Ильин Андрей. Козырной стрелок

   — Я согласен.
   — Ты ему позвонишь сам.
   — Я позвоню. Позже, — сказал Иван Иванович.
   — Я рад, что мы договорились, — сказал Папа и протянул для прощанья руку.
   Иван Иванович потянул в ответ свою.
   — Руку! — крикнул майор Проскурин. — Руку убери!
   Иван Иванович отдернул руку.
   — Теперь уходи.
   Иван Иванович быстро развернулся и пошел. «Странный он какой-то. На вид», — подумал Папа. И тут же, вспомнив о засаде, крикнул вдогонку уходящему Иванову:
   — Погоди! Стой! Стой, тебе говорю! Но было уже поздно. Засевшие в кустах охранники, выполняя ранее данный приказ, встали в рост и развернули в сторону Иванова автоматы.
   — Снайперам огонь по команде! — коротко приказал Проскурин.
   И почти одновременно, но уже обращаясь к Иванову, скомандовал привычное ему по занятиям в тире:
   — Оружие к бою!
   Следуя инстинктам, выработанным на многих тренировках, Иван Иванович в коротком прыжке согнул и расставил на ширину плеч ноги, одновременно выхватив из заплечной кобуры пистолет.
   — Мишень слева! — вновь скомандовал майор. — Огонь!
   Всем огонь!
   И снова Иванов сделал то, что многократно проделывал перед мишенями в тире. Он развернул пистолет и нажал на спусковой крючок.
   Выстрелы его пистолета слились с короткими очередями автоматов охранников и с практически бесшумными снайперских винтовок.
   Возле ног Иванова по земле прямой строчкой простучала автоматная очередь. И тут же оборвалась.
   Иван Иванович, не опуская пистолета, сбросил пустую обойму, вогнал новую и продолжил стрельбу. Разрыв между выстрелами составил не больше пары секунд. Такая, «на лету», перезарядка оружия считалась особым шиком среди «спецов», движения которых старательно заучивал Иван Иванович.
   Выстрелы, опустошившие подряд две обоймы, слились в одну длинную очередь.
   Трое охранников всплеснули руками и упали навзничь. Двое, зажимая ладонями разбитые пулями руки и плечи и громко крича, короткими перебежками побежали в сторону машин. Один остался лежать.
   — Закончить упражнение.
   Иван Иванович привычно и очень эффектно, с подкрутом, сунул пистолет в кобуру и пошел в ту сторону, откуда явился четверть часа назад.
   Папа остался стоять на месте.
   На этот раз он все видел собственными глазами. Он видел, как этот «дохляк» и «мешок», заметив его охранников, в долю мгновения выхватил пистолет и открыл огонь на поражение, не обращая внимания на скребущие носки его обуви автоматные пули.
   В пару секунд он отстрелял две обоймы патронов, положив трех вооруженных автоматами противников. Которые в отличие от него готовились к нападению, были в более выгодном, чем он, положении и были лучше вооружены. Он стрелял в трех, о которых до мгновения выстрела не знал, противников и ни в одного не промахнулся!..
   Он не промахнулся и на этот раз!
   Папа повернулся и медленно пошел к ожидавшему его «Мерседесу».
   Нет, для такого стрелка 80 процентов было немного. Такой мог запросить девяносто девять. И мог получить их.
   Но именно теперь, когда Папа убедился в способностях своего нового партнера, он решил, идя ему на уступки, искать способ использовать его в своих целях. Пусть не сразу, пусть окольно, но использовать.
   Если он так хорошо умеет стрелять, значит, он должен стрелять. Но только туда, куда надо ему, Папе.
   Он должен стрелять туда, куда ему укажет Папа. И будет стрелять, куда ему укажет Папа. Потому что ему нужны дискеты.
   Его дискеты.
   Которых у него нет.
   И еще потому, что, пойдя на союз, он устранил самую главную для Папы угрозу. Угрозу бунта братвы. Теперь Иванов лишился союзников. И тем развязал Папе руки.
   Он снова остался один. А с одиночками, даже самыми крутыми, справляться гораздо проще...
   Иванов будет работать на него. А потом, когда он все сделает, он умрет. Потому что даже самый лучший стрелок бессилен, когда его бьют в упор и в спину...

Глава 34

   Капитан Борец лихорадочно готовился к переходу границы. Теперь, после убийства Шустрого и изъятия заграничных, с открытыми швейцарскими визами паспортов, ему надо было спешить. Немалый боевой опыт капитана подсказывал ему, что после случившегося прорыва следует, не давая сна и отдыха вверенному личному составу, развивать наступление. Что пройдет совсем немного времени, и растерявшийся противник придет в себя, перегруппирует силы и нанесет ответный удар.
   На этот раз у капитана Борца не было личного состава.
   И поэтому не спать и не отдыхать приходилось ему. Потому что приходилось думать, как оказаться там, где его ждали набитые долларами сейфы.
   Вначале капитан решил играть внаглянку. То есть пойти в какое-нибудь турагентство, поставить себе в паспорт печать визы, купив путевку, и пересечь границу в толпе шоп-туристов.
   Только где гарантия, что его начальство, озабоченное гибелью вверенного ему личного состава, не положило под стекла в будочках пограничного контроля его фотографию?
   Нет таких гарантий! И главное, как в этом случае переправить через границу оружие, без которого он ни шагу?
   Никак не переправить!
   И значит, возможности пересечь рубежи Родины официальным путем у капитана Борца нет. Придется капитану Борцу прорабатывать привычные ему нелегальные способы проникновения на чужую, в данном случае швейцарскую, территорию.
   Например, переползти через границу на брюхе.
   Строго говоря, граница та же нейтральная полоса. С колючкой, минами, настороженными, натяжного действия световыми ракетами, сторожевыми приборами и скрытыми от глаз секретами бойцов противника.
   Подлезть под проволоку и обойти мины и засады и даже преодолеть контрольно-следовую полосу особых сложностей не представляло. Как будто военные разведчики не знают, как не оставлять следов на перепаханной, на подходах к стратегическим объектам, земле.
   Но только для того чтобы просчитать пути обхода мин и засад на нескольких границах, надо располагать временем. Чтобы неделю-другую полежать вблизи границы с биноклем и прибором ночного видения.
   Недельки-другой у капитана Борца не было.
   Пришлось вспоминать более экзотические способы доставки.
   Например, на подводной лодке, с выходом в нейтральных водах, через торпедный аппарат в специальном аквалангистском снаряжении.
   Хорошо бы. Но надо, как минимум, иметь подводную лодку.
   Капитан Борец был осведомлен о том, где базируются подобные подводные лодки, и даже знал их капитанов. Но не знал, как уговорить тех капитанов выйти в открытое море без приказа вышестоящего командования.
   Нет, подводный способ не подходил.
   Тогда, может, воздушный?
   Знал капитан такие хитрые способы. Когда диверсант пересекал границу в специальном ящике, смонтированном внутри фюзеляжа обыкновенного рейсового самолета Аэрофлота, и сбрасывался вниз с парашютом где-нибудь посередине Европы. Ну кто станет отслеживать случайный купол парашюта в полутора тысячах километров от границы?
   Но только кто его на самолет пустит? Да и где те, скрытые от глаз люки в фюзеляжах, которые позволяла себе ковырять военная разведка в гражданских лайнерах? Поди заклепаны давно.
   И с воздухом не получается.
   Остается надводный и наземный транспорт.
   Например, торговые суда. Где столько укромных мест, что ни одна таможня не отыщет. Попасть на борт судна профессионалу не проблема. Например, ночью, с пирса по накинутым на кнехты канатам. Или с воды, по якорной цепи, или с помощью «кошки», зацепленной за борт.
   Правда, суда идут очень долго, потому что медленно и в обход континента.
   Прямо идут поезда.
   В поездах тоже можно устроиться. Конечно, с меньшими удобствами, чем на судах, но можно. Например, в грузовом полувагоне, внутри штабелей досок. Если обсыпать все вокруг специальным, отбивающим нюх пограничных собак порошком.
   Или, что еще надежней, но еще дискомфортней, натянуть на себя гидрокостюм и занырнуть в цистерну с нефтепродуктами. Пришлось как-то капитану подобным образом перебираться через линию фронта в тыл условного противника. Правда, там он бултыхался в мазуте всего несколько часов. А здесь возможно, придется сутки. Но, с другой стороны, тогда он трудился за одну только зарплату. А здесь...
   Пожалуй, на товарном поезде и следует отправиться в путь! Но вначале на пассажирском. Который доставит его поближе к границе, где на каком-нибудь невзрачном перегоне можно будет просочиться в двигающийся к границе состав.
   Пересечь границу какой-нибудь цивилизованной Германии, а там до Швейцарии рукой подать!
   Для транспортировки оружия капитан Борец купил две металлические десятилитровые канистры. Разрезал их вдоль. Вложил в раскрытые половинки запаянные во множество полиэтиленовых мешков два пистолета, патроны и несколько гранат «РГД». Спаял половинки с помощью канифоли, олова и обыкновенного паяльника и прокрасил швы краской.
   Канистры он заполнил скупленным в разных магазинах вином. Предназначенным для гостей на свадьбе его горячо любимого двоюродного племянника. Купил билет и в назначенный день направился на вокзал. Зря купил и зря направился.
   Не знал капитан Борец, что у каждого постового милиционера, заступившего на дежурство на каждом вокзале, в каждом аэропорту и на каждой автобусной станции, в планшет вложена его фотография. Стараниями нанятого идейными партийцами подполковника милиции Громова Александра Владимировича вложена. Который, по просьбе обеспокоенных его отсутствием соседей, объявил на пропавшего гражданина Борца общегородской розыск.
   — Минуточку, — остановил капитана молодой сержант.
   — Что такое?
   — Куда вы идете?
   — На поезд иду.
   — На ваш билет можно взглянуть?
   Капитан оглянулся по сторонам и вытащил из кармана билет. Фамилия на билете совпала с фамилией на ориентировке.
   — Вы бы не могли со мной пройти?
   — Зачем?
   — Кое-что уточнить.
   — Но у меня поезд уходит.
   — Мы успеем.
   — А может, мы лучше здесь уточним?
   Капитан Борец тянул время, прикидывая маршруты возможного отхода.
   — Нет. Здесь не получится.
   Милиционер аккуратно взял капитана за руку и подтолкнул к зданию вокзала.
   — Ну хорошо, хорошо, я иду, — примирительно сказал капитан. Наклонился за поставленными на перрон канистрами и, еще раз оглянувшись по сторонам, локтем, коротко и сильно, ударил сержанта в пах. Тот охнул, согнулся в поясе и упал на асфальт.
   Где-то рядом громко закричала женщина:
   — Убива-аю-ут! Ми-ли-ци-онера уби-вают!! Капитан Борец подхватил канистры и бегом бросился к концу поезда, чтобы обогнуть его и, спрыгнув с платформы, скрыться среди стоящих на запасных путях составах. Но не успел. Не повезло капитану.
   От последних вагонов навстречу ему, вытягивая на ходу пистолет, бежал милицейский патруль.
   — Стой! Стой, стрелять буду.
   Капитан метнулся в другую сторону, но там, видя, что он не вооружен, из толпы выступили доброхоты-помощники. И еще, одной рукой держась за низ живота, а другой выставляя вперед пистолет, поднимался сержант.
   — Стой!
   Капитан Борец с ходу уронил на асфальт нескольких, уже не юных друзей милиции, перепрыгнул через них, метнулся за угол какого-то станционного здания, но убежать все равно не успел. Оттягивающие руки десятикилограммовые канистры помешали.
   Один из патрульных с разбегу прыгнул на капитана, сбил его с ног и ткнул ему в ухо табельный «Макаров».
   — Стоять! То есть лежать!
   От него, ценой потери канистр, отбиться можно было. Но рядом уже стояли его товарищи. Убивать всех капитан не решился. Все-таки не фронт. Да и могло не получиться голыми руками против взведенных «ПМ».
   — Ну все-все, сдаюсь, — примирительно сказал капитан. Ему заломили руки, несколько раз ткнули кулаками в почки и потащили в отделение милиции.
   — Он ему ногой по ним ка-ак... Тот с копыт брык... А этот когти рвать... Падла, — доложил проводивший задержание милиционер дежурному.
   — А кто он такой?
   — Хрен его знает. Мы только видели, как он тому, по...
   — Борец он. Из ориентировки, — сказал пострадавший сержант.
   — Какой он, на хрен, борец? Бегун он!
   — Фамилия у него Борец.
   Дежурный посмотрел положенные под стекло свежие ориентировки. Особенно одну ориентировку, на которой ручкой, в верхнем углу, был написан телефонный номер.
   — Точно. Он!
   И поднял телефонную трубку.
   — Где задержали? — переспросил подполковник Громов. — Какой вокзал? Оказал сопротивление? Нет, оформлять на вас не надо. Я его заберу себе. Сейчас заберу. Естественно под расписку. Впрочем, нет. Переправьте-ка вы его сразу в следственный изолятор. Чтобы мне машину не гонять. Да. В первое сизо. Примут. Я договорюсь. Сделаете? Ну все.
   Спасибо, лейтенант.
   Подполковник Громов аккуратно положил трубку на рычаги и что есть силы грохнул кулаком по столу. От избытка чувств грохнул.
   Не зря, значит, он рассылал ориентировки и, запугивая дежурных особой важностью разыскиваемого, просил записать свой телефон и позвонить, как только тот даст о себе знать!
   И особенно не зря наседал на отделения, обслуживающие вокзалы западного направления.
   Сработали расставленные на транспортных развязках милицейские капканы. Сунулся в один из них капитан Борец. И попался! Очень скоро сунулся и очень скоро попался. Даже быстрее, чем подполковник мог предполагать. Похоже, спешил податься капитан в дальние края. Да не смог. И уже не сможет.
   И значит, из не самого длинного списка претендентов на партийное золото можно вычеркнуть еще одну фамилию. Теперь уже окончательно вычеркнуть.

Глава 35

   На этот раз встреча проходила не на пустыре. На этот раз встреча проходила в цивильных условиях. В переполненном посетителями зале престижного ресторана.
   — В ресторане он стрелять не будет, — прикинув расклад, сказал генерал Трофимов. — Теперь, когда он узнал об изменении номеров счетов, ему вообще незачем стрелять. Теперь он будет торговаться. Давай «добро» на встречу в ресторане...
   — Встречу назначаем на завтра, — предупредил майор Проскурин Ивана Ивановича. — Назначаем в ресторане.
   — Но...
   — Не беспокойтесь. Мы предусмотрели все варианты развития событий. В зале будут сидеть наши люди, вооруженные автоматическим оружием. В здании напротив снайперы. В соседнем здании — группа быстрого реагирования. Рядом будет дежурить бригада врачей «Скорой помощи»... — сказал майор.
   «На соседних улицах притаится бронетанковая бригада, вокруг города развернут моторизованный корпус, прикрываемый сверху эскадрильей штурмовой авиации, а в стране проведена частичная мобилизация... Ну что за клиент майору дурной попался! Трус клиент. Без трехсотпроцентной страховки шаг ступить отказывается!» — подумал майор.
   — ...Кроме того, на вас будет надет бронежилет и... В общем, кое-как уломал...

* * *

   Папа стоял возле ресторана и ждал. Папа редко кого-либо ждал. Но на этот раз ждал.
   Иванов пришел вовремя. И пришел один.
   Сопровождающий его вал радиотелефонных переговоров «пернатых» с «цветами» и «шурупами» Папа не слышал. Он видел одного только Иванова.
   — Зашли в ресторан, — доложил Фазан.
   — Сели за столик, — сообщил Голубь.
   Майор Проскурин поднес к уху наушник. И предложил второй генералу. На этот раз связь была односторонняя, потому что при близком контакте наушник мог быть замечен.
   — Сколько? Сколько я получу, если отдам тебе дискеты? — четко прозвучал в наушниках голос Королькова по кличке Папа.
   — Пять процентов.
   — Ты говорил двадцать.
   — Я говорил двадцать до того, как твои люди стреляли в меня.
   — Это была случайность.
   — Случайность, что не попали?
   — Случайность, что стреляли.
   — Случайность или нет, но я пересмотрел проценты.
   — Пять?
   — Пять!
   — На пять процентов я не согласен. И на десять не согласен.
   — Тогда на сколько?
   — Ни на сколько не согласен.
   — Почему?
   — Потому что я не получу ни пять, ни десять, ни «на сколько соглашусь». Я получу пулю. Вот сюда, — ткнул Папа пальцем в лоб. — Сразу после того, как отдам тебе дискеты. Я видел, как ты умеешь обделывать дела. Ты здорово обделываешь свои дела. И всегда одинаково. Зачем мне продавать дискеты так дешево? Всего за девять грамм свинца.
   — Но если ты не отдашь дискеты, то...
   — То ровным счетом ничего не случится. Я сейчас, как только выйду из ресторана, залягу на хату, и только ты меня и видел. Ты зажмуришь еще пару десятков моих «быков», а потом за тебя возьмутся менты. И перетрут в порошок. Ментов много, всех не перестреляешь. В итоге мы останемся при своих. Ты при вышке. Я при дискетах...
   — Быстро он взял инициативу, — заметил генерал Трофимов. — Очень быстро. Слишком быстро!
   — Корольков в своем деле волкодав. А Иванов тюфяк. Теперь Корольков его додавит, и все...
   — Но тогда?.. Но как?.. — растерялся Иванов, потому что такой поворот событий сценариями не предусматривался.
   Сценариями предусматривалась торговля. И вопросы вроде — «Что ты предлагаешь?» и «Чего хочешь?».
   — Чего ты хочешь? — спросил Иванов.
   — Сотрудничества. Выгодного тебе и мне.
   — Из расчета фифти-фифти? — вновь зацепился за сценарий Иванов.
   — Вопрос не в деньгах. Вопрос в доверии. Меня — к тебе. С партнером, которому не доверяешь, на дело идти нельзя. Тем более на такое дело нельзя. Если я не буду тебе доверять, я откажусь даже от ста процентов барыша. А если буду, возможно, соглашусь на три...
   — Куда он гнет? — удивился генерал Трофимов.
   — Может, просто цену набивает?
   — Нет. Торгуются не так. Когда торгуются, не отказываются от денег в пользу доверия. Тут что-то другое...
   — И все же что ты хочешь? — снова повторил Иван Иванович единственную, подходящую из сценария фразу.
   — Небольшого одолжения. С твоей стороны.
   — В чем одолжения?
   — В деле, которое ты умеешь делать лучше других. Лучше всех...
   — Неужели... — тихо сказал генерал Трофимов. — Неужели он хочет...
   — Мне сильно мешает один человек, — признался Папа.
   — Чем мешает? — не понял Иванов.
   — Он мешает мне тем, что живет. Ты можешь мне помочь.
   — Чем помочь?
   — Тем, что его убьешь, — просто сказал Папа.
   — Но я...
   — Именно ты!
   Что говорить дальше, Иванов не знал. Во всех вариантах сценариев о найме на убийство не говорилось ни слова. И значит, готовых рецептов ответов на подобные предложения не было.
   Иван Иванович растерянно посмотрел по сторонам. За ближним столиком встал, отрываясь от сильно подпившей компании, здоровенный парень и, покачиваясь и хватаясь за спинки стульев, пошел к столику Иванова и Папы.
   — П-прос-тите, — сказал он. — Мне... нужна... соль. Посолить. Они... заразы... не дали. А мне... не... солено. У вас есть... соль? — И отрыгнул всем, употребленным компанией ликеро-водочно-пивным букетом.
   От двери к перепившему господину устремилась Папина охрана. Подхватила под руки.
   — Тебе чего, фраер, надо?
   — Тихо! Ему нужна соль! — сказал Папа.
   — А?
   — Соль дайте.
   — А-а...
   Охрана быстро, несмотря на протесты посетителей, сняла солонки с ближних столов и протянула подпитому господину.
   — Спа-сибо, — поблагодарил он, прижимая солонки к груди, и побрел обратно за свой столик. Иван Иванович слегка приободрился.
   — А если я откажусь?
   — Не откажешься.
   — Почему?
   — Потому что тебе деньги нужны больше, чем мне. Я имею средства к существованию. Безбедному. А ты находишься в бегах. И рано или поздно захочешь лечь на дно. А для этого нужны бабки. Большие бабки. В твоем случае очень большие бабки. А все бабки в дискете. Которая у меня. И потом услуга, о которой я тебя прошу, — для тебя не цена.
   Иван Иванович лихорадочно листал в памяти страницы сценариев, но к сложившейся ситуации ничего не подходило.
   — Для тебя это дело пустячный пустяк. За который ты получишь мою благодарность. И приложенные к ней дискеты. Ведь тебе нужны дискеты?
   — Нужны. Но убивать...
   — Мне как-то даже странно, — сказал Папа. — Даже подозрительно. Вначале ты за те дискеты зажмурил несчетно народу, а теперь мнешься по какому-то одному фраеру...
   Папа не играл. Ему действительно было странно, что базар пошел за такой пустяк. За такие деньги. После такого базара он посчитал бы, что имеет дело с лохом. Если бы не видел, как тот лох ловко мочит людей. Из одного шпалера, который против трех автоматов.
   Может быть, он выглядит как лох, и ведет себя как лох, но убивает, как профессионал. И значит, не надо обращать внимания на его поведение. И на его отказы. Возможно, он просто играет на повышение.
   — Тебя что-то не устраивает в моем предложении? — на всякий случай переспросил Папа.
   — Меня цена не устраивает, — зацепился Иван Иванович за знакомую фразу.
   — Разве дискеты не цена?
   — Не цена. Ты просишь больше, чем даешь. Ты просишь проценты и еще... еще фраера. Я не согласен. Я сделаю... фраера и не получу дискеты.
   — А я отдам дискеты и получу пулю!
   — Тогда считаем, что разговора не было.
   Иван Иванович встал. Как предписывал сценарий.
   — А если я доплачу? — сказал Папа. Иванов сел.
   — Чем?
   — Например, визами.
   Папа знал, куда бить. Папа хорошо помнил прошлый разговор. И помнил интерес собеседника.
   — Ведь тебе нужны визы?
   Генерал Трофимов и майор Проскурин напряженно замерли. Наконец разговор пошел о главном.
   — Это не цена. Визы я добуду и так. В любом турагентстве, — изображая безразличие, сказал Иванов.
   — Врешь! — усмехнулся Папа. — Турагентство тебе в этом деле не поможет. Через турагентство ты сможешь получить визу разве только в Магаданскую область. Ты в розыске! Тебя завернет любое посольство. Потому что посольства сверяются со списками, представленными им ментовским министерством. Ты в компьютере.
   — А в твоем посольстве не сверяются?
   — В моем посольстве сверяются по спискам, в которых тебя нет. Как тебе такое предложение?
   — Заманчивое предложение. Настолько заманчивое, что я готов вернуться к прежним двадцати процентам, — повторил Иванов заученную фразу из прежнего, который уже не совпадал с действительностью, сценария.
   — При чем здесь проценты? — возмутился Папа. — Базар не за проценты — за фраера. Проценты — за дискеты. За фраера — виза. Или как ты предлагал — расходимся, как в море корабли.
   — Но...
   — Ты пойми, если не будет фраера — не будет визы. Тогда зачем тебе дискеты? А если ты завалишь мне фраера, ты получишь визы и дискеты. Ты получишь все...
   Генерал Трофимов и майор Проскурин переглянулись. Предлагаемая цена была выше расчетной. На одного фраера выше.
   — Надо его притормозить, — показал глазами на радиостанцию генерал. — Как-нибудь аргументирование.
   Майор поднял к лицу радиостанцию.
   — Орел вызывает Голубя.
   Один из пьяных посетителей, не в силах держать голову на плечах, уронил ее на положенные на стол руки. И на тарелку из-под салата. Его друзья громко заорали строевую песню «Не плачь, девчонка».
   — Голубь слушает.
   — Необходимо прервать беседу Щегла и Коршуна. Как поняли меня?
   — Вас понял. Прервать беседу Щегла с Коршуном. Разрешите использовать силовой вариант?
   — Только при отсутствии других возможностей. Как поняли меня?
   — Понял вас...
   — Ну? — с напором спросил Папа. — Что ты решил?
   — А если тридцать? — назвал Иван Иванович максимально разрешенный процент.
   — Чего тридцать?
   — Процентов.
   — Можно и тридцать. Но прежде процентов — фраера.
   Это мое последнее слово...
   «Никуда не денется, — думал про себя Папа, — для него человеческая жизнь против визы — копейка. Поломается и согласится. А когда согласится и когда сделает, можно будет с ним о процентах потолковать. Потому что можно будет с козырями на руках толковать».
   — Ну же! Всего лишь фраер против визы!
   Из-за соседнего столика встал пьяный посетитель. С полудюжиной одолженных солонок в руках. Но встал неудачно. Потому что шагнул три шага, подломился в ногах и рухнул на стол Папы и Иванова, разбрасывая вокруг себя солонки, как сеятель пшеницу.
   К нему быстро подскочили охранники.
   — Ну вы чего, вы чего хватаетесь? — возмущенно сказал он. — Чего руки крутите? — и как-то очень неудачно заехал ногой одному из охранников в ухо.
   — Ax ты гад! — сказал тот и врезал обидчику в челюсть.
   — Наших бьют, — возмутились друзья посетителя с солонками и, закатывая рукава пиджаков, полезли в потасовку.
   — Эх! — сказали совсем посторонние, отдыхавшие в ресторане мужики. — Раз гулять, так гулять. А ну! Рр-расту-пись! — и, похватав пустые бутылки и стулья, сунулись в драку...
   — Уходим, — сказал Папа, вставая и утягивая за собой Иванова к выходу, под прикрытием принимавшего на себя удары охранника.
   — Орел, говорит... мать твою, ну куда ты лезешь!.. О, ё!.. Как слышишь меня, Орел? А-а! Куда бьешь, падла! А-а.
   — Слышу тебя, Голубь.
   — Щегол уходит... На, гнида! Получи! Ах ты... Из ресторана уходит... Ах, тебе мало?.. Тогда... Уходит, говорю.
   — Голубь. Голубь. Говорит Орел. Доложите обстановку...
   — Ах, ты так! Тогда...
   — Орел вызывает на связь Голубя!
   — Какой орел? Ах ты в я... Какой, на хрен, орел? Пошел ты, орел... Держись, ребята! На! Получи! Длинного держи! Он меня в я...
   Майор Проскурин выключил рацию.
   — Ушли из ресторана, — сказал он.
   — Ну, значит, все. Вовремя... — вздохнул с облегчением генерал.