Холл Констанс. Мой смелый граф

   В полном отчаянии она полезла вверх. В спешке она не заметила, что ветки становятся все тоньше, пока не стало слишком поздно.
   Крак! Ветка надломилась. Теперь Холли падала спиной вниз, в страхе хватаясь за пустоту и слыша, как ломаются тонкие веточки. Каким-то чудом ее пальцы обхватили тонкий сук.
   На мгновение она почувствовала облегчение. Вися на одной руке, Холли болталась в пятнадцати футах от земли, обхватив пальцами сук, как спасательный круг. Она боялась шевельнуться, боялась вздохнуть — вдруг тонкая ветка обломится? До земли оставалось далеко. Холли ничего не слышала, кроме злобного смеха Кента.
   Ветка держалась некоторое время, потом подалась под ее тяжестью.
   Крак! Ветка сломалась у нее в руке. Холли закричала…
   Придя в себя от воспоминаний, Холли почувствовала, что в комнате кто-то есть. Она подняла голову и увидела смотрящего на нее Брока.
   — Извините, мисс Кемпбелл, но вы не отозвались на мой стук.
   — Наверное, я вас не слышала. — Сердце Холли гулко билось. Невольно она протянула руку и потрогала свою лодыжку. Тогда при падении она ее растянула и неделю не могла ходить.
   — Разрешите, я помогу вам встать. — Брок взял ее за руку. — Папа ушел спать. Теперь можно пойти в охотничий домик.
   — А сколько же времени? — спросила Холли, все еще дрожа.
   — Девять часов.
   — Стало быть, нужно собираться. А Драйден идет с нами?
   — Он не хочет. Уперся — и все тут.
   — Понятно. Надеюсь, он не скажет отцу, что мы задумали.
   — Драйден может быть кем угодно, только не предателем.
   — Давайте-ка поторопимся. И пойдем тихонько. Нужно выскользнуть из дома так, чтобы ваш отец не видел.
   — Я поговорил с Принглом. Он сказал, что проверит, лег ли папа в постель.
   — Прингл знает об охотничьем домике? — спросила Холли, вынимая из платяного шкафа пелерину, перчатки и шляпу.
   — Конечно, знает, он же слуга. Все слуги уже знают, кроме миссис Прингл. Я уверен, что она не знает ничего. А на вас что, брюки? — Брок указал на ноги Холли.
   — Да, я одолжила их у Данна. В них легче идти ночью по лесу.
   — А я уже в куртке, — сообщил Брок.
   — Вот и хорошо. — Холли надела пелерину, перчатки и закрыла дверь. Повернулась к Броку и застегнула ему на куртке пуговицы, потом обмотала ему шею шарфом. — Вовсе ни к чему вам зябнуть.
   Они на цыпочках пошли по коридору… Дверь в холл отворилась, едва они подошли. Холли отшатнулась, увидев преградившую им путь высокую тощую фигуру.
   — Господи! — схватилась она за сердце. — Вы же меня чуть не до смерти напугали, Прингл!
   — Извините, мисс, — шепотом ответил Прингл. — Я просто пришел сказать, что путь свободен. Данн повезет мисс Энн. Он ждет внизу у лестницы.
   — Его светлость легли?
   — Да, мисс. Все тихо и спокойно.
   — Хорошо, — с облегчением вздохнула Холли. — Мы не хотим, чтобы он шел с нами.
   Когда они спустились с лестницы, Данн и Энн уже ждали их. Холли посмотрела на Данна, одетого в куртку.
   — Вы тоже идете, Данн? Тот кивнул:
   — Да, мисс, я подумал, что пригожусь вам. Холли заметила, что Прингл тоже одет в куртку.
   — И вы с нами? — спросила она.
   — Да, мисс. — Он бросил на Данна взгляд, словно желая сказать: “Все, что может делать он, я могу сделать лучше" — Я решил, что моя помощь тоже пригодится.
   — А как же миссис Прингл? Простите, но мне не хотелось бы, чтобы она знала.
   — Она крепко спит, мисс. Храпит как медведь. Она никогда меня не хватится, — сказал Прингл откровенно.
   — Ну что ж, тогда пошли, — пригласила всех Холли.
   — Ах как весело! — Энн всплеснула ручками. Глаза ее излучали волнение.
   — Пошли, пошли, только тихо.
   Прингл вытолкнул за дверь кресло, за ними следовали Данн и Брок. Последней шла Холли. Вдруг легкие шаги послышались на лестнице, и Холли замерла. Шаги остановились, как будто идущий знал, что она здесь. Холли посмотрела вверх и увидела, что за ними идет Драйден. Она так и знала, что он не устоит перед соблазном. И она вышла, все еще усмехаясь.
 
   В своей спальне на втором этаже Джон сел в постели и вытащил из-под подушки черное платье Холли. Потрогал жесткий ситец. Он воспользуется платьем как предлогом, чтобы начать с ней разговор, и тогда наконец-то вытянет из нее правду. Уж он постарается.
   Откинув одеяло, он надел халат, взял платье и свечу, стоявшую у кровати, и вышел.
   Когда все обитатели дома спят, в доме воцаряется особенная тишина. И такая тишина стояла в коридоре. Убедившись, что сумеет пробраться в комнату Холли незаметно, Джон осторожно направился к лестнице. Открыл дверь. Холодный воздух ударил ему в голую грудь. Поплотнее запахнув халат, он пошел наверх, шагая через ступеньку.
   От предвкушения, что сейчас он увидит ее, сердце у него гулко билось. В голове у него крутились всевозможные способы, с помощью которых он вытянет из нее правду. Только не нужно прикасаться к ее губам. Подойдя к двери, он дышал прерывисто, и руки слегка дрожали.
   — Холли. — Он осторожно постучал. Ответа не последовало.
   Джон попробовал открыть дверь. Дверь легко подалась. Он вошел и высоко поднял свечу. По комнате заплясали тусклые тени. На кровати лежало только смятое одеяло, но Холли не было.
   Наверное, она пошла в комнату мальчиков. Бросив платье на кровать, Джон прошел по коридору к комнате Брока и Драйдена. Он тихонько приоткрыл дверь, чтобы не помешать, — вдруг она читает им книгу. Увидев, что кровати пусты, он сдвинул брови. А что, если в дом проник негодяй с ружьем и силой увел с собой Холли и мальчиков? Он побежал вниз посмотреть, все ли в порядке с Энн.
 
   — Здесь оно не смотрится, — высказал свое мнение Данн, рывком поставив кедр посреди комнаты.
   — В углу будет очень хорошо. — Прингл схватился за кедр высотой в пять футов и швырнул его в угол.
   Бедное дерево, подумала Холли. Сегодня днем они с Энн нашли его рядом с домиком. Понадеявшись, что Прингл и Данн сумеют работать вместе и преодолеть свое смешное соперничество, она попросила их срубить кедр. Но эти два человека никак не могли поладить.
   — В углу оно хорошо выглядит, — проговорила Энн и беспомощно посмотрела на Холли.
   — Да, очень хорошо, — согласилась та.
   — Поставьте его куда-нибудь, чтобы мы могли его украсить, — предложил Брок, теряя терпение.
   Услышав упрек Брока, Данн и Прингл посмотрели друг на друга. Они, кажется, осознали, что ведут себя как дети, но тем не менее ни один не желал выпустить дерево из рук. Наконец Прингл опустил руки, а потом Данн сделал то же самое.
   — Здесь оно выглядит очень красиво, — нарушила возникшее напряжение Холли и подошла к дереву. Краешком глаза она заметила какое-то движение позади деревянных ставен. Вглядевшись, она увидела, что в щель смотрит ДРайДен, через некоторое время он исчез. Она улыбнулась и заговорила громче, чтобы было слышно Драйдену. Он, выходит, простоял на холоде целый час, шпионя за ними.
   — Я никогда раньше не видела рождественское дерево, и мне не терпится поскорее его украсить. — Энн не сводила глаз с кедра. — Что на них вешают в Германии, вы сказали?
   — Моя бабушка говорила, что ее матушка украшала дерево свечами, и она привезла эту привычку с собой в Виргинию. А там она и моя бабушка украшали его, как им хотелось. Думаю, что мы можем поступить так же.
   — Вот бы папа видел! — воскликнула Энн.
   Желание ее исполнилось мгновенно. Дверь шумно распахнулась, и на пороге появился Джон.

Глава 14

   Джон окинул взглядом сосновые гирлянды на окнах и рождественское дерево, а потом посмотрел на Холли.
   — А вам известно, что я чуть с ума не сошел от беспокойства? Я вас искал повсюду. Решил, что с вами и детьми что-то случилось. Какого черта вы здесь делаете?
   — Папа, не сердитесь, — умоляюще попросила Энн.
   — Виновата я. Мне хотелось доставить детям немного рождественских радостей. — Холли стала перед Энн, чтобы девочка не видела разъяренного лица Джона. — Пожалуйста, ругайте меня как хотите, только наедине.
   Джон остановил сердитый взгляд на Холли и посмотрел на Прингла и Данна.
   — Вы тоже вовлечены? Прингл опустил голову.
   — М-милорд, мы просто хотели помочь, — заговорил Данн.
   — Где Драйден?
   — Он, наверное, пошел домой, — ответила Холли. — Он подсматривал за нами в ставни, но присоединиться не захотел.
   — Позаботьтесь, чтобы дети благополучно вернулись домой, — обратился Джон к Принглу и Данну.
   — С-слушаю, милорд, — пробормотал Прингл. Двигаясь с такой быстротой, какой Холли никогда не замечала за ним, он схватил пальто Энн, закутал девочку и вытолкнул кресло за дверь.
   Данн уже надел куртку на Брока и подталкивал его следом за Энн. Бросив на Холли сочувственный взгляд, он захлопнул за собой дверь.
   — Почему вы занимаетесь у меня за спиной такими вещами, зная мое отношение к Рождеству? — спросил Джон.
   — Я предполагала, что вы отнесетесь к моим предложениям неодобрительно.
   — И правильно думали. — Сделав два больших шага, Джон навис над ней.
   Холли не попятилась; она готова защищать то, что считала правильным.
   — Если вы настроены против Рождества, то это еще не означает, что бедные дети должны страдать. Неужели вы не замечали, как угнетает их обстановка в вашем доме? Им нужен смех, им нужна радость. Вы так много времени уделяете работе и не знаете, что им нужно. Они все еще переживают смерть вашей жены. Нельзя же быть таким неблагоразумным, нельзя лишать их праздников.
   — Если вы так считаете, то почему же не сказали мне раньше? — Вид у Джона был уже не такой сердитый.
   — Я знаю, каким вы бываете упрямым, когда дело идет о вашей гордости. А тут еще пара дней — и вы оказались бы перед свершившимся фактом. И спокойненько все проглотили бы. Деньги ведь еще не все, счастья не купишь. Я уверена, что ваши слуги и арендаторы знают, что вам не по средствам дарить им подарки на Рождество, но разве трудно пригласить их к себе в дом и провести немного времени в их обществе? И может быть, такой праздник им понравился бы больше, чем подарки.
   — Кажется, вы лучше моей бабки умеете устроить выволочку, — мрачно поглядел он на нее.
   — Надеюсь, я убедила вас иначе относиться к Рождеству. — Холли выгнула брови и робко осведомилась: — Я не ошибаюсь?
   — Я не чудовище, Холли. А если бы я сказал “нет”, то определенно оказался бы таковым. Если праздничная обстановка обрадует вас и детей, я думаю, не будет ничего дурного, если вы украсите дом. Возможно, тогда вы не станете совершать ночные прогулки, когда вокруг бродит убийца.
   — Благодарю вас. — Вне себя от радости, Холли обняла его и поцеловала.
   Когда губы их встретились, она поняла, что наделала. Но отступать было уже поздно. Она потерялась в нем, в жаре его губ, в ощущении его крепкой груди. Его язык скользнул ей в рот, а рука опустилась на поясницу и притянула Холли к его крепким бедрам. Она растаяла в его объятиях.
   Он рванул ее рубашку, и она легко выскользнула из просторных брюк, позаимствованных у Данна. Его руки скользнули под рубашку и дальше, под тонкую сорочку. Грубые ладони двигались по нежному животу, потом вверх, поднимая сорочку и рубашку. Он поцеловал Холли, одним быстрым движением стянул с нее рубашку, и она оказалась голой.
   Охваченная непреодолимым желанием, она сняла с него рубашку. Обнаженные, они не могли оторвать глаз друг от друга. Ее груди с розоватого цвета сосками, вздрагивающими при каждом ее прерывистом вздохе, так и тянули его к себе. Кожа у него блестела как золото при свете свечей, мягкий свет играл на гранитных очертаниях его тела. Весь он был золотисто-твердый, под стать своим глазам.
   — Как вы красивы, — отозвалась она, загипнотизированная его мощью и крепостью.
   — Рядом с вами, милая, я бледнею. — И он притянул ее к себе.
   Он покрыл ее неистовыми, пьянящими поцелуями, от которых голова пошла кругом. Поймал губами сосок, провел языком по чувствительной плоти и потеребил зубами, так что сосок затвердел. Холли прильнула к нему, зарылась руками в его волосы и прижала его рот к себе. Она чувствовала жесткую щетину на его подбородке, которая колола ее нежную кожу.
   — Ты не представляешь, сколько раз мне хотелось вот так прикасаться к тебе. — Глубокий шелковый тон его голоса обдал ее точно нагретый мед.
   — Теперь ты можешь прикасаться ко мне, — простонала Холли, чувствуя, как его язык ласкает ее сосок, отчего по всему ее телу, завихряясь, побежали мурашки.
   Его рука прошлась вокруг ее бедер, нашла рыжеватый пучок волос внизу живота, раздвинула нежные складки и прикоснулась к средоточию ее жара.
   — Ты готова, — поглаживал он ее.
   — Пожалуйста, Джон. — Холли сама не знала, о чем она его умоляет. Сердце в груди гулко билось. Она тяжело дышала и вся дрожала. Мучительный жар, разгорающийся внутри, сжирал ее. Колени ослабли.
   — Все хорошо, милая. — Джон положил ее на коврик перед очагом, продолжая поглаживать. Потом лег на нее, страстно поцеловал и овладел ею.
   Резкая боль заставила ее вскрикнуть и вцепиться ногтями ему в спину.
   — Как ты себя чувствуешь? — спросил он отрывисто.
   — Мне больно.
   — Сейчас пройдет, милая. Твоя девственность. Сейчас мы ее преодолеем. Больно бывает только в первое мгновение. — И он начал двигаться.
   Холли почувствовала, как плоть ее сомкнулась вокруг него. Он наполнил ее до предела. Она широко раскрыла глаза, удивляясь, что они так хорошо подходят друг другу. Он двигался сначала медленно, потом быстрее. Боль прошла Она чувствовала только, что он в ней, чувствовала трение и жар. Глаза у нее закрылись, бедра выгнулись навстречу его ударам.
   Очень скоро он выкрикнул ее имя и достиг вершины страсти.
   — Проклятие! — выругался он, обмякнув на ней.
   — Что случилось? — Холли провела рукой по его спине. Неужели она сделала что-то неправильно и причинила ему боль?
   Он приподнялся на локтях, поцеловал ее.
   — Я собирался ласкать тебя подольше, но ты оказалась такая невероятная, что я утратил самообладание.
   Он смотрел на нее, усмехаясь, как красивый сатир, огонь отражался на его загорелом лице и мягко мерцал в золотистых глазах. Напряжение, которое казалось неотъемлемым признаком его лица, спало. В первый раз Холли видела его по-настоящему расслабленным. Он потрогал ее длинный локон.
   — Какая ты красивая.
   — На самом деле нет. Я всегда была самой обыкновенной. — Холли накручивала на палец темные волосы у него на груди, чувствуя, как быстро бьется его сердце у нее под рукой.
   — В тебе нет ничего обыкновенного. — Он обвел пальцем ее щеку и подбородок. — Ты околдовала меня своей красотой. Ты заставила меня забыть обо всем. Если бы ты была со мной, я мог бы прожить всю жизнь в бедности. Я никогда тобой не пресыщусь. — Он наклонился и опять поцеловал ее.
   Его плоть снова пульсировала в ней. Он начал двигаться, и она подумала — а не наоборот ли? Может быть, она никогда им не пресытится?
 
   Проснувшись на следующее утро, Холли пошарила рукой рядом с собой, но обнаружила только холодные простыни. Она потянулась, ощущая между ногами легкую боль и томительный мускусный запах их близости,
   После того как они два раза любили друг друга в охотничьем домике, он привел ее в эту комнату и уснул рядом, а рано утром овладел ею снова. „
   Холли медленно улыбнулась. Она откинулась назад и понюхала подушку, глубоко втягивая все еще не выветрившийся мужской запах. Прижала подушку к груди, обняла, подняла глаза к трещине в штукатурке на потолке. Она не чувствовала за собой никакой вины. Вчера ночью у них была такая близость, память о которой она будет беречь как сокровище, когда ей придется уехать. Вчера ночью он не расспрашивал о ее прошлом, но этих вопросов не избежать. Она никогда не сможет сказать ему правду. При мысли, что придется оставить его, Холли зарылась пальцами в подушку и крепче прижала ее к себе.
   Нет, плакать из-за того, что еще не произошло, — только мучить себя. А ведь впереди Рождество. Холли отбросила подушку, откинула одеяло и скатилась с кровати. Дрожа от холода, бросилась к шкафу в поисках одежды.
   Раздался стук в дверь, и от неожиданности она вздрогнула.
   Осознав, что она голая, Холли сорвала с кровати покрывало.
   — Да?
   — Это я, мисс, — раздался из-за двери приглушенный голос Данна.
   — Не входите. — Холли споткнулась обо что-то, лежащее рядом с кроватью, посмотрела вниз и увидела черное рваное платье, которое подарила ей леди Матильда и которое теперь лежало у ее ног бесформенной грудой.
   Как оно попало в ее комнату? Нахмурившись, Холли схватила его и подбежала к окну. Когда она подняла раму, порыв свежего воздуха ворвался в комнату, взметнул ее распущенные волосы. Она отбросила волосы с лица и почувствовала, что щеки щиплет мороз. Тогда она быстро смотала в комок рваное платье и со всей силой выбросила из окна. Ветер подхватил его. Оно высоко взметнулось вверх и исчезло за выступом крыши.
   Холли потирала руками, радуясь, что избавилась от противного платья, потом плотно закрыла окно. Обмотавшись покрывалом, она пошла к двери. Дверь скрипнула на петлях, на пороге стоял улыбающийся Данн.
   — Доброе утро, мисс. — Он держал в руках красивое утреннее платье бутылочно-зеленого цвета, которое сшил для нее. — Платье готово. Я подумал, что вам, наверное, захочется его примерить.
   — Благодарю вас, Данн.
   От острого взгляда Данна не ускользнуло, что руки у нее голые. Он улыбнулся еще шире.
   — Неужели хозяин слишком сурово обошелся с вами после нашего ухода?
   — Он оказался очень чутким. — Тут она вспомнила, каким чутким он оказался, и покраснела. — Он даже разрешил нам украсить дом. Вы можете себе представить?
   — Очень хорошо для детей, мисс. Кажется, у нас теперь будет много работы.
   — Да, вы правы. Думаю, что мы сможем устроить здесь празднование. И пригласить всех арендаторов его светлости.
   — Не знаю, мисс, — нахмурился Данн. — Его светлость может не разрешить.
   — Давайте устроим ему сюрприз. Даже если ему не понравится, он не станет проявлять недовольство перед всеми.
   — Может, и подействует, мисс. Сейчас пойду и расскажу обо всем Принглу. — Данн собрался было уходить, но задержался. — Кстати, хозяин ждет вас в вольере. Он, кажется, чем-то обеспокоен, так что вам лучше поторопиться.
   Данн усмехнулся, повернулся и пошел по коридору.
   Некоторое время Холли смотрела, как фалды фрака бьются о его короткие ноги, потом закрыла дверь. Она подумала, что сейчас увидит Джона, и поспешила одеться.
 
   Джон стоял посреди вольера и озирался. Вольер он устроил в бывшей оранжерее с крышей в виде купола. Маленькие деревца и кустики росли вдоль стен и образовывали круг в центре. Он терпеть не мог держать птиц в клетке.
   Вольер для него стал тем местом, где можно расслабиться и забыть о своих денежных неурядицах. Веселым помещением делал вольер яркий солнечный свет, проникающий сюда через высокий стеклянный купол над головой, но сегодня солнце было скрыто плотными серыми тучами. Однако мрачное небо никак не могло испортить Джону настроение. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым в первый раз за многие годы, словно долго блуждал по темному тоннелю и наконец нашел выход. Выходом для него была Холли.
   Наклонившись над коробкой с гнездом, он погладил голландскую оборчатую курочку, изящное желтое создание с волнистыми перьями на головке, груди и гребешке. Прикосновение к мягким перышкам у него под рукой заставило его снова вспомнить о Холли, о ее наготе, о больших карих глазах.
   Услышав за спиной легкие шаги, Джон выпрямился и посмотрел сквозь густые ветки боярышника с красными ягодами, которые так любят поедать птицы. Встретившись взглядом с большими карими глазами Холли, он широко улыбнулся.
   Она казалась очень красивой в платье глубокого зеленого цвета, которое так шло к цвету ее кожи и рыжевато-каштановым волосам. Волосы она не зачесала кверху, а заплела сзади в косу. Вьющиеся пряди обрамляли ее лицо. Такая прическа необычайно красила ее. Огромные карие глаза светились таким щедрым, мягким чувством, что ему тут же захотелось заключить ее в объятия. Некоторое время она смотрела на него, потом перевела взгляд на десяток птичек, сидящих у него на плечах.
   — Вы, видимо, умеете с ними обращаться, — заметила она, улыбаясь птицам. — Прингл пытался поймать одну из ваших птичек, но она улетела.
   — Курочки любят меня. — Он насмешливо выгнул бровь.
   — Да, и ясно почему. Вы действительно напоминаете важного петушка. — Она проказливо улыбнулась.
   Множество птичек, сидевших на деревьях, привлекли ее внимание. Некоторое время она прислушивалась к их пению, сливающемуся в приятную успокаивающую мелодию, а потом вымолвила:
   — Я понимаю, почему вы их разводите, здесь так красиво.
   — Да, мне нравится находиться в обществе птиц.
   — А большую прибыль вы от них получаете?
   — Достаточную, чтобы покрыть кое-какие расходы по содержанию Брукхоллоу. Хотите подержать канарейку?
   — А можно?
   Джон посадил себе на палец темно-желтую птичку и подошел к Холли:
   — Протяните палец.
   Она послушалась, и он пересадил канарейку ей на палец.
   — Какая она красивая и изящная. — Холли поднесла птичку к лицу и принялась рассматривать, нежно поглаживая.
   — Да, совсем как вы. — При виде того, как она гладит птичку, в голове у него возникли всевозможные эротические картины. Он снова жаждал почувствовать на себе ее руки и привлек ее в свои объятия.
   От резкого движения птички разлетелись. И Джон поцеловал Холли среди множества трепещущих крылышек. Так они стояли, пока он не почувствовал, что по телу ее пробежала дрожь.
   — Я говорил вам, как сильно хочу вас?
   — Вообще-то нет, но ваши губы сказали. — Она усмехнулась, на щеках появились ямочки.
   — Думайте, что говорите, мисс, я ведь могу любить вас и здесь, в вольере, а птицам мое поведение может не понравиться. — И его взгляд упал на ее пышную грудь.
   — Только старым курочкам, — улыбнулась она и, обхватив его руками за шею, притянула к себе и поцеловала со сладостным пылом.
   Ее огромные карие глаза проказливо блеснули. — Мы же не хотим огорчать пташек.
   — Так вы нарочно дразните меня, да? Теперь я весь день вынужден страдать из-за вас.
   — Надеюсь, от страданий вы не станете снова брюзгой. Вы так красивы, когда не злитесь. — Она подмигнула, провела пальцами по впадинке у него на подбородке. — Вы велели мне прийти сюда, чтобы я заставила вас страдать, или вы хотели меня видеть?
   — Я обдумал наши отношения и пришел к выводу, что нам осталось лишь назначить дату.
   — Дату? — Она недоуменно заморгала.
   — Дату свадьбы.
   — Какой свадьбы?
   — Нашей свадьбы.
   Некоторое время она молчала, а потом заговорила, делая вид, что поправляет на нем галстук.
   — Такой важный вопрос нужно обсуждать сейчас?
   — Думаю, вполне разумно. — Он схватил ее за руки и сжал. — Я лишил вас невинности. И намерен поступить как порядочный человек.
   — А почему нельзя, чтобы все оставалось как есть? Вовсе ни к чему усложнять положение браком. — Глаза ее внезапно затуманило равнодушие, и она высвободила руки.
   — Что случилось? Или вас отталкивает отсутствие у меня богатства? Я знаю, что не могу дать вам много, но уверен, что все-таки больше, чем вы привыкли.
   — Откуда вам знать, к чему я привыкла? — Она повернулась к нему спиной и обхватила себя руками.
   — Так, значит, действительно дело в деньгах? — спросил он, и в голосе его послышались неприязнь и боль.
   Она обернулась.
   — А я-то надеялась, что вы научились понимать меня и не станете думать, будто мое согласие зависит от вашего состояния.
   — Тогда в чем же дело? — Он схватил ее за плечи.
   — Я не могу вам ничего сказать.
   — Вы уже замужем? — Он крепче сжал ее плечи. — Вы что, сбежали в ночь вашей свадьбы? У вас есть муж в Виргинии?
   Она вздрогнула.
   — Вы делаете мне больно.
   Он ослабил хватку, но по-прежнему держал ее за плечи.
   — Скажите мне правду, Холли, вы обязаны.
   — Я не замужем и никогда не была.
   — Тогда что же?
   — Пожалуйста, оставьте меня в покое. — Холли отбросила его руки. В глазах ее блестели слезы. — Я не могу вам сказать и не скажу. Чем меньше вы обо мне знаете, тем лучше. И больше не говорите со мной о свадьбе. Это исключено. — Она повернулась, распахнула дверь и выбежала вон.
   Джон хотел бежать за ней, но остановился в недоумении. Почему она не хочет доверить ему правду о своем прошлом? Нет, она не лжет, говоря, что не была замужем, ведь он лишил ее невинности. Здесь что-то другое. Как больно, что она ему не доверяет. Но теперь, когда он ее нашел, он не намерен упустить единственную женщину, которую полюбил.
   Будь она богатой наследницей, он никогда бы не смог проглотить свою гордость и сделать ей предложение, но к бедности она быстро приспособится. Ничто в ней не говорило о привычке к богатству. Холли, вероятно, выросла в обедневшем доме и не станет скучать по тому, чего у нее никогда не было. А ему нечего ей дать, кроме своей любви. Большой любви, которой хватит на них обоих.

Глава 15

   Холли бежала по холлу к черной лестнице. Слезы застили ей глаза, дамасковые обои сливались в одно темно-бордовое пятно Она ничего не видела вокруг, как вдруг столкнулась с леди Аптон.
   — Прошу прощения, сударыня, — Холли подхватила старуху, не дав ей упасть.
   — Господи, девочка, что случилось? — Леди Аптон вынула из рукава носовой платок и вытерла Холли глаза.