Холл Констанс. Мой смелый граф

   Кип потащил ее за угол. Вдоль улицы стояли кебы, их фонари бросали мутные желтоватые круги в туманную тьму. Лишь один кебмен съежился на своем сиденье опустив голову — не то был пьян, не то уснул. На другой стороне улицы Холли увидела высокого человека в плаще с капюшоном, который направлялся к кебам.
   — Ты не можешь один справиться с ними, — удерживала она Кипа дрожащим голосом.
   — Я знаю, что делаю, — отозвался Кип. Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так властно. — Почти все мое детство прошло на улице. Все будет в порядке. — Он сунул руку в куртку и достал нож. — Когда я крикну, бегите прочь.
   Холли услышала, что шаги приблизились, и напряглась всем телом.
   — Я не могу тебя бросить.
   — Я знаю, как себя защитить. А вы бегите к кебу и садитесь, и хватит мне перечить. Я не могу одновременно драться с бандитами и. еще беспокоиться о вас. — Потом он сказал громче: — Бегите!
   Властность и раздражение, прозвучавшие в его голосе, придали Холли сил. Она подобрала подол платья и побежала. Но не успела она пробежать и ярд, как ее каблук задел о торчащий из мостовой камень. Лодыжка у нее подогнулась, она потеряла равновесие и упала лицом вперед, ударившись о мостовую. Почти не чувствуя боли в оцарапанных локтях и коленях, она обернулась к Кипу. Он наставил нож на двух мужчин, а третий побежал к Холли.
   Девушка попыталась подняться, но боль пронзила ее щиколотку. Здоровенные ручищи обхватили ее сзади за талию и рывком подняли с земли. Она оказалась в руках у третьего мужчины.
   — Привет, милашка, — улыбнулся он, показав гнилые зубы. — Не найдется ли у тебя лишней мелочишки?
   — Нет! — Холли почувствовала крепкий кислый запах эля в его дурном дыхании, сжала кулаки и ударила его в лицо.
   — Ах ты, злобная тварь! — Гнилозуб схватил ее за руки и прижал их к ее бедрам.
   — Могу быть еще злее! — прошипела она, пытаясь вырваться из его стальной хватки.
   Тут послышался шум драки, и Холли посмотрела через мощное плечо Гнилозуба на Кипа. Один из нападавших завел ему руки за спину, а другой бил в живот. От каждого удара под ребра Кип корчился и стонал.
   — Пустите его! Вы его убьете! — закричала Холли, а потом увидела высокого незнакомца в плаще с капюшоном, который бежал к дерущимся. В нем чувствовались порода и манеры джентльмена.
   Незнакомец двигался с убийственной точностью. Он схватил одного негодяя за грудки и нанес ему страшный удар. Негодяй отступил, тряся головой, потом снова бросился на незнакомца.
   Тот уклонился от его кулака влево, потом нанес три резких удара в лицо нападавшему, причем кулак его двигался со смертоносной быстротой кобры. Ноги негодяя подкосились, и он рухнул на землю. Теперь, когда силы сравнялись, Кип наставил на второго бандита свой нож.
   На мгновение взгляды Холли и незнакомца скрестились. На нее смотрели самые странные глаза, какие ей случалось видеть, — золотые, такие светлые, что казались ярко-желтыми, как глаза ягуара, которого она однажды видела на сельской ярмарке. Ярость на лице незнакомца, его угрожающе сведенные брови испугали Холли. Вид у него был ужасный и еще более безжалостный, чем у тех, кто напал на нее. Вдруг он направился к ней.
   Гнилозуб заметил его приближение и отшвырнул Холли. Ее руки взметнулись в воздух, и она приземлилась на бок, больно ударившись ладонями и бедрами о камни. От боли она вскрикнула.
   — Прекрасно, портовый пес, иди ко мне, давай, — прозвучали хорошо выговариваемые слова образованного человека, в которых слышалась скука.
   Холли оглянулась. Джентльмен стоял перед Гнилозубом, выставив перед собой кулаки, в боксерской позе, и его золотые глаза сияли от удовольствия.
   Гнилозуб улыбался. Огромный, с бычьей шеей, он сознавал свою силу и стал угрожать джентльмену:
   — Я проучу тебя так, что вовек не забудешь! Джентльмен оказался более ловким, чем его противник.
   — И это все, на что ты способен? Неповоротлив, как улитка. — Он выбросил вперед кулак и ударил Гнилозуба в лицо, не давая опомниться.
   Гнилозуб качнулся, схватившись за нос, заревел и двинулся на джентльмена.
   Джентльмен уклонился и ударил моряка по крестцу ногой.
   Гнилозуб упал лицом вперед. Потом перекатился на бок. Лицо его превратилось в маску ярости.
   — Думаешь, ты такой быстрый? А что ты будешь делать вот с такой игрушкой? — И он вытащил из куртки пистолет и навел его на джентльмена.
   Холли затаила дыхание. Она видела, как джентльмен в плаще стоит, скрестив руки на груди, с совершенно беспечным видом и циничной улыбкой на губах. Почему он стоит словно подставив себя под пулю? В такую глупость с его стороны она не могла поверить. Почему он не делает ничего, чтобы защитить себя?
   И не раздумывая она бросилась на негодяя, державшего пистолет.

Глава 2

   Холли ударила Гнилозуба сбоку и выбила оружие из рук. Пистолет выстрелил, пролетел по воздуху и упал на мостовую.
   Гнилозуб потянулся к ней, но сильные руки обхватили ее стан и вырвали из лап негодяя.
   — Не вмешивайтесь! — рявкнул джентльмен.
   Потом он повернулся лицом к Гнилозубу, ловко увернулся от его кулака и, в свою очередь, ударил Гнилозуба кулаком в подбородок.
   На лице у человека, напавшего на Холли, появилось удивленное выражение, потом глаза его закатились, и он рухнул на мостовую.
   Джентльмен повернулся лицом к Холли, его плащ закрутился вокруг ног. Он уставил на нее палец.
   — Как вам кажется, что вы сделали?
   — Полагаю, вовремя вступилась. — Холли старалась держаться уверенно. — Вы застыли, как мошка на спине у коровы. Я подумала, что нужна моя помощь. Или вам хотелось, чтобы он в вас выстрелил?
   — Я собирался выбить оружие у него из рук. Если бы вы не ударили его как сумасшедшая, я бы это сделал.
   — Сумасшедшая! — Холли помолчала, обдумывая его последнее оскорбление. — Уверяю вас, если бы я была идиоткой, я бы позволила бандиту выстрелить вам в сердце.
   — Резонно, — с усмешкой согласился он.
   — Приятно встретить джентльмена, который соглашается, что он был не прав.
   — Я просто иду вам навстречу, в вашем случае я сделал исключение.
   — Полагаю, вы ждете компенсации?
   — Совершенно согласен. Теперь, когда мы рассмотрели мой характер со всех сторон и вы не нашли в нем недостатков, могу я помочь вам встать?
   — Благодарю вас. — Она протянула ему руку.
   Он помог ей подняться, но не сразу отпустил ее руки. Некоторое время он смотрел на нее, прямо в глаза. Она почувствовала скрытую силу его крупных рук, от горячих ладоней по ее рукам тепло распространилось до самых лопаток. Холли уже хотела высвободиться, но он словно бы понял, что все еще держит ее руки в своих, и выпустил их.
   — Ну вот, вы целы и невредимы, — подытожил он, отходя от нее.
   Холодный воздух коснулся ее ладоней там, где к ним прикасались его руки. Невольно ее пальцы сжались, стараясь удержать тепло. Не подумав, она перенесла всю тяжесть тела на лодыжку. Резкая боль пронзила ногу. Холли покачнулась, стараясь удержать равновесие.
   — Понятно. — Он обхватил ее руками. — Почему вы не сказали, что ушиблись?
   Холли не знала, что ответить. Она чувствовала, как тепло его тела проникает сквозь ее одежду, как тверда его грудь и как крепки руки, обхватившие ее. Теперь она посмотрела на него внимательно.
   Он был красив. Коротко подстриженные волосы коричневого цвета напоминали дорогой шоколад — и блестели они как шоколад. Прямая прядь небрежно падала на лоб, доходя до бровей, которые были темнее, чем волосы. Лоб бороздили глубокие морщины — результат озабоченности, — и такие же морщины залегли в уголках рта. Она подумала, что ему, наверное, за тридцать, но от морщин, придававших его лицу суровость, он казался старше. Посередине квадратного точеного подбородка красовалась ямочка. Темная щетина покрывала его лицо, подчеркивая впадины под высокими скулами.
   — Итак? — выгнул он бровь.
   — Что “итак”?
   — Каким местом вы ушиблись?
   — Ушиблась? — Холли немного, помолчала, все еще глядя ему в глаза, а потом сказала: — Я вывихнула лодыжку.
   К ним подошел Кип, стуча своей деревянной ногой по мостовой.
   — Вы ушиблись, мисс Холли?
   — Нет, просто вывихнула лодыжку по собственной глупости. А ты?
   — Ни царапины, — гордо отрапортовал Кип. — Я обратил в бегство последнего из троицы. Вряд ли они вернутся. — Он посмотрел на джентльмена. — Спасибо, что помогли, сэр.
   — Не за что. Я могу отвезти вас куда-нибудь? — обратился джентльмен к Холли.
   — Она еще не нашла себе жилье, — ответил за нее Кип. — Только что сошла с корабля. Я хотел помочь ей нанять кеб, когда на нас напали эти мерзавцы.
   — Тогда вы должны поехать вместе со мной, — настаивал джентльмен с решительностью, которая отметала любые возражения.
   — Я уже и так причинила вам много хлопот. Просто посадите меня в кеб, а я найду пристанище.
   — Совершеннейший вздор. Вы останетесь у меня, пока ваша лодыжка не заживет. Мы не можем позволить вам ковылять по Лондону.
   — Она вас не знает, сэр. — Кип окинул его довольно подозрительным взглядом.
   — Ее добродетель со мной будет в безопасности. Я — Джон Сент-Джон, граф Аптон.
   Холли широко раскрыла глаза.
   — Вот уж не думала, что встречусь с членом королевской семьи, едва оказавшись в Лондоне.
   — Ну что ж, надеюсь, вы отнесетесь к такому факту с одобрением. А теперь давайте отвезем вас домой. Мой камердинер умеет замечательно лечить растяжение связок.
   — Наверное, очень славно иметь камердинера, который умеет врачевать.
   — От него много пользы.
   — С вами все будет хорошо, мисс Холли? — спросил Кип, недоверчиво глядя на Сент-Джона.
   — Ну конечно, — кивнула Холли, чувствуя, что графу можно доверять.
   — Тогда я зайду к вам завтра. — Кип посмотрел на лорда Антона с упрямым вызовом в глазах, чтобы граф не вздумал запретить ему навестить Холли.
   — Я живу на Парк-лейн, пятнадцать, — сообщил лорд Аптон, с едкой насмешливостью растягивая слова, а потом понес Холли к кебу.
   — Мне жаль, что я была не очень внимательна на уроках английского этикета, — заметила Холли. — Как мне к вам обращаться?
   — Большая часть моих знакомых зовут меня Джоном. Надеюсь, вы будете звать меня так же.
   — Хорошо, лорд Джон.
   — “Лорда” можете оставить для принца. Холли улыбнулась:
   — Теперь вы надо мной потешаетесь. Я ведь прекрасно помню, как меня учили. — И она проговорила со старомодным английским акцентом: — “К королю всегда обращаются «ваше величество»”.
   — Прекрасно. Значит, вы слушали вполуха.
   — Да, если не засыпала, но я хорошо помню, что мое особое внимание привлек урок насчет чашки для ополаскивания рук.
   — Значит, вы не растеряетесь, если будете обедать с королем?
   — Нет, потому что моему любопытству потребовалось выяснить, почему необходимо ополаскивать руки за столом. Мне такой ритуал показался просто напрасной тратой чистых мисок, потому что меня всегда заставляли мыть руки, перед тем как разрешали сесть за стол.
   — И как, вы нашли оправдание их существованию? — спросил он, явно забавляясь.
   — На самом деле нет, но поскольку мне не нужно было их мыть, мне стало все равно.
   Резкие очертания его губ смягчились.
   — Значит, вы возражали против работы по дому?
   — Да нет, только против мытья посуды. Меня вырастила бабушка, она выступала против рабства и не любила тратить много денег на прислугу. Поэтому мы делали всю работу по дому сами.
   — Какую часть Юга вы называете родиной? Я не могу определить ваш акцент.
   Холли замолчала, поняв, что наговорила лишнего о своем прошлом. И назвала первое же место, которое пришло ей в голову:
   — Я из Чарлстона. — И как ваша фамилия?
   — Ки… Кемпбелл, — быстро поправилась Холли. Подняв глаза и увидев, что они подошли к кебу, она облегченно вздохнула.
   Джон сказал кебмену свой адрес и открыл дверцу кеба. С осторожностью, удивившей Холли, он усадил ее на сиденье.
   В кебе он уселся напротив нее и вытянул свои длинные ноги. Скрестив руки на груди, он устало закрыл глаза.
   Холли поняла, что он не склонен к разговору, поэтому больше ничего не сказала и стала осматриваться. В кебе было темно, если не считать тусклого света, проникавшего через оконце. В воздухе стоял застарелый дух сигарного дыма, человеческих тел и въевшийся запах грязи, присущий вещам, которые использовались долго и часто.
   Она услышала, как кебмен ругает лошадей, потом кеб неожиданно бросило назад. Холли не ожидала внезапного рывка. Ее швырнуло вперед, и она оказалась на твердых коленях лорда Аптона.
   — Проклятый дурень, — тихо обругал он кебмена.
   Холли хотелось провалиться сквозь землю. Щеки ее пылали так, словно с нее сдирали кожу. В довершение она остро ощутила чистый, пряный аромат, исходивший от него. Она подняла голову, уставилась на пояс его брюк и выдавила из себя отрывистым шепотом:
   — П-прошу прощения.
   — Не двигайтесь, — попросил он таким напряженным голосом, словно на шее у него была веревка. — Разрешите мне помочь вам. — Он обхватил ее стан и усадил обратно на ее сиденье. — С вами все в порядке?
   — Конечно.
   Не в состоянии посмотреть ему в лицо, она уставилась в пол. Начинать светскую беседу было смешно, но молчание казалось ей невыносимым, невыносимо было и чувствовать на себе его взгляд. И она сказала на удивление спокойно:
   — Я вижу, в Лондоне кебмены такие же пьяницы, как и везде.
   — Я бы с удовольствием свернул ему шею. — Немного помолчав, он спросил: — Какая лодыжка вывихнута?
   — Левая, но уже не так больно. — Холли собралась с духом и посмотрела на него. Он исследовал взглядом мыски ее башмаков.
   — Нужно бы посмотреть, не сломали ли вы ее. Когда вы сейчас упали, вы могли еще больше ее повредить.
   — Право, со мной ничего не случилось.
   Он не обратил внимания на ее слова и, протянув руку, поднял ее левую ногу, прежде чем она успела возразить.
   — Я не причиню вам боли… — Он немного сдвинул кверху подол ее юбки.
   Потом добавил, словно почувствовав ее смущение:
   — Я только на минутку. — Держа ее ногу, он снял с нее башмак и обхватил лодыжку пальцами.
   Холли надеялась, что он не заметит дырки на пятке ее шелкового чулка. Но прикосновение его пальцев к ее ноге сразу же заставило ее забыть о дырке. Она удивлялась, как осторожно его прикосновение и как удивительно ощущаются его руки, пока он не задел ушибленное место. И тогда она впилась ногтями в руку, чтобы не крикнуть.
   — Кости не сломаны. — Он снова надел башмак, потом осторожно поставил ее ногу на пол. — Врача звать не придется.
   — Я все равно не разрешила бы ему себя осматривать.
   — Вы не любите врачей?
   Холи уставилась на свои руки и сказала:
   — Я их боюсь с тех пор, как моя бабушка умерла от кровопускания.
   — Сочувствую. — Он не стал продолжать разговор на больную тему и только молча смотрел на Холли.
   Поначалу она не заметила, что вата под сиденьем, сбившись, образовала комок, который впился в нее снизу. Однако теперь неприятное ощущение мешало ей почти так же, как испытующий взгляд его золотистых глаз. Она оперлась руками о сиденье и подвинулась в сторону, но попала рукой в дыру кожаной обивки. Холли бросила взгляд в его сторону и увидела, что он смотрит на нее с непроницаемым выражением на лице. Она незаметно вынула руку из дырки, надеясь, что он не заметил ее промаха.
   Но из дыры вывалился комок ваты и пристроился как раз рядом с ее бедром. Мысленно проклиная обивку, дыру и все потрепанные кебы, вместе взятые, равно как и кебменов, она смяла грубую вату и сделала слабую попытку запихнуть ее обратно, пока он ничего не заметил.
   — Вам помочь? — протяжно спросил он грудным голосом, в котором сквозила насмешка.
   — Нет-нет! Я просто хочу засунуть ее обратно. — Чем старательнее она заталкивала вату в дыру, тем больше та сопротивлялась. Нелепость ситуации пробудила свойственную ей смешливость. Она поневоле улыбнулась. Потом заметила угрюмое выражение на его лице и громко рассмеялась.
   — С вами все в порядке?
   — Простите, ради Бога, — пробормотала она, всхлипывая от смеха. — Не смогла удержаться. Сегодня вечером у меня сплошные неприятности. Сначала на меня напали мерзавцы, потом я вывихнула лодыжку. Потом кебмен оказался пьян. Теперь вот это. — Она посмотрела на вату. — Скажите, что еще может случиться?
   — Будем надеяться, что ничего. Разрешите я займусь ремонтом. — Он наклонился вперед и взял у нее вату. Ловким движением он сунул ее под порванную обивку.
   — Проделано мастерски. — И она с улыбкой посмотрела на него.
   — Поездишь в наемных экипажах — всему научишься.
   — А я думала, что у графов есть собственные кареты.
   — У данного графа ее нет. — Его слова прозвучали весьма едко. Он уставился в окно, не обращая внимания на Холли.
   Молчание стало напряженным, джентльмен просто излучал раздражение. Что она такого сказала? Просто старалась поддерживать приятный разговор. Некоторое время она смотрела на его профиль, потом пожала плечами, отвернулась и тоже стала смотреть в окно. Если все английские графы так чувствительны и раздражительны, вряд ли ей захочется обзавестись подобными знакомствами.
 
   Данн затянулся хозяйской сигарой, потом выпустил изо рта три колечка дыма. Он нахмурился — сигара оказалась низкого качества. Его хозяин обычно покупал все самое лучшее, но последние два года опустился до дешевого табака. Данн никогда не купил бы себе такую дешевку, но сигару он курил хозяйскую, так что жаловаться не приходилось.
   Он смотрел, как кольца дыма поднимаются к потолку и тают, потом пошевелил большими пальцами ног, обутых в сапоги и лежащих на письменном столе. Вынув сигару изо рта, он подкрепился глотком портвейна. Не успев проглотить его, он услышал, как к парадному подъехал экипаж, и чуть не подавился. Откашлявшись, на что ушло целых пятнадцать секунд, он наконец смог вздохнуть. Сунув сигару в рот, он рывком спустил ноги со стола и вскочил с кресла.
   Потом подбежал к двери, но замер на полпути, вспомнив о сигаре во рту. Испугавшись, он бросился к камину, швырнул сигару в огонь, потом помахал руками в воздухе, пытаясь разогнать табачный дым. Стакан, из которого он пил, так и остался стоять на столе. Данн схватил его, одним глотком опрокинул в себя содержимое, потом поставил стакан рядом с чистыми.
   Будь у него крылья, он не мог бы двигаться быстрее. Он выскочил из кабинета, захлопнув за собой дверь, потом промчался по холлу и оказался у входной двери. Взявшись за дверную ручку, он изобразил на лице должное выражение, поправил галстук и открыл дверь именно в тот момент, когда хозяин подошел к ней.
   — Добрый вечер, милорд, — сказал он ровным голосом, ничем не выдав, что запыхался. Потом он увидел, что хозяин держит на руках молодую леди, и вытаращил глаза. Вид граф Антон имел явно растерянный.
   Данн посмотрел на леди, желая установить, не она ли явилась причиной такого настроения его хозяина. Молодая леди со слишком смуглой кожей явно много времени провела на открытом воздухе. Овальное лицо леди, алый рот, маленький прямой носик, не слишком дерзкий, выглядели премило. Выгодно подчеркивали черты лица большие карие глаза, обрамленные длинными густыми темными ресницами. Ее длинные распущенные волосы, рыжевато-каштановые, но скорее рыжеватые, были откинуты назад. Несколько непослушных рыжих прядей обрамляли ее лицо. Единственное слово, какое подходило для описания облика леди, было “обыкновенная”, но не настолько, чтобы его светлость стал злым, как краб.
   — Здравствуйте, — поприветствовала она, улыбнувшись Данну и показывая ямочки на щеках.
   Данн решил, что “обыкновенная” — слишком резкое слово для описания молодой леди. Она скорее очаровательная. Ямочки придали ее лицу обаяние и какое-то безыскусное сияние.
   — Здравствуйте, мисс, — раскланялся он.
   Его светлость перенес ее через порог. Данн быстро отскочил в сторону, чтобы его не сбили с ног, потом хмуро посмотрел в спину хозяину.
   — Данн, это мисс Кемпбелл. Она вывихнула лодыжку. Куда мне отнести ее?
   Мисс Кемпбелл посмотрела на кислое лицо хозяина, и ее ямки исчезли вместе с улыбкой.
   — Я не хочу никого обременять.
   — Может быть, в красную комнату, милорд. Только она готова для гостей.
   Его светлость кивнул, потом пошел вверх по лестнице, сохраняя на лице угрюмое выражение.
   Данн шел за ним, отстав на три ступеньки. Он уже знал, что, когда хозяин не в настроении, подобное расстояние самое безопасное. Но он никогда еще не видел хозяина в таком дурном настроении.
   Данн подождал, пока они поднимутся, потом поспешно опередил их и открыл дверь в комнату. Отойдя в сторону, он зажег свечу. Свет залил комнату, осветив изъеденные молью занавеси и некогда бордовые обои, которые теперь выцвели до розового цвета и отставали от стен по углам. В комнате стояли только кровать под пологом и маленький столик с деревянным подсвечником. Спальня была единственная, оставалась еще комната Данна и его хозяина с кое-какой мебелью. Все остальное продали, чтобы уплатить долги. Данн на миг смутился, но молодая женщина, кажется, не заметила жалкой обстановки.
   — Данн позаботится о вашей лодыжке и обо всем, что вам может понадобиться. Горничной у меня нет, так что вам придется самой заниматься своим туалетом. — Он положил ее на кровать, выпрямился и уперся кулаками в бедра. — Где я могу найти ваш багаж?
   — У меня нет багажа.
   — Что, совсем? — спросил он скорее раздраженно, чем удивленно.
   — Совсем. — Избегая его взгляда, она уставилась на свои руки.
   Его светлость повернулся к Данну.
   — Найдите на чердаке какую-нибудь одежду для нее. И еще она вывихнула лодыжку. Надеюсь, вы поможете ей.
   — Слушаюсь, милорд. — Данн поклонился и проводил хозяина взглядом. Выйдя, тот закрыл за собой дверь.
   Девушка громко вздохнула, после чего спросила:
   — Он всегда такой?
   Данн улыбнулся в ответ и, подойдя к окну, закрыл ставни.
   — Обычно он совсем другой, мисс.
   — Пока мы ехали сюда в кебе, он даже не разговаривал со мной. А я только и сказала, что, по моему мнению, графы ездят в собственных каретах. Наверное, я не знаю, как здесь полагается разговаривать с аристократами. Отныне я буду следить за каждым своим словом.
   Данн повернулся, слегка смущенный, и объяснил:
   — У его светлости, мисс, финансы поют романсы. Он уже несколько месяцев как не имеет средств, чтобы содержать карету здесь, в Лондоне. Наверное, вы задели его гордость. Он никак не оправится, с тех пор как лишился своей конюшни.
   — Ах как жаль. Я не знала.
   — Не обращайте внимания. Он вспыльчив, но отходчив. Завтра он снова будет самим собой. — Данн остановился у кровати. — Так какая лодыжка болит, мисс?
   — Левая.
   — Я немного пощупаю. — И, сняв с нее башмак, он потрогал ее лодыжку. Лодыжки у нее были очень красивые.
   Она вздрогнула.
   — Здесь больно, мисс? Она кивнула, закусив губы.
   — Кажется, немного распухло. Я сейчас принесу примочку. К утру вам полегчает. — Он повернулся, чтобы идти, но она остановила его вопросом:
   — Откуда вы столько знаете о растяжениях?
   — В молодости я работал на конюшне. Когда имеешь дело с лошадьми, можно много чего узнать насчет растяжений.
   — Надеюсь, от вашей примочки у меня не вырастут грива и хвост. — Она улыбнулась, сверкнув своими ровными белыми зубами.
   Он тоже улыбнулся в ответ и подмигнул ей.
   — Раньше у меня такого не бывало. Я сию минуту вернусь, мисс.
   Он поклонился, размышляя о том, что девушка просто излучает теплый солнечный свет, который так нужен сейчас его хозяину,
 
   Холли снилось Рождество дома, в Кимбли… За два дня до Рождества бабушка стряпала. Запах кекса с ромом и изюмом, который она испекла лишь час назад, витал в воздухе. У Холли слюнки текли, когда она взяла гвоздичку и сунула ее под кожицу апельсина. Потом посмотрела на Кента. Он помогал готовить ароматические шарики.
   — Ты не так все делаешь, — выговорила она ему, глядя, как он сунул себе в нос гвоздичку. Он всегда раздражал ее. Она с трудом терпела его на плантации.
   — Я знаю, как нужно делать, — дерзко заявил Кент.
   — Врешь! Гвоздику кладут в апельсины, — заспорила Холли.
   — А я кладу ее, куда мне захочется. — И он нагнулся и попытался сунуть гвоздику ей в ухо.
   — Кент, не балуйся, — остановила его бабушка, ее руки с тонкими венами замерли над охапкой веток вьющегося кедра, которые она вешала над дверью в гостиную. Элла Ким-бел была маленькой женщиной с блестящими серебряными волосами и безмятежным лицом. Часть ее безмятежности растаяла, когда она устремила на Кента свой взгляд поверх очков.
   — Тогда я пошел. — Кент вскочил со стула так резко, что тот опрокинулся. Он сердито оглянулся на стул и выбежал из комнаты.
   Холли слышала, как его шаги прогрохотали по холлу, потом захлопнулась входная дверь.
   — Попомни мои слова, — проговорила бабушка. — В один прекрасный день этот ребенок доставит всем большие неприятности.
   Холли бросила взгляд на дверь, из которой только что выскочил Кент, и поняла, что бабушка права…
   Холли проснулась, потому что нечто тяжелое плюхнулось на кровать и коснулось ее спины. Ей подумалось, что пришел Кент, и она закричала.
   — Господи! — раздался в темноте мужской голос.