Кауи Вера. Неотразимая

   Элизабет в ужасе глядела на магнитофон, но оттуда звучал только голос Луиса. Он медленно считал, пока не дошел до пяти.
   — Мамочка… хочу к маме… где моя мамочка?
   Это был голос ребенка — тонкий, жалобный.
   — Почему ты не можешь найти маму?
   — Я не знаю… она ушла… мне здесь плохо… пожалуйста, я буду хорошо себя вести… я хочу к маме… я не буду плакать, только отведите меня к маме.
   В глазах Элизабет блеснули слезы. Она прикусила нижнюю губу и крепко вцепилась побелевшими пальцами в руку Дэва.
   — Расскажи мне, где ты находишься? Что произошло?
   — Я в большом доме… это не мой дом… здесь много детей и взрослых, но я никого не знаю… я хочу к маме… пожалуйста… — Голос стих. Когда он раздался снова, в нем звучали радость и облегчение. — Вы отведете меня к маме?! Смотрите, я уже не плачу… я буду хорошо себя вести… обещаю… — затем снова ничего не было слышно, и вдруг раздался дикий, пронзительный детский крик, полный ужаса и отчаяния.
   — Нет, не в земле! Вы же обещали отвести меня к маме… она не в земле! Нет! — Из магнитофона несся безумный, истеричный, безудержный детский крик. На самой высокой ноте он вдруг оборвался.
   — Четыре, — торопливо произнес Луис и добавил:
   — Что теперь происходит?
   — У меня день рождения! — Голос был счастливый, гордый, возбужденный. — Сегодня мне четыре года, и миссис Хокс испекла торт, в него воткнут свечки, а мама сшила мне красивое платье.
   — Где ты находишься?
   — Дома.
   — Ты знаешь адрес?
   — Номер двадцать три, Макинтош-роуд, Камден-Таун, — нараспев повторил восторженный детский голос.
   — А кто там живет?
   — Я.
   — А кто еще?
   — Мама.
   — А кто такая миссис Хокс?
   — Это ее дом. Мы живем вместе с ней и мистером Хоксом. Миссис Хокс приглядывает за мной, когда мама уходит на работу, а мистер Хокс — на стройку.
   — На какую стройку?
   — Я не знаю. Так говорит миссис Хокс.
   — Расскажи мне о доме. Какой он?
   — Мама называет его кукольным домиком. Две комнаты наверху и две внизу и сзади кухня, а еще там есть маленький садик, и мистер Хокс разрешает мне ему помогать.
   — А в гостиной есть окно с цветными стеклами?
   — Да… там большой корабль. Когда светит солнце, то пол становится очень красивым.
   — А что делает твоя мама?
   — Она шьет для богатых дам… она мне тоже сшила платье… а тетя Мэрион купила мне ленты.
   — Кто такая тетя Мэрион?
   — Мамина подруга.
   — Она к вам приходит?
   — Да. Она купила мне ко дню рождения куклу с длинными светлыми волосами, как у меня. И я смогу их расчесывать, как мама расчесывает мне.
   — Она часто это делает?
   — Каждое утро и каждый вечер. Мама меня причесывает и рассказывает сказку про принцессу, у нее были такие длинные волосы, что она спускала их из окна и по ним поднимался принц.
   — А у тебя волосы такие же длинные?
   — Пока нет… но мама говорит, что они вырастут.
   — Ты ходить в школу?
   — Нет. Я пойду, когда мне будет пять лет. Но мама научила меня писать свое имя.
   — Ты можешь написать его для меня?
   Настала тишина, и, пока кассета крутилась, Луис взял со столика лист бумаги и протянул Элизабет. Там большими печатными буквами было криво написано:
   ЭЛИЗАБЕТ ШЕРИДАН.
   — Так тебя зовут?
   — Да.
   — А как зовут твою маму?
   — Мама.
   — Нет, я хочу узнать ее имя. Тебя зовут Элизабет, а ее?
   — А… Хелен Виктория. Мама говорит, что была такая королева, которую звали Виктория. Она водила меня смотреть дворец, где та жила, и сказала, что когда она была маленькой, то сама жила во дворце за морем.
   — А где твой папа?
   — Он погиб на войне.
   — А как его звали?
   — Руперт, — ответил детский голос.
   — Расскажи мне о миссис Хокс. Как она выглядит?
   — Она толстая и говорит, что ступеньки загонят ее в гроб.
   — А мистер Хокс?
   — Он лысый, но он часто дает мне шестипенсовик.
   — У тебя есть друзья, с которыми ты играешь?
   — Нет. Я должна оставаться дома с миссис Хокс. Но она берет меня в магазин, а иногда мы ходим в Хит и едем наверху в автобусе, когда у миссис Хокс не болят ноги.
   — А сегодня у вас праздник и будет торт?
   — Да. Его испекла миссис Хокс, он весь розовый, и на нем мое имя. Когда миссис Хокс все кончила, она дала мне облизать миску.
   — Она добрая?
   — Да, она называет меня «маленькая принцесса»…
   Как мама. Мы пойдем с ней встречать автобус.
   — Какой автобус?
   — На котором мама приезжает с работы. К нам придет тетя Мэрион, мы зажжем свечи, а потом я их задую и загадаю желание.
   — Какое желание?
   — Чтобы мама купила мне коляску для куклы.
   — Ты думаешь, она купит?
   — Она говорит, что купит, если сможет… Но она не обещает. Мама говорит, что нельзя давать обещаний, если не можешь их выполнить.
   — А твоя мама выполняет обещания?
   — Всегда.
   — Ты любишь маму?
   — Больше всех на свете.
   И снова кассета беззвучно крутилась, пока голос Луиса не сказал:
   — Хорошо. После того, как мы побывали в прошлом, вернемся в настоящее, но быстро… шесть… восемь… десять… двенадцать… Через несколько секунд и досчитаю до пяти и скажу: «Откройте глаза». Вы легко перейдете от состояния расслабленности к состоянию бодрствования, при этом вы будете чувствовать себя бодрой и отдохнувшей, и это чувство сохранится… раз, два…
   Луис потянулся, чтобы нажать кнопку.
   Настала напряженная тишина. Наконец Элизабет едва слышно произнесла:
   — Теперь я понимаю, почему боюсь кладбищ.
   — У вас есть на то веские основания, — сказал Луис. — Какая-то услужливая дура отвела вас на кладбище, чтобы вы перестали все время плакать — за это вас ругали, а может, и наказывали, отсюда ваша боязнь устроить сцену, — и показала вам могилу. Она надеялась вас успокоить, но лишь вселила в вас дикий страх, который мозг отказывался принять и потому вычеркнул из памяти. На основании того, что мы слышали, можно с уверенностью сказать, что вы горячо любили свою мать. Вы жили с чужими людьми, и поэтому были друг для друга абсолютно всем. Я думаю, все ваши чувства были обращены на нее, и когда она «умерла», вы похоронили их вместе с ней. Похоронили в буквальном смысле слова, ведь если бы вы помнили ее жизнь, то вам пришлось бы помнить ее смерть. Поэтому ваше подсознание стерло эти пять лет из вашей памяти, а вместо этого навязало вам новое правило: избегать всего, что связано с чувствами. И вы строго следовали ему, не понимая, что этот путь ведет к изоляции. Но, как я уже говорил, мозг никогда ничего не забывает.
   Элизабет молчала, пытаясь осмыслить услышанное.
   Она была бледна, но чувство покоя, внушенное ей Луисом, помогало ей справиться с потрясением.
   — Ваш мозг хранит все воспоминания, — продолжал Луис спокойным мягким голосом. — Нужно только вытащить их на свет.
   — Это ведь не все воспоминания?
   — Нет. Но сейчас не время копаться в подробностях. Нам известно самое необходимое: где, когда и кто.
   — Вы имеете в виду Хоксов?
   — И номер двадцать три на Макинтош-роуд в Камден-Тауне.
   — Я живу совсем недалеко оттуда… — в ее глазах промелькнула догадка, и она взволнованно спросила:
   — Может быть, потому я и выбрала это место?
   — Может быть, — ответил Луис рассудительно. — А почему вы решили там жить?
   — Не знаю. Мне просто захотелось.
   — Что ж…
   Но она снова погрузилась в собственные мысли, ее затуманенный взгляд был обращен внутрь и в прошлое.
   — Я должна их найти, — сказала она наконец. — Хоксов.
   Дэв, до этого не сказавший ни слова, заметил:
   — Прошло больше двадцати лет. Может, они уже там не живут. — Он замолчал. — А может, умерли.
   — Все равно я должна это выяснить. — Было видно, что она приняла решение.
   — Что ж, — сказал Дэв, — будем выяснять. — Впервые за все время она посмотрела на него. — Я еду с тобой, — сказал он.
   Она кивнула.
   — Прекрасная идея, — согласился Луис. — Только не ломитесь в закрытую дверь. — Он улыбнулся. — Сначала откройте ее.
   — Она открыта, — возразила Элизабет, — и я уже вошла внутрь. Теперь, когда я знаю, я хочу увидеть. — Она задумалась. — Смогу ли я теперь, — она указала на магнитофон, — вспоминать сознательно?
   — Вполне возможно. Это в природе вещей, вслед за одной картой падает вся колода.
   Она кивнула.
   — Когда вы едете?
   — Сейчас же, — ответила Элизабет.
   Луис посмотрел на Дэва, и тот примирительно сказал:
   — Почему бы и нет? Чем скорей мы узнаем правду, тем скорей все уладится.
   Элизабет поднялась с места. Мужчины тоже встали.
   — Можно мне забрать эту пленку? — спросила Элизабет.
   — Если хотите.
   — Хочу.
   — Хорошо, — Луис взял кассету и протянул ее Элизабет.
   — Спасибо. — Она прижала кассету к себе.
   — Она оказалась не такой уж плохой, — заметил Луис.
   Элизабет покачала головой.
   — Нет, совсем не плохой.
   — Как вы себя чувствуете?
   — На редкость спокойно. — Ее голос звучал удивленно.
   — Отлично. Так и должно быть. — Он замялся. — Но… ваша эйфория может пройти. Вот почему я считаю, что Дэву лучше поехать с вами. Вам может понадобиться помощь.
 
   Однако Касс мгновенно решила, что помощь должна оказать она.
   — Совсем не обязательно брать Дэва, — заявила она, не желая быть третьим лишним.
   — Так посоветовал Луис Бастедо.
   — С каких это пор ты стала следовать его советам?
   — Он знает, что говорит.
   — Конечно. А о чем говорила ты?
   — Я же тебе уже сказала. Я вспомнила, где я жила и с кем… Теперь этих людей нужно отыскать.
   Но это ни в малейшей мере не удовлетворило любопытства Касс. Она хотела точно знать, что происходило в течение того часа, который Элизабет провела в гостиной с Луисом Бастедо, Дэвом Локлином и магнитофоном. На ее вопрос: «И это все?» — Элизабет лаконично ответила: «Да». Но сказала это таким тоном, что Касс оставалось прикусить язык. Даже Дан не сумел вытянуть из нее ничего, кроме того, что сеанс прошел успешно и она намерена воспользоваться полученной информацией. Даже Харви не смог выпытать у нее ничего о Хелен. Дав тоже молчал. Все понимали, что Луиса нечего и спрашивать.
   — Чем скорей мы будем на месте, тем скорей все узнаем, — повторяла Элизабет. — Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы мы трое вылетели как можно скорее.
   — И все же я не понимаю, зачем брать с собой Дэва.
   — Потому что я так хочу. Если тебе это не нравится, можешь оставаться здесь.
   — Не имею права! Как один из душеприказчиков я обязана быть там.
   — Именно поэтому я и беру тебя с собой. Давай не будем терять времени, Касс.
   Касс хорошо знала этот тон. Он означал, что предмет исчерпан.
 
   Когда Элизабет вышла на третьем терминале, шел мелкий холодный дождь, предвещавший плохое лето.
   Она подставила лицо крошечным каплям, которые покрыли ее бисером. Коварная тропическая роскошь Темпест-Кей осталась более чем в трех тысячах миль отсюда, и дождь казался ей отрезвляющим душем. Он возвращал ее из мира грез в холодную серую действительность. Взяв небольшой чемодан, она направилась к стоянке такси.
   Мокрое шоссе было забито машинами, но только она опустилась на заднее сиденье, как сразу ощутила прилив сил и возвращение спасительного здравого смысла.
   Она открыла окно. Даже запах дизельного топлива и выхлопных газов, к которым стал примешиваться легкий запах пивных дрожжей, когда они проезжали пивоварню, напоминал о доме. Привычная действительность разогнала густой туман новых чувств, проясняя и обнажая цель.
   В «Уэверли-Кот» портье вышел взять ее багаж.
   — С возвращением, мисс Шеридан. Хорошо отдохнули?
   — Спасибо, хорошо. Но дома лучше.
   Он поднес чемодан к лифту. В холле привычно пахло мастикой и освежителем воздуха. Она с наслаждением вдохнула этот запах, не столь густой, как аромат тропических цветов. Этот запах не одурманивал, не бередил душу. Она была рада вернуться домой. Знала, что приняла верное решение. Что бы ее ни ждало впереди, ей нужно было знать, что она действует на основе полученной информации, а не по чужой указке.
   Квартира была точно такой, какой она оставила ее шесть недель назад, если не считать чуть спертого воздуха. Она широко распахнула окна, впуская свежий воздух не только в комнаты, но и в свою душу.
   На столе лежало несколько писем, в основном счета и рекламные проспекты. Она поставила чайник. Приятно выпить чашку чая, подумала она. Отхлебывая чай, она просматривала письма, и тут зазвонил телефон. Это была Касс.
   — Привет! Только что приехала?
   — Примерно десять минут назад.
   — Как долетела?
   — Хорошо, спасибо. А вы?
   — Без осложнений.
   Они летели отдельно. Харви, как всегда, пекущийся о статус-кво, решил, что если Касс с Элизабет появятся вместе, это может вызвать кривотолки. Дэв мог лететь вместе с Касс. К этому раскладу уже привыкли. Цель путешествия Элизабет должна оставаться такой же, как прежде. Туризм.
   — Мерзкая погода, — сказала Касс. — Но приятно снова оказаться в Лондоне. Какие у нас планы?
   — Я позвоню тебе, — ответила Элизабет. — Какой у тебя номер? — Она записала.
   — С чего начнем? — не унималась Касс.
   — Я подумаю, а потом позвоню. — Элизабет повесила трубку.
   Касс нахмурилась. До сидящего неподалеку на диване Дэва донеслись частые гудки. Связав их с нахмуренными бровями Касс, он спросил:
   — Надвигается холодный фронт?
   — И порывистый ветер.
   — Что ж, сейчас мы на ее территории.
   А это, подумала Касс, ставит их в невыгодное положение. На острове они были своими. Касс с огорчением почувствовала, что Элизабет отделена от них не только расстоянием. Ее голос звучал с холодной сдержанностью прежних дней. Она поставила их на место. Но если Касс устраивало, чтобы Дэв соблюдал дистанцию, то сама она не желала с этим мириться.
   — Она сказала, что сама нам позвонит. Похоже, она выполнила все указания Харви. И пресса не заметила нашего приезда.
   Касс откинулась на спинку дивана. Дэв протянул ей стакан с выпивкой. Она через силу улыбнулась.
   — Нам остается только ждать, — заметил Дэв.
   — И гадать… К примеру, что за игру затеял Ричард?
   — Ты умеешь отгадывать не хуже меня.
   — Здесь нужно не гадать, а знать наверняка. В этом весь смысл игры. — Она криво улыбнулась. — «Ищите женщину».
   — Двух женщин.
   Да, и я знаю, которая из них тебе нужна, подумала Касс, но вслух сказала:
   — Ты думаешь, Элизабет сможет признать Хелен своей матерью? По-настоящему, всем сердцем?
   — На острове она признала. Но Хелен была там.
   А здесь… — Дэв покачал головой. — Здесь ее территория.
   — А как прошел сеанс истин и разоблачений?
   — Прекрасно.
   — Она дала правильные ответы?
   — Она сообщала то, что было нужно.
   — Например, о Хоксах?
   — Да.
   — Мне бы хотелось как-нибудь послушать пленку.
   — Попроси у Элизабет.
   Не я должна ее просить, подумала Касс удрученно, а она должна предложить мне ее послушать… Я думала, мы подруги.
   — Господи, как я ненавижу ждать, — сказала она раздраженно.
   — Тогда подумай, каково сейчас Элизабет.
   Касс почувствовала угрызения совести.
   — А эти Хоксы… что Элизабет про них сказала?
   — Не так уж много. Миссис Хокс приглядывала за ней, пока Хелен работала. Они с Элизабет жили у них в доме.
   — Старые или молодые?
   — Судя по словам Элизабет, среднего возраста.
   — Ненавижу все эти тайны, — ревниво посетовала Касс. — Но ей, наверное, еще тяжелей. Она всегда любила, чтобы все было разложено по полочкам.
   — На этот раз так не получится. У нас в руках конец длинной, запутанной нити. Мы можем только развязывать один узел за другим.
   Касс тяжело вздохнула.
   — Похоже, что некоторые из этих узлов гордиевы.
 
   Хмурая сотрудница камденского жилищного департамента нехотя подошла к Элизабет, которая ждала уже несколько минут.
   — Да?
   — Я только что с Макинтош-роуд. Я искала родственников, но их дом снесен. Не можете ли вы сказать, куда их переселили?
   — Имя и фамилия ваших родственников и номер дома?
   — Хокс. Мистер и миссис Джордж Генри Хокс… — Еще на кончив фразы, Элизабет вздрогнула. Имя само слетело с губ, как имя старых друзей.
   — Я посмотрю, — девушка ушла.
   Элизабет нетерпеливо ждала. С того момента, как она приземлилась в Лондоне, ей все время казалось, что она висит на краю, словно качели, взлетев, никак не опустятся вниз.
   — Все жители Макинтош-роуд переселены в Хитвью-эстейт.
   — А где живут Хоксы?
   Девушка поглядела на нее с сомнением.
   — Мы не сообщаем подобных сведений чужим людям.
   — Я не чужая. Я жила с Хоксами на Макинтош-роуд еще ребенком.
   — Улицу снесли десять лет назад.
   — Я была за границей.
   Она заколебалась.
   — Вы говорите, вы жили с ними? Они ваши родственники?
   — Да. Дядя и тетя, — ответила Элизабет, с изумлением отметив, что выплыла на свет еще одна деталь.
   Она звала миссис Хокс «тетя Хокс».
   — Мне нужно спросить начальника.
   Девушка опять ушла. На этот раз появился мужчина.
   — В наши правила не входит предоставлять случайным людям информацию о наших съемщиках, — сказал он раздраженно.
   — Я не случайный человек.
   — Вы можете это доказать?
   Элизабет вынула из сумки паспорт.
   — Я говорила девушке, что недавно вернулась из-за границы. Но в детстве я вместе с матерью жила у Хоксов.
   Мужчина изучил паспорт, немного смягчился, увидав, что она англичанка, но все же колебался.
   — В наши правила не входит… — начал он.
   — Речь идет о крупной сумме денег, — перебила его Элизабет и тут же заметила в его глазах живой интерес.
   Вынув из бумажника визитную карточку Харви Грэма, она протянула и ее. — Это карточка юрисконсульта, который занимается данным делом. — Дорогая визитная карточка и адрес на ней произвели впечатление.
   — Что ж, в таком случае… Если вы нам оставите свой адрес и номер телефона, я свяжусь с миссис Хокс и сообщу ей о вас. Все зависит от нее.
   — Хорошо. — Элизабет написала свое имя, адрес и телефон на карточке, которую дал ей мужчина. — Когда мне ждать звонка? — спросила она.
   — Не могу точно сказать. Возможно, сегодня, а возможно, завтра.
   Бюрократические колеса отказывались быстро вертеться.
   Сев в машину, Элизабет почувствовала досаду и разочарование. Она примчалась сюда, воображая, что с ходу преодолеет все препятствия, но споткнулась на первом же барьере. Оставалось ехать домой и ждать.
   Когда она вошла в вестибюль «Уэверли-Кот», Касс и Дэв поднялись с кожаного дивана.
   — Ты не позвонила, — с упреком сказала Касс.
   — Для этого не было причин.
   Стараясь не глядеть на Дэва, Элизабет прошла к лифту. Пока они молча поднимались, Касс за спиной Элизабет скорчила недовольную гримасу. Но в квартире она шумно принялась выражать свое восхищение.
   — Так вот где ты живешь… Прекрасный вид на Хит и окрестности. — Касс отошла от окна. — Ты не могла бы угостить нас кофе или чем-нибудь еще?
   — Чего бы тебе хотелось?
   — Пожалуй, кофе.
   Дэв прошел за Элизабет в сверкавшую больничной чистотой кухню и, облокотившись на стол, стал смотреть, как она засыпает в кофеварку свежие кофейные зерна. Через минуту он тихо спросил:
   — Что-нибудь не так?
   — Я ходила на Макинтош-роуд. Ее снесли. А в жилищном департаменте мне не дали адрес Хоксов. Сказали, что попросят ее позвонить.
   — Но это хорошие новости, — воскликнул Дэв. — Значит, она жива.
   Элизабет слегка опешила. Она об этом даже не подумала. Дэв, как обычно, ухитрился извлечь из навозной кучи жемчужину.
   — Тебе это не приходило в голову? — спросил Дэв, заметив, что ее руки перестали беспокойно двигаться.
   — Нет, не приходило. — Элизабет почувствовала раздражение. На себя — за собственную недогадливость, и на него — за то, что он ее заметил.
   Она поставила на поднос чашки с блюдцами и коробку шоколадных бисквитов для Касс. Но Дэв, схватив бисквит, вонзил в него острые белые зубы.
   — Ммм… Вкусно. Мои любимые! Как ты узнала?
   Элизабет молча посмотрела в его голубые глаза.
   Красивые глаза. Выразительные. Глаза, которые все замечают, но не судят — не выносят приговор. Они улыбались ей, но в них она прочла отражение собственных сомнений.
   — Что с тобой? — спросил он. — Дурные мысли? — Его голос звучал ласково, и вдруг ей почему-то сделалось легко.
   Она кивнула головой.
   — Наверное, я просто ненавижу ждать, — сказала она так, словно это могло все объяснить.
   — Я знаю. Ты любишь, чтобы все было разобрано, снабжено ярлыками и разложено по полочкам.
   — Я такая, какая есть, — ответила она с вызовом. — Все это потому, что я, — она нервно повела плечами, — ненавижу неопределенность. — Не желая вдаваться в подробности, она взяла поднос и направилась в гостиную.
   Касс набросилась на бисквиты.
   — Ммм… какая прелесть! Так что нового?
   — Ничего, кроме того, что я тебе уже сказала.
   — Хочешь, я подключусь? Я знаю несколько влиятельных людей…
   — Нет.
   Касс не сдавалась.
   — Я звонила в Мальборо. Хелен вывели из шока, но к ней никого не пускают. Харви попросил держать его в курсе дела.
   Элизабет кивнула. Вид у нее был озабоченный. Все ее пылкое воодушевление, которое особенно бросалось в глаза после проведенного Луисом сеанса, угасло. Она снова была очень сдержанна, очень осторожна. Хотела поверить, но не раньше, чем увидит своими глазами, потрогает, удостоверится.
   Вяло беседуя, они постепенно выпили весь кофе, Касс съела все бисквиты. Элизабет то и дело поглядывала на часы. Услышав телефонный звонок, она сорвалась с места.
   — Да… Это я. Вы звонили? Благодарю вас… Да.
   Сейчас возьму ручку. — Касс протянула ей свою. — 137 Хитвью-кор, Чок-фарм… Да, я смогу найти. Еще раз спасибо. — Она повесила трубку. — Миссис Хокс ждет нас.
   — Когда? — спросила Касс.
   — Сейчас.
   Поставив чашку на стол, Касс потянулась за видавшей виды норковой шубой.
   — Тогда чего мы медлим?
 
   Хитвью-кор оказался одной из трех блочных башен, построенных из бетонных, вылинявших от непогоды плит. Балконы были в потеках, стены в подъезде испещрены надписями, на полу мусор, воздух пропитан застаревшим запахом мочи и сигарет. Обшитый изнутри металлом лифт напоминал гроб, а запах заставил Касс заткнуть нос и встать в самый центр заплеванного пола, подобрав полы шубы.
   Под номером 137 значилась черная плоская дверь с блестящим медным молоточком и табличкой с надписью: ХОКС. Над ними был маленький дверной глазок.
   Когда Элизабет протянула руку к двери, Дэв спросил:
   «Все в порядке?» Она кивнула и громко постучала.
   Через некоторое время за дверью раздались тяжелые шаги. Затем наступила тишина, и они поняли, что их изучают в глазок. Послышался лязг задвижек и цепочек, и дверь наконец распахнулась, явив их взгляду грузную старую леди с седыми кудряшками и в ядовито-красном платье. Свисавшие с ушей миниатюрные люстры были под стать фальшивому бриллиантовому ожерелью. Она подозрительно изучала их светло-карими глазами, пока не перевела взгляд на Элизабет, которая стояла в центре тройки. И тут же ее несколько озадаченное лицо озарилось сияющей улыбкой. Протянув к ней полные руки, она радостно воскликнула с сочным лондонским акцентом:
   — Я тотчас тебя признала! Ну вылитая покойница-мать… И после стольких лет пришла проведать старую тетушку Хокс!
   Она заключила ее в благоухавшие пачулями объятия, затем, отступив на шаг, снова принялась ее разглядывать.
   — Ну вылитая мать! Ты ведь была совсем крошкой, когда тебя забрали, а теперь совсем взрослая! Столько же было твоей бедной матери — Боже, упокой ее душу… — Достав из квадратного выреза белоснежный платочек, она промокнула им глаза и громко высморкалась. — Когда позвонили из департамента, меня чуть удар не хватил. Подумать только, сколько лет пролетело! Но входите же, входите… в ногах правды нет.
   Она широко распахнула дверь. Когда она посмотрела на Дэва, в ее глазах зажегся живой интерес.
   — Твой муж?
   — Нет, приятель, — смущенно ответила Элизабет.
   — Пусть входит… Поглядим на него поближе. А вы, выходит, приятельница? — спросила она Касс, которой оставалось только молча кивнуть головой. — Заходите, заходите. У меня чайник давно на плите.
   — Только после вас, — Дэв одарил миссис Хокс такой улыбкой, что та смущенно зарделась. Миновав тесную квадратную прихожую, они оказались в просторной гостиной с окнами на обе стороны и дверью на кухню. Она была заставлена тяжелой эдвардианской мебелью, среди которой возвышался гигантский буфет с бесчисленными вазочками, картинками, чашками и статуэтками. Посередине комнаты, несмотря на ранний час, стоял накрытый для торжественного чаепития стол.
   Взяв с электрического камина очки, миссис Хокс снова принялась разглядывать Элизабет, точно должна была удостовериться в увиденном.
   — Подумать только, — размышляла она вслух. — После стольких лет! Но я рада тебя видеть… Я часто вспоминала о тебе и твоей бедной матери. Сиди, сиди!
   Еще успеешь находиться. Я только заварю чай. — Она вперевалку прошла на кухню, но и оттуда доносился ее голос. — Ко мне не часто заходят гости. Не то что на старой улице, хотя ты, верно, не помнишь. Но раз уж ты ко мне зашла, после стольких-то лет, значит, хоть что-нибудь да осталось в памяти. Тот человек из департамента сказал, что ты жила за границей.
   Элизабет прокашлялась и хрипло сказала: «Да», затем, подумав, что, быть может, миссис Хокс ее не слышит, повторила: «Да».