Карр Филиппа. Случайная встреча

   — Будет проще отвезти вас прямо туда. Вы только показывайте дорогу.
   — Вы очень добры, сэр. Я и моя семья никогда не забудем вашу любезность!
   — Путешественники обязаны помогать друг другу, а на дорогах пора бы навести порядок.
   Наш спутник понемногу начал приходить в себя. Он сообщил, что его имя Джозеф Баррингтон и у него свое дело в Ноттингеме.
   — Кружева, — пояснил он. — Как вам, должно быть, известно, Ноттингем — центр кружевной промышленности в стране.
   — Но живете вы за городом?
   — Да, знаете ли, жить возле фабрики не слишком приятно, а в предместье удобно, да и до города совсем не далеко. Простите, а сами вы издалека?
   — Мы из Кента.
   — Ага, значит, с юга. Д вам доводилось раньше бывать в Ноттингеме?
   — Нет. Теперь у меня появились там дела, а дочь с женой сопровождают меня.
   — Что ж, у вас получается приятная поездка. Будьте добры, попросите кучера свернуть здесь. Если ехать прямо, то как раз попадете в Ноттингем, а вот эта дорога ведет к моему дому.
   Через некоторое время Джозеф Баррингтон указал на свой дом. Он производил впечатление, большой, построенный на склоне холма, так, что из него, должно быть, открывался прекрасный вид на окрестности.
   Мы свернули на подъездную дорожку. Теперь можно было рассмотреть дом во всех подробностях. Видимо, он был построен около сотни лет назад, с характерными для того времени узкими окнами, невысокими на первом этаже, очень длинными — на втором, чуть короче — на третьем и совсем квадратными — на последнем. Взглянув на окно веерообразной формы над крыльцом, я решила, что этот дом несет на себе печать достоинства, — то, чего недоставало нашему поместью эпохи Тюдоров. Здесь чувствовались вкус и изящество.
   Открылась дверь и вышла женщина. Она изумленно посмотрела на выходящего из кареты мистера Баррингтона.
   — Джозеф! Что это? Где ты был все это время? Мы так за тебя беспокоились! Ты давным-давно должен был вернуться!
   — Позволь, я все объясню, дорогая. Я был ограблен по дороге… У меня отняли коня и кошелек. Позволь, я представлю тебе этих добрых людей, которые подобрали меня и доставили домой.
   Отец вышел из экипажа, а за ним следом и мы с матерью.
   Женщина была средних лет, пухленькая, и при иных обстоятельствах наверняка жизнерадостная. Но сейчас она была ошеломлена и взволнована.
   — Ах, Джозеф… ты не ранен? Эти добрые люди… их следует пригласить в дом…
   Из дома вышел мужчина. Он был высокого роста, на вид ему можно было дать лет двадцать пять.
   — Что за черт?…— он.
   — Ах, Эдвард, твой отец, его… ограбили по пути! Если бы не эти добрые люди…
   Эдвард сразу оценил ситуацию:'
   — Ты не ранен, отец?
   — Нет, нет, они просто отняли у меня бедняжку Хонни Пот и кошелек. Я остался на дороге совершенно беспомощным, без всего… и в добрых семи милях отсюда.
   Молодой человек повернулся к нам:
   — Мы глубоко благодарны за помощь, которую вы оказали отцу!
   — Они должны зайти к нам! — сказал мистер Баррингтон. — О чем мы еще раздумываем? Сейчас как раз время обеда.
   Но отец возразил:
   — Но мы должны добраться до Ноттингема, у меня там важные дела.
   — Но мы обязаны отблагодарить вас! — воскликнула миссис Баррингтон. — Что произошло бы с моим мужем, если бы он не смог добраться до дома?
   — Никто не пожелал остановиться… за исключением этих добрых людей! — добавил мистер Баррингтон.
   — Они просто осторожничали, отец, видимо, знали о тех хитроумных трюках, которые выдумывают разбойники с большой дороги!
   — Но вы остановились! — произнесла миссис Баррингтон. — Если бы не вы, моему мужу пришлось бы идти домой пешком! Не знаю, чем бы это закончилось, если принять во внимание состояние его здоровья. Мы очень благодарны вам!
   — Вы должны зайти и пообедать с нами! — заявил Эдвард, и в его словах чувствовалась интонация человека, привыкшего отдавать приказы.
   — Мы должны успеть занять комнаты на постоялом дворе, — объяснил отец.
   — Тогда вы должны приехать завтра вечером.
   — Ну что ж, это мы сделаем с удовольствием! Мать сказала, что тоже охотно принимает приглашение.
   — Очень хорошо, значит, завтра! Этот дом называется Лайм Гроув. Дорогу к нему вам укажет любой, в Ноттингеме знают семейство Баррингтонов.
   Мы распрощались, и, когда экипаж катил по дорожке, мать сказала:
   — Как я рада, что мы остановились и довезли мистера Баррингтона до дома!
   — У меня такое впечатление, — напомнил ей отец, — что ты пыталась отговорить меня от этого!
   — Ну, знаешь, эти грабители с большой дороги способны на всякое!
   — И я испугалась, когда ты решил остановиться посреди дороги, — сказала я.
   Отец посмотрел на меня хорошо знакомым мне взглядом — слегка насмешливо, опустив уголки губ:
   — О, я-то совершенно не опасался, поскольку знал, что рядом дочь, которая в случае чего позаботится обо мне!
   — Ты — человек, способный на опрометчивые поступки, — заявила я, — но я рада, что ты именно такой!
   — Я с удовольствием познакомлюсь с этим семейством, — сказала мать. — они очень приятные люди!
   Мы въехали на Ноттингемскую дорогу.
   В городе мы отыскали весьма приличный постоялый двор, где к отцу отнеслись с большим уважением. Похоже, здесь его знали, и это удивило меня. Впрочем, я всегда была уверена в том, что отец живет какой-то тайной жизнью, занимаясь в Лондоне еще чем-то помимо банковских операций и хлопот по поместью. Именно эта тайная жизнь помогла ему в свое время пробраться во Францию, где он вместе с сыном Джонатаном активно участвовал в происходящих там событиях. В результате Джонатан погиб, а Долли оказалась замешанной в интригу, связанную с французским шпионом Альбериком, влюбившимся в ее сестру Эви. Похоже, те события каким-то образом влияли на каждого из нас. Я была уверена в том, что мой отец — человек, способный совершать поступки, абсолютно недоступные для большинства людей. Мое настроение поднималось. Он сумеет использовать свое влияние, чтобы освободить цыгана Джейка!
   Когда мы с матерью зашли в комнату, предназначенную для меня и расположенную рядом с комнатой родителей, она шепнула мне:
   — Если кто-нибудь и может спасти этого цыгана, так только твой отец!
   — Ты думаешь, он сделает это? — спросила я.
   — Он знает о твоих чувствах. Дорогое мое дитя, ради тебя он сделает все, что сможет!
   У меня поднялось настроение. Впервые с тех пор, как открылась дверь в Грассленд и на пороге появился цыган Джейк, а я поняла, что мой отец и этот человек — Форби — следовали за мной, я вздохнула с облегчением.
   Все следующее утро отец был очень занят. Он выяснил, что суд начнется не ранее чем через неделю.
   — Таким образом, в нашем распоряжении есть немного времени, — удовлетворенно сказал он.
   Отец встретился с некоторыми влиятельными людьми, и, когда мы сели обедать, он сообщил, что убитый, по словам его приятелей, считался человеком с блестящей репутацией.
   — Наша задача — доказать обратное! — заметил он.
   — И это спасет цыгана Джейка? — Спросила я.
   — Нет, но это будет шагом в верном направлении. Приятели убитого попытаются представить эту девушку как лицо, ведущее аморальный образ жизни.
   — А как они это докажут?
   — Очень просто: они выступят перед судом и поклянутся в этом. А я скажу тебе, что я собираюсь сделать. Цыгане разбили лагерь поблизости от города и ждут суда. Я встречусь с ними завтра и постараюсь убедить их в следующем: если удастся, доказать, что эта девушка — девственница, то у нас окажется в руках хороший козырь.
   — А почему не прямо сейчас?
   — Ты слишком нетерпелива, дорогая моя дочь! Для начала мне нужно навести кое-какие справки. И разве ты забыла о том, что сегодня мы приглашены на обед?
   — Эти милые Баррингтоны! — воскликнула мать. — Будет очень интересно познакомиться с ними поближе.
   — Мы приехали сюда, чтобы спасать цыгана Джейка! — напомнила я.
   — Мы делаем для этого все возможное! — заметил отец. — Кстати, эти Баррингтоны — местные жители. Очевидно, они дворяне и наверняка знакомы с местным сквайром и, может быть, его племянником. Здесь нельзя упускать ни одной возможности, и мы их используем. Кое-какие сведения нам не помешают.
   Итак, ближе к вечеру мы отправились к Баррингтонам, где нам был оказан исключительно теплый прием. Мистер и миссис Баррингтон вместе с сыном Эдвардом встречали нас у дверей дома, а потом проводили в изящную гостиную на втором этаже. Из ее окон открывался вид на прекрасно ухоженные лужайки и цветники.
   Было подано вино, и вновь нас осыпали благодарностями.
   — Вы должны познакомиться с остальными членами семьи, — заявила миссис Баррингтон. — Всем им хочется выразить вам свою признательность!
   Отец возвел руки вверх:
   — Мы уже и так получили столько благодарностей за столь незначительную услугу!
   — Мы никогда не забудем об этом! — торжественно провозгласил мистер Баррингтон.—, вот и моя дочь Айрин! Айрин, прошу тебя, познакомься с этими добрыми людьми, которые вчера доставили твоего отца домой.
   Айрин была девушкой лет двадцати со свежим личиком. Она искренне пожала нам руки и тоже поблагодарила.
   — А это Клер! Клер, прошу тебя, познакомься с мистером, миссис и мисс Френшоу. Мисс. Клер Карсон находится под нашей опекой. Мы с ней в родственных отношениях, но столь дальних, что точно и не помним в каких. Почти всю свою жизнь Клер провела с нами.
   — С тех пор как мне исполнилось семь лет, — уточнила Клер. — Благодарю вас за все, что вы сделали!
   — Я думаю, уже пора обедать, — сказал мистер Баррингтон.
   Столовая выглядела столь же элегантно, как и гостиная. Быстро темнело, поэтому зажгли свечи.
   — Это оказалось для нас сюрпризом! — промолвила мать. — в Ноттингеме мы ни от кого не ожидали приглашения в гости.
   — Надолго вы сюда? — спросил Эдвард.
   — Полагаю, что примерно на неделю. В данный момент мы пока не можем сказать точней.
   — Видимо, это будет зависеть от того, на сколько вас задержат дела?
   — Да, разумеется.
   — С этими делами никогда нельзя ни в чем быть уверенным заранее, — сказала миссис Баррингтон. — Мы убедились на собственном опыте, правда, Эдвард?
   — Безусловно, — согласился Эдвард.
   — Вы занимаетесь изготовлением кружев? — спросила мать. — быть, это очень увлекательно?
   — Наш род занимается этим в течение жизни многих поколений, — пояснил мистер Баррингтон. — Сыновья наследуют дело отцов, так что сохраняется преемственность. После меня делом будет руководить Эдвард; Собственно, он уже сейчас всем руководит, не так ли, Эдвард? Я уже почти отошел от дел.
   — Мой муж хотел бы уехать куда-нибудь из Ноттингема, — сообщила миссис Баррингтон. — Он мечтает поселиться в каком-нибудь уютном месте, не слишком далеко отсюда, чтобы время от времени наведываться на фабрику. В последнее время он не может похвастаться здоровьем. А уж то, что случилось с ним вчера, никак не могло пойти ему во благо!
   — Такое могло бы случиться где угодно, — заметила я.
   — Ну, конечно. Хотя в последнее время муж довольно плохо себя чувствует…
   — Со мной все в порядке! — сказал мистер Баррингтон.
   — Вовсе нет, Эдвард может подтвердить: мы с ним как раз это обсуждали. Если я не ошибаюсь, вы из Кента?
   — О да, — ответила мать. — Наша семья владеет Эверсли в течение жизни многих поколений. Он построен в елизаветинские времена и, хотя не слишком роскошен, мы все равно любим его. Это наше семейное гнездо. Замок расположен неподалеку от моря.
   — Видимо, это идеальное расположение, — сказал мистер Баррингтон.
   — А нет ли у вас поблизости домов, выставленных на продажу? — спросила его жена.
   — Такого я не слышала.
   — Дайте нам знать, если услышите.
   — Обязательно, — пообещала мать.
   — Кент довольно далеко от Ноттингема, — впервые вставила свое слово в разговор Клер.
   У нее было бледное лицо, каштановые волосы и карие глаза. Мне она показалась довольно невзрачной.
   — Не слишком далеко, — возразила миссис Баррингтон. — Нам и нужно уехать отсюда на достаточно приличное расстояние, иначе мистер Баррингтон ежедневно будет ездить на свою фабрику! Единственный способ предотвратить это — сделать так, чтобы поездка занимала достаточно много времени. В любом случае нигде поблизости домов на продажу нет. Я думаю, нам придется поискать где-нибудь в Суссексе или в Суррее. Мне очень нравятся эти места.
   — Да, эти графства славятся своей красотой, — подтвердил отец, и дальнейший разговор вертелся вокруг этой темы, пока Эдвард не заявил:
   — Завтра в Ноттингеме собирается выездная сессия суда присяжных. Скоро начнется судебный процесс: некий цыган убил молодого человека. Видимо, председательствовать будет судья Мэрривейл.
   — Мэрривейл, — повторил отец. — Мне доводилось слышать о нем. Полагаю, он гуманный человек?
   — Да, пожалуй, он не из судей-вешателей. — Я тут же вмешалась в разговор:
   — Судей-вешателей вообще не должно быть! Им всем следует быть гуманными.
   — Кстати, так же, как и нам, — сказал Эдвард, — хотя, увы, это не всегда бывает так.
   — Но когда речь идет о человеческой жизни…
   — Моя дочь права, — перебил отец. — Всех следует судить по одним законам! Как вы полагаете, каковы шансы у этого цыгана?
   — У него нет никаких шансов! Он отправится на виселицу, в этом нет сомнения.
   — Но это несправедливо! — воскликнула я. Наверное, мои глаза сверкали, поскольку хозяева посмотрели на меня с некоторым удивлением.
   — Видимо, мне следует объяснить, по какому делу мы приехали сюда, — сказал отец. — Я решил сделать все возможное для спасения этого цыгана! Похоже, что он убил человека, пытавшегося совершить насилие над одной из девушек табора. К несчастью, этот человек был племянником сквайра Хэссета, а он обладает большим влиянием в этой округе.
   Баррингтоны переглянулись.
   — Нельзя сказать, что он очень популярен здесь, — проговорил Эдвард. — Он постоянно пьянствует, запустил свое имение и ведет весьма сомнительный образ жизни.
   — А что вы можете сказать об убитом, его племяннике?
   — Можно сказать, что он пошел в дядюшку!
   — Гуляка, пьяница, завсегдатай борделей? — поинтересовался отец.
   — Вы недалеки от истины. — Отец кивнул:
   — Видите ли, в свое время эти цыгане останавливались на землях моего поместья и мне доводилось встречаться с человеком, которого сейчас обвиняют. Мне он показался вполне приличным для цыгана. Что касается случившегося, то дело в том, что этот самый племянник пытался изнасиловать девушку из табора.
   — Вполне правдоподобно, — заметил мистер Баррингтон.
   — А нельзя ли собрать об убитом еще какие-нибудь сведения? Возможно, от людей, которые в свое время пострадали от него?
   — Полагаю, что вполне возможно. Есть тут одна семья на Мартинслейн. Очень уж они сокрушались по одной из девушек их семьи.
   — Насколько я понимаю, пострадавшей из-за этого «очаровательного» парня? — спросил отец.
   — Несомненно, были и другие.
   — Могу ли я рассчитывать на то, что вы сообщите мне имена всех этих людей?
   — Мы будем рады помочь вам.
   Я очень разволновалась. Похоже, сама судьба свела нас с Барринггонами, которые готовы были оказать нам неоценимую помощь.
   Попрощавшись с хозяевами, мы были в состоянии легкой эйфории.
   — Что за очаровательное семейство! — воскликнула мать. — Хорошо бы они нашли себе дом где-нибудь поблизости от нас. Мне хотелось бы видеться с ними почаще! Мне кажется, мистер и миссис Баррингтон — очень приятные люди, да и Эдвард с Айрин тоже. Хотя Эдвард — весьма напористый молодой человек! А эта Клер такая тихая!
   — Ну, если Эдвард управляет фабрикой, ему просто необходимо быть таким, — заметил отец.
   — Клер выглядит как бедная родственница! — добавила я.
   — Бедные родственницы могут быть весьма утомительными, поскольку они никак не желают забыть о том, что они — бедные родственницы! — сообщила мать. — Даже если все остальные уже забыли об этом, то им самим смаковать это доставляет удовольствие!
   Так мы добирались до постоялого двора, обсуждая события этого приятного вечера. Дорожные неприятности мистера Баррингтона обернулись приятной стороной для нас.
   На следующий день мы направились в цыганский табор. Дым костров виднелся издалека, а подъехав ближе, можно было ощутить и аппетитный запах, исходивший от котла, в котором что-то помешивала одна из женщин. Другая сидела за заготовкой ивовых прутьев для плетения корзин. Кибитки стояли на поляне, а стреноженные лошади паслись возле кустов.
   — Могу ли я видеть Пенфолда Смита? — громко спросил отец.
   Из одной кибитки вышел человек. Это был смуглый мужчина средних лет с типичной для цыгана грациозной, как у пантеры, походкой.
   — Я — Пенфолд Смит! — ответил он.
   — Вы меня знаете, — сказал отец. — Когда-то вы разбивали табор на моих землях. Я прослышал о том, что ваш друг попал в серьезную переделку, и приехал сюда, чтобы помочь ему.
   — Его предали… возле вашего имения!
   — Нет, нет! — воскликнула я. — Никто его не предал! Я просто не знала…
   — Моя дочь хотела помочь ему! В том, что за ней следили, нет ее вины. Я приехал, чтобы сделать все возможное для этого человека. Если вы мне поможете, мы сумеем кое-чего добиться.
   — А чего мы можем добиться… против этого сквайра и его приспешников? Он владеет здешними землями, он могущественный человек, а мы — всего лишь цыгане!
   — У меня есть некоторые сведения, которые могут оказаться полезными. Я могу доказать, что убитый был человеком с весьма дурной репутацией. Ведь ваша дочь, если я не ошибаюсь, подверглась нападению с его стороны?
   — Да.
   — Могу ли я повидать ее? — Пенфолд Смит заколебался:
   — Она очень расстроена.
   — Но она хочет спасти Цыгана Джейка, не так ли?
   — Да, конечно!
   — Тогда она обязана помочь нам.
   — О ней говорят дурно.
   — Именно поэтому мы и обязаны доказать, что эти слухи лживы!
   — А кто ее будет слушать?
   — Можно сделать так, что ее выслушают.
   — Как?
   — Я могу поговорить с ней? — Пенфолд Смит еще некоторое время колебался, а затем крикнул:
   — Ли! Иди сюда, Ли!
   Она вышла из той же кибитки. Ли была очень красива — юная, чуть старше меня, очень стройная, с черными волосами и темными глазами. Я была ничуть не удивлена тем, что именно она привлекла внимание этого ловеласа.
   Отец обратился к матери:
   — Тебе следует поговорить с ней. Скажи, что мы ей верим и сделаем все возможное, чтобы помочь. Объясни ей ситуацию!
   Мать поняла. Она положила руку на плечо девушки.
   — Ли, верь мне. Мы действительно пришли сюда, чтобы помочь вам. У нас уже есть сведения о поведении того человека, который напал на тебя.
   Ли тихо ответила:
   — Джейк спас меня, но сам он…— она вздрогнула.
   — Да, — сказала мать, — и теперь мы обязаны спасти Джейка! Мы готовы сделать все, чтобы спасти его. А ты?
   — Да, — ответила Ли, — я сделаю все!
   — Значит, нам следует доказать, что ты — невинная девушка. Ты согласишься?
   — Они все равно мне не поверят.
   — Им придется поверить, если у суда будут доказательства!
   — А как это сделать? — спросила Ли.
   — Если суду будут представлены доказательства, что ты — девственница, значит, слухи, которые распускают о тебе, фальшивые. Мы знаем, что убитый был распутником, соблазнителем, насильником. А ты — девственница… теперь ты понимаешь?
   Она кивнула.
   — А вы согласитесь на это? — спросил отец Пенфолда Смита.
   — Это очень необходимо?
   — Думаю, жизненно важно.
   — Я сделаю все, чтобы спасти Джейка! — воскликнула Ли.
   Мы вошли в кибитку И некоторое время еще поговорили. Ли сообщила, что с убитым Ральфом Хассэтом она была знакома еще до того случая с нападением. Он пытался заигрывать с ней, но она убегала. Тогда он подстерег ее и попытался насильно овладеть ею.
   — Я думаю, — сказал отец, мы кое-чего добились.
   Пенфолд Смит, поначалу относившийся к нам с подозрением, теперь был уверен в том, что мы действительно хотим помочь. Думаю, что немалую роль в этом сыграла моя мать.
   Мы вернулись на постоялый двор и там продолжали обсуждать способы спасения цыгана Джейка.
   Похоже, пока нам сопутствовала удача. Несколько уважаемых дам согласилась провести соответствующую проверку и, к нашей огромной радости, установили, что Ли девственница. На постоялый двор заглянул Эдвард Баррингтон и подтвердил, что готов оказать нам любую помощь. Он знал, что влиятельные люди в Ноттингеме готовы наблюдать за ходом судебного процесса, и позаботятся о том, чтобы были найдены и что еще важнее — заслушаны показания в пользу цыгана Джейка.
   — Все идет хорошо! — заверил нас отец.
   Мне очень хотелось повидать Джейка. Я должна была убедить его в том, что невиновна.
   Настал день суда. Мой отец пошел туда, а мы с матерью остались на постоялом дворе.
   Отец собирался, если представится такая возможность, дать показания в пользу обвиняемого. Он хотел сообщить суду, что знаком с этим цыганом, поскольку их табор стоял на его землях, к что .уверен: этот молодой человек ни за что не ввязался бы в драку, не будь у него на то серьезных оснований.
   Отец заявил, что собирается заставить суд выслушать все, что он собирается сказать. Я была уверена — ему не решатся отказать. Отец полагал, что когда будут заслушаны показания о беспутном образе жизни Ральфа Хас-сэта и представлены доказательства девственности Ли, то вопрос о смертном приговоре даже не встанет.
   Мы с матерью ждали возвращения отца на постоялом дворе. Напряжение было почти невыносимым. Если, несмотря на все, Джейка приговорят к смерти… я даже и думать об этом не могла! Мы сидели у окна в комнате родителей, высматривая, не покажется ли отец.
   Он вернулся вместе с Эдвардом Баррингтоном. Тот тоже присутствовал на судебном заседании, и мне было очень приятно, что он так близко принял к сердцу наши заботы. Когда я увидела, что они входят во двор, я попыталась угадать по выражению их лиц, каким был приговор. Но это мне не удалось.
   Я бросилась к двери. Рядом оказалась мать.
   — Подожди здесь, — сказала она. — Теперь уже совсем недолго.
   Мужчины вошли в комнату. Я уставилась на отца. Лицо его было серьезным, и несколько секунд он молчал. Опасаясь худшего, я закричала:
   — Что? Что?
   — Они признали его виновным.
   — О нет… нет… Это нечестно! Это я виновата в том, что его поймали!
   Отец положил руки мне на плечи и сказал:
   — Все могло быть гораздо хуже! Все-таки был убит человек, нельзя забывать об этом. Джейк не будет повешен, этого удалось избежать. Они приговорили его к каторге, к семи годам.
   Мы должны были покинуть Ноттингем на следующий день. Я чувствовала себя опустошенной, утешая себя лишь тем, что его, по крайней мере, не казнили. Однако послать на каторгу на семь лет, на другой конец света! Семь лет… Это было почти вечностью! Я сказала себе: «Я никогда больше не увижусь с ним…» Джейк произвел на меня глубокое впечатление, и я поняла, что никогда не смогу забыть его.
   Баррингтоны сумели убедить нас отобедать с ними в последний вечер в Ноттингеме. Мы согласились, и все разговоры за столом крутились вокруг суда.
   — Джейку повезло, — сказал Эдвард Баррингтон. — Это довольно легкое наказание за убийство!
   — В таких обстоятельствах…— с жаром начала я.
   — Но он действительно убил человека, и потому наказание следует признать легким. Эта девушка произвела на суд хорошее впечатление: она выглядела такой юной и невинной. Она очень красива!
   — То, что Ли была девственницей, и то, что нам удалось найти другие убедительные доказательства, сыграло, несомненно, большую роль, — усмехнулся отец.
   — Обвинители собиралась доказать, что Ли была распутницей, К счастью, это было не так, а отрицать дурную репутацию Ральфа Хассэта было невозможно.
   — Благодарю вас за помощь! — произнес отец.
   — Вы проявили себя великолепно! — добавила мать.
   — Это был минимум того, что мы были обязаны сделать, — заявила миссис Баррингтон.
   — Более того, — добавил ее муж, — мы обязаны следить за тем, чтобы торжествовала справедливость!
   — С ним все будет в порядке, с этим молодым человеком, — заявил отец. — Он относится к той породе людей, которые сумеют выжить в любой обстановке: это я понял с самого начала!
   — Но покинуть свою страну, оказаться в изгнании…— проговорила я, — в то время как на самом деле он заслуживал не наказания, а награды…
   — Старый сквайр был вне себя от злости! — засмеялся мистер Баррингтон. — Он хотел, чтобы цыгана повесили.
   — Старый греховодник! — заметила миссис Баррингтон.
   — Я-то думала, что они просто отпустят Джейка! — не успокаивалась я.
   — Дорогая моя девочка, нельзя убивать людей, что бы ни случилось! — молвил отец.
   Мать улыбнулась:
   — Мы сумели спасти его от виселицы! Давай радоваться этому!
   — Думаешь, он все понял? — спросила я.
   — Он видел меня в суде, — объяснил мне отец, — слышал мои показания и знал, что именно я собрал сведения о характере покойного и сумел найти доказательства невинности девушки. Несомненно, он задумался над тем, почему я сделал это! И конечно, понял, что у меня есть дочка, которая указывает мне, что я должен и чего я не должен делать! — он повернулся к остальным. — Моя дочь — просто тиран, она превратила меня в своего раба!
   Все смотрели на нас с улыбкой. Все, кроме Клер Карсон. У меня путались мысли, но мне вдруг показалось, что я не очень-то ей нравлюсь. Эту мысль я тут же отбросила: это было глупо да и неважно.