Като Кен. Звездные самураи

   Обосновавшись на Осуми, Эллис сделал все от него зависящее для дальнейшего развития Межзвездной Транспортной Корпорации — торговой империи, на создание которой он потратил много сил и средств еще в далекие времена шаткого мира накануне вторжения Ямато. Но в последующие годы все пошло не совсем так, как он предполагал. Соседи-китайцы, с их колоссальным населением, решили, что сектор Ямато уже на ладан дышит, а следовательно, его можно использовать, для начала спровоцировав японцев на непродуманные действия, а затем и вовсе списать со счетов.
   Хайден вспомнил, как отец разъяснял ему суть политических интриг, из-за которых погибла его мать, погиб его брат Рейсон, а затем, в 2444 году была уничтожена вся семья. Санаду, он же Китай, он же Чжунь Ко, он же Центральные Владения, как его обычно называли, граничил с Ямато по триста тридцатой галактической долготе, и именно по ней, на следующий год после блестящей победы Американо, Вдовствующая Императрица Санаду двинула свои легионы. Китай требовал от японцев, чтобы те открыли свои нексус-цепи для каньских кораблей и чтобы китайцы наряду с остальными смогли бы без помех разрабатывать природные богатства в системах спорной Нейтральной Зоны. Но требование это было выражено в столь оскорбительной форме, что бакуфу — военное правительство Ямато — не раздумывая отклонило его. В результате чего вспыхнула война, причем война исключительно кровопролитная.
   Хайден вздрогнул. Взгляд его упал на молчаливую аристократку — госпожу Ясуко. Жена Хидеки Синго, вот и все, что Стрейкеру было известно о ней. Внешне она чем-то напоминала ему Мити-сан — жену-японку своего покойного дяди. Госпожа Ясуко была плотно закутана в зеленое шелковое мидори, а лицо ее от бросаемых исподволь нескромных взглядов гиси закрывал красный, изумительной работы веер-мико. За весь полет Хайден так ничего и не узнал о ней. Разве что несколько раз слышал, как она мягким голосом обращается к мужу, да успел мельком заметить ее миндалевидные влажные глаза на снежно-белом лице с ярко накрашенными губами. Ясуко происходила из самурайской семьи с Домашних Миров и была аристократкой до кончиков ногтей, утонченной и замкнутой. Хайдену Стрейкеру она казалась невероятно экзотичной, таинственной и неприступной. На протяжение всего полета японка тщательно избегала встречаться с ним взглядом. Веки ее всегда были опущены, скрывая белки… и эти глаза теперь снились Стрейкеру едва ли не каждую ночь. Сейчас они излучали спокойствие, в них не было ни следа испуга, но Хайден чувствовал, что глаза японки ищут у него ответа.
   Эта дамочка из Ямато, должно быть, очень любит нексус-перелеты, подумал он. Должно быть, ей нравится их щекочущая нервы непредсказуемость — совсем как какому-нибудь брамину с Бостона, которому религия запрещает дважды проходить через один и тот же нексус. Но, насколько ей нравятся такие путешествия, настолько сильно я их ненавижу… даже гораздо сильнее.
   Он опустил глаза, посмотрел на черное рифленое дюро-покрытие. Там, палубой ниже, в гамаке своей роскошной каюты судовладельца сейчас спит его отец… если только этот дьявол вообще когда-нибудь спит.
   Эллис Стрейкер был хозяином «Шанса» и еще трех нексус-кораблей поменьше, специализирующихся на торговле с Анклавом Осуми. Своего сына он назначил сентё «Шанса» несколько недель назад. И как гордился этим! Как торжествовал! И как долго ему пришлось уламывать Хайдена, пока, наконец, тот не согласился!
   — Теперь, будь я проклят, ты настоящий сентё, мальчик мой. Слышишь? Сентё, черт меня подери, нравится это тебе или нет!
   Хайден Стрейкер снова испытал то же горькое чувство, что охватило его во время разговора с отцом, и заставил себя вернуться мыслями к кораблям, которые не давали возможности совершить посадку. Ведь он был сентё — капитаном. Так сказал его отец. Поэтому принимать решение предстоит ему самому.
   — Что скажете, мистер Боуэн?
   — Каньские корабли, — проворчал астрогатор — крепко сбитый, замкнутый виргинец, ровесник Эллиса, с телом, изрисованным татуировками, и с лицом, изрытым оспинами от ливанского вируса. Страсть к азартным играм и горячительным напиткам едва не сгубила Боуэна, но, к счастью, на жизненном пути ему встретился Эллис Стрейкер. И Стрейкер спас его. Отзываться Боуэн предпочитал на прозвище Рыжий.
   — А флагман?
   — А это их долбанный «Белый Тигр», чтоб его…
   — И это все, что нам известно?
   — Построен китайцами, команда китайская. — Боуэн поплевал на руки, потер их. — А какого хрена нам еще нужно знать?
   — Да ладно тебе, Рыжий. Пораскинь-ка мозгами.
   Астрогатор с трудом справился со своим отвращением к долгим тирадам.
   — Ну, боевой корабль. До хрена всякого вооружения — пушек под сотню будет. Бог знает, что он и его шестерки забыли в этой паршивой системе, но мы напоролись на них, и это очень дрянное пси.
   У Хайдена Стрейкера от страха засосало под ложечкой.
   — Рулевой, доложите нашу орбиту.
   — По-прежнему четыре-четыре-восемь, капитан.
   — Перевести корабль на зеленую гиперболическую траекторию. Максимально удобную для броска в ближайший нексус.
   На изрытом оспой лице Боуэна вдруг появилось выражение подозрительности.
   — Так мы чего, когти рвать собираемся? Хотите сигануть в Тет-Два-Девять?
   — Именно.
   — При всем при том, что индекс почти нулевой, как во время штиля на Мертвом море, да еще пси-шторм надвигается?
   — Двинемся на всех парах и опередим китайцев, а заодно и шторм. — Хайден заложил руки за голову и повернулся к рулевому. — Выполняйте приказ, мистер Куинн.
   — Есть, сэр.
   Суйфу вызвал на мостик своих людей, и Куинн отдал им необходимые распоряжения. Заработали двигатели, тут же вновь жалобно взвыли компенсаторы. Вахтенные правого борта — японцы-гиси с Осуми — похватались кто за что и наклонились, чтобы устоять на ногах. Наконец, привыкнув к изменившейся тяге, они отправились к носовым сканерам. Многие из них были в теплоизоляционных костюмах, поскольку становилось все холоднее. Настроение у вахтенных было хуже некуда — они не выспались, да и возможность угодить в пси-шторм вызывала у них суеверный ужас.
   На душе у Хайдена Стрейкера кошки скребли. Он заметил, что Хидеки Синго пристально наблюдает за ним, и мысленно проклял японца. Ведь именно по его, Хидеки, вине они пробыли в системе Альфы Южной Короны лишний день! Сын даймё, к сожалению, слишком хорошо понимал, насколько он важная персона, и вел себя крайне надменно, а на все просьбы поторопиться с отлетом отвечал решительным отказом, утверждая, что самурай обязан придерживаться определенных норм этикета, определяющих порядок его прощания с благородными хозяевами планеты. При этом он никак не хотел признавать, что задержка как-то связана с прежним статусом Кагосимы, ранее являвшейся столичной планетой Квадранта Кюсю, и что у него имеются давние счеты со здешним правящим кланом.
   Хайден Стрейкер подозревал, что немалую роль тут сыграли и безумцы-адвентеры, по совершенно непонятной причине провозгласившие Кагосиму тем местом, куда отправились Адам и Ева после изгнания из рая, и поэтому утверждавшие, что именно здесь должна быть построена самая великая из всех адвентерских церквей. Ясно как день: Синго-сан хотел лишний раз воспользоваться возможностью и напомнить, что Кагосима является неотъемлемой частью Ямато.
   Он ведь отлично понимает, что представляет для нас гораздо большую ценность, чем та взятка, которую мы везем его отцу, думал Хайден, наблюдая за самураем. И он совершенно прав, поскольку именно от него зависит все будущее американцев в Ямато. Для нас торговое присутствие в Ямато жизненно важно, поскольку, стоит нам уйти, как на наше место тут же ринутся каньцы и со временем завладеют всей Нейтральной Зоной. Поэтому мне не остается ничего иного, как действовать. И действовать решительно.
   В этот момент неожиданно заговорил Хидеки Синго.
   — Вы, кажется, меняете орбиту, — заметил он на безукоризненном японском. — Не изволите ли сообщить мне свои планы, капитан-сан?
   Хайден Стрейкер отлично его понял и ответил — на столь же отличном японском:
   — Синго-сан, мы оторвемся от каньских кораблей при проходе через нексус. Если конечно, наш астрогатор сумеет справиться с задачей.
   Синго-сан разгладил усы. У него были угольно-черные, глубоко посаженные, задумчивые глаза. Рука самурая машинально легла на рукоять висящего на боку меча катаны, а пальцы принялись нервно постукивать по серебристому эфесу.
   — Хорошо, будем считать, что я согласен и даю вам свое разрешение. Ведь судьба наша так или иначе заранее предопределена.
   Хайден Стрейкер был неприятно поражен решимостью, прозвучавшей в словах японца. Он тысячи раз слышал, как другие самураи с такой же убежденностью говорили о вещах, зависящих исключительно от пси — будто все они пребывали под защитой своих дурацких богов. Правда, только Хидеки Синго, единственный осмелился взять на себя прерогативы капитана. Хайден улыбнулся.
   — Как скажете.
   Кадет Куинн завершил маневр. За кормой корабля, искривленный, как сверкающая сабля, тянулся хвост энергетического выброса; вдали этот шлейф постепенно выпрямлялся. Теперь нос корабля был устремлен прямо на звезду. Неожиданно со стороны лифта послышался звериный рев. Все присутствующие на мостике насторожились:
   — Что там? Что такое?
   Хайден Стрейкер обернулся на шум, уже зная, что его ждет.
   — Эй ты, хини дерьмовый, а ну прочь с дороги!
   О появлении Эллиса Стрейкера возвестили резкие команды суйфу. На ходу застегивая огромную пряжку ремня, жуя потухший окурок черной женьшеневой сигары, судовладелец ворвался на мостик. На вид ему было лет пятьдесят; дородный, вечно мрачный, внешне он как две капли воды напоминал на быка. Находясь на борту одного из своих кораблей, он всегда надевал вышитый золотом шелковый китель.
   Эллис Стрейкер был самым лучшим из Свободных Торговцев, который всю жизнь сколачивал состояние на торговле с Ямато в каче, и единственным человеком, кто осмелился бросить открытый вызов корпорации, взявшей в свои руки практически всю торговлю между Ямато и Американо — Межзвездной Транспортной Корпорации.
   Хайден кулаками потер глаза и сквозь прозрачный купол взглянул на сверкающую прямо по курсу звезду. Звезда боле всего была похожа на голубовато-белую раскаленную топку, неподвижно висящую в пространстве; длинная тень, которую в ее свете отбрасывал Эллис, тянулась через рубку и доходила почти до ног Хайдена. Первым делом Эллис бросил взгляд на мониторы, где отчетливо была видна китайская эскадра, и сдвинул на затылок свою старую бледно-голубую фуражку астрогатора, к которой были приколоты его десятилетней давности награды.
   — Что черт побери, все это значит? — проревел он с характерным акцентом уроженца Либерти, от которого так и не смог избавиться за долгие годы, проведенные в космосе. — Кадет! Я, кажется, приказывал, чтобы нос моего корабля был нацелен на космодром Каноя-сити!
   — Но, мистер Стрейкер, капитан распорядился…
   — Рыжий, ну-ка быстренько смени этого парня у руля!
   Хайден Стрейкер взял себя в руки и решил вмешаться.
   — Отец, Куинн прав. Это я отдал такой приказ. Поскольку сентё — я.
   — Вот как? Да неужели ты и впрямь сентё? — Бешено запрыгал зажатый в зубах окурок. — В таком случае, капитан, не совсем понятно, чем вы думали, когда отдавали подобный приказ? У вас с головой не все в порядке, или что?.. Давай-ка, Рыжий, займись делом, пока я не вышел из себя. Разворачивай на голубую орбиту четыре-четыре-восемь, да побыстрее.
   — Есть.
   — И еще: распорядись, чтобы все заняли свои боевые посты.
   — Есть.
   Забегали члены экипажа, подгоняемые командами суйфу. Боуэн принялся на корявом японском отдавать приказы по кораблю. Боевые расчеты тут же, как мартышки, прыгнули в гамаки и кресла орудийных установок.
   — Приготовиться к запуску двигателей!
   Эллис Стрейкер подошел к сыну, одной рукой держась за поручень, а в другой сжимая портативный монитор.
   — Итак, малыш? Я жду.
   — Сэр, я всего лишь хотел оторваться от каньского флота. И решил, что тактически самым лучшим будет…
   — Пси побери то, что ты думал. — Эллис поднес к глазам тяжелый прибор. — Чем больше человек забивает себе мозги всякой там тактикой, тем меньше он понимает и тем хуже чувствует, что происходит. Разве я никогда не говорил тебе это? Так какого же черта ты вытворяешь? И почему меня не разбудил?
   Хайден Стрейкер почувствовал, что отец рассержен не на шутку. «Шанс» был пятитысячетонным кораблем, когда-то построенным для МеТраКора, причем, одним из самых лучших и быстроходных кораблей во всей Зоне. Хайден хорошо разбирался в нексус-кораблях, но при этом люто их ненавидел. Самой большой его мечтой было в один прекрасный день распрощаться с ними навсегда. Однако его отцу требовался преемник, и Эллис решил назначить сына капитаном. После настоящего словесного урагана, где угрозы чередовались с посулами, Хайден наконец сдался.
   Не гожусь я на капитанскую должность, с горечью думал Стрейкер-младший. Причем дело вовсе не в корабле: будь то «Илем», перевозящий любой прибыльный товар, или подставное судно вроде «Плазмы», которое выискивает и уничтожает каждый встреченный пиратский корабль — не гожусь, и все. Но тем паче я не хочу командовать такими кораблями, как «Шанс» и «Эфир» — кораблями, которым уготовано бросить вызов монополии МеТраКора. Короче, я вообще не хочу командовать. И никогда не буду похож на отца, как бы ему этого ни хотелось и как бы он ни настаивал… Но он назначил меня капитаном этого корабля, а я согласился — исключительно ради того, чтобы заполучить Аркали. И, видимо, теперь мне суждено оставаться капитаном до самой пенсии!
   Гнев душил его. Почему отец постоянно издевается надо мной? Почему он все время старается унизить меня при подчиненных? Проклятье! Все каньские Судьи Преисподней свидетели: я его ненавижу! Как я его ненавижу!
   Он был зачат в любви, однако мать всю жизнь стыдилась своего ребенка, рожденного вне брака. Ее, дочь крупного государственного чиновника, выдали замуж по политическому расчету за богатого, но омерзительного человека. «Она подарила тебе жизнь из любви, сынок, а не по обязанности, — сказал ему отец шесть лет назад, сразу после ее смерти. — Чти ее память, как чту я, и следи за тем, чтобы на ее могиле в мое отсутствие всегда лежали свежие цветы».
   Ребя и ее второй сын погибли во время войны, когда на Коджедо высадились войска Мясника Ши Шеня. По иронии судьбы отец со старшим сыном улетели на Сеул всего за три дня до вторжения…
   И вот отец перед ним. Сплошное брюхо и взрывоопасный характер. Стоит на своем триклятом мостике, самоуверенный, как черт знает кто.
   Ты обращаешься со мной как с игрушкой, подумал Хайден. Горечь змеиной желчью жгла ему горло. Ты все время взываешь к памяти моих матери и брата, а сам превращаешь жизнь единственного оставшегося у тебя сына в сущий ад. Всю жизнь ты высился надо мной, да и ласок от тебя я получал примерно столько же, сколько от гранитного монумента. Со дня смерти матери ты ни разу не обнял меня, только унижал. Пусть ты и нанял мне лучшего на всем Сеуле наставника, но все равно ты ни капельки не уважаешь меня — хотя бы как образованного и культурного человека. Как будто для тебя я по-прежнему все тот же невежественный двенадцатилетний мальчишка. Но я уже давно не ребенок, я мужчина! Взрослый человек, вполне созревший для самостоятельной жизни — такой, какая нравится мне и которой я смогу жить, если только ты когда-нибудь отстанешь и дашь возможность самому принимать решения!
   — Капитан, я, кажется, задал вам вопрос!
   Фраза бритвой резанула уши Хайдена.
   — Так точно, сэр. Задали. Однако в свое время вы говорили, что любой флот из более чем семи кораблей, находящийся в районе Цепи Небесной Чистоты, обязательно окажется китайским, а следовательно — враждебным. Поэтому я решил не терять попусту времени и сразу двигаться к нексусу.
   Эллис заворчал, и прищурив глаз, принялся раскуривать сигару.
   — То есть ты решил все сделать по-своему? Понадеялся, что я не проснусь, так? Только увидел каньцев и сразу в штаны наложил? Да у тебя, парень, оказывается, просто кишка тонка!
   Хайден Стрейкер сдержался, проглотив уже готовый сорваться с губ ответ и чувствуя, как царящий в душе страх мало-помалу сменяется ледяным гневом. Хотя в трюмах и находился контрабандный товар, однако настоящую, неизмеримо большую ценность представляло совсем другое. Это была перспектива мира. Их полет являлся политическим ходом в крупной, рискованной игре, операцией, от успеха которой всецело зависело будущее независимого торгового дома Стрейкера.
   — Именно так. И даже более того, — сказал ему отец перед отлетом. — Если не удастся добиться мира, нам, считай, конец. И не только нам, но и Джосу Хавкену и всем остальным независимым торговцам. Да и с Межзвездной Транспортной Корпорации тоже. Потому что в разгар нексусной войны торговлю вести невозможно. Целый год будут продолжаться захваты и разорение планет каньскими войсками. Плюс реквизиции и мобилизация нашего собственного флота… нет, всех последствий и представить невозможно. Даже если мир обойдется нам в пятьдесят траншей ауриума, придется их заплатить, потому что в противном случае для нас все будет кончено. Неужели ты не понимаешь?
   Траншем назывался миллион кредитов в виде очищенного ауриума. Другими словами, на десять траншей ауриума человек мог прожить в роскоши хоть двадцать жизней, какую ведет незаконнорожденный отпрыск богатого сенатора в лучших районах Линкольна.
   О, Либерти! — подумал Хайден. Какая планета! Цитадель науки и прогресса! А сам Линкольн? Место, освященное литературным гением Хелма и Ламосангу, город, где зрителей щедро одаряют своим искусством театры де Са и Валленбурга, где удивительные архитектурные формы Ултона Кнебуорта танцуют под нежную музыку Лукки и Ксеника, где ежедневно совершаются важнейшие научные открытия, где человек может получать образование в РИСКе, посещать Залы Пустоты, беседовать с умнейшими, изысканнейшими людьми за игрой в го или попросту позволить духу богатства и власти, которым буквально насыщен этот город, войти в плоть и кровь…
   Если б только отец разрешил мне забрать Аркали в Линкольн! Разве не для того, чтобы гарантировать права и свободы каждому гражданину, Американо в свое время стала тем, что она есть сейчас? Чтобы каждый мог делать то, что хочет. С благословения отца я мог бы увезти ее туда и счастливо жить в самой большой, самой красивой и просвещенной из всех столиц Освоенного Космоса. При успешном завершении этой миссии отец, вполне возможно, и дал бы согласие, но мне не повезло… впрочем, как я и предполагал.
   Хайден заметил, что жена самурая смотрит ему прямо в глаза. В первый раз за все время полета их взгляды встретились, и Страйдер-младший увидел, что она едва заметно улыбается, несомненно, поняв, в каком затруднительном положении он оказался положении.
   Он снова перевел взор на отца.
   — Не понимаю, почему ты считаешь глупостью попытку увести корабль от врага.
   — Значит, ты вообще ни черта не понимаешь.
   Хайден бросил взгляд на носовые мониторы и попытался подавить вновь сжимающий сердце страх. Каньские корабли быстро перестраивались, занимая позиции над экватором. На мгновение на экранах появился грозный с виду Форт-Бейкер, похожий на звезду нулевой величины, появился — и исчез. Форт-Бейкер находился на геостационарной орбите над Каноя-Сити и представлял собой исполинскую крепость, призванную защищать американский Анклав от любых попыток вторжения.
   Навеки прикованный к одной точке, он скрылся за массивным шаром планеты и должен был вновь появиться в поле зрения «Шанса» только через час. И опять Хайден Стрейкер горько пожалел о том, что непредвиденные события отдалили его свадьбу, которая должна была состояться сегодня…
   Эта мысль принадлежала его отцу — купить содействие префекта или правителя Квадранта Кюсю. В выступлении перед Советом на котором председательствовал Контролер Поуп, Эллис облек свою идею в следующую форму:
   — Если наше подношение будет достаточно ценным, то мы, возможно, уговорим его издать указ, запрещающий каньцам вести свои пси-проклятые военные действия на Осуми. Наши торговые корабли плохо вооружены и их слишком мало, чтобы справиться с каньской эскадрой. Зато Система обороны Кюсю наверняка достаточно сильны, чтобы наголову разгромить каньцев. Если в Кюсю согласятся помочь нам.
   — А они согласятся? — спросил его Хайден.
   — Только если сочтут, что овчинка стоит выделки. В Ямато, сынок, дела так просто не делаются. Именно поэтому правительство сёгуна назначило даймё Осуми Префектом всего этого проклятого Квадранта. Нейтралитет системы будет признан только в случае, если об этом официально объявит сам префект, причем имея за спиной немалые силы. Но не следует забывать и о следующем: формально Рюдзи-сама может решить, что Анклав — это американская территория и, таким образом, не будет препятствовать каньцам. Это вполне реально, поскольку в настоящее время Санаду и Американо находятся в состоянии войны.
   — Неужели он действительно способен на такое?
   — Запросто. Во всяком случае, так считает эта пси-проклятая Азиза Поуп. Иначе никакого договора не получилось бы. Эта баба глупа и упряма, душонка у нее мелкая, как у старого арифмометра, и она совершенно уверена, что дела в секторе можно вести при помощи одной переписки и справедливо. Мне шесть — семь раз приходилось открывать ей глаза на отношение каньцев ко всякого рода договорам и к справедливости во время войны.
   Эллис и Контролер встречались на борту «Шанса» с глазу на глаз, в обстановке строжайшей секретности. Лишь Хайдену Стрейкеру было велено надеть наушники и слушать их разговор, чтобы набираться ума-разума.
   — Ладно, Стрейкер. Так во что нам это обойдется — перетянуть их на свою сторону? — ледяным тоном поинтересовалась Поуп, люто ненавидящая и самого Эллиса, Стрейкера и все, что он олицетворяет, но в то же время понимающая: здоровяк говорит истинную правду.
   — Деньгами здесь ничего не решишь.
   — Тогда я вообще не понимаю, о чем вы.
   — О том, что мне известно, какую вещь Хидеки Рюдзи хотел бы заполучить больше всего на свете.
   — И какую же?
   — Некую фитюльку, находящуюся на Кагосиме. Кристалл. Амигдалу — энергетический кристалл с Варанаси, один из усилителей мысли, который привез в Американо величайший из мудрецов Рамакришнан. Это самый лучший из подобных кристаллов.
   — Амигдала? — удивленно прошептала Поуп. — И сколько же он стоит?
   — Пятьдесят траншей.
   Выражение интереса на лице Поуп мгновенно сменилось гневом.
   — Невозможно! Пятьдесят миллионов кредитов в виде очищенного ауриума? Да МеТраКор не обеспечит и половину такой суммы!
   — Лады, пускай МеТраКор гонит половину, а я, клянусь пси, добуду остальное.
   — Что? Вы? — В голосе Контролера вдруг засквозила подозрительность. — С чего бы это?
   — А с того, что торговому дому Стрейкера мир необходим не меньше, чем МеТраКору. — Эллис помолчал, будто готовясь нанести последний удар. — Но в этом случае я бы хотел, чтобы торговому дому «Стрейкер и Хавкен» немедленно, в первый же день после окончания войны были предоставлены исключительные торговые права. Вам придется употребить все свое влияние и связи, чтобы добиться для моих кораблей разрешения беспрепятственно входить в любые нексусы Американо с полными трюмами.
   — Нет, Стрейкер. Монопольные права принадлежат МеТраКору, и вам это отлично известно. Только Акт Конгресса…
   — Да, верно, монополия на торговлю с Американо. А если я нашел лазейку? Вы согласны использовать влияние своей семьи на Совет Директоров, чтобы решить вопрос в мою пользу?
   — Что за лазейка?
   — Я хочу получить разрешение возить товары из Ямато в Европу через Американо.
   — Вы собираетесь переправлять товары из Ямато в Европу?
   — Ну!
   — Напрямик?
   — Само собой. Только без всяких транзитных пошлин. С опломбированными трюмами и без промежуточной выгрузки — ни на Либерти, ни на любой другой американской планете. Причем разрешение я хотел бы получить бессрочное. И если МеТраКор желает сохранить Осуми в качестве американского анклава, вы добьетесь для меня такого разрешения.
   Последовал яростный спор, но, когда Эллис пригрозил, что вообще откажется от своего предложения, у Контролера не осталось никакого выхода, кроме как согласиться. Удалось ей и убедить членов Совета. К столице самураев Мияконодзё двинулся скоростной корабль, на котором отправился посланный Рюдзи-самой его младший сын Синго. Посланнику поручалось проследить за тем, что амигдала в целости и сохранности доставлена на борт и переправлена на Осуми.
   В Кагосиме им пришлось задержаться чуть дольше, чем они рассчитывали. И там до них дошли вести о начале войны между Американо и Санаду: в Кюсю отправилась мощная китайская эскадра, а у американцев за пределами плоскости Нулевого Градуса находилось всего лишь пять дряхлых кораблей под командованием коммодора Вейля. В последний раз эти корабли видели в районе Скутума — достаточно далеко, на американской стороне Зоны.