Страница:
Впереди пересекались две широкие улицы. Ким свернул направо, незаметно бросил взгляд назад. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: увы, это не лазутчик. Плавные линии силуэта, пышная прическа, слишком массивная для тонкой шейки, – все это могло принадлежать только женщине.
«Она не крадется, – подумал разочарованный Ким, – просто идет очень легкой походкой. Небось надела эти их шитые туфли на мягкой подошве… Ага, наверно, это кисэн! Ну да, их же учат ходить плавно и бесшумно. Вот все и объяснилось: кисэн возвращается с какой-нибудь пирушки или наоборот – идет развлекать гостей…»
Ким расслабился и, уже не таясь, оглянулся снова. Кисэн как-то незаметно почти догнала его и теперь следовала чуть позади, опустив голову. Насколько можно было разглядеть в свете тусклых уличных светильников, девица оказалась совсем молодой – не старше самого Кима. Лицо взволнованное, глаза блестят. И кстати – очень красива.
– Добрый юноша, можно попросить тебя об одной услуге? – раздался мурлыкающий голосок.
– Чего тебе? – спросил Ким, удивленный таким обращением.
– Разреши пройти часть дороги рядом с тобой, если нам по пути. Мне страшно ходить одной по ночному городу.
Никакого страха в ее голосе Ким, надо сказать, не почувствовал.
– Я не против. Но мне в Поднебесный Удел, – предупредил Ким.
– Вот и прекрасно!
Кисэн непринужденно поравнялась с Кимом и теперь легко шагала рядом, искоса на него поглядывая. Довольно долго они шли в молчании. Чем дольше Ким на нее смотрел, тем более странной она ему казалась. Обычная кисэн всюду носит с собой музыкальный инструмент – лютню, флейту, маленькие гусли – как знак своего ремесла. У этой – пустые руки. Но какая еще девушка, кроме кисэн, осмелится одна гулять по городу в такой час?
Теперь, вблизи, Ким лучше рассмотрел ее – и поразился ее красоте. Породистое скуластое лицо, маленький твердый подбородок, тонкий изящный нос, высокий лоб, огромные раскосые глаза, говорящие о примеси южной крови народа ле. Густые черные волосы довольно небрежно уложены в пышный узел, который эта странная кисэн сколола не шпильками, а двумя живыми цветущими ветками вишни, – новая мода, что ли? Забавно, но чем-то царапает глаз. Ее платье… ну, в этом Ким не особо разбирался, однако видел, что оно дорогое, расшитое жемчугом по вороту, и что носить его девица не умеет. Ким не раз любовался тем, как выступают кисэн высшего ранга, – словно по воздуху плывут, ни одна тщательно уложенная складочка не шелохнется, позади продуманно волочится хвост шлейфа, ножки семенят в парчовых туфлях-лотосах. А эта шагает свободной, летящей походкой, подол путается в ногах и явно мешает – как будто всю жизнь в штанах проходила. Ким снова насторожился. Кто же она такая? Может, воровка? Или оборотень, вышедший на ночную охоту? Ким не удержался – заглянул ей за спину, но ни мохнатых ушей, ни хвоста не обнаружил – и сам над собой мысленно посмеялся. Тут же явилась другая невероятная мысль: а что если это та самая девица, о которой говорилось в пророчестве Кушиуры? Не слишком ли быстро оно сбылось…
И что самое странное – с того мига, как Ким разглядел лицо девушки, его не оставляло назойливое ощущение, что он ее уже где-то видел…
– Откуда идешь, красавица? – завел он беседу.
– Из дома, – непринужденно ответила девушка.
– Из чьего?
– Что за странный вопрос! Из своего, разумеется!
«Экая нахальная певичка», – недовольно отметил Ким, но продолжал допрос:
– А где лютню потеряла?
– Лютню? – Девушка подняла брови, потом засмеялась: – А, поняла. Ты ошибся, я не кисэн.
Ким, уже приготовивший следующий вопрос, смешался.
– Тогда что ты делаешь одна на улице, без прислуги, в такой поздний час? – угрюмо спросил он.
– Я убежала из дома, – простодушно, без малейшего смущения объявила девушка.
– Зачем? – опешил Ким.
– У меня свидание с мужчиной. – В голосе девицы прозвучала гордость. – Первое свидание!
«Вот ведь бесстыдница!» – возмутился Ким. Но в глубине души слегка позавидовал ее возлюбленному.
– Понимаешь, у меня очень строгая мать. Она боится за меня и чересчур опекает. Дай ей волю, вообще бы не пускала меня за порог.
«И правильно, – ревниво подумал Ким. – Впрочем, это не мое дело».
Впереди темной громадой поднялись ворота Поднебесного Удела – одни из десятков внутренних ворот Сонака. Когда-то все городские ворота запирали на ночь, но уже пару сотен лет империя ни с кем не воевала, и высокие разукрашенные арки с башенками превратились в декоративный элемент городской архитектуры. Под аркой царила кромешная тьма, зато дальше стало гораздо светлее. Девица внимательно, но не нахально рассматривала – вернее, изучала – своего спутника. Осмотром, кажется, осталась довольна.
– Ты живешь в Поднебесном Уделе? – спросил Ким. – Из какого ты рода? Как тебя зовут?
– Я не могу тебе сказать, прекрасный юноша. Ты же сам понимаешь – если матушка узнает о моих ночных прогулках…
– Да уж, – проворчал Ким, несколько смущенный этим ее «прекрасным юношей». – Если кто-нибудь из моих сестер так вот убежал бы и отец бы об этом узнал – ой-ой…
– Только не подумай, что я боюсь, – быстро добавила девушка. – Если я что-то задумала, меня никто не остановит! А тайком ушла только потому, что не хочу огорчать матушку.
Ким посмотрел на нее насмешливо и недоверчиво. Девица ответила дерзким взглядом и кокетливой улыбкой. Цвет глаз у нее был редкостный – янтарный. Такие глаза в империи звались тигриными и очень ценились – у мужчин. В кукольных театральных представлениях главный положительный герой – полководец, князь, боец-одиночка – непременно обладал свирепыми золотистыми глазами. Но у женщин подобный цвет глаз считался почти неприличным. Считалось, что они указывают на крайне вздорный характер, – и, судя по всему, примета была верна.
– Тебя что-то печалит? – неожиданно спросила девушка.
Ким опомнился, сообразив, что давно уже пялится на ее лицо, а она терпеливо стоит и ждет, пока он наглядится.
– С чего ты взяла?
– Я же вижу. У тебя какая-то забота, и самому тебе с ней не справиться. Хочешь, поделись со мной!
– Какое тебе дело до моих забот, – проворчал Ким, ускоряя шаг. – Ты даже представиться не пожелала. Вот дикая идея! Я лучшему другу не могу ничего рассказать, а тут вдруг, ни с того ни с сего, выкладывать первой встречной девице…
– Не хочешь – не надо, – девушка слегка обиделась. – На самом деле мудрые люди именно так и поступают. Почитай любой сборник притч. Выходят на улицу и рассказывают о своих бедах совершенно постороннему человеку. Близкие люди пристрастны, да и сами обычно впутаны в твои дела, им просто не видно. Тут нужен взгляд со стороны. В трех мирах нет ничего случайного, – с важным видом добавила девушка. – Может, боги нарочно устроили нашу встречу, чтобы я выслушала тебя и дала мудрый совет… Что ты хихикаешь? Сейчас как стукну!
Ким тихонько давился от смеха. Нет, видано ли такое – понатыкала себе в прическу веток и при этом философствует.
– Ладно, не дерись! Расскажу, если тебе так интересно.
– Ничуть не интересно!
– Что, теперь тебя уговаривать надо, чтобы выслушала?
Девица гордо отвернулась. Однако продолжала семенить рядом. Следующие два квартала Ким подробно пересказывал ей все тайны и загадки последних дней – начиная от лазутчика и заканчивая настоятельным советом Кушиуры покинуть город. Он и сам толком не понимал, зачем все это говорит. Наверно, просто накопилось, и вправду надо было с кем-то поделиться. А может, просто девушка понравилась. Да и слушала она внимательно, не пропуская ни слова.
– Как он выглядел, этот лазутчик? – встревоженно спросила она, остановившись посреди улицы. – Кроме того, что он похож на уроженца Кирима и на беса? А не было ли с ним большой черной собаки?
– Ну и вопрос! – хмыкнул Ким. – Конечно, не было. Я же говорил, что лазутчик проник в дом, принял облик… Хотя… Да, в соседнем дворе какая-то псина на меня гавкала…
Девица покачала головой. Вид у нее был искренне обеспокоенный. А Ким невольно подумал о том, как это необычно и красиво – цветущие ветки в ее волосах.
– Не нравится мне всё это! – заявила она. – Слишком похоже на сложное и вредоносное колдовство.
– Да что ты понимаешь в чародействе!
– Уж побольше, чем ты! – нахально отрезала девица. – Ну как, ты все еще хочешь услышать совет случайного прохожего? Совет будет такой, – сказала она, меняя тон с насмешливого на серьезный. – Присоединяюсь к мнению твоего гадателя. Уезжай из Сонака. Похоже, тебе действительно грозит опасность. Уезжай, спрячься, поломай все замыслы этого беса-лазутчика… Или того, кто его послал…
– Вы сговорились, что ли! – вспылил Ким. – Куда я уеду?
– Отправляйся на гору Каменная Иголка. Это святое место, ни один демон там до тебя не доберется, а с людьми ты справишься сам. А если не сумеешь, то тебе помогут.
– Кто?
– Помощники сами найдутся. Но медлить нельзя!
– Я подумаю, – уклончиво ответил Ким. – Спасибо за совет.
– Ты должен думать быстрее!
– А можно, я не поеду на эту гору прямо сейчас? – зевнул Ким. – Я бы хотел выспаться…
– Смотри, дождешься!
Впереди показались знакомые очертания «крылатой» крыши дворца Вольсон. Ким почувствовал, что уже очень поздно и ему хочется спать. Он обернулся к девушке, чтобы сообщить ей, что они уже почти пришли… и обнаружил, что ее рядом нет. Исчезла. Несколько мгновений Ким топтался на месте, растерянно глядя по сторонам, а потом махнул рукой и побрел к воротам. «С чего я буду ее искать? – думал он. – Она небось нарочно убежала, не попрощавшись, чтобы я не проследил, к кому она зайдет. Повезло все-таки ее дружку… А кому-то ее потом еще замуж брать. Да, кому я не завидую, так ее будущему мужу! Если она меня, случайного прохожего, чуть не поколотила…»
У самых ворот Ким вдруг остановился.
– Сейчас же начало осени! – сообразил он. – Откуда у нее в волосах цветущая вишня?
Глава 15
«Она не крадется, – подумал разочарованный Ким, – просто идет очень легкой походкой. Небось надела эти их шитые туфли на мягкой подошве… Ага, наверно, это кисэн! Ну да, их же учат ходить плавно и бесшумно. Вот все и объяснилось: кисэн возвращается с какой-нибудь пирушки или наоборот – идет развлекать гостей…»
Ким расслабился и, уже не таясь, оглянулся снова. Кисэн как-то незаметно почти догнала его и теперь следовала чуть позади, опустив голову. Насколько можно было разглядеть в свете тусклых уличных светильников, девица оказалась совсем молодой – не старше самого Кима. Лицо взволнованное, глаза блестят. И кстати – очень красива.
– Добрый юноша, можно попросить тебя об одной услуге? – раздался мурлыкающий голосок.
– Чего тебе? – спросил Ким, удивленный таким обращением.
– Разреши пройти часть дороги рядом с тобой, если нам по пути. Мне страшно ходить одной по ночному городу.
Никакого страха в ее голосе Ким, надо сказать, не почувствовал.
– Я не против. Но мне в Поднебесный Удел, – предупредил Ким.
– Вот и прекрасно!
Кисэн непринужденно поравнялась с Кимом и теперь легко шагала рядом, искоса на него поглядывая. Довольно долго они шли в молчании. Чем дольше Ким на нее смотрел, тем более странной она ему казалась. Обычная кисэн всюду носит с собой музыкальный инструмент – лютню, флейту, маленькие гусли – как знак своего ремесла. У этой – пустые руки. Но какая еще девушка, кроме кисэн, осмелится одна гулять по городу в такой час?
Теперь, вблизи, Ким лучше рассмотрел ее – и поразился ее красоте. Породистое скуластое лицо, маленький твердый подбородок, тонкий изящный нос, высокий лоб, огромные раскосые глаза, говорящие о примеси южной крови народа ле. Густые черные волосы довольно небрежно уложены в пышный узел, который эта странная кисэн сколола не шпильками, а двумя живыми цветущими ветками вишни, – новая мода, что ли? Забавно, но чем-то царапает глаз. Ее платье… ну, в этом Ким не особо разбирался, однако видел, что оно дорогое, расшитое жемчугом по вороту, и что носить его девица не умеет. Ким не раз любовался тем, как выступают кисэн высшего ранга, – словно по воздуху плывут, ни одна тщательно уложенная складочка не шелохнется, позади продуманно волочится хвост шлейфа, ножки семенят в парчовых туфлях-лотосах. А эта шагает свободной, летящей походкой, подол путается в ногах и явно мешает – как будто всю жизнь в штанах проходила. Ким снова насторожился. Кто же она такая? Может, воровка? Или оборотень, вышедший на ночную охоту? Ким не удержался – заглянул ей за спину, но ни мохнатых ушей, ни хвоста не обнаружил – и сам над собой мысленно посмеялся. Тут же явилась другая невероятная мысль: а что если это та самая девица, о которой говорилось в пророчестве Кушиуры? Не слишком ли быстро оно сбылось…
И что самое странное – с того мига, как Ким разглядел лицо девушки, его не оставляло назойливое ощущение, что он ее уже где-то видел…
– Откуда идешь, красавица? – завел он беседу.
– Из дома, – непринужденно ответила девушка.
– Из чьего?
– Что за странный вопрос! Из своего, разумеется!
«Экая нахальная певичка», – недовольно отметил Ким, но продолжал допрос:
– А где лютню потеряла?
– Лютню? – Девушка подняла брови, потом засмеялась: – А, поняла. Ты ошибся, я не кисэн.
Ким, уже приготовивший следующий вопрос, смешался.
– Тогда что ты делаешь одна на улице, без прислуги, в такой поздний час? – угрюмо спросил он.
– Я убежала из дома, – простодушно, без малейшего смущения объявила девушка.
– Зачем? – опешил Ким.
– У меня свидание с мужчиной. – В голосе девицы прозвучала гордость. – Первое свидание!
«Вот ведь бесстыдница!» – возмутился Ким. Но в глубине души слегка позавидовал ее возлюбленному.
– Понимаешь, у меня очень строгая мать. Она боится за меня и чересчур опекает. Дай ей волю, вообще бы не пускала меня за порог.
«И правильно, – ревниво подумал Ким. – Впрочем, это не мое дело».
Впереди темной громадой поднялись ворота Поднебесного Удела – одни из десятков внутренних ворот Сонака. Когда-то все городские ворота запирали на ночь, но уже пару сотен лет империя ни с кем не воевала, и высокие разукрашенные арки с башенками превратились в декоративный элемент городской архитектуры. Под аркой царила кромешная тьма, зато дальше стало гораздо светлее. Девица внимательно, но не нахально рассматривала – вернее, изучала – своего спутника. Осмотром, кажется, осталась довольна.
– Ты живешь в Поднебесном Уделе? – спросил Ким. – Из какого ты рода? Как тебя зовут?
– Я не могу тебе сказать, прекрасный юноша. Ты же сам понимаешь – если матушка узнает о моих ночных прогулках…
– Да уж, – проворчал Ким, несколько смущенный этим ее «прекрасным юношей». – Если кто-нибудь из моих сестер так вот убежал бы и отец бы об этом узнал – ой-ой…
– Только не подумай, что я боюсь, – быстро добавила девушка. – Если я что-то задумала, меня никто не остановит! А тайком ушла только потому, что не хочу огорчать матушку.
Ким посмотрел на нее насмешливо и недоверчиво. Девица ответила дерзким взглядом и кокетливой улыбкой. Цвет глаз у нее был редкостный – янтарный. Такие глаза в империи звались тигриными и очень ценились – у мужчин. В кукольных театральных представлениях главный положительный герой – полководец, князь, боец-одиночка – непременно обладал свирепыми золотистыми глазами. Но у женщин подобный цвет глаз считался почти неприличным. Считалось, что они указывают на крайне вздорный характер, – и, судя по всему, примета была верна.
– Тебя что-то печалит? – неожиданно спросила девушка.
Ким опомнился, сообразив, что давно уже пялится на ее лицо, а она терпеливо стоит и ждет, пока он наглядится.
– С чего ты взяла?
– Я же вижу. У тебя какая-то забота, и самому тебе с ней не справиться. Хочешь, поделись со мной!
– Какое тебе дело до моих забот, – проворчал Ким, ускоряя шаг. – Ты даже представиться не пожелала. Вот дикая идея! Я лучшему другу не могу ничего рассказать, а тут вдруг, ни с того ни с сего, выкладывать первой встречной девице…
– Не хочешь – не надо, – девушка слегка обиделась. – На самом деле мудрые люди именно так и поступают. Почитай любой сборник притч. Выходят на улицу и рассказывают о своих бедах совершенно постороннему человеку. Близкие люди пристрастны, да и сами обычно впутаны в твои дела, им просто не видно. Тут нужен взгляд со стороны. В трех мирах нет ничего случайного, – с важным видом добавила девушка. – Может, боги нарочно устроили нашу встречу, чтобы я выслушала тебя и дала мудрый совет… Что ты хихикаешь? Сейчас как стукну!
Ким тихонько давился от смеха. Нет, видано ли такое – понатыкала себе в прическу веток и при этом философствует.
– Ладно, не дерись! Расскажу, если тебе так интересно.
– Ничуть не интересно!
– Что, теперь тебя уговаривать надо, чтобы выслушала?
Девица гордо отвернулась. Однако продолжала семенить рядом. Следующие два квартала Ким подробно пересказывал ей все тайны и загадки последних дней – начиная от лазутчика и заканчивая настоятельным советом Кушиуры покинуть город. Он и сам толком не понимал, зачем все это говорит. Наверно, просто накопилось, и вправду надо было с кем-то поделиться. А может, просто девушка понравилась. Да и слушала она внимательно, не пропуская ни слова.
– Как он выглядел, этот лазутчик? – встревоженно спросила она, остановившись посреди улицы. – Кроме того, что он похож на уроженца Кирима и на беса? А не было ли с ним большой черной собаки?
– Ну и вопрос! – хмыкнул Ким. – Конечно, не было. Я же говорил, что лазутчик проник в дом, принял облик… Хотя… Да, в соседнем дворе какая-то псина на меня гавкала…
Девица покачала головой. Вид у нее был искренне обеспокоенный. А Ким невольно подумал о том, как это необычно и красиво – цветущие ветки в ее волосах.
– Не нравится мне всё это! – заявила она. – Слишком похоже на сложное и вредоносное колдовство.
– Да что ты понимаешь в чародействе!
– Уж побольше, чем ты! – нахально отрезала девица. – Ну как, ты все еще хочешь услышать совет случайного прохожего? Совет будет такой, – сказала она, меняя тон с насмешливого на серьезный. – Присоединяюсь к мнению твоего гадателя. Уезжай из Сонака. Похоже, тебе действительно грозит опасность. Уезжай, спрячься, поломай все замыслы этого беса-лазутчика… Или того, кто его послал…
– Вы сговорились, что ли! – вспылил Ким. – Куда я уеду?
– Отправляйся на гору Каменная Иголка. Это святое место, ни один демон там до тебя не доберется, а с людьми ты справишься сам. А если не сумеешь, то тебе помогут.
– Кто?
– Помощники сами найдутся. Но медлить нельзя!
– Я подумаю, – уклончиво ответил Ким. – Спасибо за совет.
– Ты должен думать быстрее!
– А можно, я не поеду на эту гору прямо сейчас? – зевнул Ким. – Я бы хотел выспаться…
– Смотри, дождешься!
Впереди показались знакомые очертания «крылатой» крыши дворца Вольсон. Ким почувствовал, что уже очень поздно и ему хочется спать. Он обернулся к девушке, чтобы сообщить ей, что они уже почти пришли… и обнаружил, что ее рядом нет. Исчезла. Несколько мгновений Ким топтался на месте, растерянно глядя по сторонам, а потом махнул рукой и побрел к воротам. «С чего я буду ее искать? – думал он. – Она небось нарочно убежала, не попрощавшись, чтобы я не проследил, к кому она зайдет. Повезло все-таки ее дружку… А кому-то ее потом еще замуж брать. Да, кому я не завидую, так ее будущему мужу! Если она меня, случайного прохожего, чуть не поколотила…»
У самых ворот Ким вдруг остановился.
– Сейчас же начало осени! – сообразил он. – Откуда у нее в волосах цветущая вишня?
Глава 15
Имори, продавец тайн
Утром знахарь растолкал сонного Мотылька и велел надеть одежку поновее и почище, если такая у него найдется. Сам он ограничился тем, что переменил головную повязку.
– В приличное место идем, – пояснил он. – Я-то знахарь, с меня спроса нет. А тебя в этих отрепьях туда просто не впустят.
Завтракать не стали. Волка Кагеру оставил в лодке – привязывать не стал, только приказал: «Охраняй». Тошнотник безропотно подчинился, всем своим видом, однако, выразив глубокую печаль.
В порту стольного города Асадаля вовсю кипела жизнь. В толпе Мотылька едва не раздавили – толкали и пихали так, что едва не оттерли от знахаря, бранились, оттоптали все ноги, так что путешественники с облегчением вздохнули, выбравшись на широкую мощеную улицу, ведущую круто вверх, к огромному храму духа Семи Звезд. Золотой купол сиял ярче солнца, на него было больно смотреть. На улице тоже бурлила толпа, но все хотя бы двигались в одном направлении: из порта на городской рынок. Жители пригородов тащили огромные короба и мешки, волокли за собой тележки со свежими овощами и рыбой. Сихан взглянул на храм, подумал, на ходу достал из своего короба плошку для сбора милостыни и дал ее Мотыльку.
– Иди в шаге передо мной, держи перед собой плошку и громко читай молитву Небесному Престолу.
– Я такой не знаю, – растерялся мальчик.
– Читай любую, какую знаешь, – нетерпеливо сказал сихан. – Ну?
– Ох… Услышь меня, о безымянный… – тоненьким голоском запищал перепуганный Мотылек, – которого я призываю из вечного огня и кипящей воды! Пусть на море…
Сихан вдруг остановился, схватил его за плечо и встряхнул, да так резко, что у мальчика зубы лязгнули.
– А ну умолкни! – рявкнул он. – Ты что, рехнулся – петь такое вслух?! Да откуда ты вообще знаешь этот текст?
– Это с могилы… дед научил…
– Мы с тобой еще поговорим на эту тему, – зловеще сказал Кагеру. – Ишь, дед его научил! Нашел чему учить ребенка, старый пердун!
– Он не пердун!
– Еще и пререкается! Ладно, просто держи плошку и иди молча.
Он подтолкнул мальчика вперед и завел сам высоким, резким голосом:
– Да восславится имя Господина Семи Звезд, Властелина судеб, Карающего и Награждающего, Подателя благ…
Они поднялись к подножию храма, который стоял прямо посреди рыночной площади, – огромный, белоснежный, безмятежно-возвышенный, как скала, о подножие которой разбиваются волны человеческого моря. Двери храма высотой в пятнадцать локтей были широко раскрыты на все четыре стороны света. Изнутри, из благоухающего полумрака, доносилось сладостное многоголосое пение, которое почти заглушали выкрики рыночных торговок. Когда пошли мимо торговых рядов, в плошку Мотылька посыпались сверленые ракушки и медные монетки. Мотылек вспоминал жалкую бабушкину заначку – три связки медяков – и только поражался, откуда в городе столько богатых людей.
– Иди уверенней, – шипел в спину Мотылька сихан, время от времени прерывая пение. – Смотри перед собой, не верти головой по сторонам, как олух деревенский. И рот закрой, разиня!
Мимо проходил разносчик, нес на коромысле две огромные связки свежекопченой рыбы. От связок пахнуло домом, Стрекозьим островом, бабушкой… Мотылек так и прилип взглядом к рыбе, расплывшись в щербатой улыбке. Разносчик весело подмигнул ему, отцепил одну рыбину и бросил в миску.
– Съедим? – спросил Мотылек, когда разносчик скрылся за чужими спинами.
Сихан убрал рыбу в свой короб.
– Мы позавтракаем в другом месте. Поворачивай направо.
Они вышли с рынка на главную улицу Асадаля. Народу тут было меньше – богачи, населявшие этот квартал, еще только просыпались и спускались к завтраку. И пахло здесь не навозом и гнилыми овощами, а цветами и мылом.
– Смотри, смотри – улицу моют! – хихикая, зашептал Мотылек, указывая на слуг какого-то аристократа, которые поливали мыльной водой мостовую перед высокими воротами городской усадьбы. – Ну полоумные!
Сихан больно щелкнул его по макушке.
– Это ты полоумный, – проворчал он. – И я тоже. И еще кое-кто. О чем только думал этот бездельник Имори, чтоб его неоднократно посетили гнойные духи! Неужели обязательно было назначать встречу в таком квартале? Может, ему поиздеваться надо мной захотелось? Где эта проклятая харчевня?
Харчевня «Яшмовый чертог» нашлась чуть дальше – она притаилась в глубине сада, за изящными воротами с раскрашенной аркой в виде драконова гребня и двумя фигурными шелковыми фонарями. На новых гостей тут же обратились взгляды немногочисленных утренних посетителей, послышались шепот и смешки. Кагеру невольно принял надменный вид, однако он и сам прекрасно понимал, что в сочетании с его лохмотьями и деревенским обликом Мотылька, который немедленно раскрыл рот и принялся вертеть головой, его надменность производит впечатление скорее комическое. Не то чтобы это беспокоило знахаря. Его раздражало другое: многие обратили на него внимание – наверняка запомнят.
Мотылек меньше всего думал о том, как он выглядит, – он обнаружил в харчевне совершенно чудесную вещь. Посреди круглого, посыпанного песком двора, по краям которого располагались столы, возвышалась искусственная горка. На горке раскинулся крошечный город с домами, дворцами, садами, храмами, кораблями в гавани… Воду изображал белый песок, на котором граблями были проведены параллельные полосы, означавшие волны. Мотылек немедленно прилип к горке.
– Это же княжий град! – воскликнул он в полном восторге. – Смотрите, учитель! А вот и порт! Мы вот тут пристали!
Сихан косо поглядел на миниатюрный Асадаль – «вид с птичьего полета» в модном древнекиримском стиле – и скорчил выразительную гримасу.
– Воистину дикари, – пробормотал он. – Только и рады все опоганить. Такие пейзажи в старину создавались при монастырях и храмах, чтобы люди перед общением с богами могли поглядеть на мир с высоты и тем самым возвысить свой собственный дух. А теперь эта горка служит для увеселения посетителей в харчевне. – Вот что, короед, – сказал он негромко. – Сейчас сюда придет один человек. О чем бы ни зашла речь, запомни одно правило – я говорю, ты молчишь. И еще. Тому, что услышишь, не верь. Этот человек бесплатно правду не говорит, и я ему подарки тоже делать не собираюсь. Будешь хорошо себя вести – куплю чего-нибудь вкусненького. Сболтнешь хоть слово – накажу. Усек?
Мотылек уже настолько хорошо познакомился с сиханом, что только молча кивнул, словно проглотив язык. Хотя и высказано все было самым доброжелательным тоном.
Не успел сихан выбрать столик и сделать заказ, как в «Яшмовый чертог» ворвался новый посетитель и устремился к нему, приветственно размахивая шелковыми рукавами.
– Кагеру, праведный чудотворец! Какая неожиданная радость – увидеть вас в этом храме чревоугодия!
– Светлейший князь Имори! – в тон ему ответил знахарь. – Всегда счастлив встрече с вами, где угодно и при любых обстоятельствах!
Мужчины обнялись, продемонстрировав сердечность, которой ни один из них не испытывал. Имори вообще полагал, что перед разговором собеседника неплохо выбить из колеи и слегка разозлить, – так он может сболтнуть именно то, что собирался утаить. Сихан же, прекрасно зная все эти уловки, просто рассчитывал, что ему удалось слегка уколоть Имори отобранным у него титулом.
– Давайте же что-нибудь съедим! Эй, хозяин!
Имори уселся за стол и заказал себе всего, что душа пожелала, – и всяческих закусок, и форель на решетке, и кувшин сливового вина – «один для начала». Он тут же принялся настойчиво угощать сихана. Кагеру, сделав постное лицо, попросил котелок травяного чая и пресную булку. Такую же булку заказал и для Мотылька.
– Это что за таракан? – Имори бросил любопытный взгляд на мальчика. – Твой новый ученик? Здорово, парнишка! Ого, какой глазастый! Как тебя зовут?
Мотылек промолчал.
– Ты ему язык отрезал? А что – удобно! Может, продашь его мне? Мальчик, ты немой?
Мотылек помотал головой, испуганно глянув на знахаря. Кагеру ответил ему одобрительным взглядом.
– Хозяин! – крикнул он в глубину зала. – Что у вас там есть на десерт?
Вскоре перед Мотыльком появилась миска с дивным дивом – зеленоватой, полупрозрачной, сладко пахнущей пастилой из водорослей, и вазочка с печеньем в форме разных символов удачи. Но Мотылек даже не заметил сладостей – он таращился на гостя. Подобных людей он ни разу не видел. С первого взгляда, пока Имори не заговорил, он решил было, что это и есть княгиня Касима. Но приглядевшись, даже слегка испугался. Имори был так дурен собой, аж оторопь брала. Если хорошенько приглядеться – и на человека-то не похож. Приземистый, кривоногий, толстозадый, нежное мясцо так и колышется под шелковой рубашкой. Кожа темно-желтая, кисти рук почти коричневые. Все черты лица искажены и преувеличены до гротеска. Глазищи, растянутые к вискам, влажно поблескивают из-под густых ресниц; нос крупный и горбатый, губы вывороченные – аж смотреть противно.
Кагеру не удивлялся, он давно уже привык к уродству Имори и знал, в чем его причина: его мать была родом из Ле Лои. В отличие от островов Кирим, это небольшое южное царство империи так и не удалось завоевать – только вынудили его выплачивать дань под видом ежегодного обмена подарками. Женщины народа ле славились своей шокирующей, извращенной красотой, от которой до уродства один шаг. Таких женщин изредка брали наложницами богатые имперцы – ценители экзотики. Но дети от этих союзов получались странные, и судьба у них складывалась непросто.
Одет был Имори с небрежной роскошью – дескать, денег у меня так много, что мне до них и дела нет. Атласный кафтан расшит, казалось бы, царственными драконами; а если хорошенько приглядеться, это и не драконы вовсе, а тритончики – такой герб в насмешку взял себе полукровка Имори. Прическа о статусе не говорила, а умалчивала. Простолюдины волосы стригли под горшок или вовсе брили голову, чтобы не разводить вшей, знатные киримцы по имперской моде закалывали длинные волосы в узел на темени, а Имори распустил надушенную гриву по спине, только несколько прядей с висков связал на затылке, чтобы не лезли в глаза. Тем самым он всем показывал – я особенный. Официально он нигде не служил, считаясь богатым бездельником без всяких карьерных перспектив. А неофициально обладал единственной в своем роде профессией – продавца чужих секретов. И покупателя, разумеется, тоже.
– Ну что у тебя на этот раз? – поинтересовался Имори, расправившись с форелью.
Сихан глянул в обе стороны и тихо сказал:
– Во-первых, надо мне найти одного человека.
– Слушаю.
– Имперец по имени Вольгван Енгон. Живет здесь, в Асадале…
Имори вперил в него изумленный взгляд и разразился таким непотребным ржанием, что в его сторону обернулись все посетители «Яшмового чертога». Отсмеявшись, Имори утер выступившие слезы и сказал побледневшему от ярости сихану:
– Я в затруднении, дорогой Кагеру. Если я возьму с тебя деньги за подобную информацию, ты мне этого никогда не простишь. Но, к сожалению, профессиональная этика не позволяет мне работать бесплатно. Как же мне разрешить этот парадокс?
– Я тебе выдам премию, – ледяным тоном ответил знахарь. – Ну?
– Вольгван Егнон – наш правитель.
– Что?!
– Почетный градоначальник Асадаля, префект области Нан и побережья Тайхео и государь-наместник всего Кирима. Уф, вроде ни одного титула не забыл.
Кагеру быстро посмотрел на Мотылька – тот только глазами хлопал.
– Я не совсем понял, – знахарь нахмурился, чтобы скрыть стыд. – А куда делась княгиня Касима? Или имперцы окончательно отстранили от власти киримских князей?
Имори снова расхохотался.
– Ты в своих лесах совсем отстал от жизни. Разве ты никогда не слыхал об институте наместников? Княгиня Касима и ее родственники вечно в заботах, они разрываются между пирами, прогулками по реке и паломничествами по святым местам. Скучные обязанности по управлению провинцией Кирим милостиво взял на себя наместник императора.
– Но ведь его звали… не то Хосин, не то Хэйсан…
– Господин Хэсан вышел в отставку полтора года назад. Теперь нами правит князь Енгон. Ну как, рассказывать о нем?
– Конечно.
– Князь Енгон… ох… – Имори поставил локти на стол и подпер руками голову. Длинные серьги закачались, зашуршали бисером, почти касаясь столешницы. – Я собрал на него столько компромата по заказу самых разных лиц, что работа сводится практически к нулю, – никаких тайн в его биографии не осталось.
– Я тебя внимательно слушаю.
– «Енгон» означает «дракон» на мертвом диалекте восточного Мирана, что безусловно свидетельствует о древности их рода. Сами Енгоны без излишней скромности выводят свое происхождение от мифической Лунной династии, которая, как известно, исчезла с лица этого мира задолго до рождения их знаменитого Желтого Государя…
– Генеалогия меня не интересует.
– Тогда перейдем к политике. Вольгван Енгон – формальный глава огромного рода. Начинал службу хвараном, потом перешел в регулярное войско, воевал на юге, дослужился до генерала, несколько лет провел при дворе в Сонаке, потом получил назначение на острова Кирим.
– Почему его удалили от двора? Попал в немилость?
– Там была какая-то темная история, но, я так понимаю, внутрисемейная. Действительно они все как-то взяли и разъехались – кто на северную границу, кто на южную, кто – сюда.
– Ссылка?
– Да не похоже. Кирим – почетное и хлебное назначение. У Вольгвана тут огромная власть. Здесь его поначалу поругивали за излишнюю суровость, зато теперь восхваляют до небес. Княгиня Касима даже отдала за него одну из своих дочерей – пятой или шестой женой…
– Чему тут удивляться, – хмыкнул сихан. – Эти князья Касима – известные имперские подстилки, все поголовно, не исключая саму княгиню. Все достойные семейства Кирима давно уничтожены или изгнаны…
– Ты лучше задавай вопросы, – сказал Имори. – Что конкретно тебя интересует?
– Семья. Семейная и внесемейная личная жизнь. У наместника есть побочные дети?
– Нет, – без колебаний ответил Имори.
– А у его сыновей?
– Они еще малы. Старшему тринадцать, и я не думаю…
– Тогда, возможно, опозорилась одна из его дочерей?
– Не слыхал. А в чем дело? – не выдержал торговец информацией, хотя клиентам подобные вопросы задавать было не принято – все, что нужно, они говорили сами.
Кагеру ткнул пальцем в Мотылька.
– Вот перед тобой сидит мальчишка. Кстати, он не немой, а просто хорошо вышколен. Я собираюсь забрать его себе и не хочу, чтобы у меня возникли неприятности с его родственниками…
Имори мигом смекнул, в чем дело.
– Нет, – сказал он через минуту, внимательно изучив лицо Мотылька. – Никакого сходства ни с наместником, ни с его детьми. Типично киримская мордашка. Симпатичная, кстати. Кого-то он мне напоминает…
– В приличное место идем, – пояснил он. – Я-то знахарь, с меня спроса нет. А тебя в этих отрепьях туда просто не впустят.
Завтракать не стали. Волка Кагеру оставил в лодке – привязывать не стал, только приказал: «Охраняй». Тошнотник безропотно подчинился, всем своим видом, однако, выразив глубокую печаль.
В порту стольного города Асадаля вовсю кипела жизнь. В толпе Мотылька едва не раздавили – толкали и пихали так, что едва не оттерли от знахаря, бранились, оттоптали все ноги, так что путешественники с облегчением вздохнули, выбравшись на широкую мощеную улицу, ведущую круто вверх, к огромному храму духа Семи Звезд. Золотой купол сиял ярче солнца, на него было больно смотреть. На улице тоже бурлила толпа, но все хотя бы двигались в одном направлении: из порта на городской рынок. Жители пригородов тащили огромные короба и мешки, волокли за собой тележки со свежими овощами и рыбой. Сихан взглянул на храм, подумал, на ходу достал из своего короба плошку для сбора милостыни и дал ее Мотыльку.
– Иди в шаге передо мной, держи перед собой плошку и громко читай молитву Небесному Престолу.
– Я такой не знаю, – растерялся мальчик.
– Читай любую, какую знаешь, – нетерпеливо сказал сихан. – Ну?
– Ох… Услышь меня, о безымянный… – тоненьким голоском запищал перепуганный Мотылек, – которого я призываю из вечного огня и кипящей воды! Пусть на море…
Сихан вдруг остановился, схватил его за плечо и встряхнул, да так резко, что у мальчика зубы лязгнули.
– А ну умолкни! – рявкнул он. – Ты что, рехнулся – петь такое вслух?! Да откуда ты вообще знаешь этот текст?
– Это с могилы… дед научил…
– Мы с тобой еще поговорим на эту тему, – зловеще сказал Кагеру. – Ишь, дед его научил! Нашел чему учить ребенка, старый пердун!
– Он не пердун!
– Еще и пререкается! Ладно, просто держи плошку и иди молча.
Он подтолкнул мальчика вперед и завел сам высоким, резким голосом:
– Да восславится имя Господина Семи Звезд, Властелина судеб, Карающего и Награждающего, Подателя благ…
Они поднялись к подножию храма, который стоял прямо посреди рыночной площади, – огромный, белоснежный, безмятежно-возвышенный, как скала, о подножие которой разбиваются волны человеческого моря. Двери храма высотой в пятнадцать локтей были широко раскрыты на все четыре стороны света. Изнутри, из благоухающего полумрака, доносилось сладостное многоголосое пение, которое почти заглушали выкрики рыночных торговок. Когда пошли мимо торговых рядов, в плошку Мотылька посыпались сверленые ракушки и медные монетки. Мотылек вспоминал жалкую бабушкину заначку – три связки медяков – и только поражался, откуда в городе столько богатых людей.
– Иди уверенней, – шипел в спину Мотылька сихан, время от времени прерывая пение. – Смотри перед собой, не верти головой по сторонам, как олух деревенский. И рот закрой, разиня!
Мимо проходил разносчик, нес на коромысле две огромные связки свежекопченой рыбы. От связок пахнуло домом, Стрекозьим островом, бабушкой… Мотылек так и прилип взглядом к рыбе, расплывшись в щербатой улыбке. Разносчик весело подмигнул ему, отцепил одну рыбину и бросил в миску.
– Съедим? – спросил Мотылек, когда разносчик скрылся за чужими спинами.
Сихан убрал рыбу в свой короб.
– Мы позавтракаем в другом месте. Поворачивай направо.
Они вышли с рынка на главную улицу Асадаля. Народу тут было меньше – богачи, населявшие этот квартал, еще только просыпались и спускались к завтраку. И пахло здесь не навозом и гнилыми овощами, а цветами и мылом.
– Смотри, смотри – улицу моют! – хихикая, зашептал Мотылек, указывая на слуг какого-то аристократа, которые поливали мыльной водой мостовую перед высокими воротами городской усадьбы. – Ну полоумные!
Сихан больно щелкнул его по макушке.
– Это ты полоумный, – проворчал он. – И я тоже. И еще кое-кто. О чем только думал этот бездельник Имори, чтоб его неоднократно посетили гнойные духи! Неужели обязательно было назначать встречу в таком квартале? Может, ему поиздеваться надо мной захотелось? Где эта проклятая харчевня?
Харчевня «Яшмовый чертог» нашлась чуть дальше – она притаилась в глубине сада, за изящными воротами с раскрашенной аркой в виде драконова гребня и двумя фигурными шелковыми фонарями. На новых гостей тут же обратились взгляды немногочисленных утренних посетителей, послышались шепот и смешки. Кагеру невольно принял надменный вид, однако он и сам прекрасно понимал, что в сочетании с его лохмотьями и деревенским обликом Мотылька, который немедленно раскрыл рот и принялся вертеть головой, его надменность производит впечатление скорее комическое. Не то чтобы это беспокоило знахаря. Его раздражало другое: многие обратили на него внимание – наверняка запомнят.
Мотылек меньше всего думал о том, как он выглядит, – он обнаружил в харчевне совершенно чудесную вещь. Посреди круглого, посыпанного песком двора, по краям которого располагались столы, возвышалась искусственная горка. На горке раскинулся крошечный город с домами, дворцами, садами, храмами, кораблями в гавани… Воду изображал белый песок, на котором граблями были проведены параллельные полосы, означавшие волны. Мотылек немедленно прилип к горке.
– Это же княжий град! – воскликнул он в полном восторге. – Смотрите, учитель! А вот и порт! Мы вот тут пристали!
Сихан косо поглядел на миниатюрный Асадаль – «вид с птичьего полета» в модном древнекиримском стиле – и скорчил выразительную гримасу.
– Воистину дикари, – пробормотал он. – Только и рады все опоганить. Такие пейзажи в старину создавались при монастырях и храмах, чтобы люди перед общением с богами могли поглядеть на мир с высоты и тем самым возвысить свой собственный дух. А теперь эта горка служит для увеселения посетителей в харчевне. – Вот что, короед, – сказал он негромко. – Сейчас сюда придет один человек. О чем бы ни зашла речь, запомни одно правило – я говорю, ты молчишь. И еще. Тому, что услышишь, не верь. Этот человек бесплатно правду не говорит, и я ему подарки тоже делать не собираюсь. Будешь хорошо себя вести – куплю чего-нибудь вкусненького. Сболтнешь хоть слово – накажу. Усек?
Мотылек уже настолько хорошо познакомился с сиханом, что только молча кивнул, словно проглотив язык. Хотя и высказано все было самым доброжелательным тоном.
Не успел сихан выбрать столик и сделать заказ, как в «Яшмовый чертог» ворвался новый посетитель и устремился к нему, приветственно размахивая шелковыми рукавами.
– Кагеру, праведный чудотворец! Какая неожиданная радость – увидеть вас в этом храме чревоугодия!
– Светлейший князь Имори! – в тон ему ответил знахарь. – Всегда счастлив встрече с вами, где угодно и при любых обстоятельствах!
Мужчины обнялись, продемонстрировав сердечность, которой ни один из них не испытывал. Имори вообще полагал, что перед разговором собеседника неплохо выбить из колеи и слегка разозлить, – так он может сболтнуть именно то, что собирался утаить. Сихан же, прекрасно зная все эти уловки, просто рассчитывал, что ему удалось слегка уколоть Имори отобранным у него титулом.
– Давайте же что-нибудь съедим! Эй, хозяин!
Имори уселся за стол и заказал себе всего, что душа пожелала, – и всяческих закусок, и форель на решетке, и кувшин сливового вина – «один для начала». Он тут же принялся настойчиво угощать сихана. Кагеру, сделав постное лицо, попросил котелок травяного чая и пресную булку. Такую же булку заказал и для Мотылька.
– Это что за таракан? – Имори бросил любопытный взгляд на мальчика. – Твой новый ученик? Здорово, парнишка! Ого, какой глазастый! Как тебя зовут?
Мотылек промолчал.
– Ты ему язык отрезал? А что – удобно! Может, продашь его мне? Мальчик, ты немой?
Мотылек помотал головой, испуганно глянув на знахаря. Кагеру ответил ему одобрительным взглядом.
– Хозяин! – крикнул он в глубину зала. – Что у вас там есть на десерт?
Вскоре перед Мотыльком появилась миска с дивным дивом – зеленоватой, полупрозрачной, сладко пахнущей пастилой из водорослей, и вазочка с печеньем в форме разных символов удачи. Но Мотылек даже не заметил сладостей – он таращился на гостя. Подобных людей он ни разу не видел. С первого взгляда, пока Имори не заговорил, он решил было, что это и есть княгиня Касима. Но приглядевшись, даже слегка испугался. Имори был так дурен собой, аж оторопь брала. Если хорошенько приглядеться – и на человека-то не похож. Приземистый, кривоногий, толстозадый, нежное мясцо так и колышется под шелковой рубашкой. Кожа темно-желтая, кисти рук почти коричневые. Все черты лица искажены и преувеличены до гротеска. Глазищи, растянутые к вискам, влажно поблескивают из-под густых ресниц; нос крупный и горбатый, губы вывороченные – аж смотреть противно.
Кагеру не удивлялся, он давно уже привык к уродству Имори и знал, в чем его причина: его мать была родом из Ле Лои. В отличие от островов Кирим, это небольшое южное царство империи так и не удалось завоевать – только вынудили его выплачивать дань под видом ежегодного обмена подарками. Женщины народа ле славились своей шокирующей, извращенной красотой, от которой до уродства один шаг. Таких женщин изредка брали наложницами богатые имперцы – ценители экзотики. Но дети от этих союзов получались странные, и судьба у них складывалась непросто.
Одет был Имори с небрежной роскошью – дескать, денег у меня так много, что мне до них и дела нет. Атласный кафтан расшит, казалось бы, царственными драконами; а если хорошенько приглядеться, это и не драконы вовсе, а тритончики – такой герб в насмешку взял себе полукровка Имори. Прическа о статусе не говорила, а умалчивала. Простолюдины волосы стригли под горшок или вовсе брили голову, чтобы не разводить вшей, знатные киримцы по имперской моде закалывали длинные волосы в узел на темени, а Имори распустил надушенную гриву по спине, только несколько прядей с висков связал на затылке, чтобы не лезли в глаза. Тем самым он всем показывал – я особенный. Официально он нигде не служил, считаясь богатым бездельником без всяких карьерных перспектив. А неофициально обладал единственной в своем роде профессией – продавца чужих секретов. И покупателя, разумеется, тоже.
– Ну что у тебя на этот раз? – поинтересовался Имори, расправившись с форелью.
Сихан глянул в обе стороны и тихо сказал:
– Во-первых, надо мне найти одного человека.
– Слушаю.
– Имперец по имени Вольгван Енгон. Живет здесь, в Асадале…
Имори вперил в него изумленный взгляд и разразился таким непотребным ржанием, что в его сторону обернулись все посетители «Яшмового чертога». Отсмеявшись, Имори утер выступившие слезы и сказал побледневшему от ярости сихану:
– Я в затруднении, дорогой Кагеру. Если я возьму с тебя деньги за подобную информацию, ты мне этого никогда не простишь. Но, к сожалению, профессиональная этика не позволяет мне работать бесплатно. Как же мне разрешить этот парадокс?
– Я тебе выдам премию, – ледяным тоном ответил знахарь. – Ну?
– Вольгван Егнон – наш правитель.
– Что?!
– Почетный градоначальник Асадаля, префект области Нан и побережья Тайхео и государь-наместник всего Кирима. Уф, вроде ни одного титула не забыл.
Кагеру быстро посмотрел на Мотылька – тот только глазами хлопал.
– Я не совсем понял, – знахарь нахмурился, чтобы скрыть стыд. – А куда делась княгиня Касима? Или имперцы окончательно отстранили от власти киримских князей?
Имори снова расхохотался.
– Ты в своих лесах совсем отстал от жизни. Разве ты никогда не слыхал об институте наместников? Княгиня Касима и ее родственники вечно в заботах, они разрываются между пирами, прогулками по реке и паломничествами по святым местам. Скучные обязанности по управлению провинцией Кирим милостиво взял на себя наместник императора.
– Но ведь его звали… не то Хосин, не то Хэйсан…
– Господин Хэсан вышел в отставку полтора года назад. Теперь нами правит князь Енгон. Ну как, рассказывать о нем?
– Конечно.
– Князь Енгон… ох… – Имори поставил локти на стол и подпер руками голову. Длинные серьги закачались, зашуршали бисером, почти касаясь столешницы. – Я собрал на него столько компромата по заказу самых разных лиц, что работа сводится практически к нулю, – никаких тайн в его биографии не осталось.
– Я тебя внимательно слушаю.
– «Енгон» означает «дракон» на мертвом диалекте восточного Мирана, что безусловно свидетельствует о древности их рода. Сами Енгоны без излишней скромности выводят свое происхождение от мифической Лунной династии, которая, как известно, исчезла с лица этого мира задолго до рождения их знаменитого Желтого Государя…
– Генеалогия меня не интересует.
– Тогда перейдем к политике. Вольгван Енгон – формальный глава огромного рода. Начинал службу хвараном, потом перешел в регулярное войско, воевал на юге, дослужился до генерала, несколько лет провел при дворе в Сонаке, потом получил назначение на острова Кирим.
– Почему его удалили от двора? Попал в немилость?
– Там была какая-то темная история, но, я так понимаю, внутрисемейная. Действительно они все как-то взяли и разъехались – кто на северную границу, кто на южную, кто – сюда.
– Ссылка?
– Да не похоже. Кирим – почетное и хлебное назначение. У Вольгвана тут огромная власть. Здесь его поначалу поругивали за излишнюю суровость, зато теперь восхваляют до небес. Княгиня Касима даже отдала за него одну из своих дочерей – пятой или шестой женой…
– Чему тут удивляться, – хмыкнул сихан. – Эти князья Касима – известные имперские подстилки, все поголовно, не исключая саму княгиню. Все достойные семейства Кирима давно уничтожены или изгнаны…
– Ты лучше задавай вопросы, – сказал Имори. – Что конкретно тебя интересует?
– Семья. Семейная и внесемейная личная жизнь. У наместника есть побочные дети?
– Нет, – без колебаний ответил Имори.
– А у его сыновей?
– Они еще малы. Старшему тринадцать, и я не думаю…
– Тогда, возможно, опозорилась одна из его дочерей?
– Не слыхал. А в чем дело? – не выдержал торговец информацией, хотя клиентам подобные вопросы задавать было не принято – все, что нужно, они говорили сами.
Кагеру ткнул пальцем в Мотылька.
– Вот перед тобой сидит мальчишка. Кстати, он не немой, а просто хорошо вышколен. Я собираюсь забрать его себе и не хочу, чтобы у меня возникли неприятности с его родственниками…
Имори мигом смекнул, в чем дело.
– Нет, – сказал он через минуту, внимательно изучив лицо Мотылька. – Никакого сходства ни с наместником, ни с его детьми. Типично киримская мордашка. Симпатичная, кстати. Кого-то он мне напоминает…