Страница:
— Я вам не девочка, мистер Стрейкер! Где он!
— Ладно, ладно. Так даешь слово?
— Даю. Рассказывайте.
Эллис уже мысленно взвесил и отверг возможность сказать ей правду. Он был рассержен предательством Истмана, но винил в этом в основном самого себя, поскольку доверился явно по уши влюбленному человеку. Ничего удивительного, стоит на нее посмотреть, есть в ней что-то несмотря на неуравновешенность и Истман знает, что она обязана ему жизнью.
Да, он втюрился, переполнен гормонами, а в таком плачевном состоянии человек расскажет что угодно, сделает что угодно и отдаст что угодно — что мне то уж следовало бы знать по собственному опыту двадцатилетней давности, когда я был поражен таким же безумием. Но может быть у него еще есть шанс оправиться, поскольку она испытывает точно такие же чувства по отношению к Хайдену…
Он сказал:
— Судя по метеорологическим данным, шаттл приземлился где-то в двухстах пятидесяти милях к югу отсюда. То есть в собственном хане Хидеки Синго.
— Значит он пытается пробраться сюда? Вы это хотите сказать?
— Нет. Скорее всего он заметил обстрел еще миль за сто от города. А мог узнать об этом и раньше, если повстречал беженцев. — Он помолчал, зная что не может доверить ей правду, и гладко продолжал: — Нет. Я склоняюсь к мысли, что он переждал ненастье и снова взлетел. Ведь вокруг планеты обращается метракоровская орбитальная станция. Форт-Бейкер хорошо вооружен, это действительно крепкий орешек, небольшой, но такой же крепкий как и любая другая космическая крепость. Ее повесили на случай если правительство Ямато вдруг нарушит свои обязательства — этакое космическое укрытие, где можно переждать время кризиса, куда в случае надобности можно переправить документацию и эвакуировать людей. Вооружение не очень мощное. Законсервированное. Экипаж частично в заморозке, частично на вахте. Одна большая красная рукоять. Один большой двигатель, который может забросить крепость в Тет-Два-Девять и дальше в случае необходимости.
— А у них там есть астрогаторы?
— Нет. Никаких астрогаторов, только компьютеры, а там уж как получится.
Она явно была поражена.
— Значит в случае чего им придется лететь через нексус без человека-астрогатора?
— Угу.
— Но ведь это чистое самоубийство.
— Если индекс в порядке, то возможно шансов двадцать за успех.
— И кто же дернет большую красную рукоять при таких ничтожных шансах?
— Я же сказал — в случае крайней нужды.
— И вы думаете Хайден попробует попасть туда?
— Почему бы и нет? Каньцы — то есть китайцы — вряд ли будут пытаться захватить крепость до тех пор пока не убедятся что прочно обосновались в Каное. Да, он точно полетел на Форт-Бейкер. Сто процентов.
— Вы должны помочь мне добраться до него.
Он недоверчиво уставился на нее, а потом расхохотался.
— Нет, милая. Это просто невозможно. Лучше всего, если ты успокоишься и будешь терпеливо ждать. Делай все как велит отец.
На лице ее появилось решимость. Внезапно она стала очень серьезной и Стрейкер сразу заметил в ней материнские черты.
— Я уже ждала терпеливо и делала как мне было сказано. Но если вы мне не поможете, — сказала она очень медленно, — я больше никогда не увижу Хайдена. Но я его обязательно увижу, и значит вы, мистер Стрейкер мне все-таки поможете.
Он удивленно приподнял бровь.
— Вот как?
— У вас нет денег, — сказала она. — Мне это известно. И мне точно известно, что вы влезли в большие долги. Отец мне все рассказал. Но я знаю где можно взять целое состояние в ауриуме. Там его пятнадцать траншей.
Стрейкер почувствовал как все его планы рушатся. Это были те самые пятнадцать траншей, которые он оставил Хавкену, тот ауриум, который как клялся и божился Хавкен попал в руки китайцам когда они пробрались в Каноя-Сити накануне обстрела.
— Твой отец рассказал мне, что с ним произошло, — осторожно сказал он.
— Да, рассказал. Но он солгал.
— А мне кажется это ты сейчас лжешь.
— Нет. Он перепрятал его. И мне известно куда. Я видела его. — Она вскинула голову. — И теперь вы поможете мне. Что, скажете нет?
Он сложил руки на груди и задумчиво поцыкал зубом, страшно жалея, что у него нет сигары. Ему страшно хотелось отделаться от девчонки, но следовало узнать где ауриум, а в душе его кипел праведный гнев на Хавкена, который сознательно подставил его.
— Ладно, миз Хавкен, — наконец сказал он. — Если вы и впрямь настроены так решительно, я конечно помогу вам чем смогу. Но только ни слова об этом никому, слышите? Особенности отцу.
— Договорились, мистер Стрейкер. — Она взглянула на него в упор и добавила. — Я имею в виду что в моем лице вы можете рассчитывать на полную конфиденциальность — хотя судя по всему вы не очень хорошо разбираетесь в людях в этом смысле.
27
— Ладно, ладно. Так даешь слово?
— Даю. Рассказывайте.
Эллис уже мысленно взвесил и отверг возможность сказать ей правду. Он был рассержен предательством Истмана, но винил в этом в основном самого себя, поскольку доверился явно по уши влюбленному человеку. Ничего удивительного, стоит на нее посмотреть, есть в ней что-то несмотря на неуравновешенность и Истман знает, что она обязана ему жизнью.
Да, он втюрился, переполнен гормонами, а в таком плачевном состоянии человек расскажет что угодно, сделает что угодно и отдаст что угодно — что мне то уж следовало бы знать по собственному опыту двадцатилетней давности, когда я был поражен таким же безумием. Но может быть у него еще есть шанс оправиться, поскольку она испытывает точно такие же чувства по отношению к Хайдену…
Он сказал:
— Судя по метеорологическим данным, шаттл приземлился где-то в двухстах пятидесяти милях к югу отсюда. То есть в собственном хане Хидеки Синго.
— Значит он пытается пробраться сюда? Вы это хотите сказать?
— Нет. Скорее всего он заметил обстрел еще миль за сто от города. А мог узнать об этом и раньше, если повстречал беженцев. — Он помолчал, зная что не может доверить ей правду, и гладко продолжал: — Нет. Я склоняюсь к мысли, что он переждал ненастье и снова взлетел. Ведь вокруг планеты обращается метракоровская орбитальная станция. Форт-Бейкер хорошо вооружен, это действительно крепкий орешек, небольшой, но такой же крепкий как и любая другая космическая крепость. Ее повесили на случай если правительство Ямато вдруг нарушит свои обязательства — этакое космическое укрытие, где можно переждать время кризиса, куда в случае надобности можно переправить документацию и эвакуировать людей. Вооружение не очень мощное. Законсервированное. Экипаж частично в заморозке, частично на вахте. Одна большая красная рукоять. Один большой двигатель, который может забросить крепость в Тет-Два-Девять и дальше в случае необходимости.
— А у них там есть астрогаторы?
— Нет. Никаких астрогаторов, только компьютеры, а там уж как получится.
Она явно была поражена.
— Значит в случае чего им придется лететь через нексус без человека-астрогатора?
— Угу.
— Но ведь это чистое самоубийство.
— Если индекс в порядке, то возможно шансов двадцать за успех.
— И кто же дернет большую красную рукоять при таких ничтожных шансах?
— Я же сказал — в случае крайней нужды.
— И вы думаете Хайден попробует попасть туда?
— Почему бы и нет? Каньцы — то есть китайцы — вряд ли будут пытаться захватить крепость до тех пор пока не убедятся что прочно обосновались в Каное. Да, он точно полетел на Форт-Бейкер. Сто процентов.
— Вы должны помочь мне добраться до него.
Он недоверчиво уставился на нее, а потом расхохотался.
— Нет, милая. Это просто невозможно. Лучше всего, если ты успокоишься и будешь терпеливо ждать. Делай все как велит отец.
На лице ее появилось решимость. Внезапно она стала очень серьезной и Стрейкер сразу заметил в ней материнские черты.
— Я уже ждала терпеливо и делала как мне было сказано. Но если вы мне не поможете, — сказала она очень медленно, — я больше никогда не увижу Хайдена. Но я его обязательно увижу, и значит вы, мистер Стрейкер мне все-таки поможете.
Он удивленно приподнял бровь.
— Вот как?
— У вас нет денег, — сказала она. — Мне это известно. И мне точно известно, что вы влезли в большие долги. Отец мне все рассказал. Но я знаю где можно взять целое состояние в ауриуме. Там его пятнадцать траншей.
Стрейкер почувствовал как все его планы рушатся. Это были те самые пятнадцать траншей, которые он оставил Хавкену, тот ауриум, который как клялся и божился Хавкен попал в руки китайцам когда они пробрались в Каноя-Сити накануне обстрела.
— Твой отец рассказал мне, что с ним произошло, — осторожно сказал он.
— Да, рассказал. Но он солгал.
— А мне кажется это ты сейчас лжешь.
— Нет. Он перепрятал его. И мне известно куда. Я видела его. — Она вскинула голову. — И теперь вы поможете мне. Что, скажете нет?
Он сложил руки на груди и задумчиво поцыкал зубом, страшно жалея, что у него нет сигары. Ему страшно хотелось отделаться от девчонки, но следовало узнать где ауриум, а в душе его кипел праведный гнев на Хавкена, который сознательно подставил его.
— Ладно, миз Хавкен, — наконец сказал он. — Если вы и впрямь настроены так решительно, я конечно помогу вам чем смогу. Но только ни слова об этом никому, слышите? Особенности отцу.
— Договорились, мистер Стрейкер. — Она взглянула на него в упор и добавила. — Я имею в виду что в моем лице вы можете рассчитывать на полную конфиденциальность — хотя судя по всему вы не очень хорошо разбираетесь в людях в этом смысле.
27
Часом позже Эллис Стрейкер уже стоял у Манпуку-мон — Ворот Десяти Тысяч Радостей в своем лучшем костюме. Вскоре появился и Джос Хавкен выглядящий очень торжественно и внушительно со своей тростью, в берете и в серебристую полоску пиджаке застегнутом наглухо поскольку ветер становился все сильнее. Завидев их каньские часовые насторожились, но когда они показали им подписанный Гу Цуном пропуск, отдали честь и вызвали дежурного офицера, чтобы он проверил все ли правильно. Он подозрительно оглядел их, но пропустил обоих как будто они были уроженцами Осуми, а не американскими торговцами, находящимися на свободе на сомнительных условиях и направляющихся в резиденцию губернатора.
Оказавшись снаружи они наняли двухместный каго с десятью с ног до головы покрытых татуировками носильщиками и их старшим на котором не было ничего кроме целой своры мифических животных на торсе и жалкой набедренной повязкой оставляющей открытыми ягодицы как у борца-сумоиста. Поездка обошлась немыслимо дорого — им пришлось расстаться с любимой тростью Хавкена. Старший подобострастно поклонился, завернул трость в какую-то тряпку и сунул ее под фундоси.
— Грабеж! — воскликнул Хавкен.
— Точно, но население еще не вернулось и конкуренция сейчас такая же жидкая как суп-мидзо. А идти пешком мы не можем, если не хотим окончательно потерять лицо. Мне еще меньше чем тебе нравится что меня потащат эти десять рож.
Хавкен скривился.
— Ох уж эти пси-проклятые ростовщики! Неужели они не знают, что даймё прямо запрещает взимание процентов?
— Еще как знают, но их это волнует ничуть не больше чем тебя.
Хавкен бросил на него уничтожающий взгляд, затем хлопнул Эллиса ладонью по кителю.
— Куда мы с тобой идем, Эллис? И почему для этого нужно было так выряжаться? Если ты ради Гу Цуна так стараешься, то поверь — совершенно напрасно. Он крупнейший пират в Санаду. Вдова дала ему это назначение чтобы контролировать его и сделала его губернатором того, сего и пси его побери всего, по той же самой причине.
— Ты забываешь, что однажды мы с ним уже обедали, Джос.
— И поняли, что два сапога — пара.
Эллис постарался, чтобы его голос оставался спокойным.
— Слушай, Джос, может сойдешь со своего пьедестала. Насколько я помню, ты ведь тоже никогда не отказывался от грузов которые я доставлял тебе на заре нашей юности, да особенно и не расспрашивал откуда они взялись. Так что ты пахнешь точно так же — во всяком случае для тех, кто тебя хорошо знает.
Качка и тряска продолжались около получаса — они миновали Стрекозиную Лагуну и теперь двигались по дороги Мацубаси. Сидящий рядом Хавкен был мрачен и молчалив, то и дело прикрывая глаза от гонимой ветром пыли и явно угнетенный последними событиями и своими убытками. Но он намеренно играл роль обиженного.
Эллис же невозмутимо глядел по сторонам. К западу от них виднелся Хака-ока, холм на котором даймё возвел красивую пагоду. Сейчас над ней горделиво развевались каньские флаги. Это была высшая точка Анклава, где в усыпальнице в дюжине костяных урн покоились останки предков Хидеки вплоть до сомнительного скелета относящегося к эпохе Сёва, который якобы был выкопан в Маньчжурии на Древней Земле еще до Эдикта. По иронии судьбы этот Хидеки тоже погиб в войне с каньцами.
При мысли о Древней Земле глаза Эллиса увлажнились и он коснулся пальцами переносицы. Он и сам не знал почему и никогда не знал, но мысль о том, что случилось с Древней Землей всегда расстраивала его. Это было так печально — и в то же время так хорошо и справедливо — что в центре Освоенного Космоса пришлось установить Зону Отчуждения диаметром в три световых года, куда пускали только затворников Центральной Власти.
Его внимание привлекли развевающиеся каньские знамена и он набрал полную грудь сыроватого, пахнущего землей воздуха. То, что коварный Рюдзи-сама устроил гробницу своих предков внутри американского Анклава говорило о том, что он действительно государственный деятель. Если кучка старых костей может быть превращена в законное основание для ежегодной присылки десятитысячного войска в Анклав или когда ему будет угодно, то следует отдать ему должное.
Они миновали обширное местное кладбище, тенистую рощу, которая даже для местных жителей была священной. На плексовых надгробных плитах были вырезаны имена людей с Коннектикута, Флориды, Юты, Висконсина и почти со всех остальных планет Американо. Мужчины, женщины и дети, которые явились сюда и умерли здесь или которые погибли в Тет-Два-Девять по пути сюда или отсюда.
Местные жители, обрабатывавшие поля на территории Анклава в качестве свободных арендаторов уже начали возвращаться чтобы определить ущерб нанесенный их лонгановым садам и чтобы собрать своих буффалоидов и свиней и грязных коричневых шедельвеноидов, которых каньцы собрали в загоны на тот случай если осада затянется слишком надолго и потребуются резервы продовольствия. Они миновали лошадь которую вел китайский солдат. У нее на спине восседали два человека в форме каньских офицеров, которые одарили их зубастыми улыбками. Их толстые на подкладке шлемы делали их похожими на древних советских красноармейцев или людей занимающихся кикбоксингом.
Приятно было видеть что-то новое. Солдаты или не солдаты, враги или нет, все равно приятно. Ямато будет истлевать как кости предков до тех пор пока не откроется и не научится дышать по-новому. А что для этого может быть лучше чем снятие ограничений на пересечение границ Зоны? Зона по естественным причинам является космополитичной. От Черных Евреев до Белых Евреев из созвездия Скульптора до несчастных датчан из созвездия Гончих Псов — одним словом, там селились самые разные люди чтобы торговать или просто жить и это правильно и так и должно быть. Но сразу же за границей Нулевого Градуса за исключением этого Анклава начинаются суровые самурайские миры и такая же политическая и торговая монополия как МеТраКор. Совершенно ясно что настало время когда император должен ослабить хватку и позволить этим мирам расцвести. Но этого явно никогда не произойдет если Хидеки Синго-сану когда-нибудь все же удастся стать даймё и префектом.
Скелет его отца окажется в урне на Бут-Хилл еще до того как останки успеют потемнеть на костях…
На этом мысли Эллиса прервались. Он почувствовал гнев на обманувшего его Хавкена и желание проколоть шарик его молчания. Новости наверное запросто это сделают. Но сообщать их ему было еще не время. Хавкен сидел справа от Эллиса, сложив руки на коленях и с каменным лицом.
— Все волнуешься за Аркали? — заботливо спросил он.
— Да, она все никак не придет в себя.
— Эх, зря ты так опекаешь девушку, будто она твоя рабыня. — И готов поклясться, что твоя жена поступала точно так же там в Американо, подумал он, почему она возможно и выросла таким нежным тепличным растением. Ба, да ведь у меня же был женский экипаж на первом моем корабле, «Дуайте Д.» причем все они были лет на пять моложе ее. И что касается присутствия духа они дали бы ей сто очков вперед, да и в манерах тоже. Да. Никудышное воспитание. Слишком высокомерная, упрямая и ранимая.
Он сказал:
— С тех пор как она прилетела сюда, она стала значительно лучше и гораздо более открытой, но конечно может из-за этого случая она стала такой же как прежде.
— Такой же как прежде? Что? Да она едва с ума не сошла! Она отказывается от еды и не выходит из комнаты. Сомневаюсь даже, что у нее хватило бы сил поблагодарить молодого Истмана за то, что он ее спас. Я просто не знаю что и делать и могу честно тебе это сказать.
— Так значит Барб Истман в последнее время виделся с ней, да? — невинным тоном спросил он.
— Это единственное что могло заставить ее вставать с потели по утрам. Но все ее разговоры ограничиваются изредка брошенным словом. Я должен вывезти ее на Сеул, причем чем скорее — тем лучше.
Эллис воспринял это спокойно.
— Мне кажется, что она просто слишком мало знает о жизни и о мужчинах в частности, бедняжка, а после того, через что ей пришлось пройти, я не удивлюсь, что у нее и в будущем будут с ними проблемы.
Хавкен печально покачал головой и снова впал в молчание, поэтому при первой же возможности Эллис переменил тему, чтобы создать у Хавкена перед встречей с Гу Цуном соответствующее настроение. Он постарался скрыть свой гнев по поводу исчезновения ауриума, хотя и чувствовал, что от мыслей об этом в груди у него будто стискивается тугой кулак. Сейчас ему нужна была легкая успокаивающая болтовня.
— Прохладный денек, не находишь? И ветреный к тому же.
— Эллис не пытайся меня разговорить.
Он согласно кивнул и глубоко вздохнул. Выдержав небольшую паузу он сказал:
— Да, кстати, Джос, я тебе рассказывал что получил сообщение из Ньюэйвена с Коннектикута?
— Хмммм.
— Правда, правда. Причем весьма отрадное: там сказано, что новый колледж несколько месяцев назад получил президентскую лицензию. Так что теперь он называется Колледж Стрейкера, Школа Астрогации. Как тебе?
— Рад за тебя.
— Я всегда считал, что у нас богатые филантропические традиции, которые нужно поддерживать. Куда лучше чем платить сумасшедшие деньги за какую-нибудь дурацкую старую картину, чтобы потом повесить ее на стену, верно? А так все эти молодые таланты получают нормальную подготовку.
— Может ты и прав.
— Конечно прав.
— Лично мне кажется, что название «Колледж Стрейкера» звучит как попытка войти в историю. По крайней мере мои дурацкие старые картины всегда можно будет выгодно перепродать.
— Если только найдешь покупателя.
Эллис дружелюбно кивнул. Несмотря на ветер и на тряску, он вытащил нож с тяжелым лезвием и начал аккуратно подрезать ногти, обратившись мыслями к прошлому, чтобы скрыть свое раздражение Хавкеном.
— А по-моему все же приятно знать, что какая-то школа носит твое имя, — сказал Эллис, не переставая наблюдать за Хавкеном. — Айртон Родриго наверняка гордился бы этим.
Хавкен хмыкнул.
— Если ты так считаешь, то почему же не попросил их назвать его «Колледж Родриго»?
— Ниже пояса, Джос.
— Ты мне пока так и не сказал, какие у тебя мысли по поводу Гу Цуна.
— Да так, просто маленький завтрак.
Хавкен немного изменил позу. Каго накренились и закачались, впереди появились особняки торговцев. Порывистый ветер раскачивал деревья — звук ветра в ветвях напоминал рокот водопада.
— Значит, всего-навсего маленький завтрак?
— Да, а почему бы и нет? Аппетитная еда, которая правильно настроит человека на весь остальной день. Возможность немного остудить кровь, а тебе еще до конца дня это непременно понадобится.
Хавкен искоса взглянул на него и Эллис понял, что его подозрения все усиливаются.
— Правда, правда, — искренне продолжал он. — Затем бокал или два доброго европанского вина, чтобы поднять наш дух в преддверии разговора, верно? Ну и может быть чуть-чуть заняться делами. Что скажешь? — Эллис намеренно слегка подтолкнул его локтем. — Это ж надо! Быть приглашенным на завтрак в свой собственный дом! Но нужно отдать Гу Цуну должное! У него есть стиль и чувство юмора!
Хавкен вскипел.
— Так ты говоришь заняться делами?
— Конечно, а ты как думал? Вон, посмотри! Вон твой особняк битком набитый блудливыми каньскими офицерами. А вон там твой кабинет, где занимается делами сам Гу Цун. По-моему твой дом как нельзя лучше подходит для адмирала, а?
Хавкен сдерживаясь повернулся к нему. Затем не выдержал и взорвался:
— Когда же ты наконец сам-то успокоишься, Эллис? Твой сын погиб. Мою дочь изнасиловали. Что же еще должно произойти, чтобы ты понял, что мы проиграли? Проиграли, слышишь?
— Не, мы не проиграли.
— Да открой же ты глаза! У нас больше не денег и никто не даст нам в долг! С нами покончено. Все наше дело окончательно погибло, наши дома разграблены каньцами, а потом конфискованы по приказу Ю Сюйеня. Наши офисы брошены и разгромлены, сотрудники разбежались кто куда, пятьсот контейнеров с ценнейшими товарами, приготовленными к отправке на Хонсю теперь никогда туда не попадут. Сто ящиков с лучшим чаем и тысяча галлонов бесценной имперского соевого соуса украдены и перегружены в трюмы каньских кораблей. А бизнес на Сеуле замер, поскольку там нет наших торговых представителей. А через три недели, Эллис в космопорте Сеула окажутся еще два корабля и Рад Гивенс и Эф Джинива просто не будут знать, куда и что они должны доставить. Одним словом, все цифры в наших книгах теперь только густо-густо кроваво красные, а ты по-прежнему говоришь о каких-то деловых переговорах! Почему бы тебе не смириться? Не принять случившееся по-мужски?
На лице Эллиса по-прежнему играла легкая полуулыбка. Он беззаботно отмахнулся.
— Ты хочешь сказать, как бесхребетному червяку? Нет, Джос, я устроен по-другому. Я найду выход. Я его всегда находил.
— Только не на этот раз, видит пси. По моим расчетам, если ты даже будешь торговать начиная с сегодняшнего дня до того момента когда пионерный зонд достигнет Йоты Скорпиона, тебе все равно не удастся свести концы с концами. А долги в которые ты теперь влез просто колоссальны! — в голосе Хавкена явственно слышались торжествующие нотки. — Двадцать пять ТРАНШЕЙ! Вся сумма, которую ты занял у Эя на Сеуле. Это было глупо.
Они вышли из опустившегося на землю каго и поднялись по ступенькам к парадной двери. Гу Цун не оказал им чести встретить их лично, не выслал навстречу и никого из старших офицеров. Встречали их только подобострастные слуги. Хавкен с ненавистью смотрел на этих одетых в ливреи с волосами заплетенными в косички и в маленьких шапочках людей. Эллис видел, что его бывший работодатель был подавлен тем, что его принимают в собственном доме в качестве посетителя, но понимал и то, что его очень волнует судьба ауриума, спрятанного под полом в соседней комнате. Наверное из-за этого, подумал он. В противном случае я неправильно его понимаю, а Аркали солгала мне. Могла она мне солгать, или нет?
— Ты не сможешь даже показаться на Сеуле Эллис. Только не тогда когда ты должен двадцать пять ТРАНШЕЙ этому сукиному сыну Эю.
— Да, если он узнает, что я лишился их, я покойник. — Эллис сурово наблюдал за ним. — Ты ведь сказал, что те пятнадцать траншей, которые я тебе оставил определенно пропали. Угодили в лапы Гу Цуна и его офицеров?
— Конечно! — быстро и без малейших колебаний соврал Хавкен. — Я ведь не давал тебе никаких гарантий, Эллис. Ты и сам это знаешь. Каньцы так неожиданно обрушились на нас, что просто не осталось времени вывезти ауриум в Каноя-Сити, а даже если бы время и было, то каньцы все равно захватили бы его, когда взяли купол.
— Я заметил, что у тебя хватило времени вывезти произведения искусства и китайский фарфор да и всякие остальные безделушки, — сказал он, оглядываясь. Хлопали от ветра болтающиеся ставни, наполняя дом эхом. От этого дом производил еще более печальное впечатление и казался совсем заброшенным.
Хавкен взорвался.
— Это… это все слуги! Они нагрузили одну или две машины уже после нашего отъезда и кое-что спасли. Ради пси, Эллис, что ты хочешь сказать? Неужели ты думаешь, что я оставил бы целое состояние каньцам если бы мог его увезти? Я бы на твоем месте не винил меня в его утрате.
— А разве кто-нибудь кого-нибудь винит?
— О'кей. — Хавкен сдержался, потом сказал: — И советую тебе не напоминать Гу об этом ауриуме, который он захватил.
— Почему?
— Он может неправильно понять. Подумать, что мы его обвиняем… Слушай, если бы только ты не дал каньцам себя поймать… ладно, думаю ты и сам все понимаешь.
Эллис наморщил лоб и чуть улыбнулся.
— Хорошо, значит помимо основного долга нам нужно выплачивать еще и проценты… четырнадцать с половиной процентов годовых, то есть… — он быстро прокрутил цифры в голове, — …это получается чертовски близко к ста тысячам кредитов в день, каждый день, включая и выходные. Так что хочешь не хочешь, а придется нам, как ты и говоришь, лететь на Сеул.
— Ты собираешься отправиться на Сеул? — Хавкен уже взял себя в руки, но Эллис играл с ним как с рыбкой.
— Я чувствую, что адмирал Гу предоставит нам возможность улететь отсюда.
— Что?
— Ну да. А почему бы и нет? — откровенно заметил Эллис. — Тем более что он мне кое-чем обязан.
— Он? Тебе? С чего бы это?
— А с того, что именно я уговорил Совет Каноя-Сити капитулировать. Или ты забыл?
— Но ведь это вовсе не так!
— Кто знает? Он-то ведь этого не знает. И понимаешь, еще я надеюсь, что мне удастся выторговать у него «Шанс».
Пока они ждали, Хавкен нервно заметил:
— Слушай, Эллис, даже если бы ты и отправился на Сеул прямо завтра, ко времени прибытия туда ты был бы должен уже миллион. А к тому времени как туда прибыли бы «Плазма» и «Эфир», долг возрос бы еще на два миллиона. Это в том случае, если они прилетят вовремя! Ни один полет по Зоне не продолжается меньше месяца, ну и что, что у тебя есть два корабля? Какой груз может дать прибыль между полутора и двумя миллионами кредитов? Если только ты не знаешь какого-нибудь источника очищенного ауриума, о котором забыл мне сказать.
— Боюсь, придется тебя разочаровать, Джос.
— Вот видишь! Тебе ни за что не удастся вырвать свои проклятые корабли из рук Эя, и учти, что речь ведь идет лишь об уплате процентов. Так что подумай еще раз и лети на Ульсан или Палаван и найди там себе какое-нибудь другое дело.
Эллис молча снял шапочку. Соглашение с Эем и его банкирами было заключено на два месяца, по тридцать стандартных дней каждый и могло продляться по предварительной договоренности на месяц из двадцати восьми дней. Проценты за два месяца были уже уплачены, а за каждый следующий месяц нужно было платить в конце предыдущего. С точки зрения американца это было самое настоящее ростовщичество. На Соединенных Мирах ничего подобного не было, кроме разве что Нью-Нью-Йорка, но зато для Зоны — от Кар Никобара до Фату-Хивы — это было совершенно обычным явлением.
— Так, давай-ка прикинем… значит ты хочешь сказать, что к настоящему времени я отсутствую на Сеуле уже семь недель, — сказал он, желая дать Хавкену последнюю возможность покаяться и признаться. — Если бы я улетел завтра, то ко времени прибытия туда я отсутствовал бы уже девять недель, плюс-минус день или два. Эй-сан начнет с воплями требовать своих процентов и к тому времени я буду должен ему три миллиона, даже если он и будет готов обсудить очередную отсрочку. Плюс к тому, стоит ему узнать о недавних событиях в Каное или заподозрит, что его капиталы накрылись, он ни о каких продлениях и разговаривать не станет. Когда он узнает, что половина его залога — это наше имущество в Каноя-Сити и «Шанс» конфискованы Гу Цуном, он очень рассердится. А уж когда убедится, что я некредитоспособен, он меня просто убьет, если сможет. А он сможет.
Сейчас он старался обрисовать Хавкену чем грозит его обман. Но вместо раскаяния и признания в содеянном, которого он наполовину ожидал, Хавкен напустил на себя вид человека, обладающего моральным превосходством, с тем, чтобы подчеркнуть в каком трагическом состоянии оказались его дочь и их совместные дела.
— Ты с таким же успехом можешь все бросить, Эллис. Ты разорил нас обоих и лишил нас будущего. Так что лучше тебе пока не поздно, сматывать удочки.
Разочарование Эллиса перешло в гнев. Пси его побери, вы только посмотрите, как этот кусок дерьма пытается прикрыть свой ханжеский зад — и это при том, что ему отлично известно, что мои пятнадцать траншей ауриума находятся под этим самым полом. То есть теперь, вспоминая как Джон Уюку и я пытались уличить тебя в нечестности в Комиссии флота, а ты убедил меня, что я заблуждаюсь. Может ты и тогда обвел меня вокруг пальца.
— По крайней мере твоя дочь жива, — резко сказал он, а потом снова сменил тон на примирительный: — Как ты и говоришь, Хайден скорее всего мертв. — Хавкен по-прежнему не поднимал глаз, а оставался погруженным в себя и на лице Эллиса снова появилась полуулыбка. — Но как бы там ни было и что бы там ни было, дело остается делом, верно?
— Ты просто толстокожий дьявол! Неужели в тебе не осталось ни на грош сочувствия?
Он взглянул на Хавкена с неприкрытом на сей раз гневом и Хавкен поежился, растерявшись от явной перемены отношения к нему Эллиса.
— Только не надо убеждать меня в том, что монополия на моральную правоту принадлежит исключительно тебе, Джос. Ты демонстрируешь миру свои изящные манеры и благочестие, в то время как я могу показывать ему только свои сжатые кулаки и стиснутые зубы, и в большинстве случаев из-за этого все думают, что хороший человек, а я злобный сукин сын. Но я-то тебя знаю как облупленного: мы с тобой очень во многом похожи, если не считать того, что ты скрываешься под маской лицемерия, а я нет.
Оказавшись снаружи они наняли двухместный каго с десятью с ног до головы покрытых татуировками носильщиками и их старшим на котором не было ничего кроме целой своры мифических животных на торсе и жалкой набедренной повязкой оставляющей открытыми ягодицы как у борца-сумоиста. Поездка обошлась немыслимо дорого — им пришлось расстаться с любимой тростью Хавкена. Старший подобострастно поклонился, завернул трость в какую-то тряпку и сунул ее под фундоси.
— Грабеж! — воскликнул Хавкен.
— Точно, но население еще не вернулось и конкуренция сейчас такая же жидкая как суп-мидзо. А идти пешком мы не можем, если не хотим окончательно потерять лицо. Мне еще меньше чем тебе нравится что меня потащат эти десять рож.
Хавкен скривился.
— Ох уж эти пси-проклятые ростовщики! Неужели они не знают, что даймё прямо запрещает взимание процентов?
— Еще как знают, но их это волнует ничуть не больше чем тебя.
Хавкен бросил на него уничтожающий взгляд, затем хлопнул Эллиса ладонью по кителю.
— Куда мы с тобой идем, Эллис? И почему для этого нужно было так выряжаться? Если ты ради Гу Цуна так стараешься, то поверь — совершенно напрасно. Он крупнейший пират в Санаду. Вдова дала ему это назначение чтобы контролировать его и сделала его губернатором того, сего и пси его побери всего, по той же самой причине.
— Ты забываешь, что однажды мы с ним уже обедали, Джос.
— И поняли, что два сапога — пара.
Эллис постарался, чтобы его голос оставался спокойным.
— Слушай, Джос, может сойдешь со своего пьедестала. Насколько я помню, ты ведь тоже никогда не отказывался от грузов которые я доставлял тебе на заре нашей юности, да особенно и не расспрашивал откуда они взялись. Так что ты пахнешь точно так же — во всяком случае для тех, кто тебя хорошо знает.
Качка и тряска продолжались около получаса — они миновали Стрекозиную Лагуну и теперь двигались по дороги Мацубаси. Сидящий рядом Хавкен был мрачен и молчалив, то и дело прикрывая глаза от гонимой ветром пыли и явно угнетенный последними событиями и своими убытками. Но он намеренно играл роль обиженного.
Эллис же невозмутимо глядел по сторонам. К западу от них виднелся Хака-ока, холм на котором даймё возвел красивую пагоду. Сейчас над ней горделиво развевались каньские флаги. Это была высшая точка Анклава, где в усыпальнице в дюжине костяных урн покоились останки предков Хидеки вплоть до сомнительного скелета относящегося к эпохе Сёва, который якобы был выкопан в Маньчжурии на Древней Земле еще до Эдикта. По иронии судьбы этот Хидеки тоже погиб в войне с каньцами.
При мысли о Древней Земле глаза Эллиса увлажнились и он коснулся пальцами переносицы. Он и сам не знал почему и никогда не знал, но мысль о том, что случилось с Древней Землей всегда расстраивала его. Это было так печально — и в то же время так хорошо и справедливо — что в центре Освоенного Космоса пришлось установить Зону Отчуждения диаметром в три световых года, куда пускали только затворников Центральной Власти.
Его внимание привлекли развевающиеся каньские знамена и он набрал полную грудь сыроватого, пахнущего землей воздуха. То, что коварный Рюдзи-сама устроил гробницу своих предков внутри американского Анклава говорило о том, что он действительно государственный деятель. Если кучка старых костей может быть превращена в законное основание для ежегодной присылки десятитысячного войска в Анклав или когда ему будет угодно, то следует отдать ему должное.
Они миновали обширное местное кладбище, тенистую рощу, которая даже для местных жителей была священной. На плексовых надгробных плитах были вырезаны имена людей с Коннектикута, Флориды, Юты, Висконсина и почти со всех остальных планет Американо. Мужчины, женщины и дети, которые явились сюда и умерли здесь или которые погибли в Тет-Два-Девять по пути сюда или отсюда.
Местные жители, обрабатывавшие поля на территории Анклава в качестве свободных арендаторов уже начали возвращаться чтобы определить ущерб нанесенный их лонгановым садам и чтобы собрать своих буффалоидов и свиней и грязных коричневых шедельвеноидов, которых каньцы собрали в загоны на тот случай если осада затянется слишком надолго и потребуются резервы продовольствия. Они миновали лошадь которую вел китайский солдат. У нее на спине восседали два человека в форме каньских офицеров, которые одарили их зубастыми улыбками. Их толстые на подкладке шлемы делали их похожими на древних советских красноармейцев или людей занимающихся кикбоксингом.
Приятно было видеть что-то новое. Солдаты или не солдаты, враги или нет, все равно приятно. Ямато будет истлевать как кости предков до тех пор пока не откроется и не научится дышать по-новому. А что для этого может быть лучше чем снятие ограничений на пересечение границ Зоны? Зона по естественным причинам является космополитичной. От Черных Евреев до Белых Евреев из созвездия Скульптора до несчастных датчан из созвездия Гончих Псов — одним словом, там селились самые разные люди чтобы торговать или просто жить и это правильно и так и должно быть. Но сразу же за границей Нулевого Градуса за исключением этого Анклава начинаются суровые самурайские миры и такая же политическая и торговая монополия как МеТраКор. Совершенно ясно что настало время когда император должен ослабить хватку и позволить этим мирам расцвести. Но этого явно никогда не произойдет если Хидеки Синго-сану когда-нибудь все же удастся стать даймё и префектом.
Скелет его отца окажется в урне на Бут-Хилл еще до того как останки успеют потемнеть на костях…
На этом мысли Эллиса прервались. Он почувствовал гнев на обманувшего его Хавкена и желание проколоть шарик его молчания. Новости наверное запросто это сделают. Но сообщать их ему было еще не время. Хавкен сидел справа от Эллиса, сложив руки на коленях и с каменным лицом.
— Все волнуешься за Аркали? — заботливо спросил он.
— Да, она все никак не придет в себя.
— Эх, зря ты так опекаешь девушку, будто она твоя рабыня. — И готов поклясться, что твоя жена поступала точно так же там в Американо, подумал он, почему она возможно и выросла таким нежным тепличным растением. Ба, да ведь у меня же был женский экипаж на первом моем корабле, «Дуайте Д.» причем все они были лет на пять моложе ее. И что касается присутствия духа они дали бы ей сто очков вперед, да и в манерах тоже. Да. Никудышное воспитание. Слишком высокомерная, упрямая и ранимая.
Он сказал:
— С тех пор как она прилетела сюда, она стала значительно лучше и гораздо более открытой, но конечно может из-за этого случая она стала такой же как прежде.
— Такой же как прежде? Что? Да она едва с ума не сошла! Она отказывается от еды и не выходит из комнаты. Сомневаюсь даже, что у нее хватило бы сил поблагодарить молодого Истмана за то, что он ее спас. Я просто не знаю что и делать и могу честно тебе это сказать.
— Так значит Барб Истман в последнее время виделся с ней, да? — невинным тоном спросил он.
— Это единственное что могло заставить ее вставать с потели по утрам. Но все ее разговоры ограничиваются изредка брошенным словом. Я должен вывезти ее на Сеул, причем чем скорее — тем лучше.
Эллис воспринял это спокойно.
— Мне кажется, что она просто слишком мало знает о жизни и о мужчинах в частности, бедняжка, а после того, через что ей пришлось пройти, я не удивлюсь, что у нее и в будущем будут с ними проблемы.
Хавкен печально покачал головой и снова впал в молчание, поэтому при первой же возможности Эллис переменил тему, чтобы создать у Хавкена перед встречей с Гу Цуном соответствующее настроение. Он постарался скрыть свой гнев по поводу исчезновения ауриума, хотя и чувствовал, что от мыслей об этом в груди у него будто стискивается тугой кулак. Сейчас ему нужна была легкая успокаивающая болтовня.
— Прохладный денек, не находишь? И ветреный к тому же.
— Эллис не пытайся меня разговорить.
Он согласно кивнул и глубоко вздохнул. Выдержав небольшую паузу он сказал:
— Да, кстати, Джос, я тебе рассказывал что получил сообщение из Ньюэйвена с Коннектикута?
— Хмммм.
— Правда, правда. Причем весьма отрадное: там сказано, что новый колледж несколько месяцев назад получил президентскую лицензию. Так что теперь он называется Колледж Стрейкера, Школа Астрогации. Как тебе?
— Рад за тебя.
— Я всегда считал, что у нас богатые филантропические традиции, которые нужно поддерживать. Куда лучше чем платить сумасшедшие деньги за какую-нибудь дурацкую старую картину, чтобы потом повесить ее на стену, верно? А так все эти молодые таланты получают нормальную подготовку.
— Может ты и прав.
— Конечно прав.
— Лично мне кажется, что название «Колледж Стрейкера» звучит как попытка войти в историю. По крайней мере мои дурацкие старые картины всегда можно будет выгодно перепродать.
— Если только найдешь покупателя.
Эллис дружелюбно кивнул. Несмотря на ветер и на тряску, он вытащил нож с тяжелым лезвием и начал аккуратно подрезать ногти, обратившись мыслями к прошлому, чтобы скрыть свое раздражение Хавкеном.
— А по-моему все же приятно знать, что какая-то школа носит твое имя, — сказал Эллис, не переставая наблюдать за Хавкеном. — Айртон Родриго наверняка гордился бы этим.
Хавкен хмыкнул.
— Если ты так считаешь, то почему же не попросил их назвать его «Колледж Родриго»?
— Ниже пояса, Джос.
— Ты мне пока так и не сказал, какие у тебя мысли по поводу Гу Цуна.
— Да так, просто маленький завтрак.
Хавкен немного изменил позу. Каго накренились и закачались, впереди появились особняки торговцев. Порывистый ветер раскачивал деревья — звук ветра в ветвях напоминал рокот водопада.
— Значит, всего-навсего маленький завтрак?
— Да, а почему бы и нет? Аппетитная еда, которая правильно настроит человека на весь остальной день. Возможность немного остудить кровь, а тебе еще до конца дня это непременно понадобится.
Хавкен искоса взглянул на него и Эллис понял, что его подозрения все усиливаются.
— Правда, правда, — искренне продолжал он. — Затем бокал или два доброго европанского вина, чтобы поднять наш дух в преддверии разговора, верно? Ну и может быть чуть-чуть заняться делами. Что скажешь? — Эллис намеренно слегка подтолкнул его локтем. — Это ж надо! Быть приглашенным на завтрак в свой собственный дом! Но нужно отдать Гу Цуну должное! У него есть стиль и чувство юмора!
Хавкен вскипел.
— Так ты говоришь заняться делами?
— Конечно, а ты как думал? Вон, посмотри! Вон твой особняк битком набитый блудливыми каньскими офицерами. А вон там твой кабинет, где занимается делами сам Гу Цун. По-моему твой дом как нельзя лучше подходит для адмирала, а?
Хавкен сдерживаясь повернулся к нему. Затем не выдержал и взорвался:
— Когда же ты наконец сам-то успокоишься, Эллис? Твой сын погиб. Мою дочь изнасиловали. Что же еще должно произойти, чтобы ты понял, что мы проиграли? Проиграли, слышишь?
— Не, мы не проиграли.
— Да открой же ты глаза! У нас больше не денег и никто не даст нам в долг! С нами покончено. Все наше дело окончательно погибло, наши дома разграблены каньцами, а потом конфискованы по приказу Ю Сюйеня. Наши офисы брошены и разгромлены, сотрудники разбежались кто куда, пятьсот контейнеров с ценнейшими товарами, приготовленными к отправке на Хонсю теперь никогда туда не попадут. Сто ящиков с лучшим чаем и тысяча галлонов бесценной имперского соевого соуса украдены и перегружены в трюмы каньских кораблей. А бизнес на Сеуле замер, поскольку там нет наших торговых представителей. А через три недели, Эллис в космопорте Сеула окажутся еще два корабля и Рад Гивенс и Эф Джинива просто не будут знать, куда и что они должны доставить. Одним словом, все цифры в наших книгах теперь только густо-густо кроваво красные, а ты по-прежнему говоришь о каких-то деловых переговорах! Почему бы тебе не смириться? Не принять случившееся по-мужски?
На лице Эллиса по-прежнему играла легкая полуулыбка. Он беззаботно отмахнулся.
— Ты хочешь сказать, как бесхребетному червяку? Нет, Джос, я устроен по-другому. Я найду выход. Я его всегда находил.
— Только не на этот раз, видит пси. По моим расчетам, если ты даже будешь торговать начиная с сегодняшнего дня до того момента когда пионерный зонд достигнет Йоты Скорпиона, тебе все равно не удастся свести концы с концами. А долги в которые ты теперь влез просто колоссальны! — в голосе Хавкена явственно слышались торжествующие нотки. — Двадцать пять ТРАНШЕЙ! Вся сумма, которую ты занял у Эя на Сеуле. Это было глупо.
Они вышли из опустившегося на землю каго и поднялись по ступенькам к парадной двери. Гу Цун не оказал им чести встретить их лично, не выслал навстречу и никого из старших офицеров. Встречали их только подобострастные слуги. Хавкен с ненавистью смотрел на этих одетых в ливреи с волосами заплетенными в косички и в маленьких шапочках людей. Эллис видел, что его бывший работодатель был подавлен тем, что его принимают в собственном доме в качестве посетителя, но понимал и то, что его очень волнует судьба ауриума, спрятанного под полом в соседней комнате. Наверное из-за этого, подумал он. В противном случае я неправильно его понимаю, а Аркали солгала мне. Могла она мне солгать, или нет?
— Ты не сможешь даже показаться на Сеуле Эллис. Только не тогда когда ты должен двадцать пять ТРАНШЕЙ этому сукиному сыну Эю.
— Да, если он узнает, что я лишился их, я покойник. — Эллис сурово наблюдал за ним. — Ты ведь сказал, что те пятнадцать траншей, которые я тебе оставил определенно пропали. Угодили в лапы Гу Цуна и его офицеров?
— Конечно! — быстро и без малейших колебаний соврал Хавкен. — Я ведь не давал тебе никаких гарантий, Эллис. Ты и сам это знаешь. Каньцы так неожиданно обрушились на нас, что просто не осталось времени вывезти ауриум в Каноя-Сити, а даже если бы время и было, то каньцы все равно захватили бы его, когда взяли купол.
— Я заметил, что у тебя хватило времени вывезти произведения искусства и китайский фарфор да и всякие остальные безделушки, — сказал он, оглядываясь. Хлопали от ветра болтающиеся ставни, наполняя дом эхом. От этого дом производил еще более печальное впечатление и казался совсем заброшенным.
Хавкен взорвался.
— Это… это все слуги! Они нагрузили одну или две машины уже после нашего отъезда и кое-что спасли. Ради пси, Эллис, что ты хочешь сказать? Неужели ты думаешь, что я оставил бы целое состояние каньцам если бы мог его увезти? Я бы на твоем месте не винил меня в его утрате.
— А разве кто-нибудь кого-нибудь винит?
— О'кей. — Хавкен сдержался, потом сказал: — И советую тебе не напоминать Гу об этом ауриуме, который он захватил.
— Почему?
— Он может неправильно понять. Подумать, что мы его обвиняем… Слушай, если бы только ты не дал каньцам себя поймать… ладно, думаю ты и сам все понимаешь.
Эллис наморщил лоб и чуть улыбнулся.
— Хорошо, значит помимо основного долга нам нужно выплачивать еще и проценты… четырнадцать с половиной процентов годовых, то есть… — он быстро прокрутил цифры в голове, — …это получается чертовски близко к ста тысячам кредитов в день, каждый день, включая и выходные. Так что хочешь не хочешь, а придется нам, как ты и говоришь, лететь на Сеул.
— Ты собираешься отправиться на Сеул? — Хавкен уже взял себя в руки, но Эллис играл с ним как с рыбкой.
— Я чувствую, что адмирал Гу предоставит нам возможность улететь отсюда.
— Что?
— Ну да. А почему бы и нет? — откровенно заметил Эллис. — Тем более что он мне кое-чем обязан.
— Он? Тебе? С чего бы это?
— А с того, что именно я уговорил Совет Каноя-Сити капитулировать. Или ты забыл?
— Но ведь это вовсе не так!
— Кто знает? Он-то ведь этого не знает. И понимаешь, еще я надеюсь, что мне удастся выторговать у него «Шанс».
Пока они ждали, Хавкен нервно заметил:
— Слушай, Эллис, даже если бы ты и отправился на Сеул прямо завтра, ко времени прибытия туда ты был бы должен уже миллион. А к тому времени как туда прибыли бы «Плазма» и «Эфир», долг возрос бы еще на два миллиона. Это в том случае, если они прилетят вовремя! Ни один полет по Зоне не продолжается меньше месяца, ну и что, что у тебя есть два корабля? Какой груз может дать прибыль между полутора и двумя миллионами кредитов? Если только ты не знаешь какого-нибудь источника очищенного ауриума, о котором забыл мне сказать.
— Боюсь, придется тебя разочаровать, Джос.
— Вот видишь! Тебе ни за что не удастся вырвать свои проклятые корабли из рук Эя, и учти, что речь ведь идет лишь об уплате процентов. Так что подумай еще раз и лети на Ульсан или Палаван и найди там себе какое-нибудь другое дело.
Эллис молча снял шапочку. Соглашение с Эем и его банкирами было заключено на два месяца, по тридцать стандартных дней каждый и могло продляться по предварительной договоренности на месяц из двадцати восьми дней. Проценты за два месяца были уже уплачены, а за каждый следующий месяц нужно было платить в конце предыдущего. С точки зрения американца это было самое настоящее ростовщичество. На Соединенных Мирах ничего подобного не было, кроме разве что Нью-Нью-Йорка, но зато для Зоны — от Кар Никобара до Фату-Хивы — это было совершенно обычным явлением.
— Так, давай-ка прикинем… значит ты хочешь сказать, что к настоящему времени я отсутствую на Сеуле уже семь недель, — сказал он, желая дать Хавкену последнюю возможность покаяться и признаться. — Если бы я улетел завтра, то ко времени прибытия туда я отсутствовал бы уже девять недель, плюс-минус день или два. Эй-сан начнет с воплями требовать своих процентов и к тому времени я буду должен ему три миллиона, даже если он и будет готов обсудить очередную отсрочку. Плюс к тому, стоит ему узнать о недавних событиях в Каное или заподозрит, что его капиталы накрылись, он ни о каких продлениях и разговаривать не станет. Когда он узнает, что половина его залога — это наше имущество в Каноя-Сити и «Шанс» конфискованы Гу Цуном, он очень рассердится. А уж когда убедится, что я некредитоспособен, он меня просто убьет, если сможет. А он сможет.
Сейчас он старался обрисовать Хавкену чем грозит его обман. Но вместо раскаяния и признания в содеянном, которого он наполовину ожидал, Хавкен напустил на себя вид человека, обладающего моральным превосходством, с тем, чтобы подчеркнуть в каком трагическом состоянии оказались его дочь и их совместные дела.
— Ты с таким же успехом можешь все бросить, Эллис. Ты разорил нас обоих и лишил нас будущего. Так что лучше тебе пока не поздно, сматывать удочки.
Разочарование Эллиса перешло в гнев. Пси его побери, вы только посмотрите, как этот кусок дерьма пытается прикрыть свой ханжеский зад — и это при том, что ему отлично известно, что мои пятнадцать траншей ауриума находятся под этим самым полом. То есть теперь, вспоминая как Джон Уюку и я пытались уличить тебя в нечестности в Комиссии флота, а ты убедил меня, что я заблуждаюсь. Может ты и тогда обвел меня вокруг пальца.
— По крайней мере твоя дочь жива, — резко сказал он, а потом снова сменил тон на примирительный: — Как ты и говоришь, Хайден скорее всего мертв. — Хавкен по-прежнему не поднимал глаз, а оставался погруженным в себя и на лице Эллиса снова появилась полуулыбка. — Но как бы там ни было и что бы там ни было, дело остается делом, верно?
— Ты просто толстокожий дьявол! Неужели в тебе не осталось ни на грош сочувствия?
Он взглянул на Хавкена с неприкрытом на сей раз гневом и Хавкен поежился, растерявшись от явной перемены отношения к нему Эллиса.
— Только не надо убеждать меня в том, что монополия на моральную правоту принадлежит исключительно тебе, Джос. Ты демонстрируешь миру свои изящные манеры и благочестие, в то время как я могу показывать ему только свои сжатые кулаки и стиснутые зубы, и в большинстве случаев из-за этого все думают, что хороший человек, а я злобный сукин сын. Но я-то тебя знаю как облупленного: мы с тобой очень во многом похожи, если не считать того, что ты скрываешься под маской лицемерия, а я нет.