Кауи Вера. Неотразимая

   — Она едва держится на ногах, — сказал Дэв, как только они вошли в квартиру. — Я уложу ее в постель.
   Касс не возражала. Она развернула и включила электрическое одеяло. Ей страстно хотелось заботиться об Элизабет. Пока Дэв помогал Элизабет раздеться, Касс аккуратно расстелила большую двуспальную кровать и опустила занавески. Когда Дэв уложил Элизабет в постель, Касс бросила на нее встревоженный взгляд.
   — Ей станет легче?
   — Она услышала множество вещей, о которых давно забыла. Узнала о себе то, чего не знала раньше.
   Ты видела, как она слушала миссис Хокс?
   — Нет, я смотрела на миссис Хокс.
   — А я видел. По-моему, к ней стала возвращаться память. У нее был такой странный взгляд… зачарованный и вместе с тем удивленный, словно она увидала что-то давно забытое. Мне кажется, именно это ее доконало.
   — Миссис Хокс доконает кого угодно.
   — А ты ведь просто сторонний наблюдатель. Представь, что чувствует Элизабет.
   Касс вздрогнула.
   — А чувствовать она как раз не привыкла. — Касс грустно поглядела на бледное, осунувшееся лицо Элизабет. — Бедняжка, — сказала она с состраданием. — Должно быть, ей кажется, что весь мир рушится — и она не в силах это выдержать.
   — Вот почему я здесь.
   Он направился к двери. Касс неохотно последовала за ним. Заметив сервировочный столик, она сказала:
   — Мне нужно выпить? А тебе?
   — Нет, спасибо.
   — Нужно запить этот мерзкий портвейн.
   Но Дэв уже разглядывал фотографии. Подсев к нему, Касс спросила:
   — Ты обратил внимание, какая у Хелен улыбка?
   — Да. Вовсе не печальная.
   — Верно… — Касс вздохнула. — Печаль появилась позже. — Она отпила глоток. — Господи, какой негодяй!
   Но Дэв смотрел на Элизабет.
   — Она была красивым ребенком.
   — А теперь она красивая женщина. — Касс покачала головой. — Подумать только, дочь Хелен!
   — Ты, кажется, стала понимать, каково теперь Элизабет.
   Касс снова вздохнула.
   — Да. Нынешний день рассеял все сомнения. Миссис Хокс — увесистое доказательство.
   — Мэрион Келлер сказала миссис Хокс, что Хелен попала под автобус. Если это так, то, значит, она бежала сломя голову…
   — Испугавшись чего-то…
   — Или кого-то. — Дэв поднял глаза. — Миссис Хокс сказала, что это случилось 23 февраля 1952 года.
   Ты можешь вспомнить, где в это время был Ричард?
   — Прошло столько лет… — Касс опустила голову и принялась напряженно думать. — В том году президентом стал Эйзенхауэр, тогда же мы приобрели французский синдикат. Приходилось много разъезжать, мы без конца мотались в Париж и обратно. — Она выпрямилась. — Один раз Ферро приехал в Лондон. — Ее глаза округлились. — В феврале… Я помню, потому что погода была отвратительная и Ричард простудился… поэтому Ферро сюда приехал.
   Она поглядели друг на друга.
   — Напряги память, — приказал Дав. — Что ты еще можешь вспомнить?
   Касс принялась тереть лоб, словно у нее вместо пальцев были электроды.
   — Это было так давно. — Она сдвинула брови, словно подхлестывая свою не слишком резвую память.
   Затем покачала головой. — Больше ничего не помню.
   Мы были так заняты этой французской сделкой… Она поглощала все наше время… подожди минутку! — Она резко выпрямилась, словно ее пронзило током. — Однажды мне пришлось отправиться в Париж без Ричарда. Он сказал, что никак не сможет поехать… Помню, он позвонил мне. — От волнения голос у Касс дрожал. — Сказал, что я и без него все знаю, что он задержится на сутки, самое большее — на двое и подъедет к концу переговоров.
   — Так и случилось?
   — Да… теперь вспомнила. Я приехала в пятницу вечером, а он лишь в понедельник утром. Я думала, здесь замешана женщина.
   — Наверное, это была Хелен.
   — Да. Подожди минутку. Про то, что Хелен попала под автобус, сказала Мэрион Келлер. Откуда мы знаем, что это правда? Несчастный случаи — это всегда полиция, «скорая помощь», свидетели, протоколы…
   — Тебе хорошо известно, что Ричард прекрасно умел улаживать такие дела. Вот что, Касс, тебе придется употребить все свое влияние. Узнай все, что можешь.
   Пятница, 23 февраля. Хелен работала где-то в районе Бонд-стрит. Миссис Хокс сказала, что магазин назывался «Мезон Ребу». Попробуй разузнать об этом, Касс. Если она возвращалась домой, несчастный случай произошел скорей всего между пятью и семью вечера.
   Касс поглядела на него с сомнением.
   — Прошло ужасно много времени… Кто знает, сохранились ли протоколы…
   — Во всяком случае, попробуй. И приступай немедленно.
   — У меня, разумеется, есть связи, но… все зависит оттого, остались ли с тех пор какие-нибудь документы.
   — Это твоя работа. Ты делаешь ее лучше всех.
   Касс потянулась за шубой.
   — Уже иду… — Она замешкалась. — Ты остаешься здесь?
   — Да. Элизабет нельзя оставлять одну.
   Возразить было нечего, но слова Дэва задели Касс за живое. С одной стороны, ей не терпелось действовать, сделать что-нибудь важное, а с другой…
   — Погоди, — сказала она, — к чему все эти хлопоты? Ведь мы и так знаем, что Хелен мать Элизабет. В конце концов не так уж и важно, как Ричарду удалось ее сцапать.
   — Это важно для Элизабет.
   Касс хлопнула себя по лбу.
   — Как это не пришло мне в голову! Тогда мы получим объяснение, почему Элизабет осталась одна.
   — Верно. И объяснение очень важное.
   Касс утвердительно кивнула. Но ее снова кольнула досада. Почему он всегда попадает в самую точку? Он заставил ее почувствовать собственное несовершенство.
   Ну хорошо, она ему покажет, на что способна. Ее черная записная книжка лежала на письменном столе в кабинете на набережной Виктории. Остается снять трубку и сделать несколько звонков…
   — Предоставь это мне, — решительно сказала она. — Если там хоть что-нибудь есть, я это раскопаю. — Она взглянула на часы. Половина пятого. Двух часов вполне достаточно. — До встречи, — сказала она и вышла.
 
   Проснувшись, Элизабет не сразу поняла, что она в своей кровати, в своей спальне, но не в Мальборо, а в Лондоне. Взяв с тумбочки часы, она увидела, что скоро полночь. Она спала крепко, но видела странные сны…
   И вдруг до нее дошло, что все это случилось наяву. Невероятная встреча, неожиданные откровения Амелии Хокс, новые для нее чувства. Все это было так странно.
   Ей стало не по себе. Точнее, не ей, а той, что скрывалась в недостающей части ее «я» и теперь пыталась приладиться к тому, что уже имелось.
   Перед ее глазами промелькнули картины прошлого, но самым удивительным было то, что они сопровождались отчетливыми физическими ощущениями.
   Когда она, например, поднесла к губам чашку чая, его аромат, ударив ей в ноздри, вернул ее в прошлое.
   Вот она маленькой девочкой сидит на могучих коленях мистера Хокса, а он пьет чай, время от времени дуя на кружку и давая ей отпить крепкий, горячий и очень сладкий напиток. И теперь она снова ощутила крепкие колени, мускулистую грудь, к которой она прильнула, надежную, сильную руку, державшую ее за плечи, запах толстой шерстяной рубашки — запах мыла «Лайфбой», трубочного табака и крепкого мужского пота. Она растерялась, ей сделалось не по себе.
   Это повторилось, когда она откусила кусок торта с розовой глазурью: ей не хотелось сладкого, но она боялась обидеть миссис Хокс. Приторный клубничный запах опять унес ее в прошлое, когда она стояла на цыпочках у большого деревянного кухонного стола, следя, как миссис Хокс размазывает глазурь по пористому торту, и ожидая счастливого момента, когда ей дадут облизать миску.
   Тогда под тяжестью воспоминаний ей пришлось облокотиться на стол. Теперь перед ее закрытыми глазами снова ожили картины детства. Она вспоминала. Вот маленький дом, крошечная прихожая, короткий лестничный пролет, квадратный витраж на площадке, изображающий галеон в открытом море, потертый красный ковер, выцветшие голубые обои. Она мысленно поднялась по ступенькам в их спальню. Увидела двуспальную латунную кровать, покрытую старым, но чистым шелковым покрывалом, умывальник с мраморным верхом, поцарапанный полированный трельяж красного дерева, кружевные занавески на окнах, репродукцию картины Холмана Ханта «Свет мира» над маленьким железным камином. Она увидела себя, встающую на цыпочки, чтобы дотянуться до маленького флакона с духами.
   Она уселась в постели. Духи… Знакомый запах…
   Вскочив с кровати, она бросилась к своему туалетному столику, схватила стоявшую на нем коробочку, вынула пузырек и, нажав на распылитель, брызнула духами в воздух. Затем внимательно принюхалась. Так вот почему она любит «Диориссимо»… Запах ландышей, духи ее матери. И снова запах, проникая в ее мозг, вызвал к жизни отрывочные видения. Вот ее мать душится за ушами и около ключиц, вот она сама вдыхает сладкий аромат, когда мать склоняется над ней, чтобы закрыть ее одеялом… целует ее на ночь. Сначала в лоб, потом в закрытые глаза, потом в губы. Последнее легкое прикосновение и ласковый шепот: «Спокойной ночи, мое сокровище».
   Из груди Элизабет вырвался всхлип, губы задрожали. Она наклонилась вперед, обхватив себя руками.
   «О Боже…» Что-то внутри нее прорвалось, и снова на нее нахлынули воспоминания. Она услышала собственный голос, тот голос, что звучал на пленке. Она дарила своей матери пряничного человечка, которого испекла под руководством миссис Хокс, а Хелен — да, Хелен Темпест ее мать, — стоя на коленях, радостно восклицала: «Это мне? Какая же ты у меня умница!» — и тут же съедала его до последнего изюмного глазка. А вот она бежит, бежит, выдернув руку из крепкой руки миссис Хокс, прямо к матери, сходящей с красного лондонского автобуса… та оборачивается и широко раскидывает руки…
   — О, Господи! — Она снова всхлипнула.
   А вот она стоит, всегда так смирно, а ее мать с полным булавок ртом примеряет ей платье из белого накрахмаленного органди с зеленой бархатной отделкой.
   «Под цвет твоих глаз, дорогая».
   — О Господи, Господи… — Рыдания рвались из груди, она скорчилась, ловя ртом воздух.
   Дверь резко распахнулась, Дэв бросился к ней и прижал к груди.
   — Все хорошо, дорогая…
   — Я вспо-ми-наю… — Рыдания душили ее. — Я… столько всего… вспомнила… она моя мать… моя мать… я помню ее… запахи… я помню запахи.
   Словно обезумев, Элизабет плакала и смеялась.
   — Она моя мать… я помню, прекрасно помню… о, моя мамочка… моя бедная мамочка!
   Как будто слова обрели для нее особый вкус. Она без конца повторяла их, плача и смеясь, стараясь передать Дэву то, что чувствовала и вспоминала.
   Вдруг она стала вырываться у него из рук.
   — Телефон… Я должна ей позвонить… сказать…
   — Хорошо, — Дэв ослабил объятия, но не отпустил ее совсем и вместе с ней вышел из спальни.
   — Сейчас позвоним.
   Но ее руки так дрожали, что она не могла набрать номер.
   — Давай я наберу.
   Держа ее одной рукой за плечи, он снял другой рукой трубку, положил ее и набрал номер международной службы.
   — Я хочу позвонить на Багамы… название острова Темпест-Кей… частная линия… номер Темпест-Кей 54321… позвать Харви Грэма… да, я подожду.
   Элизабет дрожала с головы до ног.
   — Мама, мамочка… — шептала она вне себя, — я хочу поговорить с мамой…
   — Она, наверное, спит… Давай поговорим сначала с Харви, — схитрил Дэв, понимая, что Элизабет напрочь забыла о том, что Хелен лежит в больнице. Но Харви, живая тень Хелен, все-таки лучше, чем ничего.
   Может, это ее успокоит. — Харви? Это Дэв. Я…
   Но Элизабет вырвала у него из рук трубку и, не переставая плакать и смеяться, выдохнула:
   — Харви… пожалуйста… скажи мне… как мама?
 
   — Еще раз повтори, что ты хочешь сделать? — спросила Касс.
   — Взять миссис Хокс с собой в Мальборо.
   Касс метнула в Дэва злобный взгляд. В кратчайший срок завершив свои изыскания, употребив на это все свое умение и влияние, она с победой вернулась к Элизабет, но, как оказалось, лишь для того, чтобы еще раз убедиться, что ее отодвинули в сторону. Элизабет спала, а Дэв усердно охранял ее сон. В ярости она вернулась в пентхауз на Итон-сквер, сделала себе гору холодных сандвичей с ростбифом, запила их большим стаканом вина и, дрожа от возмущения, отправилась в постель, где провела бессонную ночь в моральных и физических мучениях, потому что неразжеванные сандвичи вызвали острое несварение.
   Когда она размешивала в стакане «Алка-Зельцер», зазвонил телефон. Она кинулась к нему, не сомневаясь, что это Дэв. Но это был до крайности взвинченный Харви, который потребовал объяснить, что происходит.
   Ему только что позвонила Элизабет и говорила с ним так странно, что он перепугался. Она хотела знать, заикаясь, сказал он, «как чувствует себя ее мать!». Он горько сетовал на то, что Дэв оставил его в полном неведении и совершенно спокойно сказал, что позвонит завтра.
   — После того, как напугал меня до смерти, — сказал раздраженно Харви. — Почему ты не с ними, Касс?
   Как душеприказчик ты обязана быть в курсе дела… Что там, собственно, происходит?
   Касс рассказала ему все без обиняков. Она представила себе, каково ему глотать эти горькие факты.
   — Так, значит, все это правда. — Его голос звучал так, будто он сейчас заплачет.
   — Абсолютная правда, вне всякого сомнения… к тому же подтвержденная фотографиями! В течение пяти лет Хелен жила с дочерью в маленьком домике в Камден-Тауне.
   — Понятно. — В его голосе звучало отчаяние. — Тогда тебе, наверное, лучше вернуться сюда… привезти доказательства.
   — Сначала я доведу дело до конца, — угрюмо сказала Касс. — Я позвоню тебе… да, как только узнаю… ты теряешь время, Харви. До свидания.
   Она бросила трубку на рычаг. Ублюдок! Что ты натворил на этот раз? Элизабет в истерике! Что в самом деле происходит? Она быстро натягивала на себя одежду. Когда она вошла в гостиную, ее глазам предстала совершенно новая сияющая Элизабет.
   Касс удивленно заморгала.
   — Что с тобой случилось?
   — Я вспомнила! Вдруг на меня нахлынуло со всех сторон… Я вспомнила, Касс! Это все из-за запахов… и миссис Хокс. Я знала, что мне очень важно ее увидеть, знала!
   Касс лишилась дара речи. Как будто после долгой суровой зимы прямо у нее на глазах распустился зеленый, свежий, молодой бутон. Элизабет расцвела. Впервые в жизни Касс поняла, что имеется в виду, когда говорят о цветущей женщине. Ледяная корка растаяла, уступив место теплому свету, который, засияв под действием гипнотерапии, исчез, едва Элизабет вернулась в прежний знакомый мир. Теперь не оставалось никаких сомнений: она вспомнила, вспомнила все.
   — Вот почему миссис Хокс должна поехать с нами в Мальборо. Маме нужно ее увидеть… чтобы вспомнить.
   Миссис Амелию Хокс нельзя забыть.
   Доказательства налицо, подумала Касс, как и апостола Павла, Элизабет осиял яркий свет, произошло живительное преображение. Быть может, мне стоит почаще ходить в церковь?
   — Что с ней случилось? — прошептала она Дэву, когда Элизабет ненадолго вышла из комнаты. — Ее нельзя узнать.
   — Она открыла свое прежнее, изначальное «я»… и радость вознесла ее на гребень волны. Нужно следить, чтобы эта волна не погребла ее под собой.
   — Меня эта волна уже накрыла! Боже, помоги миссис Хокс, когда она окажется в Мальборо! — Чтобы сдержать внезапный, почти истерический смех, Касс прикрыла рот ладонью. — Представь себе лицо Харви, когда он ее увидит!
   Дэв усмехнулся.
   — Только ради этого стоит взять ее с собой!
   — Я хочу вылететь завтра же, — объявила Элизабет, возвращаясь в комнату. — Подумаем о том, что нужно сделать… Вряд ли у миссис Хокс есть паспорт, поэтому тебе придется снова пустить в ход свое влияние, Касс. Я позабочусь о том, чтобы заполнить необходимые бумаги и сделать фотографии. А ты оформишь паспорт. — Элизабет доверительно улыбнулась. — Первым делом отправлюсь к миссис Хокс, а по дороге захвачу бумаги. Она их заполнит, я отведу ее сфотографироваться, потом отдам все тебе, а ты отнесешь их и употребишь весь свой вес…
   Взглянув на плотную фигуру Касс, она прыснула.
   Это настолько изумило Касс, что она забыла обидеться.
   — Можно мне налить немного бренди? — спросила она слабым голосом. — Не знаю, как вам, а мне, кажется, нужно выпить…
   Назавтра в четыре часа дня миссис Хокс была готова отправиться в путь. Бледная от страха, она прижимала к себе потрепанный фибровый чемоданчик, словно боясь, что его унесет ураган, который подхватил ее вчера в половине десятого утра, когда у ее дверей появилась совсем другая Элизабет, которая, размахивая пачкой подозрительных бумаг, заполнила их со слов испуганной миссис Хокс, заставила ее поставить под ними свою подпись, затем отвезла ее в Чок-фарм, усадила в кабинку срочной фотографии, сделала четыре моментальных снимка, на которых один глаз у миссис Хокс оказался значительно меньше другого, затем отвезла ее в Хитвью к Касс, которая тут же помчалась оформлять документы. После живительной чашки чая Дэв и Элизабет помогли ей собраться.
   — А как быть с квартплатой? И с молочником? И со страховкой?
   — Скажите мне, что нужно сделать, и я обо всем позабочусь, — успокоил ее Дэв.
   Дрожащими руками миссис Хокс вручила ему квартирную книжку и страховку, и Дэв пошел платить.
   — Я уезжаю надолго? — с беспокойством спросила она, когда Дэв вернулся.
   — На неопределенный срок, — ответил Дэв с ободряющей улыбкой. — Вы отдохнете так, как никогда в жизни!
   — Просто ум за разум заходит! — дрожащим голосом произнесла миссис Хокс. — Сначала ты говоришь мне, что твоя бедная мать вовсе не умерла… затем, что ты потеряла память, но она вдруг вернулась… теперь ты говоришь, что мы едем на край земли… у меня голова идет кругом.
   — В самолете мы все обсудим, — пообещала Элизабет, упаковывая ночные рубашки и панталоны времен Директории.
   Внезапно побледнев, миссис Хокс опустилась на стул.
   — В самолете… Боже милостивый, да я в жизни не летала.
   — Это совсем не страшно, — попыталась успокоить ее Элизабет. — Как будто едешь в машине, только по воздуху.
   — Но это же опасно!
   — Ничуть не опасно! Я же прилетела сюда, верно?
   — Даже не знаю, смогу ли я…
   Оставив чемодан, Элизабет, как и день назад, опустилась на колени возле миссис Хокс.
   — Милая миссис Хокс… Я понимаю, что все это для вас так неожиданно, что дух захватывает. Я чувствую то же, что и вы… Но для меня и моей матери это очень важно… Вы сделали со мной чудо. Теперь я хочу, чтобы вы сделали его и для моей матери.
   — Но что такого я сделала? Ровно ничего!
   — Нет, сделали… вы мне вернули то, что дороже всяких денег.
   — Не понимаю, о чем ты… — капризно сказала миссис Хокс. — Все это слишком сложно для меня.
   Но Дэв уже стоял над ними с бутылкой портвейна Несколько глотков любимого напитка смягчили сердце миссис Хокс и вернули ее щекам прежний румянец. Она позволила Дэву подать себе выходное пальто с воротником из фальшивого каракуля и водрузила на голову лучшую шляпку из малинового атласа с ужасной красной розой на боку.
   — Будь что будет, — произнесла она, отходя от зеркала. — Я еду.
   — Я знал, что вы нас не оставите, — воскликнул Дэв, влепив ей звонкий поцелуй, от которого она еще гуще залилась краской.
   Увидев «роллс-ройс» с шофером, она прошептала:
   — Что подумают соседи!
   — Что вы отправились в Букингемский дворец, — ответил Дэв. Она закудахтала, толкнула его в бок так, что он покачнулся, и со словами «Да ну вас!» уселась на заднее сиденье, а там, словно королева-мать, принялась любезно кивать головой и махать рукой любопытным соседям и их детишкам, которые, сдвинув головы, без передышки работали языками.
   — Им еще долго будет о чем говорить! — фыркнула миссис Хокс.
   Они подъехали к Хитроу, прямо к взлетной полосе для частных самолетов, и когда миссис Хокс увидела сверкающий реактивный самолет с огромными буквами ТО на хвосте, она, сжав руку Дэва, прошептала:
   — Он не такой уж большой.
   — Достаточно большой для всех нас и даже больше.
   Вперед! Давайте я помогу вам подняться по ступенькам.
   Подталкивая с двух сторон, они втащили ее вверх по трапу и усадили в одно из бледно-голубых замшевых кресел с маленьким столиком впереди.
   — Ну прямо как в кино, — восхищенно выдохнула она.
   — Кстати, кино здесь тоже можно посмотреть, — пообещал Дэв. — Какой у нас сегодня фильм, Касс?
   — Кино? Прямо здесь?
   — И вкусный обед с портвейном в придачу.
   — Вот это да!
   Дэв пристегнул ремнями сначала миссис Хокс, потом себя и взял ее за руку. Когда моторы заработали и самолет стал вибрировать, она вцепилась в его руку и зажмурилась. Пока они выруливали на взлетную полосу, она так и сидела с закрытыми глазами, когда же самолет, разогнавшись, оторвался от земли и сила притяжения прижала ее к спинке кресла, миссис Хокс громко вскрикнула. Но как только улыбающийся стюард вложил в ее руку чашку чая, она сказала: «Что ж… ничего особенного», — но по-прежнему старалась не глядеть в окно, пока Дэв не сказал ей:
   — Смотрите, там внизу Лондон.
   Она подалась вперед, тут же отпрянула назад, но потом осторожно устремила взгляд в иллюминатор.
   — Вот это да… так вот он какой… Глядите, река!
   И с этого момента не отрывала глаз от окна, хотя под ними уже было только море. Когда они набрали высоту и поднялись над облаками, миссис Хокс откинулась на спинку кресла и сказала:
   — Что ж… не так уж плохо.
   Она сняла шляпку, которую Дэв осторожно положил на полку у нее над головой, позволила ему расстегнуть свой ремень и снять с себя пальто.
   — Так сколько, высказали, нам лететь? — спросила она.
   — Часов восемь. Если хотите, можете немного поспать или полистать журналы, послушать радио или посмотреть кино… а скоро нам подадут обед.
   — Боже всемогущий! Что еще?
   Однако к обеду миссис Хокс совершенно освоилась и воздала должное своим любимым блюдам: доброму английскому ростбифу и яблочному пирогу со сливками, за которым последовала еще одна чашка чаю. Затем она объявила, что хочет немного вздремнуть.
   — Разбудите меня, когда мы будем подлетать к острову, — кивнула она Дэву, который приобрел в ее глазах статус всемогущего существа. — Не хочется ничего пропустить… — И закрыла глаза.
   — А что собираешься делать ты? — спросил Дэв Элизабет.
   — Мне не хочется спать. — Она покачала головой.
   — Тогда давай поговорим?
   Она снова покачала головой.
   — Нет. Мне просто хочется… посидеть.
   — Хорошо.
   Он поиграл с Касс в кункен, затем поспал, пока она читала, и, когда стюард объявил, что через десять минут они приземлятся в Темпест-Кей, разбудил миссис Хокс, прикоснувшись к ее плечу.
   — Глядите, — сказал он ей, — вот он.
   Она посмотрела в окно. Внизу под ними лежал покрытый буйной зеленью остров в виде буквы S.
   — Такой маленький! — изумилась она. — Как же мы на него сядем?
   — Скоро вы увидите, что он становится все больше и больше.
   Однако, когда, описав в воздухе изящную кривую, самолет пошел на посадку и с шумом выпустил шасси, она вцепилась в руку Дэва, закрыла глаза и снова вскрикнула, едва колеса коснулись земли. Она не открывала глаз до тех пор, пока самолет, пробежав по взлетной полосе, не остановился.
   — Добро пожаловать в Темпест-Кей! — сказал Дэв.
   Приободрившись от того, что они снова оказались на твердой земле, миссис Хокс снисходительно произнесла:
   — Что ж, приятное путешествие… Хотя не такое уж короткое.
   — Семь часов пятьдесят минут, — ответил Дэв. — Все время дул попутный ветер.
   — Меня не проведешь, — засмеялась она. — Хоть я и спала, я слышала шум моторов.
   — Вам нужно перевести стрелки часов, — сказал Дэв, кивком головы указав на часы, утопающие в складках жира у нее на запястье. — На пять часов назад от лондонского времени. — Но увидев, что она его не понимает, снял с нее часы, перевел их на без пяти шесть и вернул назад.
   — Но ведь мы вышли из дома в три часа!
   Медленно и тяжело миссис Хокс спускалась по трапу. Зажмурившись от яркого солнца, она покачала головой и изумленно произнесла:
   — Ну и жарища, — и стала обмахиваться платком.
   — Здесь всегда жарко.
   Искусственная прохлада внутри «роллс-ройса» пришлась ей больше по душе. Она величаво расположилась на сиденье, словно в жизни ни на чем другом не ездила.
   Но когда они подъехали к холму и за деревьями показался дом, она, тяжело задышав, с беспокойством произнесла:
   — Мне ничего не говорили о дворце…
   — Это дом, — поспешила успокоить ее Элизабет. — Просто большой дом.
   Касс бросила на Элизабет быстрый взгляд. Голос ее звучал уже не так звонко, а сияние, исходившее от нее в Лондоне, потускнело. Возможно, это из-за того, подумала Касс, что в Лондоне она была вне конкуренции.
   А здесь ее затмевает солнце.
   Помогая миссис Хокс выбраться из машины, Дэв произнес:
   — Черт побери… Они устроили торжественную встречу.
   Касс посмотрела на крыльцо. Там в напряженном ожидании застыли Харви, Матти, Дейвид, Ньевес и Дан.
   — Этого еще не хватало! — пробормотала Касс.
   Ньевес, не утерпев, слетела со ступенек и бросилась к Дэву.
   — Я так соскучилась! — радостно воскликнула она.
   Услыхав тяжелое дыхание миссис Хокс, она перевела на нее изумленный взгляд.
   — Привет, моя радость… Мы привезли с собой старинную приятельницу… миссис Хокс. А это Ньевес.
   — Здравствуйте, — вежливо, но робко сказала Ньевес.
   — Рада познакомиться, — волнуясь, произнесла миссис Хокс.
   — Возьми-ка миссис Хокс под руку с другой стороны, — непринужденно предложил Дэв.