Страница:
– По твоим глазам, – внезапно сказал Саламандер, – я вижу, что тебя опять одолели грустные мысли.
– О, но как я могу не грустить? Это прекрасно, что мы ищем Родри, но я представляю, как он проклянет меня в лицо, когда мы найдем его.
– Почему? Перрен украл тебя так же, как одну из своих лошадей.
Джилл в ответ лишь покачала головой да смахнула слезу.
– А теперь послушай меня, Джилл, моя горлица. Разум к тебе вернулся, ты в состоянии снова думать. Позволь мне сказать тебе кое-что. Я думал о нашем лорде-конокраде, говорил также о нем с Невином. В этом парне есть нечто чертовски особенное. У него есть нечто, что можно назвать раной души, сквозь нее у него вытекает жизнь.
– Да, но именно я упала в его мерзкие руки. Я никогда не думала, что у меня такая слабая воля, как у потаскушки из таверны.
Саламандер пробурчал что-то себе под нос, потом сказал:
– Ты можешь слушать то, что я говорю? Вопрос не в слабой воле. Ты была околдована, связана и одурманена знатоком Двуумера. Как только его жизненная сила захлестывает тебя, у тебя прекращает существовать собственная воля – только его… Его страсть неслась к тебе, как вода по рву.
Джилл едва не стошнило, когда она вспомнила необычную улыбку Перрена, которой он улыбался ей.
– Почему ты называешь это раной? – спросила она Саламандера.
– Потому что это рано или поздно, убьет его.
– Ну и хорошо. Мне бы только хотелось в этот момент быть рядом, чтобы я видела, как он умирает.
– Никто ничего другого от тебя и не ожидает, моя нежная крошка. Но как ты этого не видишь, Джилл? Ты так же невиновна, как если бы тебя связали и увезли силой.
– О, боги! Это то, что мне более всего ненавистно! Я чувствовала себя такой беспомощной!
– Ты была беспомощной.
– Да, это так. С этим чертовски трудно согласиться.
– Но с другой стороны, нарыв необходимо вскрыть.
Когда на эти его слова Джилл сделала вид, что замахнулась на него, Саламандер улыбнулся. – Ну, теперь я вижу, что ты становишься сама собой. Но ты не заметила ничего любопытного? Если этот Перрен не настоящий знаток Двуумера, то откуда у него, черт побери, эта сила? И кто нанес ему эту рану?
– Несмотря на то, что мне ненавистно само воспоминание об этом ползучем ублюдке, я согласна с тобой, что этот вопрос представляет определенный интерес.
– Огромный интерес, в особенности для Невина. К сожалению, в настоящее время у нас нет на него ответа.
– Да, но если кто-нибудь и в состоянии найти ответ, то это Невин.
– Совершенно верно. В особенности, если он попадет ему в руки.
– Он что, собирается разыскать Перрена?
– Нет. Я собирался сказать тебе это, когда ты окрепнешь, но, я думаю, что ты сможешь перенести это. Перрен следует за нами.
Джилл почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Саламандер схватил ее за руки и сжал их в своих ладонях.
– Ты сейчас вне опасности, тебе ничего не грозит.
– Теперь, наверное, нет. Но когда мы снова очутимся на дороге, в поисках Родри?
– К этому времени Перрен будет на пути в Элдиф, сопровождаемый стражей. При дворе есть знаток Двуумера лорд Мадок. Он арестует Перрена, как только тот войдет в город, затем отошлет его Невину. Судя по тому, что ты мне рассказала, в седельном вьюке нашего лорда более чем достаточно улик, за которые его можно взять под стражу.
– Так что мы направляемся в Форт Дэвери?
– Совершенно верно. И мы не можем покинуть его. Ты знаешь кузена Родри Блейна из Кум Пекл?
– Да.
– Хороший гвербрет при дворе на данное время. Невин хочет, чтобы мы с ним поговорили. Кажется, король хочет видеть Родри. По-видимому, различные гвербреты сейчас заняты его поисками и как только они найдут его, они сразу же пошлют его в Форт Дэвери.
– Король? Что…
– Я не знаю, но думаю, что мы можем догадываться. Король знает, что у Рииса нет наследника для Абервина.
– Возврат из ссылки.
– Совершенно верно. Так что, Джилл, довольно скоро у тебя будет блестящая свадьба.
– О чем ты говоришь? Ты совсем, как деревенский дурачок. Ты только подумай! Они никогда не допустят, чтобы наследник одного из наиболее важного хана в Элдифе женился на байстрючке серебряного клинка. Самое больше, на что я могу надеяться, так это, что я по-прежнему буду оставаться его жалкой любовницей, живя при дворе и ненавидя его жену. Да и то только в том случае, если он этого захочет. Ты что же думаешь, что это одна из твоих историй?
– Я испытываю мерзкое чувство, что так и может быть. Джилл, пожалуйста, прости меня!
Джилл лишь пожала плечами, не отрывая взгляда от фермерских угодий, мимо которых они проплывали. Стадо белых коров с ржаво-красными ушами пило воду у берега, за стадом присматривали двое парней с двумя собаками.
– Ты простила меня? – спросил, наконец, Саламандер.
– Да, ты тоже прости меня. Я все еще как разорванная на кусочки.
– После того, как мы заманим Перрена в ловушку, ты можешь ехать дальше, не повидав Родри, если хочешь.
– Никогда. Может быть, он проклянет меня, но я хочу сказать ему, что всегда любила его.
Саламандер начал было что-то говорить, но Джилл закрыла лицо руками и разрыдалась.
Королевский дворец в Форте Дэвери был огромным, шесть башен, соединенных растянувшимися комплексом полу-броков, окруженные внешними постройками и защищенные двойным кольцом стен. Как благородный гость, Блейн, гвербрет Кум Пекл, имел роскошные покои в одной из внешних башен; сверху открывался красивый вид на сады, раскинувшиеся между двумя стенами. В его приемной палате было четыре кресла с подушками из пурпурового бардекского бархата, стол, в его собственном распоряжении был камин. Хотя Блейн не придавал большого значения роскоши, как таковой, но он ценил ее, как проявление благосклонности короля. Кроме того, его жена Канеффа сопровождала его в этом путешествии и ему нравилось, чтобы ее окружал комфорт. Канеффа была высокой женщиной с темными волосами и коричневыми, похожими на оленьи, глазами, она была всегда настолько спокойна, насколько возбудим был ее муж. Хотя ее замужество было обычным, как было принято в их кругу, по сговору, Блейн в душе считал, что ему исключительно повезло с женой. Временами он даже признавался ей в любви.
Этим утром Канеффа была приглашена прислуживать королеве в личных покоях ее величества – это была исключительная честь, хотя оказана она была уже не впервые. Блейн уселся на подоконник в спальне жены и наблюдал за тем, как она одевалась, на этот раз с особой тщательностью. После того, как одна из ее служанок разложила на кровати несколько платьев, Канеффа отослала девушку и принялась выбирать, что же ей надеть. Наконец, она остановила свой выбор на самом модном сизо-сером платье бардекского шелка, этот цвет выгодно оттенял красно-белую клетку плаща, которая принадлежала роду ее мужа.
– Я думаю, что жена гвербрета Савела также приглашена этим утром королевой, – заметила она. – Я полагаю, что милорд будет не прочь, чтобы я держала ушки на макушке?
– Для вашего лорда не может быть ничего лучше. А что из себя представляет его жена?
Канеффа на некоторое время задумалась, прежде чем ответить.
– Проныра, хищная ласка, но хорошенькая. Я считаю, что они похожи друг на друга.
– По качествам ласки, наверное. Никто не может назвать Савела красавцем. Будь я проклят, если я знаю, зачем он сунул свое весло в это течение! Каменвейн слишком далеко от Белглеафа. Какая ему польза от Талита?
– Я думаю, что здесь кровное родство, но тем не менее, цель их ясна, милорд. Посмотрю, смогу ли я обработать милую леди Брейфу. – Губы Канеффы тронула быстрая усмешка. – Но если я собираюсь жертвовать собой таким образом, я вправе ожидать от нашего Родри щедрый подарок, когда его вернут из ссылки.
– Несомненно, это будет лучшее бардекское серебро. Я не сомневаюсь, что он достойно отблагодарит тебя. Да, это в том случае, если нам удастся вернуть его.
Пока Канеффа была занята с королевой, Блейн принимал собственного гостя. Это был могущественный человек, который требовал обработки другого рода. Блейн приказал пажу принести серебряный графин меда и два стеклянных кубка, затем отослал юношу. Гвербрет собственноручно наполнил кубки и протянул один гостю, который, в свою очередь, в знак благодарности, отхлебнул из кубка. Лорд Мадок, которому недавно было пожаловано дворянство, третий конюший короля, был стройным мужчиной примерно, сорока лет с аккуратно уложенными светлыми волосами, кое-где тронутыми сединой и светящимися юмором голубыми глазами. ОН был также, или это были просто разговоры, племянником Невина. – Соответствовало ли это действительности? – подумал про себя Блейн, – но, готов побиться об заклад, что он колдун, независимо от того, племянник ли Невина, или нет. До того, как его недавно пригласили ко двору, Мадок был преуспевающим коневодом в провинции Кантрэй. Мадок, конечно же хорошо делал свое дело, но кроме того, он обладал манерами, которые позволили ему так плавно вписаться в окружение двора, как никакому мелкому лорду. И еще иногда в его взгляде и улыбке сквозило что-то такое, что выдавало, что пышность двора не так уж впечатляет его.
– Благодарю за приглашение, ваша светлость, – сказал Мадок. – Чему я обязан такой чести?
– Простое гостеприимство. Я хорошо знал вашего дядюшку.
– О да, конечно. Недавно я получил от него письмо. У него все в порядке.
– Великолепно. Он все еще в Элдифе?
– Да, ваша светлость. Ловиан, тиэрин Форта Гвербин, пригласила его на службу.
– Готов поспорить, – подумал про себя Блейн, – что более вероятно, что это она у него на службе, а не он у нее, независимо от того, знает она сама об этом, или нет.
– Это хорошие новости, – сказал он вслух. – Наш Невин становится слишком стар, чтобы путешествовать с мулом по дорогам.
– У него удивительное здоровье, не так ли ваша светлость? Но, с другой стороны, моя матушка еще жива и ум у нее острый, как меч, хотя ей уже за семьдесят.
– Будем надеяться, что боги даруют вам ее выносливость. – Блейн дружески улыбнулся. – Ловиан мне родственница, она сестра моей матери.
– Я слышал об этом, ваша светлость, но кроме того, в последнее время ходят разговоры о вашем кузене Родри.
– Не сомневаюсь. Пытаться что-либо удержать в секрете при дворе – это пустая трата времени. Клянусь, слухи пошли циркулировать как только наш сеньор пригласил меня сюда.
– Сказать по правде, немного раньше. – Мадок с притворной грустью покачал головой. – Первой сплетней была та, ваша светлость, что король собирается вызвать вас во дворец.
– Клянусь, что вы знаете, что наш сеньор разыскивает моего шалопая кузена.
– Да, это так, ходят слухи, что король собирается отменить его ссылку.
– Да, но я не могу сказать вам, насколько это соответствует действительности. Я не опасаюсь нарушить никаких секретов, просто наш сеньор ничего не говорил мне об этом. Я догадываюсь, что он еще окончательно не решил.
– Это наиболее вероятно, ваша светлость. Отменить декрет гвербрета о ссылке не так-то легко.
– Совершенно верно. – Блейн помолчал и сделал большой глоток.
– Но, черт побери, король в любом случае не сможет ничего предпринять, пока не найдут Родри.
– До сих пор никаких новостей, ваша светлость?
– Абсолютно. О, боги, что это за свора болванов, которых гвербреты называют рыцарями? Да, королевство большое, но к этому времени они уже должны были разыскать одного серебряного клинка!
– Это вы так думаете, ваша светлость. – На какое-то мгновение Мадок показался встревоженным. – Я в самом деле думаю, что вскоре они должны напасть на его след.
– Я даже надеюсь на это. – Последовала неловкая пауза. – Между прочим, я хотел спросить вас, может быть вы поможете в поисках?
– Я, ваша светлость? Да, я, конечно, сделаю все, что позволяют мне мои служебные обязанности, но я не уверен, что могу сделать нечто большее.
– Я не совсем в этом уверен, но подозреваю, что племянник Невина может видеть то, что скрыто от остальных.
Мадок заморгал от удивления, потом улыбнулся.
– А, ваша светлость, как вы знаете, что старик – знаток Двуумера?
– Да. Я узнал от него прошлым летом. Казалось странным, как легко он видит вещи, удаленные от него на значительное расстояние.
– Да, он это может, ваша светлость. Позвольте мне быть откровенным. Если бы я мог увидеть Родри посредством магии, я бы сделал это, но я никогда не видел его во плоти, поэтому здесь я бессилен.
Блейн отхлебнул меду, чтобы скрыть свое удивление. Он ожидал, что Мадок будет прибегать к всяческим уловкам, чтобы скрыть правду, а тот сразу прямо и откровенно сказал ему обо всем.
– Да, я понимаю, – сказал он, наконец. – Жаль.
– Да. Но я могу получить для вас новости другим путем. Его светлость права. Все это начинает вызывать беспокойство. Родри и в самом деле уже должны были найти.
– Совершенно верно. Знаете, чего я больше всего опасаюсь? Что некоторые люди, претендующие на Абервин после смерти Рииса могут предпринять определенные шаги, чтобы убрать законного наследника.
– О, боги! Неужели они могут опуститься до этого!
– Абервин один из самых богатых ханов королевства, и становится еще богаче. Как раз год назад король дал городу более либеральную хартию. Одно из условий предоставляет Абервину королевскую монополию в торговле совместно с Бардеком.
Мадок кивнул, легкая усмешка искривила его рот.
– Вы все прекрасно изложили, ваша светлость. Ну, ладно, вы извините меня, ваша светлость, если я отвлекусь немного?
– Разумеется.
Блейн ожидал, что Мадок выйдет из комнаты, но он вместо этого подошел к окну и посмотрел на небо, покрытое белыми облаками, по краям облака были разорваны летней бурей. Ожидая его, Блейн прихлебывал из кубка мед, гадая, что может делать у окна Мадок: наконец, тот вернулся назад, выглядел он встревоженным.
– Родри почти что в Драутбри, и кажется, он держит путь на юг. Для скорости он купил себе вторую лошадь. Может оказаться, что он направляется в Кермор.
– Интересно, что им понадобилось в Керморе?
– Им, ваша светлость?
– Да, а разве Джилл не с ним?
– Простите меня, ваша светлость. Я забыл, что вы не знаете. Он и Джилл разъединены несчастливыми событиями. Она следует за ним с другом, это гертфин, менестрель, который благородно предложил сопровождать ее. Последнее, что я знаю, это то, что они направляются в Форт Дэвери просить вас о помощи.
– Которую они, несомненно, получат. – Блейн на некоторое время задумался. – Вы когда-нибудь встречали моего кузена или его женщину?
– Нет, ваша светлость.
– Они подходят друг другу как пара хороших башмаков. Если Родри наследует Абервин, я скорее хотел бы видеть рядом с ним Джилл, чем благородного происхождения овцу, которую подберет для него его мать.
– Но она же не простолюдинка?
– Нет, но такие детали оформляются вовремя. Мне надо будет подумать над этим.
Несколькими часами позже Блейн безоговорочно поверил тому, что говорил ему Мадок. – Я и раньше встречал знатоков Двуумера, – напоминал он себе, но все равно вздрагивал, вспоминая Мадока. – Каким образом он читает то, что изображают в небе облака?
Благодаря дождю, владелец баржи навесил над носом баржи навес, это была несовершенная защита, но все же лучше, чем ничего. Джилл плотно завернулась в плащ и наблюдала за Саламандерелом, пристально глядящего на проносящуюся мимо пенистую воду. Время от времени он беззвучно шептал что-то. К этому времени ее зрение почти вернулось к нормальному состоянию. Вода была просто водой; Саламандер больше не изменял цвет, чтобы отразить то, что он чувствовал. Существовала определенная яркость цветов, определенные линии и очертания, которые напоминали ей великолепие, которое она видела, когда была погружена в запретную силу. Неохотно, смеясь над собой, Джилл вынуждена была признать, что она сожалеет об утрате этой опасной красоты. Наконец, Саламандер повернулся к ней и прошептал:
– Я только что разговаривал с лордом Мадоком. Он хотел знать, где я последний раз видел посредством скриинг Родри, чтобы сказать об этом Блейну. Что-то все это мне не очень нравится. Срочный курьер до сих пор не может перехватить его.
– Да, это так, но он может сказать, чтобы за ним проследили в Керморе.
– Если он останется в Керморе.
Джилл в отчаянии подняла руки. Она уже сожалела, что научила Родри так хорошо бродить по дорогам. Теперь он на протяжении многих дней выскальзывает из сетей ищущих его рыцарей, словно лисица сквозь живую изгородь.
– Ладно, завтра мы будем в Форте Дэвери, – сказал Саламандер, – там мы сможем непосредственно поговорить с Блейном.
– Хорошо. Знаешь, несмотря ни на что, мне в самом деле не терпится увидеть Королевский город. Я брожу по королевству с восьми лет, но я никогда не была там. В собственных землях короля не требуются наемники.
Не более чем в футе от Джилл внезапно появился серый гном. Когда она протянула к нему руку, он заколебался, сморщив лицо.
– Послушай, малыш! Что я такое сделала, что ты так сердишься на меня?
Существо еще немного помедлило, потом прыгнуло ей в руки. Джилл крепко обняла его.
– Я так рада, что ты простил меня, я скучала о тебе!
Улыбаясь, гном вытянул руку и похлопал ее по щеке.
– Скоро мы снова будем вместе с Родри. Ты был у него? С ним все в порядке?
Гном утвердительно кивнул на оба ее вопроса, как кот, уютно свернувшись калачиком у нее на руках.
– Мне хотелось бы знать, куда он идет.
Гном поднял на нее глаза и показал на нее.
– Он идет за мной?
Гном снова кивнул в ответ, но так безразлично, что Джилл не была уверена, что он правильно понял ее. Сидевший рядом Саламандер наблюдал за всем происходившим.
– Интересно, даже дважды интересно, – заявил он, но хотелось бы знать, что все это значит.
Несмотря на то, что лекарь советовал Перрену остаться в Лерене еще хотя бы на два дня, чтобы прийти в себя после побоев, тот уехал из города, как только смог сидеть в седле. Мысль о Джилл причиняла ему дополнительную боль, она была как вторая рана, тянущая его вслед за ней. И еще его продолжал преследовать страх, страх перед странным парнем с волосами цвета лунного света, который увел ее. Вспоминая происшедшее, он думал, а не был ли это страшный сон, в котором ему приснились облака света и светящийся меч? Каждый раз, когда он пытался убедить себя, что это был сон, он приходил к неизбежности, что Джилл ушла… Он попросту отказывался верить, что она ушла от него по доброй воле; тут должен был быть замешан другой человек и его сила. Хотя большинство людей в королевстве не верили в рассказы о Двуумере, Перрен всегда инстинктивно в них верил, он верил, что существуют люди, знающие Двуумер, люди, которые могут творить чудеса. Теперь, к его слабому утешению, он оказался прав. Единственным его утешением во всем этом было то, что она не досталась не только ему, но и Родри.
Три дня пути привели его в Гатмер, большой, процветающий город за двойным кольцом каменных стен. Хотя он предпочитал вообще избегать города, но у него совсем кончились продукты. Вообще он ненавидел города, наполненные зловонием, как в свинарнике, потными людьми, тесно связанными их мелкими человеческими заботами. Но этим вечером он почувствовал определенный комфорт, сидя в таверне захудалого постоялого двора, окруженный людьми, которые отвлекали его от постоянной, ноющей тоски по Джилл. В лесу он тосковал по ней постоянно; здесь же он мог пить крепкое пиво и пытаться забыть ее. Когда к нему подошел тавернщик и спросил, останется ли он на ночь, Перрен импульсивно ответил, что да. – Но, э… а… мне не очень хотелось бы с кем-нибудь делить комнату, не смог бы я переночевать во дворе, на сеновале?
– Не вижу причины, почему бы и нет. Там полно места.
Перрен заказал вторую кружку пива и нашел место в дальнем углу. Хотя он собирался напиться до беспамятства, чтобы ничего не помнить, девушка-служанка изменила его намерения. Это было круглолицее, маленькое создание с темными волосами и многообещающими глазами, ее улыбка также обещала впереди интересные часы, если не больше. Перрен решил, что это гораздо лучше отвлечет его от Джилл, чем похмелье. Он поболтал с девушкой несколько минут, спросил, как ее зовут, оказалось, что Алаита. Как он и ожидал, она не проявляла к нему абсолютно никакого интереса. Когда девушка повернулась, чтобы уходить, он одарил ее одной из своих улыбок. Хотя Перрен никогда не понимал, что он делает, улыбка всегда срабатывала. Алаита уставилась на него, губы у нее приоткрылись, глаза приобрели ошеломленное выражение. Перрен улыбнулся еще раз, девушка бросила нервный взгляд на тавернщика и придвинулась к нему поближе.
– Что, хозяин против, что ты немного поговоришь с посетителем?
– О, нет, только если не слишком долго.
– Ну, а кто ты такая? Его дочь?
– Ха! Еще чего!
– В самом деле? – Перрен помолчал и снова улыбнулся. – В таком случае, одна из твоих обязанностей, держать его постель теплой.
Алаита залилась румянцем, но продолжала придвигаться к нему, пока ее полные груди не коснулись его руки. Перрен снова улыбнулся ей и был вознагражден ее мечтательным взглядом, которым она одарила его в ответ. Увидев, что тавернщик увлекся разговором с двумя купцами, Перрен рискнул коснуться щеки девушки. – По-моему, он не смотрится настоящим мужчиной. Такая девушка как ты может иметь на ночь компанию немного получше. Я буду спать во дворе, на сеновале. Я могу пойти туда прямо сейчас.
– Я могу прийти, только ненадолго. – Она захихикала, как пьяная. – Я не могу оставаться долго.
Алаита снова захихикала и поспешила на кухню.
Перрен посидел еще немного, допил пиво, чтобы усыпить подозрительность тавернщика, затем ускользнул на сеновал. Так как девушка не хотела, чтобы ее видели, он не взял подсвечник. Он ощупью нашел в стойле на своей лошади снаряжение, вытащил одеяла, подтащил к сеновалу лестницу и топтался в темноте, пока не расстелил одеяла и не снял башмаки. Сев в ожидании девушки, Перрен подумал, зачем он вообще морочил себе голову этим обольщением, все равно, никакая женщина не может сравниться с Джилл. При воспоминании о Джилл он снова чуть было не разрыдался, но через несколько минут его отвлек звук взбирающейся по лестнице Алаиты. Он подошел, чтобы встретить ее и поцеловал, пока ничего не изменилось в ее настроении.
– О, боги! – Голос ее звучал по-настоящему встревожено. – Я едва соображаю, что со мной творится, как я могла вот так побежать за тобой.
– Ничего страшного, все в порядке. Ложись рядом со мной и я покажу, зачем ты это сделала.
Она смиренно позволила Перрену положить себя рядом с ним на одеяла. Поначалу она стеснялась в его руках, но с каждым поцелуем он чувствовал не только возрастающее сексуальное напряжение, но силу, странное темное чувство, которое поднималось из его глубин и затопляло его, пока оно не стало настолько ощутимым, как и сексуальная сила. Когда сила возрастала, она реагировала на это, хныкая в его руках в ответ на каждую ласку. Наконец, она схватила его за руку:
– У меня нет времени снимать платье, просто задери его, ладно?
Когда все кончилось, она поцеловала его в последний раз, искренне признаваясь ему, что хотела бы остаться на всю ночь, после чего поспешила к своему ревнивому мужчине. К этому времени Перрен был так истощен, что был рад ее уходу. Он упал на одеяла и смотрел на странный переливчатый темный свет, вращающийся вокруг него. Когда он попытался закрыть глаза, состояние движения продолжалось, оно было таким сильным, что ему стало плохо; Перрен торопливо открыл глаза. Он чувствовал, как по его спине и груди стекает холодный пот, его дрожащие губы были бескровными и холодными. Хотя он хотел встать и идти за помощью в таверну, он знал, что ему ни за что не спуститься по лестнице, не сломав шею. Он мог только лежать, сжимать руками солому, на которой лежал и молиться, чтобы не умереть.
Паника захлестнула его, как волны мол, во время шторма. Он вспомнил знатока Двуумера, который увел Джилл, насмехавшегося над ним парня, нанесшего ему напоследок оскорбление: – ты должен прекратить воровать женщин и лошадей, иначе это, в конце концов, убьет тебя. Тогда Перрен подумал, что парень имеет в виду разъяренного мужа или что-нибудь в этом роде, но сейчас он понял правду. Что-то было не так, что-то очень серьезное, но он не знал, что это было. Знал ли это знаток Двуумера? Помог бы он ему, если бы знал? По всей вероятности, нет, судя по полным ненависти словам, которые он бросил ему в лицо. Мысли бессвязно крутились и крутились вокруг него, пока Перрен, наконец, не уснул, обрушившись в темноту без всяких сновидений.
Примерно часа за два до полудня Джилл, наконец, впервые увидала Форт Дэвери, когда баржу привязали к пирсу в полмиле к северу. Она долго смотрела на массивные стены, окружавшие город, который высоко поднимался над этими стенами на семи холмах. Даже с этого расстояния ей были видны крыши королевского дворца. Высоко над башнями парили крошечные желтые пятнышки, которые, по всей вероятности, должны были быть украшенными позолотой знаменами трона Крылатого Дракона.
– Красивое зрелище, не так ли? – спросил Саламандер. – Давай сгрузим лошадей и отправимся в путь. Подожди, ты еще увидишь ворота.
Ворота были не меньше двенадцати футов в высоту и двадцати в ширину, они были сплошь покрыты украшенными резьбой панелями с изображением ключей, обвитых лентами. Железные полосы на воротах также были украшены рядами переплетенных спиралей и розеток. Так как ворота были толщиной в хороших двенадцать футов, они прошли через своего рода тоннель и на другой стороне этого тоннеля обнаружили еще одни ворота, которые были также тщательно украшены, как и первые. Сразу за воротами было широкое открытое пространство. В центре находился обсаженный дубами фонтан, из которого сквозь водяную пыль поднимался мраморный крылатый дракон. От этого парка раскручивались узкие улицы, спиралью вьющиеся между домами и холмами, мимо магазинов и таверн по направлению к озеру, расположенного в западной части. Повсюду Джилл видела спешащих по своим делам людей, роскошно одетых рыцарей королевской стражи.
– О, но как я могу не грустить? Это прекрасно, что мы ищем Родри, но я представляю, как он проклянет меня в лицо, когда мы найдем его.
– Почему? Перрен украл тебя так же, как одну из своих лошадей.
Джилл в ответ лишь покачала головой да смахнула слезу.
– А теперь послушай меня, Джилл, моя горлица. Разум к тебе вернулся, ты в состоянии снова думать. Позволь мне сказать тебе кое-что. Я думал о нашем лорде-конокраде, говорил также о нем с Невином. В этом парне есть нечто чертовски особенное. У него есть нечто, что можно назвать раной души, сквозь нее у него вытекает жизнь.
– Да, но именно я упала в его мерзкие руки. Я никогда не думала, что у меня такая слабая воля, как у потаскушки из таверны.
Саламандер пробурчал что-то себе под нос, потом сказал:
– Ты можешь слушать то, что я говорю? Вопрос не в слабой воле. Ты была околдована, связана и одурманена знатоком Двуумера. Как только его жизненная сила захлестывает тебя, у тебя прекращает существовать собственная воля – только его… Его страсть неслась к тебе, как вода по рву.
Джилл едва не стошнило, когда она вспомнила необычную улыбку Перрена, которой он улыбался ей.
– Почему ты называешь это раной? – спросила она Саламандера.
– Потому что это рано или поздно, убьет его.
– Ну и хорошо. Мне бы только хотелось в этот момент быть рядом, чтобы я видела, как он умирает.
– Никто ничего другого от тебя и не ожидает, моя нежная крошка. Но как ты этого не видишь, Джилл? Ты так же невиновна, как если бы тебя связали и увезли силой.
– О, боги! Это то, что мне более всего ненавистно! Я чувствовала себя такой беспомощной!
– Ты была беспомощной.
– Да, это так. С этим чертовски трудно согласиться.
– Но с другой стороны, нарыв необходимо вскрыть.
Когда на эти его слова Джилл сделала вид, что замахнулась на него, Саламандер улыбнулся. – Ну, теперь я вижу, что ты становишься сама собой. Но ты не заметила ничего любопытного? Если этот Перрен не настоящий знаток Двуумера, то откуда у него, черт побери, эта сила? И кто нанес ему эту рану?
– Несмотря на то, что мне ненавистно само воспоминание об этом ползучем ублюдке, я согласна с тобой, что этот вопрос представляет определенный интерес.
– Огромный интерес, в особенности для Невина. К сожалению, в настоящее время у нас нет на него ответа.
– Да, но если кто-нибудь и в состоянии найти ответ, то это Невин.
– Совершенно верно. В особенности, если он попадет ему в руки.
– Он что, собирается разыскать Перрена?
– Нет. Я собирался сказать тебе это, когда ты окрепнешь, но, я думаю, что ты сможешь перенести это. Перрен следует за нами.
Джилл почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Саламандер схватил ее за руки и сжал их в своих ладонях.
– Ты сейчас вне опасности, тебе ничего не грозит.
– Теперь, наверное, нет. Но когда мы снова очутимся на дороге, в поисках Родри?
– К этому времени Перрен будет на пути в Элдиф, сопровождаемый стражей. При дворе есть знаток Двуумера лорд Мадок. Он арестует Перрена, как только тот войдет в город, затем отошлет его Невину. Судя по тому, что ты мне рассказала, в седельном вьюке нашего лорда более чем достаточно улик, за которые его можно взять под стражу.
– Так что мы направляемся в Форт Дэвери?
– Совершенно верно. И мы не можем покинуть его. Ты знаешь кузена Родри Блейна из Кум Пекл?
– Да.
– Хороший гвербрет при дворе на данное время. Невин хочет, чтобы мы с ним поговорили. Кажется, король хочет видеть Родри. По-видимому, различные гвербреты сейчас заняты его поисками и как только они найдут его, они сразу же пошлют его в Форт Дэвери.
– Король? Что…
– Я не знаю, но думаю, что мы можем догадываться. Король знает, что у Рииса нет наследника для Абервина.
– Возврат из ссылки.
– Совершенно верно. Так что, Джилл, довольно скоро у тебя будет блестящая свадьба.
– О чем ты говоришь? Ты совсем, как деревенский дурачок. Ты только подумай! Они никогда не допустят, чтобы наследник одного из наиболее важного хана в Элдифе женился на байстрючке серебряного клинка. Самое больше, на что я могу надеяться, так это, что я по-прежнему буду оставаться его жалкой любовницей, живя при дворе и ненавидя его жену. Да и то только в том случае, если он этого захочет. Ты что же думаешь, что это одна из твоих историй?
– Я испытываю мерзкое чувство, что так и может быть. Джилл, пожалуйста, прости меня!
Джилл лишь пожала плечами, не отрывая взгляда от фермерских угодий, мимо которых они проплывали. Стадо белых коров с ржаво-красными ушами пило воду у берега, за стадом присматривали двое парней с двумя собаками.
– Ты простила меня? – спросил, наконец, Саламандер.
– Да, ты тоже прости меня. Я все еще как разорванная на кусочки.
– После того, как мы заманим Перрена в ловушку, ты можешь ехать дальше, не повидав Родри, если хочешь.
– Никогда. Может быть, он проклянет меня, но я хочу сказать ему, что всегда любила его.
Саламандер начал было что-то говорить, но Джилл закрыла лицо руками и разрыдалась.
Королевский дворец в Форте Дэвери был огромным, шесть башен, соединенных растянувшимися комплексом полу-броков, окруженные внешними постройками и защищенные двойным кольцом стен. Как благородный гость, Блейн, гвербрет Кум Пекл, имел роскошные покои в одной из внешних башен; сверху открывался красивый вид на сады, раскинувшиеся между двумя стенами. В его приемной палате было четыре кресла с подушками из пурпурового бардекского бархата, стол, в его собственном распоряжении был камин. Хотя Блейн не придавал большого значения роскоши, как таковой, но он ценил ее, как проявление благосклонности короля. Кроме того, его жена Канеффа сопровождала его в этом путешествии и ему нравилось, чтобы ее окружал комфорт. Канеффа была высокой женщиной с темными волосами и коричневыми, похожими на оленьи, глазами, она была всегда настолько спокойна, насколько возбудим был ее муж. Хотя ее замужество было обычным, как было принято в их кругу, по сговору, Блейн в душе считал, что ему исключительно повезло с женой. Временами он даже признавался ей в любви.
Этим утром Канеффа была приглашена прислуживать королеве в личных покоях ее величества – это была исключительная честь, хотя оказана она была уже не впервые. Блейн уселся на подоконник в спальне жены и наблюдал за тем, как она одевалась, на этот раз с особой тщательностью. После того, как одна из ее служанок разложила на кровати несколько платьев, Канеффа отослала девушку и принялась выбирать, что же ей надеть. Наконец, она остановила свой выбор на самом модном сизо-сером платье бардекского шелка, этот цвет выгодно оттенял красно-белую клетку плаща, которая принадлежала роду ее мужа.
– Я думаю, что жена гвербрета Савела также приглашена этим утром королевой, – заметила она. – Я полагаю, что милорд будет не прочь, чтобы я держала ушки на макушке?
– Для вашего лорда не может быть ничего лучше. А что из себя представляет его жена?
Канеффа на некоторое время задумалась, прежде чем ответить.
– Проныра, хищная ласка, но хорошенькая. Я считаю, что они похожи друг на друга.
– По качествам ласки, наверное. Никто не может назвать Савела красавцем. Будь я проклят, если я знаю, зачем он сунул свое весло в это течение! Каменвейн слишком далеко от Белглеафа. Какая ему польза от Талита?
– Я думаю, что здесь кровное родство, но тем не менее, цель их ясна, милорд. Посмотрю, смогу ли я обработать милую леди Брейфу. – Губы Канеффы тронула быстрая усмешка. – Но если я собираюсь жертвовать собой таким образом, я вправе ожидать от нашего Родри щедрый подарок, когда его вернут из ссылки.
– Несомненно, это будет лучшее бардекское серебро. Я не сомневаюсь, что он достойно отблагодарит тебя. Да, это в том случае, если нам удастся вернуть его.
Пока Канеффа была занята с королевой, Блейн принимал собственного гостя. Это был могущественный человек, который требовал обработки другого рода. Блейн приказал пажу принести серебряный графин меда и два стеклянных кубка, затем отослал юношу. Гвербрет собственноручно наполнил кубки и протянул один гостю, который, в свою очередь, в знак благодарности, отхлебнул из кубка. Лорд Мадок, которому недавно было пожаловано дворянство, третий конюший короля, был стройным мужчиной примерно, сорока лет с аккуратно уложенными светлыми волосами, кое-где тронутыми сединой и светящимися юмором голубыми глазами. ОН был также, или это были просто разговоры, племянником Невина. – Соответствовало ли это действительности? – подумал про себя Блейн, – но, готов побиться об заклад, что он колдун, независимо от того, племянник ли Невина, или нет. До того, как его недавно пригласили ко двору, Мадок был преуспевающим коневодом в провинции Кантрэй. Мадок, конечно же хорошо делал свое дело, но кроме того, он обладал манерами, которые позволили ему так плавно вписаться в окружение двора, как никакому мелкому лорду. И еще иногда в его взгляде и улыбке сквозило что-то такое, что выдавало, что пышность двора не так уж впечатляет его.
– Благодарю за приглашение, ваша светлость, – сказал Мадок. – Чему я обязан такой чести?
– Простое гостеприимство. Я хорошо знал вашего дядюшку.
– О да, конечно. Недавно я получил от него письмо. У него все в порядке.
– Великолепно. Он все еще в Элдифе?
– Да, ваша светлость. Ловиан, тиэрин Форта Гвербин, пригласила его на службу.
– Готов поспорить, – подумал про себя Блейн, – что более вероятно, что это она у него на службе, а не он у нее, независимо от того, знает она сама об этом, или нет.
– Это хорошие новости, – сказал он вслух. – Наш Невин становится слишком стар, чтобы путешествовать с мулом по дорогам.
– У него удивительное здоровье, не так ли ваша светлость? Но, с другой стороны, моя матушка еще жива и ум у нее острый, как меч, хотя ей уже за семьдесят.
– Будем надеяться, что боги даруют вам ее выносливость. – Блейн дружески улыбнулся. – Ловиан мне родственница, она сестра моей матери.
– Я слышал об этом, ваша светлость, но кроме того, в последнее время ходят разговоры о вашем кузене Родри.
– Не сомневаюсь. Пытаться что-либо удержать в секрете при дворе – это пустая трата времени. Клянусь, слухи пошли циркулировать как только наш сеньор пригласил меня сюда.
– Сказать по правде, немного раньше. – Мадок с притворной грустью покачал головой. – Первой сплетней была та, ваша светлость, что король собирается вызвать вас во дворец.
– Клянусь, что вы знаете, что наш сеньор разыскивает моего шалопая кузена.
– Да, это так, ходят слухи, что король собирается отменить его ссылку.
– Да, но я не могу сказать вам, насколько это соответствует действительности. Я не опасаюсь нарушить никаких секретов, просто наш сеньор ничего не говорил мне об этом. Я догадываюсь, что он еще окончательно не решил.
– Это наиболее вероятно, ваша светлость. Отменить декрет гвербрета о ссылке не так-то легко.
– Совершенно верно. – Блейн помолчал и сделал большой глоток.
– Но, черт побери, король в любом случае не сможет ничего предпринять, пока не найдут Родри.
– До сих пор никаких новостей, ваша светлость?
– Абсолютно. О, боги, что это за свора болванов, которых гвербреты называют рыцарями? Да, королевство большое, но к этому времени они уже должны были разыскать одного серебряного клинка!
– Это вы так думаете, ваша светлость. – На какое-то мгновение Мадок показался встревоженным. – Я в самом деле думаю, что вскоре они должны напасть на его след.
– Я даже надеюсь на это. – Последовала неловкая пауза. – Между прочим, я хотел спросить вас, может быть вы поможете в поисках?
– Я, ваша светлость? Да, я, конечно, сделаю все, что позволяют мне мои служебные обязанности, но я не уверен, что могу сделать нечто большее.
– Я не совсем в этом уверен, но подозреваю, что племянник Невина может видеть то, что скрыто от остальных.
Мадок заморгал от удивления, потом улыбнулся.
– А, ваша светлость, как вы знаете, что старик – знаток Двуумера?
– Да. Я узнал от него прошлым летом. Казалось странным, как легко он видит вещи, удаленные от него на значительное расстояние.
– Да, он это может, ваша светлость. Позвольте мне быть откровенным. Если бы я мог увидеть Родри посредством магии, я бы сделал это, но я никогда не видел его во плоти, поэтому здесь я бессилен.
Блейн отхлебнул меду, чтобы скрыть свое удивление. Он ожидал, что Мадок будет прибегать к всяческим уловкам, чтобы скрыть правду, а тот сразу прямо и откровенно сказал ему обо всем.
– Да, я понимаю, – сказал он, наконец. – Жаль.
– Да. Но я могу получить для вас новости другим путем. Его светлость права. Все это начинает вызывать беспокойство. Родри и в самом деле уже должны были найти.
– Совершенно верно. Знаете, чего я больше всего опасаюсь? Что некоторые люди, претендующие на Абервин после смерти Рииса могут предпринять определенные шаги, чтобы убрать законного наследника.
– О, боги! Неужели они могут опуститься до этого!
– Абервин один из самых богатых ханов королевства, и становится еще богаче. Как раз год назад король дал городу более либеральную хартию. Одно из условий предоставляет Абервину королевскую монополию в торговле совместно с Бардеком.
Мадок кивнул, легкая усмешка искривила его рот.
– Вы все прекрасно изложили, ваша светлость. Ну, ладно, вы извините меня, ваша светлость, если я отвлекусь немного?
– Разумеется.
Блейн ожидал, что Мадок выйдет из комнаты, но он вместо этого подошел к окну и посмотрел на небо, покрытое белыми облаками, по краям облака были разорваны летней бурей. Ожидая его, Блейн прихлебывал из кубка мед, гадая, что может делать у окна Мадок: наконец, тот вернулся назад, выглядел он встревоженным.
– Родри почти что в Драутбри, и кажется, он держит путь на юг. Для скорости он купил себе вторую лошадь. Может оказаться, что он направляется в Кермор.
– Интересно, что им понадобилось в Керморе?
– Им, ваша светлость?
– Да, а разве Джилл не с ним?
– Простите меня, ваша светлость. Я забыл, что вы не знаете. Он и Джилл разъединены несчастливыми событиями. Она следует за ним с другом, это гертфин, менестрель, который благородно предложил сопровождать ее. Последнее, что я знаю, это то, что они направляются в Форт Дэвери просить вас о помощи.
– Которую они, несомненно, получат. – Блейн на некоторое время задумался. – Вы когда-нибудь встречали моего кузена или его женщину?
– Нет, ваша светлость.
– Они подходят друг другу как пара хороших башмаков. Если Родри наследует Абервин, я скорее хотел бы видеть рядом с ним Джилл, чем благородного происхождения овцу, которую подберет для него его мать.
– Но она же не простолюдинка?
– Нет, но такие детали оформляются вовремя. Мне надо будет подумать над этим.
Несколькими часами позже Блейн безоговорочно поверил тому, что говорил ему Мадок. – Я и раньше встречал знатоков Двуумера, – напоминал он себе, но все равно вздрагивал, вспоминая Мадока. – Каким образом он читает то, что изображают в небе облака?
Благодаря дождю, владелец баржи навесил над носом баржи навес, это была несовершенная защита, но все же лучше, чем ничего. Джилл плотно завернулась в плащ и наблюдала за Саламандерелом, пристально глядящего на проносящуюся мимо пенистую воду. Время от времени он беззвучно шептал что-то. К этому времени ее зрение почти вернулось к нормальному состоянию. Вода была просто водой; Саламандер больше не изменял цвет, чтобы отразить то, что он чувствовал. Существовала определенная яркость цветов, определенные линии и очертания, которые напоминали ей великолепие, которое она видела, когда была погружена в запретную силу. Неохотно, смеясь над собой, Джилл вынуждена была признать, что она сожалеет об утрате этой опасной красоты. Наконец, Саламандер повернулся к ней и прошептал:
– Я только что разговаривал с лордом Мадоком. Он хотел знать, где я последний раз видел посредством скриинг Родри, чтобы сказать об этом Блейну. Что-то все это мне не очень нравится. Срочный курьер до сих пор не может перехватить его.
– Да, это так, но он может сказать, чтобы за ним проследили в Керморе.
– Если он останется в Керморе.
Джилл в отчаянии подняла руки. Она уже сожалела, что научила Родри так хорошо бродить по дорогам. Теперь он на протяжении многих дней выскальзывает из сетей ищущих его рыцарей, словно лисица сквозь живую изгородь.
– Ладно, завтра мы будем в Форте Дэвери, – сказал Саламандер, – там мы сможем непосредственно поговорить с Блейном.
– Хорошо. Знаешь, несмотря ни на что, мне в самом деле не терпится увидеть Королевский город. Я брожу по королевству с восьми лет, но я никогда не была там. В собственных землях короля не требуются наемники.
Не более чем в футе от Джилл внезапно появился серый гном. Когда она протянула к нему руку, он заколебался, сморщив лицо.
– Послушай, малыш! Что я такое сделала, что ты так сердишься на меня?
Существо еще немного помедлило, потом прыгнуло ей в руки. Джилл крепко обняла его.
– Я так рада, что ты простил меня, я скучала о тебе!
Улыбаясь, гном вытянул руку и похлопал ее по щеке.
– Скоро мы снова будем вместе с Родри. Ты был у него? С ним все в порядке?
Гном утвердительно кивнул на оба ее вопроса, как кот, уютно свернувшись калачиком у нее на руках.
– Мне хотелось бы знать, куда он идет.
Гном поднял на нее глаза и показал на нее.
– Он идет за мной?
Гном снова кивнул в ответ, но так безразлично, что Джилл не была уверена, что он правильно понял ее. Сидевший рядом Саламандер наблюдал за всем происходившим.
– Интересно, даже дважды интересно, – заявил он, но хотелось бы знать, что все это значит.
Несмотря на то, что лекарь советовал Перрену остаться в Лерене еще хотя бы на два дня, чтобы прийти в себя после побоев, тот уехал из города, как только смог сидеть в седле. Мысль о Джилл причиняла ему дополнительную боль, она была как вторая рана, тянущая его вслед за ней. И еще его продолжал преследовать страх, страх перед странным парнем с волосами цвета лунного света, который увел ее. Вспоминая происшедшее, он думал, а не был ли это страшный сон, в котором ему приснились облака света и светящийся меч? Каждый раз, когда он пытался убедить себя, что это был сон, он приходил к неизбежности, что Джилл ушла… Он попросту отказывался верить, что она ушла от него по доброй воле; тут должен был быть замешан другой человек и его сила. Хотя большинство людей в королевстве не верили в рассказы о Двуумере, Перрен всегда инстинктивно в них верил, он верил, что существуют люди, знающие Двуумер, люди, которые могут творить чудеса. Теперь, к его слабому утешению, он оказался прав. Единственным его утешением во всем этом было то, что она не досталась не только ему, но и Родри.
Три дня пути привели его в Гатмер, большой, процветающий город за двойным кольцом каменных стен. Хотя он предпочитал вообще избегать города, но у него совсем кончились продукты. Вообще он ненавидел города, наполненные зловонием, как в свинарнике, потными людьми, тесно связанными их мелкими человеческими заботами. Но этим вечером он почувствовал определенный комфорт, сидя в таверне захудалого постоялого двора, окруженный людьми, которые отвлекали его от постоянной, ноющей тоски по Джилл. В лесу он тосковал по ней постоянно; здесь же он мог пить крепкое пиво и пытаться забыть ее. Когда к нему подошел тавернщик и спросил, останется ли он на ночь, Перрен импульсивно ответил, что да. – Но, э… а… мне не очень хотелось бы с кем-нибудь делить комнату, не смог бы я переночевать во дворе, на сеновале?
– Не вижу причины, почему бы и нет. Там полно места.
Перрен заказал вторую кружку пива и нашел место в дальнем углу. Хотя он собирался напиться до беспамятства, чтобы ничего не помнить, девушка-служанка изменила его намерения. Это было круглолицее, маленькое создание с темными волосами и многообещающими глазами, ее улыбка также обещала впереди интересные часы, если не больше. Перрен решил, что это гораздо лучше отвлечет его от Джилл, чем похмелье. Он поболтал с девушкой несколько минут, спросил, как ее зовут, оказалось, что Алаита. Как он и ожидал, она не проявляла к нему абсолютно никакого интереса. Когда девушка повернулась, чтобы уходить, он одарил ее одной из своих улыбок. Хотя Перрен никогда не понимал, что он делает, улыбка всегда срабатывала. Алаита уставилась на него, губы у нее приоткрылись, глаза приобрели ошеломленное выражение. Перрен улыбнулся еще раз, девушка бросила нервный взгляд на тавернщика и придвинулась к нему поближе.
– Что, хозяин против, что ты немного поговоришь с посетителем?
– О, нет, только если не слишком долго.
– Ну, а кто ты такая? Его дочь?
– Ха! Еще чего!
– В самом деле? – Перрен помолчал и снова улыбнулся. – В таком случае, одна из твоих обязанностей, держать его постель теплой.
Алаита залилась румянцем, но продолжала придвигаться к нему, пока ее полные груди не коснулись его руки. Перрен снова улыбнулся ей и был вознагражден ее мечтательным взглядом, которым она одарила его в ответ. Увидев, что тавернщик увлекся разговором с двумя купцами, Перрен рискнул коснуться щеки девушки. – По-моему, он не смотрится настоящим мужчиной. Такая девушка как ты может иметь на ночь компанию немного получше. Я буду спать во дворе, на сеновале. Я могу пойти туда прямо сейчас.
– Я могу прийти, только ненадолго. – Она захихикала, как пьяная. – Я не могу оставаться долго.
Алаита снова захихикала и поспешила на кухню.
Перрен посидел еще немного, допил пиво, чтобы усыпить подозрительность тавернщика, затем ускользнул на сеновал. Так как девушка не хотела, чтобы ее видели, он не взял подсвечник. Он ощупью нашел в стойле на своей лошади снаряжение, вытащил одеяла, подтащил к сеновалу лестницу и топтался в темноте, пока не расстелил одеяла и не снял башмаки. Сев в ожидании девушки, Перрен подумал, зачем он вообще морочил себе голову этим обольщением, все равно, никакая женщина не может сравниться с Джилл. При воспоминании о Джилл он снова чуть было не разрыдался, но через несколько минут его отвлек звук взбирающейся по лестнице Алаиты. Он подошел, чтобы встретить ее и поцеловал, пока ничего не изменилось в ее настроении.
– О, боги! – Голос ее звучал по-настоящему встревожено. – Я едва соображаю, что со мной творится, как я могла вот так побежать за тобой.
– Ничего страшного, все в порядке. Ложись рядом со мной и я покажу, зачем ты это сделала.
Она смиренно позволила Перрену положить себя рядом с ним на одеяла. Поначалу она стеснялась в его руках, но с каждым поцелуем он чувствовал не только возрастающее сексуальное напряжение, но силу, странное темное чувство, которое поднималось из его глубин и затопляло его, пока оно не стало настолько ощутимым, как и сексуальная сила. Когда сила возрастала, она реагировала на это, хныкая в его руках в ответ на каждую ласку. Наконец, она схватила его за руку:
– У меня нет времени снимать платье, просто задери его, ладно?
Когда все кончилось, она поцеловала его в последний раз, искренне признаваясь ему, что хотела бы остаться на всю ночь, после чего поспешила к своему ревнивому мужчине. К этому времени Перрен был так истощен, что был рад ее уходу. Он упал на одеяла и смотрел на странный переливчатый темный свет, вращающийся вокруг него. Когда он попытался закрыть глаза, состояние движения продолжалось, оно было таким сильным, что ему стало плохо; Перрен торопливо открыл глаза. Он чувствовал, как по его спине и груди стекает холодный пот, его дрожащие губы были бескровными и холодными. Хотя он хотел встать и идти за помощью в таверну, он знал, что ему ни за что не спуститься по лестнице, не сломав шею. Он мог только лежать, сжимать руками солому, на которой лежал и молиться, чтобы не умереть.
Паника захлестнула его, как волны мол, во время шторма. Он вспомнил знатока Двуумера, который увел Джилл, насмехавшегося над ним парня, нанесшего ему напоследок оскорбление: – ты должен прекратить воровать женщин и лошадей, иначе это, в конце концов, убьет тебя. Тогда Перрен подумал, что парень имеет в виду разъяренного мужа или что-нибудь в этом роде, но сейчас он понял правду. Что-то было не так, что-то очень серьезное, но он не знал, что это было. Знал ли это знаток Двуумера? Помог бы он ему, если бы знал? По всей вероятности, нет, судя по полным ненависти словам, которые он бросил ему в лицо. Мысли бессвязно крутились и крутились вокруг него, пока Перрен, наконец, не уснул, обрушившись в темноту без всяких сновидений.
Примерно часа за два до полудня Джилл, наконец, впервые увидала Форт Дэвери, когда баржу привязали к пирсу в полмиле к северу. Она долго смотрела на массивные стены, окружавшие город, который высоко поднимался над этими стенами на семи холмах. Даже с этого расстояния ей были видны крыши королевского дворца. Высоко над башнями парили крошечные желтые пятнышки, которые, по всей вероятности, должны были быть украшенными позолотой знаменами трона Крылатого Дракона.
– Красивое зрелище, не так ли? – спросил Саламандер. – Давай сгрузим лошадей и отправимся в путь. Подожди, ты еще увидишь ворота.
Ворота были не меньше двенадцати футов в высоту и двадцати в ширину, они были сплошь покрыты украшенными резьбой панелями с изображением ключей, обвитых лентами. Железные полосы на воротах также были украшены рядами переплетенных спиралей и розеток. Так как ворота были толщиной в хороших двенадцать футов, они прошли через своего рода тоннель и на другой стороне этого тоннеля обнаружили еще одни ворота, которые были также тщательно украшены, как и первые. Сразу за воротами было широкое открытое пространство. В центре находился обсаженный дубами фонтан, из которого сквозь водяную пыль поднимался мраморный крылатый дракон. От этого парка раскручивались узкие улицы, спиралью вьющиеся между домами и холмами, мимо магазинов и таверн по направлению к озеру, расположенного в западной части. Повсюду Джилл видела спешащих по своим делам людей, роскошно одетых рыцарей королевской стражи.