Карр Филиппа. Таинственный пруд

   Некоторое время мы ехали молча, а потом Бен сказал:
   — Мы можем привязать лошадей к этому кусту и немножко посидеть. Я был бы не против, а ты?
   — Да, — согласилась я.
   Мы привязали лошадей и уселись, прислонившись спинами к валуну. Дул довольно сильный ветер, шелест травы напоминал тихий и жалобный звук, похожий на стон человека.
   Я была рада тому, что Бен может прочувствовать дух пустоши.
   — Здесь неподалеку есть шахта.
   — О да. По-моему, она принадлежит Пенкарронам.
   — Да, мы как-нибудь съездим туда. Они будут рады познакомиться с тобой.
   — Доходное дело, насколько я понимаю?
   — Я думаю, да. Это прямо-таки благодеяние для Полдери! Там работает множество людей, ведь население Полдери состоит из рыбаков и шахтеров, если не считать фермеров и вообще тех, кто работает на земле. Они-то в безопасности!
   — В безопасности? — переспросил он.
   — Ну, их жизнь не подвергается опасности, а рыбаки и шахтеры всегда ждут какого-то несчастья! Шахтеры всегда высматривают черных собак и белых зайцев, которые появляются для того, чтобы возвестить о несчастье.
   А несчастье в шахте или на море — это просто ужасно! Есть еще нэйкеры, которых нужно постоянно задабривать: шахтеры всегда оставляют им часть своего обеда, бедняги, хотя им самим его не хватает. Потом рыбаки… Они никогда не знают, в какой момент из моря появится русалка с каким-нибудь ужасным предупреждением, а то еще может появиться корабль-призрак! А кроме всего прочего, бывает еще и плохая погода! Так что, видишь, работающие на земле живут сравнительно спокойно.
   — А почему тогда они все не хотят работать на земле?
   — Если случается хороший улов, рыбаки зарабатывают много денег, а шахтеры… Ну, я думаю, они зарабатывают больше, чем те, кто трудится на земле, поскольку работа у них очень опасная!
   — Логично, — согласился Бен, — когда сидишь здесь, начинаешь верить в некоторые из этих историй!
   — Вот эти камни, например, могут в любой момент ожить! Взгляни хотя бы на этот: видишь, он похож на женский силуэт. Его называют «Каменной послушницей». Ее изгнали из монастыря, поскольку она нарушила закон церкви: завела себе любовника! Говорят, что иногда, если прийти сюда одному, можно услышать, как она плачет!
   — Я думаю, это просто ветер. Его легко перепутать с плачем!
   Ну, расскажи мне еще что-нибудь!
   — Это было на оловянной шахте. Там произошел ужасный несчастный случай, и несколько человек погибло. После этого многие начали припоминать, что видели черных собак и белых зайцев. Те, кто остался в живых, потеряли работу, и у людей начались тяжелые времена. Начали говорить, что шахта заколдована и по ночам оттуда доносится какой-то странный звук. Однажды двое мужчин, братья-шахтеры, потерявшие работу и жившие в ужасной бедности, решили пойти на старую шахту и разузнать, что это за звуки. Это было опасно, поскольку в шахте мог произойти следующий обвал. Так или иначе, ночью братья пошли по шахте в том направлении, откуда доносился стук, ожидая, что в любой момент их может завалить. Потом они увидели свет, повернули туда и увидели, что двадцать маленьких человечков копают крошечными лопатами. У них были небольшие ведерки, наполненные золотом. Это были нэйкеры.
   — Золото… в оловянной шахте?
   — Ну, так рассказывают! Эти двое сначала испугались, а потом перестали бояться, потому что нэйкеры были очень маленькими, как сказали братья, — ростом с шестипенсовую куклу. И нэйкеры не рассердились на них, потому что поняли, что братья очень храбрые, если решились прийти сюда среди ночи. Братья удивились, узнав, что в шахте есть золото. Они сказали, что, если принести сюда хороший инструмент, то за ночь можно накопать раз в двадцать больше, чем нэйкеры. В общем, они заключили с маленькими человечками договор: братья будут копать золото и продавать его, а с каждой проданной унции десять процентов пойдет нэйкерам. Те согласились, и каждую ночь эти люди стали приходить в шахту. Вскоре они разбогатели, купили себе красивый дом. На расспросы удивленных соседей, недоумевающих, откуда у братьев такое богатство, они говорили, что получили наследство от родственников, живших в заморских краях.
   — Надеюсь, они не забывали выплачивать положенные десять процентов?
   — О нет, не забывали, никогда не забывали! Как только они продавали золото, нэйкеры получали свою долю. Ну, потом эти мужчины женились, у обоих появились сыновья. И когда мальчики подросли, они рассказали им тайну своего обогащения, чтобы после их смерти сыновья смогли бы продолжать их дело. Потом братья умерли, и остались их сыновья…
   — Предполагаю, что произошло: они перестали выплачивать проценты?
   Ты угадал! Они сказали: «А почему мы должны платить? Мы же делаем всю работу!» Сыновья никогда не видели нэйкеров: они просто приносили деньги и оставляли их в шахте, но к следующему их приходу деньги всегда исчезали. Они решили, что все это выдумки и что их отцы были безумцами, отдавая такую большую часть своего дохода. Да и работали они не так прилежно, как их отцы, играли в карты, много пьянствовали, а в шахту спускались лишь за пополнением своих денежных сундуков. И вот однажды ночью, когда они спустились в шахту, оказалось, что все золото исчезло, ничего не осталось!
   — Ну что ж, это, должно быть, послужило им уроком, не так ли?
   Следует держать данное слово, особенно если имеешь дело с народцем, который умеет раздобыть золото в оловянной шахте и перекрыть его добычу, когда с ним начинают жульничать. Ну, что ж, история мне понравилась! В ней сразу две морали: во-первых — не бойся, поскольку, если ты смел, то будешь процветать. И, во-вторых — не жульничай, особенно, если собираешься обмануть того, кто сильней тебя!
   Я рассмеялась, а потом спросила:
   — Если дядя Питер купит имение и поставит тебя управляющим, интересно, где оно будет?
   — Я должен подумать, — ответил Бен. — Есть много других возможностей. Мне кажется, следует поискать каких-нибудь нэйкеров и попросить их найти для меня золотую шахту!
   — Неужели ты не можешь говорить серьезно?
   — Временами я бываю очень серьезен.
   Некоторое время мы ехали молча. Я вдыхала насыщенный запахами воздух пустоши и была счастлива. Вспоминая потом этот день, я думаю, что это был последний из моих счастливых дней.
   Несмотря на все мои фантазии относительно Грейс Гилмор, она вовремя вернулась в Кадор. Я встретилась с ней в швейной мастерской утром, после ее прибытия. У меня было платье, которое мне очень нравилось, но нужно было подумать, нельзя ли удлинить его, не испортив.
   Я почувствовала в Грейс какое-то сдержанное возбуждение и задумалась: что же такое могло произойти с ней во время посещения тети? Я спросила ее, удачным ли был визит? В первую секунду она, казалось, удивилась. Неужели она могла забыть?
   — О да, спасибо, мисс Анжелет. Все было очень хорошо!
   — Полагаю, ваша тетушка заинтересовалась, узнав о том, что вы живете в Кадоре?
   — Она была довольна тем, что я нашла себе место. — А мама осталась очень довольна платьем. А ваша тетя тоже портниха?
   — О нет, нет!
   — Я подумала, может быть, это у вас семейное? Мисс Семпл, которая работала у нас раньше портнихой, училась у своей матери, и бабка у них была, по-моему, портнихой…
   — Я уверена, что сумею сделать эту юбку, мисс Анжелет!
   У меня сложилась впечатление, что я сую нос не в свое дело, а мать всегда говорила, что этого делать нельзя. Она знала, что я не смогу успокоиться, пока не узнаю то, что хочу.
   — Спасибо, мисс Гилмор. Я оставлю это платье у вас, — сказала я и вышла, продолжая размышлять о Грейс.
 
   На следующий день мы узнали о бежавшем заключенном.
   Я каталась верхом с Беном, и мы добрались до шахты Пенкарронов. Похоже, он очень заинтересовался этой шахтой после того, как я рассказала ему историю о золоте нэйкеров. Проезжая через городок, мы увидели, что кучка людей рассматривает что-то, прикрепленное к стене. Мы подъехали ближе: там висел плакат.
   Я заметила Джима Малленса, одного из рыбаков, с которым была хорошо знакома, и обратилась к нему:
   — Из-за чего тут шум, Джим?
   — Ох, мисс Анжела, тут ужас что творится!
   Вон тут пишут, что заключенный бежал из Бодминской тюрьмы. Говорят, очень опасный!
   Я спешилась, Бен последовал моему примеру.
   На плакате мы увидели довольно грубо нарисованный портрет человека с ярко намалеванными бровями, парой безумно глядящих темных глаз и густыми темными вьющимися волосами. Крупные черные буквы на плакате гласили:
   — «ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ОПАСЕН».
   Я прочитала написанное ниже. Это был некий Мервин Данкарри, который ожидал суда за убийство, когда ему удалось бежать из Бодминской тюрьмы.
   Тут же находилась миссис Фанни, покинувшая свой дом, чтобы быть поближе к источнику волнений.
   — Это просто ужасно! — восклицала она. — Теперь всех нас могут убить прямо в постели!
   Мисс Сес Полдрю, стоявшая рядом, шептала:
   — Он изнасиловал юную бедняжку перед тем, как задушить ее! Он заслуживает того, чтобы его повесили дважды!.. И вот вам, пожалуйста… Теперь он в любую минуту может появиться в Полдери!
   Я подумала, что сегодня мисс Полдрю придется дважды пошарить под кроватью перед сном.
   Об этом человеке было не слишком много сведений. Он сумел ночью бежать из тюрьмы, и сейчас мог появиться в любом месте герцогства. Все порты находились под наблюдением. Все граждане должны быть внимательны. Если они решат, что заметили беглеца, следовало не приближаться к нему, а обратиться к властям.
   Мы вновь сели на лошадей и поехали через городок.
   — Скоро его найдут, — сказал Бен. — Далеко он не уйдет, раз все его ищут!
   За обедом тоже говорили об убийце.
   — Его повесят, — сказал отец. — Очень жаль, поскольку он, судя по всему, весьма образованный молодой человек: он был учителем!
   — Воспитывать детей! — воскликнула мать. — Просто ужасно!
   — Видимо, он внезапно сошел с ума. Его жертвой стала какая-то деревенская девочка, десятилетний ребенок…
   Мать старалась не глядеть на меня. Ей было примерно столько же лет, сколько и мне… бедняжке, которую изнасиловали и убили.
   Мать горячо заявила:
   — Надеюсь, его поймают и скоро! Он заслуживает чего угодно… и сверх того! Отчего люди творят такие дела?
   — Это безумие, — повторил отец. — Наверняка он неожиданно сошел с ума.
   — Возможно, его можно было бы вылечить, — предположила я.
   — Возможно — да, возможно — нет, — сказал Бен. — И кто сможет поручиться за то, что он излечился? В один прекрасный день это произойдет снова, и опять кто-то будет убит!
   — Да, — согласилась мать. — Похоже, единственным выходом является устранение таких людей. Далеко не уйдет, — добавила она, — не нужно бояться.
   Когда обед закончился, Бен сказал мне:
   — Как насчет прогулки верхом?
   — Я согласна, — с готовностью ответила я. Ты сказала, что покажешь мне пруд…
   — О да, пруд Бранока!
   — Бездонный пруд, в котором звонят колокола, предвещая какое-то несчастье!
   — Да, — хихикнула я. — Это одно из таких мест, вроде пустоши.
   Ты, конечно, можешь смеяться, но когда окажешься там, сам почувствуешь это!
   Когда я спустилась к конюшне, Бен уже был в седле.
   — Только что я получил распоряжение от Джона Подстарка. Он хочет, чтобы я поехал с ним и взглянул на один из домов.
   Я расстроилась.
   — Значит, мы не поедем?
   — Это займет у меня немного времени. Не хочешь ли ты пока проехаться одна? По-моему, этот дом где-то неподалеку от пруда, поезжай и подожди меня там.
   Вот так, наивная и счастливая я поехала к этому пруду, не понимая, что жизнь для меня уже никогда не будет прежней.
   Стоял теплый день, дул легкий приятный ветерок. Я доехала до пруда. Как здесь тихо! Не было ни единой души, вообще люди сюда ходили редко. Я внимательно прислушалась и почувствовала, что еще чуть-чуть — и я услышу звон колоколов. В таком месте было нетрудно фантазировать.
   У меня появилось желание прикоснуться к воде, сверкающей в солнечных лучах. Поверхность ее была спокойна, никакой ряби. Я остановила лошадь и, соскользнув с нее, начала осматриваться в поисках места, где ее можно было привязать.
   Потом я подошла к пруду и зачерпнула воды. Мне хотелось услышать звон колоколов, хотя, конечно, я очень испугалась бы. Интересно, как они могут звучать под водой? Наверное, приглушенно…
   Заржала лошадь. Не оборачиваясь, я сказала:
   — Все в порядке, Глория. Бен скоро придет, и тогда я отвяжу тебя…
   Я услышала чьи-то шаги.
   — Бен? — спросила я и оглянулась, но это был не Бен.
   — Добрый день! — сказал молодой человек лет двадцати с небольшим. Он улыбнулся. — Я заблудился. Вы не покажете мне дорогу?
   — Надеюсь, что смогу показать, я здешняя.
   — Случайно, не из того прекрасного дома, мимо которого я проходил? Того, что похож на замок?
   Он подошел ближе и стал внимательно разглядывать меня. У него были густые брови и темные вьющиеся волосы.
   — Это Кадор — мой дом, — ответила я.
   — Должно быть, чудесно жить в таком доме?
   — Да, конечно. Куда вы хотите попасть?
   — Есть здесь хороший постоялый двор?
   — Есть «Приют рыбака», но вряд ли вам там понравится.
   Когда-то здесь был большой постоялый двор под названием «Королевские доспехи», но после того как появилась железная дорога, его пришлось закрыть.
   — Вы — милая девочка, — сказал он и подошел поближе.
   В этот момент я ощутила первый приступ страха. Поначалу я подумала, что это человек, изучающий наши края. Теперь я уже не была уверена в этом.
   — Благодарю вас, — сказала я холодно и попыталась пройти мимо него, но он тронул меня за руку.
   — Вы испугались! Почему?
   — Н-нет… нет, — промямлила я. — Я… мне просто пора идти!
   У меня вдруг мелькнула ужасная мысль. Я вспомнила плакат и взглянула мужчине в лицо. Теперь его глаза были такими же дикими; казалось, они пронизывали меня. Я подумала: «Это тот бежавший заключенный, и я стою здесь… наедине с ним». Мне хотелось кричать, но во рту пересохло, и я не могла издать ни звука. Сердце колотилось так бешено, что я начала задыхаться. Тонким визгливым голосом я произнесла:
   — Кто вы?
   Мужчина ничего не ответил. Я отступила назад и стояла теперь у самого края воды. Он сделал шаг вперед. Теперь он уже не был похож на благовоспитанного молодого человека: в его глазах появился блеск, зрачки расширились. Он сказал:
   — Мне нравятся маленькие девочки! — и расхохотался. — Мне нравится, когда они хорошо относятся ко мне!
   — Да… да, — пробормотала я, пытаясь не выдавать своего страха и прикидывая, как бы проскользнуть мимо него и убежать.
   Он схватил меня за руку. Я попыталась высвободиться, но он опять расхохотался ужасным смехом. Потом он протянул другую руку и коснулся моего горла.
   — Нет, нет! — закричала я. — Уходите! Оставьте меня! Отпустите!
   Меня охватила паника, я не могла думать ни о чем. Мотивы его действий я сознавала лишь наполовину, но знала, что это закончится моей смертью! Я была юной и хрупкой, а он — взрослым и сильным мужчиной.
   И я закричала, что было сил. Он попытался закрыть мне рот ладонью, но я ударила его ногой, и от неожиданности он отпустил меня. Я побежала к Глории, но он схватил меня раньше, чем я сумела отвязать ее.
   Я упала, рыдая, но продолжала кричать, что было сил. Но кто мог услышать меня здесь?
   Он был отвратителен и ужасен! У меня кружилась голова. Мужчина начал рвать на мне одежду. Я отбивалась руками и ногами и, видимо, сумела сделать ему больно, поскольку он вскрикнул и выругался. Тогда он ударил меня по голове, и у меня зазвенело в ушах. Я почувствовала во рту привкус крови.
   Нет… нет… нет, — рыдала я, отбиваясь, что было сил. Я знала, что моя жизнь зависит от того, сумею ли я защитить себя. Я рыдала, призывая мать и отца.
   Ах, если бы они знали, что происходит с их любимой дочерью! И что же произойдет с нею? Меня найдут здесь… мертвую… еще одну жертву!
   Я увидела на лице насильника кровь, и чем больше я отбивалась, тем сильнее разгоралась его ярость. Я чувствовала, что силы меня покидают. Я понятия не имела, как долго продолжалась эта борьба, но знала, что проиграю ее.
   Наверное, я молилась. В таких случаях люди всегда молятся, даже если не сознают этого, и каждый начинает верить в Бога… поскольку ничего другого ему не остается.
   И… свершилось чудо: мои молитвы были услышаны!
   Я услышала, как кто-то выкрикивает мое имя. Нападавший вскочил на ноги. Я увидела Бена, бегущего к нам. Он продолжал кричать:
   — Анжела! Анжела!
   О нет!..
   Убийца рванулся ему навстречу, но Бен был готов к бою. Я наблюдала за ними, не в силах двинуться с места. Я увидела, как мужчина ударил Бена, но Бен сумел уклониться и ударил сам. Мужчина закачался и упал. Я вскочила и бросилась к Бену. Он обнял меня и прижал к себе.
   — Анжела, милая Анжела, с тобой все в порядке? О, Господи…
   Теперь все в порядке, Бен. Когда ты здесь, все в порядке!
   Он уставился на мои залитые кровью лицо и одежду. Я просто не представляла, как выгляжу со стороны.
   Мы повернулись и посмотрели на лежащего человека.
   — Это тот самый! — воскликнул Бен. — Человек, которого разыскивают!
   — Сначала я подумала, что это ты, — сказала я. — Он спросил у меня дорогу и произвел впечатление совершенно нормального. А потом вдруг переменился: он схватил меня, и я никак не могла вырваться! Бен… ах, Бен…
   — Ну, теперь все в порядке! Похоже, он потерял сознание. Мы сейчас пойдем и сообщим властям, что нашли его!
   Бен встал на колени рядом с мужчиной. Тот лежал совершенно неподвижно. Бен приподнял его голову и тут же опустил ее, но мы успели увидеть, что густые темные волосы мужчины насквозь пропитаны кровью. Он упал головой прямо на камень.
   Бен с ужасом взглянул на меня, и от его слов я содрогнулась.
   — Он мертв! Это я убил его…
   — Ах, Бен, это невозможно!..
   Что теперь будет? Ты же просто спасал меня!..
   Он не мог быть убит!
   — Я ударил его довольно сильно, но дело не в этом. Он упал головой на острый камень. Похоже, что у него насквозь пробита голова.
   Я в ужасе уставилась на Бена. Мысленно я вернулась к портрету, висевшему в нашей галерее, и отчетливо увидела смеющиеся глаза дедушки: Джейк Кадорсон, убивший человека, пытавшегося изнасиловать юную цыганку. Это было убийство, и, несмотря на то, что он спас девушку, он был приговорен к семи годам каторжных работ.
   Бен тоже убил человека, убийцу, которого разыскивали. Но это в любом случае называется убийством, пусть даже неумышленным… и за это же самое преступление мой дедушка отбыл семь лет на каторге! Этого не должно произойти с Беном!
   Бена покинула вся его бравада. Я понимала, что сейчас он думает о том же, что и я.
   — Я… я убил его!.. — произнес Бен.
   — Ты не собирался делать этого! Ты был обязан остановить его! Если бы ты не убил его, то он убил бы тебя!
   — Это было убийством! Судьи назовут это убийством.
   Меня начала бить дрожь.
   — Мой дедушка… — начала я. — С ним было то же самое… Почти то же самое… Но этого человека уже разыскивали за убийство!..
   — И что сделали с твоим дедушкой?
   Мои зубы выбивали дробь, когда я говорила ему:
   — Его собирались повесить, но бабушка спасла его… И тогда его приговорили к семи годам каторги. Это считалось легким наказанием.
   Бен молчал, не отрывая глаз от лежавшего человека. Я медленно произнесла:
   — Бен, никто не должен узнать об этом.
   — Все равно узнают, — сказал он. — Существуют различные улики. Ты сам можешь не знать, что оставил их, но всегда найдут что-нибудь такое, о чем ты даже не подумаешь…
   Он стоял и некоторое время молча глядел на воду.
   — Мы должны сбросить его в воду! Здесь его никто не найдет! Наложим ему в карманы камней, чтобы он утонул, — похоже, к нему вернулось самообладание. — Давай, помогай мне, Анжела! Мы должны сбросить его в пруд!
   «Это выход! — судорожно думала я. — Он исчезнет, и никто не подумает искать его здесь!»
   Убийца оказался тяжелым. Мы проволокли его по траве, оставив кровавый след, и подтащили к самому краю воды. Я заметила, что его глаза широко раскрыты. Казалось, он глядел прямо на меня. Я подумала: «Никогда не смогу забыть этого!»
   Я отвернулась в сторону и в этот момент заметила, как на земле что-то блеснуло. Это было кольцо. Я подняла его и положила в карман юбки. Не знаю, почему я совершила этот поступок. Наверное, потому что мне нужно было хотя бы на секунду перестать думать об этом человеке и не смотреть на него.
   — Чем ты занимаешься? — спросил Бен, подбиравший камни, которыми он набивал карманы покойного. — Давай, помоги мне сбросить его в воду.
   Мы столкнули тело в пруд, но у берега было мелко, и пришлось оттолкнуть его подальше, на глубокое место.
   Вода была холодной, я дрожала. Тело выскальзывало из наших рук. Но секунду я вновь увидела голову с темными мокрыми волосами, бледное лицо, широко раскрытые, глядящие на меня глаза.
   Повернувшись, я поскользнулась и упала. Бен поднял меня и сказал:
   — Все кончено! Мы сделали это.
   Мы стояли на берегу пруда, и Бен обнимал меня.
   — Перестань дрожать, Анжела! Никто никогда не найдет его! В пруду нет течений, которые могли бы вынести тело на берег.
   Он исчез навсегда! Пойдем отсюда.
   Пока мы шли к лошадям, Бен крепко прижимал меня к себе. К счастью, его лошадь паслась там же, где он ее бросил. По пути я не могла смотреть на кровавый след, оставшийся на траве. Бен взглянул на небо.
   — К ночи начнется дождь, он смоет кровь.
   — А вдруг кто-нибудь придет сюда раньше?
   — Никто не придет, сюда же редко ходят!
   Да и, кроме того, чтобы найти эти следы, нужно специально их искать…
   — Это ужасно — убить человека! — сказала я.
   — Мы его не убивали, это был несчастный случай! И помимо того, вспомни — он собирался сделать с тобой то же самое, что и с той девочкой!
   Никто в здравом уме не будет жалеть о нем: он заслужил смерть! Его все равно повесили бы, после того как суд доказал бы его виновность, в которой нет сомнений. Нужно отнестись к этому разумно. О, Господи, Анжела, какая же ты юная!
   — Я… я уже не чувствую себя юной, — ответила я. Бен нежно охватил ладонями мое лицо и поцеловал.
   — Это наша тайна, Анжела!
   — Нам не следовало делать этого, Бен! Нужно было пойти и сообщить властям о случившемся.
   — Вот тогда действительно поднялся бы шум! Тогда нам предъявили бы обвинение!
   Они бы могли даже назвать это убийством. Разве не так поступили с твоим дедушкой?
   — Но тот, кого ты убил, и сам был убийцей.
   — Здесь нет никакой разницы! Послушай меня: мы оба в этом замешаны, это наша общая тайна. Мы не можем вызвать скандал, в котором будут замешаны обе наши семьи. Ты же знаешь, как люди любят раздувать любое событие. А представь, что будет, если за это возьмется пресса? Нет, дело закончено!
   — Как это закончено?
   — Если мы не будем болтать об этом! Все будут разыскивать его, и, если не найдут, решат, что ему удалось убежать. Нам нужно немедленно убраться отсюда и никому не рассказывать о том, что были здесь. Ты сможешь сделать это, Анжела? Никому… ни слова…
   — Да, наверное…
   Я взглянула на свое разодранное платье, на камзоле Бена была кровь.
   — Нужно будет найти этому какое-то объяснение, — сказал Бен. — Мы скажем, что ты упала с лошади. Это вполне объясняет твое состояние. Если мы будем вести себя правильно, никто ничего не узнает.
   Перестань дрожать, Анжела!
   — Я ничего не могу с собой поделать, мне очень холодно, — я начала чихать и никак не могла остановиться.
   К Бену стала возвращаться уверенность. Казалось, что в его глазах блеснула даже удовлетворенность.
   — Все будет в порядке, но мы должны вести себя очень осторожно. Он умер и теперь никогда не сможет убивать девочек… Мы сделали доброе дело! Никто и не узнает о том, что он лежит на дне пруда. Мы спасли его от веревки палача, которую он, вне всяких сомнений, заслуживал и которой убийце не удалось бы избежать. Для него это тоже обернулось к лучшему.
   Промерзшая, дрожащая, я все-таки чувствовала себя лучше. Бен говорил очень убедительно. Я начинала верить в то, что сделанное пойдет на пользу нам самим и всем остальным. Больше всего мне сейчас хотелось попасть домой и забыть обо всем.
   Ты представляешь, Анжела, каким ужасом было бы для нас и для наших семей, если бы это стало известно? Не знаю, что бы с нами сделали? Во всяком случае, просто так это не обошлось бы. Ладно, нам нельзя оставаться здесь. Что же делать? Ты насквозь промокла, да и я тоже. Мы не можем говорить о том, что были возле пруда. Придется сказать, что мы промокли у моря. Слушай, вот что мы скажем: ты скакала галопом вдоль прибоя — все знают, ты любишь это занятие, — Глория вдруг споткнулась о камень и сбросила тебя. Это произошло у самой воды, так что тебя накрыло волной. Ты ударилась о камень, и это объясняет то, что ты в крови. Ты перелетела через голову Глории и на несколько секунд потеряла сознание. Слава Богу, вместе с тобой был я. Вот так все и было! Ты сможешь повторить это?
   — Да, Бен, наверное, смогу.
   — Тогда давай убираться отсюда! Чем быстрее, тем лучше!
   Он взял меня за руку. Я все еще дрожала.
   — Тебе лучше не ехать верхом! Или так — я посажу тебя на Глорию и поведу ее за повод.
   Бен был прав: я чувствовала, что не смогла бы управлять лошадью. У меня начинала кружиться голова, и я чувствовала, что меня охватывает дрожь.
   По дороге Бен старался успокоить меня.
   — Самое главное — не болтать об этом! Заставь себя поверить в то, что все произошло именно так, как ты будешь рассказывать. Ты сама должна верить в это…