Страница:
В нашем Братстве, таким образом, сосредоточится активность в повседневной жизни – культурной, частной и производственной. Мы – не расисты. Нам действительно близок еврейский подход к делу. Еврей – это всякий, кто верит в Яхве, и потому среди евреев оказались и эфиопские пастухи, и даже тамбовские крестьяне. Если ты принимаешь русские ценности, наш Канон и живешь по-русски – ты наш. Ты русский. И если наш символ веры примет чеченский тейп – он тоже станет русским. Русскость передается, читатель. Мы должны стягивать под свои стяги всех, кто чувствует себя русским…
И тогда мы, братья, сокрушим нечисть. На самом краю пропасти остановим надвигающийся мрак. И наступит мир русского Завтра. Фантастический. Грозный. Завораживающий. Нейромир…
Вот, братья, все наши инструкции к основанию. Как говорится, умный – поймет…
ГЛАВА 5. РУССКОЕ БРАТСТВО
Инженеры перемен
Главные задачи Братства
Сверхновые русские
Китежане по Егору Холмогорову: создать русское с нуля!
Мы – не россияне!
И тогда мы, братья, сокрушим нечисть. На самом краю пропасти остановим надвигающийся мрак. И наступит мир русского Завтра. Фантастический. Грозный. Завораживающий. Нейромир…
Вот, братья, все наши инструкции к основанию. Как говорится, умный – поймет…
ГЛАВА 5. РУССКОЕ БРАТСТВО
Инженеры перемен
В этом мире русским места нет. Им дают всего лишь одну возможность, без всякого выбора и обсуждения: раствориться. Исчезнуть. Покинуть территорию. Отдать в чужие руки обильно политые кровью русские земли. Бросить оплаченные миллионами жизней национальные богатства. Сдать на хранение и использование другим цивилизациям поразительную русскую науку и несравненную отечественную культуру.
В этом мире на нас горят клейма неудачи, вырождения и скудости. Но кто сказал, что эта Реальность – единственная? Кто утверждает, что она прочна? Кто, наконец, знает, что ей суждено будущее? Никто.
Поэтому нам предстоит сотворить другую Реальность. Нейромир. Мир, скроенный по русской матрице подобно тому, как индустриальную цивилизацию делали по англосаксонскому лекалу. Нейромир – это мир всемогущего человека, гармоничной техники и умиротворенной природы, познавшей саму себя. Это, в отличие от индустриализма, мир не потребностей, а способностей. Реальность творчества, созидания, труда. Мир, где в центре всего стоит человек, понятый через все богатство его способностей, возможностей и потенциалов. Это – мир восходящего развития. Пространство добра, правды и красоты.
Нейромир не коммунизм. Он больше, шире и глубже коммунизма. Он – воплощение мечты наших пращуров! В его основе лежат не просто перемены в обществе, а созвучие, симфония микро– и макрокосмоса. Он – не утопия, а грядущая Реальность. Близкая. Вполне осязаемая. Это наш мир! Мир долгожданного восхода Русского солнца. Его измерения вполне реальны.
Но Нейромир не возникнет сам по себе, случайным образом. Обезьяна, обученная тыкать пальцами в клавиатуру компа, никогда не создаст не то, что «Гамлета», но даже пошлой беллетристики. Рождение Нейромира требует появления субъекта действия – действия социодинамического. Оно нуждается в инженерах-конструкторах психоистории. Нейромир можно считать непременным условием выживания человечества и – итогом его развития. Он должен появиться – иначе надвинется Тьма. Если не состоится новая Реальность, впереди хаос. Именно для этого необходимо Русское Братство – корпус инженеров перемен. Его нужно создавать здесь и сейчас, в России, в первые годы наступившего века. Это – наша судьба. Наш удел. Наш выбор!
Нейромир есть альфа и омега Братства, способ его существования, цель всей деятельности. Условие грядущего расцвета.
В этом мире на нас горят клейма неудачи, вырождения и скудости. Но кто сказал, что эта Реальность – единственная? Кто утверждает, что она прочна? Кто, наконец, знает, что ей суждено будущее? Никто.
Поэтому нам предстоит сотворить другую Реальность. Нейромир. Мир, скроенный по русской матрице подобно тому, как индустриальную цивилизацию делали по англосаксонскому лекалу. Нейромир – это мир всемогущего человека, гармоничной техники и умиротворенной природы, познавшей саму себя. Это, в отличие от индустриализма, мир не потребностей, а способностей. Реальность творчества, созидания, труда. Мир, где в центре всего стоит человек, понятый через все богатство его способностей, возможностей и потенциалов. Это – мир восходящего развития. Пространство добра, правды и красоты.
Нейромир не коммунизм. Он больше, шире и глубже коммунизма. Он – воплощение мечты наших пращуров! В его основе лежат не просто перемены в обществе, а созвучие, симфония микро– и макрокосмоса. Он – не утопия, а грядущая Реальность. Близкая. Вполне осязаемая. Это наш мир! Мир долгожданного восхода Русского солнца. Его измерения вполне реальны.
Но Нейромир не возникнет сам по себе, случайным образом. Обезьяна, обученная тыкать пальцами в клавиатуру компа, никогда не создаст не то, что «Гамлета», но даже пошлой беллетристики. Рождение Нейромира требует появления субъекта действия – действия социодинамического. Оно нуждается в инженерах-конструкторах психоистории. Нейромир можно считать непременным условием выживания человечества и – итогом его развития. Он должен появиться – иначе надвинется Тьма. Если не состоится новая Реальность, впереди хаос. Именно для этого необходимо Русское Братство – корпус инженеров перемен. Его нужно создавать здесь и сейчас, в России, в первые годы наступившего века. Это – наша судьба. Наш удел. Наш выбор!
Нейромир есть альфа и омега Братства, способ его существования, цель всей деятельности. Условие грядущего расцвета.
Главные задачи Братства
Чтобы создать правильную структуру Русского Братства, задать исходные показатели и запустить способные к развитию его контуры, нам нужно твердо уяснить задачи Братства и сферы его деятельности, его отношение к главным игрокам социодинамики, действующим лицам человеческой психоистории. Что ж, займемся этим, не мешкая.
Итак, если наша цель и смысл жизни – Нейромир, то техномагия выступает как «философский камень» Нейромира, как его сердцевина. Именно Русское Братство должно овладеть тайнами техномагии – способностью к изменению Реальности на разных уровнях и контурах. Эти воздействия воспринимаются профанами как творение энергии из ничего. Как волшебные превращения вещества. Как мистическая связь между совершенно обособленными положениями, событиями и людьми. Как «экстрасенсорные способности». Как необычайная удачливость или пугающая прозорливость, наконец. Несть числа примерам проявления техномагии.
Овладев ею и сорвав с места лавину закрывающих технологий, научившись создавать и использовать в своих целях технологии миросозидающие, постигнув зачатки волшебства голографических личностей и основы будущей магии люденов, Братство явит изумленному миру новую, блистательную Реальность.
Новая, вослед за Неолитической и Индустриальной, технологическая революция – вот первая и ключевая задача Русского Братства. То будет революция когнитивных технологий Нейромира.
В отличие от своих стихийных предшественниц, третья технологическая революция станет плодом совершенно сознательной и целенаправленной деятельности субъекта-творца психоистории (Братства), активности сверхновых русских как продолжателей и наследников всего творческого потенциала человечества. Она станет итогом их усилий по собиранию и доведению до практической стадии сотен и тысяч образцов машин, оборудования, программ, методов и процессов, которые все вместе вызовут «технологический шторм» Нейромира. И еще: Братство впервые в истории запустит технологическую линию по производству открытий, технологий и разработок «сверх-хай-тека»: единства высоких гуманитарных, экологических и собственно «технологических» технологий. Эту линию мы построим, опираясь на удивительные, истинно магические технологии. Они уже есть у современных науки и практики, читатель. О них речь еще впереди.
Но мало совершить технологическую революцию. Ее еще нужно подкрепить соответствующими преобразованиями в экономике и политике. Именно Братству предстоит послужить катализатором процессов, ведущих к появлению Китеж-экономики как полноценного, постоянно расширяющего свой размах и влияние сектора экономики России. Именно Русское Братство должно сделать все для поддержки творческих (креативных) компаний, сверхновых русских «амбициозных корпораций», продюсерских бизнес-сетей, проектных сообществ и других принципиально новых, зачастую еще неизвестных на Западе форм организации человеческого потенциала. Братству предстоит подставить плечо тем предпринимателям, которые сегодня совершают прорыв в Нейромир, отвоевывают рынки собственной страны и вторгается на просторы глобализованного мирового рынка. Тем, кто захватывает там плацдармы и ведет тяжелые сражения с транснациональными корпорациями, кажущимися сегодня несокрушимыми и всемогущими.
Братство призвано пестовать политические структуры Грядущего. И здесь главная роль принадлежит совершенно нетрадиционным, дотоле невиданным конструкциям власти. Таким, как целевое внегосударственное регулирование общества, как самоорганизующиеся, вертикально-интегрированные проектные группы, как многоуровневые сети прямого социального действия. И т. д. и т. п. О некоторых формах политики будущего, идущих на смену прогнившим и неэффективным партиям, мы еще успеем рассказать вам в оставшихся главах нашего цикла.
Итак, если наша цель и смысл жизни – Нейромир, то техномагия выступает как «философский камень» Нейромира, как его сердцевина. Именно Русское Братство должно овладеть тайнами техномагии – способностью к изменению Реальности на разных уровнях и контурах. Эти воздействия воспринимаются профанами как творение энергии из ничего. Как волшебные превращения вещества. Как мистическая связь между совершенно обособленными положениями, событиями и людьми. Как «экстрасенсорные способности». Как необычайная удачливость или пугающая прозорливость, наконец. Несть числа примерам проявления техномагии.
Овладев ею и сорвав с места лавину закрывающих технологий, научившись создавать и использовать в своих целях технологии миросозидающие, постигнув зачатки волшебства голографических личностей и основы будущей магии люденов, Братство явит изумленному миру новую, блистательную Реальность.
Новая, вослед за Неолитической и Индустриальной, технологическая революция – вот первая и ключевая задача Русского Братства. То будет революция когнитивных технологий Нейромира.
В отличие от своих стихийных предшественниц, третья технологическая революция станет плодом совершенно сознательной и целенаправленной деятельности субъекта-творца психоистории (Братства), активности сверхновых русских как продолжателей и наследников всего творческого потенциала человечества. Она станет итогом их усилий по собиранию и доведению до практической стадии сотен и тысяч образцов машин, оборудования, программ, методов и процессов, которые все вместе вызовут «технологический шторм» Нейромира. И еще: Братство впервые в истории запустит технологическую линию по производству открытий, технологий и разработок «сверх-хай-тека»: единства высоких гуманитарных, экологических и собственно «технологических» технологий. Эту линию мы построим, опираясь на удивительные, истинно магические технологии. Они уже есть у современных науки и практики, читатель. О них речь еще впереди.
Но мало совершить технологическую революцию. Ее еще нужно подкрепить соответствующими преобразованиями в экономике и политике. Именно Братству предстоит послужить катализатором процессов, ведущих к появлению Китеж-экономики как полноценного, постоянно расширяющего свой размах и влияние сектора экономики России. Именно Русское Братство должно сделать все для поддержки творческих (креативных) компаний, сверхновых русских «амбициозных корпораций», продюсерских бизнес-сетей, проектных сообществ и других принципиально новых, зачастую еще неизвестных на Западе форм организации человеческого потенциала. Братству предстоит подставить плечо тем предпринимателям, которые сегодня совершают прорыв в Нейромир, отвоевывают рынки собственной страны и вторгается на просторы глобализованного мирового рынка. Тем, кто захватывает там плацдармы и ведет тяжелые сражения с транснациональными корпорациями, кажущимися сегодня несокрушимыми и всемогущими.
Братство призвано пестовать политические структуры Грядущего. И здесь главная роль принадлежит совершенно нетрадиционным, дотоле невиданным конструкциям власти. Таким, как целевое внегосударственное регулирование общества, как самоорганизующиеся, вертикально-интегрированные проектные группы, как многоуровневые сети прямого социального действия. И т. д. и т. п. О некоторых формах политики будущего, идущих на смену прогнившим и неэффективным партиям, мы еще успеем рассказать вам в оставшихся главах нашего цикла.
Сверхновые русские
Вторая ключевая задача Русского Братства заключена в рождении сверхновых русских. Народа, идущего на смену усталому, больному, вырождающемуся русскому этносу.
Мы предвидим взрыв негодования у многих, кто прочтет эти строки. Мы слышим жесткую критику по своему адресу от многих наших товарищей и единомышленников. И уж, конечно, с нами не согласятся официальные идеологи правящего режима. Нас упрекнут в покушении на святое, на вечное, безбедное будущее сегодняшнего русского народа. Сегодня историю Россию все чаще излагают прямо по графу Бенкендорфу. Помните, был такой управляющий Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии при Николае Первом? Если говорить нынешним языком, то это – начальник ФСБ. Бенкендорф, отечески наставляя графа Михаила Орлова для передачи мнения небезызвестному господину Чаадаеву, изрек: «Прошедшее России было удивительным, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение…»
Вот так руководители спецслужб выступают в роли главных историософов. И тогда, и сейчас. Столетия пролетают, а их роль в России не меняется. Но мы твердо своим на своем и во избежание всяких кривотолков повторяем: не верим в счастливое будущее нынешнего русского народа, промотавшего, прогулявшего, проевшего свою страну, пустившего по миру наследие многих поколений предков, предавшего родную культуру и изменившего собственной цивилизации.
Это уже не русские, но аморфные россияне, плод разложения некогда великого народа. И не говорите нам о заговорах масонов, евреев, Запада… Поддается соблазнам лишь тот, кто хочет быть совращенным. Гибнет от микробов лишь тот, кто сам бросается в грязь. Обманывают того, кто сам обманываться рад. И не говорите нам о том, будто миллионы тех, кто помогал «реформаторам» ломать страну, выходил на митинги под «триколорами» и голосовал за них, сплошь были масонами и полукровками! Не рисуйте перед нами образ «великого и наивного народа-богоносца, обманутого коварными мудрецами». Мы сами видели, как русские отдавали голоса гнуснейшим мародерам! Не вспоминайте пример Германии, не называйте РФ «Веймарской Россией» и не говорите нам, что между позором 1918-го и 1933-м прошло полтора десятка лет. В Германии уже в двадцатые годы по улицам маршировали сотни тысяч штурмовиков. У нас же нет ничего подобного. Как пыль, рассыпались все попытки сплотить нацию ради битвы за достойное будущее: Фронт национального спасения, Гражданский союз, РНЕ, Национально-патриотический союз. Не хотят россияне читать умных программ и идти в партии. Будут умирать от нищеты – но продолжат смотреть ток-шоу по тележвачнику. А любые попытки честных людей создать честную партию в этой Реальности наш враг подавляет сотней способов.
За тотальное поражение в ХХ веке придется платить. И цена всегда соразмерна проигрышу. С виновников великой катастрофы будет взыскано по полной программе. Уж в этом, читатель, не сомневайтесь. Индивидуальная судьба еще может быть несправедливой. А вот в судьбах народов всегда действует принцип «По заслугам – и воздаяние». Сполна и сторицей.
Но положение русских при всем этом совсем не безнадежно. Мы бы сказали, блистательно. Правда, только лишь в отдельных вариантах будущего. А вот в других участь русских трагична и ужасна. По какому из «ветвей будущего» пойдет наша история? Это зависит от нас с вами. И от тебя лично, читатель. Есть еще возможность того, что на смену уставшему, неудачливому и вымирающему русскому этносу придут сверхновые русские.
Сверхновые русские станут итогом взаимодействия… Чего? Светлой Русской традиции, берущей начало от Сергия Радонежского и исихастов, идущей через староверов к Красной империи – с западной деловитостью и восточной проницательностью.
Мы предвидим взрыв негодования у многих, кто прочтет эти строки. Мы слышим жесткую критику по своему адресу от многих наших товарищей и единомышленников. И уж, конечно, с нами не согласятся официальные идеологи правящего режима. Нас упрекнут в покушении на святое, на вечное, безбедное будущее сегодняшнего русского народа. Сегодня историю Россию все чаще излагают прямо по графу Бенкендорфу. Помните, был такой управляющий Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии при Николае Первом? Если говорить нынешним языком, то это – начальник ФСБ. Бенкендорф, отечески наставляя графа Михаила Орлова для передачи мнения небезызвестному господину Чаадаеву, изрек: «Прошедшее России было удивительным, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение…»
Вот так руководители спецслужб выступают в роли главных историософов. И тогда, и сейчас. Столетия пролетают, а их роль в России не меняется. Но мы твердо своим на своем и во избежание всяких кривотолков повторяем: не верим в счастливое будущее нынешнего русского народа, промотавшего, прогулявшего, проевшего свою страну, пустившего по миру наследие многих поколений предков, предавшего родную культуру и изменившего собственной цивилизации.
Это уже не русские, но аморфные россияне, плод разложения некогда великого народа. И не говорите нам о заговорах масонов, евреев, Запада… Поддается соблазнам лишь тот, кто хочет быть совращенным. Гибнет от микробов лишь тот, кто сам бросается в грязь. Обманывают того, кто сам обманываться рад. И не говорите нам о том, будто миллионы тех, кто помогал «реформаторам» ломать страну, выходил на митинги под «триколорами» и голосовал за них, сплошь были масонами и полукровками! Не рисуйте перед нами образ «великого и наивного народа-богоносца, обманутого коварными мудрецами». Мы сами видели, как русские отдавали голоса гнуснейшим мародерам! Не вспоминайте пример Германии, не называйте РФ «Веймарской Россией» и не говорите нам, что между позором 1918-го и 1933-м прошло полтора десятка лет. В Германии уже в двадцатые годы по улицам маршировали сотни тысяч штурмовиков. У нас же нет ничего подобного. Как пыль, рассыпались все попытки сплотить нацию ради битвы за достойное будущее: Фронт национального спасения, Гражданский союз, РНЕ, Национально-патриотический союз. Не хотят россияне читать умных программ и идти в партии. Будут умирать от нищеты – но продолжат смотреть ток-шоу по тележвачнику. А любые попытки честных людей создать честную партию в этой Реальности наш враг подавляет сотней способов.
За тотальное поражение в ХХ веке придется платить. И цена всегда соразмерна проигрышу. С виновников великой катастрофы будет взыскано по полной программе. Уж в этом, читатель, не сомневайтесь. Индивидуальная судьба еще может быть несправедливой. А вот в судьбах народов всегда действует принцип «По заслугам – и воздаяние». Сполна и сторицей.
Но положение русских при всем этом совсем не безнадежно. Мы бы сказали, блистательно. Правда, только лишь в отдельных вариантах будущего. А вот в других участь русских трагична и ужасна. По какому из «ветвей будущего» пойдет наша история? Это зависит от нас с вами. И от тебя лично, читатель. Есть еще возможность того, что на смену уставшему, неудачливому и вымирающему русскому этносу придут сверхновые русские.
Сверхновые русские станут итогом взаимодействия… Чего? Светлой Русской традиции, берущей начало от Сергия Радонежского и исихастов, идущей через староверов к Красной империи – с западной деловитостью и восточной проницательностью.
Китежане по Егору Холмогорову: создать русское с нуля!
Пожалуй, лучше всех о сверхновых русских написал яркий публицист и вдохновенный провидец Егор Холмогоров.
«…Состояние „Конца века“ в разные эпохи характеризовалось культурным декадансом и социальным кризисом. Но именно в это время парадоксальным образом и зарождались самые реальные проекты будущего, казавшиеся обитателям уходящего века „фантастическими“. Новый век не может возникнуть просто из отрицаниягосподствующих умонастроений – вечно скулящая «оппозиция» такого рода лишь продлевает инерцию века уходящего. Века никогда не «начинаются» сами. Их начинают – те, кто способен на решительное альтернативное утверждение. У тех, кто берется начинать новую эпоху, должен существовать позитивный оригинальный проект, невместимый в рамки уходящего века. Но в первую очередь эти начинатели должны существовать сами и осознавать себя как субъект исторического творчества.
На рубеже ХХ и ХХI веков в России таким субъектом не может стать какая бы то ни было политическая партия, общественное движение или религиозная организация. Распад зашел слишком далеко, и все потуги подобных сил на «новое начало» сразу же оборачиваются театрализованной профанацией. Не большего стоят и надежды на «возрождение», приходящие из недр государственного аппарата. Позитивная эволюция этой государственности закончилась, она превратилась в самодостаточную паразитическую машину, своего рода «крышу», гигантский консорциум рэкетиров. Клубок тотальной продажности, интеллектуальной импотенции и морального распада, в который превратилась политическая среда России, никакому лечению и исправлению не поддается. Его можно было бы отмести только весь целиком – но как раз на это русский народ в его нынешнем состоянии неспособен.
Проблема в том, что разрушена сама форма старого этнического организма, в ее рамках уже невозможно собрать рассеянную энергию народа и направить на какую-то позитивную цель. Великорусский этнос слишком долго приучали быть бессловесным инструментом в руках государственной власти, и от этого важнейшие жизненные ткани народного организма атрофировались и заместились административно-государственными протезами. Народ попал в безвыходное положение: надо бы вырвать эти протезы, торчащие из его тела – но без них он тут же погибнет, не приспособленный к полноценному существованию.
Тот, кто пытается сохранить русское на уровне национальной идентичности прежнего типа, похож на прирожденного обитателя зоопарка, которому его клетка и кажется свободой. Русское сегодня придется создавать практически с нуля и на принципиально ином уровне. Новым субъектом исторического действия в России может стать только новый этнос, относящийся к прежнему, великорусскому, объединявшемуся вокруг Москвы, на тех же правах преемственности, на каких тот относился к восточнославянскому, центрировавшемуся вокруг Киева. Именно так: разница между Россией прошлого и Россией будущего столь же велика, как между Киевской Русью и Московской Русью, – это разные народы, разные формы, которых соединяет только историческое преемство. Время Московской Руси прошло точно так же, как когда-то – время Киевской. Теперь в Киеве живут украинцы, малый народ. Такие же духовные «малороссы» сегодня олицетворяют то, что осталось от Московской Руси. Москва – это Малороссия XXI века, с той же тягой к «самостийности» и мелкому чванливому шовинизму. История великорусского этноса закончена.
Л. Н. Гумилёв определял этнос как «естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как система, которая противопоставляет себя другим подобным коллективам, исходя из ощущения комплиментарности». Необходимая для жизнеспособности этноса комплиментарность – это «подсознательное ощущение взаимной симпатии и общности людей, определяющее деление на „своих“ и „чужих“. („От Руси к России“, 1992). Картина современной России заставляет сделать печальный вывод: комплиментарность великорусского этноса разрушена на всех уровнях: и на уровне сознания (объединяющей национальной идеи), и на уровне непосредственного ощущения.
У великорусского этноса больше нет четкого критерия, позволяющего судить, кто свои, а кто – чужие. Долгое время таким критерием был государственный патриотизм. Сегодня патриотическая риторика сделалась ни к чему не обязывающим «правилом хорошего тона». Пафос державного патриотизма с виртуозностью научились использовать в своих интересах любые силы, – в том числе для того, чтобы продолжать превращать Россию в отсталую колонию. Граница между своим и чужим утрачена не только в политике и мире идей, но даже в мире образов, в культуре. Сегодня именно «стилизованный русизм», подделки под «народность» и «державность» стали главным прибежищем культурной русофобии. От имени русской культуры вещают старые маразматики и циничные конъюнктурщики, которые видят в ней не живой развивающийся организм, вечно новый и непохожий сам на себя, а только мертвое чучело, демонстрируя которое можно заработать статус и деньги.
Столь же трагичная метаморфоза произошла с «ощущением взаимной общности». Великорусский этнос неудержимо разваливается на региональные субэтносы, и недавнее учреждение семи федеральных округов только констатировало реальность этого процесса. Конечно, говорить о складывании в каждом из этих округов полноценных этносов еще нельзя: на сегодняшний день отчетливо прослеживается только одна нарождающаяся этническая граница – между Москвой и «остальной Россией». Отношение к этому городу в каждом из регионов все более склоняется в сторону «отрицательной комплиментарности», и это парадоксальным образом их объединяет. Материальные основы повсеместной региональной антипатии к Москве хорошо известны: это не имеющая мировых аналогов концентрация финансовых (до 85 %) и информационных (до 100 %) ресурсов огромной страны в одном городе, что создает резкий контраст в мироощущении жителей столицы и собственно России. Но главным фактором здесь является «малороссийское» сознание фазы обскурации, заставляющее москвичей самих рубить ветвь, на которой держится все их благоденствие, – проводить целенаправленную политику самоизоляции от России, вплоть до введения «де факто» собственного гражданства, депортаций и поощряемых властями издевательств над русскими из других регионов, вынужденно приезжающими в Москву на заработки. И если даже город, который сотни лет был символом всероссийского единения, стал сегодня вопиющим примером сепаратизма, то распад нынешней России на самостоятельные государственные образования неизбежен. Общий язык не будет серьезным препятствием для возникновения «многих русских этносов» – достаточно взглянуть на разницу этнических стереотипов у американцев, англичан и жителей англоязычного острова Мальта…
…Россия ушла на дно, как затонувшая подводная лодка. Погибла великая этническая форма, которая много столетий определяла лицо российской цивилизации. Но дух, наполнявший эту форму, никуда не делся. Он нуждается в новом оформлении, в новом этносе, который даст новую жизнь российской цивилизации. Мы говорим о китежанах– не о конфессии или партии, а именно о новом народе, призванном осуществить эту миссию.
Этот народ складывается из последних пассионариев прежнего этноса, – из тех, у кого сохранилось представление о великой, глобально самобытной форме, в которой только и может достойно существовать российская цивилизация, есть энергия, необходимая, чтобы ее создавать, но вместе с тем и великая неудовлетворенность подделками, попытками реставрировать то, что ушло безвозвратно. Искусственный подъем этой лодки уже ничему не поможет – все настоящее поднимается и обретает себя само.
Этногенез не имеет ничего общего с «принципом крови», «расовой чистотой» и другими подобными химерами. Этнос – это уникальный сплав жизненной энергии и особых психологических качеств. Новый этнос рождается как «консорция» – общность людей, связанных единством судьбы. Никакая медиакратия, господство массовой культуры, тотальной профанации и симуляции этот процесс остановить не может. Новый народ может возникнуть в любой культурной и социальной среде – от сторонников различных философских школ до фанов того или иного музыкального стиля. Единственный определяющий фактор – воля пассионариев, связанных общими устремлениями и единой судьбой.Соответствующий себе масштаб этнос обретает только когда представители нового оригинального стереотипа поведения, комплиментарно настроенные друг к другу, составят некую «критическую массу», явственно различимую на общем фоне прежнего этноса и сопоставимую с ним. Это сопоставление не обязательно должно быть численным – здесь все решает пассионарная энергетика, которой у нового этноса заведомо больше, потому что он ориентирован на историческое творчество, а не на пассивное выживание, как прежний.
Почему мы выбираем своим символом Китеж? Китеж – предание о сокрытой и вновь обретенной полноте бытия, русское предание о «земле обетованной», которую еще нужно открыть. Он стоит в одном ряду с мощнейшими мифами, изменившими лицо мира и оставившими на его карте новые государства и народы (например, США и современный Израиль, само название которого всего сто лет назад тоже считалось «не более, чем мифом»). Особое достоинство этого мифа в том, что Китежа нет и никогда не было, его нельзя «возродить», его можно создать только с чистого листа. Здесь открывается решительный выход за пределы «доинтерпретации» прежних реальностей, с помощью которой современная культурная среда превращает в попсовую жвачку любые остатки прошлого. Это абсолютный миф – и потому его невозможно соотнести с чем-то уже существовавшим в истории, выдать за некую музейную «реставрацию», привести толпу «экспертов по Китежу», которые разложат по полочкам: что есть Китеж, а что Китежем не является. В русской традиции китежский миф не связан с какой-то одной определенной эпохой – он проявляется в дохристианских сказаниях, в летописях староверов, в поэзии Серебряного века, в русском роке. Не связан он и с какой-либо географической конкретикой: хотя одна из популярных легенд связывает его с приволжским озером Светлояр, но она относится лишь к периоду борьбы с татаро-монгольским нашествием. А Китеж существовал в восточнославянской мифологии и до него, а впоследствии староверы вообще расширили его «сакральную географию» до глобальных масштабов, соединив этот миф с преданиями о волшебном Беловодье и «островах блаженных».
Мы сами будем решать, что такое Китеж и каким он станет.Ведь полнота бытия, сокрытая в Китеже, может прийти только изнутри, только из недр собственной души, где хранятся великие архетипы нашей культуры. Именно поэтому из всех мифологических Китежей нам ближе всего Китеж староверов-беспоповцев, которым впервые удалось добраться до его глубины, до той самой точки, где абсолютная самобытность тождественна абсолютной свободе, – а не противоречат друг другу, как нас сегодня пытаются убедить воюющие между собой осколки прежнего этноса.
…Форма, которую принимает китежский этнос, соразмерна эпохе и символу. Это не компактная организованная масса, а децентрализованная структура, сеть автономных сообществ, не связанных иерархией и субординацией. Китеж – «место, которого нет», «отсутствующий центр», вокруг которого вырастает этот новый народ. Такое сообщество невозможно запретить или уничтожить. Подобно тому, как рассеянные по ойкумене христианские общины покорили ветхую империю и вырастили на ее обломках новую цивилизацию, так и теперь китежские общины образуются в самом средоточии старого этноса и постепенно становятся новым центром кристаллизации. Это как бабочка внутри куколки, которая переваривает старое тело гусеницы и превращает его материю в свои крылья.
«…Состояние „Конца века“ в разные эпохи характеризовалось культурным декадансом и социальным кризисом. Но именно в это время парадоксальным образом и зарождались самые реальные проекты будущего, казавшиеся обитателям уходящего века „фантастическими“. Новый век не может возникнуть просто из отрицаниягосподствующих умонастроений – вечно скулящая «оппозиция» такого рода лишь продлевает инерцию века уходящего. Века никогда не «начинаются» сами. Их начинают – те, кто способен на решительное альтернативное утверждение. У тех, кто берется начинать новую эпоху, должен существовать позитивный оригинальный проект, невместимый в рамки уходящего века. Но в первую очередь эти начинатели должны существовать сами и осознавать себя как субъект исторического творчества.
На рубеже ХХ и ХХI веков в России таким субъектом не может стать какая бы то ни было политическая партия, общественное движение или религиозная организация. Распад зашел слишком далеко, и все потуги подобных сил на «новое начало» сразу же оборачиваются театрализованной профанацией. Не большего стоят и надежды на «возрождение», приходящие из недр государственного аппарата. Позитивная эволюция этой государственности закончилась, она превратилась в самодостаточную паразитическую машину, своего рода «крышу», гигантский консорциум рэкетиров. Клубок тотальной продажности, интеллектуальной импотенции и морального распада, в который превратилась политическая среда России, никакому лечению и исправлению не поддается. Его можно было бы отмести только весь целиком – но как раз на это русский народ в его нынешнем состоянии неспособен.
Проблема в том, что разрушена сама форма старого этнического организма, в ее рамках уже невозможно собрать рассеянную энергию народа и направить на какую-то позитивную цель. Великорусский этнос слишком долго приучали быть бессловесным инструментом в руках государственной власти, и от этого важнейшие жизненные ткани народного организма атрофировались и заместились административно-государственными протезами. Народ попал в безвыходное положение: надо бы вырвать эти протезы, торчащие из его тела – но без них он тут же погибнет, не приспособленный к полноценному существованию.
Тот, кто пытается сохранить русское на уровне национальной идентичности прежнего типа, похож на прирожденного обитателя зоопарка, которому его клетка и кажется свободой. Русское сегодня придется создавать практически с нуля и на принципиально ином уровне. Новым субъектом исторического действия в России может стать только новый этнос, относящийся к прежнему, великорусскому, объединявшемуся вокруг Москвы, на тех же правах преемственности, на каких тот относился к восточнославянскому, центрировавшемуся вокруг Киева. Именно так: разница между Россией прошлого и Россией будущего столь же велика, как между Киевской Русью и Московской Русью, – это разные народы, разные формы, которых соединяет только историческое преемство. Время Московской Руси прошло точно так же, как когда-то – время Киевской. Теперь в Киеве живут украинцы, малый народ. Такие же духовные «малороссы» сегодня олицетворяют то, что осталось от Московской Руси. Москва – это Малороссия XXI века, с той же тягой к «самостийности» и мелкому чванливому шовинизму. История великорусского этноса закончена.
Л. Н. Гумилёв определял этнос как «естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как система, которая противопоставляет себя другим подобным коллективам, исходя из ощущения комплиментарности». Необходимая для жизнеспособности этноса комплиментарность – это «подсознательное ощущение взаимной симпатии и общности людей, определяющее деление на „своих“ и „чужих“. („От Руси к России“, 1992). Картина современной России заставляет сделать печальный вывод: комплиментарность великорусского этноса разрушена на всех уровнях: и на уровне сознания (объединяющей национальной идеи), и на уровне непосредственного ощущения.
У великорусского этноса больше нет четкого критерия, позволяющего судить, кто свои, а кто – чужие. Долгое время таким критерием был государственный патриотизм. Сегодня патриотическая риторика сделалась ни к чему не обязывающим «правилом хорошего тона». Пафос державного патриотизма с виртуозностью научились использовать в своих интересах любые силы, – в том числе для того, чтобы продолжать превращать Россию в отсталую колонию. Граница между своим и чужим утрачена не только в политике и мире идей, но даже в мире образов, в культуре. Сегодня именно «стилизованный русизм», подделки под «народность» и «державность» стали главным прибежищем культурной русофобии. От имени русской культуры вещают старые маразматики и циничные конъюнктурщики, которые видят в ней не живой развивающийся организм, вечно новый и непохожий сам на себя, а только мертвое чучело, демонстрируя которое можно заработать статус и деньги.
Столь же трагичная метаморфоза произошла с «ощущением взаимной общности». Великорусский этнос неудержимо разваливается на региональные субэтносы, и недавнее учреждение семи федеральных округов только констатировало реальность этого процесса. Конечно, говорить о складывании в каждом из этих округов полноценных этносов еще нельзя: на сегодняшний день отчетливо прослеживается только одна нарождающаяся этническая граница – между Москвой и «остальной Россией». Отношение к этому городу в каждом из регионов все более склоняется в сторону «отрицательной комплиментарности», и это парадоксальным образом их объединяет. Материальные основы повсеместной региональной антипатии к Москве хорошо известны: это не имеющая мировых аналогов концентрация финансовых (до 85 %) и информационных (до 100 %) ресурсов огромной страны в одном городе, что создает резкий контраст в мироощущении жителей столицы и собственно России. Но главным фактором здесь является «малороссийское» сознание фазы обскурации, заставляющее москвичей самих рубить ветвь, на которой держится все их благоденствие, – проводить целенаправленную политику самоизоляции от России, вплоть до введения «де факто» собственного гражданства, депортаций и поощряемых властями издевательств над русскими из других регионов, вынужденно приезжающими в Москву на заработки. И если даже город, который сотни лет был символом всероссийского единения, стал сегодня вопиющим примером сепаратизма, то распад нынешней России на самостоятельные государственные образования неизбежен. Общий язык не будет серьезным препятствием для возникновения «многих русских этносов» – достаточно взглянуть на разницу этнических стереотипов у американцев, англичан и жителей англоязычного острова Мальта…
…Россия ушла на дно, как затонувшая подводная лодка. Погибла великая этническая форма, которая много столетий определяла лицо российской цивилизации. Но дух, наполнявший эту форму, никуда не делся. Он нуждается в новом оформлении, в новом этносе, который даст новую жизнь российской цивилизации. Мы говорим о китежанах– не о конфессии или партии, а именно о новом народе, призванном осуществить эту миссию.
Этот народ складывается из последних пассионариев прежнего этноса, – из тех, у кого сохранилось представление о великой, глобально самобытной форме, в которой только и может достойно существовать российская цивилизация, есть энергия, необходимая, чтобы ее создавать, но вместе с тем и великая неудовлетворенность подделками, попытками реставрировать то, что ушло безвозвратно. Искусственный подъем этой лодки уже ничему не поможет – все настоящее поднимается и обретает себя само.
Этногенез не имеет ничего общего с «принципом крови», «расовой чистотой» и другими подобными химерами. Этнос – это уникальный сплав жизненной энергии и особых психологических качеств. Новый этнос рождается как «консорция» – общность людей, связанных единством судьбы. Никакая медиакратия, господство массовой культуры, тотальной профанации и симуляции этот процесс остановить не может. Новый народ может возникнуть в любой культурной и социальной среде – от сторонников различных философских школ до фанов того или иного музыкального стиля. Единственный определяющий фактор – воля пассионариев, связанных общими устремлениями и единой судьбой.Соответствующий себе масштаб этнос обретает только когда представители нового оригинального стереотипа поведения, комплиментарно настроенные друг к другу, составят некую «критическую массу», явственно различимую на общем фоне прежнего этноса и сопоставимую с ним. Это сопоставление не обязательно должно быть численным – здесь все решает пассионарная энергетика, которой у нового этноса заведомо больше, потому что он ориентирован на историческое творчество, а не на пассивное выживание, как прежний.
Почему мы выбираем своим символом Китеж? Китеж – предание о сокрытой и вновь обретенной полноте бытия, русское предание о «земле обетованной», которую еще нужно открыть. Он стоит в одном ряду с мощнейшими мифами, изменившими лицо мира и оставившими на его карте новые государства и народы (например, США и современный Израиль, само название которого всего сто лет назад тоже считалось «не более, чем мифом»). Особое достоинство этого мифа в том, что Китежа нет и никогда не было, его нельзя «возродить», его можно создать только с чистого листа. Здесь открывается решительный выход за пределы «доинтерпретации» прежних реальностей, с помощью которой современная культурная среда превращает в попсовую жвачку любые остатки прошлого. Это абсолютный миф – и потому его невозможно соотнести с чем-то уже существовавшим в истории, выдать за некую музейную «реставрацию», привести толпу «экспертов по Китежу», которые разложат по полочкам: что есть Китеж, а что Китежем не является. В русской традиции китежский миф не связан с какой-то одной определенной эпохой – он проявляется в дохристианских сказаниях, в летописях староверов, в поэзии Серебряного века, в русском роке. Не связан он и с какой-либо географической конкретикой: хотя одна из популярных легенд связывает его с приволжским озером Светлояр, но она относится лишь к периоду борьбы с татаро-монгольским нашествием. А Китеж существовал в восточнославянской мифологии и до него, а впоследствии староверы вообще расширили его «сакральную географию» до глобальных масштабов, соединив этот миф с преданиями о волшебном Беловодье и «островах блаженных».
Мы сами будем решать, что такое Китеж и каким он станет.Ведь полнота бытия, сокрытая в Китеже, может прийти только изнутри, только из недр собственной души, где хранятся великие архетипы нашей культуры. Именно поэтому из всех мифологических Китежей нам ближе всего Китеж староверов-беспоповцев, которым впервые удалось добраться до его глубины, до той самой точки, где абсолютная самобытность тождественна абсолютной свободе, – а не противоречат друг другу, как нас сегодня пытаются убедить воюющие между собой осколки прежнего этноса.
…Форма, которую принимает китежский этнос, соразмерна эпохе и символу. Это не компактная организованная масса, а децентрализованная структура, сеть автономных сообществ, не связанных иерархией и субординацией. Китеж – «место, которого нет», «отсутствующий центр», вокруг которого вырастает этот новый народ. Такое сообщество невозможно запретить или уничтожить. Подобно тому, как рассеянные по ойкумене христианские общины покорили ветхую империю и вырастили на ее обломках новую цивилизацию, так и теперь китежские общины образуются в самом средоточии старого этноса и постепенно становятся новым центром кристаллизации. Это как бабочка внутри куколки, которая переваривает старое тело гусеницы и превращает его материю в свои крылья.
Мы – не россияне!
Этнос китежан начал складываться в 90-е годы ХХ века параллельно тому, как постсоветские остатки великорусского этноса провозгласили себя «россиянами». Но на самом деле никакой «России» тогда не возродилось, сколько бы не вытаскивали из нафталиновых сундуков ветхой геральдики и атрибутики. «Россия» 90-х возникла как
«гигантская обезьяна, забравшаяся на склад исторического реквизита всех времен и народов. Большая обезьяна, бесхозная и, главное, – не жилец… Не зная, что делать, она лихорадочно завладевает все новыми значками, магически полагая, что сумма обозначений реального когда-то пересилит гложущую пустоту, придав небывальщине статус вещи. Но перед нами пока что лишь активная нежить; эктоплазма. Имя „Россия“ слишком велико, непосильно для этой страны. Может быть, оно и пришло слишком рано?»
Китежане начали выделяться именно таким умением отличать эту раскрашенную нежить от России, отделять иллюзию от реальности. Причем это умение обычно приходило интуитивно и спонтанно, избегая, как и все живое, чрезмерной рационализации и формализации. Напротив, многие мастера четко формулировать это различие на протяжении 90-х сами вдруг оказались главными дрессировщиками этой «обезьяны», облепив ее самыми изощренными «значками реальности». Как автор вышеприведенной цитаты, некогда оригинальный философ, а затем официальный политтехнолог Глеб Павловский.
…Китежане фактически преемствуют всю «трехмерность» русской традиции. От «язычества» у нас – пространственная широта и чуткость к духам нашей великой многообразной земли. От православия – высота духовных поисков и небесная универсальность изначальной русской церкви, свободной от иерархии «инквизиторов». И от социализма – романтика пути в будущее, технофутуристическое творчество. Все эти три качества сочетаются органично и нераздельно, порождая тот самый «оригинальный стереотип поведения», что свойствен всякому особому этносу. Именно на основе такого сочетания и возникает комплиментарное ощущение «взаимной симпатии и общности», которое позволяет новому этносу реализоваться в глобальном масштабе, выйти в «четырехмерное пространство». Мы безусловные сторонники процессов глобализации в современном мире, но понимаем эту глобализацию не как послушное принятие чьих-то стандартов, а как активное воплощение собственного глобального стиля и менталитета…
Китежане начали выделяться именно таким умением отличать эту раскрашенную нежить от России, отделять иллюзию от реальности. Причем это умение обычно приходило интуитивно и спонтанно, избегая, как и все живое, чрезмерной рационализации и формализации. Напротив, многие мастера четко формулировать это различие на протяжении 90-х сами вдруг оказались главными дрессировщиками этой «обезьяны», облепив ее самыми изощренными «значками реальности». Как автор вышеприведенной цитаты, некогда оригинальный философ, а затем официальный политтехнолог Глеб Павловский.
…Китежане фактически преемствуют всю «трехмерность» русской традиции. От «язычества» у нас – пространственная широта и чуткость к духам нашей великой многообразной земли. От православия – высота духовных поисков и небесная универсальность изначальной русской церкви, свободной от иерархии «инквизиторов». И от социализма – романтика пути в будущее, технофутуристическое творчество. Все эти три качества сочетаются органично и нераздельно, порождая тот самый «оригинальный стереотип поведения», что свойствен всякому особому этносу. Именно на основе такого сочетания и возникает комплиментарное ощущение «взаимной симпатии и общности», которое позволяет новому этносу реализоваться в глобальном масштабе, выйти в «четырехмерное пространство». Мы безусловные сторонники процессов глобализации в современном мире, но понимаем эту глобализацию не как послушное принятие чьих-то стандартов, а как активное воплощение собственного глобального стиля и менталитета…