Карр Филиппа. Случайная встреча

   — Наверное, цыгане? — предположила Амарилис.
   — Они не появлялись здесь давным-давно! С тех самых пор…
   — Да, этот бедняга…
   — Шесть лет назад, — проговорила я.
   Мысленно я вернулась к тому ужасному моменту, когда цыган Джейк вышел из дома и был схвачен. Потом меня долго в ночных кошмарах преследовала эта сцена, и даже сейчас сохранился какой-то горький осадок.
   Амарилис знала о моем отношении к случившемуся и понимала меня; как только в разговоре поднималась эта тема, она непременно напоминала мне о том, что именно я спасла цыгану Джейку жизнь. Я пыталась убедить себя в том, что это действительно так. Да, если бы я не заставила отца предпринять решительные меры, Джейк был бы казнен.
   — Давай поедем, посмотрим? — предложила Амарилис и пришпорила свою лошадь. Я последовала за ней.
   На поляне стояли кибитки. Одна из женщин разжигала костер, а несколько ребятишек с криками бегали вокруг. Увидев нас, они сразу притихли. К нам подошел мужчина.
   — Сейчас как раз испрашивают разрешения остановиться на этих землях, — сказал он. — Именно сейчас, в данный момент!
   Из кибитки вышла девушка и, с любопытством посматривая на нас, подошла поближе. Она была поразительно хороша — большие, блестящие, обрамленные длинными ресницами глаза и волосы, заплетенные в толстую косу, перевязанную на конце красной лентой. Еще до того, как она заговорила, я узнала ее. Она тоже.
   — Добрый день! — сказала она. — Мисс Френшоу, если не ошибаюсь?
   — А тебя зовут Ли! — воскликнула я. Улыбнувшись, она утвердительно кивнула.
   — Значит, вы решили вернуться?
   — Мой отец отправился к вам в дом, чтобы просить разрешения остановиться здесь.
   — Познакомься с мисс Амарилис Френшоу!
   Ли слегка поклонилась, а Амарилис в ответ дружелюбно улыбнулась. Она, разумеется, слышала про Ли и знала, какую роль та сыграла в трагедии цыгана Джейка.
   — Вы сюда надолго? — спросила я. Ли покачала головой:
   — Нет, мы просто остановились на пути в западные графства.
   — А вы… слышали что-нибудь… Она опять покачала головой:
   — Это было так давно!
   — Шесть лет! — уточнила я.
   — Через год он освободится…
   — Да, еще год… Я уверена в том, что мой отец разрешит вам остановиться!
   — Я тоже так думаю, — сказала она, отступив в сторону, чтобы позволить нам проехать.
   Мы поехали дальше.
   — Эта девушка просто необычайной красоты, — заметила Амарилис.
   — Да, хотя она выглядит грустной. Я думаю, она считает себя виноватой из-за этой истории с Джейком.
   — В этом нет ее вины. Она не должна считать себя виноватой!
   — Не должна, но иногда люди чувствуют себя виноватыми даже тогда, когда на самом деле ни в чем не провинились. Я имею в виду… ну, если все-таки что-то происходит из-за тебя!
   — Возможно, и так, но выглядит она просто чудесно!
   Мы подъехали к Грассленду. Миссис Баррингтон, услышав стук копыт наших лошадей, вышла навстречу, и мы спешились, поручив лошадей конюху.
   — Эдвард дома, — сказала она. — Он будет очень доволен тем, что вы приехали!
   — У вас все в порядке?
   — Все в превосходном настроении! Нам, конечно, очень не хватает Айрин, хотелось бы видеться с ней почаще. Сейчас она вновь беременна. Любопытно, правда? Если бы она жила немножко ближе!
   Вышел Эдвард.
   — Как я рад видеть вас! — воскликнул он. Эдвард стал гораздо взрослее. Ведь прошло шесть лет с тех пор, как я впервые увидела его во время памятного путешествия в Ноттингем. Он выглядел очень уверенным в себе. Его отец заявил, что Эдвард станет одним из наиболее влиятельных промышленников страны. «У него потрясающие способности, — пояснил он. — Он гораздо способнее меня! Эдвард напоминает дедушку, который и основал наше дело».
   В этом нетрудно было убедиться: Эдвард постоянно старался перевести разговор на деловые темы. Я решила, что он находит светскую болтовню утомительной и бесполезной.
   Он мне нравился, главным образом, видимо, потому, что, когда рядом со мной была Амарилис, он был исключительно вежлив с нами обеими, но не отрывал глаз от меня, и это было приятно. Думаю, я слегка ревновала его к Амарилис. Она была такой хорошенькой, с прекрасным характером, словом, из «хороших женщин» Эверсли. Я была из других — не то чтобы я была плохой, но непокорной, самовольной и, пожалуй, эгоистичной, тщеславной. Да… все это во мне было, и я, действительно, не могла понять, отчего многие молодые люди и не очень молодые — всегда проявляли ко мне больше интереса, чем к красавице Амарилис? Это было странно: из Амарилис наверняка должна была получиться идеальная жена. Она была хозяйственной, добродушной и очень красивой. А у меня этих качеств не было. И все-таки мужчины смотрели на меня так, что было ясно: я для них желанна.
   Одна из служанок как-то сказала:
   — В вас что-то такое есть, мисс Джессика! Мисс Амарилис, конечно, хорошенькая. Она просто красива, как ангел, но в вас есть что-то такое, что мужчинам очень нравится! Этого не выразишь словами: оно просто есть или его просто нет! Мисс Амарилис — она слишком хорошенькая, слишком благовоспитанная, слишком добрая, слишком милая! Таких, как мисс Амарилис, мужчины уважают, а за такими, как вы, бегают!
   Следующее подслушанное замечание было менее приятным.
   — Мужчины такие дураки!.. Понятия не имеют, с какой стороны хлеб маслом намазан. Всегда их тянет к тем, с кем не уживешься, а на хороших и смотреть не хотят!
   Амарилис, несомненно, относилась к тем, «хорошим».
   — Давайте пройдем в дом, — пригласила миссис Баррингтон. —, вот и Клер!
   Появилась Клер Карсон. Она улыбнулась, делая вид, что рада нашему появлению, но я знала, что она всегда скрывает свои истинные чувства.
   — Давайте попробуем, что там у нас получилось из бузины? — предложила миссис Баррингтон. — Распорядись-ка, Клер, пусть принесут! Конечно, юные дамы достойны лучшего напитка, но-попробовать все-таки стоит!
   — Мы ведь приехали не престо так, правда, Амарилис?
   — Ну конечно, — поддержала она. — Мы хотим пригласить вас на наш день рождения!
   — Неужели уже подошло время? Надо же, как дни бегут! Кажется, что ваше семнадцатилетие мы праздновали только вчера!
   В комнату вошел мистер Баррингтон, услышавший последнее замечание.
   — Чем старше становишься, тем быстрее летит время! — вздохнул он. — Доброе утро, дорогие мои девочки!
   — Значит, вы будете праздновать в августе? — спросила Клер.
   — Да, — ответила я, — в промежутке между двумя днями рождения. Так сложилось уже давно!
   — Можете быть уверены, мы обязательно приедем! — заявила миссис Баррингтон. — И всей компанией, за исключением Айрин. Конечно, если бы она могла, она бы тоже приехала, но она живет так далеко, а кроме того, у нее маленькие дети!
   — Я уж позабочусь о том, чтобы быть в это время здесь! — сказал Эдвард, улыбаясь мне.
   — Да, немножко отвлечься от работы тебе будет полезно, — добавил отец. — Я знаю, он ни за что не упустит эту возможность! — улыбнулась миссис Баррингтон.
   Слуги принесли вино, разливать которое взялась миссис Баррингтон. Попробовав его, мы заявили, что оно исключительно вкусное.
   Ко мне подошел Эдвард.
   — Очень приятно видеть вас. Вы просто цветете!
   — Пышу здоровьем и энергией! — ответила я. — А вы… вы производите впечатление человека озабоченного!
   Он придвинул свое кресло поближе. Амарилис была занята разговором с остальными.
   — Неприятности на фабрике! Все дело в новых машинах: они не нравятся рабочим!
   — А вы думали, они будут их приветствовать?
   — Рабочие боятся, что машины постепенно вытеснят ручной труд, и они останутся безработными.
   — А это так?
   Он пожал плечами.
   — Возможно, сначала так и будет, но если мы не обзаведемся машинами, то не сможем конкурировать с теми, кто установит их у себя. Мы просто-напросто вылетим в трубу, так что рабочие в любом случае потеряют работу!
   — Все это неприятно!
   — Все бы ничего, но рабочие выступают с угрозами. Кое-где они просто начали разбивать машины!
   — Я уже слышала об этих людях: их, кажется, называют луддитами?
   — Да, поскольку в самом деле существовал некий Нэд Лудд. Он жил в Лейчестершире. Однажды на фабрике, где он работал, кто-то сильно обидел его. Весь свой гнев он обрушил на чулочные машины и начал ломать их. Лудд просто обезумел: решил, что все зло в машинах, и разбил их!
   — Но современные луддиты не безумны: просто это напуганные безработицей люди!
   — Да они просто близоруки и не могут понять, что если мы хотим процветать, обязаны идти в ногу со временем! А если мы откажемся от этого, рабочие места в любом случае исчезнут!
   Вмешалась миссис Баррингтон.
   — Не утомил ли Эдвард вас разговорами о своих проблемах?
   Амарилис захотела узнать подробности и получила соответствующие разъяснения.
   — Бедняжки, — вздохнула она, — как ужасно жить в страхе остаться без куска хлеба!
   — Мы обязаны идти в ногу со временем! — настаивал на своем Эдвард.
   — И что же будет? — спросила Амарилис.
   — Поживем — увидим! Ясно одно — мы обязаны совершенствовать машины! Если волнения рабочих продолжатся, придется вызвать войска или принять другие серьезные меры.
   Миссис Баррингтон сменила тему разговора. Она относилась к тем женщинам, которые не любят думать о неприятностях, полагая, что, если выкинуть .их из головы, они исчезнут сами собой. Но я всерьез расстроилась, думая о людях, которые боялись, что машины лишат их средств к существованию.
   — Говорят, что по соседству появились цыгане! —воскликнула миссис Баррингтон.
   — Да, я видела, как утром они подъезжали, — подтвердила Клер. — Их кибитки тащились по дороге.
   — Они не собираются здесь надолго задерживаться, — добавила Амарилис. — Мы видели их по пути сюда и даже кое с кем поговорили.
   — С Ли, — уточнила я. — Вы помните Ли? Баррингтоны выглядели озадаченными.
   — Шесть лет назад, — сказала я. — мы впервые познакомились с вами! Ли, видимо, было тогда лет четырнадцать, но я сразу же узнала ее. Мы тогда поехали в Ноттингем, чтобы выручить того цыгана, а Ли была той самой девушкой, из-за которой все началось!
   — Теперь я вспомнил! — воскликнул Эдвард.
   — Они сейчас спрашивают разрешения у моего отца разбить свой табор в лесу.
   — Он разрешит им, — сказала Амарилис, — конечно, с обычным предупреждением о кострах.
   Похоже, Баррингтонов не слишком заинтересовал разговор о цыганах, и миссис Баррингтон начала вспоминать прошлогодний день рождения, когда шел дождь и нам не удалось посидеть в саду.
   Наконец, мы распрощались. Когда мы проезжали мимо Эндерби, я сказала:
   — Давай заедем, у нас есть время.
   Амарилис согласилась. Подъехав к дому, мы заметили Тамариск, сидящую верхом на пони, которого она получила в подарок на последнее Рождество.
   Я не могла видеть Тамариск, не вспомнив о цыгане Джейке: она была очень красива, хотя и не обычной красотой. У нее были огромные выразительные черные глаза, темные ресницы и брови, а черты лица можно было назвать совершенными. Ее волосы не вились, но были такими густыми, что с ними ничего нельзя было поделать. Жанна была просто в отчаянии от этого: она, конечно, предпочла бы мягкие локоны. Жанна сама стригла ее в соответствии с единственным, по ее словам, возможным фасоном: это была короткая стрижка с челкой на лбу, так что Тамариск напоминала очень хорошенького мальчика. Для своих лет она была довольно высокой, длинноногой и грациозной, но характер у нее был непокорный. Моя мать и Клодина объясняли это тем, что ее испортила тетушка Софи, не чаявшая души в своей приемной дочери. Мать заявила, что никогда в жизни не видела Софи столь счастливою, благодаря этому капризному ребенку.
   Тамариск была очень живой, умной и уже научилась читать. Но характер! Если ей было что-то не по душе, она могла впасть в гнев. Если кто-нибудь раздражал ее, она смотрела на этого человека своими огромными глазищами и говорила низким голосом: «Ты еще пожалеешь». Жанна то радовалась, то отчаивалась из-за этой девочки.
   — Ума не приложу, что из нее получится, когда вырастет? — говорила она. — Уже сейчас она никого не слушается! Гувернантка сказала, что этот ребенок — сущее наказание! Бедняжка пробыла в доме всего лишь месяц, а ее предшественнице удалось выдержать только шесть недель!
   Кто-то из служанок заметил:
   — С цыганским ребенком ничего не поделаешь! Вы же знаете, чья кровь в ее жилах? Из нее может получиться и ведьма!
   К несчастью, Тамариск услышала эти разговоры, и вместо того, чтобы огорчиться, обрадовалась.
   — Я — ведьма! — постоянно напоминала она всем. — Ведьмы умеют напускать порчу!
   Она совершила в Эндерби настоящую революцию: дом перестал быть приютом отшельницы и ее служанки, а Тамариск была в этом доме центром всеобщего внимания.
   — Я не хочу, чтобы меня придерживали! — между тем кричала она. — Я хочу ездить сама!
   — Привет, Тамариск! — сказала я. Сверкающие глаза остановились на мне.
   — У тебя настоящая лошадь, — выпалила она, — а почему я не могу ездить на ней?
   — Когда станешь постарше, ты будешь ездить также, — мягко объяснила ей Амарилис.
   — Мне не нужно быть старше, я хочу сейчас!
   — Ну, может быть, когда тебе исполнится семь лет…
   — А я хочу сейчас!..
   — Да уж, достается вам! — сказала я, сочувствуя, бедняге-конюху.
   Тамариск опять взглянула на меня.
   — Мы хотим повидаться с тетушкой Софи, — продолжила я. — С ней все в порядке?
   — Я не хочу ездить на маленькой детской лошадке! Я не младенец!
   — Младенцы вообще не ездят верхом, — заметила Амарилис.
   — Некоторые ездят, я ездила!
   — Пойдем, Амарилис! — сказала я, спешиваясь. — Этот ребенок просто невыносим!
   — Бедняжка, ей нелегко живется!
   — Нелегко? Тетушка Софи души в ней не чает, а Жанна постоянно потакает ей!
   — И все-таки…
   — Ну, ты найдешь смягчающие обстоятельства и для дьявола. — И я направилась в дом.
   Тетушка Софи была в гостиной, хотя до рождения Тамариск она лишь изредка выходила из своей комнаты. Она выглядела почти хорошо, точнее, выглядела бы, если бы не ее необычные капюшоны, прикрывавшие изуродованную часть лица. Сегодня у нее был бледно-голубой капюшон в цвет платья. Рядом с ней сидела Жанна.
   — Мы, наконец, решили, когда устроить день рождения, — объяснила я, — и ездили в Грассленд, чтобы пригласить хозяев в гости.
   Тетушку Софи мы не приглашали. Мы знали, что она не захочет приехать, а если вдруг каким-то чудом изменит свое решение, то приедет без приглашения.
   Она расспросила нас о здоровье моей матери и Клодины, что было чистой формальностью, поскольку накануне они навещали ее.
   Я сказала:
   — Эдвард Барригатон озабочен волнениями на фабрике: рабочие угрожают разбить машины.
   Жанна бросила на меня укоряющий взгляд. В присутствии тетушки Софи не полагалось вести такие разговоры. Они напоминали ей о переживаниях и испытаниях, через которые пришлось пройти во время революционных беспорядков во Франции.
   Чтобы отвлечь тетушку Софи от неприятных размышлений, Амарилис быстро проговорила:
   — По пути мы видели Тамариск.
   — Она хорошо держится в седле! — добавила я.
   — Поразительный ребенок! — довольно сказала тетушка Софи.
   — Слишком своевольный! — вставила Жанна.
   — У нее есть характер, — продолжала тетушка Софи, — и я рада зтому… Я не хотела бы, чтобы она была размазней!
   — Тамариск злилась на то, что ее пони водят на страховочном поводе, — заметила я.
   — Она из тех, кто хочет бегать еще до того, как научится ходить! — заключила Жанна.
   — Она.полна жизни! — воскликнула тетушка Софи.
   Некоторое время мы болтали о погоде и предстоящем дне рождения, а потом около дверей послышалась какая-то возня.
   — Нет, я войду! Я хочу поговорить с Амарилис и Джессикой! Они там с тетушкой Софи. Пусти меня, я тебя ненавижу! Я на тебя напущу порчу, я — ведьма!
   После этих слов послышался грохот.
   — Пусть она войдет, мисс Аллен! — крикнула тетушка Софи. — Все будет в порядке!
   Дверь с грохотом отворилась, и на пороге появилась Тамариск — красавица в платье для верховой езды, со сверкающими глазами и волосами, похожими на шапочку из черного дерева.
   — Здравствуй, mon petit chou! — вскричала тетушка Софи.
   Тамариск повернулась к нам.
   — Petit chou — кочанчик капусты, а по-французски это значит, что я — милая и драгоценная! А вы, наверное, думали, что меня сейчас будут ругать, да?
   — Я ничего подобного не думала! — улыбнулась я.
   — Думала, думала!
   — А откуда ты знаешь, что я думала?
   — Я знаю, потому что я — ведьма!
   — Тамариск, — укоризненно пробормотала Жанна, но тетушка Софи улыбалась, явно довольная тем, как не по годам развита ее подопечная.
   — Чем ты сейчас занимаешься? — спросила она, обращаясь к Тамариск.
   — Я езжу верхом! Я умею ездить верхом и не хочу, чтобы Дженнингс держал моего пони! Я хочу ездить верхом сама!
   — Когда ты станешь большой…
   — Я хочу сейчас!
   — Маленькая моя, это только потому, что мы боимся, что ты можешь упасть!
   — Я не упаду!
   — Ну, милая моя, ты же не хочешь, чтобы бедная тетушка Софи боялась того, что ты можешь упасть, верно?
   — Мне все равно! — искренне ответила Тамариск. Тетушка Софи рассмеялась. Я посмотрела на Жанну, которая лишь пожала плечами.
   Тетушка Софи, казалось, совсем забыла о нашем присутствии, поэтому я сказала, что нам пора идти, и Жанна проводила нас до двери. Тамариск продолжала объяснять тетушке Софи, как хорошо она держится в седле и что ей следует ездить верхом самостоятельно.
   Я сказала Жанне:
   — Этот ребенок становится просто неуправляем!
   — Она с самого рождения была такой! — отозвалась Жанна.
   — Ее портит тетя Софи!
   — Она так любит ее! Ребенок перевернул всю ее жизнь.
   — Это вредно для ребенка!
   — Я уверена, что тетушка Софи очень жалеет ее, — сказала Амарилис Бедняжка Тамариск… Это просто ужасно — не иметь ни отца, ни матери!
   — Ни с одним ребенком так не носятся! — напомнила ей я.
   — Да, но все-таки — иметь родителей… Я хорошо понимаю чувства тетушки Софи!
   — Хорошо, что мы перебрались сюда! — задумчиво сказала Жанна. — Нам пришлось оставить дом, родину… все! Вначале появился этот дом, и это пошло Софи на пользу, а теперь еще этот ребенок! Я даже и не надеялась на то, что она настолько изменится, и все из-за этой девочки!
   — Насколько я понимаю, это милое дитя еще доставит массу трудностей и себе, и тетушке Софи! — заметила я.
   — Дорогая Джессика! — вмешалась Амарилис Ты сама в детстве была, мягко говоря, не совсем послушной! Я хорошо помню, как ты лежишь на полу и стучишь ногами, потому что тебе не дали того, что ты требовала! А смотри, какой ты выросла?
   — Значит, я исправилась?
   — Немножко!
   — Мы делаем все, что можем, — продолжала Жанна, — и мисс Аллен, и я. Нам приходится нелегко: это, и в самом деле трудный ребенок. Временами мне хотелось, чтобы она была менее сообразительной: она все впитывает в себя, не упуская ничего! Мисс Аллен говорит, что Тамариск очень умна, а я хотела бы, чтобы она была немножко спокойней!
   Мы вернулись домой.
   — Ну, так приедут к нам Баррингтоны? — спросила мать.
   — Всем семейством… за исключением Айрин, которая в очередной раз ждет ребенка, — сказала я.
   — Я так и думала, — ответила мать, улыбнувшись.
   Проезжая мимо леса, я столкнулась лицом к лицу с Пенфолдом Смитом. Я сразу же узнала его, как до того узнала его дочь. Я поздоровалась с ним, а он, немного поколебавшись, снял шляпу и поклонился.
   — Вы — мисс Френшоу? — спросил он.
   — Да, вы правы. В последний раз мы встречались в Ноттингеме.
   — Шесть лет назад!
   Я заметила, что он постарел. В его черных волосах появились седые пряди, лицо было испещрено морщинами и стало более обветренным, чем раньше.
   — Мы никогда не забудем того, что вы сделали для нас! — добавил он.
   — Это мой отец!
   — Да, но вы тоже приложили к этому руку. Я думаю, что именно вы уговорили его сделать это!
   — Вы довольно много знаете о нас!
   — Цыгане лучше разбираются в жизни: эти странствия, встречи с разными людьми…
   — А мне казалось, что вы нигде не задерживаетесь так долго, чтобы успеть завести какие-то знакомства! Несколько дней назад я встретилась с вашей дочерью.
   — Да, она хорошая девушка.
   — Она замужем, я полагаю? — Он покачал головой.
   — Нет, Ли не вышла замуж… Она вообще не желает встречаться с мужчинами!
   — Она очень красива… Просто поразительно красива!
   — Мне тоже так кажется, и временами из-за этого я просто боюсь за нее. Но она сумеет позаботиться о себе… теперь! — его глаза блеснули.
   — А вы ничего не слышали о…
   — Вы имеете в виду Джейка? — он покачал головой. — Нет, но с ним все в порядке!
   — Откуда вы знаете?
   — Ли знает! У нее есть способности, что-то вроде второго зрения! Она и тогда знала, что нам угрожает беда. Бедняжка только не знала, откуда она грянет! Но теперь она развила свои способности, хотя с самого рождения была необычным ребенком. Она была моим седьмым ребенком, и ее мать тоже. А по цыганским поверьям, седьмой ребенок седьмого ребенка рождается со способностями предвидеть будущее!
   — Я думала, что у многих цыган есть такие способности! Ведь они, говорят, умеют предсказывать судьбу?
   — У Ли это особый дар! Она сказала, что ей хотелось бы взглянуть на вашу ладонь.
   — Ли сказала это вам?
   — Да, после того, как увиделась с вами. Она сказала, что вас окружают могучие силы!
   Я невольно оглянулась, а он улыбнулся.
   — Простым глазом вы их не увидите! Ли сказала, что вы ее очень заинтересовали. Вторая юная леди тоже, но вы в особенности!
   — Я уверена, что Амарилис с радостью согласится, чтобы ей погадали, да и я тоже. Скажите Ли, пусть она приходит к нам домой завтра во второй половине дня. Если будет хорошая погода, мы будем в саду. Но если только слуги услышат, что она предсказывает судьбу, они ее в покое не оставят!
   — Я передам ей.
   — Вы говорите, что и тогда она предсказала… эту ужасную трагедию?
   — Ну, некоторым образом… Ли чувствовала, что Джейку угрожает опасность, но не знала, что это произойдет из-за нее. А теперь она чувствует, что с Джейком все в порядке. «Он вернется», — говорит она.
   — Ли его ждет, — заметила я. — Поэтому и не выходит замуж?
   — Возможно, она умеет хранить свои секреты. Но… она ждет и знает, что в один прекрасный день он вернется!
   — Я надеюсь, Джейк понял, что я не собиралась предавать его?
   — Я уверен, он все понял. Джейк знал, что вы там были и изо всех сил старались спасти его. Он знал, что для него сделал ваш отец и понимал, что обязан ему жизнью.
   — Но попасть на каторгу, в такое место, не зная, что произойдет потом, по прибытии…
   — Имейте в виду, что он был готов умереть на виселице! Все остальное было уже пустяками по сравнению с этим. Жизнь прекрасна, и он ее сохранил. Он везде сумеет выжить и должен благодарить вас за это!
   — Как жестоко обошлась с ним жизнь… только из-за того, что он оказался там…
   — Он спас Ли! Я думаю, если бы не Джейк, этого мерзавца пришлось бы убить мне!
   — Если он вернется сюда, то обязательно разыщет вас, — сказала я. — Когда вы встретитесь, передайте ему, пожалуйста, что я не виновата в его аресте! Я ехала туда предупредить, что его разыскивают и собиралась помочь ему! Я не представляла, что за мной ехали…
   — Я скажу, но, думаю, он и сам об этом знает.
   — Я молюсь о том, чтобы жизнь его не была невыносимой!
   — Он выживет, что бы ни произошло!
   — Вы так уверены в этом?
   — Моя дочь уверена, а она умеет видеть то, чего не видят обыкновенные люди!
   — В таборе у вас все в порядке?
   — Спасибо, мы хорошо устроились. Ваш отец был очень добр к нам. Он разрешил нам остановиться здесь на несколько недель, но мы задержимся ненадолго.
   — Вы направляетесь в западные графства? Ваша дочь говорила мне об этом. Вы напомните, что мы ждем ее завтра?
   Я тронула лошадь.
   Когда я сообщила Амарилис, что Ли придет к нам погадать по руке, она была заинтригована. А кому бы не хотелось узнать собственную судьбу? Даже мужчины хотели бы этого, подумалось мне, хотя они, само собой разумеется, любят это отрицать.
   На следующий день к нам пришла Жанна и принесла с собой вышивку, изготовленную ею по просьбе моей матери. К моему удивлению, вместе с ней пришла и Тамариск. Она желала видеть новорожденных щенков Лабрадора, и, пока мы с Амарилис были заняты с Ли, одна из служанок повела ее на псарню.
   Когда появилась Ли, мы с Амарилис были в саду. На Ли были красная юбка и простая белая блуза. Волосы были уложены в высокую, напоминающую корону, прическу, а в ушах сверкали золотые кольца. Она была подпоясана толстым кожаным ремнем, но выглядела просто по-королевски. «Цыганская королева», — сказала я Амарилис, когда увидела приближающуюся Ли.
   — Надо найти какое-нибудь уединенное место в саду. Если слуги узнают о том, что вы предсказываете судьбу, они от вас не отвяжутся, — объяснила я Ли.
   — Я люблю гадать, когда мне есть, что сказать человеку, — ответила она.
   — Давайте зайдем туда! — предложила Амарилис.
   — Скорее всего, о нас нечего будет сказать, — предположила я.
   — Будет, я в этом уверена! — ответила Ли..
   — И про меня? — спросила Амарилис.
   — Будет видно! Вокруг вас — сплошная чистота, а это, несомненно, к лучшему, это обещает счастье. Но часто счастье и означает, что рассказывать, собственно, не о чем!