Гриппандо Джеймс. Тот, кто умрет последним

   Джек выпил, прекрасно понимая, что ей вовсе не хотелось желать «покоя» душе бывшего мужа Салли даже в могиле.
   – Это случилось несколько неожиданно, а?
   – Не очень. Далоа может оказаться опасным местом, даже если проявлять осторожность.
   – Он, надо полагать, был недостаточно осторожен.
   – Достаточно одной ошибки. Красный Крест в этом году выбрал Далоа местом для проведения мероприятий в рамках Всемирного дня борьбы со СПИДом.
   – Он, наверное, имел слабость к местным женщинам.
   – И к некоторым мальчикам, которых покупал.
   В голосе Рене прозвучали горькие нотки, а Джек вообще не желал думать о том, насколько часто такое случалось.
   – Когда они с Салли развелись? – спросил он.
   – Несколько месяцев назад. Но почему вы спрашиваете?
   – Я размышлял вот о чем, когда мы ехали сюда. То, что он умер от СПИДа, могло бы пролить свет на состояние рассудка Салли.
   – Я тоже размышляла об этом.
   – Жан Люк заразил ее СПИДом?
   – Не знаю.
   – Это могло бы объяснить кое-какие поступки Салли, о которых я слышал.
   – Что вы слышали?
   Джек не мог сказать ей, что Салли пыталась нанять Татума, чтобы тот убил ее. Это была информация, защищенная привилегией клиента. Ему пришлось ограничиться общими замечаниями, как он делал это во время их встречи в Корхого.
   – Она, похоже, не слишком боялась смерти. И мне нелегко говорить это. Я отдаю себе отчет в том, через какие испытания ей пришлось пройти. Как я понимаю, у Салли не осталось стимула к тому, чтобы продолжать жить после убийства дочери. Если у нее был СПИД, то она решила, что незачем оттягивать неизбежное.
   – Вы возвращаетесь к той версии, о которой говорили мне раньше, – о том, что Салли могла нанять человека, чтобы тот убил ее?
   – Не слишком трудно поверить в то, что Салли в подобной ситуации могла нанять киллера. – Рене посмотрела в сторону, погрустнев. – Я слукавила бы, сказав вам, что судьба Салли не беспокоила меня. Но вашу мысль о том, что она была способна нанять человека, чтобы тот убил ее, я не очень хорошо понимаю. Зачем все так усложнять? Почему не застрелиться самой?
   – Это могло быть связано с вами.
   – Вы обвиняете меня?
   – Нет, нет, напротив.
   – Я не совсем понимаю вас.
   – Скажу вам то, что прояснит ситуацию. Несколько лет назад я видел телепередачу о какой-то актрисе, получившей премию Академии. Я уже забыл, о ком шла речь, но суть не в этом. Дело в том, что она, до того как стать знаменитой, была так несчастна, что думала покончить с собой. Но она опасалась, что ее родные и друзья почувствуют себя виноватыми, поскольку вовремя не заметили ее глубокой душевной депрессии и не уберегли от самоубийства. Тогда она попыталась нанять человека, который застрелил бы ее, чтобы все походило на обычное убийство. Убийца уговорил ее отказаться от этой затеи.
   – Так вы думаете, что Салли...
   – Думаю, она нашла менее сострадательного киллера.
   – У вас есть соображения насчет того, кто сделал это? Джек посмотрел на другую сторону улицы. Тео танцевал с двумя женщинами, смеялся, размахивал руками – в общем, наслаждался жизнью. Это вдруг напомнило Джеку о разговоре с детективом, занимающимся делом Салли: тот предупредил его о том, что Татум коренным образом отличается от своего брата Тео.
   – В этом мне предстоит еще разобраться.

37

   Келси ушла с головой в дело об убийстве – во все его этапы, от злого умысла до смертельной раны. Уголовное право было ее любимой дисциплиной на первом курсе, и она несколько последних недель проводила за зубрежкой этого предмета больше времени, чем это было необходимо. Келси почти полностью сосредоточилась на деле Салли Феннинг, в то время как в СМИ появились сообщения о том, что полиция якобы сузила круг подозреваемых. Келси хотелось бы принять участие в заседании суда, если клиенту Джека вынесут обвинение, а сам Джек сочтет, что она хорошо знает все материалы дела.
   Допив холодный кофе, Келси закрыла книги. Юридическая библиотека университета Майами работала до полуночи, и она снова досидела до ее закрытия. На коврах уже тихо жужжали пылесосы, а один из тех, кто любит копаться в законах, выражал недовольство по поводу того, что фотокопировальную машину отключили на ночь.
   – Спокойной ночи, Фелипе, – сказала Келси молодому студенту с прической «лошадиный хвост», который работал за письменным столом.
   – Спокойной... – ответил тот.
   Она прошла мимо датчиков и вышла во внутренний дворик через двойные двери. Ночь была прохладной. Келси положила книги на скамейку, чтобы надеть свитер. Во дворике было многолюдно, когда она пришла на вечерние занятия, и Келси поставила свою машину в дальнем конце студенческого городка неподалеку от спортивных площадок. Чтобы дойти до темного места под индийскими смоковницами, Келси пришлось пересечь всю территорию городка. Когда она приехала сюда, светило солнце, в полночь же все выглядело совсем иначе. Густые кроны деревьев закрывали свет луны и уличных фонарей. Впереди были только тени – более или менее густые. Индийские смоковницы – это странные, внушающие суеверный страх деревья с прочными корнями, спускающимися от ветвей до земли и похожими на длинные щупальца.
   Келси шла между этими висячими корнями, обходя их, как лыжница, совершающая слаломный спуск в замедленном темпе. Один из них она не заметила и, наткнувшись на него, испугалась. Келси сделала шаг назад, пытаясь успокоиться, но сердце у нее учащенно билось. Пройдя уже половину пути под индийскими смоковницами, она вдруг почувствовала неудержимое желание побежать обратно. Келси заставила себя идти дальше, но наткнулась еще на один висячий корень, который запутался в ее волосах, и задрожала всем телом. Она высвободила волосы и поспешила вперед, размахивая рукой, как машут мачете в джунглях. Ускорив шаг, Келси на что-то наткнулась и остановилась как вкопанная.
   «Черт бы побрал эти корни!»
   Келси собралась с духом и снова устремилась вперед, но не успела пройти и нескольких шагов, как кто-то толкнул ее и она упала. Когда незнакомец навалился на нее, Келси чуть не закричала. Мужчина придавил коленями ее живот.
   – Не двигайся, – сказал он хриплым голосом. Говорил он так, словно вставил в рот комок ваты, чтобы изменить голос. Освещение было таким, что Келси едва разглядела маску лыжника, закрывающую лицо незнакомца, однако револьвер в его руке она видела хорошо.
   – Не бейте меня, – попросила Келси дрожащим голосом.
   – Надеюсь, что не придется.
   – Пожалуйста, возьмите мой кошелек, все, что хотите.
   – В твоем кошельке, красотка, лежат сорок шесть миллионов долларов?
   Келси ощутила боль в животе, но не от колен напавшего.
   – О чем вы говорите?
   – Ты работаешь на Свайтека, а он представляет интересы Татума Найта.
   – Да.
   – Татум – один из наследников по условиям завещания.
   – Угу.
   Он прижал ствол револьвера к ее щеке.
   – У тебя есть две недели на то, чтобы изменить это.
   – Изменить? Я не понимаю.
   – Мне не важно, как ты это сделаешь. Но я хочу, чтобы Джек Свайтек убедил своего клиента отказаться от права на наследство и выйти из игры, которую затеяла Салли.
   – Я не знаю, как сделать это.
   – Подумай. – Как?
   – Я же сказал тебе. Мне наплевать на то, как ты это сделаешь.
   – А что будет, если мне не удастся?
   Револьвер все еще был у ее щеки, но она ощутила что-то острое у ребер – укол ножом, который не причинил ей сильной боли, хотя и свидетельствовал о серьезности намерений нападавшего.
   – Сделай это, сука. Или твой мальчишка Нейт отправится туда же, куда ушла дочь Салли Феннинг.
   Келси, едва дыша, проговорила:
   – Пожалуйста, только не трогайте моего сына.
   – Пошла ты подальше со своим «пожалуйста». И вот что еще: пусть это останется между нами. Если пойдешь в полицию, если сделаешь это достоянием гласности каким-либо другим путем, заплатит за это Нейт. Дошло? – прохрипел он.
   – Да, – ответила она дрожащим голосом. Мужчина быстро встал и повернул ее на живот.
   – Досчитай до тысячи, прежде чем пойдешь дальше. Келси лежала, уткнувшись лицом в землю, боясь сделать хоть какое-нибудь движение и слишком напуганная, чтобы считать. Шаги удалявшегося мужчины затихали в темноте.

38

   На следующее утро Джек вышел на пробежку. Дело было не только в утренней зарядке. Он хотел проверить присланные ему телефонные сообщения, а до ближайшего магазина, предоставлявшего международные телефонные услуги, было две мили. Место, где предоставлялись эти услуги, называлось «телефонными кабинами», но на самом деле это были не кабины, а частные телефоны, сдаваемые внаем. Джек мог бы поехать туда, но Тео отбыл на «лендровере» в поисках жареных пирожков. Рене предупредила его, что это будет бессмысленная трата времени. Но Тео проявил ослиное упрямство и готов был рыться в рисе-сырце в поисках пакетика картофельных чипсов, жаренных на вертеле.
   Добежав до магазина в конце дороги, Джек взмок от пота. Здесь было раннее утро, а летом в Майами он совершил бесчисленное количество пробежек. Но это ничего не значило: африканская жара переигрывала Джека Свайтека со счетом 1:0. Он положил руки на бедра и сошел с тротуара, размышляя о том, не мираж ли перед ним. Нет, это не был мираж. Их «лендровер» стоял у магазина, а Тео сидел на капоте и чем-то набивал себе рот.
   – Что достал?
   – Круассаны.
   – А жареных пирожков нет?
   – Эти больше всего похожи на них.
   Джек вошел в здание и заплатил клерку, который провел его к частному телефону в конце зала. Он набрал номер оператора и попросил прервать разговор, когда непомерно высокая поминутная плата достигнет пятидесяти долларов, после чего соединился со своей говорящей почтой.
   Последнее сообщение пришло всего час назад – в 01.37 ночи по майамскому времени. Сообщение было от Келси. Ее голос дрожал, и она, казалось, плакала.
   – Джек, позвони мне, как только получишь это сообщение, это очень важно.
   И все. Потом последовали деловые сообщения, но после звонка Келси Джек никак не мог на них сосредоточиться и повесил трубку. Стоя возле телефона, он размышлял: в Майами было три часа ночи, но сообщение Келси казалось настолько серьезным, что ждать еще три-четыре часа было невозможно. Джек снова вызвал оператора и позвонил Келси.
   – Алло? – ответила она так, будто не спала.
   – Это я, Джек. У тебя все в порядке?
   – Нет, – возбужденно ответила Келси. – Но я рада, что ты позвонил.
   – Что случилось?
   Она все быстро рассказала ему. Джеку хотелось успокоить Келси, но он боялся, что разговор прервут.
   – Тебе удалось разглядеть его?
   – Нет. Было слишком темно. Но я почти уверена, что на нем была какая-то маска.
   – Попытайся вспомнить как можно больше и запиши все это, чтобы не забыть. Его рост, чем от него пахло, его вес, был ли у него акцент.
   – Он говорил так, словно зажал во рту комок ваты, поэтому я не знаю, как звучит его настоящий голос.
   – Ничего. Просто запиши все это.
   – Мне страшно.
   – Ты звонила в полицию?
   – Нет.
   – Келси, ты должна непременно позвонить в полицию.
   – Нет. Он сказал мне... – Она умолкла, будто что-то утаила от него.
   – Что он тебе сказал? – спросил Джек.
   – В полицию я пойти не могу.
   – Он тебе угрожал?
   Келси снова сделала паузу, и Джек понял: она что-то недоговаривает, возможно опасаясь взволновать его. К тому же он не мог помочь ей, находясь на другом континенте.
   – Келси, я возвращаюсь в Майами. Он услышал в ее голосе облегчение.
   – Мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты так и сделал.
   – Я сейчас у черта на куличках, но найду возможность вернуться.
   – Спасибо.
   – Не волнуйся, о'кей?
   – Слишком поздно.
   – Я найму тебе телохранителя, если это успокоит тебя.
   – Не надо. В этом нет необходимости. Если мне будет страшно, я перееду к матери.
   – Уверена?
   – Да. Возвращайся домой, Джек. Когда вернешься, мы во всем разберемся.
   – О'кей. Надеюсь, завтра увидимся.
   – Я тоже надеюсь, – ласково ответила она.
   К вечеру они были снова там, откуда начали, в районе плантаций какао неподалеку от Далоа. Возвращаясь тем же путем обратно, они не чувствовали, что движутся к цели, но быстро вернуться в Майами оказалось гораздо труднее, чем они ожидали. Они находились в одном дне езды от международного аэропорта Абиджан, и это было хорошо. Однако если Джек не «отстегнет» еще тринадцать тысяч долларов для того, чтобы лететь в Майами через Париж, им придется провести на Берегу Слоновой Кости не менее трех дней. Тео предложил альтернативный план.
   – Ты уверен, что этим ребятам можно доверять? – спросил Джек.
   – Это «бельгерианцы». Ты хоть раз видел «бельгерианца», которому нельзя доверять?
   – Кто такие «бельгерианцы», черт побери?
   – Они из Брюсселя. Ну, ты же знаешь, «бельгерианцы».
   – Так кем же они в таком случае становятся? Болгарами, которые живут в Бельгии?
   Тео перешел на более низкую передачу, пробиваясь на «лендровере» по таким труднопроходимым дорогам, которые им до сих пор не попадались. Рене так подбрасывало на заднем сиденье, что она едва не ударялась головой о потолок. Джек смотрел, как мелкие капли дождя начали разбиваться о ветровое стекло.
   – «Бельгерианцы»? Где вы познакомились с этими людьми? – спросила Рене.
   – Это мои собутыльники в Одиенне. Свайтек тогда начхал на меня и пошел спать. Эти двое ребят любезно познакомили меня с африканским джином.
   – Они встретят нас там?
   – Нет. Мы будем искать одного хлыща по имени Люту.
   – Это имя не звучит «по-бельгериански», – заметил Джек.
   – Отсюда мы пойдем пешком, – сказал Тео.
   – Пешком – куда?
   Тео посмотрел на карту – неразборчивое переплетение линий, которые Тео нацарапал на обратной стороне салфетки, когда разговаривал по телефону со своими «бельгерианскими» друзьями.
   – Вот по этой дороге. Взлетно-посадочная полоса должна быть за этими зарослями.
   – Дорога ведет в том же направлении. Почему бы нам не поехать туда на машине?
   – Они сказали мне не делать этого.
   – Почему?
   – Почему, почему... Откуда мне знать почему? Мы напились с ними. Я дал им номер своего телефона в Майами и предложил приехать туда позагорать. Они дали номер телефона друзей, у которых останавливались в Мэне, и велели позвонить им, если мне что-нибудь понадобится. Я позвонил. Точка. Этого мало?
   – Только для «бельгерианцев». – Джек открыл дверцу.
   Все трое вышли из машины на грунтовую дорогу. Моросящий дождь походил на туман, но полная луна уже освещала густые клубящиеся тучи, которые становились все более зловещими. Джек надел свою австралийскую шляпу и взял из багажного отделения спортивную сумку. Она была не слишком тяжелой, но Джека смущала мысль, что придется долго тащить ее на спине.
   Со стороны фермерского поля доносилось непрерывное жужжание авиационного двигателя. Джек посмотрел на небо, но ничего не увидел. Жужжало что-то на земле – видимо, на стоянке, находившейся за высокими деревьями какао.
   Тео посмотрел на часы.
   – Вот дерьмо! Ребята, нам нужно бежать.
   – Я оставлю «лендровер», как только приеду в Корхого, – пообещала Рене.
   – Спасибо, – сказал Джек. – Спасибо за все. Говорю это от чистого сердца. Вы нам во многом помогли.
   – Не стоит благодарности. Жаль, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах.
   – Мне тоже жаль. Но если вы когда-нибудь окажетесь в Майами...
   – Хорошо, – ответила Рене. – А если вы когда-нибудь еще окажетесь в Корхого... мне не звоните, ибо это будет означать, что вы окончательно спятили.
   Джек улыбнулся, и Рене стремительно, как колибри, чмокнула его в щеку.
   – Увидимся.
   – Да, увидимся. – Джек, застигнутый врасплох, посмотрел, как она вернулась к машине, села за руль и уехала.
   Тео откашлялся.
   – Да, да, да, у тебя всегда есть в запасе Париж. А теперь, бабник несчастный, вперед. Самолет отлетает.
   Джек посмотрел на ночное небо, готовое разразиться сильным дождем. Двигатель самолета зажужжал еще сильнее.
   – Ну так пойдем же, – сказал Джек.
   – Они побежали по изрытой глубокими колеями грунтовой дорожке, опасаясь споткнуться и что-нибудь повредить. Тео хрипел, а самолет жужжал совсем близко.
   – Еще... немножко... там, впереди, – бормотал, задыхаясь, Тео.
   – Он подождет нас?
   – Черта с два!
   – То есть если мы опоздаем на этот самолет...
   – Останешься ты, я и антилопы.
   Джек побежал быстрее, Тео последовал за ним. Дорога пересекла линию деревьев какао; кое-где росли банановые кусты с широкими веерообразными листьями. Туман сменился настоящим дождем, и Джек слышал, как капли стучат по листьям. Сделав спринтерский рывок сквозь зеленую преграду, они выбежали на чистое место. И тут же хлынул проливной дождь. Через несколько секунд они промокли до костей.
   – Вот дерьмо! – разозлился Джек.
   – Вон самолет. – Тео, показал на светящиеся фары в конце так называемой взлетно-посадочной полосы, представлявшей собой поросшее травой поле с уплотненным грунтом.
   – Ты говорил, что это турбовинтовой самолет.
   – Я врал.
   – Что это за машина?
   – Это двухмоторная «сессна».
   – Для прыжков через лужи? Я же сказал тебе, что не намерен прыгать через лужи.
   Тео посмотрел на льющий как из ведра дождь.
   – В таком случае проведи ночь здесь и спи в этих лужах. – Тео побежал к самолету.
   Подумав, Джек бросился вслед за ним. Когда они достигли конца ВПП, из самолета выпрыгнул мужчина, своими габаритами не уступавший Тео и одетый во все черное. Джек и Тео замерли. Мужчина держал их под прицелом пистолета.
   – Спокойнее, пижон, – проговорил Тео. – Мы друзья Ганса и Эдгара.
   – «Бельгерианцев», – пояснил Джек.
   – Как вас зовут?
   Мужчина говорил с акцентом, но Джек не мог определить национальной принадлежности.
   – Он Джек, а я Тео.
   – А я Люту. – Мужчина засунул пистолет за ремень. – Поднимайтесь в самолет.
   Тео сделал шаг вперед, но Джек не тронулся с места.
   – Ну пошли же, Джек, – позвал Тео.
   Дождь лил, двигатель ревел, а друг сумасшедших «бельгерианцев» совал за пояс пистолет.
   – Я не пойду, – заявил Джек.
   В этот момент на другом конце ВПП появился свет фар. К ним направлялся открытый джип, набитый людьми. Двое держали на ремне винтовки.
   – Ух ты, мать честная! – воскликнул Люту.
   – При чем тут мать честная? – спросил Джек.
   – Ведь знал я, что не стоит ждать вас, жентильмены. Похоже, нам не поднять без хорошей драки.
   – Что значит «поднять»?
   – Что вы имеете в виду, говоря «без хорошей драки»?
   – Хозяин этих плантация не платит по свои счетам, мы забираем это самолет обратно. Так обстоять дело. Но может, хозяин не рад этому. Вы знаете, что я говорю?
   – Мы занимаемся перекупкой проданного? – осведомился Джек у Тео.
   – Откуда мне было знать?
   Джек бил себя по голове и плечам своей промокшей насквозь шляпой.
   – Ну, ну, ну, – успокаивал его Тео. – Ты хочешь вернуться домой или нет?
   В темноте прозвучало несколько выстрелов. Джип быстро приближался.
   – Твою мать! – пробормотал Джек.
   – Ну залезайте же! – нетерпеливо сказал Люту.
   Они влезли в самолет. Люту взялся за рукоятку управления, Тео застегнул пристяжной ремень, Джек сел позади них. Не успел он найти свой пристяжной ремень, как самолет пришел в движение. Двигатели взревели, когда Люту запустил их на полную мощность. Они стремительно неслись по кочковатой поверхности ВПП. Самолет трясло так, что Джека бросало из стороны в сторону, как шарик в китайском бильярде.
   – Извините, – сказал Люту. – Надо поднять это аэроплано быстрее вверх!
   Джек уселся поглубже, чтобы не удариться головой о потолок. По лобовому стеклу текли потоки воды. Отчаянно стучали стеклоочистители. Джек увидел быстро приближающийся джип. Это была игра в кошки-мышки. Джип против самолета. Люту против недоумка, который целился в них. Джек заметил, как подалось назад плечо одного из преследователей, когда тот выстрелил.
   – Они стреляют в нас!
   – Ух ты, вот это да! – кричал Тео, которого все это очень забавляло.
   Колесо самолета ударилось еще об одну огромную выбоину на ВПП, и Джека подбросило вверх. Инстинктивно он ухватился за шею Тео.
   – У-ух, черт!
   Люту потянул рукоятку управления на себя, и подпрыгивания прекратились. Они оторвались от земли на несколько драгоценных футов.
   – Давайте выше! – взмолился Джек.
   – Посмотрите вот на это, – предложил Люту. Он удерживал самолет на стабильной высоте, с которой можно было посшибать головы преследователей в джипе.
   – Вы спятили? – закричал Джек.
   Самолет несся к джипу. Люди, сидевшие там, выпрыгнули на землю, чтобы спасти свои головы.
   – Ух ты! – вопил Тео.
   – А, чепуха, – отозвался Люту.
   Высокие деревья в конце ВПП быстро приближались. Люту полностью вытянул на себя рукоятку управления, и самолет пошел почти вертикально вверх. Джек упал в свое кресло, ударился обо что-то головой и чуть не потерял сознание. Стараясь понять, где они находятся, он встал на колени и переводил взгляд с альтиметра на приближающиеся верхушки деревьев.
   – Ну давай, детка! – воскликнул Люту.
   – Пронеси, Господи, – взмолился Джек.
   Самолет поднялся еще на полметра и пролетел над самым высоким деревом.
   – Вот это да! – закричал Тео. Они с Люту хлопали друг друга по плечам. Джек щупал начинавшую пухнуть ссадину на затылке.
   Тео посмотрел назад и блаженно улыбнулся.
   – Ты мой должник, Свайтек, за этот полет!
   – Да, и я не могу дождаться того момента, когда расплачусь с тобой. – Джек скользнул в свое кресло, настойчиво ища пристяжной ремень, а самолет тем временем врезался во тьму и с каждой секундой набирал все большую высоту.

39

   Атмосфера в комнате заседаний Вивиен Грассо была еще более накаленной, чем ожидал Джек. Как душеприказчица, Вивиен сидела во главе прямоугольного стола. Слева от нее расположились Джек и Татум, а рядом с ними – Дейрдре Мидоуз и ее адвокат. По другую сторону от них сидели Мигель Риос, Джерри Коллетти и Мейсон Радски, каждый со своим адвокатом. Все взгляды были обращены на Джека, словно присутствующие хотели сказать: «Пусть он только попробует собрать нас по пустяковому делу!»
   Вернувшись в Майами, Джек сразу позвонил Вивиен, чтобы договориться о встрече рано утром в понедельник. Джек надеялся, что встреча лицом к лицу с другими наследниками выявит какие-то детали, которые помогут выяснить, кто угрожал Келси. К этой проблеме следовало подойти очень осторожно, поскольку нападавший так напугал Келси, что та пообещала ему не обращаться ни к полиции, ни к кому-либо другому. К основной цели встречи Джек решил подойти прямо.
   – Рене сказала мне, что Салли преследовал Алан Сирап. В зале воцарилась тишина, которую нарушила Вивиен:
   – Значит, Алан Сирап все-таки существует?
   – Нет. По словам Рене, это вымышленное имя: он сообщил его Салли в одном из сеансов связи по Интернету. Но это все, что она знала о нем.
   – Я не уверена, что этого достаточно, – заметила Вивиен.
   – Недостаточно для чего? – спросил Джек.
   – Для установления его права на наследство. Я не говорю, что это невозможно. Убеждена, в истории нашей юриспруденции был прецедент, когда суд подтвердил завещание, в котором называлось лишь прозвище или вымышленное имя наследника. Но в таком случае указанный наследник должен явиться и доказать, что именно он является лицом, упомянутым в завещании.
   Снова наступила тишина. Все пытались вникнуть в смысл сказанного.
   – Таким способом Салли, упомянув в своем завещании Алана Сирапа, вынуждает его явиться и заявить о том, что Алан Сирап – именно он. Фактически она дала ему право выбора: признайся, что ты тот самый преследователь, и у тебя появится шанс получить сорок шесть миллионов, а нет, так заляг на дно и помалкивай, – прокомментировал Джек.
   – Я не могу высказывать предположения о том, каковы были намерения Салли при составлении завещания в такой ситуации, – заявила Вивиен.
   – Ну а я могу, – подал голос Мигель. – Вы, похоже, забываете о том, что я был мужем Салли, когда появился этот преследователь. И если вы спросите меня, то я скажу, что именно этот кусок дерьма убил нашу дочь. Поэтому давайте раз и навсегда усвоим следующее: этот Сирап и не собирается открыто объявлять о том, кто он такой, даже за сорок шесть миллионов долларов.
   – Это не совсем так, – заметил Джек. – Возможно, он убежден в том, что никто не сможет доказать ничего, кроме того, что он послал Салли несколько сообщений по электронной почте.
   Тут своим тоненьким голосом заговорил прокурор, будто слово «доказать» задело его за живое.
   – Отдавая должное мистеру Риосу, скажу: нам уже известно, что мистер Сирап, кто бы он ни был, не намерен хранить молчание. Все получили от него письма, в которых он без обиняков предлагал остальным наследникам выйти из игры.
   – Верно, – подтвердили наследники.
   – Итак, теперь нам известно несколько ключевых фактов, – продолжал Радски. – Во-первых, каждый из нас получил письмо с предупреждением от мистера Сирапа. Во-вторых, мы знаем, что имя Сирап использовал человек, который преследовал Салли Феннинг. В-третьих, по крайней мере кое-кто из нас подозревает, что именно этот человек ударил ножом Салли и убил ее дочь. В основном, леди и джентльмены, все сводится к тому, что нас втянули в игру на выживание наиболее алчного; в ней также участвует индивид, способный на зверское убийство.