Карр Филиппа. Таинственный пруд

   О золоте теперь говорили больше, чем когда бы то ни было. Мужчины постоянно толковали о жилах и россыпях. Жилы, как пояснил мне Джервис, были похожи на все остальные залежи металлов. В аллювиальных образованиях — россыпях — металл сосредоточен в почве, обычно в пустотах, вымываемых водой. Тот факт, что золото было обнаружено прямо в ручье, говорил, что в данном месте находились действительно богатые залежи металла, именно поэтому Бен в свое время так разволновался.
   Я много раз наблюдала за тем, как мужчины занимались промывкой породы. Их действия выглядели весьма своеобразно — постоянное потряхивание, вращение и покачивание лотка, причем все делалось с большой осторожностью, чтобы смыть пустую породу, не потеряв при этом ни крупицы драгоценного металла. У них были небольшие ручные лотки, здоровенные лотки для промывки больших количеств породы и какое-то сложное устройство, которое фамильярно называли «Томом». У Бена использовались все методы работы. Он нанял несколько человек в помощь себе и неплохо платил им.
 
   Больше чем когда-нибудь, мне хотелось уехать отсюда. Я чувствовала, что в этих поисках золота есть нечто дурное. Я часто вспоминала Дэвида Скэллингтона, который не смог противиться искушению, украл золото, найденное другими, и погиб из-за этого столь ужасной смертью.
   Иногда я ходила на могилы и смотрела на грубые каменные надгробья, установленные там: «Джеймс Морли», «Дэвид Скэллингтон». С тех пор как я появилась здесь, умерло два человека. Я с содроганием думала о том, что здесь могла бы лежать Морвенна или ее ребенок, если бы не милость Господня и не способности доктора Филда… ну и миссис Боулз, конечно.
   Как-то вечером Джастин пришел к нам в хижину, чтобы сыграть в карты с Джервисом. Как правило, они играли в салуне, но в этот вечер собирались просто по-дружески переброситься в покер между собой. До рождения Патрика они поочередно собирались в одной из наших хижин. Мы с Морвенной обычно уходили в спальню и болтали, а мужчины играли в «гостиной»в карты. Сейчас я была одна, поскольку Морвенна так и не переехала из Голден-холла.
   Оставив их, я прошла в спальню, мне хотелось спрятаться. Слишком уж убогим было зрелище: не грязная комнатушка со свечами, мерцающими в железных подсвечниках, а напряженное выражение на лицах игроков. Мне было тошно смотреть на это. Это было внешним знаком того, что привело нас сюда, оторвав от семей, домов, пристойного образа жизни.
   Неожиданно я услышала крики, звук опрокинутого стула, возбужденные голоса. Я вбежала в комнату: оба мужчины стояли и злобно глядели друг на друга.
   — Ты — шулер! — кричал Джервис. — Я все видел! Ты не посмеешь отрицать это!
   Джастин был очень бледен и молчал. Я увидела, что карты рассыпаны по столу, сверху лежали туз и король червей. Джервис, теперь уже холодно, произнес:
   — Значит, в этом причина всех твоих выигрышей? Ты — жулик, Картрайт, ты — карточный шулер…
   — Это было… ошибкой… — пробормотал Джастин.
   — Ошибка, на которой тебя удалось схватить за руку! — с этими словам Джервис обошел вокруг стола и взял Джастина за шиворот. Он был на несколько дюймов выше Джастина. Джервис приподнял его, встряхнул, как щенка, а потом отбросил от себя. Джастин споткнулся и упал, ударившись о стену.
   Вставал он медленно. Я думала, что он сейчас бросится на Джервиса, поджидавшего его. Я кинулась между ними.
   — Прекратите! — воскликнула я. — Прекратите это! Я не позволю вам драться здесь!
   — Он шулер и лжец! — сказал Джервис. Он стал совсем другим человеком: я никогда не видела в нем такой холодной яростной злобы. Наверное, я просто никогда не присутствовала при нарушении правил, столь свято соблюдавшихся им.
   — Джастин, мне кажется тебе лучше уйти отсюда… сейчас же! — воскликнула я.
   — Я никогда больше не сяду с ним играть! — заявил Джервис, и я никогда не слышала такого жесткого холода в его голосе.
   Джастин ничего не говорил. Он был подавлен. «Значит, это правда? — подумала я. — Он жульничает в карты? Вот почему ему постоянно везет! Ах, бедная Морвенна! Джервис — азартный игрок, но он, по крайней мере, честный!»
   Джастин выскользнул из хижины, дверь за ним захлопнулась.
   — Это очень неприятно, — сказала я, собирая карты со стола. — Полагаю, теперь тебе не скоро захочется сыграть партию накоротке?
   — Во всяком случае, не с этим шулером! Он больше не будет играть в карты в этом городке! Узнав об этом, никто не захочет с ним играть!
   Джервис сел и уставился в стену невидящим взглядом. Усевшись напротив него, я спросила:
   — Значит, ты расскажешь всем?
   — А что мне еще остается? Неужели я могу позволить ему сесть за стол, зная такое?
   — Возможно, он сделал это лишь однажды… поддавшись искушению?
   Он покачал головой.
   — Очень уж ловко он проделывает это! Я не первый день присматриваюсь к нему: слишком уж ему везет для честного игрока!
   По-моему, он занимается этим не первый год, очень уж профессионально он это делает, а такое достигается длительной практикой. Я со вчерашнего дня присматривался — очень уж ему шла карта, и присмотрелся. Да, Джастин хитер, и за ним нужно глядеть в оба! Ну, вот сегодня я и углядел…
   Джервис умолк, а я подумала: «До чего же я ненавижу азартные игры! До чего же я ненавижу это место! Как мне хочется уехать отсюда и никогда не возвращаться!»
   — А Морвенна?
   Она — его жена!
   Значит ли это, что вашей дружбе с Джастином положен конец?
   — Неужели ты полагаешь, что я могу дружить с таким человеком? Я схватил его за руку!
   — А что мы скажем Морвенне?
   — Она узнает правду, вот и все!
   — Это невозможно! Это огорчит ее! Джервис недоверчиво взглянул на меня.
   — Не хочешь ли ты сказать, что я должен спустить это Джастину с рук? Продолжать вести себя как ни в чем не бывало только оттого, что Морвенна может огорчиться?
   — Она еще не совсем оправилась после родов, неужели ты не понимаешь? Роды проходили ужасно, она чуть не умерла! Если Морвенна будет волноваться, это повредит и ребенку, они оба нуждаются в осторожном обращении!
   — Я не могу допустить, чтобы Джастин Картрайт играл с другими! На родине его вышибли бы из всех клубов! Это же страшный скандал, если кого-нибудь ловят на шулерстве!
   То есть ради своей драгоценной игры ты готов повредить Морвенне и ее ребенку?
   Джервис продолжал изумленно смотреть на меня. Я сказала:
   — Я знаю, что мы сделаем: я схожу и поговорю с Джастином. Я заставлю его дать обещание больше не играть, и, если он сдержит свое обещание, ты дашь мне слово ничего никому не говорить о случившемся здесь… некоторое время… хорошо?
   — Ты ничего не понимаешь, Анжелет…
   — Я слишком хорошо все понимаю! Эта проклятая азартная игра значит для тебя больше, чем все остальное, вместе взятое! Ради нее можно наплевать на все? Смотри, к чему нас это привело: дома долги, здесь долги… и все из-за того, что ты хранишь верность своей игре! Ты всегда проигрываешь сегодня с уверенностью, что выиграешь завтра. А теперь ты собираешься рассказать все игрокам о том, что совершил Джастин? Джастин — муж Морвенны, она любит его. Я не позволю ее расстраивать! Джервис, ты должен обещать мне, что никому не скажешь о случившемся!
   — Я не могу позволить ему играть… зная об этом…
   — Понимаю, это противоречит этике азартных игроков.
   Играть на чужие деньги… глубже и глубже влезать в долги… разорять свои семьи.. — все это можно, а вот нарушать свои глупые правила — смертный грех!
   Джервис потихоньку становился самим собой. Ярость исчезала, он снова был мягким и нежным.
   Ты так разволновалась, Анжелет! — искательно сказал он.
   — Я не позволю расстраивать Морвенну! Ей сейчас хорошо, она живет в комфорте, в Голден-холле. Лиззи очень привязалась к ней и хочет, чтобы она с ребенком была рядом… Джервис, она не должна ничего знать! Если Джастин пообещает не играть…
   Я бегом направилась к соседней хижине. Джастин сидел за столом, обхватив голову руками.
   Я подошла к столу и села по другую сторону, так что мы смотрели в лицо друг другу.
   — Мне жаль, что так случилось, — тихо сказал он.
   — Ты всегда жульничаешь? — спросила я.
   Он кивнул.
   — Это… твоя профессия?
   — Надо же мне чем-то заниматься, ничего другого я не умею…
   — Отец Морвенны предлагал же тебе работать вместе с ним!
   Джастин уныло взглянул на меня.
   — У меня к этому делу нет способностей…
   — Что ты теперь собираешься делать?
   — А что я могу сделать? Мне конец!
   — Джервис пообещал мне, что никому не будет рассказывать об этом. Пока! При условии, что ты не будешь играть! Это не должно стать известным! Морвенна не должна ничего узнать!
   Джастин испуганно посмотрел на меня, а я продолжала:
   — Я не представляю, что с ней произойдет: это разобьет ее сердце! Она так гордится тобой! А кроме того, у вас ребенок!
   — Нет, она не должна знать, — пробормотал он.
   — Повторяю, Джервис пока ничего не будет рассказывать при условии, что ты обещаешь больше не играть!
   Джастин жалко взглянул на меня.
   — Неужели так ты зарабатываешь себе на жизнь? Именно этим ты и занимался в Лондоне?
   Он промолчал, но этого мне было достаточно. Что же мы наделали, Морвенна и я? Похоже, она совершила еще большую ошибку, чем я: Джервис был слаб, но он, по крайней мере, не шулер!
   — Ты должен прекратить это, Джастин! Рано или поздно тебя все равно поймают.
   — Если бы я нашел золото, я никогда в жизни не взял бы в руки карты! Ну почему золото всегда идет к тем, у кого уже и без того его достаточно? Взять хотя бы Бена Лэнсдона…
   — Он не проигрывал то, что зарабатывал, а тратил свои деньги с пользой!
   — Да… а теперь еще женился на золотой россыпи!
   — Не нужно злиться, Джастин, мне кажется, между вами нет особой разницы. Я еще поговорю с Джервисом. Я хочу, чтобы все продолжало идти так же, как шло до сих пор, но ты больше не будешь играть в карты! Как только ты это сделаешь, Джервис все расскажет: он полагает, что это для него вопрос чести!
   — Мне не остается ничего, кроме как согласиться с этим.
   — Завтра утром и ты, и Джервис поостынете. Вы не можете быть врагами друг другу! В конце концов, вы вместе работаете.
   — Я согласен, обещаю…
   Я встала.
   Тебе придется… ради Морвенны!
   Джастин кивнул, и, когда я выходила, он пробормотал мне вслед:
   — Спасибо тебе, Анжелет…
 
   Между мужчинами установился нейтралитет, долго ли будет так продолжаться? Они почти не говорили на темы, не касающиеся шахты. На работе один из них копал глубоко под землей, а другой поднимал наверх бадьи с породой.
   Вообще я перестала интересоваться этой жизнью. С каждым днем росло отвращение ко всему, окружающему меня. Отчаянная жажда золота, которая читалась на лицах мужчин, вызывала неприязнь: жадность и после первоначального возбуждения от сделанной кем-нибудь находки — злобная ненависть! Жажда золота… зависть к соперникам… Я стала понимать, отчего эти грехи считаются смертными.
   Как никогда, мне хотелось уехать отсюда, отправиться на родину, наслаждаться шумом Лондона, тишиной Кадора — все это казалось мне недостижимой мечтой.
   Во мне росло равнодушие. Может быть, это объяснялось моим состоянием: я постоянно думала о ребенке. Как я была бы счастлива, будь я дома, где мой ребенок мог бы получить такое же воспитание, как я, где была вся моя семья… в благоприятных условиях, но ребенок здесь! Как я могла растить ребенка в этом убожестве?
   Все выглядело просто ужасно. Я беспокоилась о том, как сложатся отношения с Джастином, хотя, нужно сказать, я и не питала к нему особой симпатии. Я думала о Морвенне, которой в будущем неизбежно предстояло узнать о том, кем на самом деле является ее муж. Бедняжка Морвенна, она была еще менее опытна, чем я! Как она воспримет это?
   Я молилась о том, чтобы что-нибудь произошло, что-нибудь, позволяющее выйти из постоянно ухудшающейся ситуации, в которой я оказалась. Мои молитвы были услышаны… хотя совсем не так, как я предполагала…
 
   Я кое-что знала о методах работы, используемых при добыче золота. Когда в начале пятидесятых здесь открыли золотые россыпи, его добыча не составляла особого труда. Тогда золото было обнаружено на поверхности, в россыпях, формировавшихся в высохших руслах рек и ручьев. Оно лежало почти на виду. Эти золотые запасы быстро обнаружили и выработали, а теперь приходилось все глубже закапываться в землю, строить для этого настоящие шахты. После того, как произошло несколько несчастных случаев, все поняли, что необходимы деревянные крепления шахт, чтобы предотвратить обвалы.
   Когда породу, предположительно содержащую золото, поднимали на поверхность, ее пересыпали в тачки и отвозили к воде. Там ее промывали в лотках, отделяя пустую породу от золота. Это был очень утомительный процесс, и часто все усилия оказывались бесплодными. Время от времени обнаруживалась золотая крупинка, сама по себе ничего не представляющая, но дающая надежду на будущее.
   Чем глубже становились шахты, тем опаснее было работать в них. Там появлялись, например, яды от гниющих растений. В городке был молодой человек, из-за этого ставший на всю жизнь инвалидом. Он работал в шахте с отцом и был внизу, когда произошел обвал, а это значило, что выкопать его удалось лишь через несколько часов. Теперь он постоянно кашлял, и было ясно, что он не жилец на этом свете. Так что совершенно необходимы были деревянные крепления, удерживающие шахту и достаточно прочные для того, чтобы принять на себя давление земли.
 
   Дело шло к обеду. Я направлялась в лавку, зная, что миссис Боулз непременно захочет узнать, как поживает маленький Патрик. Она любила слушать отчеты о его состоянии, склонив набок голову, поджав губы и довольно сверкая глазками. Это был ее ребенок — тот, которому не жить бы на этом свете, если бы не ее чрезвычайные таланты!
   Уже на пороге лавки я услышала какие-то крики. Я остановилась, прислушиваясь. Миссис Боулз вышла из лавки и встала рядом с озабоченным видом. Все мужчины бросили работу и бежали куда-то.
   — Что-то случилось! — сказала миссис Боулз. — Ну-ка, Артур, быстрей!
   Артур присоединился к нам, и мы побежали туда, куда устремилась толпа. У меня появилось страшное предчувствие, поскольку все бежали в направлении нашей шахты.
   Я заметила Джервиса. Вокруг него столпились мужчины, и я попыталась пробиться к нему.
   — Кого-то там завалило, — сказал стоявший рядом мужчина.
   — Это Картрайт, не иначе, — сказал другой.
   — Джервис! Джервис! — крикнула я. Он не слышал меня. — Что случилось?
   Один из мужчин повернулся и взглянул на меня.
   — Должно быть, брус не выдержал.
   Я пробилась немножко дальше. Проталкиваться через толпу было трудно.
   — Он там, внизу! Я собираюсь достать его! — выпалил Джервис.
   — Ты дурак, парень! — возразил Билл Мерриуоттер, один из самых старых и опытных золотоискателей. — Тебе это ни за что не удастся.
   — Я это сделаю! — повторил Джервис.
   — Джервис! Джервис! — вновь крикнула я.
   Он обернулся и послал мне нежную улыбку. Билл попытался схватить Джервиса, но он высвободился, и я увидела, как он спускается в шахту.
   Кто-то другой заметил:
   — Парень обезумел! Теперь их там будет двое.
   — Что происходит? Скажите мне, — умоляла я. Рядом появилась миссис Боулз и обняла меня.
   — Это обвал!
   Но все будет в порядке…
   — Этот парень не из слабаков, — сказал кто-то. — Хочет спасти приятеля!
   Эти слова никто не комментировал. Я попыталась пробиться к горловине шахты, но люди не пустили меня.
   — Сейчас им ничем не поможешь! — сказал один из золотоискателей. — Нам остается только ждать, дорогуша, и быть наготове…
 
   Не знаю, сколько времени длилось ожидание. Время вообще остановилось. Стояла пронзительная тишина. И это небо… вид которого был мне так отвратителен… и эти люди, собравшиеся вместе, как бы молча молясь.
   Сколько это длилось? Не знаю: секунды… минуты… часы? Я вспоминала, как они тогда сидели в комнате — Джервис, уставившийся сверкающими глазами на Джастина. Джервис — игрок, Джастин — шулер… и теперь они там внизу, вместе… в шахте, которую я всегда подсознательно ненавидела и боялась.
   Неожиданно раздался крик, что-то произошло. Все, как один, двинулись к шахте.
   И тогда я увидела Джастина, он был без сознания. Его поддерживал Джервис, выталкивая наверх. Сразу несколько мужчин бросились вперед, подхватили Джастина и вытянули его наружу. Еще секунду я видела Джервиса, выражение триумфа на его лице… на лице, покрытом грязью. Я увидела, как блеснула полоска его белоснежных зубов.
   А потом раздался грохот. Кто-то потянулся, чтобы схватить Джервиса, но он уже исчез. Послышались ужасные звуки крошащегося дерева, падающих камней: шахта обвалилась… похоронив Джервиса…
   Его выкапывали в течение четырех часов. Весь городок скорбел о смерти храброго мужчины. Вот так я стала вдовой…
   Джастина отнесли в хижину. Морвенна, покинув Голден-холл, прибежала к нему. Он был покрыт синяками и царапинами, но ничего серьезного с ним не произошло.
   Я была в таком замешательстве, что не могла ясно мыслить. Многие старались как-то выразить соболезнование мне, находившейся на шестом месяце беременности и потерявшей мужа при столь трагических обстоятельствах.
   Морвенна настояла на том, что будет ухаживать за мной и Джастином. Она ничего не говорила о героическом поступке Джервиса, но я понимала, что она постоянно об этом думает.
   Все жители городка проявляли заботу обо мне, делали все, чтобы помочь, — каждый, конечно, по-своему. Я была глубоко тронута этим и подумала, что несчастье выявляет лучшие черты в людях, добро и зло — оно присутствует во всех. Еще недавно я думала только об их вожделении к золоту, о жадности, о зависти. Теперь вместо этих чувств я замечала трогательную нежность и сострадание.
   Я думала о Джервисе, припоминая счастливые моменты нашей жизни — как тактичен он был в нашу первую брачную ночь, как добр он был ко мне в остальное время. Я забыла об инциденте на постоялом дворе, забыла о долгах: когда теряешь человека, которого любил, о нем вспоминается лишь хорошее.
   Мне было о чем подумать: все планы на будущее изменились…
 
   Меня зашел навестить Бен. Он сел на стул и грустно взглянул на меня.
   — Ах, Анжела, ну что я могу сказать тебе? Если я хоть чем-нибудь могу тебе помочь…
   Я грустно улыбнулась.
   — Если бы только…
   Я умоляюще взглянула на Бена. Я знала, что он собирается сказать, и слушать это мне было невыносимо.
   — Наверное, теперь ты отправишься домой? — спросил он.
   — Мне придется дождаться рождения ребенка…
   Он осмотрелся.
   — Просто не знаю, как ты будешь в таких условиях…
   — Все будет в порядке: не я первая…
   — Ладно, есть миссис Боулз, а кроме того, я опять вызову сюда доктора Филда! Он некоторое время поживет у меня.
   Я улыбнулась.
   — Ты забываешь, Бен, что все это не имеет ничего общего с тобой…
   — Твои заботы — мои заботы!
   — А как дела с золотом?
   Бен ничего не ответил, лишь печально смотрел на меня. Я сказала:
   — Все здесь очень добры ко мне…
   — Я позабочусь о том, чтобы все было сделано… Все, что только возможно сделать!
   — Спасибо, Бен, очень мило, что ты зашел.
   — Ты говоришь так, будто я такой же, как все остальные!
   — Так оно и есть, Бен!
   — Я поговорю с тобой позже, ты еще не оправилась от потрясения…
   Я поблагодарила его, и он вышел…
 
   Джервиса похоронили на местном кладбище. Хоронили его как героя. Из Уоллу приехал священник. Все это глубоко тронуло меня. По одну сторону от меня стояла Морвенна, по другую — Джастин. Я присутствовала здесь как трагическая фигура — вдова, ожидающая рождения ребенка от человека, который умер героической смертью и которым восхищались все до единого.
   Очень трогательные слова произнес священник: «Его смерть является примером высшей жертвенности. Его друг оказался в опасности. Никто не мог ожидать от него столь рискованного поступка, но он не колебался. Они вместе отправились в эту страну, они трудились рука об руку, они были друзьями…»И я вновь припомнила, как они сидели за карточным столом, глядя друг на друга: Джервис, с лица которого исчезло обычное выражение беззаботности, пылающий гневом; Джастин, сжавшийся от страха; Джервис, хватающий Джастина за шиворот и встряхивающий его, как щенка…
   «…И нет большей любви, чем любовь человека, положившего жизнь свою ради друга», — завершил священник, и я увидела, что многие из присутствующих не скрывают своих слез.
   Похоронили Джервиса неподалеку от останков Дэвида Скэллингтона, и я подумала, что теперь уж он никогда не вернется домой и никогда не сколотит себе состояние, в чем был так уверен. Бедный Джервис! Он всегда проигрывал…
 
   К огромному сожалению Лиззи, Морвенна уехала из Голден-холла. Лиззи часто посещала меня, всякий раз принося подарки для будущего малыша. Она очень беспокоилась за меня.
   — Анжелет, ты должна переехать отсюда в холл и родить ребенка там!
   — О нет! Спасибо за беспокойство, но это невозможно. Мне очень приятно, что ты беспокоишься за меня, и вообще…
   — Но я хочу, чтобы ты переехала к нам, — настаивала она, и ее глаза наполнились слезами. — Я очень люблю малышей!
   — У каждого человека должен быть свой дом, Лиззи! Мы не должны жить в чужих домах.
   — Тебя просит переехать Бен! — она победно улыбнулась. — Он обещает уговорить тебя.
   — Я не могу, Лиззи.
   Она оставила этот разговор, хотя, по ее мнению, желания Бена являются законами.
   Я подолгу разговаривала с Джастином и Морвенной.
   — Мы собираемся домой! — радостно заявила Морвенна. — Мы уже решили, правда, Джастин?
   Я написала родителям, они будут рады. Мы хотим взять с собой и тебя, Анжелет!
   Я бросила взгляд на свой увеличивающий с каждым днем живот.
   — Мы тебя подождем! — заметила Морвенна. — Мы уже все обдумали! Мы не уедем, пока ты не родишь ребенка, а потом придется подождать, пока малышу не исполнится месяцев шесть.
   — Итого, почти девять месяцев? Так долго ждать? Лучше поезжайте сейчас, я сама доберусь до дома.
   — Ну, разумеется, мы тебя подождем, правда ведь, Джастин?
   Понимаешь, когда знаешь, что все равно уедешь — ждать легче! Ты считаешь дни, ты их вычеркиваешь, когда они проходят, и знаешь, что отъезд все ближе. Ужасно, когда не знаешь, сколько все это продлится! Мы можем подождать девять месяцев, правда, Джастин?
   Джастин ответил:
   — Да, конечно, мы подождем!
   Мы не собираемся бросать тебя здесь, Анжелет, вернемся все вместе. А пока я подберу себе напарника для работы.
   — Ах, Джастин, неужели ты спустишься туда снова, после всего случившегося?
   — Мне кажется, я знаю, в чем было дело: слишком влажное место, и дерево подгнивало. Знаешь ли, со временем начинаешь разбираться в таких вещах и дважды не ошибаешься!
   — Я знаю, как вы стремитесь побыстрее уехать после всего, что произошло… В особенности Джастин. Пожалуйста, не беспокойтесь за меня, я справлюсь!
   Но они не желали и слушать меня. Позже я поговорила с Джастином с глазу на глаз. Он сказал:
   — Мне ужасно стыдно! Ты одна из всех можешь понять, как мне стыдно!
   — С этим все кончено, Джервис мертв. Только три человека знали, что происходило в ту ночь. Нельзя без конца думать об этом.
   — Мы не перебросились ни единым дружеским словцом с тех пор, как это произошло! — продолжал он. — Он презирал меня, я знаю! Это читалось в его глазах…
   — Да, — сказала я, — шулерство он считал смертным грехом. Карты были манией Джервиса.
   — И многие из нас…
   — Ты собираешься бросить их?
   Он посмотрел на меня беспомощным взглядом. Я сказала:
   — В Англии отец Морвенны найдет для тебя неплохое место.
   — Я знаю и собираюсь попробовать… Я чувствую, что мне никогда не забыть о случившемся! Это было так благородно с его стороны!
   — В Джервисе было много благородства…
   — О да! Он ненавидел меня, презирал и был совершенно не обязан спускаться в эту шахту. Если бы он не сделал этого, сейчас он был бы жив, а на его месте лежал бы я… Почему он так поступил? Он ведь знал, на какой риск идет!
   — Джервис любил рисковать!
   Он был азартным игроком до мозга костей и считал, что может выиграть… он всегда так считал. Он шел на самые крупные ставки, но на этот раз он рискнул совсем по другой причине, не ради выигрыша… а ради чужой жизни…
   — И проиграл, — обронил Джастин.
   — Нет, выиграл: он спас твою жизнь, Джастин! Джервис играл на эту ставку…
   Я отвернулась, чтобы скрыть волнение.
   — Ах, Анжелет, как мне жаль! Это мне следовало погибнуть, я недостоин жизни!
   Тебе удалось сделать Морвенну счастливой! У тебя есть сын, ты будешь любить его и заботиться о нем. Мы должны забыть о том, что было в прошлом! Становясь опытней, мы должны становиться лучше, учиться на свои ошибках!
   Джастин очень серьезно взглянул на меня:
   — Я сделаю для тебя все возможное, Анжелет! Так я попытаюсь хоть как-то расплатиться с Джервисом…
 
   Шли недели. Все в городке демонстрировали теплые чувства к вдове героя.
   Со мной постоянно была Морвенна. Ее очень радовала перспектива возвращения домой, чаще всего она говорила именно об этом.
   Еще восемь месяцев… Время скоро пролетит!
   Джастин подобрал себе партнера для работы — Джона Хиггса, к которому должна была перейти шахта после отъезда Джастина. Они заложили рядом новую шахту, и все заявили, что в ней «безопасно, как дома», — не знаю, насколько уж безопасными были эти дома…