительно сказала девушка, встретив взгляд Змиулана.
— Замечательно! Чего же ты хочешь от меня, прекрасная дева?
— Нам нужно найти логово колдуна Драги. И как можно быстрее.
— Что за Драга? — вскинул Змиулан брови.
Виста махнул рукой в сторону горящего дома.
— Совсем недавно он жил здесь.
Змиулан пригляделся к пламени, зачем-то принюхался, а затем метнулся прямо в огонь.
— Где ж ты нашла такого шустрого приятеля? — витязь проводил его изумленным взглядом, потом вопросительно взглянул на Висту.
— Это долгая история, расскажу как-нибудь в другой раз, — она отвернулась, пряча глаза.
Какие-то смутные подозрения заворочались в глубине памяти Ладомира, но прежде, чем он успел их разгрести, из огня выскочил сияющий Змиулан.
— Все отлично! Я знаю, где он. Этот дурень имел глупость воспользоваться огненной стихией для своей проекции, — Змиулан просто лучился счастьем. — Эх, чего только не сделаешь ради прекрасного.
Он попытался обнять девушку, но та отстранилась, рядом недовольно засопел витязь.
— Потерпи!
Змиулан пожал плечами, щелкнул пальцами и обратился в столб пламени, откуда тотчас донесся его голос.
— Прыгайте сюда и побыстрее.
— Прямо в огонь? — с опаской поинтересовался Лютый.
— Быстрее, я сказал! Я не могу удерживать проход вечно.
Пламя не источало тепла, и это немного успокаивало. Они попрыгали в него один за другим и очутились на пологом склоне невысокой горы, сплошь покрытой густым лесом. Лишь самая вершина горы высилась обнаженной, грозя небу острым каменным клыком.
— Ваш Драга глубоко внутри этой горы. Туда мне не проникнуть, сильная защита, — сообщил Змиулан, плотоядно поглядывая на девушку. — Вход в его логово вот там.
Он не глядя махнул рукой себе за спину, а другой уже снова обнимал девушку, и в этот раз она больше не противилась. Глаза витязя грозно сверкнули, а рука легла на меч.
— Я скоро вернусь, ребята. Дождитесь меня здесь, — сказала Виста.
Она протянула амулет Белояра витязю.
— Возьми, вдруг понадобится.
Ладомир не шевельнулся.
— Ты куда это собралась? — процедил он, с ненавистью глядя в похотливую морду Змиулана.
Ладомир уже вспомнил, кто такой этот Змиулан и как с ним расплачиваются девушки и женщины. Витязя захлестнула волна ярости.
— Мне надо расплатиться, — просто сказала она. — У меня уговор с ним.
Она кивнула в сторону Змиулана и тот радостно ощерился.
— Расплачиваться? — прорычал витязь. — Но почему ты не сказала об этом раньше?
— А что бы это изменило?
— Это изменило бы все! — гневно крикнул витязь, его глаза медленно наливались кровью. — Это мое задание, это я спасаю князя, а не ты! И я не позволю!..
Он прыгнул, готовый голыми руками рвать и душить это гадкое создание по имени Змиулан, начисто забыв о Лунном мече, забыв о князе, забыв обо всем на свете, кроме одного — эта нечисть наложила свои грязные лапы на Висту! На его Висту!
Глаза Змиулана полыхнули огнем и Ладомир покатился вниз по склону, ломая кустарник. Виста испуганно вскрикнула, шагнула было вслед за витязем, но ее мягко придержал Змиулан.
— Не волнуйся, — успокоил он ее. — С ним все будет хорошо. Полежит, успокоится. Нам пора, девочка моя.
Он приподнял руки, готовясь произнести какое-то заклинание, но сделать это не успел. Стоявший в сторонке Лютый, дотоле взиравший на происходящее с отрешенным видом, набросился на Змиулана, и крепко обхватил, сцепив руки в замок.
Куда я полез, мелькнуло в голове Лютого, когда уши заложило от рева Змиулана. Все ведь честно, уговор есть уговор, так какого же…
Сотней раненых медведей взревел Змиулан, ощутив смертельный жар серебра. Серебряная кольчуга, выручившая атамана при встрече с покойной ведьмой, выручила его и на этот раз. От Змиулана повалил едкий дым
— Отпусти! — закричал Змиулан. — Проси, что хочешь!
— Все выполнишь? — уточнил Лютый.
— Все!!
— Хорошо. Тогда, перво-наперво, освободи Висту от ее опрометчивого обещания.
— Освобождаю Висту от нашего уговора! Она больше ничего не должна мне! — проревел он. — Отпусти!!
— Во-вторых, обещай не преследовать всех нас из мести.
— Да-да, обещаю! Я не буду мстить! — откликнулся Змиулан. — Отпусти же!!
Атаман разжал руки. Еле живой, дымящийся Змиулан бросил на людей полный ненависти взгляд и исчез, не проронив ни слова. Из кустарника с рычанием вылетел Ладомир, огляделся и, не обнаружив нигде врага, поспешил к Висте.
Девушка стояла, уткнувшись взглядом в землю и вычерчивая там что-то носком сапога. Она пребывала в полной растерянности.
Сначала Ладомир, потом Лютый. Ладно бы ей грозила смерть, а тут, из-за такой, в сущности, ерунды. Она не понимала этого, но все же ей было почему-то приятно.
Ладомир подскочил и, ничего не говоря, заграбастал ее в свои объятия, сжал с такой силой, что у нее внутри что-то хрустнуло. Но ни звука не вырвалось из ее уст.
— Ничего себе! — ахнул атаман. — Он, значит, в кустах отлеживается, пока я ее спасаю, рискую жизнью, и кому, спрашивается, вся благодарность?
Глава восемнадцатая
1
Овал магического портала призывно замерцал голубым светом и Кащей решительно шагнул вперед. Жилище Драги встретило его прохладой и сыростью подземной пещеры, а хозяин — радушной улыбкой. Кащей изобразил на лице самое благостное выражение, на которое был только способен, в то время как его чувства распустились букетом любопытных щупалец, осматриваясь, оглядываясь, ощупывая.
Стены были удивительно гладкие и ровные, и в этом, как понял Кащей, заслуг Драги не было. Пещера, очевидно, была выплавлена в недрах горы еще в допотопные времена. С тех же времен сохранились и огромные каменные изваяния велетов, что стояли вдоль стен.
Едва Кащей появился в пещере как портал мигнул в последний раз и погас. Заметив поспешность, с которой Драга закрыл портал, Кащей презрительно скривил губы. Чародей по-прежнему боялся его. Боялся, несмотря на едва не пенившийся от магии воздух, несмотря на застывшую под его ладонью Смерть Кащея — костяную иголку, окутанную яйцеобразной защитной оболочкой. Заклятие оболочки было простенькое, и чтобы схватить иголку достаточно было сдавить покрепче «яйцо».
О страхе свидетельствовал и мягкий рассеянный свет, равномерно освещавший подземелье. Этот свет был результатом невероятно сложного заклинания. Таких причудливых заклятий Кащей никогда не умел плести, да и не стремился научиться. Его мощь была известна всем, и он никогда не пытался произвести на кого-то впечатление, как это делал сейчас Драга.
Кащей приблизился, неторопливо уселся за небольшой, инкрустированный крупными самоцветами столик. Напротив него с надменным видом восседал Драга, следя за каждым движением Кащея. Заметив с каким трудом Кащей оторвал взгляд от заветного «яйца», чародей усмехнулся.
Кащей с трудом подавил вспышку гнева. Разговор предстоял нелегкий, и хотя Драга дрожал от страха, следовало проявлять крайнюю осмотрительность. С испуга ведь и иголку мог сломать.
— Должен признаться, — начал Драга, — что наш план работает. Все южные земли на Руси уже охвачены праведным гневом Древних. Дороги опустели, торговый люд без охраны и носа не кажет из города, а хваленые княжьи дружины одна за другой исчезают в лесах.
Глаза Драги разгорелись, а голос был исполнен торжества.
— Во многих городах начинается голод. А когда Древние подымут голову на севере — хаос заполнит Русь и поставит людей на грань жизни и смерти. И только от меня будет зависеть — в какую сторону они шагнут.
— Значит ли это, что истребление человечества откладывается?
— Пожалуй, что так, — усмехнулся Драга. — Сейчас мне нужна власть над этой дикой страной Русью и над ее людьми.
— Но зачем? Если конечной целью ты видишь полное уничтожение всех людей…
— И это спрашиваешь ты? Тот, кто создавал и разрушал королевства по своей прихоти?
Кащей деланно пожал плечами.
— Я развлекался.
— Нет! — вскрикнул Драга. — Ты лжешь! Ты не просто развлекался. Ты искал. Ты искал опыт и знания! Мне тоже нужны знания, мне тоже нужен опыт, и поэтому мне нужны подручные средства. И лишь потом, когда я достигну истинного могущества, я смету человечество с лица земли одним мановением руки!
Кащей кивнул. Он давно уже понял, что нужно этому колдуну, и сейчас ему было неизмеримо скучно.
— Люди будут боготворить меня, и приносить жертвы, добиваясь моей благосклонности, — продолжал Драга. — Ведь мне понадобится много жертв, не так ли? Поэтому мне нужна не княжеская власть, мне нужно совсем другое. Мне нужно, чтобы люди вставали и ложились с моим именем на устах, чтобы они трепетали, услышав его, и рыдали от счастья, когда я пройду мимо!
— Так ты хочешь стать богом? — скрывая зевок, спросил Кащей.
— Да, да! — Драга метнул на него горящий взгляд. — Ты тысячу раз прав! Я стану богом, перед которым содрогнутся все — и нынешние боги, и герои. Сначала здесь, в этой лесной стране. А потом всюду. Я построю храмы, и мне понадобятся жрецы. Думаю, что роль верховного жреца отлично подошла бы тебе.
Чародей щелкнул пальцами и на столике появились два бокала с вином. Один из них Драга тут же опрокинул в себя.
— Но это нужно заслужить! — его глаза впились в окостеневшее лицо Кащея. — Скажи мне, Кащей, все ли богатырские заставы ты облетел?
— Все, — Кащей с некоторым трудом выдержал его взгляд, унял закипающий гнев и выдавил улыбку.
— А могут ли княжьи волхвы снять твои заклятия?
— Конечно. Лет за десять, пожалуй, снимут.
— А если вмешаются старые волхвы, такие как Белояр, к примеру?
Глаза Драги вновь попытались высверлить дыру в голове Кащея, но тот невозмутимо пожал плечами.
— А где их найти, этих волхвов? Один Белояр на виду, да ему тоже повозиться придется. Остальные прячутся невесть где, и вряд ли откликнутся на призыв князя. Когда волхву стукнет пара сотен лет, он перестает интересоваться мирскими бедами.
— Князь не сможет никого призвать, — торжествующая улыбка вновь прорезала лицо Драги. — Ибо нет больше в Киеве великого князя.