Кауи Вера. Неотразимая

   Он был ошеломлен тем, что она восприняла его реплику всерьез.
   — Да, — ответила она. — Не женственна.
   — Вы действительно не подходите под это определение, — пробормотал он, разглядывая ее пристально, будто хотел снять мерку. — Но я должен сказать, что с расстояния, которое делит нас, вы выглядите безупречно.
   — Как ваши манеры, — ответила она, допивая бокал.
   — Я знаю свои возможности, — скромно заметил он, взяв у нее пустой бокал.
   — Прекрасно. Я тоже.
   И еще как! Он кипел, заново наполняя их бокалы.
   Ничего не выходит. Она каждый раз ухитряется опередить его. Хуже того. Она совершенно точно видит, что он делает, и ей наплевать. Он не привык к равнодушию.
   Волнения, желания, предвкушение или сомнение — но не равнодушие! Это выводило его из себя. Он не представлял себе, как это может быть. Впервые в жизни он не производил никакого впечатления.
   — Как вы на все это смотрите? — спросил он доверительно, подавая бокал.
   — Беспристрастно.
   Дан глотнул мартини. Он чувствовал, что с трудом сохраняет спокойствие.
   — Вам, наверное, все окружающее кажется ненастоящим, — настаивал Дан, — но, поверьте мне, это ужасающе реально.
   Увидев ее улыбку, он понял, что и этот выстрел прошел мимо цели.
   — Я уже поверила…
   Он чувствовал, что возненавидел ее. Он готов был отдать жизнь, чтобы разделаться с ней. И не только из-за денег. Но пока — он поднял бокал.
   — Пейте… Первый бокал зажигает огонь, второй — дает тепло… Жгите свечку с обоих концов. Как ни говори, вы можете себе это позволить.
   — Вы опять вернулись к деньгам. — В голосе ее слышалась скука.
   — Нет, я просто не могу оставить этой темы.
   — Вы пробуете оставить меня без денег.
   — Если предоставится возможность, — сказал он самым любезным тоном.
   Она смотрела на него поверх бокала. Глаза казались драгоценными камнями.
   — Что он обещал вам? — вопрос был поставлен прямо, без обиняков.
   — Разделить на всех поровну.
   — Почему же он не сдержал обещания?
   — Это уже другая история. Сначала докончим вашу.
   — Уверяю вас, моя история лишь следствие.
   — Ну… О мертвых не говорят плохо.
   — Почему? Они же не слышат вас.
   Снова безжалостная логика. Нет, определенно не женственна. Как искушена в словесной игре! Даже в этом доме, где слова то и дело становились оружием, с которым все умели ловко обходиться, она без затруднений вела беседу.
   — Вы чувствуете себя обманутым?
   — Я и был обманут. Все мы были обмануты. Все досталось вам, — напомнил он ей. — В том числе и его долги. — Затем чарующе добавил:
   — Считайте меня накладным расходом.
   — Сомневаюсь, могу ли я себе это позволить, — ответила Элизабет, чуть улыбнувшись.
   — Не можете не позволить. — Это прозвучало как предупреждение, краткое и мрачное. Затем он продолжал с любопытством:
   — Правда ли, что вы выросли в приюте?
   — Да.
   — Но вы не всегда были такой, как сейчас?
   Она поняла, что он имеет в виду.
   — Нет.
   — Выучились?
   — Вся сила — в знании.
   — Нет. В деньгах.
   Он сел поглубже, чтобы видеть ее профиль. Он был само совершенство. На фоне горящих в камине яблоневых поленьев — хотя нужды в этом не было, Хелен всегда настаивала на том, чтобы разжигали камин, — ее профиль казался вычеканенным на монете.
   — Вы должны выглядеть, как Рапунцель, когда распустите волосы, — заметил он, глядя на тяжелый узел волос на ее затылке. — Вы когда-нибудь распускаете волосы?
   — При случае.
   — Случай найдется! Мальборо, как вы видели, первоклассное место для подобных случаев…
   — Это изумительно красивый дом.
   — А вы — изумительно красивая женщина.
   Никакой реакции.
   — Вам, разумеется, уже не раз это говорили.
   Ее голос нисколько не изменился:
   — Мое лицо было моим богатством, пока я не унаследовала этого.
   Сука! Но есть же способы укрощать и таких.
   Дверь отворилась, и в комнату легким и быстрым шагом вошла Касс, одетая в платье, явно купленное на какой-то распродаже старья.
   — О!.. Вы начали без меня, — запротестовала она.
   И голос, и взгляд выдавали ее живейший интерес.
   — Боже упаси! — Дан встал с места с готовностью и, что удивительно, с облегчением. — Ты ведь у нас душа общества… — Он налил ей мартини, и она, выпив бокал одним глотком, протянула его за другой порцией.
   С полным бокалом в руке она устроилась на диване, стоявшем напротив, достала сигареты, придержала руку Дана с зажигалкой.
   — Ну, что новенького? — спросила она, выдыхая дым. — Кроме мисс Шеридан, конечно.
   — Я чем-то беспокою вас? — вежливо спросила Элизабет.
   Касс фыркнула.
   — Вы чересчур невозмутимы.
   — Слишком сильные эмоции неприятны, наподобие холодного чая или теплого пива.
   Касс уставилась на нее.
   — В этом вы правы.
   Еще одна уступка. Ну же, Касс, подумал Дан.
   Давай. Срежь ее хорошенько.
   — Возможно, я ошибаюсь, — сказала Элизабет, — но таково мое мнение.
   — Которых у вас, разумеется, полный набор, — сладко протянула Касс, — и согласно которым вы живете сами.
   Женщины смотрели друг на друга. Глаза их горели.
   Дан наблюдал со стороны. Это может оказаться довольно забавным, подумал он, но тут же нахмурился, взглянув на Элизабет. Впервые он заметил на ее лице проблеск интереса. Глаза Дана смотрели то на одну, то на другую. Возможно ли? Он снова присмотрелся к Элизабет. Так это больше похоже на дело…
   Элизабет начала разговор.
   — Мистер Грэм сказал мне, что вы проработали с моим отцом тридцать лет.
   — Это правда, — ответила Касс с большим достоинством.
   — И что вы знаете об Организации Темпестов больше, чем кто-либо другой.
   — Касс и есть Организация, — вставил Дан.
   — И поэтому вы не одобряете, что отец оставил ее мне?
   — Не одобряю! Да это все равно что поручить шестилетнему ребенку пост президента США!
   Дан сдержал ухмылку. Продолжай в том же духе, Касс, мысленно подбадривал он ее.
   — Возможно, он справился бы лучше, чем некоторые из тех, кто занимает высокие посты.
   Перепалка продолжалась, Дан посматривал то на одну, то на другую.
   — Касс, как всегда, драматизирует. — Дану страшно нравилась их стычка.
   — Драматизирует! Да никакому драматургу и не снилось ничего подобного!
   — Но это все же не причина для того, чтобы допускать худшее.
   — Допускать? Что вы имеете в виду?
   Ну, замечательно, молча наслаждался Дан.
   — Вы не правильно рассуждаете, — спокойно объясняла Элизабет.
   — Какого черта! Как ни рассуждай, все пути ведут к пропасти, и придется мне прыгать! — Она взглянула на Элизабет. — Назовите хоть одну причину, которая остановила бы меня.
   Элизабет назвала.
   — Я.
   Выражение лица Касс заставило Дана прикусить губу.
   — Боже, до чего вы уверены в себе!
   — А у меня больше никого нет.
   — Не по моей вине!
   — Я не обвиняю вас. Но и вы не выносите мне приговора, не выслушав.
   — В чем же будет состоять ваше заявление? — мгновенно отреагировала Касс. — Попытка самозащиты?
   — Нет. Попытка изложить собственный интерес.
   Я должна позаботиться о себе.
   — Вы замечательно преуспели в этом!
   Между женщинами шла настоящая схватка. Дан с удовольствием наблюдал. Можно надеяться, что Касс рассчитается с ней за то, что Дан до сих пор еще считал своими деньгами.
   — Почему бы нам не поговорить обо всем? — спокойно спросила Элизабет. — Выложим карты на стол…
   — Не надо! — воскликнул Дан, изображая испуг. — Касс опасный противник в покере.
   — Здесь нечего терять, — продолжала Элизабет, — все давно потеряно. — Ее улыбка была холодной. — При мне вся эта кутерьма прекратится на деле…
   Касс снова застыла в изумлении, затем чувство юмора возобладало у нее над всеми остальными.
   — Боже, — сказала она, — вот так шутка!
   — Да, все это довольно смешно… как вы только что сами заметили, — последовал невозмутимый ответ.
   — Кто же смеется? — горько спросила Касс.
   — Мне превозносили вас как даму, в высшей степени обладающую здравым смыслом, — терпеливо продолжала Элизабет. — Почему бы вам не прибегнуть к нему?
   — Что общего у здравого смысла и совершенно дурацкой ситуации?
   — Тут-то он как раз кстати.
   Касс, озадаченная, смотрела на Элизабет. Вот это действительно противник.
   — Чего вы хотите? — спросила она прямо.
   — Информации… Я многое хочу узнать… Мне хотелось бы также воспользоваться вашим опытом.
   Во взгляде Касс мелькнул ужас.
   — Для чего?
   — Чтобы руководить Организацией, разумеется.
   «…Только что окончились очередные наши игры, — писал Дейвид, продолжая письмо. — Атмосфера несколько напряженная, как ты легко можешь вообразить. У Касс скорбная мина, Дан, напротив, выглядит, как будто на обед съел пинту взбитых сливок, Хелен движется как марионетка. Благодарение Богу, у нас есть Харви! Хелен меня беспокоит. Она смотрит на Элизабет как кролик на удава. Завороженно и испуганно…
   Не сводит с нее глаз. Но как бы там ни было, она одна не истекает кровью. От Касс я знаю, что Дан потерпел неудачу, но, что гораздо серьезнее, опять же, если верить Касс, — наша сводная сестрица собирается руководить Организацией. Касс просто взорвалась. Кстати об играх и развлечениях. Она, конечно, олимпийский чемпион во всем этом, Дэв. Да, похоже, она сошла прямо с Олимпа. Есть что-то нечеловеческое в ее красоте… в ней самой. Она не подвластна человеческим слабостям, не знает ни слез, ни сомнений. Да, песенка наша спета, но жизнь кое-как влачится…»
 
   Когда на следующее утро Харви вошел в Южную гостиную, он застал там только Касс, мрачную, окруженную облаком сигаретного дыма.
   — А где все? — удивленно спросил он.
   — Прячутся!
   — Ну же, Касс… — Но он понял, что придется завтракать наедине с Кассандрой.
   Он направился к буфету освидетельствовать, что лежит на серебряных блюдах. Напевая что-то себе под нос, он щедро наложил на тарелку нарезанный ломтиками бекон, яичницу, грибы, помидоры и крошечные сосиски. Увидев его тарелку, Касс спросила:
   — Что, приговоренных принято кормить плотно?
   Харви брал нож и вилку и ответил не сразу.
   — В самом деле, Касс, это не конец света.
   Касс фыркнула.
   — Ты настроена ждать самого худшего, верно?
   — Что значит — ждать?
   Он протянул чашку, чтобы Касс налила ему кофе.
   — Что, Дану не удалось добиться того, чего он ожидал?
   — Это прежде всего его ошибка — чего-то ждать.
   Ему просто доставляет удовольствие делать то, чего ты не ждешь. К примеру, вести себя, как будто ничего не случилось.
   — Ничего и не случилось, — сказал Харви, как бы не понимая, о чем она.
   — Я говорю не о Дане, и ты прекрасно это знаешь!
   — А я о нем. Меня просто в жар бросает, как я подумаю, что он на этом не остановится!
   — Никакой твой жар не удержит его от новых и новых попыток!
   Харви посмотрел на нее.
   — Да, мы оба знаем, что он способен на все, и на шантаж, и на кляузы — но где речь идет о Элизабет Шеридан…
   Касс сердито взглянула на него.
   — Мне она вовсе не кажется этакой Красной Шапочкой, которую ты привел из леса домой!
   — Только не говори, что она тебя испугала.
   — Я вся в шрамах от ее выпадов. Она совершенно не человек. Способен ли кто вывести ее из себя? Да у нее в жилах не кровь, а машинное масло!
   — А ты разве такая уж мышка? Робкое существо, сбитое с толку, не способное слова сказать? Легкая добыча для Дана, которую и Марджери повергнет наземь, и Дейвид использует для своего дружка Дэва? Ты бы хотела видеть свою драгоценную Организацию в руках этакой наивной девочки? Мне всегда казалось, что тебе больше по нраву иконоборцы, а не идиоты!
   — Кто?
   — Те, кто не верит в изображения божества.
   — Что значит — верить? Она сама — воплощенное божество.
   Харви вздохнул, аккуратно, как благовоспитанный мальчик, отложил нож и вилку.
   — Касс, какая бы она ни была, мы все должны привыкнуть к ней. Она останется здесь.
   — Но не тогда, когда на нее насядут все эти парни, которые добиваются только собственной выгоды! Посмотрим, как она выдержит в этих джунглях!
   — Меня удивляет, что ты не хочешь признать мисс Шеридан здешней обитательницей.
   Касс нахмурилась.
   — Не понимаю тебя! Готова спорить, что ты потираешь руки от удовольствия, глядя на весь этот абсурд!
   Разве нет?
   Харви внимательно посмотрел на нее.
   — Во всем этом деле я жалею лишь об одном. Дом должен был достаться Хелен.
   Касс вскинулась как норовистая лошадь.
   — Ни черта не должен Не отделяй овец от козлищ, Харви. Мы тут все при рогах. Хелен тоже с изъяном, как и все мы, потому Ричард отверг и ее!
   Харви поднялся, пылая, подобно Юпитеру, праведным гневом.
   — Как ты смеешь! — прогремел он с побелевшими от ярости губами и раздувающимися ноздрями. — Я не позволю тебе ставить Хелен на одну доску со всеми этими сомнительного происхождения недотепами, так называемыми членами семьи!
   — Плевать мне на твои позволения! Она была здесь и не мешала всему этому происходить! Она, как и мы, пыталась приукрашивать действительность!
   — У Хелен более широкие взгляды. Она исполняла свой долг!
   — Ну да! И собака свой долг знает! Не выгораживай ее, пожалуйста. Она была вместе со всеми — ну, может быть, только закрывала глаза и затыкала уши!
   Касс выплескивала ярость и огорчение, скопившиеся со времени появления Харви с Элизабет Шеридан на пороге Синей гостиной.
   — Разве не она смотрела, как Марджери, словно белую рабыню, продавали то одному, то другому? Разве не она знала, как Дан преуспел в гнусных науках, преподанных ему Ричардом? Разве не она умыла руки и отошла в сторонку, наблюдая, как талант Дейвида растрачивается впустую? Конечно, она, Хелен Темнеет? Ты просто подлый сноб, Харви. Ты считаешь, что быть Темпестом по рождению значит обладать божественными правами — даже если ты темпестовский ублюдок!
   Ричард счел ее лишенной прав, поэтому отверг наряду с остальными!
   — Я не желаю сидеть здесь и слушать это! — Харви в гневе вскочил.
   — Тогда стой, но, клянусь Богом, тебе придется выслушать меня!
   Касс тоже поднялась, и они оба с яростью перебрасывались репликами над накрытым для завтрака столом.
   — Нет никаких причин делать для Хелен исключение только потому, что она принадлежит к Темпестам, и будь я проклята, если допущу это!
   — Именно потому, что она из Темпестов! — орал Харви. — Думаешь, я стану заступаться за всех этих прихлебателей? Да эти пиявки не стоят чеков, выписанных на их имя! Я хочу напомнить тебе, что своим наследством Элизабет Шеридан обязана и самопожертвованию Хелен, а не только капризу Ричарда!
   — Что же он не оставил дом ей?
   — Потому что знал, это единственное, чего она хочет.
   — Он также знал, что деньги — единственное, чего хотят все остальные, и не оставил им ничего! Никаких исключений, Харви! Помни, я наряду с тобою душеприказчица Ричарда, возможно потому, что он прекрасно знал — ты способен нарушить все правила и законы, чтобы дать Хелен то, чего, по твоему Мнению, она хочет.
   — Чего она заслуживает!
   — Она не заслуживает ничего — ровно столько ей и оставил Ричард! А она, как ты совершенно справедливо подчеркиваешь, — его собственная сестра! Факт остается фактом, она знала, что происходит вокруг, и не вмешивалась!
   — Думаешь, она от этого не мучилась?
   — Я иногда мучаюсь несварением желудка, но я тогда принимаю меры! А она не делала ничего! Она так ранима, что происходящее могло оскорбить ее! Я знаю, она страдала под властью Ричарда, как и все мы, но именно она шла впереди со знаменами и барабанным боем, со всеобщей лестью и низкопоклонством! Если привыкнуть пить вино каждый день, трудно перейти потом на простую воду, но это не меняет факта, что Хелен должна была исполнять свой долг по отношению к людям, а не к имени и традиции!
   — Хелен гордится, что принадлежит к роду Темпестов! Это единственное, что ей дорого, кроме Мальборо.
   — В задницу гордость и традиции! Ее братец плевать хотел и на то, и на другое!
   — Хелен ценит свою историю — кто она и из какого рода!
   — Мне известно, кто она. Трусиха! Пора оставить прошлое позади и решиться увидеть настоящее! Может быть, тогда она поймет, что ее брат взорвал его!
   Харви подул, чтобы разогнать сигаретный дым.
   — Как ты смеешь! Хелен Темпест никогда ни от чего не бежала! Она просто была связана обстоятельствами своего рождения, своими обязанностями и состоянием здоровья!
   — Черт возьми! Единственное, что она выполняет, это обязанности по отношению к дому. К кирпичам и известке, Харви! Она предпочитает их людям… тебе!
   И тем самым душит всякую эмоциональную жизнь, какая у нее могла бы быть… могла бы быть с тобой!
   Лицо Харви побелело и застыло. Касс вступила в запретные области.
   — Я не стану продолжать перепалку с тобою! Ты зашла слишком далеко. Мы не тем занялись, нам надо держаться вместе, а не расходиться в разные стороны!
   — Уже поздно! Связь порвана, и сейчас каждый сам по себе.
   — Тем не менее это не дает тебе права нападать на женщину, от которой ты не видела ничего, кроме доброты и участия. Я поражен, Касс. Чтобы ты, именно ты, из всех обрушилась на беззащитную женщину…
   — Но ты ведь не пощадил меня, правда? Ты сказал, что я всего лишь служащая… как быть с этим?
   Слишком поздно Харви понял, насколько его реплика задела ее.
   — Если я обидел тебя, прошу прощения. Это не было намеренно. Я просто придерживался фактов…
   — Разве я придерживалась чего-то другого?
   Они скрестили взгляды.
   — Давай оставим попытки переубедить друг друга, — сказал Харви ледяным тоном.
   Мгновенно, точно открыли клапан, гнев Касс улетучился. Нрав у Касс был крутой, но гнев ее проходил быстро.
   — Я знаю, что Хелен значит для тебя, — сказала она. — Но Ричард ясно показал, что она значила для него, поставив ее в один ряд с нами, неудачниками.
   — И это самое несправедливое!
   — Всем нам нанесены раны, — вздохнула Касс.
   — Зачем же ты тогда хочешь ранить Хелен еще сильнее?
   У Харви были свои претензии. Хелен Темпест была его слабым местом. В его глазах она всегда выглядела совершенством, он никогда не судил о ней, как о других.
   — Хорошо… — вздохнула Касс. — Давай, как ты и сказал, оставим попытки переубедить друг друга и не будем больше спорить.
   — Я с самого начала не хотел этого, — язвительно заметил Харви. — В любом случае, нам сейчас следует подумать о том, что может подумать она…
   Касс говорила по телефону и услышала, что дверь за ее спиною отворилась. Она повернулась на вращающемся стуле. Это вошла Элизабет Шеридан. Касс показала ей рукой на стул рядом со своим письменным столом.
   — ..Мне не важно, какого черта ты думаешь, Макс, говорю тебе! Оторви задницу от стула и действуй… да, могу. К твоему сведению, я в числе душеприказчиков Ричарда… Нет, не знаю — это закрытая информация.
   Да, тебе придется ждать, как и всем остальным. Пока руковожу я — понятно?
   Слушая верещание в трубке, она потянулась за сигаретой.
   — Не беспокойся о Роджере! — прервала она. — К четырем часам я жду звонка от тебя и хочу знать, что все сделано. Мне также нужны подписи, слышишь? Хорошо, пока. Сделай все, что надо, Макс. Непременно! — Она положила трубку. — Все еще пробуют увильнуть. Чем скорее я снова начну работать, тем лучше.
   — Как раз об этом я хотела с вами поговорить.
   — Да? — спросила Касс.
   — Я хочу, чтобы вы рассказали мне об Организации.
   Касс откинулась на спинку стула.
   — Зачем?
   — Я собираюсь руководить ею.
   — Не может быть.
   — Это необходимо.
   Их глаза встретились.
   — И вы хотите, чтобы я научила вас, как это делается? — спросила Касс.
   — Вы единственная, кто может это сделать. — Это была не лесть, а чистая правда. Но Касс нелегко было убедить.
   — Вы думаете, этого хватит? Несколько лекций, несколько домашних заданий, реферат по теме, и я ставлю вам по всем предметам «отлично»?
   — Не понимаю, почему бы и нет. В школе я всегда получала «отлично».
   — Организация Темпестов — не институтская аудитория, — заметила Касс, сопровождая свои слова уничтожающим взглядом.
   — В этом я не сомневаюсь. Я знаю, для этого нужно время и серьезная работа. Но времени у меня много, а работы я не боюсь. Так что почему бы не попробовать?
   — В самом деле, почему?
   — Ведь он оставил все это мне.
   — Вот именно.
   — Вы не можете смириться с этим?
   — И имею на это полное право!
   — Но ведь вы руководили ей, правда? Если вы сумели, почему бы не суметь и мне?
   Касс была повержена, но не сдалась.
   — Я знаю, как это делать!
   — Так научите меня. Разве вам не хочется стоять за моим троном? Мадам де Помпадур таким образом правила Францией, как вам известно. По словам мистера Грэма, вы до тонкостей знаете, как управлять Организацией. Я хочу, чтобы вы поделились со мной этой информацией.
   Касс не сводила с нее глаз:
   — Боже, вы это серьезно?
   — Я всегда говорю серьезно.
   Касс верила ей. В этой непреклонности чувствовалась правда. Она побарабанила по столу обкусанными ногтями и на короткое время задумалась.
   — Да, — сказала она. — Без меня вам, конечно, не справиться. Я пробыла рядом с Мастером тридцать лет.
   Черт, ведь это я помогала ему создавать Организацию…
   Теперь, когда он умер, Организация — это я.
   — Нет, — поправила Элизабет, — это я.
   Глаза их встретились.
   — Если отец бросил мне эту перчатку…
   — Сделанную на заказ, — ввернула Касс. — Она слишком велика для вас!
   — Что ж, значит, мне придется пригнать ее по себе.
   Элизабет, как хороший игрок в теннис, мгновенно отражала удары. Восхищение Касс росло, заглушая доводы здравого смысла. В конце концов, думала она, мы сможем составить неплохую команду… Мои знания и опыт плюс ее энергия. Но будет множество подводных камней, а многие начнут кидать эти камни в нас. И так чертовски многому надо научиться… Она рассеянно почесала за ухом.
   — Я быстро обучаюсь, — сказала Элизабет. — И так как мистер Грэм сказал, что я пробуду здесь наверняка несколько недель, а то и месяцев, до утверждения завещания, я вполне могу употребить это время с пользой.
   Касс поежилась. С одной стороны, она была польщена. Ей требовалось что-то, что могло бы залечить раны, нанесенные Ричардом. И в мрачных глубинах, где она пребывала в последнее время, перед ней во тьме забрезжил свет.
   Разве не этого она хотела? Да… но… Она определенно хотела, чтобы это выглядело иначе. Но кто сказал, что можно заполучить все? И разве она не оставалась ни с чем? Даже вспоминать об этом больно. Нечего ждать чуда, даже доброе слово многое значит… Не валяй дурака, Касс, уговаривала она себя. Это же карт-бланш, черт возьми. До тех пор, пока она не научится, ты будешь руководить всем… это даже лучше, ты сможешь направлять руль, куда захочешь… Боже, подумала она, предложение кажется все лучше с каждой минутой. Да, она знает, что делает… зато я знаю все об Организации…
   — Вы бы не стали делать мне предложение, от которого я могу отказаться?
   — Да. Потому что я знаю, что вы не откажетесь. Не сможете. Ведь у вас больше ничего нет.
   Касс задохнулась от злости. Кровь прихлынула к сердцу. Она посмотрела в зеленые глаза, так похожие и непохожие на отцовские. В них не было откровенной жестокости, только правда, только деловитость. Всегда ты спешишь, рассердилась она на себя. Ну и глаза, просто рентгеновские лучи. Она чувствовала, как пульсирует кровь в висках, крепкие зубы прикусили несдержанный язык. Брось ты свою чрезмерную восприимчивость, уговаривала себя Касс. Иначе всегда будет что-нибудь саднить.
   — Так как же? — терпеливо спросила Элизабет. — Может быть, нам начать с самого общего описания… с размеров и границ…
   Да, как мне только что показали границы для меня, думала Касс в расстройстве. Но, Боже, до чего ловка!..
   Ее восхищение талантом возобладало над всеми прочими чувствами. Она видит это прекрасно. Что еще важнее, она понимает. И ведь это только начало. В этом нет сомнения, думала Касс. Под красивой внешностью скрывается компьютер, и она получает удовольствие от пользования им. Любая нормальная — да, нормальная — женщина стала бы пересчитывать деньги, осматривать доставшуюся ей собственность, проверять столовое серебро. Но не эта. Не прошло и двух суток, как она здесь, а она уже хочет знать, и не сколько, а почему. Да, вздохнула она про себя. Как сказал Харви, лучше иконоборец, чем идиот…
   — Так да или нет? — настаивала Элизабет.
   Касс улыбнулась.
   — Вы правы. От этого предложения я не могу отказаться.
   — Прекрасно. — Ни улыбки, ни поздравлений. — Мы можем начать сразу же?
   Касс понимала, что потерпела поражение.
   — Хорошо… Обратимся к первоисточнику.
   На стене, у которой стоял ее письменный стол, висела в рамке карта мира, занимая ее почти целиком. Касс нажала маленькую красную кнопку, обозначавшую Темпест-Кей, и карта сдвинулась, открыв просторную солнечную комнату, дальняя стена и потолок которой были стеклянными и давали возможность видеть великолепный пейзаж — сады, спускающиеся к голубому морю.
   — Раньше использовалась как оранжерея, — кратко объяснила Касс. — Теперь здесь центр связи и офис… — Она обвела рукой строй электронного оборудования. Процессоры, электрические машинки, телексы, радиотелефонная связь, бюро для хранения документов; один большой письменный стол, совершенно пустой. — Ричард писал мало… но часто пользовался телефоном. Все документы хранились в его мозгу.