Карент О. Кракле

понимала его желание немного расслабиться, желание вести легкомысленную
шутливую беседу, желание отвлечься от дел, проблем, болей в травмированной
ноге. Все это в совокупности повлияло на решение Лоры держаться с господином
Редфордом по возможности просто и раскрепощено. Однако теперь ей стало
казаться, что, наверное, она, Лора, совершила ошибку, потому что понятия
"Алек" и "господин Редфорд" постепенно начинали переплетаться в ее сознании
в замысловатый запутанный клубок.
К огромному разочарованию Алека, его имя Лора так ни разу и не
повторила до конца ужина. Бесконечное напряженное, увы, бесплодное ожидание
вновь услышать, как она произносит "Алек", омрачило его веселое безмятежное
настроение. Алек почувствовал, как внутри нарастает раздражение и почему-то
даже злость на Лору. Хотя умом он понимал, что обвинять ее в том, что его,
Алека, какие-либо желания остаются нереализованными - глупо и нелепо.
Вскоре, предварительно постучав, в кабинет вошла Агнесса. Она бросила
скептический быстрый взгляд на Лору, потом посмотрела на хозяина и
бесстрастно сообщила, что постель для господина Редфорда приготовлена.
Сразу же в дверях выросла фигура Баррета, который хотел узнать, не
помочь ли господину Редфорду подняться в спальню.
Алек усмехнулся и иронично объявил:
- О, нет! У меня есть сиделка. Вот она-то и проводит меня... в спальню.
- Но господин Редфорд... - Лора немного растерялась от всего
происходящего.
- Да, Лора? - он внимательно посмотрел в ее лицо.
- Господин Редфорд, мне же... убрать здесь надо... - нервно заговорила
она. - Все отнести...
- А- а!.. Вот они - подлинные трудности совмещения двух профессий!
насмешливо заявил он. - Вы не справляетесь со своими обязанностями, Лора!
Поэтому, уж так и быть, в помощь вам я направляю госпожу Гилберт. Агнесса, -
обратился Алек к домоправительнице, неподвижно, как скала, стоящей с
непроницаемым видом. - Уберите в моем кабинете, пожалуйста! - он взглянул на
Лору и все так же насмешливо произнес: - Видите, Лора, как я великодушен и
предприимчив? Разрешил вашу проблему в два счета. Учитесь! А теперь
подойдите и помогите мне встать.
- Может быть, лучше я, господин Редфорд? - с готовностью предложил
дворецкий.
- Нет! - категорично отрезал Алек. - У меня есть сиделка! Это ее
обязанность - оказывать мне помощь и поддержку.
Они с огромным трудом поднялись по лестнице, вошли в спальню, и, как
только оказались у кровати, Алек мгновенно свалился на нее, тяжело дыша от
только что испытанной боли и затраченных усилий.
Лора стояла около, с состраданием и участием глядя на него, испытывая
чувство невероятного, щемящего душу раскаяния в содеянном; не зная, как и
чем помочь человеку, пострадавшему по ее вине.
Алеку понадобилось несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя;
чтобы хоть немного отпустила боль, назойливо терзающая потревоженную ногу.
- Лора!.. - наконец позвал он неподвижно стоящую перед ним с задумчивым
видом девушку.
Она, очевидно, о чем-то сосредоточенно размышляла, потому что
вздрогнула при звуках его голоса.
Лора глубоко вздохнула и, посмотрев прямо и открыто, заботливо
спросила:
- Как вы, господин Редфорд?
Алек сразу помрачнел и нахмурился. Теперь они были наедине, и она могла
бы забыть это пресловутое обращение "господин Редфорд"! Могла! Но какого-то
черта проявляла необъяснимое здравым смыслом упрямство!
- Что вы хотите, господин Редфорд? - все так же участливо уточнила она.
- Как это, "что я хочу"?!! - с сарказмом и раздражением переспросил он.
- Я хочу, чтобы вы, наконец, приступили к своим прямым обязанностям! Вы же -
сиделка! Не так ли?
- Да... конечно... - Лору озадачивала какая-то непонятная ей мгновенная
смена его настроений. Она сделала шаг вперед, приблизившись почти вплотную к
постели, и виновато уточнила: - Простите, господин Редфорд, но я... я не
знаю, что необходимо выполнить... Пожалуйста, объясните, что я должна
сделать, и я это сделаю...
Алек криво усмехнулся, долго и пристально смотрел на Лору, затем,
заметив, как стушевалась она от его взгляда, невозмутимо произнес:
- Хорошо. Сейчас объясню... - он выдержал паузу, прищурил глаза и с
некоторой долей иронии заявил: - Для начала помогите мне раздеться, Лора.
Она широко открыла глаза и ошеломленно уточнила:
- Раздеться?!!
- Ну да!
Алек с невозмутимым видом принялся медленно расстегивать пуговицы на
рубашке, не отводя взгляда от лица Лоры, которая стояла так неподвижно, как
будто в одно мгновение окаменела. Алек все так же, не спеша, вынул запонку
из одной манжеты, затем из другой. Потом демонстративно принялся
расстегивать кожаный пояс на брюках.
Удовлетворенно отметив, что нежный румянец постепенно начал разливаться
по щекам Лоры, что она отвела взгляд в сторону, бесстрастно сказал:
- Лора, с рубашкой у меня особых проблем не возникло. А вот брюки!..
Помогите мне, пожалуйста, - его слова прозвучали, скорее, как распоряжение,
а не как просьба.
Лора чувствовала, каким огнем полыхает ее лицо. Она никак не могла
заставить себя посмотреть в сторону господина Редфорда и хоть что-то
ответить.
- Да-а... Послал Бог сиделку! - язвительно прокомментировал он. - В
каком монастыре он ее только выискал? Мне теперь что, по его милости,
одетому ложиться спать?!! Ничего не скажешь, дивный уход! - в дверь
постучали, и Алек раздраженно откликнулся: - Да! Войдите!
Это, конечно же, была госпожа Гилберт. Собственной персоной. Она
окинула высокомерным взглядом Лору, затем перевела его на хозяина и
невыразительно произнесла:
- Я зашла узнать, не требуется ли вам еще что-нибудь, господин Редфорд.
Может быть, вам необходима помощь?
- Требуется! - резко выпалил он. - Очень требуется. И помощь
необходима. Снимите с меня брюки и облачите, наконец, в пижаму, черт
возьми!!!
Агнесса обледенела за долю секунды. Ее взгляд остекленел. А в следующее
мгновение она покраснела до корней волос.
Алек смерил домоправительницу изучающим скептическим взглядом, потом в
упор воззрился на Лору и с сарказмом заявил:
- А вот ваша единомышленница и сподвижница, Лора! Сестра Агнесса. Из
соседнего монастыря. Прошу любить и жаловать! Сестра Лора и сестра Агнесса.
Как мило! Кругом, от дверей спальни до постели - сплошная чистота и
невинность! С возрастным диапазоном от 23 до 52 лет! И я, 30-летний, где-то
посередине. На кровати и в брюках! Беспомощный, как младенец, рядом с
вожделенной, страстно желаемой пижамой. В непосредственной близости от
собственной сердобольной сиделки. И в некотором отдалении от благочестивой
сестры Агнессы. Вот ведь как в жизни бывает!.. А мужчины еще так мечтают
попасть в женский монастырь! Глупцы!!! Их ждет жуткая перспектива - провести
всю ночь, сидя на постели, в застегнутых брюках и полу расстегнутой
рубашке!..
Лора, наконец, полностью справилась с собой, весело посмотрела на него
и звонко засмеялась:
- Алек, ну что за ерунду вы тут нагородили!
От ее обращения Алек расцвел и широко заулыбался, а Агнесса,
поперхнувшись, громко закашляла и бросилась за дверь.
Алек рассмеялся, потом лукаво взглянул на девушку и спросил:
- Так, значит, ты все-таки поможешь мне, Лора?
-Да, конечно, - согласно кивнула она, хотя при этом вновь отвела взгляд
и опустила ресницы.
- Замечательно! - одобрительно и воодушевленно воскликнул он и со
скрытой иронией уточнил: - Итак... Мне самому расстегнуть брюки? Или это
сделаешь ты, Лора?
Она молчала, нервно покусывая нижнюю губу.
- Ло-ра... я жду...
- Лучше все-таки... вы... сами... А я... потом... с больной ноги...
снять... и пижаму одеть... - едва слышно пробормотала она.
- М- да... - усмехнулся Алек, помолчал, пристально глядя на смущенную
девушку, потом засмеялся и категорично заявил: - Ну вот что!
Отправляйтесь-ка, сестра Лора, вслед за сестрой Агнессой! И дуэтом
помолитесь за мое выздоровление! Никакой другой помощи мне, больному, от
вас, послушниц монастыря, ждать не приходится. Да молитесь поусердней! И
пришлите мне Баррета.
- Я здесь, господин Редфорд! - тут же донесся голос дворецкого. Он
стоял у распахнутой Агнессой настежь двери.
- Войди, Баррет! - позвал Алек и, когда тот перешагнул через порог,
иронично спросил: - Я надеюсь, тебя, Баррет, отца троих детей, имеющего
восьмерых внуков и 40-летний стаж супружеской жизни, не шокирует
необходимость стянуть брюки с многострадального больного и переодеть его в
пижаму? Или ты тоже записался в послушники монастыря, соседствующего с
монастырями сестры Лоры и сестры Агнессы?
Баррет добродушно засмеялся, оценив шутку хозяина, и мгновенно ее
поддержал:
- Пока не записался. Но подумать есть о чем. Если ближе монастырь
сестры Лоры - я согласен. А если сестры Агнессы - ни за что на свете!!!
Алек и Лора дружно захохотали, так одновременно серьезно и забавно
сделал Баррет свое заявление.
Лора направилась к двери, но ее остановил возглас Алека.
- Куда же вы, Лора, уходите? Я не давал разрешения.
Она повернулась к нему и мягко сказала:
- Простите, пожалуйста. Я слушаю вас.
Он прямо посмотрел в ее глаза и тихо попросил:
- Лора... скажи "Алек"... Пожалуйста...
Что-то особенное прозвучало в его интонации, и Лора, понимающе и
ласково улыбнувшись, мелодично произнесла:
- Спокойной ночи... Алек...
- Спокойной ночи, Лора, - глухим низким голосом отозвался он.
- Доброй ночи, - благожелательно добавил Баррет, старательно скрывая,
насколько удивила его необычная просьба хозяина, с которой тот обратился к
Лоре.
Баррет глубоко вздохнул и печально покачал головой, глядя вслед
уходящей девушке.
Алек тоже проводил ее долгим взглядом, затем посмотрел на Баррета и
грустно произнес:
- Вот так, Баррет... Что скажешь?..
Если бы Баррет знал, что сказать! Но он не знал, и поэтому беспомощно,
с отчаяньем, махнул рукой.

19

Лора не могла понять, почему и зачем господин Редфорд настаивал на ее
круглосуточном пребывании в его доме. В этом не было никакой необходимости.
Что же конкретно входило, в конце концов, в обязанности сиделки - оставалось
загадкой для Лоры. Да их, этих обязанностей, попросту не было! Не бы-ло!!!
Единственное, что, как и прежде, требовалось от Лоры - это готовить
завтраки, обеды и ужины для господина Редфорда. Ну и еще, пожалуй, ее
непременное присутствие. Впрочем, за столом, помимо нее, всегда, как
правило, сидела Агнесса Гилберт. Это, естественно, предполагало строжайшее
соблюдение всех общепринятых норм поведения и, одновременно, вносило в
отношения определенное напряжение, поскольку их весьма своеобразный
триумвират - Лора, господин Редфорд, Агнесса - неукоснительно подчинялся
предписанным правилам этикета.
Ежедневно господин Редфорд часами вел какие-то бесконечные деловые
переговоры по телефону, ему подвозили какие-то бумаги, документы, приезжали
различные посетители. Постоянно наведывался Карл Хэкман. Он и господин
Редфорд, закрывшись в кабинете, подолгу что-то обсуждали, решали вопросы и
проблемы, требующие обязательного одобрения лил, наоборот, решительного
отказа или значительных поправок лично господина Редфорда.
В общем, день больного был расписан по минутам. И только вечером, после
ужина, господин Редфорд вспоминал о своей сиделке и приглашал ее в гостиную
или кабинет.
Оставаясь с Лорой наедине, Алек первое время упорно напоминал ей о
взаимной договоренности держаться менее официально и обращаться друг к другу
по имени.
Спустя 3-4 дня, Лора, незаметно для себя, стала считать это привычным и
нормальным. Она больше не смущалась, когда произносила обращение "Алек". Для
нее стало обычным и естественным совмещать столь разные понятия, как "Алек"
и "господин Редфорд". Да она попросту не задумывалась об этом, принимая
предложенные правила игры, поскольку считала себя не вправе диктовать
какие-либо условия, так как постоянно чувствовала горькое сожаление и
раскаяние.
В один из вечеров Лора привычно расположилась в кресле около дивана, на
котором полулежал Алек. Оба, как всегда, обменивались насмешливыми,
ироничными репликами, непрестанно подшучивая друг над другом. Потом внезапно
замолчали, предаваясь покою и погрузившись в собственные раздумья.
Алек долго смотрел на Лору и вдруг размеренно и негромко сказал:
- Лора... Помнишь тогда, в день моего приезда, ты слушала кассету? Ты
обещала, что когда-нибудь мы ее обязательно послушаем вместе. Я бы хотел
узнать, когда наступит это "когда-нибудь". Потому что мне очень нравится
"Casta diva". Я не слишком назойлив и бестактен?
Она, что его удивило, спокойно восприняла его вопрос. Лора устремила на
Алека невозмутимый чистый взгляд и мило улыбнулась.
- Да нет! Отчего же "бестактен"? Конечно, мы можем послушать "Casta
diva" в любое, удобное для вас, Алек, время. Хоть сейчас!
- Сейчас?!!
Алек был до крайности поражен ее предложением. Он не ожидал от Лоры
такой бесстрастной реакции. Но мгновенно взяв себя в руки, сразу согласился:
- Это было бы чудесно! А у тебя кассета с собой, Лора?
- Да. Сейчас принесу.
Она встала и ушла.
Вскоре в гостиной зазвучало оркестровое вступление. Алек из-под полу
прикрытых век пристально наблюдал за Лорой. Она, уютно устроившись в кресле,
с очевидным наслаждением слушала каватину Нормы. Затем последовало
замечательное исполнение еще нескольких популярных во всем мире арий.
Когда кончилась кассета, в гостиной довольно продолжительное время был
слышен только тихий ход часов.
Алек бросал на Лору короткие задумчивые взгляды. Она пребывала в полной
неподвижности. В очередной раз посмотрев на девушку, Алек тихо сказал:
- Лора, я не буду оспаривать тот факт, что в музыке я - дилетант. Это
так. И все же... Неужели ты считаешь меня абсолютным тупицей, Лора?
Она сначала неопределенно пожала плечами, потом неожиданно подалась
корпусом вперед, пытливо посмотрела в его глаза и серьезно уточнила:
- Почему вы так решили, Алек?
- Почему?.. - он усмехнулся. - А сама ты не догадываешься, Лора?
- Но... - начала она и вдруг замолчала. Лора, откинувшись в кресле,
положила руки на подлокотники и опустила ресницы.
- Вот именно, Лора... именно... - криво усмехнувшись, произнес Алек. В
тот поздний вечер, когда он решил прослушать кассету Лоры, все началось, как
обычно: лента крутилась, инструменты симфонического оркестра добросовестно
исполняли свои партии, но... Изумительное по красоте, сильное наполненное
сопрано так и не зазвучало.
- Это другая запись. Другой певицы. А тогда пела ты, Лора. Ты! Я же
поздно вечером, оказавшись на кухне, случайно обнаружил забытую тобой
кассету и решил послушать "Casta diva", но... И я догадался, что слышал твой
голос. Лора, ты - изумительная певица! У тебя необыкновенно красивый
завораживающий тембр! Я поражен, что ты, такая хрупкая и тоненькая, можешь
петь настолько сильно... мощно... проникновенно... и очень чувственно. Я
восхищен, Лора! Искренне восхищен! - восторженно воскликнул Алек, а затем
озадаченно спросил: - Но я не понимаю, почему ты... не на сцене?.. Тебя ждет
мировая известность! Певиц с такими уникальными природными данными -
единицы. Почему, Лора? Почему?
Она, не открывая глаз, едва уловимо покачала головой и почти беззвучно
ответила:
- Я не хочу... об этом... говорить... - и неожиданно резко вскочила с
кресла, посмотрела на Алека взглядом, полным душевной муки и страдания, и
сквозь спазмы, сжимавшие горло, повторила: - Не хочу... говорить...
Никогда!!!
Лора закрыла лицо руками и убежала.
Алек глубоко вздохнул, внутренне ругая себя за то, что невольно
причинил Лоре боль. Он понял, что, очевидно, в жизни Лоры произошла какая-то
трагедия. И был прав.

*****

Все случилось почти три года назад. Лора чувствовала себя невероятно
счастливой. Ее...ЕЕ!!! Ее!.. студентку консерватории, молоденькую начинающую
певицу пригласили исполнить партию Лакмэ в одноименной опере Делиба. Партию,
о которой можно было только мечтать. Красивейшую! Драматическую! Главную!!!
Лора буквально летала на крыльях, не зная усталости. Полгода
напряженной работы промелькнули, как одно мгновение. И теперь, когда до
спектакля оставалось два дня, Лоре они казались бесконечно долгими. Она не
испытывала волнения, потому что все ее существо было переполнено ощущением
безграничного счастья.
Лора вышла из консерватории и привычно свернула на тихую спокойную
улицу. Прогулки в одиночестве всегда доставляли Лоре радость, потому что
давали возможность не спеша все обдумать или, наоборот, не размышлять ни о
чем.
Почти сразу внимание Лоры привлекла группа озлобленных неистовствующих
молодых парней, которые, сгрудившись плотным кольцом, с ожесточением что-то
пинали ногами. До Лоры отчетливо долетали потоки нецензурной разнузданной
брани.
Лора остановилась и вдруг с ужасом разглядела, что на земле, в луже
крови, лежит человек. Она узнала его. Это был студент их консерватории.
Замечательный флейтист. Лора не была с ним лично знакома, но они оба всегда
вежливо обменивались приветствиями, испытывая одинаковое чувство взаимного
уважения и симпатии друг к другу. Лора знала, что об этом деликатном и
серьезном юноше отзывались, как о перспективном будущем большом музыканте.
А теперь он лежал, захлебываясь в крови, не имея уже сил закрыть лицо
руками, и страшно хрипел. А озверевшие подонки наносили ему удар за ударом и
растаптывали с садистским удовольствием вандалов выброшенную из футляра
флейту.
Лора быстро огляделась и устремилась к телефону. Она вызвала полицию и,
отчетливо понимая, что мерзавцев надо во что бы то ни стало остановить,
бросилась к ним.
- Прекратите!!! Немедленно прекратите!!! Я вызвала полицию!!!
Она с неожиданной силой растолкала их и опустилась около истекающего
кровью юноши.
- Полицию?!! Стерва!!!
Лора вдруг почувствовала, как стальная рука обхватила сзади ее шею и
начала медленно сдавливать, запрокидывая голову назад. Подбородок, казалось,
разломится на куски от страшного нажима локтя. Лора максимально напрягала
мышцы шеи, стараясь не задохнуться, и отчаянно пыталась освободить свои
руки, которые оказались в цепком захвате напавшего.
В какой-то момент удушающий болезненный зажим ослабел, и Лора
пронзительно и неистово закричала. И тут же в глазах потемнело... блеснули
ослепительные всполохи... Лора заскользила по бесконечному узкому черному
тоннелю... Последним, что запечатлелось в сознании Лоры, был невероятно
далекий вой полицейских сирен и скорой помощи...
Все закончилось трагично. Несколько ничтожеств, не имеющих права
называться людьми, отняли с ничем неоправданной жестокостью жизнь
талантливого, умного, воспитанного человека, и ногтя которого не стоили.
Юноша умер по дороге в больницу, а Лора...
После неоднократных консилиумов врачи объявили свой страшный вердикт:
Операция не требуется, несмыкание связок будет устранено после
соответствующих процедур и курса лечения, голос восстановится, но...
Многочасовые вокальные нагрузки в репетиционный период и во время спектаклей
голосовой аппарат не выдержит. А следовательно, о карьере профессиональной
певицы не могло идти и речи.
Это была катастрофа. Крах всех надежд.
Из-за несмыкания связок Лора не могла говорить. Да и не хотела! Потому
что все в этом мире потеряло смысл. В 20 лет жизнь кончена... Кончена!!!
Лора впала в состояние безысходной тоскливой депрессии.
Родители немедленно организовали длительное путешествие, куда
незамедлительно и отправились всей семьей. Они хотели отвлечь Лору от
тяжелых раздумий и увезти подальше, заграницу, от многочисленных вопросов,
сочувствия, взглядов.
И действительно, после отдыха, последующего лечебного курса голос Лоры
вновь зазвучал наполнено, мощно, выразительно, поражая природной красотой
тембра. Но петь она могла не долее 30 минут: голос "садился", "уставал",
связки постепенно размыкались, из горла вырывались хриплые прерывистые
звуки.
Диагноз врачей подтвердился со всей своей беспристрастной
объективностью.
Лора, с трудом заставляя себя мириться с трагичными обстоятельствами,
по совету родителей, педагогов, друзей перевелась на отделение контрапункта
и композиции, поскольку это в какой-то мере соответствовало и ее выбору:
Лора с детства делала робкие попытки к сочинению музыки.
Учеба, творческая работа до определенной степени приносили
удовлетворение. Но такого душевного подъема и вдохновения, как прежде, не
появлялось. Угнетенное потерянное состояние не проходило. Оно мучило Лору.
Тем более, в консерватории ей приходилось встречаться с однокурсниками по
вокальному отделению, посещать концерты, слушать выступления, что болезненно
травмировало и бередило незаживающую рану. Лора свои чувства старательно
скрывала, искренне радуясь чужому успеху. Не своему. Исключением, пожалуй,
стала дипломная работа Лоры. Ее и саму удивляло, как буквально на одном
дыхании ею была написана "Рапсодия погасшей звезды". На выпускном концерте
это произведение имело оглушительный успех. Лора принимала многочисленные,
вполне заслуженные поздравления.
И тем не менее, по возвращении с концерта Лора объявила родным свое
выстраданное, многократно обдуманное решение радикально поменять свою жизнь.
Ей казалось, что отдаленность и отстраненность на какое-то время от мира
музыки обязательно поможет ей окончательно смириться с обстоятельствами и
успокоиться.
В результате, СУДЬБА в лице Карла Хэкмана свела Лору с Александром
Редфордом.

20

Вскоре господин Редфорд выздоровел, и услуги сиделки стали не нужны.
Теперь Лора, как и прежде, приготовив ужин, возвращалась домой. Ее отношения
с Алеком Редфордом снова стали сугубо официальными. Во многом из-за того,
что сама Лора придерживалась именно такой, отчужденной линии поведения. Ей
она казалась логичной и правильной. Ведь, в конце концов, Лора была
всего-навсего поварихой. И только. Поэтому не считала больше возможным
продолжать те отношения, которые сложились между нею и господином Редфордом
во время его болезни. В противном случае, ситуация неизбежно усложнилась,
стала бы непонятной и запутанной. Разве реально и правильно было держаться с
господином Редфордом так же, как, например, с Карлом Хэкманом? Нет, конечно.
Поскольку Алек Редфорд являлся ее хозяином, работодателем. Тогда как с
Карлом Лору ничего не связывало, она от него никак не зависела. Поэтому без
труда вела себя легко и непринужденно. Просто. По-дружески.
Но чем больше проходило времени, тем все очевидней было то, что
взаимоотношения Лоры и господина Редфорда становились день ото дня
напряженнее. Лору удивляло, что, приезжая домой, едва встретившись с ней и
обменявшись несколькими фразами, он вдруг мрачнел. Его настроение,
казавшееся безоблачным и веселым, мгновенно портилось. С лица не сходила
хмурая недовольная гримаса. Иногда он был так неожиданно резок и
саркастичен, что Лоре порой изменяла выдержка, и отпор с ее стороны следовал
незамедлительно. Правда, границ дозволенного ни один из них ни разу не
преступил.
Как-то, в один из выходных дней, Карл по приглашению Алека приехал к
нему на обед. И сразу отметил ту предгрозовую атмосферу, которая реально
ощущалась в доме.
Когда после обеда они уединились в кабинете, Карл сел в кресло и
проницательно посмотрел на друга.
Тот стоял посередине, засунув руки в карманы. Алек нервно притопывал
носком туфли по полу и, прищурив глаза и слегка отвернувшись, не отводил
взгляд от окна. Внезапно Алек перевел его на Карла, посмотрел в упор и
отрывисто и коротко бросил:
- Ты должен срочно разыскать Изабеллу!
От удивления Карл даже привстал. Это была та тема, к которой они не
возвращались больше полугода. И главное, за столько времени Алек впервые
произнес это имя вслух.
Карл медленно опустился в кресло, не сводя с друга пристального
взгляда, и серьезно спросил:
- Ты что-то решил, Алек?
Ответ был тверд и категоричен:
- Да.
Карл молча наблюдал, как Алек прошел несколько раз туда и обратно по
диагонали кабинета, затем буквально упал в кресло и с силой потер рукой лоб.
Карл немного подумал и, стараясь держаться бесстрастно, уточнил:
- Это... из-за Лоры? Да, Алек?
Тот прикрыл ладонью глаза, глубоко вздохнул, потом посмотрел прямо и
открыто на Карла и честно признал:
- Да, Карл.
- М- да... Откровенно говоря, я и сам давно начал догадываться, что...
- Да, Карл. Да. И я с этим ничего не могу поделать. Лора... нравится мне. Да
что там "нравится"! Ты и сам все прекрасно понимаешь, Карл, и ясно видишь...
- Алек немного помолчал и с отчаяньем продолжил: - Карл, Карл!.. Все
складывается дьявольски запутанно!.. Господи, Боже мой, ну почему ты не
остановил меня, когда я принимал идиотские решения и совершал идиотские
поступки? Почему, Господи?!! И вот теперь... теперь, когда все... ВСЕ!..
могло бы сложиться по-другому, я - в тупике. Какой бы шаг я ни сделал, что
бы ни предпринял, я оказываюсь подлецом и негодяем!.. Карл, я не могу
расстаться с Лорой! Не могу не видеть ее постоянно, ежедневно! Не могу!!! Но
то существующее положение, в котором я нахожусь, не дает мне возможности
попытаться изменить мои отношения с ней. А я хочу... безумно хочу, Карл!..
чтобы она называла меня "Алек"! Хочу видеть ее улыбку! Слышать мелодичный
голос! Беззаботный смех! Но как это возможно, если для Лоры я - хозяин.
Господин Редфорд! Черт бы его побрал!!! И только "господин Редфорд". Меня