Страница:
Ото вышел, откинув одеяло. Через одну-две минуты они услышали звук передвигаемых предметов, шорох, удары, перемежающиеся проклятиями.
– Пусть бы боги лишили его бороды! – прошипел Саламандер. – Наглец, назвать меня вором!
– Ладно, успокойся, он не имел это в виду буквально.
– Ты сама такая же, как он, просить его простить меня!
– Ладно, я просто пыталась все сгладить. Тшш, он идет.
С победным видом Ото вынес пожелтевший, растрескавшийся свиток. Он подошел с ним к окну и осторожно развернул, Джилл и Саламандер пристроились возле него, стараясь заглянуть в карту. На ней, в основном, было изображено побережье Оутглена, у Джилл было отчетливое ощущение, что эту карту начертили задолго до того, когда провинция была в самом деле основана. На востоке, за Фортом Мананнан была изображена группа островов, известных под названием Пиг и Пиглето, но деревня Бригветен, которая находилась на севере от них, отсутствовала. И дальше, в восточной части пергамент был пустой, за исключением изображения с надписью «здесь повсюду драконы».
– Драконы? – переспросила Джилл. – Это, наверное, прихоть переписчика и ничего больше.
– Совершенно верно, – сказал Саламандер. – Все драконы Дэвери живут в северных горах.
– Что?!
– О, я просто пошутил, – он сказал это так поспешно, что Джилл поняла, что Саламандер что-то скрывает. – Это история другого времени. А теперь посмотри на эту маленькую реку, вот здесь, моя горлица. Это Табавер? Как раз в ее дельту мы направляемся.
– Я никогда не слышала, чтобы там был какой-нибудь город.
– Конечно. Вот почему я говорил тебе о сюрпризе.
Саламандер говорил ни о чем, добавляя, для разнообразия, правду.
Купив лошадей – крепкого, серого жеребца для Саламандера и выносливого гнедого для Джилл, а также вьючного мула, они направились на восток, следуя вдоль прибрежной дороги, ведущей в Кинглен, до которого было около пяти дней пути. В этой части путешествия дорога была посыпана гравием и хорошо утоптана, она пролегала среди фермерских хозяйств где фермеры уже начали собирать золотой урожай пшеницы. Сам Кинглен был небольшим провинциальным городом, выросшем из большой деревни; с покупкой провизии у них не было никаких проблем. Когда они спрашивали о дороге впереди, их встречали изумленные взгляды и откровенные насмешки.
– Впереди ничего нет, – сказал один кузнец, – ничего, кроме травы.
– Может быть и так, – сказал Саламандер, – но неужели никто никогда не интересовался, что там впереди? Наверняка кто-нибудь, да ездил, просто так, чтобы взглянуть.
– Зачем? – сплюнул на грязную дорогу кузнец, – там ничего нет.
В первые два дня путешествия Джилл была вынуждена согласиться с кузнецом, она начала спрашивать себя, не сошел ли Саламандер с ума. Поначалу дорога превратилась в грязную тропу, затем в олений след, затем, где-то в пятнадцати милях от Кинглена совсем пропала. Саламандер спустился к самому берегу и остаток дня и весь следующий день они ехали по плотному песку у самой кромки воды. Целой стаей появился дикий народец, они толпились вокруг, садились на седла и ехали вместе с ними, бежали рядом по дороге, водоворотом кружились в воздухе, поднимались из серебристых волн с шумом обрушивающихся рядом. Когда Джилл и Саламандер разбили вечером лагерь, они сели вокруг аккуратными рядами, как будто ожидая выяснить у Джилл, когда Саламандер собирается им спеть. Когда он запел, они зачарованно слушали пение, но как только он кончил, все спириты тут же исчезли.
На четвертый день Джилл, все-таки ждал сюрприз. Они покинули берег и обогнули остров, чтобы найти другую дорогу. Дорога нашлась, от долгого неупотребления она превратилась в узкую тропу среди высокой травы приморских лугов, но она бежала вперед прямо и целенаправленно. К полудню они подъехали к одичалому фруктовому саду, под переплетенными ветвями деревьев гнили на земле осыпающиеся яблоки. Сразу за садом находилась круглая, поросшая травой насыпь, которая выглядела как остатки деревенской стены; внутри Джилл разглядела впадины округлой формы, на этих местах когда-то стояли дома. Как только Джилл с Саламандером подошли ближе к руинам, дикий народец исчез.
– Ты знаешь, что здесь произошло? – спросила Джилл.
– Она была сожжена пиратами.
– Пиратами? А что им было нужно от фермерской деревни? Клянусь, здесь нечего было грабить.
– Да, здесь в самом деле не было ни золота, ни серебра, но все равно, деревня имела богатство. Рабы, моя горлица, рабы для продажи в Бардеке. Нападавшие убили всех мужчин, от которых было больше беспокойства, чем они того стоили, и забрали на карак<*6> всех женщин и детей. Видишь ли, рабы Дэвери редкость на островах, экзотика, а следовательно дорого ценятся, как западные гунтеры<*7> на лошадином рынке в Элдифе. Тут когда-то было много маленьких деревень, разбросанных по всему побережью, теперь ничего не осталось.
– Громы и молнии на их головы! А что, местный гвербрет не мог положить этому конец? Почему они так долго безнаказанно занимались разбоем?
– Местный гвербрет находится отсюда на расстоянии ста пятидесяти миль, моя хорошая. В конце концов пираты сами прекратили свой промысел. Они опустошили всю местность, здесь не осталось ни одной деревни, на которую можно было бы безнаказанно совершить налет.
– Так ты думаешь, что тот кузнец из Кинглена должен был знать об этом?
– Конечно. Он просто отказался говорить об этом. Этот город, должно быть, живет в страхе, что в один прекрасный день эти мерзавцы обнаглеют и придут за ними.
Но самый большой сюрприз ожидал Джилл два дня спустя. Прибрежные скалы становились ниже и ниже, переходя постепенно в дюны, поросшие травой. По мере их продвижения на восток, трава становилась все гуще; появились маленькие речушки, земля стала более влажной, то там, то сям начали встречаться деревья, растущие у небольших ручьев и водоемов. Совершенно неожиданно они нашли дорогу, покрытую бревнами поверх грязи. Сколько Джилл не пыталась расспросить Саламандера, тот лишь усмехался и просил ее обождать. Вскоре дорога привела их к рыбацким хижинам, разбросанным на песчаной бухте на берегу широкого, мелкого устья реки. В гавани стояли корабли, несколько обветшалых рыбачьих лодок, а также три лоснящихся карака и две галеры, все с подозрительно выглядевшим снаряжением на носах.
– Дьявол его возьми! – вырвалось у Джилл. – Это очень похоже на баллисты!
– Это они и есть Помнишь, я вчера рассказывал тебе о пиратах? Здесь они зимуют. У них здесь целый город, в верховьях реки и дальше, фермы кормят их. Это, моя горлица, и есть Слайт!
В течение нескольких минут Джилл сидела в седле словно бы в шоке, глядя на мирный порт. На морском берегу среди разбросанных деревьев виднелись другие строения, вдалеке виднелись крыши довольно большого города. Наконец, к ней вернулся дар речи. – Раз ты так много знаешь о этом городе, то почему ничего не рассказал о нем одному из гвербретов Эйтглена?
– Я пытался, но они не стали меня слушать. Видишь ли, единственный способ овладеть Слайтом, это иметь флот боевых кораблей. Ни у кого из здешних гвербретов его нет.
– Они могут обратиться с ходатайством к королю.
– Конечно – и передать часть своей независимости нашему сеньору. Ни один гвербрет не обратится за помощью к королю, пока его, образно говоря, не припрут к стене. Королевская помощь несет вместе с собой и определенные обязательства, моя голубка.
– Ты говоришь, что эти ублюдки гвербреты добровольно позволяют этим свиньям размножаться здесь только потому, что не хотят просить короля о благосклонности?
– Совершенно верно. А теперь, идем и перестань разговаривать со мной на эту тему. Неосторожное слово в Слайте может стоить перерезанного горла.
Спускаясь в порт, Джилл обратила внимание, что на песке стоят деревянные подставки, на которых сушилась на зиму рыба. Сильно воняло протухшими рыбьими внутренностями, головами и хвостами, не такой резкий запах исходил от самой рыбы, пахло также тиной.
– Совсем упустил из виду эту особенность Слайта, – сдавленным голосом сказал Саламандер, – надо было захватить с собой ароматические шарики.
Город тянулся с севера до побережья, примерно, милю. Дорога шла через болотистую местность среди частокола из цельных бревен, залитых битумом, чтобы не проникал гнилостный запах. Эта мера защиты казалась Джилл большой самонадеянностью; в случае осады, эти стены вспыхнут от пары брошенных в них факелов. Хотя ворота, совсем как в форте, имели обитые железом двери, стражи около них не было.
– Попасть в Слайт легко, – сказал Саламандер, – а вот выйти – это уже вопрос.
– Между прочим, а что ты здесь делал раньше?
– А это, моя соловушка, совсем другая история, теперь, покамест, мой рот на замке.
За стенами находилось, примерно, пять сотен домов, стоящих по обочинам хорошо мощенных булыжником улиц. Хотя большинство домов были добротными и свежевыбеленными, над всем висел густой смрад. Джилл решила, что со временем люди привыкают к нему, как привыкают к смраду на улицах больших городов. В центре находилась оживленная торговая площадь, которая выглядела совсем как в торговый день в городах всего королевства, здесь были коробейники, ремесленники, демонстрирующие в деревянных будках свои товары, фермеры, разложившие свою продукцию прямо на одеялах, тут же были выставлены плетеные из ивовых прутьев клетки с кроликами и цыплята, привязанные за ноги к длинным жердям. Покупатели, тем не менее, были не совсем обычными – это были мужчины, с раскачивающейся походкой матросов, все при мечах и женщины с густо покрытыми бардекской косметикой лицами. Когда Джилл и Саламандер проходили мимо рынка, ведя за собой лошадей, местный народ лишь бросал на них взгляд, старательно отводя потом его в сторону без всякого признака любопытства. Очевидно, в Слайте не задавали вопросов.
Торговая площадь была окружена постоялыми дворами и тавернами, их было гораздо больше, чем полагалось бы городу такого размера. Должно быть, в клиентах здесь недостатка не было. У одного из постоялых дворов процветающего вида, во дворе мощеном булыжником, стояли на привязи четыре лошади. Джилл схватила Саламандера за руку. – Видишь этого гнедого жеребца? Кажется, он принадлежит одному нашему знакомому.
Пробормотав проклятия, Саламандер замедлил шаг, продолжая однако продвигаться вперед, кося при этом краем глаза в сторону лошадей. Не так давно этот жеребец принадлежал Родри; сейчас на нем вместо обычного военного седла было более легкое седло, немногим более небольшой подушки, легкие поводья; с таким снаряжением ездили или курьеры, или же совершали прогулки ради удовольствия.
– Совершенно очевидно, что у него теперь новый хозяин, – заметил Саламандер. – Не надо смотреть туда так пристально, моя горлица, это невежливо.
Отвернувшись, Джилл, мимоходом оглядела разнообразные постоялые дворы, хотя внутри у нее все клокотало от гнева. С этого времени, каждая улица, каждый житель этого вонючего города были ее врагами. Ей захотелось поджечь его стены, корабли, убивать каждого, спасающегося из этого пламени. Саламандер перебил ее приятные мечты. – Мы держим путь на постоялый двор. Я выбрал его, так, как кроме нас там никого не будет, но все равно, следи за каждым своим словом.
В конце узкой улочки находился небольшой постоялый двор, выстроенный в бардекском стиле, у него была облупившаяся крыша и сырые пятна на стенах. В грязном дворе стояли конюшни с провисшей крышей, разломанный фургон, свинарник. Они слезли с лошадей около корыта с водой; из основного строения вышел мужчина лет пятидесяти, в его устремленном на Саламандера взгляде сквозило что-то вроде тревоги.
– Никак ты вернулся в город, гертфин?
– Совершенно верно, любезный Дамрек. Как я мог жить, чтобы снова не увидеть твое красивое лицо, не увидеть снова восхитительный Слайт, не вдохнуть снова его пьянящий воздух?
– Такой же болтун, как и всегда? Кто это с тобой?
– Мой телохранитель. Позволь представить тебе Гелена, настоящий серебряный клинок, который убил первого человека, когда ему было не больше семнадцати лет.
– Хм, чертовски правдоподобно.
Джилл выхватила кинжал и располосовала его кожаный фартук от воротника до живота. Завопив, Дамрек отскочил назад, схватившись за развевающиеся половинки фартука.
– В следующий раз сделаю то же самое с твоим жирным горлом, – сказала Джилл.
– Ну что ж, парень, теперь убери эту штуку и идем выпьем по кружке хорошего пива.
Саламандер выбрал угловую комнату на втором этаже, оба окна которой выходили на конный двор, отсюда хорошо было видно, если вдруг в Слайте возникнет какая-либо тревога. Джилл и Саламандер сложили свои вещи, замкнули дверь на большой висячий замок, после чего спустились в таверну. Маленький мальчик помешивал над очагом в железном котле жирное жаркое, в то время как Дамрек рубил кинжалом на столе репу. Джилл и Саламандер налили себе пива из открытой бочки, выловили оттуда несколько мух и присели неподалеку.
– И что на этот раз привело тебя в Слайт? – спросил Дамрек. – Если ты, конечно, не против ответить на мой вопрос.
– Я не против этого твоего вопроса, просто сейчас я не готов на него ответить. Что касается Гилена, он ищет здесь своего старого приятеля, с которым делил и радости и печали во многих битвах. Парень, кажется, из Кермора отправился на восток, так я подумал, что возможно разузнать о нем кое-что в Слайте, так как сам он из Элдифа, хорошо управляется и с судном, и с мечом.
– Здесь всегда найдется работенка для таких ребят.
– Совершенно верно. Его зовут Родри из Абервина.
– Хм. – Дамрек всецело сосредоточился на рубке репы. – Никогда не слышал о нем.
– Он мог назваться другим именем. Это красивый парень, высокий, темноволосый, с глазами эльфа, на поясе у него серебряный кинжал.
– Никогда не встречал такого. – Дамрек схватил вторую репу и принялся ожесточенно крошить ее. – Но это ничего не значит. Он мог найти место на корабле и сразу же отплыть.
– Может быть, может быть. Такие люди на дороге не валяются.
Дамрек натянуто улыбнулся над своей репой и ничего не сказал. Саламандер улыбнулся Джилл, приподняв одну бровь, как бы давая ей понять, что не следует верить ни одному слову хозяина постоялого двора. Он мог не волноваться, не было необходимо знать Двуумер, чтобы понять, когда тебе лгут в лицо.
Выпив пиво, они пошли прогуляться по городу. Ярмарка начала расходиться; фермеры и ремесленники упаковывали непроданный товар и грузили его в фургоны, хныкали усталые дети, жены тщательно подсчитывали дневную выручку. На разбросанной соломе храпели несколько пьяных; что-то вынюхивали собаки; расхаживали размалеванные проститутки, высматривающие пиратов, которые сводили бы их в таверну или куда еще. Проходя мимо постоялого двора, где они видели лошадь Родри, Джилл и Саламандер обнаружили, что она исчезла.
– Бесполезно разыскивать ее нового хозяина, – обронил Саламандер с мрачной уверенностью. – Никто не скажет нам правды.
– Не сомневаюсь. Что же теперь делать? Сидеть в таверне, в надежде подслушать что-нибудь интересное?
– Не уверен. Я…
– Гертфин! Саламандер! Черт побери, стой!
Навстречу им спешил довольно плотный, темноволосый мужчина с длинной черной бородой, заплетенной в шесть аккуратных косичек.
– Снилен, распрекраснейший из трюмных крыс! Ты еще жив?
– Как видишь, и чертовски рад тебя видеть, парень. Подготовил для нас хорошие истории?
– Кое-что имеется, но на этот раз я привез с собой телохранителя.
Хохоча во все горло, Снилен хлопнул Джилл по спине. – Он осторожный, твой наемник. – Он снова засмеялся, демонстрируя отсутствие нескольких зубов. – Но ты абсолютно прав, никогда не знаешь, чего ждать от этих ребят, когда они напьются. Трезвые, они полны уважения к человеку, рассказывающему такие удивительные истории, но когда напьются… – он пожал своими массивными плечами. Идемте выпьем по кружке пива за мой счет, ты Саламандер и твой приятель серебряный клинок.
Хотя они пришли в любимую таверну Снилена, Саламандер выбрал стол, где бы он мог сидеть спиной к стене и имел хороший обзор из окна. Краснощекая светловолосая девушка принесла кружки темного пива, замешкавшись при этом у их стола, бросая томные взгляды на Саламандера, пока Снилен не прогнал ее, шлепнув по пышному заду.
– Она хочет видеть тебя не из-за твоего красноречия, гертфин. Помолчав, пират рассмеялся собственной шутке. – Так когда ты все-таки приехал?
– Только сегодня. Мы остановились на постоялом дворе у Дамрека, так как когда я бываю в Слайте, мне нравится останавливаться в отдаленных местах.
– Действительно, неплохая мысль. Что привело тебя сюда, смею я спросить?
– Да, это довольно странная история. Мне необходим твой совет. Мы ищем серебряного клинка, но когда я спросил о нем Дамрека, то он увильнул от ответа. Позволь мне спросить тебя, ты не обязан отвечать, скажи только, не должен ли я забыть о этом парне и никогда впредь о нем не расспрашивать.
– Договорились.
– Его зовут Родри из Абервина.
– Попридержи язык. Даже не спрашивай, почему.
– Понятно. – Саламандер предостерегающе посмотрел на Джилл, толкнув ее при этом в бок. – Спасибо.
Саламандер принялся болтать с Сниленом, но Джилл молча сидела над кружкой пива. Ей хотелось вынуть клинок и выбить правду из этого подонка. Ее сдерживало только то, что она была здесь в соотношении одна к ста, удержали Джилл от этого порыва. Саламандер заказал очередную порцию выпивки, под нажимом Снилена он пил уже третью кружку, оставаясь при этом трезвым, что было свойственно эльфам. Он сыпал шутками, заставляя Снилена смеяться до слез, заказал еще пива, вскоре они уже были окружены толпой заинтересовавшихся слушателей, которые, раскрыв рты, слушали анатомически неправдоподобную историю о кузнеце и дочке мельника.
– И так его молот поднимался и опускался, – закончил историю Саламандер. – И выпрямил ее конный пропашник.
Согнувшись от смеха, Снилен так хлопнул Саламандера по спине, что тот едва не свалился со скамьи. Пробормотав извинения, он подхватил гертфина и усадил на место. Саламандер по-приятельски обнял его за плечи и что-то прошептал на ухо. Хотя Джилл видела, что поначалу тот отшатнулся, ей не удалось ничего расслышать из-за поднятого пиратами шума, которые требовали еще историй. Саламандер позволил Снилену уйти и был вынужден рассказать очередную историю, еще более непристойную, чем прежняя.
Лишь через час Саламандер смог избавиться от своих почитателей, которые при его уходе совали ему добытые нечестным путем серебряные. Он шел впереди, держа руку на рукоятке меча, Джилл чуть поодаль, зорко следя за карманниками. Выйдя на главную улицу, Саламандер обернулся к ней: – У меня плохие новости. – Что ты говоришь! А что ты спросил у Снилена?
– У умницы Гелена острый взгляд, – улыбнулся ей Саламандер. – Никогда нельзя недооценивать силу настоящего товарищества, непристойную болтовню и все остальное. Я использовал эффект неожиданности, дав ему понять, что знаю на самом деле больше, чем он думает. Вопрос состоял в том, получил ли кто-либо прибыль за нашего Родри, оказалось, что да, они заработали двадцать золотых монет.
– Двадцать? Но это неимоверно большая лут за серебряного клинка. Должно быть, они знают, что он наследник Абервина.
– Лут? А, ты не поняла. Не цена крови, моя соловушка, а просто цена. Я вижу, Джилло, что ты вела счастливую, отгороженную от реального мира жизнь, далекую от бед, превносимых визитами жестоких людей…
– Перестань толочь воду в ступе, а то я перережу тебе горло.
– Как бестактно, ну, ладно. Перейдем к делу. Они увезли Родри в Бардек, чтобы продать его там как раба.
Джилл открыла было рот, но не могла вымолвить ни слова.
– Я опасался нечто подобного, – продолжал Саламандер. – Вот почему, в первую очередь, мы посетили прекрасный Слайт. Кое-кто считает Родри чрезвычайно неприятной личностью. Ты видела, что Снилен вздрагивает при каждом напоминании о нем, и я уверяю тебя, что это неспроста. Хотя у него много пороков, трусов среди них не водится.
– Бардек! Гром и молнии, как мы туда попадем?! Сейчас Кермор покидают последние корабли, пока мы туда доберемся…
– Зимой на южном море свирепствует сумасшедший шторм. Знаю, знаю, нам нужен корабль. Можно идти, ехать рысью, бежать, даже танцевать, но, увы, перед бурными волнами мы бессильны. Туда слишком далеко плыть. Следовательно, нам надо плыть немедленно. Мы находимся в месте, где в порту стоят неплохие корабли. Тебя это не наводит на никакую мысль?
– Но послушай, это же пираты! Если мы выйдем в море с этими подонками, они могут захватить нас и тоже продать как рабов! Я не одолею в борьбе двадцать человек!
– А, вот мы и становимся скромными! Но, конечно, ты права: никогда нельзя доверять пиратам. Слова пиратам недостаточно. Когда общаешься с этими ребятами, действует одно – страх. А теперь идем, перекусим что-нибудь, а я тем временем все обдумаю.
Поев лепешек с сыром и жареным луком, они вернулись в центр города. Солнце к этому времени уже село; в большинстве городов в такое время улицы пустеют, но здесь они были полны людей, некоторые были с фонарями или с факелами, они торопливо шли по своим делам; другие – попросту стояли на углах, поджидая кого-то. Многие вели ослов с вьючными седлами и уздечками, украшенными колокольчиками, которые мелодично звенели. В сгущающихся сумерках, с холодным морским бризом, относящим в сторону большую часть зловония, Слайт имел странно веселый вид, он был больше похож на город, готовящийся к празднику, чем на город убийц. Эти невинные на вид люди помогли увезти Родри к какой-то ужасной вэйр, единственное, что хотела Джилл – это видеть их всех мертвыми. Все вокруг становилось неестественно ярким, резким: колокольчики начали звенеть как гонги, огонь факелов казался неимоверно большим пламенем, потные лица вокруг – приняли угрожающие размеры и раздулись, обычный закат солнца пылал как море крови. Неожиданно Саламандер схватил ее за руку, тряхнул ее хорошенько и утащил ее в уединенную аллею.
– Что случилось? – шепотом спросил он. – Ты выглядишь, как смерть.
– В самом деле? О, боги. – Джилл закрыла трясущимися руками лицо, глубоко хватая открытым ртом прохладный воздух. – Я не знаю, что со мной. Я… я размышляла над разными вещами, и вдруг весь мир вокруг стал странным, совсем как тогда, когда я была с Перреном. Должно быть, я подключилась к этой силе, даже не сознавая этого.
Саламандер тихонько застонал. – Это также опасно, как вызывать демона! Мы не можем говорить здесь об этом, так что попытайся контролировать себя.
Джилл лишь кивнула в ответ, неожиданно она почувствовала сильную усталость. Мир вокруг казался раскрашенным более яркими, чем обычно, красками, но он был не таким, каким она привыкла видеть его. Они зашли в таверну на углу рыночной площади, она состояла из одной большой круглой комнаты с необычно высоким потолком. Когда девушка-служанка принесла им пиво, Саламандер спросил ее о высоте комнаты.
– О, ребята тут немного поспорили и нечаянно сбили факел в солому. Вспыхнул пожар, выгорело все, в том числе и пол второго этажа.
– Должно быть, это было великолепное зрелище, – сказал Саламандер. Извини, Джилло, я на минутку.
Как только Саламандер вышел через заднюю дверь, девушка тут же подсела на скамейку рядом с Джилл. Это было хорошенькое существо не старше семнадцати лет, голубые глаза были подведены бардекской краской для век. Ее светлые волосы были искусно завиты и украшены маленькими ракушечными гребнями по бардекской моде, но одета она была в обычный наряд Дэвери.
– Ты, наверное, чувствуешь себя таким одиноким рядом с этим болтающим гертфином, – сказала она. – Как насчет небольшой компании, а, Джилло?
Джилл была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь ответить. Это была явная ловушка. Хотя она обдурила множество мужчин, большинство женщин раскусывали ее с первого взгляда. Когда девушка положила ей руку на бедро, она отпрянула.
– О, так ты такой застенчивый? Гертфин говорит, что ты его телохранитель, но могу поклясться, что ты немного больше, чем просто телохранитель. О, не обижайся. Существуют такие мужчины и они не докучают мне, это их причуды, всегда говорю я. – Она взяла кружку Джилл и рассеянно отхлебнула из нее. – Меня всегда интересовало, почему гертфин всегда такой застенчивый с нами, девушками. Она помолчала, потом плутовски улыбнулась: – Но ты так молод и все такое прочее. Ты не думаешь, что должен попробовать кусочек другого мяса, просто, чтобы сравнить?
Слишком взволнованная, чтобы что-либо сказать, Джилл в отчаянии оглядывалась вокруг, она заметила, что начала собираться публика, – окружив их кольцом стояли ухмыляющиеся пираты и проститутки. – Тревога, – прошептал кто-то – через заднюю дверь входил Саламандер.
– Что все это значит? – яростно протолкался сквозь толпу Саламандер. – Ты, маленькая дрянь! Охотишься в моих угодьях?
Медленно, драматическим жестом Саламандер указал на свою кружку, которую девушка все еще держала в руке. Из его пальцев выскочило голубое пламя, ударило в кружку, пиво закипело, из него пошел пар. Пронзительно закричав, девушка бросила кружку на стол, вскочила на ноги, запутавшись при этом платьем за скамью, и, спотыкаясь побежала прочь. Остальные зрители отпрянули назад с проклятиями и криками.
– Пусть бы боги лишили его бороды! – прошипел Саламандер. – Наглец, назвать меня вором!
– Ладно, успокойся, он не имел это в виду буквально.
– Ты сама такая же, как он, просить его простить меня!
– Ладно, я просто пыталась все сгладить. Тшш, он идет.
С победным видом Ото вынес пожелтевший, растрескавшийся свиток. Он подошел с ним к окну и осторожно развернул, Джилл и Саламандер пристроились возле него, стараясь заглянуть в карту. На ней, в основном, было изображено побережье Оутглена, у Джилл было отчетливое ощущение, что эту карту начертили задолго до того, когда провинция была в самом деле основана. На востоке, за Фортом Мананнан была изображена группа островов, известных под названием Пиг и Пиглето, но деревня Бригветен, которая находилась на севере от них, отсутствовала. И дальше, в восточной части пергамент был пустой, за исключением изображения с надписью «здесь повсюду драконы».
– Драконы? – переспросила Джилл. – Это, наверное, прихоть переписчика и ничего больше.
– Совершенно верно, – сказал Саламандер. – Все драконы Дэвери живут в северных горах.
– Что?!
– О, я просто пошутил, – он сказал это так поспешно, что Джилл поняла, что Саламандер что-то скрывает. – Это история другого времени. А теперь посмотри на эту маленькую реку, вот здесь, моя горлица. Это Табавер? Как раз в ее дельту мы направляемся.
– Я никогда не слышала, чтобы там был какой-нибудь город.
– Конечно. Вот почему я говорил тебе о сюрпризе.
Саламандер говорил ни о чем, добавляя, для разнообразия, правду.
Купив лошадей – крепкого, серого жеребца для Саламандера и выносливого гнедого для Джилл, а также вьючного мула, они направились на восток, следуя вдоль прибрежной дороги, ведущей в Кинглен, до которого было около пяти дней пути. В этой части путешествия дорога была посыпана гравием и хорошо утоптана, она пролегала среди фермерских хозяйств где фермеры уже начали собирать золотой урожай пшеницы. Сам Кинглен был небольшим провинциальным городом, выросшем из большой деревни; с покупкой провизии у них не было никаких проблем. Когда они спрашивали о дороге впереди, их встречали изумленные взгляды и откровенные насмешки.
– Впереди ничего нет, – сказал один кузнец, – ничего, кроме травы.
– Может быть и так, – сказал Саламандер, – но неужели никто никогда не интересовался, что там впереди? Наверняка кто-нибудь, да ездил, просто так, чтобы взглянуть.
– Зачем? – сплюнул на грязную дорогу кузнец, – там ничего нет.
В первые два дня путешествия Джилл была вынуждена согласиться с кузнецом, она начала спрашивать себя, не сошел ли Саламандер с ума. Поначалу дорога превратилась в грязную тропу, затем в олений след, затем, где-то в пятнадцати милях от Кинглена совсем пропала. Саламандер спустился к самому берегу и остаток дня и весь следующий день они ехали по плотному песку у самой кромки воды. Целой стаей появился дикий народец, они толпились вокруг, садились на седла и ехали вместе с ними, бежали рядом по дороге, водоворотом кружились в воздухе, поднимались из серебристых волн с шумом обрушивающихся рядом. Когда Джилл и Саламандер разбили вечером лагерь, они сели вокруг аккуратными рядами, как будто ожидая выяснить у Джилл, когда Саламандер собирается им спеть. Когда он запел, они зачарованно слушали пение, но как только он кончил, все спириты тут же исчезли.
На четвертый день Джилл, все-таки ждал сюрприз. Они покинули берег и обогнули остров, чтобы найти другую дорогу. Дорога нашлась, от долгого неупотребления она превратилась в узкую тропу среди высокой травы приморских лугов, но она бежала вперед прямо и целенаправленно. К полудню они подъехали к одичалому фруктовому саду, под переплетенными ветвями деревьев гнили на земле осыпающиеся яблоки. Сразу за садом находилась круглая, поросшая травой насыпь, которая выглядела как остатки деревенской стены; внутри Джилл разглядела впадины округлой формы, на этих местах когда-то стояли дома. Как только Джилл с Саламандером подошли ближе к руинам, дикий народец исчез.
– Ты знаешь, что здесь произошло? – спросила Джилл.
– Она была сожжена пиратами.
– Пиратами? А что им было нужно от фермерской деревни? Клянусь, здесь нечего было грабить.
– Да, здесь в самом деле не было ни золота, ни серебра, но все равно, деревня имела богатство. Рабы, моя горлица, рабы для продажи в Бардеке. Нападавшие убили всех мужчин, от которых было больше беспокойства, чем они того стоили, и забрали на карак<*6> всех женщин и детей. Видишь ли, рабы Дэвери редкость на островах, экзотика, а следовательно дорого ценятся, как западные гунтеры<*7> на лошадином рынке в Элдифе. Тут когда-то было много маленьких деревень, разбросанных по всему побережью, теперь ничего не осталось.
– Громы и молнии на их головы! А что, местный гвербрет не мог положить этому конец? Почему они так долго безнаказанно занимались разбоем?
– Местный гвербрет находится отсюда на расстоянии ста пятидесяти миль, моя хорошая. В конце концов пираты сами прекратили свой промысел. Они опустошили всю местность, здесь не осталось ни одной деревни, на которую можно было бы безнаказанно совершить налет.
– Так ты думаешь, что тот кузнец из Кинглена должен был знать об этом?
– Конечно. Он просто отказался говорить об этом. Этот город, должно быть, живет в страхе, что в один прекрасный день эти мерзавцы обнаглеют и придут за ними.
Но самый большой сюрприз ожидал Джилл два дня спустя. Прибрежные скалы становились ниже и ниже, переходя постепенно в дюны, поросшие травой. По мере их продвижения на восток, трава становилась все гуще; появились маленькие речушки, земля стала более влажной, то там, то сям начали встречаться деревья, растущие у небольших ручьев и водоемов. Совершенно неожиданно они нашли дорогу, покрытую бревнами поверх грязи. Сколько Джилл не пыталась расспросить Саламандера, тот лишь усмехался и просил ее обождать. Вскоре дорога привела их к рыбацким хижинам, разбросанным на песчаной бухте на берегу широкого, мелкого устья реки. В гавани стояли корабли, несколько обветшалых рыбачьих лодок, а также три лоснящихся карака и две галеры, все с подозрительно выглядевшим снаряжением на носах.
– Дьявол его возьми! – вырвалось у Джилл. – Это очень похоже на баллисты!
– Это они и есть Помнишь, я вчера рассказывал тебе о пиратах? Здесь они зимуют. У них здесь целый город, в верховьях реки и дальше, фермы кормят их. Это, моя горлица, и есть Слайт!
В течение нескольких минут Джилл сидела в седле словно бы в шоке, глядя на мирный порт. На морском берегу среди разбросанных деревьев виднелись другие строения, вдалеке виднелись крыши довольно большого города. Наконец, к ней вернулся дар речи. – Раз ты так много знаешь о этом городе, то почему ничего не рассказал о нем одному из гвербретов Эйтглена?
– Я пытался, но они не стали меня слушать. Видишь ли, единственный способ овладеть Слайтом, это иметь флот боевых кораблей. Ни у кого из здешних гвербретов его нет.
– Они могут обратиться с ходатайством к королю.
– Конечно – и передать часть своей независимости нашему сеньору. Ни один гвербрет не обратится за помощью к королю, пока его, образно говоря, не припрут к стене. Королевская помощь несет вместе с собой и определенные обязательства, моя голубка.
– Ты говоришь, что эти ублюдки гвербреты добровольно позволяют этим свиньям размножаться здесь только потому, что не хотят просить короля о благосклонности?
– Совершенно верно. А теперь, идем и перестань разговаривать со мной на эту тему. Неосторожное слово в Слайте может стоить перерезанного горла.
Спускаясь в порт, Джилл обратила внимание, что на песке стоят деревянные подставки, на которых сушилась на зиму рыба. Сильно воняло протухшими рыбьими внутренностями, головами и хвостами, не такой резкий запах исходил от самой рыбы, пахло также тиной.
– Совсем упустил из виду эту особенность Слайта, – сдавленным голосом сказал Саламандер, – надо было захватить с собой ароматические шарики.
Город тянулся с севера до побережья, примерно, милю. Дорога шла через болотистую местность среди частокола из цельных бревен, залитых битумом, чтобы не проникал гнилостный запах. Эта мера защиты казалась Джилл большой самонадеянностью; в случае осады, эти стены вспыхнут от пары брошенных в них факелов. Хотя ворота, совсем как в форте, имели обитые железом двери, стражи около них не было.
– Попасть в Слайт легко, – сказал Саламандер, – а вот выйти – это уже вопрос.
– Между прочим, а что ты здесь делал раньше?
– А это, моя соловушка, совсем другая история, теперь, покамест, мой рот на замке.
За стенами находилось, примерно, пять сотен домов, стоящих по обочинам хорошо мощенных булыжником улиц. Хотя большинство домов были добротными и свежевыбеленными, над всем висел густой смрад. Джилл решила, что со временем люди привыкают к нему, как привыкают к смраду на улицах больших городов. В центре находилась оживленная торговая площадь, которая выглядела совсем как в торговый день в городах всего королевства, здесь были коробейники, ремесленники, демонстрирующие в деревянных будках свои товары, фермеры, разложившие свою продукцию прямо на одеялах, тут же были выставлены плетеные из ивовых прутьев клетки с кроликами и цыплята, привязанные за ноги к длинным жердям. Покупатели, тем не менее, были не совсем обычными – это были мужчины, с раскачивающейся походкой матросов, все при мечах и женщины с густо покрытыми бардекской косметикой лицами. Когда Джилл и Саламандер проходили мимо рынка, ведя за собой лошадей, местный народ лишь бросал на них взгляд, старательно отводя потом его в сторону без всякого признака любопытства. Очевидно, в Слайте не задавали вопросов.
Торговая площадь была окружена постоялыми дворами и тавернами, их было гораздо больше, чем полагалось бы городу такого размера. Должно быть, в клиентах здесь недостатка не было. У одного из постоялых дворов процветающего вида, во дворе мощеном булыжником, стояли на привязи четыре лошади. Джилл схватила Саламандера за руку. – Видишь этого гнедого жеребца? Кажется, он принадлежит одному нашему знакомому.
Пробормотав проклятия, Саламандер замедлил шаг, продолжая однако продвигаться вперед, кося при этом краем глаза в сторону лошадей. Не так давно этот жеребец принадлежал Родри; сейчас на нем вместо обычного военного седла было более легкое седло, немногим более небольшой подушки, легкие поводья; с таким снаряжением ездили или курьеры, или же совершали прогулки ради удовольствия.
– Совершенно очевидно, что у него теперь новый хозяин, – заметил Саламандер. – Не надо смотреть туда так пристально, моя горлица, это невежливо.
Отвернувшись, Джилл, мимоходом оглядела разнообразные постоялые дворы, хотя внутри у нее все клокотало от гнева. С этого времени, каждая улица, каждый житель этого вонючего города были ее врагами. Ей захотелось поджечь его стены, корабли, убивать каждого, спасающегося из этого пламени. Саламандер перебил ее приятные мечты. – Мы держим путь на постоялый двор. Я выбрал его, так, как кроме нас там никого не будет, но все равно, следи за каждым своим словом.
В конце узкой улочки находился небольшой постоялый двор, выстроенный в бардекском стиле, у него была облупившаяся крыша и сырые пятна на стенах. В грязном дворе стояли конюшни с провисшей крышей, разломанный фургон, свинарник. Они слезли с лошадей около корыта с водой; из основного строения вышел мужчина лет пятидесяти, в его устремленном на Саламандера взгляде сквозило что-то вроде тревоги.
– Никак ты вернулся в город, гертфин?
– Совершенно верно, любезный Дамрек. Как я мог жить, чтобы снова не увидеть твое красивое лицо, не увидеть снова восхитительный Слайт, не вдохнуть снова его пьянящий воздух?
– Такой же болтун, как и всегда? Кто это с тобой?
– Мой телохранитель. Позволь представить тебе Гелена, настоящий серебряный клинок, который убил первого человека, когда ему было не больше семнадцати лет.
– Хм, чертовски правдоподобно.
Джилл выхватила кинжал и располосовала его кожаный фартук от воротника до живота. Завопив, Дамрек отскочил назад, схватившись за развевающиеся половинки фартука.
– В следующий раз сделаю то же самое с твоим жирным горлом, – сказала Джилл.
– Ну что ж, парень, теперь убери эту штуку и идем выпьем по кружке хорошего пива.
Саламандер выбрал угловую комнату на втором этаже, оба окна которой выходили на конный двор, отсюда хорошо было видно, если вдруг в Слайте возникнет какая-либо тревога. Джилл и Саламандер сложили свои вещи, замкнули дверь на большой висячий замок, после чего спустились в таверну. Маленький мальчик помешивал над очагом в железном котле жирное жаркое, в то время как Дамрек рубил кинжалом на столе репу. Джилл и Саламандер налили себе пива из открытой бочки, выловили оттуда несколько мух и присели неподалеку.
– И что на этот раз привело тебя в Слайт? – спросил Дамрек. – Если ты, конечно, не против ответить на мой вопрос.
– Я не против этого твоего вопроса, просто сейчас я не готов на него ответить. Что касается Гилена, он ищет здесь своего старого приятеля, с которым делил и радости и печали во многих битвах. Парень, кажется, из Кермора отправился на восток, так я подумал, что возможно разузнать о нем кое-что в Слайте, так как сам он из Элдифа, хорошо управляется и с судном, и с мечом.
– Здесь всегда найдется работенка для таких ребят.
– Совершенно верно. Его зовут Родри из Абервина.
– Хм. – Дамрек всецело сосредоточился на рубке репы. – Никогда не слышал о нем.
– Он мог назваться другим именем. Это красивый парень, высокий, темноволосый, с глазами эльфа, на поясе у него серебряный кинжал.
– Никогда не встречал такого. – Дамрек схватил вторую репу и принялся ожесточенно крошить ее. – Но это ничего не значит. Он мог найти место на корабле и сразу же отплыть.
– Может быть, может быть. Такие люди на дороге не валяются.
Дамрек натянуто улыбнулся над своей репой и ничего не сказал. Саламандер улыбнулся Джилл, приподняв одну бровь, как бы давая ей понять, что не следует верить ни одному слову хозяина постоялого двора. Он мог не волноваться, не было необходимо знать Двуумер, чтобы понять, когда тебе лгут в лицо.
Выпив пиво, они пошли прогуляться по городу. Ярмарка начала расходиться; фермеры и ремесленники упаковывали непроданный товар и грузили его в фургоны, хныкали усталые дети, жены тщательно подсчитывали дневную выручку. На разбросанной соломе храпели несколько пьяных; что-то вынюхивали собаки; расхаживали размалеванные проститутки, высматривающие пиратов, которые сводили бы их в таверну или куда еще. Проходя мимо постоялого двора, где они видели лошадь Родри, Джилл и Саламандер обнаружили, что она исчезла.
– Бесполезно разыскивать ее нового хозяина, – обронил Саламандер с мрачной уверенностью. – Никто не скажет нам правды.
– Не сомневаюсь. Что же теперь делать? Сидеть в таверне, в надежде подслушать что-нибудь интересное?
– Не уверен. Я…
– Гертфин! Саламандер! Черт побери, стой!
Навстречу им спешил довольно плотный, темноволосый мужчина с длинной черной бородой, заплетенной в шесть аккуратных косичек.
– Снилен, распрекраснейший из трюмных крыс! Ты еще жив?
– Как видишь, и чертовски рад тебя видеть, парень. Подготовил для нас хорошие истории?
– Кое-что имеется, но на этот раз я привез с собой телохранителя.
Хохоча во все горло, Снилен хлопнул Джилл по спине. – Он осторожный, твой наемник. – Он снова засмеялся, демонстрируя отсутствие нескольких зубов. – Но ты абсолютно прав, никогда не знаешь, чего ждать от этих ребят, когда они напьются. Трезвые, они полны уважения к человеку, рассказывающему такие удивительные истории, но когда напьются… – он пожал своими массивными плечами. Идемте выпьем по кружке пива за мой счет, ты Саламандер и твой приятель серебряный клинок.
Хотя они пришли в любимую таверну Снилена, Саламандер выбрал стол, где бы он мог сидеть спиной к стене и имел хороший обзор из окна. Краснощекая светловолосая девушка принесла кружки темного пива, замешкавшись при этом у их стола, бросая томные взгляды на Саламандера, пока Снилен не прогнал ее, шлепнув по пышному заду.
– Она хочет видеть тебя не из-за твоего красноречия, гертфин. Помолчав, пират рассмеялся собственной шутке. – Так когда ты все-таки приехал?
– Только сегодня. Мы остановились на постоялом дворе у Дамрека, так как когда я бываю в Слайте, мне нравится останавливаться в отдаленных местах.
– Действительно, неплохая мысль. Что привело тебя сюда, смею я спросить?
– Да, это довольно странная история. Мне необходим твой совет. Мы ищем серебряного клинка, но когда я спросил о нем Дамрека, то он увильнул от ответа. Позволь мне спросить тебя, ты не обязан отвечать, скажи только, не должен ли я забыть о этом парне и никогда впредь о нем не расспрашивать.
– Договорились.
– Его зовут Родри из Абервина.
– Попридержи язык. Даже не спрашивай, почему.
– Понятно. – Саламандер предостерегающе посмотрел на Джилл, толкнув ее при этом в бок. – Спасибо.
Саламандер принялся болтать с Сниленом, но Джилл молча сидела над кружкой пива. Ей хотелось вынуть клинок и выбить правду из этого подонка. Ее сдерживало только то, что она была здесь в соотношении одна к ста, удержали Джилл от этого порыва. Саламандер заказал очередную порцию выпивки, под нажимом Снилена он пил уже третью кружку, оставаясь при этом трезвым, что было свойственно эльфам. Он сыпал шутками, заставляя Снилена смеяться до слез, заказал еще пива, вскоре они уже были окружены толпой заинтересовавшихся слушателей, которые, раскрыв рты, слушали анатомически неправдоподобную историю о кузнеце и дочке мельника.
– И так его молот поднимался и опускался, – закончил историю Саламандер. – И выпрямил ее конный пропашник.
Согнувшись от смеха, Снилен так хлопнул Саламандера по спине, что тот едва не свалился со скамьи. Пробормотав извинения, он подхватил гертфина и усадил на место. Саламандер по-приятельски обнял его за плечи и что-то прошептал на ухо. Хотя Джилл видела, что поначалу тот отшатнулся, ей не удалось ничего расслышать из-за поднятого пиратами шума, которые требовали еще историй. Саламандер позволил Снилену уйти и был вынужден рассказать очередную историю, еще более непристойную, чем прежняя.
Лишь через час Саламандер смог избавиться от своих почитателей, которые при его уходе совали ему добытые нечестным путем серебряные. Он шел впереди, держа руку на рукоятке меча, Джилл чуть поодаль, зорко следя за карманниками. Выйдя на главную улицу, Саламандер обернулся к ней: – У меня плохие новости. – Что ты говоришь! А что ты спросил у Снилена?
– У умницы Гелена острый взгляд, – улыбнулся ей Саламандер. – Никогда нельзя недооценивать силу настоящего товарищества, непристойную болтовню и все остальное. Я использовал эффект неожиданности, дав ему понять, что знаю на самом деле больше, чем он думает. Вопрос состоял в том, получил ли кто-либо прибыль за нашего Родри, оказалось, что да, они заработали двадцать золотых монет.
– Двадцать? Но это неимоверно большая лут за серебряного клинка. Должно быть, они знают, что он наследник Абервина.
– Лут? А, ты не поняла. Не цена крови, моя соловушка, а просто цена. Я вижу, Джилло, что ты вела счастливую, отгороженную от реального мира жизнь, далекую от бед, превносимых визитами жестоких людей…
– Перестань толочь воду в ступе, а то я перережу тебе горло.
– Как бестактно, ну, ладно. Перейдем к делу. Они увезли Родри в Бардек, чтобы продать его там как раба.
Джилл открыла было рот, но не могла вымолвить ни слова.
– Я опасался нечто подобного, – продолжал Саламандер. – Вот почему, в первую очередь, мы посетили прекрасный Слайт. Кое-кто считает Родри чрезвычайно неприятной личностью. Ты видела, что Снилен вздрагивает при каждом напоминании о нем, и я уверяю тебя, что это неспроста. Хотя у него много пороков, трусов среди них не водится.
– Бардек! Гром и молнии, как мы туда попадем?! Сейчас Кермор покидают последние корабли, пока мы туда доберемся…
– Зимой на южном море свирепствует сумасшедший шторм. Знаю, знаю, нам нужен корабль. Можно идти, ехать рысью, бежать, даже танцевать, но, увы, перед бурными волнами мы бессильны. Туда слишком далеко плыть. Следовательно, нам надо плыть немедленно. Мы находимся в месте, где в порту стоят неплохие корабли. Тебя это не наводит на никакую мысль?
– Но послушай, это же пираты! Если мы выйдем в море с этими подонками, они могут захватить нас и тоже продать как рабов! Я не одолею в борьбе двадцать человек!
– А, вот мы и становимся скромными! Но, конечно, ты права: никогда нельзя доверять пиратам. Слова пиратам недостаточно. Когда общаешься с этими ребятами, действует одно – страх. А теперь идем, перекусим что-нибудь, а я тем временем все обдумаю.
Поев лепешек с сыром и жареным луком, они вернулись в центр города. Солнце к этому времени уже село; в большинстве городов в такое время улицы пустеют, но здесь они были полны людей, некоторые были с фонарями или с факелами, они торопливо шли по своим делам; другие – попросту стояли на углах, поджидая кого-то. Многие вели ослов с вьючными седлами и уздечками, украшенными колокольчиками, которые мелодично звенели. В сгущающихся сумерках, с холодным морским бризом, относящим в сторону большую часть зловония, Слайт имел странно веселый вид, он был больше похож на город, готовящийся к празднику, чем на город убийц. Эти невинные на вид люди помогли увезти Родри к какой-то ужасной вэйр, единственное, что хотела Джилл – это видеть их всех мертвыми. Все вокруг становилось неестественно ярким, резким: колокольчики начали звенеть как гонги, огонь факелов казался неимоверно большим пламенем, потные лица вокруг – приняли угрожающие размеры и раздулись, обычный закат солнца пылал как море крови. Неожиданно Саламандер схватил ее за руку, тряхнул ее хорошенько и утащил ее в уединенную аллею.
– Что случилось? – шепотом спросил он. – Ты выглядишь, как смерть.
– В самом деле? О, боги. – Джилл закрыла трясущимися руками лицо, глубоко хватая открытым ртом прохладный воздух. – Я не знаю, что со мной. Я… я размышляла над разными вещами, и вдруг весь мир вокруг стал странным, совсем как тогда, когда я была с Перреном. Должно быть, я подключилась к этой силе, даже не сознавая этого.
Саламандер тихонько застонал. – Это также опасно, как вызывать демона! Мы не можем говорить здесь об этом, так что попытайся контролировать себя.
Джилл лишь кивнула в ответ, неожиданно она почувствовала сильную усталость. Мир вокруг казался раскрашенным более яркими, чем обычно, красками, но он был не таким, каким она привыкла видеть его. Они зашли в таверну на углу рыночной площади, она состояла из одной большой круглой комнаты с необычно высоким потолком. Когда девушка-служанка принесла им пиво, Саламандер спросил ее о высоте комнаты.
– О, ребята тут немного поспорили и нечаянно сбили факел в солому. Вспыхнул пожар, выгорело все, в том числе и пол второго этажа.
– Должно быть, это было великолепное зрелище, – сказал Саламандер. Извини, Джилло, я на минутку.
Как только Саламандер вышел через заднюю дверь, девушка тут же подсела на скамейку рядом с Джилл. Это было хорошенькое существо не старше семнадцати лет, голубые глаза были подведены бардекской краской для век. Ее светлые волосы были искусно завиты и украшены маленькими ракушечными гребнями по бардекской моде, но одета она была в обычный наряд Дэвери.
– Ты, наверное, чувствуешь себя таким одиноким рядом с этим болтающим гертфином, – сказала она. – Как насчет небольшой компании, а, Джилло?
Джилл была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь ответить. Это была явная ловушка. Хотя она обдурила множество мужчин, большинство женщин раскусывали ее с первого взгляда. Когда девушка положила ей руку на бедро, она отпрянула.
– О, так ты такой застенчивый? Гертфин говорит, что ты его телохранитель, но могу поклясться, что ты немного больше, чем просто телохранитель. О, не обижайся. Существуют такие мужчины и они не докучают мне, это их причуды, всегда говорю я. – Она взяла кружку Джилл и рассеянно отхлебнула из нее. – Меня всегда интересовало, почему гертфин всегда такой застенчивый с нами, девушками. Она помолчала, потом плутовски улыбнулась: – Но ты так молод и все такое прочее. Ты не думаешь, что должен попробовать кусочек другого мяса, просто, чтобы сравнить?
Слишком взволнованная, чтобы что-либо сказать, Джилл в отчаянии оглядывалась вокруг, она заметила, что начала собираться публика, – окружив их кольцом стояли ухмыляющиеся пираты и проститутки. – Тревога, – прошептал кто-то – через заднюю дверь входил Саламандер.
– Что все это значит? – яростно протолкался сквозь толпу Саламандер. – Ты, маленькая дрянь! Охотишься в моих угодьях?
Медленно, драматическим жестом Саламандер указал на свою кружку, которую девушка все еще держала в руке. Из его пальцев выскочило голубое пламя, ударило в кружку, пиво закипело, из него пошел пар. Пронзительно закричав, девушка бросила кружку на стол, вскочила на ноги, запутавшись при этом платьем за скамью, и, спотыкаясь побежала прочь. Остальные зрители отпрянули назад с проклятиями и криками.