Карр Филиппа. Таинственный пруд

   — В следующий вторник я даю званый обед. Ты ведь еще не видела мой дом? Обязательно приходи. Будут мой дедушка и Амарилис, конечно, Елена и Мэтью, ну, и друзья. Я надеюсь быть выдвинутым в качестве кандидата от округа Мэйнорли в графстве Эссекс. Мне нужно поближе познакомиться с кое-какими людьми.
   Я понимающе улыбнулась.
   Бен добавил:
   — Надеюсь, там будут Питеркин и Френсис, но вообще, боюсь, что их не слишком интересуют подобные затеи.
   — Но зато такие затеи очень интересуют тебя! сказала я. Родственники, преданно занимающиеся благотворительностью, и все такое прочее!
   Он улыбнулся.
   — Да, ты очень похож на дядю Питера! — сказала я.
   — Большую помощь нам оказывает Грейс Хьюм, а Лиззи просто льнет к ней. Бедняжка Лиззи, она теряет здесь голову. Она уверена, что делает все не так, что она плохая хозяйка дома, но когда рядом с ней Грейс, то все для нее становится не таким ужасным.
   Грейс всегда помогала нам, с тех пор как появилась… много лет назад. Ты помнишь? Она была там, когда…
   — Да, помню. Так вот, она помогает Лиззи подбирать одежду, прочие вещи… Она бывает у нас очень часто — всегда, когда готовится что-то важное, она приходит и останавливается у нас.
   — Я рада, что Грейс оказалась так полезна вам. Со временем Лиззи привыкнет и сумеет стать достойной женой премьер-министра! Я полагаю, ты метишь именно на этот пост?
   — Всегда хорошо метить повыше! Возможно, туда не попадешь, но уж куда-нибудь попадешь наверняка. Так мы увидимся во вторник?
   — Я там буду.
   — Я подумал, что стоит пригласить Джастина с Морвенной. Вместе вам будет лучше.
   — Ты обо всем подумал!
   Бен вдруг сделал шаг ко мне и взял за руку.
   — Я не собираюсь отпускать тебя, ты же знаешь. Я найду какой-нибудь выход!
   — Выхода нет, — ответила я. — Его просто не существует!
   — Он всегда существует! — твердо сказал Бен.
 
   Меня посетила Грейс. В ней произошли неуловимые изменения: ее походка стала более легкой, пружинистой, а вокруг нее, казалось, появилось сияние. Я подумала:» Неужели она влюбилась?»
   Я вспомнила, что о ней писала тетя Амарилис. Она считала, что Грейс нужен муж, дело было только в том, чтобы найти подходящего кандидата. Нельзя было ожидать, что она будет вечно оплакивать Джонни.
   Я ждала доверительного разговора, но его не последовало. Вместо этого Грейс заговорила о Лиззи.
   — Такое милое существо! Я привязалась к ней сразу же, как только увидела.
   — Бен сказал мне, что ты очень добра к ней.
   — О, ты видела Бена?
   Мне не хотелось рассказывать ей, что он приходил навестить меня, и я сказала:
   — В тот вечер, когда мы приехали, он был на обеде.
   Ах, да! Он очень выдержанный и спокойный, но временами ему бывает трудновато.
   Ты имеешь в виду… Лиззи? Грейс кивнула. Я улыбнулась.
   — Она принесла ему в приданое целое состояние!
   — Я знаю, что ее отцу принадлежала земля, на которой Бен нашел золото. Лиззи это очень радует, она мне много рассказывала об этом. Она понятия не имеет, чего от нее здесь требуют, но она привыкает… понемножку. Я делаю для нее все, что могу.
   — Немало, насколько я знаю.
   — Это Бен так сказал? — Да.
   Грейс улыбнулась, явно довольная.
   — Она очень старается, все это даже трогательно. Лиззи хочет быть достойной Бена.
   — Конечно, он высоко метит! Ты имеешь в виду политику?
   — Он относится к мужчинам, которые преуспевают во всем, но с женитьбой на Лиззи ему привалило счастье.
   — Слушай, Анжелет, тебе не нравится Бен?
   Я почувствовала, что на моем лице появляется кислая улыбка, но я попыталась непринужденно бросить реплику:
   — Он умен, остроумен и все такое прочее…
   — В твоих устах это звучит неодобрительно…
   — Одобрять его или не одобрять — это не мое дело.
   Вероятно, он счастлив, у него роскошный дом и блестящие перспективы. Чего еще может желать человек? Лиззи, конечно, — это совсем другое дело…
   Грейс нахмурилась и внимательно взглянула на меня. Ты что-то очень разволновалась…
   — Неужели?
   Я этого не замечаю. Расскажи мне лучше, как у тебя дела. Чем ты все это время занималась?
   — У меня маленький дом, но иногда там удается собрать интересную компанию. Старшие Лэнсдоны всегда очень хорошо относились ко мне, так же как Елена и Мэтью. Они приглашают меня в гости, где я знакомлюсь с разными людьми, и некоторых из них приглашаю к себе. Но с тех пор как приехали Бен с Лиззи, у меня слишком мало свободного времени!
   — Бен говорит, что ты стала для Лиззи кем-то вроде дуэньи, — В самом деле? — Она удовлетворенно улыбнулась. — Но я же не могла позволить, чтобы это невинное существо растерялось в городских джунглях! Она ведь просто невинная овечка, а что касается одежды она даже не представляет, как тут люди одеваются! Тогда, за ужином, мне показалось, что Лиззи просто очаровательна!
   — Моя заслуга, дорогая! Я осуществляю руководство, обучаю ее разговаривать с людьми: что она должна говорить, чем их можно заинтересовать… У Лиззи уже неплохо это получается! Да, кстати, никаких новостей о том мужчине и часах?
   Нет, совершенно ничего…
   — Я думаю, мы больше никогда о нем не услышим, и это к лучшему, ты согласна со мной?
   Я была согласна, а про себя подумала:» Что-то с ней произошло. Интересно бы знать — что?»
 
   Меня поразила роскошь в доме Бена. Дом дяди Питера тоже был богатым, но этот превосходил его.
   Холл и площадка широкой лестницы, где стояли Бен и Лиззи, принимавшие гостей, были освещены канделябрами. Грейс стояла чуть в сторонке, как фрейлина.
   Собралось около трех десятков гостей, большинство которых было хорошо известно в политических кругах Англии. Подошел дядя Питер и поцеловал мне руку.
   — Что ты думаешь об этом мероприятии? — спросил он.
   — Весьма впечатляюще! — ответила я.
   — Сказать тебе правду? Я немножко завидую: Бен решил переплюнуть меня!
   — Говорят, что Бен» пошел в старика «!
   — Я жалею о том, что мы так поздно встретились! Измена в семейной жизни заставляет впоследствии о многом пожалеть! Полагаю, именно поэтому люди считают необходимым соблюдать вполне определенные нормы поведения: если ты соблюдаешь их — жизнь твоя течет мирно!
   — А не показался бы такой образ жизни несколько скучноватым человеку с твоим темпераментом?
   — Возможно, — согласился дядя, — но человеку, собирающемуся чего-нибудь добиться в жизни, я не посоветовал бы нарушать общепринятые условности!
   — То есть, вести себя не так, как ты… и Бен люди, достигшие такого успеха?
   — Мы с ним похожи, мы не отступимся, а большинство отступается. Когда-то я слышал историю про Уолтера Рейли и королеву. Он нацарапал на оконном стекле алмазом:» Как хочется сюда забраться — как страшно было бы упасть «.
   Королева забрала у него алмаз и начертала ниже:» Тому, кто трусит, — лучше и не пытаться «. Взять и просто так испортить прекрасное окно! Но, возможно, ради такого случая это и стоило сделать?
   — Но ты, дядюшка, никогда не боялся забираться высоко?
   — О нет, надеюсь, что нет! Мне удалось в жизни совершить кое-какие опасные восхождения. Бен похож на меня. Гораздо больше, чем Питеркин или, скажем, Елена.
   — Да, — согласилась я, — Должно быть, в молодости, дядя Питер, ты был очень привлекательным мужчиной!
   Он рассмеялся.
   — Из этого можно сделать вывод: ты считаешь Бена очень привлекательным, а меня уже нет?
   — Я вовсе не это имела в виду: вы всегда будете привлекательны… оба.
   — Это напоминает мне одну цитату из нашего достопочтенного друга Дизраели:» Всем нравится лесть, но когда ты преподносишь ее королевскому величеству, то следует замешивать ее погуще «. Не этим ли ты сейчас занимаешься, моя милая?
   — Вовсе нет, хотя я всегда считала тебя королем этого семейства, так что в общем-то и относиться к тебе следует как к царственной особе. Но я сказала чистую правду, не имеющую ничего общего с твоим статусом!
   — Ты милая девочка!
   И очень напоминаешь мне свою бабушку! Ее смерть была для меня ударом. Такой ужасный конец столь яркой и привлекательной женщины, и такой молодой! Вот к нам идет моя прекрасная невестка Френсис. Пожалуй, я покину тебя, поскольку она настолько добропорядочная дама, что рядом с ней я ощущаю себя ужасным грешником!
   К нам подошел Питеркин. Они с Френсис выразили мне радость по поводу встречи и спросили, надолго ли я собираюсь обосноваться в Лондоне.
   — Это будет зависеть от различных обстоятельств, — ответила я. — У меня здесь есть дом, и я могла бы вести совершенно независимую жизнь, что очень приятно. Конечно, я не хочу сказать, что меня не устраивает гостеприимство дяди Питера и тети Амарилис.
   — Я понимаю, что тебе хочется независимости, — сказала Френсис. — Ты могла бы как-нибудь зайти к нам в миссию?
   — Я подумала, что если вы меня туда не пригласите, я сама приду.
   — Мы в любой момент с радостью встретим тебя и можем даже дать какое-нибудь поручение!
   — У нас там очень много дел, — объяснила Френсис, — особенно сейчас, когда мы расширили свою деятельность. Мы приобрели соседний дом, у нас теперь большие кухни, и мы каждый день раздаем голодным бесплатную похлебку, вкусную и питательную. Так что нам постоянно нужны помощники!
   — Большинство людей, работающих у нас, — пояснил Питеркин, — верит в необходимость нашего дела, так что в основном это люди со средствами. Мы не можем себе позволить платить жалованье, и все деньги которые нам удается получить, идут на бедных! — Я знаю, что вы делаете просто чудеса!
   — В основном это удается благодаря щедрости моего свекра, — заявила Френсис. — Он очень помогает нам, особенно когда наступает какой-нибудь политический кризис и нужно привлечь внимание к благотворительной деятельности нашей семьи! От этого Мэтью и выигрывает. А все, что Питеру нужно взамен, — чтобы мы сообщали, кто именно оказывает нам материальную помощь. Я говорю, что это очень умеренная плата!
   Френсис постоянно цинично высказывалась о дяде Питере, и я знала, что за его действиями всегда кроются тайные мотивы, но ведь он действительно давал миссии солидные средства, и это было главным.
 
   Обед был просто великолепным. Бен, сидевший во главе стола, направлял разговор в нужное русло любопытный, остроумный, затрагивающий важнейшие темы, в основном касающийся событий, происходящих в политических сферах. Много из присутствующих были, похоже, близко знакомы с» Дизи «, мистером Гладстоном и даже с Ее Величеством. Многое говорили о королевском» оруженосце» Джоне Брауне, который, по мнению многих присутствующих, был более чем «оруженосцем». Обсуждали весьма скандальные карикатуры, появляющиеся на эту тему в прессе, и строили предположения относительно того, заставят ли эти слухи королеву выйти из пассивного состояния.
   Я заметила, что Грейс участвует в разговорах и, похоже, разбирается в происходящем не хуже остальных. Лиззи, по-моему, не произнесла ни слова. Она сидела в противоположном от Бена конце стола хозяйка дома, на которую никто не обращал внимания. Временами казалось, что она вот-вот разрыдается, и я заметила, что она постоянно бросает взгляды в сторону Грейс, которая сидела неподалеку от нее. Однако Грейс включилась в оживленную беседу и совсем не обращала внимания на бедняжку Лиззи. Как мне хотелось быть поближе к ней и поговорить!
   Я очень внимательно наблюдала за Беном. Он сидел во главе стола, уверенный в себе и в том, что вскоре станет членом парламента. Для этого ему нужно было лишь участвовать в выборах, и чувствовалось, что он убежден в победе.
   Пару раз Бен перехватил мой взгляд и улыбнулся мне. Наверное, он догадывался, о чем я сейчас думаю. У меня вдруг появилось дурацкое чувство, что все происходящее организовано ради меня, чтобы напомнить мне о том, что он из тех людей, которые всегда выигрывают.
   По окончании обеда дамы прошли в гостиную, оставив мужчин в столовой, куда подали портвейн. Наконец, мне удалось подойти к Лиззи и сказать ей:
   — Вам хорошо удался обед, Лиззи!
   Подошла Грейс.
   — Ты хорошо справилась со всем, Лиззи! — сказала она.
   — Правда?
   — Конечно! С каждым разом все легче, верно? И как чудесно, что к нам пришла Анжелет!
   — Вы ведь живете в провинции? — спросила Лиззи.
   — Да, вместе с родителями.
   — Там, должно быть, мило? Я надеюсь встретиться с нашей малышкой!
   — О, Ребекку нельзя теперь называть малышкой, ей это не нравится. Она девочка и желает, чтобы все принимали это к сведению!
   Лиззи радостно рассмеялась, и с ее лба исчезли морщинки озабоченности. Я сказала:
   — К Патрику это тоже относится: он настоящий маленький мужчина! Они вместе играют, и им нравятся здешние парки. Я приведу их к вам в гости как-нибудь, можно?
   — Ах, пожалуйста!
   Пока мужчины были заняты делами, Лиззи проводила меня в свою спальню. Рядом была небольшая дамская гостиная, но она привела меня именно в свою комнату. Я поняла, что она хочет поговорить со мной наедине. В этой комнате ничто не говорило о присутствии Бена. «Значит, у них раздельные спальни?»— подумала я.
   Лиззи спросила:
   — Это уже почти закончилось, правда? Ну, этот вечер?
   — О да, вскоре мы разойдемся, и ваш чудный дом опять будет в вашем полном распоряжении!
   — Я имела в виду не это.
   Она пристально взглянула на меня и, неожиданно обняв, расплакалась.
   — Ах, Лиззи, Лиззи, — забормотала я, — что с тобой? Моя милая, не плачь, а то у тебя покраснеют глаза, а ты ведь не хочешь, чтобы гости это заметили?
   — О нет, нет!.. — Теперь она начала дрожать.
   — В чем дело, Лиззи? — мягко спросила я.
   — Мне… я хочу домой, я здесь не справляюсь! Мне не нужно было приезжать сюда!
   Ты имеешь в виду необходимость встречаться с этими людьми?
   — Я не знаю, о чем с ними говорить! Грейс учит меня, иногда я что-нибудь говорю, но никогда не знаю, что делать потом! Я никогда не научусь, я просто не такая умная, как они. Я знаю, Бен жалеет о том, что женился на мне!
   — Он это сказал? — резко спросила я.
   Лиззи покачала головой.
   — Я просто знаю…
   — Он не… не добр к тебе?
   — Нет, он очень добрый, хороший, спокойный, но ему просто приходится быть спокойным. Ему нужно было жениться на Грейс!
   Мне хотелось сказать: «Но Грейс не принесла бы в приданое золотую шахту!» Вместо этого я ответила:
   — Он женился на тебе, Лиззи, поскольку хотел этого.
   — Я думаю, его уговорил мой папа!
   Бедняжка Лиззи! Я была переполнена жалостью к ней и почувствовала, что во мне вскипает ненависть к Бену. В тот день он обнаружил в ручье золото, сохранил это в тайне, попытался купить эту землю, а когда это не удалось, женился на Лиззи и бросил ее в жизнь, к которой она была совершенно не приспособлена.
   — Знаешь, Лиззи, все это, связанное с приемами, светской болтовней, все это на самом деле неважно!
   — О, все это, это же нужно Бену! Потому что он собирается стать членом парламента! Тогда мне будет еще хуже, этому я никогда не научусь. Я пробую, но я не умна… Я недостаточно умна для Бена!
   — Знаешь, а мужчины и не любят умных женщин!
   Лиззи удивленно взглянула на меня.
   — Это так! — я начала развивать эту мысль. — Им нравится думать, что они сами очень умны! Я знаю некоторых умных женщин, которым приходится скрывать свой ум… для того, чтобы они могли нравиться мужчинам!
   Она покачала головой.
   — Ты просто пытаешься утешить меня! Ах, Анжелет, мне так трудно! Я боюсь!
   — Совершенно напрасно, Лиззи…
   — Грейс очень добра ко мне, но она же здесь не все время. Она помогает мне, учит, что надевать и что говорить, но я все делаю не правильно! Я не сплю по ночам: лежу, думаю обо всем этом, и мне так хочется, чтобы я вернулась туда, чтобы был жив папа и чтобы ничего не менялось!
   — Ах, Лиззи, напрасно! Ты замужем за Беном, ты видишь, как высоко его все ценят!
   — Вот в этом-то и дело: мне не нужно было выходить замуж за Бена!
   — Ну, Лиззи, теперь ты замужем и только подумай: без тебя у него не было бы всего этого! Ты принесла ему в приданое шахту, и он очень многим обязан тебе. Я уверена, что он это понимает. Ты любишь его?
   Она кивнула.
   — У меня есть Грейс, а теперь еще ты, и все равно мне лучше, когда я сплю! Грейс принесла мне что-то для того, чтобы я лучше засыпала.
   — И что же именно?
   — Я забыла название! Там на бутылочке написано, я покажу тебе.
   Она открыла ящик и достала бутылочку.
   — Лауданум, — ошеломленно прочитала я, «экстракт опиума»…
   — Это хорошее лекарство, Анжелет: я от него засыпаю. Просто не нужно принимать больше, чем положено, а то станешь слишком сонной.
   — Возможно, тебе нужно посоветоваться с доктором? Надо поговорить о приеме этого лекарства!
   Лиззи поморщилась.
   — Я не хочу этого делать, я же не больная!
   Я просто волнуюсь и потому не могу уснуть.
   От этого лекарства мне становится лучше: я все сплю и сплю, потом просыпаюсь, и утром все выглядит по-другому.
   — Я все-таки не знаю, следует ли тебе принимать это, Лиззи? А Бен знает?
   Она покачала головой.
   — Ведь ты не расскажешь ему, правда?
   Мне не хочется, чтобы он знал, что я беспокоюсь.
   — Нет, я не скажу ему, но ты посоветуешься с доктором? Я знаю, что с лауданумом нужно обращаться очень осторожно…
   — Хорошо, — согласилась она.
   — Послушай, Лиззи, нам с тобой нужно почаще видеться. Нам есть о чем поговорить с тобой, нужно показать тебе Ребекку, Морвенна приведет своего Патрика…
   — Пообещай мне это!
   — Я обещаю, но и ты должна поговорить с доктором! А теперь, наверное, нам пора идти?
 
   Когда мы вернулись в гостиную, там уже были и мужчины.
   Некоторое время мы разговаривали, разделившись на небольшие группы. Я заметила, что Джастин о чем-то серьезно говорит с Грейс. Ко мне подошел Бен. Усевшись возле, он поинтересовался, нравится ли мне прием.
   — Очень интересно, — ответила я.
   — А мой дом тебе нравится?
   — Мне кажется, он очень подходит для твоих целей.
   — Буду считать, что ты одобряешь его. Как приятно видеть тебя здесь!
   Ты не будешь избегать меня?
   — Это будет зависеть от того, как станут развиваться события.
   — Если мне удастся временами видеться с тобой, жизнь для меня станет более терпимой!
   — А я думала, что она более чем терпима для тебя: ты просто символ успеха!
   — Какой-то пустотой веет от этого успеха…
   — Ты не ожидал этого, когда взвешивал свое золото? Ну, а теперь тебе предстоит взять штурмом парламентскую Англию!
   — Ты слишком высокопарно выражаешься! Ты всегда была такой! — Бен придвинулся ко мне ближе.
   — Веди себя сдержанней: люди могут заметить.
   — Совершенно не представляю, как я могу скрыть свои чувства к тебе?
   Тогда, учитывая сложившиеся обстоятельства, нам, пожалуй, лучше не встречаться!
   — Возможно, не на людях, а где-нибудь… наедине?
   — Я не собираюсь затевать с тобой тайную любовную интрижку!
   — Может, все-таки встретимся? Мы можем прогуляться по реке… куда-нибудь, где можно поговорить…
   Не обращая внимания на последнюю реплику, я сказала:
   — Я разговаривала с Лиззи и, по-моему, она не слишком счастлива.
   Бен промолчал.
   — Честно ли было забрать у нее золотую шахту и бросить ее в такую среду, где она не может жить?
   — Мы совместно владеем шахтой, — сказал Бен.
   — А я считала, что собственность замужней женщины становится собственностью мужа. Что за вредный закон!
   — Мне и в голову не приходило лишить Лиззи чего-то, что ей принадлежит. Я изо всех сил пытаюсь дать ей все, чего она желает.
   — Я думаю, все, чего она желает, — это тихая провинциальная жизнь, что-нибудь похожее на ее жизнь до брака с тобой.
   — Постепенно она привыкнет. Она была так довольна, когда узнала, что ты придешь к нам!
   К нам подошла Грейс и села по другую сторону от Бена.
   — Вечер оказался удачным! — сказала она. — Я искренне поздравляю вас, Бен!
   — Вечер еще не закончен, — напомнил он.
   — Нет, он действительно очень удачен! Я заметила, что лорда Лейзенби очень насмешили карикатуры на Ее Величество!
   — Это естественно, он настроен антимонархически. Понятия не имею, почему он с его происхождением настроен таким образом, разве что из упрямства?
   — Да, все это забавно, а взгляните на бедняжку Лиззи: она одна-одинешенька! Пойдем со мной, Анжелет, следует позаботиться о ней.
   — Да, — согласилась я, и мы встали.
   Бен с сожалением взглянул на меня, я как будто не заметила этого, и мы с Грейс пошли чем-нибудь занять Лиззи. Она была очень признательна нам, и весь остаток вечера мы провели с ней.
 
   Вернувшись домой, я ощутила некоторую приподнятость, смешанную с грустью. Меня совершенно очаровала личность Бена. Какое наслаждение доставляло бы мне помогать ему в его политических баталиях! Говорили, что Мэри-Энн Дизраели была идеальной женой для своего мужа. Сам он заявлял, что действительно женился на ней ради денег, но если бы он вторично стал перед таким выбором, то женился бы на ней вновь — по любви! Возможно, когда-нибудь все так обернется и у них с Лиззи? Миссис Дизраели всегда поджидала своего мужа, возвращавшегося из палаты общин, и как бы поздно он ни вернулся, она подавала ему холодный ужин. «Моя дорогая, — так он, якобы, заявлял, — ты ведешь себя скорее как любовница, чем как жена!» Он был очарователен в своем цинизме, но Лиззи, пожалуй, не похожа на Мэри-Энн Дизраели…
   Меня очень опечалила ситуация, сложившаяся в их Доме, которую я смогла оценить сегодня вечером, и не только оттого, что поняла, чего именно я лишена. Бедняжка Лиззи, она никогда не сможет измениться! Глядя в ее ясные голубые глаза, я видела, как она борется с собой. Грейс относилась к ней чрезвычайно заботливо, но Грейс не могла находиться возле нее постоянно… Сегодня вечером это было ясно видно.
   Я размышляла — что же может произойти дальше? Было совершенно несомненно, что Бен преуспеет в своих намерениях, а «когда он заберется на самую верхушку намазанного салом шеста»— еще одна аллюзия Дизраели! — каким образом Лиззи будет помогать ему поддерживать достигнутое положение? Как должен чувствовать себя выдающийся политик, если его жена более уместна на австралийских золотых россыпях, чем в роскошном английском особняке своего мужа?

ФАННИ

   Детям нравилось быть вместе. Мы устроили так, что в один день Ребекка приходила в дом Картрайтов, а на следующий день Патрик приходил к нам. Это давало нам с Морвенной возможность заняться другими делами, с которыми в другом случае было бы трудно управиться, поскольку мы не хотели оставлять своих детей целиком на попечение слуг.
   В один из таких свободных дней я решила принять приглашение Френсис с Питеркином и посетить, наконец, их миссию. Когда я сообщила об этом Елене, она сказала, что это должно показаться мне любопытным, но, пожалуй, несколько тягостным, потому что многие даже не представляют, какие страдания испытывают их ближние. Мэтью хорошо знал об этом и не раз делился своими переживаниями с ней. Он многое узнал, собирая материал для своих книг, а Френсис и Питеркин могли порассказать немало душераздирающих историй.
   Елена сказала, что отведет меня туда утром, а затем пришлет экипаж, чтобы отвезти меня домой. Я заявила, что этого делать не нужно, ведь я вполне могу нанять кеб.
   — Возможно, на кебе ты и доедешь туда, но я очень сомневаюсь в том, что ты сможешь таким же образом оттуда выехать.
   Итак, я отправилась туда утром, и чем дальше продвигался экипаж в восточном направлении, тем больше поражали меня перемены в городском пейзаже. Улицы Лондона всегда интересовали меня, поскольку были полны жизни. В том городском районе, который я знала лучше всего, дома были большими, красивыми, а обилие садов и парков заставляло вспомнить о сельских пейзажах. Роу, Серпентайн, дворец, где королева провела детство, — все это радовало глаз, но каким контрастом по сравнению со всем этим казались улицы, по которым мы ехали! Жизни на этих улицах было, пожалуй, еще больше: везде стоял страшный шум, люди здесь, похоже, не разговаривали, а кричали. Мы ехали по главной улице, но я заглядывала и в боковые улочки. Я видела чумазых босоногих детишек; я видела лотки, на которых было вывалено все, что можно себе представить, — от громадных ящиков до липучки от мух. Женщины торговали булавками и иголками, мужчины — горячими пирогами; мужчины, сидевшие прямо на тротуаре, склонялись над досками, видимо, играя в какую-то азартную игру; уличные певцы вовсю старались проявить свои способности. Повсюду стояли шум и гам.
 
   Миссия располагалась в высоком здании, построенном еще в те времена, когда этот район считался сравнительно зажиточным.
   Дверь была открыта, и я вошла в большой холл. В нем не было мебели, кроме стола со стулом. На столе лежал колокольчик, в который я и позвонила. Тут же появилась молодая женщина. Она была высокой, с неприбранными волосами и в какой-то неуклюжей одежде.
   Пока она не заговорила, я считала ее служанкой.
   — Ах, здравствуйте! Вы, конечно, миссис Мэндвилл? Френсис сказала, что вы должны прийти, она сейчас на кухне. Вскоре мы должны открывать, но немного запаздываем. Кстати, меня зовут Джессика Кейри.
   Я поблагодарила ее. Она, улыбнувшись, пошла вперед, а я последовала за ней. Откуда-то потянуло запахом пищи.
   Мы спустились по ступенькам в просторное помещение, где была большая плита. На ней стояли несколько огромных котлов, а на столе — ряд деревянных чашек.