Страница:
Затем появляются три ангела, летят по небесному пространству и вещают о Едином Боге и о часе Его суда... На белом облаке появляется ангельское существо, «подобное Сыну Человеческому». На нем золотой венец, в руке его серп. Но другой ангел «вышел... из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы; ибо жатва на земле созрела»
(Откр 14.14-15).
Отсюда берет свое начало новая цепь событий. Семи ангелам даются золотые чаши, наполненные гневом Божиим. Они выходят из небесного храма и изливают чаши одну за другой на землю, на море, на реки, на солнце, на престол зверя, на реку Евфрат, на воздух. Каждый раз происходят ужасающие события, опустошается все бытие. Люди изнемогают от бедствий, но злые не меняются к лучшему.
Из уст дракона, зверя и лжепророка – под которым, может быть, подразумевается второй зверь – выходят три беса. Они отправляются к земным властителям и собирают их «на брань в... великий день Бога Вседержителя» (Откр 16.14).
Затем тайновидец переносится в пустыню и видит третьего зверя, багряного цвета, исписанного богохульными словами, на котором сидит женщина в роскошном убранстве. Имя ее «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых» (Откр 17.5-6). По всей вероятности, этот образ означает город Рим, воплощение могущества и сладострастия, насилия и гордыни, культуры и бунта против Бога, – а вместе с тем и всякую земную силу, восстающую против Бога.
За этим следует суд над Вавилоном и его уничтожение. Дракона – сатану тоже одолевает ангел и ввергает его в бездну на тысячу лет. На земле же начинается тысячелетнее мирное царство и воздаются почести Богу.
Но потом дракон еще раз выходит на свободу. Разгорается последняя борьба, которая заканчивается поражением противника Божия, на вечные времена.
На великом белом престоле сидит теперь Тот, от лица Которого «бежало небо и земля; и не нашлось им места» (Откр 20.11). Это судия. Он вызывает к жизни умерших, и им выносится приговор. После этого время кончается. «Старое» прешло, открылась вечность. Появились новое небо и новая земля, и все, что принадлежит Богу, объединено в новом Иерусалиме.
Так описан в великих образах ход последних событий – последних, но назревавших издавна. Таким образом, перед нами – христианская картина истории. Какой же предстает история в Откровении?
Зададимся сначала вопросом: как можно вообще рассматривать историю? Некоторые говорят, что смысл ее – в ней самой. Что он – в свершении человеческого поступка с его последствиями, в развитии человеческой личности и в достижении человеческих целей. Но ход этой самореализации человека представляют себе по-разному: одни считают, что высшая точка находится в начале, в золотом веке, последующее опускается все ниже и в конце концов обрывается катастрофой. Другие – что полнота существования ожидает нас в будущем и история продвигается ко все большему совершенству. Третьи говорят, что в истории, как таковой, нет никакого смысла, есть только взаимодействие переплетающихся сил и процессов, – смысл же вносится только человеком, когда под его взглядом хаос принимает определенную форму и он реализует свою волю действием. Когда это происходит, вспыхивает на какое-то время смысл, чтобы потом угаснуть опять... Но как бы то ни было, Откровение не предполагает ничего подобного. Это – теории, частью верные, частью ложные и разбираться в них следует человеческому уму. Согласно Откровению, смысл истории состоит в совершении искупления.
Для Бога это значит, что должна осуществиться Его воля и что число избранных должно стать полным, а для человека это значит, что он должен принять решение за или против Христа. Привлечение избранных и принятие решения продолжаются вплоть до поставленного предела. Когда мера времени исполнится, придет конец. Таким образом, с христианской точки зрения, все исторические события имеют целью выявить эту суть. Все время возникают новые ситуации, в которых достигается эта цель. Если помимо этого и можно еще что-нибудь сказать об истории, то это сводится во всяком случае не к тому, что в ходе ее люди будут становиться все лучше или все хуже, а к тому, что смысл решения будет выявляться все резче, ведущие борьбу силы будут становиться все более мощными, «да» и «нет» все более принципиальными.
И когда-нибудь придет Антихрист – человек, который принесет с собой идеи и порядок жизни, диаметрально противоположные воле Бога. Человек этот будет полон знания и силы. Но в конечном итоге за всеми его действиями будет скрываться лишь одно желание – доказать, что существование возможно без Христа, и даже больше того: что Христос – враг жизни, которая может получить полноту только при условии уничтожения всего христианского. И это доказательство будет более, чем убедительно, оно будет вестись всеми средствами насилия и ума, материи и духа, так, что опасность соблазна станет почти непреодолимой и погибнет каждый, кому благодать не откроет глаза.
Тогда выяснится, что собственно представляет собой христианское начало, что оно исходит не от мира, но из сердца Божия. Преодоление мира благодатью – это и его спасение, ибо истинная сущность мира – не в нем самом, но над ним, в Боге, от Которого он ее получает. Когда Бог станет всем во всем, мир оживет.
Какой мощи исполнена эта картина! На небе – женский образ, облеченный в солнце, с луной под ногами, с венцом из двенадцати звезд на голове. Должна появиться новая жизнь, жизнь неизмеримой ценности. Дракон только того и ждет, чтобы ее поглотить. Но святые силы действуют и спасают ее. Смысл видения вскоре проясняется: это, очевидно, рождение Младенца-Спасителя, ожидаемое всем творением. Враг хочет уничтожить Его, но Он находится под Божией защитой. Может быть здесь имелось в виду намерение Ирода уничтожить Мессию и то время, в течение которого Младенца «питали» в Египте. Затем смысл по-видимому меняется, подразумевается уже не только Матерь Спасителя, но великая святая мать-Церковь; дети же ее, которых преследует дракон – это верующие.
В этих пределах понять образ нетрудно. Вполне объяснимо и то, что именно теперь, перед началом великой битвы последних времен, появляется картина рождения Младенца-Спасителя. Труднее понять, почему об этом событии говорится именно так. Почему оно изображается как знамение на небе? Что должно быть выражено тем, что жена облечена в солнце, покоится на луне, увенчана звездами? Небо представляет собой ту сферу, которая не подвержена никаким заметным переменам и не связана с тем, что происходит на земле. Солнце – это дневное светило, светило жизни, высот, разумного порядка и веры. Луна – ночное светило, господствующее над морскими приливами и отливами, над волнениями крови, над глубинами земли. Звезды – это светящиеся молчаливые образы, по древнему поверию, обладающие властью над судьбой... Какое отношение имеет ко всему этому событие вочеловечения?
Представим себе ясную ночь, например, высоко в горах, когда искрящиеся точки на небе – эти обитатели космоса действительно ощущаются, как силы, неизменно и бесшумно следующие своим путем в глубинах мирового пространства – вот куда перенесено это событие. Или вспомним мифы, встречающиеся у многих народов – о людях, которые, обретя милость у божества, уносятся на небо и превращаются в звезды. Человек и то, что с ним произошло, – этот кусочек жизни, столь уязвимый и все же столь преисполненный смысла во всем, что с ним происходит, – превращается в непреходящий образ, не только изъятый из истории, но и сам определяющий ее... Вряд ли нужно особо упоминать о том, что рождение Младенца Спасителя и Его появление в Апокалипсисе нельзя воспринимать, как космический миф. Здесь нам нужно было только указать, в какую область перенесена эта картина и каковы ее специфика и выразительность.
Что означает все это? То, что Иисус Христос, родившийся в Вифлееме, живший в Палестине, учивший, страдавший, умерший и воскресший, стоит над миром, как его вечное светило, излучает Свой свет на все сотворенное и управляет им, будучи «знамением», прообразом, смыслом, мерилом и порядком для всего, что есть. Существование Искупителя не отнесено в область психологии, этики или внутренней религиозности; оно соотнесено с бытием. Оно не ограничено человеческой историей, а направлено на вселенную. Бытие Искупителя равнозначно той силе, которая сотворила все вещи: то, что Он сотворил, равнозначно тому процессу, который дал миру бытие. Осмелимся сказать наперекор возмущению «чистого христианства»: здесь выражено космическое величие Христа...
Об этом у нас есть два свидетельства: вступление к Евангелию от Иоанна и начала Посланий к Колоссянам и к Ефесянам – те тексты, которые приводят в такое невыразимое замешательство всех, кто воспринимает Христа «чисто религиозно». Согласно Иоанну, Христос есть Логос. В Нем – истоки бытия и его смысла, все стало реальным через Него. Затем Он вступил в этот мир, чтобы быть его Светом и его Солнцем. Такие мысли становятся понятными, только когда их воспринимают с напряжением всех душевных сил, ибо они повествуют о глубинах души и глубинах космоса, о сознании и бытии, о миросозерцании и о самом мире... Это так, и нет смысла это перетолковывать. Именно такова мысль Павла, когда он говорит, что Христос – первородный прежде всякой твари: все сотворено через Него, все сохраняется в Нем и существует в движении к Нему. Он объемлет и воспринимает все, что есть на небе, на земле и под землею, и из всего возводит таинственное единство Своего «тела» – Церкви. В этом не только взгляды, эмоции, восприятие, этика, но и бытие, действительность, мир, новое, возникающее творение. Именно это явлено великим знамением на небе.
Не отходим ли мы, однако, при всем этом от простого смысла Евангелий и от чистой реальности Иисуса? Не является ли это все же космической мистикой и метафизикой? Не будем поддаваться этой боязни. «Простой смысл Евангелий» – что это такое? «Чистая реальность Иисуса» – какова она? Евангелия совсем не «просты» в том смысле, который подразумевается этим возражением. Иисус вовсе не тот «чистый образ», который этим выражением предполагается. За ним стоит определенный догмат, – притом исходящий от людей и свойственный новому времени, – согласно которому подлинное христианство должно быть благочестивой человечностью. Но смысл Евангелий этим отнюдь не исчерпывается. Чтобы свести их к этому, приходится отбрасывать один их фрагмент за другим как порождение общинного богословия, как продукт влияния истории религий и так далее. Что же означают тогда Откровения и вера? Когда мы, люди, определяем, что должно считаться христианским, искупление при этом теряется, так как препарированный таким образом Христос уже не искупает, а только подтверждает наши желания. Нет, есть только одна возможность воспринять Откровение: готовность слушать и учиться. Кто такой Иисус Христос? Тот, Который выступает в Откровении. Где Откровение? В Писании, в его общей связи и в каждой его части. А что такое Писание? То, что предлагает нам Церковь. Мы не имеем права отбрасывать что бы то ни было, если не хотим повредить целого. Каждое речение Писания, каждая вновь открывающаяся черта в образе Христа может означать для нас только необходимость расширить наше представление о Нем, а в случае надобности – и кардинально пересмотреть его... И если оно окажется несостоятельным, если Он превзойдет наши мерила, то только тогда мы приобретем необходимый опыт. Тогда окажется, что Он – Господь и превыше наших мерок. Тогда нам останется только пасть ниц и поклониться.
Если же Он – тот Всесильный, Который стоит в начале и в конце, в истории и в вечности, в нас и над нами, в сердцах и на небе, – то как может быть, что Его отрицают, подвергают хуле и даже – что еще более непостижимо – отстраняют и забывают? Все это возможно, и не только это. Возможно даже, что Бог есть подлинно Сущий, абсолютный смысл и абсолютная реальность, а человек объявляет: «Бог умер!» Человек может поступать так, как если бы Бога не было. Он может вести себя, судить и действовать так, как если бы был только он, человек, да еще животное, Дерево и земля. Возможно и то, что у человека есть живая душа, что благодаря ей он существует, радуется и страдает, но при этом заявляет, что ее нет. Все это возможно, ибо и зрение, и мышление, и убеждения, и восприятие сущего, и серьезное отношение к Действительности – все это жизнь человека, управляемая его волей, его умонастроением, его внутренней направленностью. Его способность отрицать не имеет границ.
«И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. Очи у Него, как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого, Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: „Слово Божие“. И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы; Он пасет их жезлом железным; он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя» (Откр 19.11-15).
Иоанн видит открытым небо, Божий удел. Предвещается новый таинственный ряд событий.
Всадник на белом коне – это Христос. Он сражается и побеждает – мечом, «исходящим из Его уст», Его словом... Христос есть Вечное Слово Отца. Он говорит Своим обликом и поведением, Своими действиями и Своей судьбой. Кто такой Бог, видно по тому, каков Христос. Но Он говорит и в прямом смысле слова – когда возвещает Свое благовествование, свидетельствует перед противником, отправляет Своих посланцев, повелевает Своей Церкви поднимать голос до скончания дней. Слово Его – истина: ведь и имя Господне – «Верный» и «Истинный». Как же может быть, что этому слову не верят?
Истина составляет основу существования и хлеб для духа, но в пределах человеческой истории она отделена от могущества. Истина права, могущество же принуждает. Истине недостает непосредственного могущества, тем более, чем она благороднее. Малые истины еще обладают некоторой силой воздействия, так как подтверждают инстинкт и необходимость, – вспомним хотя бы те, которые касаются непосредственных потребностей нашего существования. Чем выше уровень, к которому относится данная истина, тем слабее ее непосредственно принуждающая сила, – и тем более необходимо для духа свободно раскрыться навстречу ей. Чем благороднее истина, тем легче грубой действительности оттеснить ее или осмеять, и тем больше она должна полагаться на духовное рыцарство. Это относится ко всякой истине, но в совсем особом смысле – к истине священной. Она подвергается опасности «соблазна». Когда она вступает в мир, то слагает с себя у его ворот свое всемогущество и появляется в «рабском образе», слабой. И не только потому, что она относится к самому высокому уровню и, следовательно, согласно закону, о котором мы говорили, должна быть наименее могущественной, но и потому, что она проистекает из Божией благодати и любви, призывает грешного человека к обращению и тем самым, раздражая его, побуждает к бунту. Так стало возможным то, о чем Иоанн говорит в своем Евангелии: «В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... В мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин 1.4-5, 10). Но придет день, когда истина и могущество сольются воедино. Истина получит тем большее могущество, чем она глубже и ценнее. Чем выше истина, тем сильнее будет ее власть. Грядет небывалое событие! Исполнение всех духовных запросов! Бесконечная истина Божия – бесконечная мощь. Святая истина Божия – святая, потрясающая, все опрокидывающая и все поглощающая мощь. Она прорвется, хлынет потоком, подчинит себе все.
Как это произойдет? Словом Христа. Тем Его словом, которое Он произнесет в последний день истории, после чего оно пребудет вечно – как закон, пространство, воздух, свет окончательного существования. При Его первом слове истина была слаба, слаба, как Он Сам, так что тьма могла отгородиться от Него. При Его втором слове истина будет так сильна, как силен ее смысл, – а это значит, что она будет всемогущей. Это будет ужасным событием для тех, кто не желает истины. Всему, что в нас не желает истины, не будет больше места. Сегодня ложь может существовать, потому что истина слаба; как может существовать грех, потому что Бог оставляет непостижимый простор, на котором воля может самоопределяться и обращаться против Него. Ныне, – на «короткое время», продолжающееся только до «скорого» пришествия Христа, существует свобода заблуждаться и лгать. Но когда истина обретет могущество, существование лжи станет невозможным, потому что все будет заполнено истиной. Ложь будет вытеснена из бытия и сохранится только в той форме, для которой у нас зет обозначения: в вечном осуждении... Что за избавление для тех, кто желает истины, для всего, что в нас жаждет истины! У нас будет такое чувство, как у человека, задыхавшегося и вдруг выбравшегося на свежий воздух. Все сущее расцветет, станет свободным и прекрасным, – прекрасным потому что красота, как говорит Фома Аквинский, представляет собой сияние истины, «становящейся действительностью... Победа Христа в том, что Он добивается всего этого „мечом уст Своих“.
«И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля; и не нашлось им места. И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр 20.11-15).
С этим видением нам следует сопоставить приведенные в первых Евангелиях судные речи Господа. Оно связано с ними и представляет собой их окончательное выражение. Есть в нем и особые черты, например, образ великого белого престола, блистательно возвышающегося, и устрашающие слова о «Сидящем» на нем, Который не назван, а лишь обозначен выражением благоговения. Наконец, могучая картина воскресения, когда море, и смерть, и глубины земли отдают своих мертвых, так что все собираются перед престолом, чтобы свершился суд, по обеим книгам – по книге вины, и по книге животворящей, благодатной воли Божией... В особенности же то, что сказано о святом лике: что от него «бежало небо и земля, и не нашлось им места». Такова сила Того, Кто влил Свою мощь в Свою истину. Суд. Испытание Судией мира на прочность. Апокалиптическое наступление на историю святого вечного. Мир сотрясается, он сходит с рельсов, выбивается из колеи упорядоченного бытия, и это так страшно, что небо и земля «бегут»; они извергаются из бытия, в них его больше нет, и при этом обнаруживается, что в них хорошо, и что плохо, – а потом ими вновь овладевает творческая благодать и принимает их в лоно нового неба и новой земли.
Так и мы, воскреснув, окажемся перед престолом. Исчезнет все, на что мы опирались, все покровы, все законы, всякое наше оружие, все земные защитники и соучастники, все права, почести, дела, успехи – вообще все, что помогало нам избегать необходимости являться на суд истины. Все это ломается, обращается в бегство, исчезает перед могуществом Судии. Мы сами будем задавать себе вопрос, существуем ли мы еще. Для нашего собственного бытия уже не найдется никаких прикрытий. Мощь, нас сотворившая, будет испытывать его реальность. Ибо она слагается только из правды и справедливости, веры и любви; поэтому реальность нашего бытия будет поставлена под вопрос. Мы почувствуем, как нас увлекает прочь Ничто.
Только наша обнаженная совесть останется пред взором Божиим. Да сохранит нас тогда Его милосердие!
Победитель и Судия воссиял. После этого снова появляется Агнец, как жених вечного града. О нем речь пойдет позже. Дальше говорится: «И сказал мне: ...неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр 22.6-13).
Он – «Начало и Конец», Тот, Который был до всего и будет после всего, Тот, через Кого все было сотворено и Кто все завершает.
В «конце» станут явными каждое устремление, каждая мысль, каждое слово, каждый поступок. В особенности же откроется внутреннее состояние – как данный человек внутренне, в самой своей сути относился к Откровению и к воле Божией. Если он веровал до конца, сохранял готовность, любил добро, был «человеком благоволения» (Лк 2.14), Христос даст ему полноту, исходя из этого внутреннего добра. Всю его жизнь, все сделанное и испытанное им Он воссоздаст из этого глубочайшего внутреннего содержания. Ничто не будет потеряно, все будет восполнено. Из сокровеннейших глубин личности придет ее завершение, и человек будет воссоздан в вечности, чтобы таким жить перед Богом... Если же человек в конечном итоге отгородился от Бога, отверг веру, отказался от послушания, то этим окончательно определится все, что он сделал и испытал. Он останется навеки лишенным образа, и будет существовать в безжизненности, во «второй смерти». Это завершение неизбежно. Все кажущееся исчезает. Все неподлинное, лишнее – отпадает. Только истина остается. Человек станет в точности тем, что он представляет собой по вечной благодати и по собственной глубинной воле. Из всего, вплоть до самого сокровенного, будут сделаны выводы. Человек станет полностью собою, таким, каков он в делах и в помыслах. Только тогда станет возможна предельная тождественность самому себе. Встретив Бога лицом к лицу, человек обретает себя самого полностью и окончательно. Здесь, на земле, он владеет только самим собой, единым и открытым. Ему больше не нужно стремиться обрести свое лицо и познать самого себя. Силой Божией он – то, что он представляет собой по точному итогу своего существования, без тени неясности. И таким он остается на веки вечные. Впрочем, неправильно говорить, что он таким «остается» – это было бы еще во времени. Он просто таков. Теперь творение завершено.
Отсюда берет свое начало новая цепь событий. Семи ангелам даются золотые чаши, наполненные гневом Божиим. Они выходят из небесного храма и изливают чаши одну за другой на землю, на море, на реки, на солнце, на престол зверя, на реку Евфрат, на воздух. Каждый раз происходят ужасающие события, опустошается все бытие. Люди изнемогают от бедствий, но злые не меняются к лучшему.
Из уст дракона, зверя и лжепророка – под которым, может быть, подразумевается второй зверь – выходят три беса. Они отправляются к земным властителям и собирают их «на брань в... великий день Бога Вседержителя» (Откр 16.14).
Затем тайновидец переносится в пустыню и видит третьего зверя, багряного цвета, исписанного богохульными словами, на котором сидит женщина в роскошном убранстве. Имя ее «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых» (Откр 17.5-6). По всей вероятности, этот образ означает город Рим, воплощение могущества и сладострастия, насилия и гордыни, культуры и бунта против Бога, – а вместе с тем и всякую земную силу, восстающую против Бога.
За этим следует суд над Вавилоном и его уничтожение. Дракона – сатану тоже одолевает ангел и ввергает его в бездну на тысячу лет. На земле же начинается тысячелетнее мирное царство и воздаются почести Богу.
Но потом дракон еще раз выходит на свободу. Разгорается последняя борьба, которая заканчивается поражением противника Божия, на вечные времена.
На великом белом престоле сидит теперь Тот, от лица Которого «бежало небо и земля; и не нашлось им места» (Откр 20.11). Это судия. Он вызывает к жизни умерших, и им выносится приговор. После этого время кончается. «Старое» прешло, открылась вечность. Появились новое небо и новая земля, и все, что принадлежит Богу, объединено в новом Иерусалиме.
Так описан в великих образах ход последних событий – последних, но назревавших издавна. Таким образом, перед нами – христианская картина истории. Какой же предстает история в Откровении?
Зададимся сначала вопросом: как можно вообще рассматривать историю? Некоторые говорят, что смысл ее – в ней самой. Что он – в свершении человеческого поступка с его последствиями, в развитии человеческой личности и в достижении человеческих целей. Но ход этой самореализации человека представляют себе по-разному: одни считают, что высшая точка находится в начале, в золотом веке, последующее опускается все ниже и в конце концов обрывается катастрофой. Другие – что полнота существования ожидает нас в будущем и история продвигается ко все большему совершенству. Третьи говорят, что в истории, как таковой, нет никакого смысла, есть только взаимодействие переплетающихся сил и процессов, – смысл же вносится только человеком, когда под его взглядом хаос принимает определенную форму и он реализует свою волю действием. Когда это происходит, вспыхивает на какое-то время смысл, чтобы потом угаснуть опять... Но как бы то ни было, Откровение не предполагает ничего подобного. Это – теории, частью верные, частью ложные и разбираться в них следует человеческому уму. Согласно Откровению, смысл истории состоит в совершении искупления.
Для Бога это значит, что должна осуществиться Его воля и что число избранных должно стать полным, а для человека это значит, что он должен принять решение за или против Христа. Привлечение избранных и принятие решения продолжаются вплоть до поставленного предела. Когда мера времени исполнится, придет конец. Таким образом, с христианской точки зрения, все исторические события имеют целью выявить эту суть. Все время возникают новые ситуации, в которых достигается эта цель. Если помимо этого и можно еще что-нибудь сказать об истории, то это сводится во всяком случае не к тому, что в ходе ее люди будут становиться все лучше или все хуже, а к тому, что смысл решения будет выявляться все резче, ведущие борьбу силы будут становиться все более мощными, «да» и «нет» все более принципиальными.
И когда-нибудь придет Антихрист – человек, который принесет с собой идеи и порядок жизни, диаметрально противоположные воле Бога. Человек этот будет полон знания и силы. Но в конечном итоге за всеми его действиями будет скрываться лишь одно желание – доказать, что существование возможно без Христа, и даже больше того: что Христос – враг жизни, которая может получить полноту только при условии уничтожения всего христианского. И это доказательство будет более, чем убедительно, оно будет вестись всеми средствами насилия и ума, материи и духа, так, что опасность соблазна станет почти непреодолимой и погибнет каждый, кому благодать не откроет глаза.
Тогда выяснится, что собственно представляет собой христианское начало, что оно исходит не от мира, но из сердца Божия. Преодоление мира благодатью – это и его спасение, ибо истинная сущность мира – не в нем самом, но над ним, в Боге, от Которого он ее получает. Когда Бог станет всем во всем, мир оживет.
9. ВЕЛИКОЕ ЗНАМЕНИЕ НА НЕБЕ
«И явилось на небе великое знамение – жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения, и другое знамение явилось на небе: вот большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его. А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним. И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его; потому что низвержен клеветник братии наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти (Христа ради). Итак, веселитесь небеса и обитающие на них! Горе (же) живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени. Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола. И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия, и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени. И пустил змий вслед жены из пасти своей воду, как реку, дабы увлечь ее рекою. Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей. И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтоб вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божий и имеющими свидетельство Иисуса Христа» (Откр 12.1-17).Какой мощи исполнена эта картина! На небе – женский образ, облеченный в солнце, с луной под ногами, с венцом из двенадцати звезд на голове. Должна появиться новая жизнь, жизнь неизмеримой ценности. Дракон только того и ждет, чтобы ее поглотить. Но святые силы действуют и спасают ее. Смысл видения вскоре проясняется: это, очевидно, рождение Младенца-Спасителя, ожидаемое всем творением. Враг хочет уничтожить Его, но Он находится под Божией защитой. Может быть здесь имелось в виду намерение Ирода уничтожить Мессию и то время, в течение которого Младенца «питали» в Египте. Затем смысл по-видимому меняется, подразумевается уже не только Матерь Спасителя, но великая святая мать-Церковь; дети же ее, которых преследует дракон – это верующие.
В этих пределах понять образ нетрудно. Вполне объяснимо и то, что именно теперь, перед началом великой битвы последних времен, появляется картина рождения Младенца-Спасителя. Труднее понять, почему об этом событии говорится именно так. Почему оно изображается как знамение на небе? Что должно быть выражено тем, что жена облечена в солнце, покоится на луне, увенчана звездами? Небо представляет собой ту сферу, которая не подвержена никаким заметным переменам и не связана с тем, что происходит на земле. Солнце – это дневное светило, светило жизни, высот, разумного порядка и веры. Луна – ночное светило, господствующее над морскими приливами и отливами, над волнениями крови, над глубинами земли. Звезды – это светящиеся молчаливые образы, по древнему поверию, обладающие властью над судьбой... Какое отношение имеет ко всему этому событие вочеловечения?
Представим себе ясную ночь, например, высоко в горах, когда искрящиеся точки на небе – эти обитатели космоса действительно ощущаются, как силы, неизменно и бесшумно следующие своим путем в глубинах мирового пространства – вот куда перенесено это событие. Или вспомним мифы, встречающиеся у многих народов – о людях, которые, обретя милость у божества, уносятся на небо и превращаются в звезды. Человек и то, что с ним произошло, – этот кусочек жизни, столь уязвимый и все же столь преисполненный смысла во всем, что с ним происходит, – превращается в непреходящий образ, не только изъятый из истории, но и сам определяющий ее... Вряд ли нужно особо упоминать о том, что рождение Младенца Спасителя и Его появление в Апокалипсисе нельзя воспринимать, как космический миф. Здесь нам нужно было только указать, в какую область перенесена эта картина и каковы ее специфика и выразительность.
Что означает все это? То, что Иисус Христос, родившийся в Вифлееме, живший в Палестине, учивший, страдавший, умерший и воскресший, стоит над миром, как его вечное светило, излучает Свой свет на все сотворенное и управляет им, будучи «знамением», прообразом, смыслом, мерилом и порядком для всего, что есть. Существование Искупителя не отнесено в область психологии, этики или внутренней религиозности; оно соотнесено с бытием. Оно не ограничено человеческой историей, а направлено на вселенную. Бытие Искупителя равнозначно той силе, которая сотворила все вещи: то, что Он сотворил, равнозначно тому процессу, который дал миру бытие. Осмелимся сказать наперекор возмущению «чистого христианства»: здесь выражено космическое величие Христа...
Об этом у нас есть два свидетельства: вступление к Евангелию от Иоанна и начала Посланий к Колоссянам и к Ефесянам – те тексты, которые приводят в такое невыразимое замешательство всех, кто воспринимает Христа «чисто религиозно». Согласно Иоанну, Христос есть Логос. В Нем – истоки бытия и его смысла, все стало реальным через Него. Затем Он вступил в этот мир, чтобы быть его Светом и его Солнцем. Такие мысли становятся понятными, только когда их воспринимают с напряжением всех душевных сил, ибо они повествуют о глубинах души и глубинах космоса, о сознании и бытии, о миросозерцании и о самом мире... Это так, и нет смысла это перетолковывать. Именно такова мысль Павла, когда он говорит, что Христос – первородный прежде всякой твари: все сотворено через Него, все сохраняется в Нем и существует в движении к Нему. Он объемлет и воспринимает все, что есть на небе, на земле и под землею, и из всего возводит таинственное единство Своего «тела» – Церкви. В этом не только взгляды, эмоции, восприятие, этика, но и бытие, действительность, мир, новое, возникающее творение. Именно это явлено великим знамением на небе.
Не отходим ли мы, однако, при всем этом от простого смысла Евангелий и от чистой реальности Иисуса? Не является ли это все же космической мистикой и метафизикой? Не будем поддаваться этой боязни. «Простой смысл Евангелий» – что это такое? «Чистая реальность Иисуса» – какова она? Евангелия совсем не «просты» в том смысле, который подразумевается этим возражением. Иисус вовсе не тот «чистый образ», который этим выражением предполагается. За ним стоит определенный догмат, – притом исходящий от людей и свойственный новому времени, – согласно которому подлинное христианство должно быть благочестивой человечностью. Но смысл Евангелий этим отнюдь не исчерпывается. Чтобы свести их к этому, приходится отбрасывать один их фрагмент за другим как порождение общинного богословия, как продукт влияния истории религий и так далее. Что же означают тогда Откровения и вера? Когда мы, люди, определяем, что должно считаться христианским, искупление при этом теряется, так как препарированный таким образом Христос уже не искупает, а только подтверждает наши желания. Нет, есть только одна возможность воспринять Откровение: готовность слушать и учиться. Кто такой Иисус Христос? Тот, Который выступает в Откровении. Где Откровение? В Писании, в его общей связи и в каждой его части. А что такое Писание? То, что предлагает нам Церковь. Мы не имеем права отбрасывать что бы то ни было, если не хотим повредить целого. Каждое речение Писания, каждая вновь открывающаяся черта в образе Христа может означать для нас только необходимость расширить наше представление о Нем, а в случае надобности – и кардинально пересмотреть его... И если оно окажется несостоятельным, если Он превзойдет наши мерила, то только тогда мы приобретем необходимый опыт. Тогда окажется, что Он – Господь и превыше наших мерок. Тогда нам останется только пасть ниц и поклониться.
Если же Он – тот Всесильный, Который стоит в начале и в конце, в истории и в вечности, в нас и над нами, в сердцах и на небе, – то как может быть, что Его отрицают, подвергают хуле и даже – что еще более непостижимо – отстраняют и забывают? Все это возможно, и не только это. Возможно даже, что Бог есть подлинно Сущий, абсолютный смысл и абсолютная реальность, а человек объявляет: «Бог умер!» Человек может поступать так, как если бы Бога не было. Он может вести себя, судить и действовать так, как если бы был только он, человек, да еще животное, Дерево и земля. Возможно и то, что у человека есть живая душа, что благодаря ей он существует, радуется и страдает, но при этом заявляет, что ее нет. Все это возможно, ибо и зрение, и мышление, и убеждения, и восприятие сущего, и серьезное отношение к Действительности – все это жизнь человека, управляемая его волей, его умонастроением, его внутренней направленностью. Его способность отрицать не имеет границ.
10. ПОБЕДИТЕЛЬ – СУДИЯ – ВЕРШИТЕЛЬ
События Апокалипсиса полностью определяются образом Господа. Возможно, что это не сразу доходит до сознания читающего, потому что его внимание занято многочисленными и мощными видениями, притом самыми разнообразными. Но как только он глубже вдумается в общую связь, он увидит, что господствующей силой является личность Христа, и даже что события Тайного Откровения определяются характером явлений Его образа. Все начинается с явления Того, Кто ходит под золотым светильником и направляет послания общинам. Затем выступает образ Агнца и остается на протяжении видений семи печатей, – а может быть, и видений семи труб. После этого начинается ряд последних событий. Вступлением к ним служит великое знамение на небе, Мать с Божественным младенцем и Их преследование драконом, а завершаются они торжествующим образом Агнца на горе с окружающим Его множеством избранных. За этим следуют события, связанные с семью чашами гнева; они достигают кульминации в уничтожении Вавилона и предсказании брака Агнца. Наконец – последние события, перемежающиеся с пятью быстро сменяющими друг друга явлениями Христа... О них мы теперь и поговорим.«И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. Очи у Него, как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого, Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: „Слово Божие“. И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы; Он пасет их жезлом железным; он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя» (Откр 19.11-15).
Иоанн видит открытым небо, Божий удел. Предвещается новый таинственный ряд событий.
Всадник на белом коне – это Христос. Он сражается и побеждает – мечом, «исходящим из Его уст», Его словом... Христос есть Вечное Слово Отца. Он говорит Своим обликом и поведением, Своими действиями и Своей судьбой. Кто такой Бог, видно по тому, каков Христос. Но Он говорит и в прямом смысле слова – когда возвещает Свое благовествование, свидетельствует перед противником, отправляет Своих посланцев, повелевает Своей Церкви поднимать голос до скончания дней. Слово Его – истина: ведь и имя Господне – «Верный» и «Истинный». Как же может быть, что этому слову не верят?
Истина составляет основу существования и хлеб для духа, но в пределах человеческой истории она отделена от могущества. Истина права, могущество же принуждает. Истине недостает непосредственного могущества, тем более, чем она благороднее. Малые истины еще обладают некоторой силой воздействия, так как подтверждают инстинкт и необходимость, – вспомним хотя бы те, которые касаются непосредственных потребностей нашего существования. Чем выше уровень, к которому относится данная истина, тем слабее ее непосредственно принуждающая сила, – и тем более необходимо для духа свободно раскрыться навстречу ей. Чем благороднее истина, тем легче грубой действительности оттеснить ее или осмеять, и тем больше она должна полагаться на духовное рыцарство. Это относится ко всякой истине, но в совсем особом смысле – к истине священной. Она подвергается опасности «соблазна». Когда она вступает в мир, то слагает с себя у его ворот свое всемогущество и появляется в «рабском образе», слабой. И не только потому, что она относится к самому высокому уровню и, следовательно, согласно закону, о котором мы говорили, должна быть наименее могущественной, но и потому, что она проистекает из Божией благодати и любви, призывает грешного человека к обращению и тем самым, раздражая его, побуждает к бунту. Так стало возможным то, о чем Иоанн говорит в своем Евангелии: «В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... В мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин 1.4-5, 10). Но придет день, когда истина и могущество сольются воедино. Истина получит тем большее могущество, чем она глубже и ценнее. Чем выше истина, тем сильнее будет ее власть. Грядет небывалое событие! Исполнение всех духовных запросов! Бесконечная истина Божия – бесконечная мощь. Святая истина Божия – святая, потрясающая, все опрокидывающая и все поглощающая мощь. Она прорвется, хлынет потоком, подчинит себе все.
Как это произойдет? Словом Христа. Тем Его словом, которое Он произнесет в последний день истории, после чего оно пребудет вечно – как закон, пространство, воздух, свет окончательного существования. При Его первом слове истина была слаба, слаба, как Он Сам, так что тьма могла отгородиться от Него. При Его втором слове истина будет так сильна, как силен ее смысл, – а это значит, что она будет всемогущей. Это будет ужасным событием для тех, кто не желает истины. Всему, что в нас не желает истины, не будет больше места. Сегодня ложь может существовать, потому что истина слаба; как может существовать грех, потому что Бог оставляет непостижимый простор, на котором воля может самоопределяться и обращаться против Него. Ныне, – на «короткое время», продолжающееся только до «скорого» пришествия Христа, существует свобода заблуждаться и лгать. Но когда истина обретет могущество, существование лжи станет невозможным, потому что все будет заполнено истиной. Ложь будет вытеснена из бытия и сохранится только в той форме, для которой у нас зет обозначения: в вечном осуждении... Что за избавление для тех, кто желает истины, для всего, что в нас жаждет истины! У нас будет такое чувство, как у человека, задыхавшегося и вдруг выбравшегося на свежий воздух. Все сущее расцветет, станет свободным и прекрасным, – прекрасным потому что красота, как говорит Фома Аквинский, представляет собой сияние истины, «становящейся действительностью... Победа Христа в том, что Он добивается всего этого „мечом уст Своих“.
«И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля; и не нашлось им места. И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр 20.11-15).
С этим видением нам следует сопоставить приведенные в первых Евангелиях судные речи Господа. Оно связано с ними и представляет собой их окончательное выражение. Есть в нем и особые черты, например, образ великого белого престола, блистательно возвышающегося, и устрашающие слова о «Сидящем» на нем, Который не назван, а лишь обозначен выражением благоговения. Наконец, могучая картина воскресения, когда море, и смерть, и глубины земли отдают своих мертвых, так что все собираются перед престолом, чтобы свершился суд, по обеим книгам – по книге вины, и по книге животворящей, благодатной воли Божией... В особенности же то, что сказано о святом лике: что от него «бежало небо и земля, и не нашлось им места». Такова сила Того, Кто влил Свою мощь в Свою истину. Суд. Испытание Судией мира на прочность. Апокалиптическое наступление на историю святого вечного. Мир сотрясается, он сходит с рельсов, выбивается из колеи упорядоченного бытия, и это так страшно, что небо и земля «бегут»; они извергаются из бытия, в них его больше нет, и при этом обнаруживается, что в них хорошо, и что плохо, – а потом ими вновь овладевает творческая благодать и принимает их в лоно нового неба и новой земли.
Так и мы, воскреснув, окажемся перед престолом. Исчезнет все, на что мы опирались, все покровы, все законы, всякое наше оружие, все земные защитники и соучастники, все права, почести, дела, успехи – вообще все, что помогало нам избегать необходимости являться на суд истины. Все это ломается, обращается в бегство, исчезает перед могуществом Судии. Мы сами будем задавать себе вопрос, существуем ли мы еще. Для нашего собственного бытия уже не найдется никаких прикрытий. Мощь, нас сотворившая, будет испытывать его реальность. Ибо она слагается только из правды и справедливости, веры и любви; поэтому реальность нашего бытия будет поставлена под вопрос. Мы почувствуем, как нас увлекает прочь Ничто.
Только наша обнаженная совесть останется пред взором Божиим. Да сохранит нас тогда Его милосердие!
Победитель и Судия воссиял. После этого снова появляется Агнец, как жених вечного града. О нем речь пойдет позже. Дальше говорится: «И сказал мне: ...неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр 22.6-13).
Он – «Начало и Конец», Тот, Который был до всего и будет после всего, Тот, через Кого все было сотворено и Кто все завершает.
В «конце» станут явными каждое устремление, каждая мысль, каждое слово, каждый поступок. В особенности же откроется внутреннее состояние – как данный человек внутренне, в самой своей сути относился к Откровению и к воле Божией. Если он веровал до конца, сохранял готовность, любил добро, был «человеком благоволения» (Лк 2.14), Христос даст ему полноту, исходя из этого внутреннего добра. Всю его жизнь, все сделанное и испытанное им Он воссоздаст из этого глубочайшего внутреннего содержания. Ничто не будет потеряно, все будет восполнено. Из сокровеннейших глубин личности придет ее завершение, и человек будет воссоздан в вечности, чтобы таким жить перед Богом... Если же человек в конечном итоге отгородился от Бога, отверг веру, отказался от послушания, то этим окончательно определится все, что он сделал и испытал. Он останется навеки лишенным образа, и будет существовать в безжизненности, во «второй смерти». Это завершение неизбежно. Все кажущееся исчезает. Все неподлинное, лишнее – отпадает. Только истина остается. Человек станет в точности тем, что он представляет собой по вечной благодати и по собственной глубинной воле. Из всего, вплоть до самого сокровенного, будут сделаны выводы. Человек станет полностью собою, таким, каков он в делах и в помыслах. Только тогда станет возможна предельная тождественность самому себе. Встретив Бога лицом к лицу, человек обретает себя самого полностью и окончательно. Здесь, на земле, он владеет только самим собой, единым и открытым. Ему больше не нужно стремиться обрести свое лицо и познать самого себя. Силой Божией он – то, что он представляет собой по точному итогу своего существования, без тени неясности. И таким он остается на веки вечные. Впрочем, неправильно говорить, что он таким «остается» – это было бы еще во времени. Он просто таков. Теперь творение завершено.