Страница:
Неслыханная мысль! Ее можно выдержать только веря, что Христос действительно есть итог всего, любя Его и стремясь слиться с Ним воедино. Мысль составлять с Кем-то одно целое – не просто сотрудничать и сближаться с Ним, но впустить Его в свое собственное «я» – разве это возможно вынести, если Его не любить, не считать, что через Него я обретаю свое подлинное «я», «я» чада Божия, и подлинное «ты», то есть Отца? Поэтому и сказано в Писании: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня»
(Ин 14.6). Мое «я» заключено во Христе и мне нужно научиться любить Его как Того, в Ком я имею свое подлинное бытие. Он – Логос, истина всех вещей, – ведь так сказано у Иоанна в первой главе. Значит и мое истинное содержание. В Нем основы моего «я». В Нем я должен искать себя, если хочу найти свою подлинную суть. Только при этой вере можно выдержать то, о чем говорит Павел, впрочем, если есть вера, это принимается с бесконечной благодарностью. Но так ли это на самом деле? Как можешь ты, Павел, утверждать нечто подобное, если люди таковы, каковы они есть? Разве изменились они от того, что стали христианами? Разве у них нет больше грехов? Разве не знаешь ты обо всем том низком, злом и ничтожном, что в них есть?.. В Послании к Римлянам есть одно место, где Павел ведет речь о состоянии неискупленного, но в нем постоянно проскальзывает и другая тема: то, что в верующем человеке противостоит искуплению. Он говорит: «Знаю, что не живет во мне, то есть во плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу – уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак, тот же самый, я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха».
(Рим 7.18-25; ср. такие места, как 1 Кор 3.3; Рим 8.12 ел. и др.). Неужели, тем не менее, верно то, что ты говоришь?.. Так же несомненно, как то, что Христос воскрес. Ибо искупление и новое рождение означает не то, что человек изменен по волшебству, а то, что в него заложено новое начало. Зло, о котором ты говоришь, налицо, но здесь же и новое начало. Христианин – не простое существо; хотелось бы даже сказать: он весь – борьба. Он – поле битвы, на котором сражаются двое: ветхий человек, закосневший в своей мятежной самости, и новый, вырастающий из Христа. «Вы слышали о Нем и в Нем научились – так как истина во Иисусе, – отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины»
(Еф 4.21-24). Вся христианская жизнь есть борьба в нас этих двух «человеков». Христианин – не природное существо, а тайна, набросок грядущего. Мы должны верить в свою сущность, невзирая на всю противоречащую ей видимость. Вопреки тому, что мы в себе ощущаем, мы верим, что рождены заново, что несем в себе Христа, а тем самым и становление славы, которая некогда откроется миру, как сказано в восьмой главе Послания к Римлянам.
Когда переходишь от Евангелий к апостольским Посланиям, замечаешь, что исчезло то понятие, которое там определяло все христианское существование, а именно – понятие следования за Христом. Теперь это слово нам едва ли встретится. Куда же делось ТО, что под ним понималось? Оно перешло в то самое, о чем здесь идет речь – теперь это переход от ветхого человека к новому. Следовать за Господом значит не подражать Ему буквально, но выражать Его в своей собственной жизни. Христианин не копирует жизнь Христа, что было бы неестественно и противно истине. Почти буквальное повторение Его жизни – крест и награда немногих; тут нам в первую очередь вспоминается святой Франциск Ассизский. Вообще же задача христианской жизни заключается в том, чтобы пережить Его в своем собственном существовании, в том материале, который дается нам повседневностью, во встречах с людьми, в совпадениях и переплетениях судеб, короче – во всем, что есть в нас и вокруг нас – в чем мы существуем.
Насколько же такая жизнь глубже, содержательней, ближе к вечности, чем простое человеческое существование! Однако, мир – и это едва ли не самое страшное оружие в его борьбе против христианина -пытается лишить его этого сознания, внушая ему, что общечеловеческим является мирское сознание, а христианское – всего лишь его частный случай. Этим он лишает его связи с опорными точками его существования: понятиями о Всесвятом Боге и о пагубности греха. Если христианин допускает это, если он жертвует высотами и глубинами своего сознания, целеустремленностью своей жизни и ее подлинным мерилом, то становится меньше того, кто просто существует в мире. Важнейшая задача христианской духовности, которую мыслители и люди, живущие повседневностью, должны решать сообща – это вернуть сознанию, чувствам, воле людей представление о христианской жизни, как она есть.
В последний день Судия вынесет приговор – благословение или проклятие – стоящим от Него направо и налево, в зависимости от того, приняли они Его или пренебрегли Им. А на вопрос, когда же они сделали нечто подобное, Он ответил: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25.40). В каждом верующем я встречаю Христа, который в нем. Так это внутреннее присутствие становится мерилом христианской этики, что Павел возвещает все время, с особой же настойчивостью в послании к Ефесянам: «Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему; потому что мы члены друг другу» (члены этого сообщества дружбы и любви). «Гневаясь, не согрешайте; солнце да не зайдет во гневе вашем. И не давайте места диаволу. Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся. Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе, для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святого Духа Божия, которым вы запечатлены в день искупления. Всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас. Итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф 4.25-5.2).
Но этим еще не исчерпана сущность христианского сообщества. Среди Посланий святого Павла особое место занимают Послания к Ефесянам и Колоссянам. Это как бы переход от Павла к Иоанну. В начале первого из них сказано: «Он в преизбытке даровал нам (благодать Свою) во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем в устроении полноты времени, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом. В Нем мы и сделались наследниками, быв предназначены к тому по определению Совершающего все по изволению воли Своей, дабы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа» (Еф 1.8-12). Во втором Послании говорится: «И он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол 1.18-20). И дальше в том же послании: Смотрите, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу; ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нем, Который есть глава всякого начальства и власти» (Кол 2.8-10).
И здесь речь идет о духовном Христе, но в совершенно иных масштабах. Он не обращен ко внутреннему миру отдельного верующего, а направлен на бытие в целом. Со всемогущей силой, равной той, которая творила мир, Он овладевает всей совокупностью людей, не только одним человеком, другим, и третьим, но ими всеми, составляющими единое целое. Произошло это в день Пятидесятницы. Тогда Он вступил в человечество, как целое и стал в нем живым, действенным образом. Тогда и возникла Церковь. Она состоит не из одного, другого и третьего верующего. Она возникает не путем встречи единомышленников. Она – не просто «община верующих»; она знаменует собою то, что Христос овладевает основами человеческого существования – отдельные же люди входят как члены в это не зависящее от них целостное единство. Говоря об этой тайне, Павел использует два образа. Первый из них нам уже встречался: это тело и члены. В теле член означает нечто иное, чем, скажем, кусочек металла в целом изделии. Здесь существует только внешнее соединение, там-живое единство. «Член» означает часть, имеющую особое назначение, но вместе с тем включенную в совокупность членов тела. Член предполагает существование тела, как целого, а это последнее, в свою очередь, строится из членов. Эту связь мы называем органической. Равным образом каждый отдельный член в соответствии со своей функцией, находится с любым другим в особых отношениях, но участвует вместе с ним в структуре целого. Голова же – и здесь Павел использует взгляды древней медицины – есть альфа и омега всего строения. Она выступает как источник и руководитель сил, действующих во всем теле.
Так и в Церкви. Отдельные верующие – ее члены, Христос – глава. В Нем – источник жизни и сила, ее формирующая. Все члены, пронизанные Его воздействием и Им объединенные, образуют Его тело, каждый в соединении с другим и все вместе...
Второй образ – храм. В нем камни представляют собой ячейки, складывающиеся в единое строение, всех их охватывающее и объединяются в нем. Но мы можем продолжить эту мысль: они накладываются один на другой не произвольно, а согласно великому общему замыслу художника, где каждая деталь представляет собой один из элементов целого. Эта господствующая всеобъемлющая сила – опять-таки духовный Христос. Он – живая премудрость и красота, смысл и мощь. Он соотносится со «своими», с членами, представляя Собой краеугольный камень свода, связывающий все, или фундамент, на котором все держится.
Это целое называется Церковью. Духовный Христос присутствует в ней как план, по которому она воздвигнута, как сформировавший ее образ. Сила же, воздвигающая ее по этому плану и согласно этому образу, есть Святой Дух. Эту мысль Павел развивает в первом Послании к Коринфянам: «Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело: так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело. Иудеи или Еллины, рабы или свободные; и все напоены одним Духом» (1 Кор 12.12-13).
Однако Церковь устроена иначе, чем каждый из ее членов. В ней иначе расставлены акценты, иначе проявляется жизнь; ей нужны иные отрезки времени для медленного, величественного становления: у нее своя борьба и кризисы. Но Христос, пронизывающий ее Своей мощью – Тот же, Который живет в каждом верующем. И у нее есть внутренняя жизнь – бездонная, могучая. Быть может, мы имеем право отнести к ней Дивные слова из третьей главы Послания к Ефесянам: «Для сего преклоняю колена мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею. А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь» (Еф 3.14-21). Здесь речь идет, по-видимому, о взаимопроникновении внутренней жизни отдельного верующего и всей Церкви, неоспоримой глубины отдельной личности и великой, всеобъемлющей глубины Церкви. Она обладает божественным знанием истины. В ней – материнское ложе нового рождения, объемлющее отдельного человека и заново рождающее его, как дитя Божие.
Из этого внутреннего присутствия Христа проистекает у Павла и понятие любви. Это слово имеет два значения. С одной стороны, существует любовь одного человека к другому, любовь, которую испытывают дети Божий к своим братьям и сестрам, встречаясь друг с другом на жизненном пути, и о которой так прекрасно говорится в Послании, направленном Павлом его любимой общине – Филиппийской... Но есть еще и другая любовь, рождающаяся из единства жизни, поток которой течет во всех. О ней Павел говорит в первом Послании к Коринфской общине. Там случились распри, и возникли они из духовной ревности. Вслед за праздником Пятидесятницы, точно волны, кругами распространяющиеся от великого потрясения, у верующих проявились особые благодатные дары – харизмы. Один получил способность высказывать таинственные вещи, дар пророчества; другой -понимать и объяснять непонятную для непосвященных пророческую речь (дар истолкования), третий -давать полезные наставления, четвертый – утешать и помогать, и т.д. Как видно, носители этих даров в своем ослеплении заспорили между собой о том, какой из них самый благородный. И вот Павел в двенадцатой главе объясняет им: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, Господь один и тот же; и действия различны, Бог один и тот же, производящий все во всех... Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1 Кор 12.4-6 и 11). Значит все это творит единая сила – Святой Дух. Один и тот же образ открывается во всем – Христос. Из всего этого вырастает единое целое – Церковь. Затем Павел развертывает этот образ и показывает, каким образом члены тела зависят друг от друга: ни нога, ни рука не могут жить сами по себе, они включены в целое, живут этим целым и служат друг другу. И если уж есть дар, который важнее всех других, то это любовь. Но она не какое-то особое достижение в сравнении с другими, а готовность всецело принадлежать общности, созидаемой Богом, быть всем для других – поэтому в тринадцатой главе и воздается знаменитая хвала любви.
С этой точки зрения любовь представляет собой выражение единства Церкви: не эмоции одного человека по отношению к другому, но единый мощный поток жизни, во всех и в каждом. В этом смысле любить ~ значит быть Церковью, пропускать сквозь себя поток ее жизни и направлять ее другим: «Итак, облекитесь, как избранные Божий, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны. Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца» (Кол 3.12-17).
Эти тексты подводят нас к другому – к началу Евангелия от Иоанна. Там сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин 1.1-5 и 9-14). Здесь мы тоже сталкиваемся с изначальным, всеобъемлющим, всепроникающим смыслом, но здесь нет того, что делает приведенные выше тексты Павла такими таинственными. Иоанн говорит о Логосе, о Слове говорящего Бога, ибо Бог не немой. Мы знаем из собственного опыта, что значит говорить: это то, что мы можем выразить словами, а, произнося их, понять самих себя. Бог поступает также, учит нас Иоанн. Полноту Своего существа и разума, Свою жизнь, Свое богатство, Свое блаженство Он не держит в Себе, но выражает их. Слово же, посредством которого Он это делает, обращено не к кому-либо другому, но к Нему Самому. Оно остается в Его глубине, как сущностная полнота смысла, но вместе с тем и как действительность. Наше человеческое слово слабо. Оно сильно только по смыслу, не по бытию. По бытию оно – дуновение, которое исчезает, образ, который всплывает в нас и в слушателе, и опять расплывается. Слово, произносимое Богом, пребывает и господствует. Оно Само – Некто. Произнося Его, Бог становится Произносящим и Произносимым – Отцом и Сыном. Это Слово, от века произносимое Отцом, от века бывшее «у Него», как говорит Иоанн, и к Нему обращенное, объемлет все: бесконечность Самого Бога и все творение. Оно объемлет даже и всякое мыслимое творение: в этом Слове светятся первообразы всего, что могло бы быть. Тот, кто понял бы Его, познал бы совокупность всего. Чтобы приуготовить это понятие Логоса для истолкования личности Христа, греческая мысль шесть столетий трудилась для Священной Истории. Своим стремлением к ясности, своею силой, позволявшей ей, наперекор всякому хаосу, видеть в мире форму, а в вечных образах прообразы всего сущего, она выработала понятие идеи и итог всех идей – Логос. Иоанн и направляемое им христианское мышление приняли эти понятия как ключ к пониманию Христа... Как видим, это довольно смелая мысль, но мысль святого Павла еще смелее. Ибо Иоанн говорит о вечном Сыне Божием, о Логосе как таковом, Павел же – о вочеловечившемся Сыне Божием. Его, Богочеловека, он помещает в эту изначальность. В нем он усматривает совокупность всего.
Что это значит? Ведь Логос стал человеком лишь во времени. Не знаю. Во всяком случае, это означает, что Бог видит человека и человеческое иначе, чем мы предполагаем. Христос рожден прежде всякой твари. В Нем смысл, и основа, и оценка всего сотворенного. Подобно тому, как белый цвет содержит все цвета, Слово содержит в себе изначальную сущность всего, что разворачивается в широте мира, в продолжительности времени, в глубине значений, в высоте масштабов. И не только как готовая картина, но как сила; ибо Им сотворено все. Христос – это творящая рука Отца.
Но в Нем заложены и образы всех судеб. Все, что Должно происходить в этом мире – сцепления всех причин и следствий, жизненные пути всех существ, судьбы людей от самого начала, каждая сама по себе и все вместе в их необозримом переплетении – всему этому дан в Нем прообраз. В Нем же – и истоки благодати. То непроницаемое, что называется Священной Историей: сложное взаимодействие откровений, предсказаний и предостережений, стечение обстоятельств и предзнаменования, бесконечная ткань происходящего, призванного служить любви Божией к тем, кто на Его любовь отвечает любовью, – происхождение и цель заложенного во всем этом смысла предстают во Христе. Что за мысль!
Он вступил в историю, жил в ней как человек в самых конкретных условиях и, тем не менее, нес в Себе все это!.. Мы говорили выше о внутренней жизни Христа, какой она открывается у Иоанна, в особенности в великих иерусалимских речах. Мы видели тогда, как мощь внутреннего бытия Христа входила в Его сознание, как Его вечное сознание выражалось во временном. Тут нам прежде всего вспоминаются такие изречения, как: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь»
Когда переходишь от Евангелий к апостольским Посланиям, замечаешь, что исчезло то понятие, которое там определяло все христианское существование, а именно – понятие следования за Христом. Теперь это слово нам едва ли встретится. Куда же делось ТО, что под ним понималось? Оно перешло в то самое, о чем здесь идет речь – теперь это переход от ветхого человека к новому. Следовать за Господом значит не подражать Ему буквально, но выражать Его в своей собственной жизни. Христианин не копирует жизнь Христа, что было бы неестественно и противно истине. Почти буквальное повторение Его жизни – крест и награда немногих; тут нам в первую очередь вспоминается святой Франциск Ассизский. Вообще же задача христианской жизни заключается в том, чтобы пережить Его в своем собственном существовании, в том материале, который дается нам повседневностью, во встречах с людьми, в совпадениях и переплетениях судеб, короче – во всем, что есть в нас и вокруг нас – в чем мы существуем.
Насколько же такая жизнь глубже, содержательней, ближе к вечности, чем простое человеческое существование! Однако, мир – и это едва ли не самое страшное оружие в его борьбе против христианина -пытается лишить его этого сознания, внушая ему, что общечеловеческим является мирское сознание, а христианское – всего лишь его частный случай. Этим он лишает его связи с опорными точками его существования: понятиями о Всесвятом Боге и о пагубности греха. Если христианин допускает это, если он жертвует высотами и глубинами своего сознания, целеустремленностью своей жизни и ее подлинным мерилом, то становится меньше того, кто просто существует в мире. Важнейшая задача христианской духовности, которую мыслители и люди, живущие повседневностью, должны решать сообща – это вернуть сознанию, чувствам, воле людей представление о христианской жизни, как она есть.
11. ЦЕРКОВЬ
До сих пор мы говорили о Господе, в силе Святого Духа воскресшем из мертвых и вошедшем во славу Свою. О Нем Павел говорит: «Господь есть Дух» и еще: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор 3.17), ибо для Него нет больше никаких ограничений – ни времени, ни пространства, ни вещей, ни лиц. Таким образом, Он может пребывать в человеке, не нарушая его собственной жизни, подобно тому, как в человеческом теле может быть духовная душа, и оно от этого не перестает быть телесно-живым образом. Верой и крещением Христос входит в человека, как душа его души, как жизнь его жизни. Он действует в человеке и стремится выразить Себя в его деятельности и его бытии. Так возникает христианская личность. Ее завершение – Христос в человеке, как говорит Павел: «Святым его... благоволил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для язычников, которая есть Христос в вас, упование славы» (Кол 1.27). Во всех Он – тот же, но в каждом по-новому и по-другому, так что каждый неповторим. Собственное естество верующего не исчезает, но достигает настоящей зрелости. В послании к Колоссянам говорится: «Жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» (Кол 3.3). Все присущее человеку сохраняется здесь в неприкосновенности, недоступное никаким посягательствам или копированию, вплоть до той крайней глубины, о которой говорит Иоанново Откровение в послании Пергамской общине: «Побеждающему дам вкусить сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Откр 2.17). Так возникает христианская внутренняя жизнь. Она не заключается во внутренней сосредоточенности, ни в стремлении к высшему, то есть не в психологической или духовной глубине, но создается Христом, тем, что Он входит в человека. Внутренняя жизнь христианина – это присутствие Христа в человеке. Она зиждется на Нем и исчезает, если исчезает Он. Но тот же Христос, на пребывание Которого во мне я надеюсь, живет и в другом, и в третьем, и в четвертом, и во всех, кто верует в Него. Так возникает общность происхождения жизни. Благодаря этой внутренней, от Бога рожденной жизни, мы все – родня. Мы составляем семью детей Божиих, среди которых Христос – «первородный между многими братьями» (Рим 8.29). Чистейшим выражением этой общности служит молитва Господня. В ней звучит христианское «мы». Руководимые старшим братом дети Божий обращаются к своему общему Отцу.В последний день Судия вынесет приговор – благословение или проклятие – стоящим от Него направо и налево, в зависимости от того, приняли они Его или пренебрегли Им. А на вопрос, когда же они сделали нечто подобное, Он ответил: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25.40). В каждом верующем я встречаю Христа, который в нем. Так это внутреннее присутствие становится мерилом христианской этики, что Павел возвещает все время, с особой же настойчивостью в послании к Ефесянам: «Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему; потому что мы члены друг другу» (члены этого сообщества дружбы и любви). «Гневаясь, не согрешайте; солнце да не зайдет во гневе вашем. И не давайте места диаволу. Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся. Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе, для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святого Духа Божия, которым вы запечатлены в день искупления. Всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас. Итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф 4.25-5.2).
Но этим еще не исчерпана сущность христианского сообщества. Среди Посланий святого Павла особое место занимают Послания к Ефесянам и Колоссянам. Это как бы переход от Павла к Иоанну. В начале первого из них сказано: «Он в преизбытке даровал нам (благодать Свою) во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем в устроении полноты времени, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом. В Нем мы и сделались наследниками, быв предназначены к тому по определению Совершающего все по изволению воли Своей, дабы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа» (Еф 1.8-12). Во втором Послании говорится: «И он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол 1.18-20). И дальше в том же послании: Смотрите, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу; ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нем, Который есть глава всякого начальства и власти» (Кол 2.8-10).
И здесь речь идет о духовном Христе, но в совершенно иных масштабах. Он не обращен ко внутреннему миру отдельного верующего, а направлен на бытие в целом. Со всемогущей силой, равной той, которая творила мир, Он овладевает всей совокупностью людей, не только одним человеком, другим, и третьим, но ими всеми, составляющими единое целое. Произошло это в день Пятидесятницы. Тогда Он вступил в человечество, как целое и стал в нем живым, действенным образом. Тогда и возникла Церковь. Она состоит не из одного, другого и третьего верующего. Она возникает не путем встречи единомышленников. Она – не просто «община верующих»; она знаменует собою то, что Христос овладевает основами человеческого существования – отдельные же люди входят как члены в это не зависящее от них целостное единство. Говоря об этой тайне, Павел использует два образа. Первый из них нам уже встречался: это тело и члены. В теле член означает нечто иное, чем, скажем, кусочек металла в целом изделии. Здесь существует только внешнее соединение, там-живое единство. «Член» означает часть, имеющую особое назначение, но вместе с тем включенную в совокупность членов тела. Член предполагает существование тела, как целого, а это последнее, в свою очередь, строится из членов. Эту связь мы называем органической. Равным образом каждый отдельный член в соответствии со своей функцией, находится с любым другим в особых отношениях, но участвует вместе с ним в структуре целого. Голова же – и здесь Павел использует взгляды древней медицины – есть альфа и омега всего строения. Она выступает как источник и руководитель сил, действующих во всем теле.
Так и в Церкви. Отдельные верующие – ее члены, Христос – глава. В Нем – источник жизни и сила, ее формирующая. Все члены, пронизанные Его воздействием и Им объединенные, образуют Его тело, каждый в соединении с другим и все вместе...
Второй образ – храм. В нем камни представляют собой ячейки, складывающиеся в единое строение, всех их охватывающее и объединяются в нем. Но мы можем продолжить эту мысль: они накладываются один на другой не произвольно, а согласно великому общему замыслу художника, где каждая деталь представляет собой один из элементов целого. Эта господствующая всеобъемлющая сила – опять-таки духовный Христос. Он – живая премудрость и красота, смысл и мощь. Он соотносится со «своими», с членами, представляя Собой краеугольный камень свода, связывающий все, или фундамент, на котором все держится.
Это целое называется Церковью. Духовный Христос присутствует в ней как план, по которому она воздвигнута, как сформировавший ее образ. Сила же, воздвигающая ее по этому плану и согласно этому образу, есть Святой Дух. Эту мысль Павел развивает в первом Послании к Коринфянам: «Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело: так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело. Иудеи или Еллины, рабы или свободные; и все напоены одним Духом» (1 Кор 12.12-13).
Однако Церковь устроена иначе, чем каждый из ее членов. В ней иначе расставлены акценты, иначе проявляется жизнь; ей нужны иные отрезки времени для медленного, величественного становления: у нее своя борьба и кризисы. Но Христос, пронизывающий ее Своей мощью – Тот же, Который живет в каждом верующем. И у нее есть внутренняя жизнь – бездонная, могучая. Быть может, мы имеем право отнести к ней Дивные слова из третьей главы Послания к Ефесянам: «Для сего преклоняю колена мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею. А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь» (Еф 3.14-21). Здесь речь идет, по-видимому, о взаимопроникновении внутренней жизни отдельного верующего и всей Церкви, неоспоримой глубины отдельной личности и великой, всеобъемлющей глубины Церкви. Она обладает божественным знанием истины. В ней – материнское ложе нового рождения, объемлющее отдельного человека и заново рождающее его, как дитя Божие.
Из этого внутреннего присутствия Христа проистекает у Павла и понятие любви. Это слово имеет два значения. С одной стороны, существует любовь одного человека к другому, любовь, которую испытывают дети Божий к своим братьям и сестрам, встречаясь друг с другом на жизненном пути, и о которой так прекрасно говорится в Послании, направленном Павлом его любимой общине – Филиппийской... Но есть еще и другая любовь, рождающаяся из единства жизни, поток которой течет во всех. О ней Павел говорит в первом Послании к Коринфской общине. Там случились распри, и возникли они из духовной ревности. Вслед за праздником Пятидесятницы, точно волны, кругами распространяющиеся от великого потрясения, у верующих проявились особые благодатные дары – харизмы. Один получил способность высказывать таинственные вещи, дар пророчества; другой -понимать и объяснять непонятную для непосвященных пророческую речь (дар истолкования), третий -давать полезные наставления, четвертый – утешать и помогать, и т.д. Как видно, носители этих даров в своем ослеплении заспорили между собой о том, какой из них самый благородный. И вот Павел в двенадцатой главе объясняет им: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, Господь один и тот же; и действия различны, Бог один и тот же, производящий все во всех... Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1 Кор 12.4-6 и 11). Значит все это творит единая сила – Святой Дух. Один и тот же образ открывается во всем – Христос. Из всего этого вырастает единое целое – Церковь. Затем Павел развертывает этот образ и показывает, каким образом члены тела зависят друг от друга: ни нога, ни рука не могут жить сами по себе, они включены в целое, живут этим целым и служат друг другу. И если уж есть дар, который важнее всех других, то это любовь. Но она не какое-то особое достижение в сравнении с другими, а готовность всецело принадлежать общности, созидаемой Богом, быть всем для других – поэтому в тринадцатой главе и воздается знаменитая хвала любви.
С этой точки зрения любовь представляет собой выражение единства Церкви: не эмоции одного человека по отношению к другому, но единый мощный поток жизни, во всех и в каждом. В этом смысле любить ~ значит быть Церковью, пропускать сквозь себя поток ее жизни и направлять ее другим: «Итак, облекитесь, как избранные Божий, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны. Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца» (Кол 3.12-17).
12. РОЖДЕННЫЙ ПРЕЖДЕ ВСЯКОЙ ТВАРИ
Мы привыкли считать Иоанна наиболее смелым мыслителем Нового Завета. Предание выразило его сущность образом орла, который, согласно преданию, может, паря в высоте, смотреть на солнце без вреда для глаз. Но если пристальнее вглядеться в Павла, то можно задуматься: может быть, его мысль проникает глубже, а его образы действуют сильнее. Это тем более замечательно, что писал он задолго до Иоанна. Мы попытались уловить образ Христа, нарисованный Павлом, – Его образ, а также и образ верующего в него христианина, – но мы должны еще сказать о содержащейся в них предельной «широте и долготе, глубине и высоте» (Еф 3.18). В Послании к Ефесянам говорится: «...Он в преизбытке даровал нам (благодать) во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем, в устроении полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом. В Нем мы и сделались наследниками, быв предназначены к тому по определению Совершающего все по изволению воли Своей, дабы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа» (Еф 1.8-12). В Послании к Колоссянам Павел призывает благодарить Бога и Отца, «избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего, в Котором мы имеем искупление Кровию Его и прощение грехов, Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари. Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано. И Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол 1.13-20). И еще: «Смотрите... чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу, ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нем, Который есть глава всякого начальства и власти» (Кол 2.8-10). Речь идет о Христе, но Его образ вышел за все возможные границы. Он велик как мир, вернее, Он стал намного больше всякого мира. В Нем – созидающая сила, пронизывающая все. В Нем заключен весь и всякий смысл. Он есть прежде всякого времени, изначально.Эти тексты подводят нас к другому – к началу Евангелия от Иоанна. Там сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин 1.1-5 и 9-14). Здесь мы тоже сталкиваемся с изначальным, всеобъемлющим, всепроникающим смыслом, но здесь нет того, что делает приведенные выше тексты Павла такими таинственными. Иоанн говорит о Логосе, о Слове говорящего Бога, ибо Бог не немой. Мы знаем из собственного опыта, что значит говорить: это то, что мы можем выразить словами, а, произнося их, понять самих себя. Бог поступает также, учит нас Иоанн. Полноту Своего существа и разума, Свою жизнь, Свое богатство, Свое блаженство Он не держит в Себе, но выражает их. Слово же, посредством которого Он это делает, обращено не к кому-либо другому, но к Нему Самому. Оно остается в Его глубине, как сущностная полнота смысла, но вместе с тем и как действительность. Наше человеческое слово слабо. Оно сильно только по смыслу, не по бытию. По бытию оно – дуновение, которое исчезает, образ, который всплывает в нас и в слушателе, и опять расплывается. Слово, произносимое Богом, пребывает и господствует. Оно Само – Некто. Произнося Его, Бог становится Произносящим и Произносимым – Отцом и Сыном. Это Слово, от века произносимое Отцом, от века бывшее «у Него», как говорит Иоанн, и к Нему обращенное, объемлет все: бесконечность Самого Бога и все творение. Оно объемлет даже и всякое мыслимое творение: в этом Слове светятся первообразы всего, что могло бы быть. Тот, кто понял бы Его, познал бы совокупность всего. Чтобы приуготовить это понятие Логоса для истолкования личности Христа, греческая мысль шесть столетий трудилась для Священной Истории. Своим стремлением к ясности, своею силой, позволявшей ей, наперекор всякому хаосу, видеть в мире форму, а в вечных образах прообразы всего сущего, она выработала понятие идеи и итог всех идей – Логос. Иоанн и направляемое им христианское мышление приняли эти понятия как ключ к пониманию Христа... Как видим, это довольно смелая мысль, но мысль святого Павла еще смелее. Ибо Иоанн говорит о вечном Сыне Божием, о Логосе как таковом, Павел же – о вочеловечившемся Сыне Божием. Его, Богочеловека, он помещает в эту изначальность. В нем он усматривает совокупность всего.
Что это значит? Ведь Логос стал человеком лишь во времени. Не знаю. Во всяком случае, это означает, что Бог видит человека и человеческое иначе, чем мы предполагаем. Христос рожден прежде всякой твари. В Нем смысл, и основа, и оценка всего сотворенного. Подобно тому, как белый цвет содержит все цвета, Слово содержит в себе изначальную сущность всего, что разворачивается в широте мира, в продолжительности времени, в глубине значений, в высоте масштабов. И не только как готовая картина, но как сила; ибо Им сотворено все. Христос – это творящая рука Отца.
Но в Нем заложены и образы всех судеб. Все, что Должно происходить в этом мире – сцепления всех причин и следствий, жизненные пути всех существ, судьбы людей от самого начала, каждая сама по себе и все вместе в их необозримом переплетении – всему этому дан в Нем прообраз. В Нем же – и истоки благодати. То непроницаемое, что называется Священной Историей: сложное взаимодействие откровений, предсказаний и предостережений, стечение обстоятельств и предзнаменования, бесконечная ткань происходящего, призванного служить любви Божией к тем, кто на Его любовь отвечает любовью, – происхождение и цель заложенного во всем этом смысла предстают во Христе. Что за мысль!
Он вступил в историю, жил в ней как человек в самых конкретных условиях и, тем не менее, нес в Себе все это!.. Мы говорили выше о внутренней жизни Христа, какой она открывается у Иоанна, в особенности в великих иерусалимских речах. Мы видели тогда, как мощь внутреннего бытия Христа входила в Его сознание, как Его вечное сознание выражалось во временном. Тут нам прежде всего вспоминаются такие изречения, как: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь»