Страница:
Меня решил навестить Тимоти. Взяв за руки, он нежно поцеловал меня в лоб.
— Дорогая моя Анжелет! Я постоянно думал о вас! Это ужасная трагедия!
— Спасибо, Тим.
— Я не могу сказать ничего, кроме того, что мое сердце переполнено состраданием!
Нам очень вас не хватает.
— В миссии?
— И там, и везде! Фанни постоянно говорит о вас и спрашивает, когда же вы приедете?
— Как у нее дела?
— Превосходно, она учится читать и писать.
Ей невыносимо думать, что Фиона умеет это, хотя она всего лишь ребенок. Фиона взялась обучать ее, они по-настоящему подружились. К тому же по утрам Фанни занимается с гувернанткой и быстро продвигается вперед. Очень сообразительная девушка!
— А она знает, что отчима уже нет в живых?
— Нет, мы не сообщали ей. В этом нет никакой необходимости… пока. Если она спросит — мы ей расскажем, но не думаю, что она обольется слезами по нему!
— А она продолжает говорить о своей матери?
— Нет, но временами бывает печальна, и я уверен, что тогда она думает о ней. Этого следовало ожидать, такое невозможно быстро пережить. Но все складывается удачно, она действительно очень полюбила детишек. Я думаю, она нас всех полюбила.
Ну, вы же знаете Фанни, она не любит проявлять свои чувства, тем не менее, я уверен в ней.
Вы совершили с нею просто чудо, Тим!
— В этом помогли мне вы. Когда я думаю о миссии и о том, сколь многим люди обязаны ей, мне хочется посвятить этому делу всю мою жизнь.
Кстати, ваша подруга, Грейс Хьюм, появилась там!
— В миссии?
— Да, она сказала Френсис, что хотела бы приходить туда. Судя по всему, ее очень заинтересовала эта работа. Френсис немедленно» запрягла» ее. Выяснилось, что она неплохо разбирается в ведении бухгалтерских счетов и тому подобных вещах, а именно с этим у нас там полный кавардак. Грейс сказала, что ей нравится такая работа. Как-то вечером я остался на один из этих наших ужинов, и мы с нею поговорили. Я рассказал ей про Фанни. Должен сказать, что ее эта история очень заинтересовала.
— Я не представляю там Грейс! Мне кажется, она более склонна к светской жизни.
— Люди весьма неоднозначны, Анжелет.
— Да, я уже убедилась в этом…
— Самое главное, когда туда вернетесь вы?
Я заколебалась.
— Анжелет, — сказал Тимоти, — позвольте мне помочь вам, это пройдет. Конечно, это страшная трагедия; я знаю, как вы относились к Лиззи.
— Я думаю, что отправлюсь в Корнуолл, — неожиданно для самой себя заявила я. — Я давно там не была, и мои родители очень хотят, чтобы я туда приехала. Я хочу пожить там и подумать обо всем… вдалеке отсюда.
— Я понимаю вас.
Казалось, Тимоти всегда все понимал.
Мысль о возвращении в Корнуолл пришла ко мне неожиданно, но как только я высказала ее вслух, мне тут же показалось, что это удачная идея. Мне нужно оказаться подальше от всех, здраво подумать над происшедшим и привести в порядок свои чувства. Несомненно, я любила Бена, но между нами стояла Лиззи — и когда была жива, и после смерти. Мне хотелось защитить его, помочь ему, но в то же время я никак не могла избавиться от ужасной мысли, что он мог поддаться искушению и сделать это. Я не сомневалась в том, что он любит меня, а в любви — как, впрочем, и во многом другом, — чувства захлестывали его. Находясь под воздействием внезапного порыва, не мог ли он убить? А я? Я знала, что со временем он вновь будет просить моей руки…
И что тогда? Я не разбиралась в собственных чувствах. В тихой деревенской обстановке, в уютном родном старом доме смогу ли я добиться, ясно поразмыслив, разумного решения? Могла ли я оценить свои чувства к Тимоти, к которому я тоже испытывала что-то вроде спокойной любви? Я знала, что он был добрым, надежным человеком, моя жизнь с ним текла бы спокойно и мирно. Ребекка была бы счастлива, и я могла бы спрятаться в уютный кокон тихого удовольствия, но ощущала бы я при этом счастье? Могла бы я позабыть мужчину, вызывавшего во мне столь яркие чувства, которых я не могла испытывать ни к кому другому?
Мне хотелось поскорее оказаться в Кадоре, где меня окружала бы обстановка, знакомая с детства, где рядом со мной были бы любящие родители. Возможно, я могла бы довериться им. Возможно, с их помощью я могла бы выбрать свой путь.
То, что в доме появится Бен, было неизбежно. Он был бледным и изможденным.
— Я очень рад видеть тебя, Анжела!
Я грустно улыбнулась.
— Мне нужно было поговорить с тобой, — продолжал он. — Я хочу, чтобы ты все поняла.
От его следующих слов я содрогнулась.
— Я убил ее, Анжела!
— Бен!
— Я убил ее, как если бы влил ей в стакан яд! Она сделала это, потому что была не в силах вести такую жизнь, и в этом виноват я! Она была такой беспомощной, такой ранимой! Она тосковала по «Золотому ручью», только там она была счастлива. Я женился на ней ради приданого, да, я это признаю.
Ты была замужем, и казалось, что никакой надежды нет, а там было золото, поджидавшее меня. Я женился на ней, и она мне стала не нужна. Я сделал ее жизнь настолько невыносимой, что она решилась расстаться с ней!
Ты не должен слишком осуждать себя. Это бесполезно: «Если бы я был другим…» Если бы мы все были другими, то наши жизни сложились бы совсем по-другому!
— Если бы я хотя бы пытался понять ее! Я был слишком погружен в свои дела.
Она ненавидела все это, эту шумиху… все, а я насильно бросил ее в такую жизнь!
— Она хотела сделать для тебя все, что могла, но это было ей не под силу. Но ты переживешь это, со временем.
— Нет, это останется навсегда! Она мертва, а я мог предотвратить это.
Неожиданно я ощутила радость. Значит, это не Бен дал Лиззи смертельную дозу. По крайней мере, в этом я теперь была уверена, и это все меняло.
— Слишком поздно упрекать себя, Бен! Это не вернет ее.
— Я знаю, ты утешаешь меня, Анжела.
Бен, нуждающийся в утешении! Бен, ранимый и слабый! Я никогда не видела его таким, и любила его еще больше за проявленную слабость.
— Я уезжаю, Бен. Собираюсь к родителям в Корнуолл, мне нужно подумать.
— Да, я понимаю тебя…
— Не терзай себя, Бен. Что случилось, то случилось, и бесполезно вновь и вновь возвращаться к этому! Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты начнешь все сначала, вновь станешь самим собой. Знаешь, тебе никогда до сих пор не приходилось переживать поражения.
— Это верно, — признал он, — но, видишь ли, я брался слишком за многое сразу, я пытался сам управлять жизнью.
— Сильные люди это и делают. Но иногда судьба оказывается сильнее людей!
— Чем ты будешь заниматься в Корнуолле?
— Гулять, ездить верхом, играть с Ребеккой, общаться с родителями…
Я чувствую, что только со временем смогу принять серьезное решение, касающееся моей жизни…
— Вспоминай обо мне, — сказал Бен, — и возвращайся поскорей. Я буду ждать тебя!
Ребекка с радостью согласилась поехать в Корнуолл и встретиться с дедушкой и бабушкой. Моя семья с той же радостью ждала нас.
На станции нас встретил Джек.
— Упитанного тельца уже режут, — сообщил он. И вот я оказалась в своей старой милой комнате, наполненной детскими воспоминаниями, счастливыми воспоминаниями, не говоря о тех темных, которые не исчезали и, казалось, продолжали оставаться в центре всех событий, происходивших со мной с тех пор.
Я пробыла дома всего лишь два дня, когда мать за завтраком вдруг сообщила, что получила письмо от Грейс.
— Она хочет приехать и погостить у нас недельку. Она напоминает, что мы постоянно приглашали ее. Я тут же ответила, что мы будем рады принять ее. Полагаю, ей сейчас нелегко, ведь она была близкой подругой Лиззи.
Я внутренне похолодела. Грейс приезжает в Корнуолл… Зачем?
Я сразу вспомнила о Джастине и о том, как искренне он предупредил меня об опасности. Тогда мне все это показалось очень невероятным… Грейс, желающая убить меня в надежде, что когда-нибудь Бен женится на ней! Как-то все это было притянуто за уши… Мне казалось, что я уже выбросила эту историю из головы, но теперь вновь задумалась.
Если бы Бен был виновен, он не мог бы прийти ко мне и так искренне говорить. Да, он был жесток, я знала это, но он не был убийцей. Он был откровенен, когда говорил со мной; его сила духа была сломлена ощущением ужасной вины, но не той вины, которая отягощает убийцу.
Но что можно сказать о Грейс, которая на самом деле была Вильгельминой? Когда-то она любила убийцу и наверняка помогла ему бежать. Я начала припоминать сообщения о побеге Мервина Данкарри. Он сумел бежать, заколов охранника ножом. Было непонятно, откуда у заключенного взялся этот нож? Кто-то должен был передать ему оружие, это постоянно утверждалось в газетах. Так кто мог сделать это? Грейс? И была ли теория Джастина такой уж безумной? Значит, теперь Грейс последовала за мной в Корнуолл…
Грейс прибыла в обещанное время. Каким-то образом она изменилась: в ней появилась некая целеустремленность.
Мать тепло приветствовала ее. Она всегда любила Грейс и давно считала ее членом семьи.
За обедом Грейс много рассказывала о миссии. Она уже была там пару раз, и на нее произвела большое впечатление деятельность этой организации.
— Ну, Анжелет прекрасно понимает, о чем я говорю. А как чудесно получилось с этой Фанни! Я попросила разрешения Тимоти Рэнсона съездить к ним и познакомиться с ней.
— И это удалось? — спросила я.
— Да, разумеется. Какая чудная семья! Фанни там вполне прижилась. У нее достаточно хорошие манеры, которым, как я понимаю, она обучилась там. Она расспрашивала о тебе, рассказывала, как вы с Тимоти забрали ее из дому. Похоже, она очень любит тебя и Тимоти и, конечно, его детей. Правда, все чудесно получилось? — обратилась она к моим родителям. — И это лишь один случай из многих!
Мать согласилась с тем, что это и в самом деле прекрасно.
— Насколько я понимаю, ты там занимаешься бухгалтерией? — спросила я.
Грейс рассмеялась.
— У них там был сплошной кавардак! Френсис великолепно со всем справляется, но вести бухгалтерию — это не ее стихия, а принимая во внимание, сколько пожертвований поступает и сколько счетов нужно оплачивать… Похоже, это как раз та работа, за которую никто не хотел браться!
— Полагаю, именно в этой области труднее всего прославиться, — заметил мой отец.
— Но это совершенно необходимо, — сказала мать. — На каких ты там правах, Грейс? Ты периодически ходишь помогать им?
— Я решила, что смогу оказаться им весьма полезной. Бухгалтерией не нужно заниматься постоянно, просто я привела в порядок бухгалтерские книги. Нет, я собираюсь заниматься и непосредственной работой с людьми. Думаю, что буду ходить к ним постоянно.
— Френсис, безусловно, нуждается в помощниках, — заметила я.
Грейс улыбнулась мне. В ее глазах был какой-то странный блеск. А может, мне это просто показалось? Я никак не могла избавиться от картины: она входит в комнату Лиззи, Лиззи в полудреме от лауданума… Мне казалось, что я слышу голос Грейс: «Ты так и не заснула, Лиззи? Это тебе необходимо. К завтрашнему дню тебе нужно выспаться, завтра у тебя много дел… Давай, выпей еще немножко, это не повредит».
Неужели Джастин был прав? Лиззи стояла на ее пути, а теперь… на этом пути стояла я.
Мне хотелось обдумать все случившееся.
Я выехала верхом в одиночестве. Воспоминания о прошлом сменяли друг друга, и когда я припоминала что-нибудь, обязательно всплывал тот самый случай. Встреча возле пруда, убитый ребенок, Бен, еще совсем юный, несколько неуверенный в себе, совершивший поступок, который наложил отпечаток на всю нашу жизнь. Я ничего не могла поделать с собой и, не сознавая этого, направлялась к пруду. Вот он, домик, где безумная Дженни Стаббс не так давно прятала мою Ребекку. Я припоминала, как «прочесывали» пруд, как нашли часы и останки человека, которого мы с Беном когда-то сбросили туда… Жестокое насилие вошло в нашу спокойную жизнь и оказало на нее незабываемое воздействие.
Я спрыгнула с лошади и привязала ее к кусту, как всегда. Было тихо, никаких звуков, кроме тихого шелеста листьев на плакучих ивах, склоняющихся к воде.
Так все было и в тот день, определивший нашу судьбу. Вот это место, где убийца напал на меня: вот кусок стены, теперь отчетливо заметный, но до того дня, когда Джервис и Джонни начали раскопки, он едва торчал из травы. Теперь и Джонни, и Джервис были мертвы.
Здесь все вызывало воспоминания. Меня окружала колдовская атмосфера. Я не удивились бы, услышав колокола — не те колокольчики Дженни Стаббс, а настоящие или, может быть, фантастические, а возможно, даже пение монахов, старающихся замолить грехи в подземной церкви.
Я остановилась возле воды. Она поднялась довольно высоко. Недавно прошли сильные дожди, земля вокруг совсем размокла, и вода подступила ближе, пожалуй, на целый фут.
Никаких звуков, ничего, кроме воспоминаний и ощущения того, что в любой момент может произойти все что угодно.
Кто-то шел в моем направлении. Я узнала Грейс. Она шла решительной походкой.
— Привет, Анжелет! Я так и думала, что ты здесь, мы мыслим одинаково. Мне хотелось поговорить с тобой наедине. Собственно, ради этого я и приехала в Корнуолл.
Грейс подошла и остановилась. Земля была скользкой. Я чувствовала, что она стоит совсем рядом со мной.
— Этот пруд завораживает тебя? — спросила она. — Видимо, оттого, что здесь произошло?
— Да, — согласилась я.
— Ты так и не забыла об этом! Да и как можно забыть то, что вы сделали вместе с Беном.
Полагаю, ты очень много знаешь об этом человеке, — сказала я.
— Да, — в свою очередь согласилась она, — и я хочу поговорить с тобой об этом, потому что это касается тебя. Я знала Мервина Данкорри! Он служил наставником в том доме, где я была гувернанткой.
— Наверное, мне следовало признаться в том, что я знаю об этом.
— От Джастина? Я так и думала, что он расскажет тебе: теперь ведь он «перевоспитался».
Кто бы мог подумать! И он желает защитить тебя. Я знаю Джастина и знаю, в каком направлении работают его мысль и твои мысли, Анжелет!
— Меня больше интересуют твои мысли, — ответила я.
— Я полагаю, что ты боишься меня? Напрасно.
— А чего бы я могла бояться?
— Вот это я и хочу услышать от тебя. Я пришла сюда только для того, чтобы поговорить с тобой, ради этого я и приехала в Корнуолл! Я не знаю, что именно ты думаешь, но уверена, что в любом случае ты ошибаешься!
— Почему ты так считаешь?
— Потому что тебе следует кое-что знать, и я собираюсь рассказать тебе об этом. Я люблю тебя, Анжелет, люблю всю вашу семью. Я не забыла, что вы сделали для меня. Не знаю, что случилось бы со мной, если бы не вы. Позволь, я расскажу тебе обо всем. Представь себе напуганную молодую женщину, поставленную внезапно перед необходимостью зарабатывать себе на жизнь. В течение многих лет я была вынуждена ухаживать за своей матерью. Мой отец умер, и с тех пор я взяла на себя все заботы о ней.
Мои родители дали мне неплохое образование, и все говорили, что я умна, но, когда мать умерла, мне достался очень скромный доход, и я решила стать гувернанткой. Я приехала в дом, где было двое детей — девочка и мальчик. Мальчиком занимался наставник, а девочкой — я.
— Я это знаю…
— Я влюбилась в наставника: он был очарователен, но в его характере был порок — в нем уживались две личности!
Встречаются такие люди, их можно излечить, если заняться этим по-настоящему, в этом я уверена.
Однажды ночью он вышел из дома и убил девочку. Но я любила его, хотела помочь ему. Я знаю, ты способна понять это! Я навещала его в тюрьме, и мы собирались вместе бежать. Он назначил место на берегу моря, где я должна была поджидать его, вот почему я и появилась в ваших местах. Несколько дней я жила на этом постоялом дворе, но мне хотелось заработать денег, которые понадобились бы нам, поэтому я решила найти какую-нибудь работу, где не расходовала бы свой заработок, — вот почему я пришла к вам. Я ездила к нему на свидание в тюрьму, и я принесла ему нож, который он просил…
— Но ты ведь знала, что он может вновь совершить убийство?
— Я безумно любила этого человека! Несмотря ни на что, я хотела вместе с ним строить свое будущее. Я была убеждена в том, что смогу вывезти его из страны, что смогу исцелить его! Видишь ли, эту ужасную вещь он совершил из-за того, что я отказала ему! Я спрятала одежду, предназначенную для него, в полуразвалившейся хижине на пустоши, туда же я положила и часы.
Когда-то они принадлежали моему отцу, и я нацарапала на них наши инициалы. Это было как знак — что бы с ним ни случилось, я всегда буду с ним! А потом он встретился с тобой…
— И попытался убить меня!
— Я могла исцелить его, я была уверена в этом. Ты не представляешь, как я страдала! Я решила, что он бросил меня! Если бы я знала, что он покоится на дне пруда, мне было бы легче… Ты мне солгала! Ты сказала, что нашла это кольцо возле лодочного сарая! Находившаяся там лодка исчезла…
— Я помню, мы подарили ее одному из мальчиков-рыбаков..
— А я решила, что он бежал без меня и что именно я помогла ему в этом! Это был самый ужасный период в моей жизни: я была раздражена, озлоблена…
— И бросила кольцо в море…
Грейс кивнула.
— Когда «прочесали»— пруд и нашли эти часы… и его останки, я поняла, что он не предал меня. И тогда я вас возненавидела — тебя и Бена — за все годы, которые я прожила, считая, что он предал меня, а он сохранил мне верность! Ведь мы могли бежать с ним вместе, могли в какой-нибудь стране начать новую жизнь, а вы убили его… ты и Бен!
— Мы не убивали его! Это несчастный случай! Он упал и разбил себе голову!
— Но вы спрятали его тело, заставили меня страдать долгие годы! Я ненавидела его за то, что считала предателем, а он все это время лежал на дне пруда. Он оставался верен мне, в то время как я считала его предателем!
— И возненавидела за это нас?
— Тебя мне было трудно ненавидеть, потому что с каждым днем ты мне нравилась все больше. Да и вообще вся ваша семья была очень добра ко мне…
— Ты вышла замуж за Джонни. Значит, ты позабыла своего убийцу?
— Я никогда не забывала его!
Я любила лишь однажды, существуют такие люди…
— После всего, что он совершил? После того, кем оказался?
— Такая любовь, которую испытывала я, не принимает во внимание подобные вещи, — Грейс взяла меня за руку и крепко сжала ее. В какой-то момент мне показалось, что она попытается толкнуть меня в пруд. Высвободившись, я сказала:
— Полагаю, за Джонни ты вышла замуж ради его денег?
— Мне нравился Джонни, он был хорошим человеком, а я действительно выполняла в Крыму тяжелую работу… Ты слишком все упрощаешь, Анжелет, а когда речь идет о людях, то упрощение вводит в заблуждение. Я была хорошей сестрой милосердия, и мне нравился Джонни… Мне он очень нравился! Тот недолгий срок, который нам довелось провести вместе, был счастливым временем для нас обоих, но всегда я думала об одном человеке… и продолжаю вспоминать его.
— А Бен? Тебе ведь нужен был Бен!
— Полагаю, для политического деятеля я была бы очень подходящей женой, но Бен смотрел совсем в другую сторону, не так ли? Он всегда думал о тебе! Я думаю, что приключение, которое вы пережили вместе, каким-то образом связало вас. Тебе нужен был Бен, а ему была нужна ты, но он женился на Лиззи.
— Но ведь тебе все-таки нужен был Бен?
— Да, я считала, что мне это удастся! Бен — сильный мужчина, и я ощущала это как вызов! Он был богат благодаря женитьбе на Лиззи, и я тоже хотела стать богатой.
— Расскажи мне, что произошло в ту ночь, когда умерла Лиззи.
— Я узнала о случившемся только утром: зашла в ее комнату и обнаружила, что она мертва.
— Кто убил ее?
Грейс взглянула на меня, и я заметила, как поджались ее губы.
Ты считаешь, что это вполне могла сделать я, не так ли? Или Бен? Ведь у нас обоих были мотивы, правда? Бену было бы глупо убивать ее, так как это совершенно неизбежно вело к проигрышу на выборах, а он очень хотел выиграть. С другой стороны, конечно, это могло бы выглядеть чрезвычайно хитроумным замыслом: люди могли бы подумать, что если он и собирался убить ее, то никак не в такой момент. С другой стороны, ты подозреваешь и меня? Почему? Потому что мне был нужен Бен, но ведь он любит тебя, и я всегда знала об этом. Так какие же шансы были у меня? Не думаешь ли ты, что я убила эту женщину, чтобы освободить путь для тебя?
— Грейс, зачем ты говоришь мне все это?
— Потому что хочу, чтобы ты ясно поняла все это, да и сама хочу окончательно во всем разобраться.
— Так почему бы ты могла убить ее?
— Потому что ты не вышла бы замуж за Бена, если бы заподозрила его в убийстве, верно? Я была готова помогать Мервину и заботиться о нем, но твои чувства, к Бену, возможно, не столь глубоки, как мои. А потом, видишь ли, есть такой милый и добрый Тимоти Рэнсон, безмятежная жизнь в провинции, эта беспризорная девочка, в отношении к которой ты могла бы проявлять свое благородство. В общем, у тебя был выбор! Можно было предположить, что ты заподозришь Бена в убийстве жены и решишь связать свою жизнь с Тимоти. Это освобождало мне поле действий, верно?
— Грейс… я не понимаю…
— Ты веришь в людей, который исправляются? Посмотри на Джастина… Шулер, шантажист, авантюрист, а теперь солидный бизнесмен, идеальный муж и отец! Что за чудесное превращение!
— Я действительно верю в то, что Джастин изменился.
— Я тоже верю, но ему повезло.
Не знаю, что случилось бы с ним, если бы он не встретился с Морвенной и ее состоятельным отцом. Джастину необыкновенно повезло! Он сумел использовать свое везение во благо. Знаешь, святых людей не бывает. Ни ты, ни Бен, да никто из нас — просто некоторые хуже остальных, других…
Мервин, например, у которого была эта чудовищная болезнь… если, конечно, это болезнь. Авантюрист Джастин, да и меня, пожалуй, ты можешь назвать авантюристкой.
Даже Джервис был азартным игроком и умер по уши в долгах, разве не так?
Людей нужно стараться воспринимать такими, какие они есть, не следует судить их слишком строго!
— Так все-таки, Грейс, зачем ты мне рассказываешь все это?
— Я стараюсь защитить себя, поскольку я лгала и притворялась! Я проникла в вашу семью под фальшивым предлогом, я следила за Джастином и подозревала миссию. Я решила посмотреть, что это за девушка — Фанни, и вдруг почувствовала — что бы ни совершил человек в прошлом, он способен искупить свою вину! Ты веришь в это?
Ты это всерьез, Грейс?
Она вновь взяла меня за руку.
— Сейчас я смертельно серьезна: я собираюсь работать в миссии! Приведя в порядок их бухгалтерию, я займусь активной работой. Я уже поговорила с Френсис и Питеркином, они с радостью готовы принять меня. Я думаю, я способна забыть о своей озлобленности, о своих амбициях, обо всем… там. Мне кажется, я поняла, что можно найти большее удовлетворение, помогая людям, а не руководствуясь эгоистическими интересами.
Я взглянула на нее с некоторым сомнением.
— Я много грешила! Когда я решила, что Мервин предал меня, я сказала себе: «Я больше никого не полюблю! Я буду жить только ради себя! Я постараюсь захватить все, что смогу». Возможно, я сумела бы по-настоящему полюбить Джонни, если бы он не погиб, он был очень добр ко мне.
Благодаря ему я стала материально обеспеченной, но не была удовлетворена. Я жаждала власти, а потом появился Бен. Я совершила ужасный поступок, Анжелет!
Грейс сунула руку в карман и достала письмо.
— Я спрятала это!
Я хотела, чтобы привидение Лиззи всегда стояло между тобой и Беном… В то утро возле ее кровати лежало письмо, я прочитала его… и спрятала. Теперь я отдаю его тебе, думаю, теперь у тебя все пойдет по-другому, у тебя и у Бена.
Я развернула листок бумаги и прочитала:
«Мой любимый Бен!
Я надеюсь, ты поймешь меня и простишь за то, что я собираюсь совершить. Все, что мне предстоит — страдание! Я узнала об этом… несколько месяцев назад. С каждым днем мне все хуже, то же самое было с моей матерью. Эта боль невыносима! Точно так же было и с ней, и нет от этого никакого спасения. Я ничего не говорила тебе об этом. Лауданум смягчает боль. Поначалу он помогает, но теперь и он стал бесполезен. Я ухаживала за матерью и знаю, как от этого умирают, но терпеть эти боли в ожидании смерти — это слишком тяжело. Если бы я тогда могла помочь ей, я бы это сделала…
Я благодарна тебе за то, что ты сделал меня счастливой. Я сознавала, что не подхожу тебе, тебе нужна жена-помощница. Мне это не удавалось, но ты был очень добр ко мне и ни разу не проявил своего разочарования. Я хочу, чтобы ты знал, что я очень люблю тебя! Как бы мне хотелось жить с тобой, но я знаю, что вскоре скрывать мою болезнь станет невозможно, а это очень расстроит тебя… да и всех. Я знаю, что не смогу переносить страдания так, как это могла моя мать. Я избрала лучший выход. Если бы этот выход был возможен для моей матери!
Не нужно горевать обо мне. Постарайтесь позабыть меня и будьте счастливы!
Лиззи»
Мои глаза наполнились слезами, и то же самое я увидела в глазах Грейс.
— Она была очень хорошей женщиной, — сказала Грейс, — примером для всех нас. Прости за то, что я скрывала это. Я поступила нехорошо, но теперь письмо у тебя, и ты знаешь всю правду. Бен тоже должен знать ее. Это письмо предназначалось ему. Я хочу, чтобы вы оба простили меня, Анжелет! Вы способны на это?
Я кивнула. Я была слишком расстроена, чтобы говорить.
В тот же день мы с Грейс вернулись в Лондон. Я немедленно отправилась к Бену.
— Мне нужно кое-что показать тебе, Бен. Это мне передала Грейс.
Он взял письмо и прочитал его. Мне показалось, что я вижу, как с плеч Бена сваливается огромный груз вины. Он повернулся ко мне и взял за руку.
В его глазах была надежда, и я разделяла ее.