Карр Филиппа. Случайная встреча

   — Время от времени… Тогда я играл роль — роль цыгана!
   — У вас в ушах были золотые кольца…
   — Да, пришлось и об этом подумать! Увидев вас, я сразу понял, что никогда не встречал ничего похожего. И тогда я подумал: «Мне не следовало знакомиться с ней таким образом! Это должно бы произойти на балу, и она должна еще вырасти. Ей должно быть лет семнадцать, это был бы ее первый бал, и свой первый танец она танцевала бы со мной!» И тогда я понял, что наделал, отвергнув прежний образ жизни, отказавшись от своего происхождения, от всего… ради каприза!
   — Я не верю в это!
   — Клянусь, это чистая правда!
   — Но тогда вы не вернулись к себе домой!
   — Но вы же знаете эту юношескую гордость! Человек предпринимает какой-то шаг и потом отказывается признать, что сделал это просто по глупости! Я продолжал вести тот же образ жизни, но не мог забыть вас… А потом… Вы знаете, что случилось. А вы явились, чтобы спасти меня! Разве это не доказывает, что мы созданы друг для друга?
   — Я не слишком разбираюсь в таких вещах. Но думаю, что мы сами делаем свою собственную судьбу!
   Джейк медленно произнес:
   — Теперь, когда я нашел вас, не хочу больше упускать!
   — Уверена, что вы будете бывать у нас. Ведь вы — отец Тамариск. Вы хотите видеть ее, да и она, вероятно, привяжется к вам.
   — Я думал вовсе не об этом… Я люблю вас! И всегда любил! Постоянно думал о вас, находясь на этом ужасном корабле и позже, в своей хижине. Я привык по ночам выходить наружу и глядеть на звезды, воображая, что вы тоже глядите на них. Хотя их рисунок отличается от того, который видел я: мы находились на противоположных концах света. А нам следовало всегда быть вместе!
   — Думаю, мне пора идти! Давайте быстро осмотрим дом, и я пойду!
   Джейк встал, взял меня за руки и прижал к себе. Секунду мы стояли так. Я почувствовала, что меня охватывает слабость. Я не знала, что это может означать, но восприняла как своего рода предупреждение: мне следовало как можно быстрее покинуть этот дом!
   Мы поднялись по лестнице, Джейк шел впереди.
   — Дом небольшой, как я уже говорил, но очень удобный!
   Мы добрались до лестничной площадки, и он открыл какую-то дверь. Это была спальня с кроватью под пологом. Полог был сделан из зеленого бархата, который хорошо сочетался со шторами, да и ковер тоже был выдержан в зеленых тонах.
   — Судя по всему, ваш брат любил зеленый цвет?
   — Да, похоже. А вам нравится?
   — Очаровательно! Так свежо… Покажите мне следующую комнату, а то мне пора идти!
   Но Джейк обнял меня и посадил на кровать.
   — Что же вы делаете со своей жизнью? — Я принужденно засмеялась.
   — Полагаю, — ответила я, — то же самое, что большинство: просто живу!
   — Вы живете неполноценной жизнью, Джессика, вы отгородились от реальности!
   — Моя жизнь достаточно реальна!
   — Но вы лишь существуете! Зачем вы сделали это? — Я повернулась к нему и довольно сердито бросила:
   — Я была вынуждена сделать это! Зачем вы покинули свой дом и стали цыганом? Почему вы убили человека ради спасения девушки, чуть не потеряв при этом свою жизнь?
   — Да, мы совершаем иногда такие поступки. Но разве, сделав это, мы должны потом вечно страдать?
   — Вы не должны, вам удалось пережить все ваши несчастья! Никогда не забуду, как вы выглядели на балу у Инскипов! Кто бы мог подумать!
   — Никто не обязан вечно расплачиваться за свою ошибку! Вы не имеете права отрезать себя от мира! Вы не должны бесполезно увядать!
   — Я вовсе не увядаю, а живу весьма полноценной жизнью!
   — Теперь, когда я нашел вас, неужели вы думаете, что отпущу?
   Я была потрясена: мне хотелось слушать его! Мне следовало уйти, но я не могла, более того, мне хотелось остаться! Я ответила:
   — Я сама, как говорится, «стелила постель», и теперь сама должна спать в ней!
   Джейк покачал головой:
   — Вы и я должны найти счастье вместе!
   — Но как это может быть?
   Он привлек меня к себе и стал целовать.
   «Нет», — говорила мне совесть, но какой-то голос шептал: «Оставайся! Почему бы и нет? Кому это повредит?» Повредит! Ведь я была замужем за Эдвардом! «Эдвард ни о чем не узнает».
   Это было сигналом опасности. На самом деле, я внушала себе, что Эдвард не должен ничего узнать. Я сознавала, что делаю плохо, но ничего не могла с собой поделать. В этот момент я сознавала, что готова поддаться искушению.
   Джейк продолжал целовать меня.
   — Это должно произойти! — шептал он. Я не пыталась освободиться.
   — Пожалуйста, Джессика, я мечтал об этом столько лет! Это поддерживало меня, помогало выжить! Однажды я найду ее — повторял я себе, и больше никогда не отпущу!
   Я любила Джейка! Как это отличалось от тех чувств, которые я когда-то питала к Питеру Лэнсдону! Меня ошеломляло безудержное желание быть с этим человеком, и я понимала, что никогда не буду счастлива без него.
   — Я знаю, ты любишь меня!
   — Не могу, не имею права!
   — Нельзя говорить, что не можешь, если ты любишь!
   — Джейк! — взмолилась я. — Джейк, я обязана помнить о своем долге! До сих пор я не понимала, какую ужасную ошибку совершила, но она сделана, и это моя ошибка! Я обязана жить с ней!
   Пока я произносила эти слова, он начал спускать платье с моих плеч. Я чувствовала, что не в силах сопротивляться.
   Итак, это произошло! Я была ошеломлена и взбудоражена случившимся. Мне казалось, что это сон, но Джейк был здесь, рядом со мной. Я понимала, что люблю его, любила всегда и буду любить.
   Джейк нежно поцеловал меня;
   — Не грусти. Это должно было произойти: ты не могла продолжать жить так, если я рядом с тобой. Ты не должна бояться!
   Я могла лишь ответить:
   — Я совершила… по отношению к Эдварду…
   — Эдвард понял бы! Я покачала головой:
   — Он не должен узнать об этом!
   — И не узнает.
   — Я предпочла бы умереть! Ведь он такой хороший! Этот несчастный случай… и с таким человеком! Я обязана заботиться о нем всю оставшуюся жизнь!
   — Не всегда дела будут обстоять так. Нам надо подумать, что делать.
   — Мы больше не должны встречаться!
   — Об этом не может быть и речи!
   — Я знаю, что жены бывают неверны своим мужьям, а мужья — женам, но это не имеет никакого отношения ко мне! Речь идет не о каком-то муже и о какой-то жене: это Эдвард и я!
   — Моя милая Джессика, ты живешь не в монастыре! Жизнь дается для того, чтобы наслаждаться ею! И это наше свидание не станет последним. Зная, что на самом деле представляет собой твой брак, никто не посмеет осудить тебя за это!
   — Я сама себя осуждаю!
   — Я сумею переубедить тебя.
   Он вновь обнял меня, и мы опять стали заниматься любовью… на этот раз неторопливо, нежно. Я и не пыталась сопротивляться.
   Я понимала, что с этого момента наступил перелом в моей жизни. Знала я и то, что я не смогу сопротивляться этому. Я собиралась обречь себя на двойную жизнь.

ШАНТАЖ

   Если бы все на этом кончилось, наверное, меня еще можно было бы оправдать. Но это было только началом. Я чувствовала какое-то опьянение и постоянно искала каких-то оправданий: ведь я была женщиной с естественными влечениями, а Эдвард никогда не смог бы удовлетворить их. Я завела любовника, хотя это и произошло случайно! Я страстно любила и была любима. Теперь я была уверена в том, что всегда любила Джейка. Чувство возникло между нами с самой первой встречи, и, увидев его вновь, я поняла, что мы созданы друг для друга.
   Я продолжала оправдываться перед собой. Эдвард понял бы меня: его всегда беспокоило, что мы ведем неестественную жизнь. Я могла бы загладить свою вину перед ним: стать еще более заботливой и внимательной! Убеждая себя в том, что никогда больше не войду в дом Джейка, все-таки не удержалась от соблазна. Мы решили провести в Лондоне еще четыре дня. Еще четыре дня вместе! Я ничего не могла с собой поделать, я искала возможности побыть с Джейком!
   Я понимала, что истосковалась по любви. Иногда меня переполняло счастье, а иногда я ощущала горькое раскаяние. С глубокой печалью я наблюдала за Амарилис, чья жизнь сложилась так удачно, жизнь счастливой жены и матери. Я часто думала о том, такой счастливой была бы и я, выйдя замуж за Джейка.
   Что же касается Джейка, чувство вины угнетало его меньше, чем меня. Иногда казалось, что он не испытывал его вовсе: в конце концов, ведь это я обманывала своего мужа. Джейк постоянно утешал меня, настаивая на том, что мой брак — совершенно особое дело. С самого начала было ясно, что это рано или поздно произойдет. Если Эдвард даже и узнал об этом, он понял бы.
   — Он никогда не должен узнать об этом! — с жаром воскликнула я. — Эдвард и без того достаточно пострадал!
   — Он понял бы…
   Я покачала головой:
   — Он добрый, понимающий, всепрощающий, .но, узнав о нас, он бы глубоко страдал. — И добавила:
   — Я не должна больше приходить сюда.
   Повторяя это, я, тем не менее, продолжала приходить вновь. Целыми днями я искала возможности проскользнуть в дом на Блоур-стрит.
   Странными были эти дни: часы летели с небывалой скоростью, и в то же время эти четыре дня показались мне годом. Я так много пережила, я стала взрослой, во всяком случае, так казалось Я, наконец, перестала быть невинной девушкой, я стала женщиной, полной жизни, ищущей встреч со своим любовником. Потом вдруг я спохватывалась — что же я делаю?
   Мне казалось, что чувство вины написано на моем лице, и это должны замечать все. Но странно, никто ничего не замечал, даже мать.
   Однажды, когда Джейк провожал меня домой, на Альбемарлстрит мы лицом к лицу столкнулись с Питером Лэнсдоном.
   Джейк вел меня под руку, и я тут же вырвала свою руку. Наверное, я покраснела.
   — Питер! — воскликнула я. — Вот уж не ожидала встретить тебя! Я и не знала, что ты в Лондоне.
   Он улыбнулся мне:
   — Дела! Кое-какие неприятности на одном из складов.
   — Это сэр Джейк Кадорсон! Сэр Джейк — это Питер Лэнсдон, муж моей племянницы!
   Мужчины обменялись рукопожатиями.
   — Я как раз возвращалась домой, — начала оправдываться я, — и встретила сэра Джейка.
   — Полагаю, вы скоро возвращаетесь в Эверсли?
   — А ты уже был на Альбемарлстрит?
   — Нет, я только что приехал и решил отправиться прямо на склады.
   — Питер — очень занятой человек, — сказала я Джейку.
   — Неприятности имеют свойство накапливаться, — заметил Питер. — Что ж, нужно идти, есть еще кое-какие дела. Позже я загляну на Альбемарлстрит.
   Мы распрощались.
   — Как ты думаешь, он понял? — спросила я. — Наверное, сразу в глаза бросается, что мы вместе?
   — Думаю, у него одно на уме — собственные дела.
   — Он действительно очень занят, — облегченно согласилась я. — Я испугалась. Думала, что наши лица могут выдать нас.
   — Тебя, моя дорогая, конечно, мучают угрызения совести? Все будет в порядке!
   Но Питер Лэнсдон не забыл тот случай.
   Эдвард был рад мне.
   — Разлука показалась мне такой долгой! — произнес он.
   — Не так уж долго мы не виделись!
   — Как празднества?
   — Все прекрасно! Люди были счастливы!
   — Любопытно, долго ли продержится это настроение?
   — Наконец-то воцарился мир! Думаю, люди надолго запомнят это.
   — У людей короткая память!
   — Эдвард, ты стал пессимистом! — Он рассмеялся:
   — Ну что ж, в любом случае очень приятно вновь видеть тебя!
   — Джеймс, как всегда, проявил себя с лучшей стороны?
   — О да, мы много играли в покер. Я начал обучать его игре в шахматы, и, судя по всему, Джеймс будет неплохим игроком!
   — Чудесно!
   — Джессика, ты стала какой-то другой!
   Я почувствовала, что мой голос слегка дрожит:
   — Другой? Какой другой?
   Он взглянул на меня, слегка склонив голову набок:
   — Ты хорошо выглядишь, прямо светишься! Очевидно, празднества пошли тебе на пользу!
   — Да, пожалуй! Это возбуждение… Герцога просто обожают, и знаешь, такие вещи захватывают!
   — Что ж, пока все складывается удачно. Будем радоваться тому, что все идет именно так.
   Помолчав немного, я добавила:
   — Да, знаешь, произошло интересное событие! На балу у Инскипов мы познакомились с сэром Джейком Кадорсоном. Угадай, кем он оказался? Даю тебе три попытки, — я нервно рассмеялась, изображая веселье. Должно быть, это звучало фальшиво.
   — Кто-нибудь из делового мира?
   — Нет… не совсем.
   — Я хотел сказать, кто-нибудь из друзей Питера?
   — Нет уж, лучше я расскажу тебе. Ты помнишь цыгана Джейка?
   — Цыгана? Да, я никогда не забуду его. Ведь именно благодаря ему мы и познакомились с тобой!
   — Так вот, он и стал сэром Джейком!
   — Как ему это удалось?
   — На самом деле он не был цыганом, он убежал из дома и присоединился к табору. По происхождению Джейк из старого корнуоллского рода. Его сослали в Австралию, там он отбыл свои семь лет, а потом узнал, что стал наследником поместья в Корнуолле и титула тоже. Вот он и появился на балу у Инскипов чуть ли не почетным гостем.
   — Я никогда не видел его. Ты его узнала?
   — Не сразу. Мы поговорили с ним… несколько раз, отец пригласил его в гости.
   — Это, должно быть, интересно!
   Я радовалась, что сижу спиной к свету.
   — Ты же знаешь, что он — отец Тамариск?
   — О, Боже, верно! Конечно, Долли…
   — Мне пришлось пригласить его сюда, он хочет видеть свою дочь.
   — Ну, это естественно!
   — Я думаю о том, как изложить все это Тамариск? Не знаю, как девочка воспримет это известие? Что ты думаешь по этому поводу?
   — Тамариск непредсказуема!
   — Я хочу, чтобы она немного привыкла к мысли, что у нее есть отец, до его приезда.
   — Конечно! А что он за человек?.. Этот цыганский барон?
   — Полагаю, ему далеко за двадцать, возможно, тридцать… Он темноволосый…
   — Я имел в виду не внешность.
   — Он… ну… очень хорошо вписался в общество у Инскипов.
   — Похоже, он нигде не пропадет, верно? — рассмеялся Эдвард.
   — Вероятно. Он рассказал мне о том, как убежал из дома и присоединился к цыганам из-за того, что поссорился с семьей.
   — А теперь, видимо, он занял подобающее ему место в обществе?
   — Тамариск должна обрадоваться тому, что у нее такой отец. Интересно, захочет ли Джейк забрать ее с собой?
   — Лучше спросить: захочет ли она уехать?
   — Да, Тамариск непредсказуема. Я уверен в одном — ты найдешь правильное решение, удовлетворяющее всех!
   Эдвард мягко улыбнулся мне, и в этот момент я ощутила, что бремя моей вины почти невыносимо!
   Я осторожно приступила к разговору с Тамариск:
   — Ты никогда не переживала, что у тебя нет отца? — Девочка удивленно взглянула на меня, задумалась, а потом сказала:
   — Нет!
   — А что бы ты сказала, если бы вдруг обнаружилось, что у тебя есть отец?
   — Он мне не нужен!
   — Почему?
   — Он будет командовать мной! Старый мистер Френшоу до сих пор приказывает молодому мистеру Френшоу, что делать, а он уже совсем взрослый!
   Я рассмеялась:
   — Ну, старый мистер Френшоу вообще любит приказывать! Тебе понравился бы твой отец.
   — Думаю, он мне не нужен.
   — Ведь иметь отца очень хорошо!
   — А зачем?
   — Ну, у всех должен быть отец…
   — А у меня не было!
   — Если бы не было отца, ты не появилась бы на свет.
   Она озадаченно взглянула на меня, а я, чувствуя, что ступаю на зыбкую почву, продолжила:
   — В общем, у тебя есть отец!
   — Где?
   — В Лондоне, и он хочет встретиться с тобой! — Тамариск удивленно посмотрела на меня:
   — Как он может хотеть, если он меня не знает?
   — Он знает о тебе!
   — А почему он тогда не живет со мной, как другие отцы?
   — Это сложно объяснить… Он очень долго был в отъезде, на другом конце света… Теперь он вернулся и хочет встретиться с тобой!
   — Когда?
   — Может быть, на следующей неделе?
   — Ага, — сказала она, быстро перескочив на другую тему: — Брауни сегодня будет есть запаренные отруби: их ей даст Стаббс. А после обеда появится Джонатан, и мы с ним поедем кататься.
   Брауни звали лошадь Тамариск — главную радость ее жизни, а Стаббс был одним из конюхов. Я поняла, что перспектива встречи с отцом не очень взволновала Тамариск: у нее на уме совсем другие заботы. Прогулка верхом с Джонатаном была для девочки гораздо важней. Настолько, что ни о чем другом она и не думала.
   Я волновалась и тревожилась при мысли о приезде Джейка в Грассленд, боялась того, что мы выдадим наши чувства.
   Я представила Джейка Эдварду и посмотрела на них, мужа и любовника, со стороны. Эдвард был сама любезность. Поскольку Джейк откровенно, ничего не скрывая, рассказывал о своей цыганской жизни и о годах, проведенных на каторге, отсутствовали те неприятные моменты, которые появляются при попытках не затрагивать какие-то щекотливые вопросы.
   Когда мы остались наедине, Эдвард заметил:
   — Какой интересный человек! Полагаю, что все случившееся с ним должно создавать какую-то… не знаю, как выразиться точнее, привораживающую ауру, что ли? И то, как он убежал с цыганами… Да, у него было сложное положение, но он сумел выйти из него достойно! Думаю, ты захочешь показать ему и Эверсли?
   Я сказала, что нас должны пригласить. Кроме того, следует заглянуть и в Эндерби, хотя Амарилис сейчас, конечно, не до гостей.
   — Да, посмотреть Эверсли ему будет интересно, но главное, конечно, Тамариск!
   Это была странная встреча. Она вошла в комнату, а Джейк встал и пошел ей навстречу. Тамариск с любопытством смотрела на него.
   — Так это ты — моя дочь? — спросил он.
   — Говорят, — с недоверием ответила Тамариск.
   — Ну что ж, пришла пора нам с тобой познакомиться!
   Она пожала плечами и отвернулась.
   — Тамариск! — воскликнула я возмущенно. — отец проделал такой дальний путь, чтобы увидеть тебя!
   — Ты был на другом конце света? — она вновь повернулась к Джейку, и в глазах ее блеснуло любопытство.
   — Да, там все совсем по-другому.
   — И кенгуру? — Он кивнул.
   — А ты хоть одну видел? — Да.
   — И с ребеночком в сумке?
   — Да, и я ел суп из кенгуру.
   — Ты ее убил?
   — Кто-то должен был убить, чтобы приготовить суп, нельзя же варить суп из живых существ!
   — А у тебя был бумеранг?
   — Конечно! Я слышал, ты ездишь верхом и очень хорошо держишься в седле?
   — А ты любишь лошадей?
   — Очень. Может, прокатимся верхом и поговорим?
   — Ладно, — согласилась Тамариск. — Я только надену платье для верховой езды, оно у меня совсем новенькое!
   — Ну и прекрасно! Ты покажешь мне окрестности?
   — Хорошо, жди здесь, я скоро!
   Когда девочка вышла, я улыбнулась Джейку:
   — Мне кажется, лед растоплен! — Мы были в комнате одни.
   — Джессика, мне тебя очень не хватало!
   — Пожалуйста, не здесь, не в этом доме!
   — Ты приедешь в Лондон?
   — Ах, Джейк, так не может больше продолжаться! Теперь, оказавшись здесь, с Эдвардом, я понимаю это!
   — Он никогда не узнает, а мы нужны друг другу!
   — Мне невыносимо думать о том, что он может все узнать!
   — Нельзя же ожидать, что ты всю жизнь проживешь монашкой… Именно ты, Джессика, именно для тебя это невозможно!
   — Я уже показала, какая я монашка! Я нарушила брачный обет!
   — Я люблю тебя!
   — И я люблю тебя, но мы должны смириться. Я не имею права предавать Эдварда, он и без того сильно страдает. Как, по-твоему, должен чувствовать себя мужчина, прикованный к постели, день за днем?..
   — А как, по-твоему, должны себя чувствовать мы, лишившись друг друга?
   — Ты найдешь кого-нибудь…
   — Мне нужна, только ты!
   — Это не так: если бы мы не встретились у Инскипов…
   —…То я приехал бы сюда и разыскал тебя! Это неизбежно… с того самого момента, как мы встретились друг с другом, давным-давно! Это должно было случиться!
   — Мы должны быть сильными… Я собираюсь взять себя в руки! В Лондоне, должно быть, на меня нашло затмение! Теперь, когда я дома, с Эдвардом, я понимаю это!
   В комнату ворвалась Тамариск в новом платье для верховой езды, очень довольная собой.
   — Я готова! — объявила она.
   — Ну что ж, едем, — сказал Джейк.
   Он открыл дверь, и она вышла. Тогда он повернулся и взглянул на меня. Приложив пальцы к губам, Джейк послал мне воздушный поцелуй.
   Встреча отца и дочери прошла лучше, чем я ожидала. Тамариск была сдержанна в выражении чувств, но вскоре Джейк, несомненно, ее очарует. Возможно, кроме Джонатана, теперь в ее душе поселится еще один герой. Я отправилась к Эдварду.
   — Все прошло хорошо? — спросил он. — Видно, ты довольна собой!
   — Они поехали покататься верхом. Думаю, Тамариск привяжется к отцу.
   — Ну что ж, Джейк — весьма приятный человек! Интересно, не захочет ли он увезти девочку от нас?
   — Это будут решать только он и она!
   — Ей может понравиться мысль пожить в Корнуолле. Да, есть еще один человек, о котором ты забыл: Джонатан. Тамариск питает к нему настоящую страсть!
   — Да, нужно очень постараться, чтобы оторвать ее от Джонатана!
   — Я была бы не против, если бы Тамариск отправилась в Корнуолл.
   — Она склонна к необдуманным поступкам.
   — Я не об этом. Тамариск слишком взрослая для своих лет. И эта ее страсть к Джонатану. А у него весьма дурная репутация!
   — Я убежден, что Джонатан не сделает дома ничего дурного!
   — Хочется надеяться, но боюсь, что бурная страсть Тамариск может искусить молодого человека!
   — Нет, нет! Правда, он весьма свободно ведет себя с девицами, но Тамариск — совсем другое дело! Какими бы ни были его наклонности, Джонатан сумеет подавить их, если дело касается этой девочки!
   — Эмоции могут взять верх! В конце концов, она его покорная раба! Она выглядит старше своих лет, созревает раньше времени, быстро подрастает…
   Эдвард покачал головой:
   — Джонатан будет сдержан, в этом я уверен! В глубине души он порядочный юноша!
   «Ах, Эдвард! — подумала я. — Ты во всех видишь только хорошее! Что бы ты сказал, узнав о том, что твоя жена отбросила все правила приличия, бывая в доме на Блоур-стрит и изменяя тебе с человеком, который является гостем твоего дома?»
   В Эдварде была какая-то наивность. В этом он напоминал мне Амарилис: он верил в то, что все люди добры. Такие люди, как мой муж, пробуждают покровительственный инстинкт. Я не хотела, чтобы Эдвард узнал когда-нибудь правду обо мне, молилась, чтобы этого не случилось. Невольно пришел на память тот случай, когда Питер встретил нас идущими под руку на Блоурстрит. Возможно, он не слишком наблюдателен и голова его в тот момент была занята совсем другим, но не все же так рассеяны.
   Был только один способ, чтобы Эдвард никогда не узнал о неверности своей жены: мы с Джейком не должны были делать ни одного неосторожного шага, способного выдать нашу тайну!
   Я вспомнила о том, какую большую роль сыграла в нашей истории Ли. Она прижилась в нашем доме и теперь была просто одной из служанок. Она прекрасно управлялась с Тамариск, и я часто задумывалась, что бы я делала без нее? Между собой слуги говорили, что Ли тихоня и держит свои мысли при себе. Девушка не интересовалась молодыми людьми, хотя многие из них, несомненно, были бы не прочь привлечь ее внимание. Люди судачили, что Ли побаивается их, так как у нее из-за этого когда-то были «неприятности». Мы-то знали, какого рода были эти неприятности, поскольку Джейку чуть не пришлось поплатиться за это жизнью, и в результате отбыть семь лет на каторге.
   И вот теперь Ли должна была встретиться лицом к лицу с Джейком. Когда отец с дочерью возвращались с прогулки, Ли находилась поблизости. Я решила, что будет лучше подготовить ее заранее. Выслушав меня, Ли побледнела, а потом вспыхнула.
   — Это было давным-давно, но я никогда не забуду, что сделал Джейк для меня!
   И вот они подъехали. Джейк раскраснелся от езды, глаза сияли от удовольствия. Думаю, ему понравилась дочь. В одежде для верховой езды Тамариск была похожа на очень красивого мальчика.
   — Как мы здорово покатались, Ли! — воскликнула Тамариск. — Мы скакали наперегонки, и он обогнал меня… совсем немножко!
   — Ли…— произнес Джейк. — Маленькая Ли!
   Он подошел к ней и взял за руки. Ли подняла на него глаза, и я увидела в них глубокое обожание. Это очень тронуло меня.
   — Значит, ты присматриваешь за моей дочерью? Ли кивнула. В ее глазах стояли слезы.
   — Я все время думала о тебе!
   — Я тоже думал о тебе, Ли, — ответил он.
   — То, что ты сделал для меня…
   — Это было давно, давным-давно!
   — А тебя осудили, даже собирались повесить…
   — Но теперь я опять здесь, живой и здоровый!
   — Теперь ты благородный господин! Ты никогда не был одним из наших!
   — Но ты не скажешь, что я не старался?
   Я решила, что мне лучше уйти, оставив их наедине.
   — Пойдем, Тамариск, — сказала я. Как ни странно, она не стала спорить и пошла посмотреть, все ли в порядке с лошадью. Я отправилась в сад, в заросли кустарника.
   Я задумалась над тем, любила ли Ли Джейка? Конечно, она считала его героем — это я знала. Ли сумела выманить его ребенка из дому потому, что, вероятно, хотела иметь что-то, связанное с Джейком. Она преданно любила Тамариск.
   А каковы были его чувства к Ли? Джейк говорил о ней с нежностью, покровительствовал невинной девочке в те дни, когда жил у цыган. Он обезумел от ярости, увидев, что собирался сделать с Ли тот негодяй, дал волю этой ярости, и это чуть не стоило ему жизни. Что Джейк чувствовал сейчас по отношению к Ли? Я ощутила уколы ревности.
   Джейка тянуло к женщинам, я была в этом убеждена. Я вспомнила Долли, танцующую вокруг праздничного костра. Долли любила его, но как относился к ней он? Думаю, жалел ее, но, должно быть, испытывал и влечение, которому легко уступил. Не так ли он поступил недавно на Блоурстрит?