Гриппандо Джеймс. Тот, кто умрет последним

   – Как это?
   – У Татума убийственный левый хук. Никто даже и не замечает, как он его наносит. Однажды мой правый глаз заплыл на целых три дня. А ваш правый глаз в отличном состоянии. Разбита к чертовой матери левая часть вашего лица. А теперь скажите мне, как это получается? – спросил Тео, сделав вид, что наносит левый хук в здоровый правый глаз Джерри.
   – Ваш брат не однорукий бандит. Есть у него и другие удары.
   – Кроме того, у него есть еще и мозги. Если уж Татум бьет вас, то так, чтобы вы не могли разглядеть свое лицо.
   – Я видел то, что видел.
   – Я вам не верю.
   Джерри с усилием улыбнулся, пытаясь не обращать внимания на боль, причиняемую любым движением мышц лица.
   – Ладно. Возможно, мне не удалось разглядеть лицо нападавшего так хорошо, как я это представил в своем заявлении в суд. Но я пришел сюда не для того, чтобы приводить доводы в пользу своих утверждений.
   – Тогда зачем?
   – Я предлагаю договориться. – Джерри огляделся, словно желая убедиться, что никто их не подслушивает. – Если Татум откажется от права на наследство, я возьму свое заявление обратно.
   – Что-что вы сделаете?
   – Я скажу судье, что ошибся. Было темно, а я перед этим выпил и все произошло очень быстро и что избил меня вовсе не Татум Найт.
   – И за это вы хотите, чтобы мой брат отказался от наследства в сорок шесть миллионов долларов?
   К стойке подошла официантка.
   – Пару пузырьков, Тео.
   Тео поставил ей на поднос две открытые бутылочки с длинными горлышками, и она ушла.
   – Более того, – продолжал Джерри. – Если Татум откажется, я заплачу ему четверть миллиона долларов наличными прямо сейчас. Это не будет связано с моим получением наследства или с чем-то другим. Он отказывается – я плачу деньги. Все чисто.
   – Вы пытаетесь купить себе дорогу к наследству? Джерри вынул кубик льда из своей содовой воды и приложил его к вспухшей губе.
   – Ум, а не грубая сила. Вот что нужно для получения приза в игре, затеянной Салли Феннинг.
   – Странно, а по вашему виду не скажешь, что вы такой сообразительный.
   – Ведь запретительный судебный приказ касается не моей персоны, так?
   – Вам, должно быть, очень нужны эти деньги.
   – Нет ничего противозаконного в том, чтобы договориться с другими наследниками об их отказе от наследства. Это чистой воды бизнес. Горнодобывающий бизнес. – Джерри поманил Тео согнутым пальцем поближе к себе, как будто хотел сообщить ему большой секрет. – Это то, что я называю золотой жилой.
   – Вы используете против моего брата вымышленные обвинения в том, что он напал на вас, для того чтобы он за небольшую плату вышел из игры.
   – Я сказал, что заберу заявление с обвинением. Я не говорил, что оно было сфабриковано.
   Тео покачал головой и залился хохотом.
   – Вы меня за дурака, что ли, принимаете?
   – Извините?
   Улыбка с лица Тео исчезла. Он наклонился поближе к Джерри.
   – Это шантаж.
   – Не вижу в этом никакого шантажа.
   – Не важно, что вы в этом видите. Я вижу в этом шантаж. Татум увидит в этом шантаж. И это не сулит вам ничего хорошего.
   – По-вашему, я должен испугаться? Возмутившись, Тео крепко ухватился своими огромными руками за стойку. Джерри пытался играть роль крутого парня, но подрагивающее веко выдавало его. Однако, к удивлению Джерри, Тео отпрянул назад. Джерри, казалось, был удовлетворен тем, что выиграл бой взглядами, но вдруг Тео поднялся на сцену, взял в руки микрофон и объявил:
   – Леди и джентльмены, прошу вашего внимания!
   Шум немного приутих, но полной тишины не наступило.
   Джерри нервно заерзал на своем табурете, ожидая какой-то неприятности.
   – Не собираюсь никого выгонять на улицу, но я только что услышал, что нас почтил своим присутствием мистер Джерри Коллетти, сидящий сейчас в конце стойки. Возможно, вас интересует, что мистер Коллетти – бывший член палаты представителей от штата Массачусетс, где он стал автором самого первого закона об обязательном ношении шлема мотоциклиста в Соединенных Штатах. Примите поклон от этого хлыща.
   По залу пронеслись многочисленные возмущенные крики. Мотоциклисты, стоявшие у стола для игры в пул, посмотрели на Джерри взглядами, которые не сулили ему ничего хорошего, отчего он скорчился и прижался к деревянной панели стены. Двое парней с огромными бицепсами направились к стойке. У самого страшного на обеих руках была одинаковая татуировка (слово «злодей», написанное с орфографической ошибкой, словно в доказательство того, что он по глупости даже не догадался заглянуть в словарь). Высокий парень был без рубашки, в грязных синих джинсах и кожаном жилете. Металлические побрякушки на его шее позвякивали в такт каждому удару толстого конца кия для игры в пул по его открытой ладони. Тео, очень довольный собой, вернулся за стойку бара.
   – Содовая вода за счет заведения, Джерри-гений. Счастливого пути до вашего автомобиля.

22

   Джек и Келси находились в окружении книг.
   Намек детектива по делам об убийствах на то, что Дейрдре Мидоуз написала книгу, основанную на реальных фактах, касающихся Салли Феннинг, был хорошей зацепкой, но Джека больше занимал вопрос, как эту зацепку использовать. Один из возможных вариантов – пойти к Дейрдре, но Джек хотел собрать побольше фактического материала, прежде чем предпринять этот шаг. Вот тут-то и вступил в дело Мартин Кэпстин.
   «Только книги» был, безусловно, самым лучшим книжным магазином в Корал-Гейбл, и сделал его таким Мартин. Магазин был красив – здание, выдержанное в старосредиземноморском стиле. Его прекрасно отреставрировали, а залы заполнили великим множеством книг, которые позволялось листать. За последние двадцать лет все авторы бестселлеров национального масштаба появлялись в этом магазине. Но Мартин привнес в дело систему. Он начал свой трудовой путь с учителя средней школы и никогда не терял учительской привычки давать указания и советы. Каждый потенциальный автор в южной Флориде обращался к нему за советом, и он каким-то образом находил время, чтобы этот совет дать. Некоторые из них достигли потом успеха. У всех так или иначе зарождалась надежда. И Келен решила, что если кто-нибудь и знает что-то о неопубликованной рукописи Дейрдре, то только Мартин.
   – Черт побери, нам нужно было прийти еще вчера вечером, – проговорила Келси, просматривая календарный план мероприятий, наклеенный на дверь. Они только что пропустили встречу с Изабеллой Альенде.
   Келси проработала одно лето в магазине «Только книги» перед рождением Нейта. Это было еще до того, как она поступила в юридический институт, а потом на работу к Джеку, и до того, как сфера ее познаний начала казаться ей такой мизерной, что у Келси возникло ощущение, будто она абсолютно ничего не знает ни о чем, кроме того, над чем трудится в данный момент. Келси немного смущалась из-за того, что очень давно не посещала магазин, но Мартин встретил ее со своей обычной мягкой улыбкой и ласковыми манерами. Она представила ему Джека, и все трое вышли во внутренний дворик посидеть за чашечкой кофе. После того как Келси и Джек освоились с обстановкой, Мартин спросил:
   – Давно ли вы уже назначаете друг другу свидания? Оба нервно засмеялись.
   – О, мы не... – начала было Келси.
   – Нет, мы не... мы просто друзья, – пояснил Джек. – И конечно же, мы работаем вместе.
   – Я предположил это потому, что Келси изливала свои чувства по телефону так... – Мартин умолк, словно кто-то больно наступил ему на ногу.
   – Изливала свои чувства насчет того, как Нейт сходит с ума по Джеку, – продолжила за Мартина Келси, натянуто улыбнувшись.
   – Верно. Как я понимаю, вы с Нейтом – большие друзья.
   – Я его «Большой брат».
   – Превосходно.
   – Да, это отлично.
   Все трое отведали кофе, словно в благодарность за то, что наступила тишина.
   – Так чем я могу вам помочь? – спросил Мартин.
   – Вы следили за сообщениями прессы об очень богатой женщине по имени Салли Феннинг? Ее застрелили в центральной части города около двух недель назад.
   – Да, я читал об этом.
   – Мы с Келси представляем интересы одного из наследников.
   – Да, Келси упомянула об этом в нашем телефонном разговоре.
   – Оказывается, одна из наследниц написала книгу о Салли. Она репортер газеты «Трибюн». И зовут ее Дейрдре Мидоуз.
   – Я встречался с Дейрдре, – сообщил Мартин.
   – А не знаете ли вы что-нибудь о книге, которую она написала?
   – Вообще-то да, знаю.
   Келси горделиво улыбнулась и посмотрела на Джека:
   – Я же говорила тебе.
   – Я не прошу вас сообщить мне какие-либо сведения, которые она доверила вам конфиденциально, но не могли ли бы вы рассказать мне об этом хоть что-нибудь?
   – Боюсь, не слишком много. Книгу я не читал, а лишь сказал ей, что готов прочесть, но Дейрдре сочла это неудобным.
   – Почему?
   – Как она сама объяснила, ее адвокат посоветовал ей никому не давать читать книгу, кроме литературного агента и издателя, которому они с агентом эту книгу пошлют.
   – Чего Дейрдре боялась? Того, что кто-нибудь украдет ее замысел?
   – Полагаю, она опасалась того, что ее обвинят в клевете. Джек получил двойной улов.
   – Обвинит сама Салли? Мартин кивнул.
   – Насколько я понимаю, Дейрдре начала писать книгу в сотрудничестве с Салли Феннинг. Через шесть месяцев Салли заявила, что ей не нравится то, как Дейрдре ведет повествование. Фактически ей не понравилось то, что в книге множество недомолвок. И Салли пригрозила журналистке, что подаст на нее в суд за клевету.
   – Итак, адвокат посоветовал Дейрдре никому не давать читать эту книгу? – уточнила Келси.
   Джек ответил так, как ответил бы любой адвокат:
   – Она, видимо, избегала отношений с правоохранительными органами. Разумеется, если бы единственными читателями якобы клеветнической книги оказались несколько потенциальных издателей, Салли понесла бы лишь незначительный моральный ущерб.
   – Именно так я и думал, – вставил Мартин.
   – Не знаете ли вы, – спросил Джек, – что конкретно Салли считала клеветническим?
   – Не знаю. У нас состоялся странный разговор. Дейрдре хотела знать мое мнение по поводу того, повысит ли обвинение в клевете шансы на то, что книгу опубликуют, или, напротив, понизит их. Она, по-моему, полагала, что обвинение в клевете сыграет ей на руку, поскольку обеспечит более широкую рекламу.
   – Что вы ей сказали?
   – Я сказал, что отделу рекламы это, возможно, понравится. Черт побери, я знаю кое-каких специалистов по рекламе, которые с радостью заставили бы автора поджечь себе волосы и бегать по книжному магазину голым, лишь бы это позволило увеличить тираж на несколько книг. Но в издательствах также существуют юрисконсульты, а они то скорее всего отнеслись бы к обвинению в клевете неодобрительно.
   – Вы не сказали Дейрдре именно то, что ей хотелось бы услышать.
   – Не думаю, что мой ответ слишком обескуражил ее. Она утверждала, что готова перепроверить все написанное ею. Надо полагать, что Дейрдре заручилась полной поддержкой обвинителя по делу.
   – Мейсона Радски?
   – Имени она не упоминала, – ответил Мартин.
   – Скорее всего Радски, прокурор, который вел это дело.
   – Он также один из наследников по завещанию Салли, – добавила Келси. – Так же как и Дейрдре.
   Мартин пожал плечами, словно не зная, как отнестись к последнему замечанию Келси. Зазвонил его пейджер.
   – Извините, я отлучусь на минутку, – сказал он.
   – Хорошо, – отозвался Джек.
   Как только Мартин ушел, Келси взглянула на Джека:
   – Исковое заявление по поводу клеветы. Думаю, именно поэтому Дейрдре оказалась в списке Салли. Она сочиняла про нее небылицы.
   – Интересно, что это за небылицы?
   – А как ты думаешь? – спросила Келси. Джек угадал ее мысль.
   – А что, если утверждения, содержащиеся в рукописи Дейрдре, – правда?
   – Возможно, Салли возмутило вовсе не то, что Дейрдре распространяла небылицы, а то, что ей удалось раскрыть страшную правду, которую Салли хотела бы утаить.
   – Возможно, – сказал Джек.
   – Особенно если она пользовалась полной поддержкой Мейсона Радски, – добавила Келси.
   Они посмотрели друг другу в глаза, размышляя над сказанным.
   – Будь эта книга напичкана небылицами или маленькими обрывками грязной правды, ясно одно, – промолвил Джек.
   – Что?
   Откинувшись на спинку стула, он пробежал взглядом по окнам магазина и по стене, заставленной книгами.
   – Хотелось бы узнать, что написала Дейрдре Мидоуз.
   – Мне тоже.
   – Я хочу знать это почти так же сильно, как и то, о чем вы на самом деле разговаривали с Мартином по телефону.
   – Что?!
   – Что такое ты сказала, что заставило его заподозрить, будто у нас с тобой бывают любовные свидания?
   Келси покраснела и опустила глаза.
   – Глупый мальчик. Тебе этого никогда не говорили? Интересуйся загадками, которые можешь отгадать.
   – Неразрешимых загадок не существует. Просто одни интереснее других.
   Келси поднесла свою чашку к губам и молча смотрела поверх нее.
   – Согласна?
   Никакого ответа. Но и глаз она не отвела.
   – Ты знаешь, что тебе не удастся постоянно игнорировать меня.
   Снова молчание, но Джек догадывался, что за этой кофейной чашкой скрывается лукавая улыбка.
   – О да, – улыбнулся Джек, – теперь это становится забавным.

23

   На слушании дела в суде утром во вторник Джек постоянно чувствовал, что на него направлен взгляд помощника прокурора штата Мейсона Радски, похожий на луч лазера. Радски был явно недоволен тем, что ему пришлось выступать в качестве свидетеля. Его недовольство усилилось, когда дело дошло до его перекрестного допроса адвокатом по уголовным делам.
   Джеку вовсе не хотелось помериться силами с аппаратом прокурора штата, но этот аппарат устроил ему настоящую обструкцию. После того как они с Келси в начале вечера в пятницу покинули магазин «Только книги», Джек позвонил Дейрдре Мидоуз и спросил о ее книге. Говорить об этом та отказалась. Утром следующего понедельника Джек посетил Радски и сообщил ему, что Дейрдре хвалилась хозяину «Только книги» тем, что прокурор «в полной мере сотрудничал» с ней. Радски отказался подтвердить это утверждение, но и не опроверг его. И на каждый вопрос, который задавал Джек, он отвечал одной и той же деланной улыбкой и панибратски похлопывал Джека по плечу. «Весьма сожалею, но следствие по делу об убийстве дочери Салли Феннинг еще не закончено и эту тему я обсуждать не могу».
   Джек был не из тех, кого устраивали ответы типа «это ваша проблема». Если журналистка не хочет рассказать ему о содержании своей книги, а прокурор отказывается допускать его к следственному архиву, то он добьется этого не мытьем, так катаньем. Джек подал иск в рамках закона «Об открытости правительства», который представлял собой более широкий вариант закона «О доступности информации». Этот закон был принят для того, чтобы государственное управление велось «при солнечном освещении», и это открыло бы доступ общественности к архивным материалам правительства. Закон распространялся на все уголовные дела, за исключением тех, по которым все еще велись активные следственные мероприятия. Еще будучи прокурором, Джек хорошо усвоил тот факт, что судьи смотрели сквозь пальцы на прокуроров, пытавшихся обойти закон под предлогом того, что следствие по давно забытым делам все еще активно ведется.
   Джек подошел к свидетелю. В старом зале заседаний суда, напоминающем пещеру, стояла необычная тишина; с общественной галереи не доносилось ни обычного покашливания, ни шарканья ног. Заседание было закрытым, по крайней мере до тех пор, пока суд не решит, что архивные документы могут стать достоянием гласности.
   – Доброе утро, мистер Радски.
   – Доброе утро.
   Радски, прокурор-карьерист, относился к своей работе, равно как и к своей собственной персоне, с полной серьезностью. У него была слишком большая голова, а когда он начинал сердиться, его лицо багровело так, будто он слишком туго натянул на шее галстук-бабочку. Джек еще не задал ни одного вопроса, а лицо прокурора уже обрело свекольный цвет.
   – Мистер Радски, вы были помощником прокурора штата, которому пять лет назад было поручено вести дело об убийстве дочери Салли Феннинг, не так ли?
   – Да, это так.
   – Занимаетесь ли вы также и убийством самой Салли Феннинг?
   – Нет, эту группу возглавляет Патриция Комптон. – Радски кивнул в сторону женщины, сидящей в другом конце зала. В рамках этого слушания Комптон выступала в качестве его адвоката.
   – Вы входите в эту группу?
   – Нет.
   – Почему «нет»?
   – Возражаю, – заявила Комптон. – Судья, какое отношение имеет состав следственной группы, занимающейся совершенно другим расследованием, к вопросу о том, ведется ли сейчас активно расследование убийства дочери Салли Феннинг?
   – Возражение принимается.
   – Позвольте мне сформулировать вопрос иначе. Мистер Радски, связано ли то, что вы не входите в группу, ведущую расследование по делу об убийстве Салли Феннинг, с тем, что вы названы наследником в ее завещании?
   – То же самое возражение.
   – Я отклоняю это возражение. Свидетель, отвечайте.
   – Не знаю, – ответил Радски. – Формирование состава группы – это не по моей части.
   – Что связывало вас с миссис Феннинг помимо того, что вы были обвинителем по делу об убийстве Кэтрин, ее дочери?
   – Ничего.
   – Удивились ли вы, узнав, что являетесь наследником по завещанию Салли Феннинг?
   – Разумеется.
   – Можете ли вы назвать какую-нибудь иную причину включения вас в список наследников, кроме той, что вы занимались этим делом в качестве обвинителя?
   – У меня нет никакого предположения.
   – Удовлетворяло ли Салли Феннинг то, как вы вели следствие по этому делу?
   – Возражение. – Комптон снова встала. – Это уводит дело в сторону.
   – Принимается. Я дал вам, мистер Свайтек, некоторую свободу действий, но, пожалуйста, не злоупотребляйте ею.
   – Да, судья. Позвольте мне поставить вопрос более конкретно. Мистер Радски, за убийство дочери Салли Феннинг так никто и не был осужден, верно?
   – Да.
   – Никому даже не было предъявлено обвинение?
   – Да.
   – Вы так и не просили большое следственное жюри о вынесении обвинительного акта?
   – Да, я не просил об этом.
   – Вы даже не подбирали состав такого жюри? Прокурор заерзал на стуле.
   – Вы вмешиваетесь в вопрос секретности, сопряженной с подбором большого жюри.
   – Ответьте на вопрос, – потребовал судья.
   – Пожалуйста, нельзя ли повторить вопрос?
   – Конечно, – ответил Джек. – Вы не подбирали состав большого жюри, так?
   – По делу об убийстве Кэтрин Феннинг?
   – Нет, я имел в виду убийство президента Линкольна.
   – Возражение.
   На лице судьи появилась легкая усмешка.
   – Принято, но в вопросе мистера Свайтека есть рациональное зерно. Пожалуйста, отвечайте на этот вопрос.
   – Нет, мы не подбирали состав большого жюри.
   – Почему нет?
   Комптон вскочила и прорычала:
   – Судья, подобная направленность вопросов не имеет ничего общего с тем, чему посвящено слушание, а именно – продолжается ли следствие по делу об убийстве Кэтрин Феннинг? Это откровенная попытка спровоцировать нарушение незыблемой секретности процесса формирования состава большого жюри.
   Судья посмотрел на Джека:
   – Не могли бы вы сузить рамки вашего вопроса, мистер Свайтек?
   Джек подошел еще ближе к свидетелю.
   – Справедливо ли предположить, что вы не занимались формированием состава большого жюри, потому что не имели достаточных доказательств?
   – Думаю, это одна из причин.
   – Давайте поговорим о том, как вы собирали доказательства по делу, хорошо? Сколько повесток с вызовом в суд было выписано вами за последние три года?
   – Ни одной.
   – Есть ли подозреваемые, с которыми вы в настоящее время работаете?
   – В настоящее время нет.
   – Так же как и в последние три года. Верно, сэр?
   – Да, это так.
   – Когда будет собрано большое жюри?
   – Не знаю.
   – И тем не менее вы утверждаете, что это дело еще не закрыто и что поэтому я не могу получить к нему доступ?
   – Дело еще не закрыто.
   – Так же открыто, как и все это время?
   – Да, так же открыто, как и все это время.
   – Не приходится сомневаться в том, почему вы до сих пор не поймали преступника.
   – Возражение.
   – Вопрос снимается. Мистер Радски, вам знакома женщина по имени Дейрдре Мидоуз?
   Радски пришел в такое замешательство, словно одно упоминание этого имени заставило его нервничать.
   – Да. Это репортер «Майами трибюн».
   – Вы когда-нибудь разговаривали с Дейрдре Мидоуз об убийстве дочери Салли Феннинг?
   – Да. У меня было несколько встреч по этому поводу с репортерами.
   – Сколько из этих репортеров, по вашим данным, написали книги об убийстве дочери Салли Феннинг?
   Свидетель нервно заерзал.
   – Только один.
   – Это, надо полагать, мисс Мидоуз, не так ли?
   – Верно.
   – Помогали ли вы ей каким-либо образом в написании книги?
   – Это зависит от того, что вы называете помощью.
   – Мисс Мидоуз утверждает, что вы взаимодействовали с ней в полной мере. Нельзя ли назвать это помощью?
   – Возражение.
   – На каком основании? – спросил судья.
   Комптон молчала, пытаясь увильнуть от прямого ответа, словно показания ее клиента были для нее новостью.
   – Вопрос не имеет отношения к делу, – неуверенно проговорила она.
   – Возражение отклоняется. Сотрудничали ли вы с мисс Мидоуз в полной мере, мистер Радски? – спросил судья.
   – Что вы имеете в виду?
   – Брала ли она у вас интервью?
   – Да.
   – Давала ли она вам читать свою рукопись?
   – Да.
   – Знакомили ли вы ее с какими-либо следственными материалами?
   Судья сделал паузу. Джек ждал ответа. Адвокат должностного лица ждала ответа. В конце концов Радски произнес:
   – Вполне возможно, что я это делал. Побледневшая Комптон вскочила:
   – Нельзя ли сделать небольшой перерыв, ваша честь?
   – В данный момент – нет. Это становится интересным. Продолжайте, мистер Свайтек.
   Джек подошел к столику и заглянул в свои записи. В этом не было необходимости, но ему хотелось, чтобы свидетель слегка понервничал.
   – Сэр, вам известно, что Салли Феннинг угрожала подать в суд за клевету на Дейрдре Мидоуз, если ее книга когда-либо увидит свет?
   – Я слышал об этом.
   – Известно ли вам также, что обвинение в клевете на умершего человека не может быть принято к рассмотрению?
   – Не понимаю вашего вопроса.
   – Это простой и четко поставленный вопрос. Известно ли вам, что если человек умер, то о нем можно говорить все, что угодно? В этом случае никто не несет ответственности за клевету.
   – Да, я усвоил это в юридическом институте.
   – Таким образом, смерть Салли Феннинг развязывает руки Дейрдре Мидоуз. Она может опубликовать свою книгу, не опасаясь преследования по суду за клевету. Вы с этим согласны?
   – Полагаю, это так.
   – И любой, кто в полной мере сотрудничал с мисс Мидоуз, тоже окажется защищенным от подобного преследования, не так ли?
   – На что вы намекаете? – спросил, прищурившись, Радски.
   Джек подошел к нему еще на полшага, как бы желая схватить его мертвой хваткой.
   – Сэр, есть ли у вас личная финансовая заинтересованность в книге мисс Мидоуз?
   – Судья, пожалуйста! – прокричала Комптон.
   – Лучше бы вам не просить опять перерыва.
   – Я и не прошу, но у меня есть предложение.
   – Мистер Радски еще не ответил на заданный вопрос, – вставил Джек.
   – В таком случае я возражаю, – заявила Комптон. – Все эти вопросы совершенно безосновательны, а само разбирательство не имеет никакого отношения к делу. Прежде чем мы потратим весь день на эту рыболовецкую экспедицию, я хотела бы, чтобы суд рассмотрел мое предложение.
   – Что это за предложение? – спросил судья.
   – Исходя из самых добрых побуждений и желая ускорить этот процесс, защита государственного чиновника согласна с тем, чтобы мистер Радски предоставил в распоряжение мистера Свайтека все материалы, с которыми указанный мистер Радски познакомил Дейрдре Мидоуз. Возможно, это удовлетворит мистера Свайтека.
   – Возможно, и не удовлетворит, – возразил на это Джек.
   – Если это не удовлетворит мистера Свайтека, то он правомочен возобновить свой иск в рамках закона «Об открытости правительства», потребовав предоставить ему все следственные материалы по делу.
   – А почему бы нам не позволить мистеру Свайтеку закончить допрос свидетеля и не посмотреть, не можем ли мы разрешить вопрос во всей его полноте здесь и сейчас? – спросил судья.
   – Потому что возникла определенная «нахлестка» между делом об убийстве Салли Феннинг, которое веду я, и делом об убийстве ее дочери, которое вел мистер Радски. Я согласна с тем, что мистер Свайтек имеет право на изучение тех материалов, которые мистер Радски показывал репортеру. Однако намерение вынудить нас предоставить все следственные материалы не соответствует установленному равенству между правами общественности на получение информации и необходимостью сохранения в тайне следственных мероприятий по уголовному делу.
   Судья посмотрел на Джека:
   – Вас устраивает такое решение?
   – Мне очень хотелось бы, чтобы мистер Радски все-таки ответил на мой вопрос.