Страница:
— Все хорошо. Уже пришел в себя, — успокоил его волхв, прочел по губам следующий вопрос и ответил. — Драга не объявлялся, похоже, ты все-таки прикончил его.
— Это хорошо, — губы Ладомира попробовали изобразить усмешку. — Где Виста, Белояр, позови ее, она меня живо на ноги поставит.
— Вот как? Полагаешь, я плохой лекарь?
— Конечно, ты вон даже морду свою не можешь в порядок привести, — Ладомир попытался улыбнуться. — Где Виста?
Белояр молчал и Ладомир почувствовал, как его внутренности сжимаются, стягиваясь в ледяной ком.
— Где она?! — прорычал он, хотя на самом деле из горла вырвалось лишь едва слышное сипение.
— Она не успела, Ладомир. Портал закрылся сразу, как только она втолкнула тебя. Там было мощное противодействие, и я не смог удержать его.
Слова Белояра оглушили витязя. Волхв продолжал еще что-то объяснять, но Ладомир уже ничего не слышал. Он попытался встать, но стоило шевельнуться, как тело пронзила острая боль, будто его рвали изнутри, но лишь сдавленный стон вырвался из-за плотно сжатых зубов. Волхв покачал головой и пробормотал заклятие, погрузившее Ладомира в глубокое забытье.
Глава двадцатая
1
Виста не могла погибнуть, с этой мыслью Ладомир засыпал и просыпался. Целую неделю искусные лекари-волхвы латали его истерзанное тело, и каждый день витязь норовил сбежать из их цепких лап. То, что он едва стоял на ногах его ничуть не смущало, и в конце концов волхвы «приковали» его к постели заклятием.
Но в одно солнечное утро Ладомир проснулся и с радостью обнаружил, что больше ничто ему не мешает — ни телесная боль, ни заклятие.
Откинув одеяло, витязь обомлел. Левая часть тела, сильнее всего пострадавшая от магии чародея, была покрыта тонкой и нежной, как у младенца, кожей.
Ладомир скривился, представив, сколько будет смеха, если ему придется показаться на людях в таком виде. Наполовину загорелый, отмеченный печатями воинской доблести — многочисленными шрамами, и наполовину гладенький, розовенький, точно поросенок! Когда еще кожа загрубеет, покроется новыми отметинами. А пока — ни в баню, ни на речку!
Давить надо таких лекарей, злобно подумал Ладомир, кровожадно оглянулся, но, не найдя поблизости ни одного, разочарованно вздохнул.
Он рывком поднялся, ощутил накатившее головокружение, но лишь отмахнулся — не достойно воина обращать внимание на такие мелочи. Слегка пошатываясь, двинулся к лавке, где его ждала одежда и амуниция. Свежие порты и рубаха, новая кольчуга мелкого плетения, с толстыми булатными пластинами на груди и спине, новые наручи и поножи.
Ладомир сощурился, глядя, как ослепительно блистают доспехи, купаясь в солнечных лучах, как сверкают девственной, без единой царапины, чистотой. Тут же лежали и мечи — огромный Лунный меч и яркий, изящный клинок Беляя. Они напоминали мирно спящих братьев, старшего и младшего…
Сердце витязя дрогнуло, но он подавил нахлынувшие чувства и принялся облачаться в доспехи.
Выскочив во двор, Ладомир поспешил в каморку Белояра. От учиненного василиском погрома не осталось и следа. Жилище волхва было отстроено заново, и лишь окружавшая его свежепритоптанная земля еще напоминала о происшедшем.
Ладомир с ходу хрястнул кулаком в дверь, но та вдруг резко распахнулась, и витязь неуклюже ввалился внутрь. И сразу же наткнулся взглядом на широкую, бугристую от распираемых рубаху мышц, спину Белояра.
— Заходи, Ладомир, — пригласил его волхв, не оборачиваясь.
— Откуда знаешь, что это я? — буркнул витязь, запоздало сообразив, что задал глупый вопрос — к волхву же пришел.
Скромная землянка волхва изнутри выглядела значительно просторнее, чем снаружи, и Ладомир озадаченно застыл, пытаясь понять, колдовство ли это или обман зрения.
— Так кто же еще, окромя тебя будет вламываться сюда, аки зверь дикий? — удивился волхв, повернулся к витязю. — Владимира в Киеве нет сейчас, а остальные сюда носа не кажут без моего разрешения.
— Так я ж постучаться хотел, — попытался оправдаться Ладомир, но волхв лишь махнул рукой.
— Ничего себе, постучался. Чуть дверь дубовую с петель не снес!
В голосе волхва не было и намека на шутку, но витязь кожей ощущал, что тот все-таки шутит. Ладомир стиснул зубы. Пусть смеется, решил он, что с волхвов взять-то? Они, считай, уж и не люди, все эти волхвы, колдуны, маги. Что им человечьи чувства? Ну так Вий им судья, а уж Ладомир-то все вытерпит, лишь бы только ему помогли Висту сыскать.
Он открыл было рот, собираясь напомнить волхву о Висте, но Белояр жестом остановил его.
— Не трать слов, витязь. Мы все в долгу перед тобой, — тихо сказал он. — Признаться, я не слишком верил в твои силы. Но ты совершил почти невозможное.
— Я не мог поступить иначе, — нахмурившись, заявил Ладомир. — Это был мой долг.
— Да-да, я знаю. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе отыскать эту девушку. Живой или мертвой.
Последнее слово заставило витязя вздрогнуть и бросить сердитый взгляд на волхва, но тот или не заметил этого, или сделал вид, что не замечает. Белояр отошел в угол комнаты, где над огнем висел крупный котел, в котором бурлило варево непонятного цвета и с резким неприятным запахом.
— Ты помнишь ту гору, где вы обнаружили пещеру Драги? — спросил волхв, поманив витязя пальцем.
— Ну, помню, — пожал плечами Ладомира.
— Тогда смотри сюда. Узнаешь? — палец Белояра ткнул в мутную жидкость в котле.
Сначала Ладомир не увидел ничего, кроме булькающих пузырей. Но чем дольше он всматривался, тем явственнее под кипящей поверхностью воды проступали знакомые очертания гор. Вот только самой главной горы, той самой, где прятался Драга, витязь так и не смог увидеть. Вместо нее в земле зияла огромная воронка, а на самом дне что-то блестело, похоже, подземные воды приглядели место под очередное озерцо.
— Но где же гора? — Ладомир сжал кулаки.
— Кто-то сотворил очень могучее заклятие, которое и обрушило гору. Полагаю, если Виста еще жива, искать ее следует в плену у Драги.
— На этот раз он не уйдет от меня! — прорычал Ладомир. — Но где мне его искать, Берояр?
— Увы, Ладомир, — Белояр виновато развел руками. — Но я могу отправить тебя на север, в земли дрягвы, точнее, болота. С незапамятных времен там живет чародей Ковак. Всю свою жизнь он провел в болоте и выучился так искусно владеть магией воды, как никто другой в мире. Думаю, он может помочь тебе в поисках.
— Всю жизнь в болоте? И как же он поможет мне? — засомневался Ладомир.
— Изучение магии требует не хождений по свету, а, скорее наоборот, усидчивости и терпения. А что касаемо помощи… Ковак способен отыскать любого человека на земле, если он, конечно, еще жив. Но будет надежнее, если он поищет Висту, а не Драгу, с поиском чародеев бывают сложности.
— Я не понимаю, Белояр, неужто этот болотный колдун могущественнее тебя?
Волхв рассмеялся.
— Ладомир, ну, разве можно сравнивать силу мечника и лучника? Так и здесь, витязь. Нельзя владеть всеми видами магии одинаково искусно. Каждый из магов обязательно силен в чем-то одном. Вот я, например, смог бы провалить ту гору не хуже твоего Драги, но вот отыскать человека, увы, мне это не под силу, — Белояр вздохнул. — Сейчас я открою портал на болото, в то место, где я встречался с этим чародеем много лет назад. Но, возможно, тебе придется его поискать.
Белояр прошептал слова заклинания и вскоре комнату залил мягкий голубой свет портала.
— Возьми это, — волхв кинул Ладомиру тяжелый мешок. — Это я в дорогу тебе собрал. К сожалению, я не могу сопровождать тебя, я расстался с чародеем отнюдь не в теплых чувствах. Да и тебе следует быть осторожным. Болото всегда было опасным местом.
2
Из теплого солнечного Киева витязь угодил в сырые и промозглые объятия северных болот. Он стоял на небольшом островке, а перед ним и вокруг, на всю длину взгляда, расстилалось огромное зеленое поле. Местами оно прорывалось кочками, похожими на бородавки, высыпавшие на гладкой зеленой коже.
От болота, от серого, низко нависшего неба веяло такой неприкрытой ненавистью и враждебностью, что витязь невольно оглянулся назад, где истаивали в воздухе последние голубые искорки портала.
И где же мне искать этого чародея, с тоской подумал Ладомир, вглядываясь в стелющийся над болотом туман. Баба-яга хоть на краю болота поселилась, а где этого носит, один бес ведает.
Ладомир уселся на краю островка, возле широкого «окна», вгляделся в мутную воду. Он был уверен, что болотная нечисть уже давно обнаружила его присутствие и теперь, пользуясь отсутствием жгучих лучей солнца, только и ждет случая наброситься на него.
— Ну, где вы там, — пробормотал витязь, похлопал ладонью по воде. — Сколько ждать-то…
Долго ждать не пришлось и очень скоро в глубине замелькали темные силуэты. Они быстро размножились и устремились вверх, чуть ли не наперегонки спеша к застывшему на берегу витязю.
Ладомир напрягся и, когда из воды выметнулись перепончатые лапы, перехватил их, выдернул упыря из воды и с силой швырнул на берег.
Однако на этот раз витязь имел дело не с жалким омутником, опасным в воде, но беспомощным на берегу. Упырь достаточно сносно ощущал себя и на суше. Едва шмякнувшись на землю, он тотчас вскочил и бросился на витязя. Ладомир увернулся, сбил противника с ног, с хрустом вонзил колено ему в хребет, и глубоко вжал морду упыря в мягкую сырую почву.
— Тпру, дурило! — проревел витязь ему в ухо. — Не рыпайся, пока спину не сломал!
Упырь затих, пуская в грязь пузыри, витязь наконец смог оглянуться и, не удержавшись, присвистнул. Поверхность болота густо усеивали зеленые и лоснившиеся от слизи черепа.
— Эк, сколько вас высыпало, — пробормотал витязь. — Серьезно, видать, оголодали-то.
Упыри все всплывали и всплывали, а самые шустрые уже карабкались со всех сторон на островок. Нож витязя немедленно опустился на склизкую шею пленника.
— Эй вы, орлы болотные! — крикнул Ладомир. — Если это вот чучело, — он сдавил упыря сильнее, заставив того захрипеть и забулькать, — хоть чуть-чуть вам дорого, вам придется проводить меня к Коваку!
Ему никто не ответил. Выбравшиеся на берег упыри неумолимо надвигались, а когтистые лапы уже нетерпеливо вытягивались к вкусному и теплому человеку, осмелившемуся забрести в их владения. Ладомир разочарованно вздохнул, склонился над поверженным упырем.
— Не повезло тебе, паря, с родичами, кинули они тебя ворогу на поругание.
С этими словами он перерезал упырю горло, не спеша обнажил Лунный меч и с удовольствием увидел, как отшатнулись первые ряды нападавших.
— Умное решение, слизняки, — кивнул витязь. — Думаю, мы все-таки сможем договориться.
Но он ошибся. Задние ряды упырей надавили, выталкивая передних, и те были вынуждены броситься вперед. Напуганные смертоносным мечом, многие пытались прорваться и убежать, но сзади продолжали упорно напирать, выдавливая соплеменников на верную смерть.
Лунный меч с шипением разрезал воздух, и также легко как воздух, клинок разрезал упырей. Как будто их плоть состояла из одной воды. Раны дымились, упыри жутко хрипели, разваливаясь на куски, разбрызгивая кровь и внутренности. Очень скоро ноги витязя скользили в зеленовато-желтой кашице, спотыкались о тела павших, путались в выпавших кишках.
Время шло, а волны упырей все продолжали накатываться на берег, с каким-то непостижимым упорством идя на смерть. Они гибли один за другим, усеивая землю телами, и Ладомиру приходилось время от времени спихивать их в болото, чтобы не сильно мешали.
Стемнело, но число упырей не уменьшилось. Витязь же с неприятным холодком ощутил, что силы его на исходе. В тело вползала усталость — извечный и, пожалуй, наиболее опасный враг воинов. Внутри что-то рушилось и рвалось, словно распадались незримые узы, коими лекари скрепили его израненное тело. С каждой секундой меч тяжелел и норовил выскользнуть. Еще немного, подумал витязь, и он превратится в лакомство для этих болотных гадов.
Эта мысль подстегнула его, и он бросился в отчаянную атаку. Его натиск был стремителен и смертоносен, так что на короткое время удалось даже расчистить островок. Но этот всплеск ярости сожрал оставшийся запас сил. Ноги витязя подкосились и он рухнул, привалившись к большой груде мертвых тел. Гудевшие от страшного напряжения конечности отказывались повиноваться, и Ладомиру оставалось лишь с тоской и ненавистью глядеть, как из болота лезли все новые и новые упыри.
Свежая волна упырей взобралась на берег и уже радостно спешила к обессилевшему витязю, когда из болотных недр донесся низкий приглушенный рев. И даже в сгустившихся сумерках было видно, как подернулись дрожью силуэты упырей и как они застыли на месте, точно от гневного окрика хозяина.
Спустя мгновение из болота стала подниматься огромная туша какого-то существа. Оно приблизилось к острову, и поднятая им большая волна окатила витязя с головы до ног.
Ладомир поморщился, стер с лица холодную, вонючую жижу и негнущимися пальцами потянулся к мечу. Некоторое время тот упрямо выскальзывал, пока витязь не разозлился и, перекосившись от усилий, все-таки сумел его подхватить. Кое-как поднялся на дрожащих ногах, бросил взгляд на нового врага.
По острову топал гигант в два человеческих роста. Островок содрогался от его тяжкой поступи и норовил уйти из-под витязя.
Упыри бросились врассыпную, один из них замешкался, и длинные лапы чудища тотчас сомкнулись на нем. Звучно хрястнуло, треснуло, и разорванные части упыря полетели в разные стороны. Остальные торопливо попрыгали в воду и на болото опустилась мертвая тишина.
Существо остановилось в нескольких шагах от Ладомира. Витязь разглядел крупное, бугристое тело, все в наплывах и наростах. Сверху донизу существо покрывала то ли шерсть, то ли тина, по которой медленно стекала грязная жижа, словно существо только что восстало с болотного дна.
Болотник, вспомнил Ладомир. Уже давно люди не встречали этих созданий, уже давно никто не помнил, что они такое. Но во многих селениях, расположенных вблизи крупных болот, именно болотников считали хозяевами болот и именно им приносили кровавые жертвы.
Говорили, что в стародавние времена, когда на земле еще не было людей, когда и самой земли еще не было, а было лишь Великое болото, болотники были богами упырей. Другие, правда, утверждали, что болотников создала могучая магия упырей, якобы для защиты от врагов, но потом те вырвались из-под власти своих творцов и сами стали главными врагами упырей. В общем, слухов ходило много, но все они, так или иначе, сходились в одном — тварь была сильной, хитрой и смертельно опасной.
Они долго стояли, вглядываясь друг в друга, точно два могучих поединщика перед схваткой.
И чем дольше Ладомир буравил соперника глазами, тем отчетливей понимал, что бой с болотником может оказаться последним. И дело было не в гигантской силе чудища, нет, чрезмерной силы витязь никогда не боялся. Он знал, что великая сила, как правило, соседствует с великой же неповоротливостью и убогими мозгами. Те же «каменные» великаны из пещеры Драги.
Но болотник внушал серьезное беспокойство. Ладомир вспомнил, с какой быстротой он поймал оказавшегося на пути упыря, вспомнил и поежился. Болотник был слишком ловок для своих размеров и, значит, слишком опасен. Стоит ему только выбить из рук Лунный меч…
— Человек, — зарычал болотник, прервав затянувшееся молчание. — Зачем ты здесь?
Он медленно и старательно выговаривал слова, словно с трудом их вспоминая.
— Мне нужен Ковак, — ответил витязь, следя за каждым движением чудища. — Ты можешь указать дорогу к нему?
— Зачем?
— Тебе-то какое дело?
Рука-лапа болотника метнулась к витязю, но тот отпрыгнул, ударил мечом и на землю упал длинный, с локоть, коготь.
— Ты быстрый, — в голосе болотника послышалось странное удовлетворение. — Твоя кровь мне бы понравилась.
— Подойти ближе, и я проверю, понравится ли мне твоя! — зло крикнул Ладомир.
— Нет. Я пришел не биться, — ответил болотник. — Меня послал Ковак.
— Ковак? — изумился Ладомир. — Так веди меня скорей к нему!
— Зачем он тебе?
— Да что ты заладил, зачем-зачем, — буркнул витязь. — Я не враг Коваку. Я пришел просить помощи!
Голова болотника, огромная, как пивной котел, качнулась.
— Вижу, не врешь. Идем.
Болотник развернулся, в несколько длинных шагов пересек островок и ступил в воду.
— Эй, постой, — крикнул вслед Ладомир. — У меня же ноги не такие длинные! А по воде ходить я не умею!
— Иди следом, — не оборачиваясь, ответил болотник. — Я иду мелководьем.
Мелководье болотника достигало витязю до самого подбородка, а временами ему приходилось даже плыть. В наступившей ночи он с трудом мог рассмотреть маячившую впереди спину болотника, и временами шел, ориентируясь только на плеск воды. Тяжелый бой, дорога, все это настолько вымотало витязя, что едва ощутив под ногами твердую землю, он рухнул без сил.
3
Очнулся Ладомир утром следующего дня. Был он совершенно наг, лежал под толстой звериной шкурой, рядом потрескивал костер, а твердая земля под ногами оказалась всего-навсего островком.
Светало, но солнце по-прежнему было не в силах пробиться сквозь пелену туч, и болото все также куталось в белое одеяло тумана.
На чахлой березке, росшей неподалеку, пригибая ее ветви до самой земли, висело снаряжение витязя и одежда, кем-то заботливо выстиранная и высушенная. Да и сам Ладомир пришел в себя заметно посвежевшим и набравшимся сил, будто и не бился вчера, умирая от усталости.
Быстро одевшись, витязь огляделся в поисках гостеприимного хозяина, и тот не заставил себя долго ждать. У берега взбурлила вода и над поверхностью поднялась голова странного существа. Голый зеленоватый череп, толстые губы и слишком крупные для человека уши, но все-таки не такие крупные, как у упырей. Да и слизи, покрывавшей кожу болотной нечисти, у него не было.
— Ковак? — вскинул брови витязь. — Ты человек или… Или какая-то помесь человека с упырем?
— Я Ковак, — существо раздвинуло губы, показав желтые крупные зубы. — И я действительно помесь человека и упыря.
— Разве такое возможно? — удивился Ладомир.
— Тебя интересуют подробности?
Ладомир пожал плечами.
— Да нет, если не хочешь, не говори…
— Да уж, — усмехнулся чародей. — Почему-то, вас, людей, всегда больше волнуют вопросы формы, а не содержания. Но я отвечу тебе — мой отец был упырем, а мать человеком. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?
Витязь кивнул.
— Здесь очень появляются люди, — сказал Ковак. — Тем более, с таким странным э-э-э… мечом, как у тебя. Так что я весь в нетерпении — рассказывай, что же привело тебя сюда, человек.
Понимая, что от этого неприятного вида чародея может зависеть жизнь Висты, Ладомир не стал ничего скрывать. Он рассказал ему почти все — о заговоре против князя, о Драге, о пропавшей Висте. Запнулся лишь один раз — когда пришлось назвать имя Белояра, но, не заметив признаков гнева у чародея, продолжил рассказ.
— Ты зря опасался упоминать Белояра, — усмехнулся Ковак, выслушав Ладомира. — И хотя он не может быть моим другом, да и какие друзья могут быть у чародеев, он не враг мне. Хотя, конечно, наша последняя встреча оказалась чересчур бурной, но таков уж нрав у твоего волхва. Своей неуемной активностью и желанием помогать людям он может вывести из терпения кого угодно, хоть и каменного истукана. А все потому, что он до сих пор не ведает простой истины, что открылась мне в моих многолетних размышлениях. Мир един и неизменен. Ничего не меняется в нем, и никто не в силах изменить что-либо. Все — что было, есть и будет — сосуществуют одновременно. И потому наше сознание, способное охватить лишь миг, рисует неверную картину. А такие наивные простаки, как Белояр, все пыжатся и пыжатся, пытаясь сделать мир лучше.
Чародей продолжал говорить что-то еще, но Ладомир уже не слышал его слов. Он медленно, но верно засыпал. Нельзя сказать, что слова мудрости были ему вовсе чужды. Нет, еще в Царьграде, по настоятельному совету нанятых дядей учителей, он провел немало времени над трудами древних мыслителей. Некоторые из них он даже читал. Конечно, до тех пор, пока сон не прерывал его ученые занятия. Вот и теперь, слушая мудреные речи чародея, он быстро потерял нить его рассуждений, и стал засыпать.
— Эй, витязь, ты никак, заснул?
Голос чародея едва-едва смог прорваться сквозь сон, но витязь все-таки услышал и волевым усилием заставил себя проснуться. И тотчас ощутил свежую ссадину на лице. Похоже, он успел заснуть и шмякнуться об землю, и то хорошо, что не в костер!
— Ладно, витязь, это я увлекся немного, — пробормотал Ковак. — Сам понимаешь, говорить тут не с кем, а лягушкам все равно, что слушать.
— Да ничего-ничего, было очень интересно, — заверил его витязь. — Просто лежа удобнее слушать.
— Правда? — с сомнением спросил Ковак и, получив утвердительный кивок, заметно воодушевился. — Ну, тогда, я поделюсь с тобой результатами моих самых последних размышлений.
— Э-э, погоди, — испугался витязь. — Мне, конечно, очень интересно выслушать тебя, но сейчас мне нужно спешить, я должен спасти Висту.
— Да-да, ты прав, юноша, — закивал Ковак. — Я совсем забыл о ней. Твой Белояр рассказал правду — я действительно неплохо овладел магией воды. Не выходя из этого болота, я могу определить местонахождение любого живого существа! Ведь ты, конечно, знаешь, что все живые существа состоят большей частью из воды, и потому всю жизнь на земле можно назвать большим круговоротом воды в природе. Оставайся здесь, витязь, скоро я вернусь, и расскажу тебе, находится ли твоя девушка среди живых или ее следует искать у Ящера.
Приготовившийся к долгим уговорам Ладомир опешил. Но не успел он и слова молвить, как чародей погрузился в болото.
Отсутствовал Ковак довольно долго. Витязь успел даже пару раз перекусить, опустошив содержимое заплечного мешка. Стало темнеть и витязь начал подумывать о том, что неплохо бы выловить какую-нибудь живность на ужин. За отсутствием снастей, витязь достал меч и застыл на берегу.
Несколько раз что-то мелькало под водой, но Ладомир всякий раз промахивался и яростно ругался, подзуживаемый рычанием голодного желудка. Наконец из глубины метнулось вверх нечто крупное. Лицо витязя исказила хищная усмешка, он ударил изо всех сил…
Мощная волна выплеснулась из болота, ударила в витязя и швырнула его на берег, прямо в тлеющий костер. Взревев диким зверем, Ладомир бросился к воде и тут уже наткнулся на круглые глаза чародея.
— Ты, парень, что — белены объелся? — осведомился чародей. — Или бешеный комар покусал? Отвечай, зачем на меня с мечом бросился?
— Так я это, рыбку хотел, — смутился витязь.
Особой вины, впрочем, он не чувствовал. Ковак сам виноват, что не оставил ему никакой еды, а он ведь не чародей какой, ему есть надо хорошо и регулярно, ему ведь еще расти и расти. Похоже, все это было ясно написано у него на лбу, потому что Ковак лишь рукой махнул.
А потом махнул еще раз, и к ногам витязя посыпалась всяческая снедь. Жареные поросята, гуси, куры, последним на землю шлепнулся большой осетровый балык.
— Ладно, юноша, узнал я кое-что для тебя, — медленно уронил чародей, с усмешкой наблюдая за насыщающимся витязем.
Витязь промычал что-то с набитым ртом, но чародей его понял.
— Спрашиваешь, что узнал? — переспросил задумчиво Ковак. — Хотел бы я и сам знать, что?
Проглотив очередной кусок мяса, Ладомир забросал чародея вопросами:
— Она жива? Где она? Ее украл Драга? Где я могу его найти?
Чародей замахал на него руками.
— Откуда мне все это знать? Я не Род. Я пытался узнать, жива ли она вообще, но должен признать, узрел странное, — чародей надолго замолчал.
— Что? Что ты узнал? — не вытерпел Ладомир.
— Если бы ты не торопил меня, и дал немного времени на размышления, я бы смог ответить тебе, — недовольно откликнулся чародей.
— Сколько времени тебе нужно, чародей?
— Ну, скажем, недельки две или…
— Две недели?! — витязь едва не взвыл. — У меня нет столько времени! Ответь хоть что-нибудь!
— Как хочешь, — холодно заявил чародей. — Вот она — человеческая природа. Ему не нужны точные сведения, ему подавай хоть что-нибудь. А потом, на основе этих куцых знаний, они берутся изменять мир!
— Так ты скажешь или нет? — нахмурился витязь, чувствуя, как медленно наливается гневом. — Она жива?
— Я увидел странное. Твоя девушка выглядела живой и в то же время не живой.
— Что это значит? — Ладомир приблизился к чародею, и тот, заметив нехороший блеск в глазах витязя, отодвинулся подальше от берега.
— Не знаю. Ты же не дал мне времени на размышления! — резко отозвался Ковак. — Все, что я понял, так это то, что она находится в мире живых, но при этом что-то в ней было неправильно, не так, как должно быть у людей. И я уверен, что здесь не обошлось без магии. Без очень могущественной магии.
— Проклятый Драга! Он что-то сделал с ней! Отправь меня к ней, колдун! — зарычал витязь. — Отправь как можно быстрей!
— Погоди-погоди, — отмахнулся Ковак. — Не спеши. Не все так просто. Если она под властью сильного чародея, я не могу открыть портал прямо у него под носом — это слишком опасно.
— Это хорошо, — губы Ладомира попробовали изобразить усмешку. — Где Виста, Белояр, позови ее, она меня живо на ноги поставит.
— Вот как? Полагаешь, я плохой лекарь?
— Конечно, ты вон даже морду свою не можешь в порядок привести, — Ладомир попытался улыбнуться. — Где Виста?
Белояр молчал и Ладомир почувствовал, как его внутренности сжимаются, стягиваясь в ледяной ком.
— Где она?! — прорычал он, хотя на самом деле из горла вырвалось лишь едва слышное сипение.
— Она не успела, Ладомир. Портал закрылся сразу, как только она втолкнула тебя. Там было мощное противодействие, и я не смог удержать его.
Слова Белояра оглушили витязя. Волхв продолжал еще что-то объяснять, но Ладомир уже ничего не слышал. Он попытался встать, но стоило шевельнуться, как тело пронзила острая боль, будто его рвали изнутри, но лишь сдавленный стон вырвался из-за плотно сжатых зубов. Волхв покачал головой и пробормотал заклятие, погрузившее Ладомира в глубокое забытье.
Глава двадцатая
1
Виста не могла погибнуть, с этой мыслью Ладомир засыпал и просыпался. Целую неделю искусные лекари-волхвы латали его истерзанное тело, и каждый день витязь норовил сбежать из их цепких лап. То, что он едва стоял на ногах его ничуть не смущало, и в конце концов волхвы «приковали» его к постели заклятием.
Но в одно солнечное утро Ладомир проснулся и с радостью обнаружил, что больше ничто ему не мешает — ни телесная боль, ни заклятие.
Откинув одеяло, витязь обомлел. Левая часть тела, сильнее всего пострадавшая от магии чародея, была покрыта тонкой и нежной, как у младенца, кожей.
Ладомир скривился, представив, сколько будет смеха, если ему придется показаться на людях в таком виде. Наполовину загорелый, отмеченный печатями воинской доблести — многочисленными шрамами, и наполовину гладенький, розовенький, точно поросенок! Когда еще кожа загрубеет, покроется новыми отметинами. А пока — ни в баню, ни на речку!
Давить надо таких лекарей, злобно подумал Ладомир, кровожадно оглянулся, но, не найдя поблизости ни одного, разочарованно вздохнул.
Он рывком поднялся, ощутил накатившее головокружение, но лишь отмахнулся — не достойно воина обращать внимание на такие мелочи. Слегка пошатываясь, двинулся к лавке, где его ждала одежда и амуниция. Свежие порты и рубаха, новая кольчуга мелкого плетения, с толстыми булатными пластинами на груди и спине, новые наручи и поножи.
Ладомир сощурился, глядя, как ослепительно блистают доспехи, купаясь в солнечных лучах, как сверкают девственной, без единой царапины, чистотой. Тут же лежали и мечи — огромный Лунный меч и яркий, изящный клинок Беляя. Они напоминали мирно спящих братьев, старшего и младшего…
Сердце витязя дрогнуло, но он подавил нахлынувшие чувства и принялся облачаться в доспехи.
Выскочив во двор, Ладомир поспешил в каморку Белояра. От учиненного василиском погрома не осталось и следа. Жилище волхва было отстроено заново, и лишь окружавшая его свежепритоптанная земля еще напоминала о происшедшем.
Ладомир с ходу хрястнул кулаком в дверь, но та вдруг резко распахнулась, и витязь неуклюже ввалился внутрь. И сразу же наткнулся взглядом на широкую, бугристую от распираемых рубаху мышц, спину Белояра.
— Заходи, Ладомир, — пригласил его волхв, не оборачиваясь.
— Откуда знаешь, что это я? — буркнул витязь, запоздало сообразив, что задал глупый вопрос — к волхву же пришел.
Скромная землянка волхва изнутри выглядела значительно просторнее, чем снаружи, и Ладомир озадаченно застыл, пытаясь понять, колдовство ли это или обман зрения.
— Так кто же еще, окромя тебя будет вламываться сюда, аки зверь дикий? — удивился волхв, повернулся к витязю. — Владимира в Киеве нет сейчас, а остальные сюда носа не кажут без моего разрешения.
— Так я ж постучаться хотел, — попытался оправдаться Ладомир, но волхв лишь махнул рукой.
— Ничего себе, постучался. Чуть дверь дубовую с петель не снес!
В голосе волхва не было и намека на шутку, но витязь кожей ощущал, что тот все-таки шутит. Ладомир стиснул зубы. Пусть смеется, решил он, что с волхвов взять-то? Они, считай, уж и не люди, все эти волхвы, колдуны, маги. Что им человечьи чувства? Ну так Вий им судья, а уж Ладомир-то все вытерпит, лишь бы только ему помогли Висту сыскать.
Он открыл было рот, собираясь напомнить волхву о Висте, но Белояр жестом остановил его.
— Не трать слов, витязь. Мы все в долгу перед тобой, — тихо сказал он. — Признаться, я не слишком верил в твои силы. Но ты совершил почти невозможное.
— Я не мог поступить иначе, — нахмурившись, заявил Ладомир. — Это был мой долг.
— Да-да, я знаю. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе отыскать эту девушку. Живой или мертвой.
Последнее слово заставило витязя вздрогнуть и бросить сердитый взгляд на волхва, но тот или не заметил этого, или сделал вид, что не замечает. Белояр отошел в угол комнаты, где над огнем висел крупный котел, в котором бурлило варево непонятного цвета и с резким неприятным запахом.
— Ты помнишь ту гору, где вы обнаружили пещеру Драги? — спросил волхв, поманив витязя пальцем.
— Ну, помню, — пожал плечами Ладомира.
— Тогда смотри сюда. Узнаешь? — палец Белояра ткнул в мутную жидкость в котле.
Сначала Ладомир не увидел ничего, кроме булькающих пузырей. Но чем дольше он всматривался, тем явственнее под кипящей поверхностью воды проступали знакомые очертания гор. Вот только самой главной горы, той самой, где прятался Драга, витязь так и не смог увидеть. Вместо нее в земле зияла огромная воронка, а на самом дне что-то блестело, похоже, подземные воды приглядели место под очередное озерцо.
— Но где же гора? — Ладомир сжал кулаки.
— Кто-то сотворил очень могучее заклятие, которое и обрушило гору. Полагаю, если Виста еще жива, искать ее следует в плену у Драги.
— На этот раз он не уйдет от меня! — прорычал Ладомир. — Но где мне его искать, Берояр?
— Увы, Ладомир, — Белояр виновато развел руками. — Но я могу отправить тебя на север, в земли дрягвы, точнее, болота. С незапамятных времен там живет чародей Ковак. Всю свою жизнь он провел в болоте и выучился так искусно владеть магией воды, как никто другой в мире. Думаю, он может помочь тебе в поисках.
— Всю жизнь в болоте? И как же он поможет мне? — засомневался Ладомир.
— Изучение магии требует не хождений по свету, а, скорее наоборот, усидчивости и терпения. А что касаемо помощи… Ковак способен отыскать любого человека на земле, если он, конечно, еще жив. Но будет надежнее, если он поищет Висту, а не Драгу, с поиском чародеев бывают сложности.
— Я не понимаю, Белояр, неужто этот болотный колдун могущественнее тебя?
Волхв рассмеялся.
— Ладомир, ну, разве можно сравнивать силу мечника и лучника? Так и здесь, витязь. Нельзя владеть всеми видами магии одинаково искусно. Каждый из магов обязательно силен в чем-то одном. Вот я, например, смог бы провалить ту гору не хуже твоего Драги, но вот отыскать человека, увы, мне это не под силу, — Белояр вздохнул. — Сейчас я открою портал на болото, в то место, где я встречался с этим чародеем много лет назад. Но, возможно, тебе придется его поискать.
Белояр прошептал слова заклинания и вскоре комнату залил мягкий голубой свет портала.
— Возьми это, — волхв кинул Ладомиру тяжелый мешок. — Это я в дорогу тебе собрал. К сожалению, я не могу сопровождать тебя, я расстался с чародеем отнюдь не в теплых чувствах. Да и тебе следует быть осторожным. Болото всегда было опасным местом.
2
Из теплого солнечного Киева витязь угодил в сырые и промозглые объятия северных болот. Он стоял на небольшом островке, а перед ним и вокруг, на всю длину взгляда, расстилалось огромное зеленое поле. Местами оно прорывалось кочками, похожими на бородавки, высыпавшие на гладкой зеленой коже.
От болота, от серого, низко нависшего неба веяло такой неприкрытой ненавистью и враждебностью, что витязь невольно оглянулся назад, где истаивали в воздухе последние голубые искорки портала.
И где же мне искать этого чародея, с тоской подумал Ладомир, вглядываясь в стелющийся над болотом туман. Баба-яга хоть на краю болота поселилась, а где этого носит, один бес ведает.
Ладомир уселся на краю островка, возле широкого «окна», вгляделся в мутную воду. Он был уверен, что болотная нечисть уже давно обнаружила его присутствие и теперь, пользуясь отсутствием жгучих лучей солнца, только и ждет случая наброситься на него.
— Ну, где вы там, — пробормотал витязь, похлопал ладонью по воде. — Сколько ждать-то…
Долго ждать не пришлось и очень скоро в глубине замелькали темные силуэты. Они быстро размножились и устремились вверх, чуть ли не наперегонки спеша к застывшему на берегу витязю.
Ладомир напрягся и, когда из воды выметнулись перепончатые лапы, перехватил их, выдернул упыря из воды и с силой швырнул на берег.
Однако на этот раз витязь имел дело не с жалким омутником, опасным в воде, но беспомощным на берегу. Упырь достаточно сносно ощущал себя и на суше. Едва шмякнувшись на землю, он тотчас вскочил и бросился на витязя. Ладомир увернулся, сбил противника с ног, с хрустом вонзил колено ему в хребет, и глубоко вжал морду упыря в мягкую сырую почву.
— Тпру, дурило! — проревел витязь ему в ухо. — Не рыпайся, пока спину не сломал!
Упырь затих, пуская в грязь пузыри, витязь наконец смог оглянуться и, не удержавшись, присвистнул. Поверхность болота густо усеивали зеленые и лоснившиеся от слизи черепа.
— Эк, сколько вас высыпало, — пробормотал витязь. — Серьезно, видать, оголодали-то.
Упыри все всплывали и всплывали, а самые шустрые уже карабкались со всех сторон на островок. Нож витязя немедленно опустился на склизкую шею пленника.
— Эй вы, орлы болотные! — крикнул Ладомир. — Если это вот чучело, — он сдавил упыря сильнее, заставив того захрипеть и забулькать, — хоть чуть-чуть вам дорого, вам придется проводить меня к Коваку!
Ему никто не ответил. Выбравшиеся на берег упыри неумолимо надвигались, а когтистые лапы уже нетерпеливо вытягивались к вкусному и теплому человеку, осмелившемуся забрести в их владения. Ладомир разочарованно вздохнул, склонился над поверженным упырем.
— Не повезло тебе, паря, с родичами, кинули они тебя ворогу на поругание.
С этими словами он перерезал упырю горло, не спеша обнажил Лунный меч и с удовольствием увидел, как отшатнулись первые ряды нападавших.
— Умное решение, слизняки, — кивнул витязь. — Думаю, мы все-таки сможем договориться.
Но он ошибся. Задние ряды упырей надавили, выталкивая передних, и те были вынуждены броситься вперед. Напуганные смертоносным мечом, многие пытались прорваться и убежать, но сзади продолжали упорно напирать, выдавливая соплеменников на верную смерть.
Лунный меч с шипением разрезал воздух, и также легко как воздух, клинок разрезал упырей. Как будто их плоть состояла из одной воды. Раны дымились, упыри жутко хрипели, разваливаясь на куски, разбрызгивая кровь и внутренности. Очень скоро ноги витязя скользили в зеленовато-желтой кашице, спотыкались о тела павших, путались в выпавших кишках.
Время шло, а волны упырей все продолжали накатываться на берег, с каким-то непостижимым упорством идя на смерть. Они гибли один за другим, усеивая землю телами, и Ладомиру приходилось время от времени спихивать их в болото, чтобы не сильно мешали.
Стемнело, но число упырей не уменьшилось. Витязь же с неприятным холодком ощутил, что силы его на исходе. В тело вползала усталость — извечный и, пожалуй, наиболее опасный враг воинов. Внутри что-то рушилось и рвалось, словно распадались незримые узы, коими лекари скрепили его израненное тело. С каждой секундой меч тяжелел и норовил выскользнуть. Еще немного, подумал витязь, и он превратится в лакомство для этих болотных гадов.
Эта мысль подстегнула его, и он бросился в отчаянную атаку. Его натиск был стремителен и смертоносен, так что на короткое время удалось даже расчистить островок. Но этот всплеск ярости сожрал оставшийся запас сил. Ноги витязя подкосились и он рухнул, привалившись к большой груде мертвых тел. Гудевшие от страшного напряжения конечности отказывались повиноваться, и Ладомиру оставалось лишь с тоской и ненавистью глядеть, как из болота лезли все новые и новые упыри.
Свежая волна упырей взобралась на берег и уже радостно спешила к обессилевшему витязю, когда из болотных недр донесся низкий приглушенный рев. И даже в сгустившихся сумерках было видно, как подернулись дрожью силуэты упырей и как они застыли на месте, точно от гневного окрика хозяина.
Спустя мгновение из болота стала подниматься огромная туша какого-то существа. Оно приблизилось к острову, и поднятая им большая волна окатила витязя с головы до ног.
Ладомир поморщился, стер с лица холодную, вонючую жижу и негнущимися пальцами потянулся к мечу. Некоторое время тот упрямо выскальзывал, пока витязь не разозлился и, перекосившись от усилий, все-таки сумел его подхватить. Кое-как поднялся на дрожащих ногах, бросил взгляд на нового врага.
По острову топал гигант в два человеческих роста. Островок содрогался от его тяжкой поступи и норовил уйти из-под витязя.
Упыри бросились врассыпную, один из них замешкался, и длинные лапы чудища тотчас сомкнулись на нем. Звучно хрястнуло, треснуло, и разорванные части упыря полетели в разные стороны. Остальные торопливо попрыгали в воду и на болото опустилась мертвая тишина.
Существо остановилось в нескольких шагах от Ладомира. Витязь разглядел крупное, бугристое тело, все в наплывах и наростах. Сверху донизу существо покрывала то ли шерсть, то ли тина, по которой медленно стекала грязная жижа, словно существо только что восстало с болотного дна.
Болотник, вспомнил Ладомир. Уже давно люди не встречали этих созданий, уже давно никто не помнил, что они такое. Но во многих селениях, расположенных вблизи крупных болот, именно болотников считали хозяевами болот и именно им приносили кровавые жертвы.
Говорили, что в стародавние времена, когда на земле еще не было людей, когда и самой земли еще не было, а было лишь Великое болото, болотники были богами упырей. Другие, правда, утверждали, что болотников создала могучая магия упырей, якобы для защиты от врагов, но потом те вырвались из-под власти своих творцов и сами стали главными врагами упырей. В общем, слухов ходило много, но все они, так или иначе, сходились в одном — тварь была сильной, хитрой и смертельно опасной.
Они долго стояли, вглядываясь друг в друга, точно два могучих поединщика перед схваткой.
И чем дольше Ладомир буравил соперника глазами, тем отчетливей понимал, что бой с болотником может оказаться последним. И дело было не в гигантской силе чудища, нет, чрезмерной силы витязь никогда не боялся. Он знал, что великая сила, как правило, соседствует с великой же неповоротливостью и убогими мозгами. Те же «каменные» великаны из пещеры Драги.
Но болотник внушал серьезное беспокойство. Ладомир вспомнил, с какой быстротой он поймал оказавшегося на пути упыря, вспомнил и поежился. Болотник был слишком ловок для своих размеров и, значит, слишком опасен. Стоит ему только выбить из рук Лунный меч…
— Человек, — зарычал болотник, прервав затянувшееся молчание. — Зачем ты здесь?
Он медленно и старательно выговаривал слова, словно с трудом их вспоминая.
— Мне нужен Ковак, — ответил витязь, следя за каждым движением чудища. — Ты можешь указать дорогу к нему?
— Зачем?
— Тебе-то какое дело?
Рука-лапа болотника метнулась к витязю, но тот отпрыгнул, ударил мечом и на землю упал длинный, с локоть, коготь.
— Ты быстрый, — в голосе болотника послышалось странное удовлетворение. — Твоя кровь мне бы понравилась.
— Подойти ближе, и я проверю, понравится ли мне твоя! — зло крикнул Ладомир.
— Нет. Я пришел не биться, — ответил болотник. — Меня послал Ковак.
— Ковак? — изумился Ладомир. — Так веди меня скорей к нему!
— Зачем он тебе?
— Да что ты заладил, зачем-зачем, — буркнул витязь. — Я не враг Коваку. Я пришел просить помощи!
Голова болотника, огромная, как пивной котел, качнулась.
— Вижу, не врешь. Идем.
Болотник развернулся, в несколько длинных шагов пересек островок и ступил в воду.
— Эй, постой, — крикнул вслед Ладомир. — У меня же ноги не такие длинные! А по воде ходить я не умею!
— Иди следом, — не оборачиваясь, ответил болотник. — Я иду мелководьем.
Мелководье болотника достигало витязю до самого подбородка, а временами ему приходилось даже плыть. В наступившей ночи он с трудом мог рассмотреть маячившую впереди спину болотника, и временами шел, ориентируясь только на плеск воды. Тяжелый бой, дорога, все это настолько вымотало витязя, что едва ощутив под ногами твердую землю, он рухнул без сил.
3
Очнулся Ладомир утром следующего дня. Был он совершенно наг, лежал под толстой звериной шкурой, рядом потрескивал костер, а твердая земля под ногами оказалась всего-навсего островком.
Светало, но солнце по-прежнему было не в силах пробиться сквозь пелену туч, и болото все также куталось в белое одеяло тумана.
На чахлой березке, росшей неподалеку, пригибая ее ветви до самой земли, висело снаряжение витязя и одежда, кем-то заботливо выстиранная и высушенная. Да и сам Ладомир пришел в себя заметно посвежевшим и набравшимся сил, будто и не бился вчера, умирая от усталости.
Быстро одевшись, витязь огляделся в поисках гостеприимного хозяина, и тот не заставил себя долго ждать. У берега взбурлила вода и над поверхностью поднялась голова странного существа. Голый зеленоватый череп, толстые губы и слишком крупные для человека уши, но все-таки не такие крупные, как у упырей. Да и слизи, покрывавшей кожу болотной нечисти, у него не было.
— Ковак? — вскинул брови витязь. — Ты человек или… Или какая-то помесь человека с упырем?
— Я Ковак, — существо раздвинуло губы, показав желтые крупные зубы. — И я действительно помесь человека и упыря.
— Разве такое возможно? — удивился Ладомир.
— Тебя интересуют подробности?
Ладомир пожал плечами.
— Да нет, если не хочешь, не говори…
— Да уж, — усмехнулся чародей. — Почему-то, вас, людей, всегда больше волнуют вопросы формы, а не содержания. Но я отвечу тебе — мой отец был упырем, а мать человеком. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?
Витязь кивнул.
— Здесь очень появляются люди, — сказал Ковак. — Тем более, с таким странным э-э-э… мечом, как у тебя. Так что я весь в нетерпении — рассказывай, что же привело тебя сюда, человек.
Понимая, что от этого неприятного вида чародея может зависеть жизнь Висты, Ладомир не стал ничего скрывать. Он рассказал ему почти все — о заговоре против князя, о Драге, о пропавшей Висте. Запнулся лишь один раз — когда пришлось назвать имя Белояра, но, не заметив признаков гнева у чародея, продолжил рассказ.
— Ты зря опасался упоминать Белояра, — усмехнулся Ковак, выслушав Ладомира. — И хотя он не может быть моим другом, да и какие друзья могут быть у чародеев, он не враг мне. Хотя, конечно, наша последняя встреча оказалась чересчур бурной, но таков уж нрав у твоего волхва. Своей неуемной активностью и желанием помогать людям он может вывести из терпения кого угодно, хоть и каменного истукана. А все потому, что он до сих пор не ведает простой истины, что открылась мне в моих многолетних размышлениях. Мир един и неизменен. Ничего не меняется в нем, и никто не в силах изменить что-либо. Все — что было, есть и будет — сосуществуют одновременно. И потому наше сознание, способное охватить лишь миг, рисует неверную картину. А такие наивные простаки, как Белояр, все пыжатся и пыжатся, пытаясь сделать мир лучше.
Чародей продолжал говорить что-то еще, но Ладомир уже не слышал его слов. Он медленно, но верно засыпал. Нельзя сказать, что слова мудрости были ему вовсе чужды. Нет, еще в Царьграде, по настоятельному совету нанятых дядей учителей, он провел немало времени над трудами древних мыслителей. Некоторые из них он даже читал. Конечно, до тех пор, пока сон не прерывал его ученые занятия. Вот и теперь, слушая мудреные речи чародея, он быстро потерял нить его рассуждений, и стал засыпать.
— Эй, витязь, ты никак, заснул?
Голос чародея едва-едва смог прорваться сквозь сон, но витязь все-таки услышал и волевым усилием заставил себя проснуться. И тотчас ощутил свежую ссадину на лице. Похоже, он успел заснуть и шмякнуться об землю, и то хорошо, что не в костер!
— Ладно, витязь, это я увлекся немного, — пробормотал Ковак. — Сам понимаешь, говорить тут не с кем, а лягушкам все равно, что слушать.
— Да ничего-ничего, было очень интересно, — заверил его витязь. — Просто лежа удобнее слушать.
— Правда? — с сомнением спросил Ковак и, получив утвердительный кивок, заметно воодушевился. — Ну, тогда, я поделюсь с тобой результатами моих самых последних размышлений.
— Э-э, погоди, — испугался витязь. — Мне, конечно, очень интересно выслушать тебя, но сейчас мне нужно спешить, я должен спасти Висту.
— Да-да, ты прав, юноша, — закивал Ковак. — Я совсем забыл о ней. Твой Белояр рассказал правду — я действительно неплохо овладел магией воды. Не выходя из этого болота, я могу определить местонахождение любого живого существа! Ведь ты, конечно, знаешь, что все живые существа состоят большей частью из воды, и потому всю жизнь на земле можно назвать большим круговоротом воды в природе. Оставайся здесь, витязь, скоро я вернусь, и расскажу тебе, находится ли твоя девушка среди живых или ее следует искать у Ящера.
Приготовившийся к долгим уговорам Ладомир опешил. Но не успел он и слова молвить, как чародей погрузился в болото.
Отсутствовал Ковак довольно долго. Витязь успел даже пару раз перекусить, опустошив содержимое заплечного мешка. Стало темнеть и витязь начал подумывать о том, что неплохо бы выловить какую-нибудь живность на ужин. За отсутствием снастей, витязь достал меч и застыл на берегу.
Несколько раз что-то мелькало под водой, но Ладомир всякий раз промахивался и яростно ругался, подзуживаемый рычанием голодного желудка. Наконец из глубины метнулось вверх нечто крупное. Лицо витязя исказила хищная усмешка, он ударил изо всех сил…
Мощная волна выплеснулась из болота, ударила в витязя и швырнула его на берег, прямо в тлеющий костер. Взревев диким зверем, Ладомир бросился к воде и тут уже наткнулся на круглые глаза чародея.
— Ты, парень, что — белены объелся? — осведомился чародей. — Или бешеный комар покусал? Отвечай, зачем на меня с мечом бросился?
— Так я это, рыбку хотел, — смутился витязь.
Особой вины, впрочем, он не чувствовал. Ковак сам виноват, что не оставил ему никакой еды, а он ведь не чародей какой, ему есть надо хорошо и регулярно, ему ведь еще расти и расти. Похоже, все это было ясно написано у него на лбу, потому что Ковак лишь рукой махнул.
А потом махнул еще раз, и к ногам витязя посыпалась всяческая снедь. Жареные поросята, гуси, куры, последним на землю шлепнулся большой осетровый балык.
— Ладно, юноша, узнал я кое-что для тебя, — медленно уронил чародей, с усмешкой наблюдая за насыщающимся витязем.
Витязь промычал что-то с набитым ртом, но чародей его понял.
— Спрашиваешь, что узнал? — переспросил задумчиво Ковак. — Хотел бы я и сам знать, что?
Проглотив очередной кусок мяса, Ладомир забросал чародея вопросами:
— Она жива? Где она? Ее украл Драга? Где я могу его найти?
Чародей замахал на него руками.
— Откуда мне все это знать? Я не Род. Я пытался узнать, жива ли она вообще, но должен признать, узрел странное, — чародей надолго замолчал.
— Что? Что ты узнал? — не вытерпел Ладомир.
— Если бы ты не торопил меня, и дал немного времени на размышления, я бы смог ответить тебе, — недовольно откликнулся чародей.
— Сколько времени тебе нужно, чародей?
— Ну, скажем, недельки две или…
— Две недели?! — витязь едва не взвыл. — У меня нет столько времени! Ответь хоть что-нибудь!
— Как хочешь, — холодно заявил чародей. — Вот она — человеческая природа. Ему не нужны точные сведения, ему подавай хоть что-нибудь. А потом, на основе этих куцых знаний, они берутся изменять мир!
— Так ты скажешь или нет? — нахмурился витязь, чувствуя, как медленно наливается гневом. — Она жива?
— Я увидел странное. Твоя девушка выглядела живой и в то же время не живой.
— Что это значит? — Ладомир приблизился к чародею, и тот, заметив нехороший блеск в глазах витязя, отодвинулся подальше от берега.
— Не знаю. Ты же не дал мне времени на размышления! — резко отозвался Ковак. — Все, что я понял, так это то, что она находится в мире живых, но при этом что-то в ней было неправильно, не так, как должно быть у людей. И я уверен, что здесь не обошлось без магии. Без очень могущественной магии.
— Проклятый Драга! Он что-то сделал с ней! Отправь меня к ней, колдун! — зарычал витязь. — Отправь как можно быстрей!
— Погоди-погоди, — отмахнулся Ковак. — Не спеши. Не все так просто. Если она под властью сильного чародея, я не могу открыть портал прямо у него под носом — это слишком опасно.