Страница:
Но они не улыбались или не могли улыбаться.
На крыше, где Халсон обычно делал зарядку, он решил проконсультироваться с тренером, высоким, худощавым человеком с веселыми, но резкими манерами.
— А? — протянул тренер. — Черт возьми. Не знаю, виски с содовой. Должно быть, для них это тяжелый опыт.
— Тяжелый? — обиделся Халсон. — Почему? Что я такого им сделал?
— Шутите, да? Весь мир знает, что вы делаете.
— Нет, я хотел сказать… Что в этом тяжелого? Они же только и ждут меня, разве нет? Разве меня не ждали?
— Загадка. А теперь, возлюбленный отец мира, займемся упражнениями. Готовы? Начали.
Внизу, в ресторане, Халсон расспросил старшего официанта, высокого, худощавого человека с веселыми, но резкими манерами.
— Конечно, вы понимаете, господин Халсон. Эти женщины обожают вас и могут надеяться на нечто большее, чем одна ночь любви. Черт возьми. Конечно, они разочарованы.
— Чего они хотят?
— Того, чего хотят все женщины, мой дорогой. Постоянных отношений. Брака.
— Брака?
— Oui.
— Со всеми?
— Oui.
— Ладно. Я женюсь на всех 5 271 009.
Но тут запротестовал Мировой Сводник.
— Нет, нет, нет, молодой Лохинвар. Черт возьми. Невозможно. Даже оставив в стороне религиозные различия… они ведь тоже люди. Черт возьми. Кто сможет управиться с таким гаремом?
— Тогда я женюсь на одной.
— Нет, нет, нет. Подумайте. Как вы сделаете выбор? Как выберете одну? С помощью лотереи? Бросая монету?
— Я уже выбрал.
— Да? И кого?
— Мою девушку, — тихо сказал Халсон. — Джудит Филд.
— Вот как? Ваша возлюбленная?
— Да.
— В списке она далеко за номером 5 000 000.
— В моем списке она всегда под номером первым. Я люблю Джудит, — вздохнул Халсон. — Я помню ее глаза на балу… Была полная луна…
— Но, дорогой мой, полной луны не будет до двадцать шестого.
— Я люблю Джудит.
— Да ее разорвут от ревности. Нет, нет, нет, господин Халсон, будем следовать распорядку. Одну ночь на каждую, не больше.
— Я хочу Джудит…
— Мы обсудим это, черт возьми.
Объединенные Нации собрались на совет, состоящий из дюжины делегатов, высоких и худощавых мужчин с оживленными и резкими манерами. Они решили разрешить Джеффри Халсону один тайный брак.
— Но никаких семейных обязательств, — настаивал Мировой Сводник. — Никакой верности жене. Это следует запомнить. Мы не можем обойтись без вас. Вы незаменимы.
Привезли Джудит Филд. Это была высокая девушка с темными вьющимися волосами и чудесными ногами теннисистки. Халсон взял ее за руку. Сводник на цыпочках удалился.
— Здравствуй, дорогая, — пробормотал Халсон.
— Если ты дотронешься до меня, Джефф, — заговорила Джудит сдавленным голосом, — я убью тебя.
— Джуди!
— Этот мерзкий человек все мне объяснил. И вряд ли он понял то, что пыталась ему объяснить я… Джефф, я молилась, чтобы ты умер раньше, чем очередь дойдет до меня.
— Но ведь я женюсь, Джуди.
— Скорее я умру.
— Я тебе не верю. Ведь мы любим друг друга.
— Ради Бога, Джефф, для тебя не существует любви. Неужели ты не понимаешь? Эти женщины плачут, потому что ненавидят тебя. Я ненавижу тебя. Мир ненавидит тебя. Ты омерзителен!
Халсон уставился на девушку и по ее лицу понял, что она говорит правду. В приступе ярости он попытался схватить ее. Девушка отчаянно отбивалась. Опрокидывая мебель, они метались по огромной гостиной; их дыхание прерывалось, ненависть достигла предела. В конце концов Халсон кулаком ударил Джудит Филд. Она пошатнулась, ухватилась за портьеру и, разбив окно, упала вниз, пролетев четырнадцать этажей, как большая кукла.
Халсон в ужасе выглянул из окна. Вокруг тела собиралась толпа. Поднятые вверх лица. Трясущиеся кулаки. Дикий шум.
В комнату вбежал Мировой Сводник.
— Мой дорогой! — кричал он. — Что вы натворили? Эта искра разбудит зверя. Вы в опасности. Черт возьми.
— Они и правда ненавидят меня?
— Helas! Как вы узнали? Эта несдержанная девушка? Я предупредил ее. Oui. Вас ненавидят.
— Но вы уверяли, что меня любят. Новый Адам. Отец мира.
— Oui. Вы отец, но какой ребенок не ненавидит своего отца? По закону вы также насильник. А какой женщине понравится заключать мужчину в объятия по принуждению… даже если это необходимо для выживания? Поспешите, мой хлебный. Вы в большой опасности.
Он втащил Халсона в лифт, который доставил их в подвал.
— Армия увезет вас отсюда. Мы отправим вас в Турцию и добьемся компромисса.
Халсона передали на попечение высокого, худощавого и резкого полковника. По подземным переходам они вышли на улицу, где их ждала машина. Полковник впихнул Халсона внутрь.
— Поторопись, капрал. Защити несчастного. В аэропорт.
— Черт возьми, сэр, — ответил капрал. Он отсалютовал полковнику и рванул машину с места. Пока они на огромной скорости неслись по улице, Халсон рассматривал водителя. Тот был высок и худощав, с веселыми, но резкими манерами.
— Черт, черт, — бормотал капрал, — Иисус!
Поперек улицы была наскоро выстроена огромная баррикада из бочек, мебели и перевернутых машин. Капралу пришлось затормозить. Пока он разворачивался, из дверей домов и магазинов появилась толпа женщин. Они пронзительно кричали и размахивали дубинками.
— Excelsior! [54]— завопил капрал. — Черт возьми.
Он пытался выхватить из кобуры пистолет. Женщины распахнули дверцы машины и выволокли Халсона и капрала. Халсон вырвался, метнулся в боковой проход, споткнулся и упал в открытый угольный желоб. Он оказался в безбрежном черном пространстве. У него закружилась голова. Перед глазами пронеслись звезды.
Он дрейфовал в космосе, мученик, жертва страшной несправедливости.
Он был прикован к тому, что когда-то было стеной 5 камеры, 27 блока, 100 яруса, 9 крыла тюрьма на Каллисто, пока внезапный взрыв не разнес по кусочкам огромную подземную тюрьму, которая была больше замка Иф. Халсон знал, что взрыв устроили Грсш.
Его имущество состояло из одежды заключенного, шлема, одного баллона кислорода и секретного знания, как уничтожить Грсш.
Грсш были мародерами с Омикрон Цети, космическими выродками, космическими империалистами, зависящими от ужаса, порождаемого в человеке с помощью мыслительного контроля, захватывали Галактику. Они были очень сильны, эти Грсш, потому что обладали способностью находиться в двух местах одновременно.
В космосе медленно двигалась световая точка. Халсон понял, что это спасательный корабль прочесывает космос в поисках выживших после взрыва. Он размышлял, позволит ли счет Юпитера, заливающий его своими лучами, разглядеть его. Он размышлял, хочет ли он быть спасенным.
— Все начнется сначала, — с раздражением думал Халсон. Ложное обвинение робота Балорсена… Несправедливый приговор отца Джудит… И отречение самой Джудит… Опять тюрьма… И в конце концов Грсш уничтожат последнюю твердыню Земли… Так почему же не умереть сейчас?
Но даже говоря так, он понимал, что лжет. Он был единственным человеком, способным спасти Землю и Галактику. Он должен выжить. Он должен бороться.
С силой, приобретенной в копях Грсш, где он работал как заключенный, Халсон стал размахивать руками. Но корабль не изменил курса. И тут Халсон заметил, что металлическое кольцо одной из цепей бьется о кремневый камень обломка стены. Он решился на отчаянную попытку привлечь внимание спасательного корабля.
Он отсоединил пластиковый шланг кислородного баллона от пластикового шлема, позволив живительному кислороду уноситься в космос. Дрожащими руками он взял звенья цепи и резко ударил ими по камню под струей кислорода. Вспыхнула искра. Кислород загорелся. Яркий гейзер белого пламени вырвался в космос.
В отчаянной попытке спастись Халсон экономил остатки кислорода. Давление в шлеме падало. В ушах шумело. Зрение померкло. Он потерял сознание.
Когда Халсон пришел в себя, он обнаружил, что лежит в пластиковой постели, в каюте звездного корабля. Неприятный ноющий звук подсказал, что корабль пошел на ускорение. Халсон посмотрел вокруг. Перед его койкой стояли Балорсен, робот Балорсена, Верховный Судья Филд и его дочь Джудит. Джудит плакала. Робот вздрагивал, когда генерал Балорсен ударял его своим оружием.
— Parbleu! Черт возьми! — проскрежетал робот. — Это правда, я сфабриковал дело против Джеффри Халсона. Ох! Я был космическим пиратом и грабил космических перевозчиков грузов. Черт возьми. Ох! Моим сообщником был бармен из космического бара. Потом Джексон устроил катастрофу летающего такси, которое я пригнал в космический гараж до убийства О’Лири. Вот.
— Теперь у вас есть признание, Халсон, — проскрипел генерал Балорсен. Он был высок, худощав и резок. — Вы невиновны.
— Я несправедливо осудил вас, — проскрипел судья Филд. Он был высок, худощав и резок. — Мы просим у вас прощения.
— Мы были неправы, Джефф, — прошептала Джудит. — Сможешь ли ты простить нас? Скажи, что прощаешь!
— Вы сожалеете, что так обращались со мной, — говорил Халсон. — И вот из-за того, что благодаря загадочной мутации в моем роду я стал не таким, как вы, и я единственный человек, знающий, как спасти Галактику от Грсш.
— Нет, нет, нет, мой джин и тоник, — просил генерал Балорсен. — Черт возьми. Не держи зла. Спаси нас от Грсш.
— Parbleu! Спаси нас, Джефф, — проронил судья Филд.
— О, пожалуйста, Джефф, пожалуйста, — умоляла Джудит. Грсш везде. Мы отвезем тебя в Объединенные Нации. Ты должен сказать, как остановить этих Грсш.
Звездный корабль приземлился на Губернаторском острове, где сановные делегаты со всего мира встретили Халсона и спешно повезли на Генеральную Ассамблею ООН.
Зал заседания Генеральной Ассамблеи был полон, когда появился Халсон. Сотни высоких, худощавых и резких дипломатов стоя аплодировали ему, пока он шел к трибуне, все еще одетый в арестантскую одежду. Халсон обиженно глядел на них.
— Да, — раздраженно сказал он. — Вы все аплодируете. Теперь вы меня уважаете. Но где вы были раньше, когда меня ложно обвинили, осудили и заточили в тюрьму… невиновного человека? Где вы были тогда?
— Халсон, прости нас. Черт возьми! — кричали они.
— Никогда! Я семнадцать лет страдал на рудниках Грсш. Теперь ваша очередь…
— Пожалуйста, Халсон!
— Где ваши эксперты? Профессора? Специалисты? Где ваши компьютеры? Суперкомпьютеры? Пусть они решают.
— Они не могут. Entre nous. [55]Спаси нас, Халсон. Auf wiedersehen. [56]
Джудит коснулась его руки.
— Не ради меня, Джефф, — шептала она. — Я понимаю, ты никогда не простишь меня за причиненные тебе страдания. Но ради других девушек Галактики, тех, кто любит и кого любят.
— Я все еще люблю тебя, Джудит.
— Я всегда любила тебя, Джефф.
— Ладно. Я не хотел им говорить, но ради тебя…
Халсон поднял руку, призывая к тишине. Когда она наступила, зазвучал его мягкий голос.
— Секрет прост, джентльмены. Ваши компьютеры собирают данные с целью выявить слабые стороны Грсш. И вы не нашли ничего. В результате вы решили, что Грсш не имеет уязвимых сторон. Это было неверное предположение.
Генеральная Ассамблея затаила дыхание.
— Вот в чем секрет. Вам давно надо было понять, что с компьютерами неладно.
— Черт возьми! — кричали делегаты. — Почему мы не подумали об этом?!
— И я знаю, что неладно!
Тишина была оглушающей.
Вдруг двери резко распахнулись, и в зал шатаясь вошел высокий, худощавый и резкий профессор Дисхаш.
— Эврика! — закричал он. — Я нашел! Черт возьми. Погрешности в компьютере. Три идет последвух, а не до.
Генеральная Ассамблея взорвалась аплодисментами. В порыве счастья все бросились обнимать профессора. Открыли бутылки. Пили за его здоровье. Наградили его несколькими медалями. Профессор сел.
— Эй-эй! — закричал Халсон. — Это мой секрет. Я единственный человек…
Застучал телеграфный аппарат:
— Специальное сообщение от доктора Лайфхаша. Говорит, что-то неладное с компьютерами. Три идет после двух, а не до. Мальчик принес телеграмму:
Халсон бросился к судье Филду.
— Какого черта? — спросил он. — Я думал, я единственный человек в мире…
— Himmel Herr Gott! — нетерпеливо крикнул судья. — Все одинаковы. Мечтаете, будто вы единственный знаете секрет, будто только с вами поступили несправедливо, с девушкой, без девушки или что там еще! Черт возьми. Вы мне надоели, мечтатели. Убирайтесь.
Судья Филд ушел. Генерал Балорсен повернулся к нему спиной. Джудит Филд игнорировала его. Коварный робот Балорсен отправил его на Нептун, где находились Грсш, и исчез, а Халсон оставался, пронзительно крича и рыдая от ужаса, что было чудесным ужином для Грсш, но страшным кошмаром для Халсона… Его разбудила мама и сказала:
— Это научит тебя, Джефф, не есть сэндвичи посреди ночи.
— Мама?
— Да, пора вставать, родной. Ты опоздаешь в школу.
Мать вышла из комнаты. Халсон посмотрел вокруг. Посмотрел на себя. Да, это была правда. К нему пришла удача. Его мечта осуществилась. Ему снова было десять лет, у него снова было тело десятилетнего ребенка, он снова жил в доме своего детства, в тридцатых годах. Но в его голове сохранились знания и опыт тридцатитрехлетнего мужчины.
— Здорово! — воскликнул он. — Это будет мой триумф! Триумф!
В школе он будет гением. Он удивит родителей, потрясет учителей, смутит экспертов. Выиграет стипендию. Усмирит того мальчишку Реннахана, который вечно его задирал. Возьмет напрокат печатную машинку и напишет все популярные пьесы, рассказы и романы, которые помнит. Он украдет открытия и изобретения, будет выигрывать пари, играть на бирже. И в конце концов он станет властелином мира.
Джефф с трудом оделся. Он забыл, где его одежда. Он с трудом позавтракал. Было не время объяснять маме, что по утрам он любит кофе с коньяком. Он ужасно скучал по сигарете. Он понятия не имел, где его учебники. Мать бесцеремонно выставила его.
— Джефф опять не в духе, — услышал он ее слова. — Будем надеяться, что день лройдет нормально.
День начался с Реннахана, подстерегавшего его за углом. Халсон помнил его, как большого злобного мальчишку. Поэтому он очень удивился, обнаружив Реннахана тощим, изможденным заморышем, доведенным издевательствами до исступления.
— Слушай, я же тебе не враг, — начал Халсон. — Ты просто запутавшийся мальчик, старающийся что-то доказать.
Реннахан ударил его.
— Приятель, — продолжал Халсон. — Ты же хочешь быть моим другом. Просто ты не уверен в себе, вот и вынужден драться.
Реннахан ударил сильнее.
— Лучше оставь меня в покое, — посоветовал Халсон — Самоутверждайся на ком-нибудь другом.
Двумя быстрыми движениями Реннахан выбил книгу из рук Халсона и порвал ему воротник. Пришлось драться. Двадцать лет просмотров фильмов с Джо Луисом не помогли Халсону. Его поколотили. К тому же он опоздал в школу. И вот тут у него появилась возможность удивить учителей.
— Вообще-то, — объяснял он мисс Ральф в пятом классе, — у меня есть некоторые соображения насчет неврастении. Я могу вам рассказать…
Мисс Ральф шлепнула его и отправила к директору школы с запиской о его неслыханной дерзости.
— Похоже, в этой школе и не слышали о психоанализе. Как вы можете считаться компетентным учителем, если вы не…
— Грязный мальчишка! — перебил господин Снайдер. Директор был высоким, худощавым и резким мужчиной.
— Читаешь грязные книжонки, да?
— Что, черт возьми, грязного во Фрейде?
— И ругаешься, да? Надо задать тебе урок, грязное маленькое животное!
Халсона отправили домой с запиской к родителям о его плохом поведении, о необходимости их визита в школу и срочной консультации по выбору профессии.
Вместо того чтобы идти домой, он пошел к киоску, чтобы, изучив газеты, решить, на какое событие поставить. Заголовки газет сообщали о парусных состязаниях. Но кто, черт возьми, победил, в 1931 году? Он не вспомнил бы об этом даже под страхом смерти. А как дела на бирже? На этот счет он вообще ничего не помнил. В его памяти было пусто.
Он решил сходить в библиотеку. Высокий, худощавый и резкий библиотекарь не пустил его, потому что до детского часа было далеко. Халсон пошел побродить по улицам. Но где бы он ни был, его гнали худощавые и резкие взрослые. Он стал понимать, что для десятилетних мальчиков ограничены возможности удивить мир.
Во время ленча Халсон встретил Джуди Филд и проводил ее домой. Его ужаснули ее худые колени и короткие вьющиеся волосы. Ему не понравился ее запах. Но он был очарован ее матерью, которая была точным образом будущей взрослой Джудит. Он забылся и позволил себе одну или две вещи, очень смутившие госпожу Филд. Она выпроводила его и позвонила его матери, причем ее голос дрожал от гнева.
Халсон пошел к Гудзону и бродил у парома, пока его не прогнали. Он пошел узнать, нельзя ли взять напрокат печатную машинку, но его прогнали. Он искал тихое местечко, где можно было бы посидеть, подумать, может, вспомнить популярный рассказ. Но таких мест, куда бы пускали десятилетних мальчиков, не было.
Он пришел домой в 4.30, кинул книги, прошел в гостиную, стащил сигаретку и собирался уходить, но тут обнаружил, что за ним наблюдают мать и отец. Мать казалась шокированной. Отец был высок, худощав и резок.
— Так, — произнес Халсон. — Должно быть, звонил Снайдер. Я и забыл.
— ГосподинСнайдер, — поправила мать.
— И госпожа Филд, — добавил отец.
— Послушайте, — начал Халсон. — Нам надо разобраться. Можете вы выслушать меня? Всего несколько минут. Я должен вам кое-что сказать, и мы решим, как быть…
Он охнул. Отец взял его за ухо и вывел в прихожую. Родители не могут слушать своих детей даже в течение минуты. Они вообще не слушают.
— Пап… подожди минутку… пожалуйста! Я объясню… На самом деле мне не десять лет, мне тридцать три. Это петля времени, понимаешь? Благодаря загадочной му…
— Черт возьми! Тихо! — рявкнул отец. Гнев в голосе отца заставил Халсона замолчать. Он страдал, пока его вели четыре квартала до школы, до кабинета господина Снайдера, где вместе с директором школы его ждал психолог. Это был высокий, худощавый человек, резкий, но веселый.
— Так-так, — сказал он. — Наш маленький нарушитель. Наш Аль Капоне. Ну что ж, мы возьмем его в клинику и посмотрим. Будем надеяться на лучшее. Не может же он быть полностью испорченным. Психолог взял Халсона за руку, тот вырвался.
— Послушайте, вы же взрослый, умный человек. Выслушайте меня. У моего отца проблема и…
Отец дал ему оплеуху, схватил за руку и толкнул в руки врача. Халсон разразился слезами. Психолог вывел его из кабинета и привел в маленькую школьную клинику. У Халсона началась истерика.
— Неужели никто не выслушает меня? — рыдал он. — Неужели никто не попытается понять? И так любят детей? И все дети проходят через это?!
— Тихо, мой сладкий, — пробормотал психолог. Он сунул в рот Халсона таблетку и заставил его выпить воды.
— Какие вы злые, — плакал Халсон. — Вы держите нас вдали от своего мира. Но если вы не уважаете нас, почему вы не оставите нас в покое?
— Начинаешь понимать? — проговорил психолог. — Мы — две разные породы животных — дети и взрослые. Черт возьми. Я говорю с тобой откровенно. Никакого взаимопонимания. Les absents ont tou jours tort. [57]Ничего другого быть не может только война. Поэтому, когда дети вырастают, они ненавидят свое детство и жаждут реванша. Но эта мечта неосуществима. Разве может кошка оскорбить короля?
— Это от… вратительно, — бормотал Халсон. Таблетка быстро начала действовать. — Весь мир… уж…жасен… Сплошь кон…конфликты… и… оскорб…ления… их не разре…шить… не…отплатить… Это как шу… шу…тка… кто-то с… сы… сыграл… Глуп… пая шут…тка… да?
Он летел в темноту и слышал смешок психолога, но не мог понять, над чем тот смеется.
Халсон поднял лопату и последовал за первым могильщиком на кладбище. [58]Первый могильщик был высок, худощав, резок, но весел.
— Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самочинно ищет своего же спасения? — спросил первый могильщик.
— Я тебе говорю, что можно, — ответил Халсон, — и потому копай ей могилу живее; следователь рассмотрел и признал христианское погребение.
— Как же это может быть, если она утопилась не в самозащите?
— Да так уж признали.
Они начали копать могилу. Первый могильщик вновь заговорил:
— Требуется необходимое нападение; иначе нельзя. Ибо в этом вся суть: ежели я топлюсь умышленно, то это доказывает действие, а всякое действие имеет три статьи: действие, поступок и совершение; следовательно, она утопилась умышленно.
— Нет, ты послушай, господин копатель… — начал Халсон.
— Погоди, — перебил первый могильщик и углубился в скучную речь о законах. Потом он весело отпустил несколько профессиональных шуток. Халсон пошел к Йогену [59]промочить горло. Когда он вернулся, первый могильщик болтал с двумя джентльменами, которые случайно забрели на кладбище. Один из них был сильно взволнован видом черепа.
Появилась похоронная процессия: гроб, брат умершей девушки, король и королева, священники и лорды. Девушку похоронили, потом брат и один из джентльменов стали ссориться над могилой. Халсон не обращал на это внимания. В процессии участвовала хорошенькая девушка, с темными волосами, короткими, вьющимися волосами и чудесными длинными ногами. Он подмигнул ей. Она тоже подмигнула ему. Он стал медленно приближаться к ней, переговариваясь с ней взглядами.
Потом он поднял лопату и пошел за первым могильщиком на кладбище. Тот был высок, худощав и резок, но не весел.
— Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самочинно ищет своего же спасения? — спросил первый могильщик.
— Я тебе говорю, что можно, — ответил Халсон, — и потому копай ей могилу живее; следователь рассматривал и признал христианское погребение.
— Как же это может быть, если она утопилась не в самозащите?
— Разве ты не говорил этого раньше? — поинтересовался Халсон.
— Заткнись, глупец. Отвечай на вопрос.
— Могу поклясться, что все это уже было.
— Черт возьми! Будешь ты отвечать?
— Да так уж признали.
Они начали копать могилу. Первый могильщик углубился в нудную речь о законах. Потом стал отпускать остроты. Наконец Халсон пошел к Йогену выпить. Вернувшись, он обнаружил над могилой двух незнакомцев, а потом появилась похоронная процессия.
В процессии участвовала хорошенькая девушка с короткими, темными вьющимися волосами и красивыми длинными ногами. Халсон подмигнул ей. Она ответила. Он стал медленно к ней пробираться, беседуя с ней взглядами.
— Как вас зовут? — прошептал он.
— Джудит, — ответила она.
— Ваше имя для меня как набат.
— Вы лжете, сэр.
— Я могу это доказать, госпожа. Увидимся ли мы сегодня?
Прежде чем она успела ответить, он взял лопату и поплелся за первым могильщиком на кладбище. Первый могильщик был высоким, худощавым человеком, с резкими, но веселыми манерами.
— Ради Бога! — взмолился Халсон. — Могу поклясться, все это уже было!
— Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самочинно ищет своего спасения? — говорил первый могильщик.
— Я же знаю, мы уже прошли через это.
— Отвечай на вопрос!
— Послушай, — упрямо заявил Халсон. — Может, я сумасшедший, может — нет. Но мне кажется, что все это уже было. Это кажется нереальным. Жизнь нереальна!
Первый могильщик покачал головой.
— Himmel Hell Gott! — выругался он. — Этого я и боялся. Lux et veritas. [60]По какой-то загадочной мутации в твоем роду ты стал не похож на других, а теперь вступаешь на опасную дорогу. Ewigkeit! [61]Отвечай на вопрос.
— Если я ответил раз, то я уже ответил сотни раз.
— Ветчина с яичницей! — взорвался первый могильщик. — Ты ответил 5 271 009 раз. Черт возьми. Отвечай снова.
— Зачем?
— Ты должен. Все так живут.
— И это называется жизнью? Делать одно и то же? Подмигнуть девушке и не продвинуться вперед ни на один шаг?
— Нет, нет, нет. Donner und Blitren. [62]Никаких вопросов. Это договор, который нельзя нарушать. Так живут все. Каждый человек делает одно и то же вновь и вновь. От этого не избавиться.
— Почему?
— Не могу сказать. Vox poputi. [63]Другие задавали вопросы и исчезли. Я боюсь.
— Чего?
— Наших хозяев.
— Что? У нас есть хозяева?
— Si. Ja. У всех нас. Реальности не существует. Нет жизни, нет свободы, нет воли. Черт возьми. Разве ты не знаешь? Мы… Все мы герои книги. Когда книгу читают, мы пляшем. Читают вновь — опять пляшем. Одно и то же сотни раз. Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самолично ищет своего же спасения?
— Что ты несешь? — в ужасе крикнул Халсон. — Мы марионетки?
— Отвечай на вопрос!
На крыше, где Халсон обычно делал зарядку, он решил проконсультироваться с тренером, высоким, худощавым человеком с веселыми, но резкими манерами.
— А? — протянул тренер. — Черт возьми. Не знаю, виски с содовой. Должно быть, для них это тяжелый опыт.
— Тяжелый? — обиделся Халсон. — Почему? Что я такого им сделал?
— Шутите, да? Весь мир знает, что вы делаете.
— Нет, я хотел сказать… Что в этом тяжелого? Они же только и ждут меня, разве нет? Разве меня не ждали?
— Загадка. А теперь, возлюбленный отец мира, займемся упражнениями. Готовы? Начали.
Внизу, в ресторане, Халсон расспросил старшего официанта, высокого, худощавого человека с веселыми, но резкими манерами.
— Конечно, вы понимаете, господин Халсон. Эти женщины обожают вас и могут надеяться на нечто большее, чем одна ночь любви. Черт возьми. Конечно, они разочарованы.
— Чего они хотят?
— Того, чего хотят все женщины, мой дорогой. Постоянных отношений. Брака.
— Брака?
— Oui.
— Со всеми?
— Oui.
— Ладно. Я женюсь на всех 5 271 009.
Но тут запротестовал Мировой Сводник.
— Нет, нет, нет, молодой Лохинвар. Черт возьми. Невозможно. Даже оставив в стороне религиозные различия… они ведь тоже люди. Черт возьми. Кто сможет управиться с таким гаремом?
— Тогда я женюсь на одной.
— Нет, нет, нет. Подумайте. Как вы сделаете выбор? Как выберете одну? С помощью лотереи? Бросая монету?
— Я уже выбрал.
— Да? И кого?
— Мою девушку, — тихо сказал Халсон. — Джудит Филд.
— Вот как? Ваша возлюбленная?
— Да.
— В списке она далеко за номером 5 000 000.
— В моем списке она всегда под номером первым. Я люблю Джудит, — вздохнул Халсон. — Я помню ее глаза на балу… Была полная луна…
— Но, дорогой мой, полной луны не будет до двадцать шестого.
— Я люблю Джудит.
— Да ее разорвут от ревности. Нет, нет, нет, господин Халсон, будем следовать распорядку. Одну ночь на каждую, не больше.
— Я хочу Джудит…
— Мы обсудим это, черт возьми.
Объединенные Нации собрались на совет, состоящий из дюжины делегатов, высоких и худощавых мужчин с оживленными и резкими манерами. Они решили разрешить Джеффри Халсону один тайный брак.
— Но никаких семейных обязательств, — настаивал Мировой Сводник. — Никакой верности жене. Это следует запомнить. Мы не можем обойтись без вас. Вы незаменимы.
Привезли Джудит Филд. Это была высокая девушка с темными вьющимися волосами и чудесными ногами теннисистки. Халсон взял ее за руку. Сводник на цыпочках удалился.
— Здравствуй, дорогая, — пробормотал Халсон.
— Если ты дотронешься до меня, Джефф, — заговорила Джудит сдавленным голосом, — я убью тебя.
— Джуди!
— Этот мерзкий человек все мне объяснил. И вряд ли он понял то, что пыталась ему объяснить я… Джефф, я молилась, чтобы ты умер раньше, чем очередь дойдет до меня.
— Но ведь я женюсь, Джуди.
— Скорее я умру.
— Я тебе не верю. Ведь мы любим друг друга.
— Ради Бога, Джефф, для тебя не существует любви. Неужели ты не понимаешь? Эти женщины плачут, потому что ненавидят тебя. Я ненавижу тебя. Мир ненавидит тебя. Ты омерзителен!
Халсон уставился на девушку и по ее лицу понял, что она говорит правду. В приступе ярости он попытался схватить ее. Девушка отчаянно отбивалась. Опрокидывая мебель, они метались по огромной гостиной; их дыхание прерывалось, ненависть достигла предела. В конце концов Халсон кулаком ударил Джудит Филд. Она пошатнулась, ухватилась за портьеру и, разбив окно, упала вниз, пролетев четырнадцать этажей, как большая кукла.
Халсон в ужасе выглянул из окна. Вокруг тела собиралась толпа. Поднятые вверх лица. Трясущиеся кулаки. Дикий шум.
В комнату вбежал Мировой Сводник.
— Мой дорогой! — кричал он. — Что вы натворили? Эта искра разбудит зверя. Вы в опасности. Черт возьми.
— Они и правда ненавидят меня?
— Helas! Как вы узнали? Эта несдержанная девушка? Я предупредил ее. Oui. Вас ненавидят.
— Но вы уверяли, что меня любят. Новый Адам. Отец мира.
— Oui. Вы отец, но какой ребенок не ненавидит своего отца? По закону вы также насильник. А какой женщине понравится заключать мужчину в объятия по принуждению… даже если это необходимо для выживания? Поспешите, мой хлебный. Вы в большой опасности.
Он втащил Халсона в лифт, который доставил их в подвал.
— Армия увезет вас отсюда. Мы отправим вас в Турцию и добьемся компромисса.
Халсона передали на попечение высокого, худощавого и резкого полковника. По подземным переходам они вышли на улицу, где их ждала машина. Полковник впихнул Халсона внутрь.
— Поторопись, капрал. Защити несчастного. В аэропорт.
— Черт возьми, сэр, — ответил капрал. Он отсалютовал полковнику и рванул машину с места. Пока они на огромной скорости неслись по улице, Халсон рассматривал водителя. Тот был высок и худощав, с веселыми, но резкими манерами.
— Черт, черт, — бормотал капрал, — Иисус!
Поперек улицы была наскоро выстроена огромная баррикада из бочек, мебели и перевернутых машин. Капралу пришлось затормозить. Пока он разворачивался, из дверей домов и магазинов появилась толпа женщин. Они пронзительно кричали и размахивали дубинками.
— Excelsior! [54]— завопил капрал. — Черт возьми.
Он пытался выхватить из кобуры пистолет. Женщины распахнули дверцы машины и выволокли Халсона и капрала. Халсон вырвался, метнулся в боковой проход, споткнулся и упал в открытый угольный желоб. Он оказался в безбрежном черном пространстве. У него закружилась голова. Перед глазами пронеслись звезды.
Он дрейфовал в космосе, мученик, жертва страшной несправедливости.
Он был прикован к тому, что когда-то было стеной 5 камеры, 27 блока, 100 яруса, 9 крыла тюрьма на Каллисто, пока внезапный взрыв не разнес по кусочкам огромную подземную тюрьму, которая была больше замка Иф. Халсон знал, что взрыв устроили Грсш.
Его имущество состояло из одежды заключенного, шлема, одного баллона кислорода и секретного знания, как уничтожить Грсш.
Грсш были мародерами с Омикрон Цети, космическими выродками, космическими империалистами, зависящими от ужаса, порождаемого в человеке с помощью мыслительного контроля, захватывали Галактику. Они были очень сильны, эти Грсш, потому что обладали способностью находиться в двух местах одновременно.
В космосе медленно двигалась световая точка. Халсон понял, что это спасательный корабль прочесывает космос в поисках выживших после взрыва. Он размышлял, позволит ли счет Юпитера, заливающий его своими лучами, разглядеть его. Он размышлял, хочет ли он быть спасенным.
— Все начнется сначала, — с раздражением думал Халсон. Ложное обвинение робота Балорсена… Несправедливый приговор отца Джудит… И отречение самой Джудит… Опять тюрьма… И в конце концов Грсш уничтожат последнюю твердыню Земли… Так почему же не умереть сейчас?
Но даже говоря так, он понимал, что лжет. Он был единственным человеком, способным спасти Землю и Галактику. Он должен выжить. Он должен бороться.
С силой, приобретенной в копях Грсш, где он работал как заключенный, Халсон стал размахивать руками. Но корабль не изменил курса. И тут Халсон заметил, что металлическое кольцо одной из цепей бьется о кремневый камень обломка стены. Он решился на отчаянную попытку привлечь внимание спасательного корабля.
Он отсоединил пластиковый шланг кислородного баллона от пластикового шлема, позволив живительному кислороду уноситься в космос. Дрожащими руками он взял звенья цепи и резко ударил ими по камню под струей кислорода. Вспыхнула искра. Кислород загорелся. Яркий гейзер белого пламени вырвался в космос.
В отчаянной попытке спастись Халсон экономил остатки кислорода. Давление в шлеме падало. В ушах шумело. Зрение померкло. Он потерял сознание.
Когда Халсон пришел в себя, он обнаружил, что лежит в пластиковой постели, в каюте звездного корабля. Неприятный ноющий звук подсказал, что корабль пошел на ускорение. Халсон посмотрел вокруг. Перед его койкой стояли Балорсен, робот Балорсена, Верховный Судья Филд и его дочь Джудит. Джудит плакала. Робот вздрагивал, когда генерал Балорсен ударял его своим оружием.
— Parbleu! Черт возьми! — проскрежетал робот. — Это правда, я сфабриковал дело против Джеффри Халсона. Ох! Я был космическим пиратом и грабил космических перевозчиков грузов. Черт возьми. Ох! Моим сообщником был бармен из космического бара. Потом Джексон устроил катастрофу летающего такси, которое я пригнал в космический гараж до убийства О’Лири. Вот.
— Теперь у вас есть признание, Халсон, — проскрипел генерал Балорсен. Он был высок, худощав и резок. — Вы невиновны.
— Я несправедливо осудил вас, — проскрипел судья Филд. Он был высок, худощав и резок. — Мы просим у вас прощения.
— Мы были неправы, Джефф, — прошептала Джудит. — Сможешь ли ты простить нас? Скажи, что прощаешь!
— Вы сожалеете, что так обращались со мной, — говорил Халсон. — И вот из-за того, что благодаря загадочной мутации в моем роду я стал не таким, как вы, и я единственный человек, знающий, как спасти Галактику от Грсш.
— Нет, нет, нет, мой джин и тоник, — просил генерал Балорсен. — Черт возьми. Не держи зла. Спаси нас от Грсш.
— Parbleu! Спаси нас, Джефф, — проронил судья Филд.
— О, пожалуйста, Джефф, пожалуйста, — умоляла Джудит. Грсш везде. Мы отвезем тебя в Объединенные Нации. Ты должен сказать, как остановить этих Грсш.
Звездный корабль приземлился на Губернаторском острове, где сановные делегаты со всего мира встретили Халсона и спешно повезли на Генеральную Ассамблею ООН.
Зал заседания Генеральной Ассамблеи был полон, когда появился Халсон. Сотни высоких, худощавых и резких дипломатов стоя аплодировали ему, пока он шел к трибуне, все еще одетый в арестантскую одежду. Халсон обиженно глядел на них.
— Да, — раздраженно сказал он. — Вы все аплодируете. Теперь вы меня уважаете. Но где вы были раньше, когда меня ложно обвинили, осудили и заточили в тюрьму… невиновного человека? Где вы были тогда?
— Халсон, прости нас. Черт возьми! — кричали они.
— Никогда! Я семнадцать лет страдал на рудниках Грсш. Теперь ваша очередь…
— Пожалуйста, Халсон!
— Где ваши эксперты? Профессора? Специалисты? Где ваши компьютеры? Суперкомпьютеры? Пусть они решают.
— Они не могут. Entre nous. [55]Спаси нас, Халсон. Auf wiedersehen. [56]
Джудит коснулась его руки.
— Не ради меня, Джефф, — шептала она. — Я понимаю, ты никогда не простишь меня за причиненные тебе страдания. Но ради других девушек Галактики, тех, кто любит и кого любят.
— Я все еще люблю тебя, Джудит.
— Я всегда любила тебя, Джефф.
— Ладно. Я не хотел им говорить, но ради тебя…
Халсон поднял руку, призывая к тишине. Когда она наступила, зазвучал его мягкий голос.
— Секрет прост, джентльмены. Ваши компьютеры собирают данные с целью выявить слабые стороны Грсш. И вы не нашли ничего. В результате вы решили, что Грсш не имеет уязвимых сторон. Это было неверное предположение.
Генеральная Ассамблея затаила дыхание.
— Вот в чем секрет. Вам давно надо было понять, что с компьютерами неладно.
— Черт возьми! — кричали делегаты. — Почему мы не подумали об этом?!
— И я знаю, что неладно!
Тишина была оглушающей.
Вдруг двери резко распахнулись, и в зал шатаясь вошел высокий, худощавый и резкий профессор Дисхаш.
— Эврика! — закричал он. — Я нашел! Черт возьми. Погрешности в компьютере. Три идет последвух, а не до.
Генеральная Ассамблея взорвалась аплодисментами. В порыве счастья все бросились обнимать профессора. Открыли бутылки. Пили за его здоровье. Наградили его несколькими медалями. Профессор сел.
— Эй-эй! — закричал Халсон. — Это мой секрет. Я единственный человек…
Застучал телеграфный аппарат:
ВНИМАНИЕ. ВНИМАНИЕ. Хашенков из Москвы сообщает о дефекте компьютеров. 3 идет после 2, а не перед. Повторяю: после, а не перед.Прибежал почтальон.
— Специальное сообщение от доктора Лайфхаша. Говорит, что-то неладное с компьютерами. Три идет после двух, а не до. Мальчик принес телеграмму:
Погрешность компьютеров тчк три идет после двух тчк не впереди тчкВ окно влетела бутылка. Она разбилась об пол, и все увидели клочок бумаги, на котором было нацарапано: «Как можно думать, что цифра 3 идет перед цифрой 2? Господин Хаш-Хаш».
Фон Дримхаш, Гейдельберг
Халсон бросился к судье Филду.
— Какого черта? — спросил он. — Я думал, я единственный человек в мире…
— Himmel Herr Gott! — нетерпеливо крикнул судья. — Все одинаковы. Мечтаете, будто вы единственный знаете секрет, будто только с вами поступили несправедливо, с девушкой, без девушки или что там еще! Черт возьми. Вы мне надоели, мечтатели. Убирайтесь.
Судья Филд ушел. Генерал Балорсен повернулся к нему спиной. Джудит Филд игнорировала его. Коварный робот Балорсен отправил его на Нептун, где находились Грсш, и исчез, а Халсон оставался, пронзительно крича и рыдая от ужаса, что было чудесным ужином для Грсш, но страшным кошмаром для Халсона… Его разбудила мама и сказала:
— Это научит тебя, Джефф, не есть сэндвичи посреди ночи.
— Мама?
— Да, пора вставать, родной. Ты опоздаешь в школу.
Мать вышла из комнаты. Халсон посмотрел вокруг. Посмотрел на себя. Да, это была правда. К нему пришла удача. Его мечта осуществилась. Ему снова было десять лет, у него снова было тело десятилетнего ребенка, он снова жил в доме своего детства, в тридцатых годах. Но в его голове сохранились знания и опыт тридцатитрехлетнего мужчины.
— Здорово! — воскликнул он. — Это будет мой триумф! Триумф!
В школе он будет гением. Он удивит родителей, потрясет учителей, смутит экспертов. Выиграет стипендию. Усмирит того мальчишку Реннахана, который вечно его задирал. Возьмет напрокат печатную машинку и напишет все популярные пьесы, рассказы и романы, которые помнит. Он украдет открытия и изобретения, будет выигрывать пари, играть на бирже. И в конце концов он станет властелином мира.
Джефф с трудом оделся. Он забыл, где его одежда. Он с трудом позавтракал. Было не время объяснять маме, что по утрам он любит кофе с коньяком. Он ужасно скучал по сигарете. Он понятия не имел, где его учебники. Мать бесцеремонно выставила его.
— Джефф опять не в духе, — услышал он ее слова. — Будем надеяться, что день лройдет нормально.
День начался с Реннахана, подстерегавшего его за углом. Халсон помнил его, как большого злобного мальчишку. Поэтому он очень удивился, обнаружив Реннахана тощим, изможденным заморышем, доведенным издевательствами до исступления.
— Слушай, я же тебе не враг, — начал Халсон. — Ты просто запутавшийся мальчик, старающийся что-то доказать.
Реннахан ударил его.
— Приятель, — продолжал Халсон. — Ты же хочешь быть моим другом. Просто ты не уверен в себе, вот и вынужден драться.
— Лучше оставь меня в покое, — посоветовал Халсон — Самоутверждайся на ком-нибудь другом.
Двумя быстрыми движениями Реннахан выбил книгу из рук Халсона и порвал ему воротник. Пришлось драться. Двадцать лет просмотров фильмов с Джо Луисом не помогли Халсону. Его поколотили. К тому же он опоздал в школу. И вот тут у него появилась возможность удивить учителей.
— Вообще-то, — объяснял он мисс Ральф в пятом классе, — у меня есть некоторые соображения насчет неврастении. Я могу вам рассказать…
Мисс Ральф шлепнула его и отправила к директору школы с запиской о его неслыханной дерзости.
— Похоже, в этой школе и не слышали о психоанализе. Как вы можете считаться компетентным учителем, если вы не…
— Грязный мальчишка! — перебил господин Снайдер. Директор был высоким, худощавым и резким мужчиной.
— Читаешь грязные книжонки, да?
— Что, черт возьми, грязного во Фрейде?
— И ругаешься, да? Надо задать тебе урок, грязное маленькое животное!
Халсона отправили домой с запиской к родителям о его плохом поведении, о необходимости их визита в школу и срочной консультации по выбору профессии.
Вместо того чтобы идти домой, он пошел к киоску, чтобы, изучив газеты, решить, на какое событие поставить. Заголовки газет сообщали о парусных состязаниях. Но кто, черт возьми, победил, в 1931 году? Он не вспомнил бы об этом даже под страхом смерти. А как дела на бирже? На этот счет он вообще ничего не помнил. В его памяти было пусто.
Он решил сходить в библиотеку. Высокий, худощавый и резкий библиотекарь не пустил его, потому что до детского часа было далеко. Халсон пошел побродить по улицам. Но где бы он ни был, его гнали худощавые и резкие взрослые. Он стал понимать, что для десятилетних мальчиков ограничены возможности удивить мир.
Во время ленча Халсон встретил Джуди Филд и проводил ее домой. Его ужаснули ее худые колени и короткие вьющиеся волосы. Ему не понравился ее запах. Но он был очарован ее матерью, которая была точным образом будущей взрослой Джудит. Он забылся и позволил себе одну или две вещи, очень смутившие госпожу Филд. Она выпроводила его и позвонила его матери, причем ее голос дрожал от гнева.
Халсон пошел к Гудзону и бродил у парома, пока его не прогнали. Он пошел узнать, нельзя ли взять напрокат печатную машинку, но его прогнали. Он искал тихое местечко, где можно было бы посидеть, подумать, может, вспомнить популярный рассказ. Но таких мест, куда бы пускали десятилетних мальчиков, не было.
Он пришел домой в 4.30, кинул книги, прошел в гостиную, стащил сигаретку и собирался уходить, но тут обнаружил, что за ним наблюдают мать и отец. Мать казалась шокированной. Отец был высок, худощав и резок.
— Так, — произнес Халсон. — Должно быть, звонил Снайдер. Я и забыл.
— ГосподинСнайдер, — поправила мать.
— И госпожа Филд, — добавил отец.
— Послушайте, — начал Халсон. — Нам надо разобраться. Можете вы выслушать меня? Всего несколько минут. Я должен вам кое-что сказать, и мы решим, как быть…
Он охнул. Отец взял его за ухо и вывел в прихожую. Родители не могут слушать своих детей даже в течение минуты. Они вообще не слушают.
— Пап… подожди минутку… пожалуйста! Я объясню… На самом деле мне не десять лет, мне тридцать три. Это петля времени, понимаешь? Благодаря загадочной му…
— Черт возьми! Тихо! — рявкнул отец. Гнев в голосе отца заставил Халсона замолчать. Он страдал, пока его вели четыре квартала до школы, до кабинета господина Снайдера, где вместе с директором школы его ждал психолог. Это был высокий, худощавый человек, резкий, но веселый.
— Так-так, — сказал он. — Наш маленький нарушитель. Наш Аль Капоне. Ну что ж, мы возьмем его в клинику и посмотрим. Будем надеяться на лучшее. Не может же он быть полностью испорченным. Психолог взял Халсона за руку, тот вырвался.
— Послушайте, вы же взрослый, умный человек. Выслушайте меня. У моего отца проблема и…
Отец дал ему оплеуху, схватил за руку и толкнул в руки врача. Халсон разразился слезами. Психолог вывел его из кабинета и привел в маленькую школьную клинику. У Халсона началась истерика.
— Неужели никто не выслушает меня? — рыдал он. — Неужели никто не попытается понять? И так любят детей? И все дети проходят через это?!
— Тихо, мой сладкий, — пробормотал психолог. Он сунул в рот Халсона таблетку и заставил его выпить воды.
— Какие вы злые, — плакал Халсон. — Вы держите нас вдали от своего мира. Но если вы не уважаете нас, почему вы не оставите нас в покое?
— Начинаешь понимать? — проговорил психолог. — Мы — две разные породы животных — дети и взрослые. Черт возьми. Я говорю с тобой откровенно. Никакого взаимопонимания. Les absents ont tou jours tort. [57]Ничего другого быть не может только война. Поэтому, когда дети вырастают, они ненавидят свое детство и жаждут реванша. Но эта мечта неосуществима. Разве может кошка оскорбить короля?
— Это от… вратительно, — бормотал Халсон. Таблетка быстро начала действовать. — Весь мир… уж…жасен… Сплошь кон…конфликты… и… оскорб…ления… их не разре…шить… не…отплатить… Это как шу… шу…тка… кто-то с… сы… сыграл… Глуп… пая шут…тка… да?
Он летел в темноту и слышал смешок психолога, но не мог понять, над чем тот смеется.
Халсон поднял лопату и последовал за первым могильщиком на кладбище. [58]Первый могильщик был высок, худощав, резок, но весел.
— Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самочинно ищет своего же спасения? — спросил первый могильщик.
— Я тебе говорю, что можно, — ответил Халсон, — и потому копай ей могилу живее; следователь рассмотрел и признал христианское погребение.
— Как же это может быть, если она утопилась не в самозащите?
— Да так уж признали.
Они начали копать могилу. Первый могильщик вновь заговорил:
— Требуется необходимое нападение; иначе нельзя. Ибо в этом вся суть: ежели я топлюсь умышленно, то это доказывает действие, а всякое действие имеет три статьи: действие, поступок и совершение; следовательно, она утопилась умышленно.
— Нет, ты послушай, господин копатель… — начал Халсон.
— Погоди, — перебил первый могильщик и углубился в скучную речь о законах. Потом он весело отпустил несколько профессиональных шуток. Халсон пошел к Йогену [59]промочить горло. Когда он вернулся, первый могильщик болтал с двумя джентльменами, которые случайно забрели на кладбище. Один из них был сильно взволнован видом черепа.
Появилась похоронная процессия: гроб, брат умершей девушки, король и королева, священники и лорды. Девушку похоронили, потом брат и один из джентльменов стали ссориться над могилой. Халсон не обращал на это внимания. В процессии участвовала хорошенькая девушка, с темными волосами, короткими, вьющимися волосами и чудесными длинными ногами. Он подмигнул ей. Она тоже подмигнула ему. Он стал медленно приближаться к ней, переговариваясь с ней взглядами.
Потом он поднял лопату и пошел за первым могильщиком на кладбище. Тот был высок, худощав и резок, но не весел.
— Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самочинно ищет своего же спасения? — спросил первый могильщик.
— Я тебе говорю, что можно, — ответил Халсон, — и потому копай ей могилу живее; следователь рассматривал и признал христианское погребение.
— Как же это может быть, если она утопилась не в самозащите?
— Разве ты не говорил этого раньше? — поинтересовался Халсон.
— Заткнись, глупец. Отвечай на вопрос.
— Могу поклясться, что все это уже было.
— Черт возьми! Будешь ты отвечать?
— Да так уж признали.
Они начали копать могилу. Первый могильщик углубился в нудную речь о законах. Потом стал отпускать остроты. Наконец Халсон пошел к Йогену выпить. Вернувшись, он обнаружил над могилой двух незнакомцев, а потом появилась похоронная процессия.
В процессии участвовала хорошенькая девушка с короткими, темными вьющимися волосами и красивыми длинными ногами. Халсон подмигнул ей. Она ответила. Он стал медленно к ней пробираться, беседуя с ней взглядами.
— Как вас зовут? — прошептал он.
— Джудит, — ответила она.
— Ваше имя для меня как набат.
— Вы лжете, сэр.
— Я могу это доказать, госпожа. Увидимся ли мы сегодня?
Прежде чем она успела ответить, он взял лопату и поплелся за первым могильщиком на кладбище. Первый могильщик был высоким, худощавым человеком, с резкими, но веселыми манерами.
— Ради Бога! — взмолился Халсон. — Могу поклясться, все это уже было!
— Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самочинно ищет своего спасения? — говорил первый могильщик.
— Я же знаю, мы уже прошли через это.
— Отвечай на вопрос!
— Послушай, — упрямо заявил Халсон. — Может, я сумасшедший, может — нет. Но мне кажется, что все это уже было. Это кажется нереальным. Жизнь нереальна!
Первый могильщик покачал головой.
— Himmel Hell Gott! — выругался он. — Этого я и боялся. Lux et veritas. [60]По какой-то загадочной мутации в твоем роду ты стал не похож на других, а теперь вступаешь на опасную дорогу. Ewigkeit! [61]Отвечай на вопрос.
— Если я ответил раз, то я уже ответил сотни раз.
— Ветчина с яичницей! — взорвался первый могильщик. — Ты ответил 5 271 009 раз. Черт возьми. Отвечай снова.
— Зачем?
— Ты должен. Все так живут.
— И это называется жизнью? Делать одно и то же? Подмигнуть девушке и не продвинуться вперед ни на один шаг?
— Нет, нет, нет. Donner und Blitren. [62]Никаких вопросов. Это договор, который нельзя нарушать. Так живут все. Каждый человек делает одно и то же вновь и вновь. От этого не избавиться.
— Почему?
— Не могу сказать. Vox poputi. [63]Другие задавали вопросы и исчезли. Я боюсь.
— Чего?
— Наших хозяев.
— Что? У нас есть хозяева?
— Si. Ja. У всех нас. Реальности не существует. Нет жизни, нет свободы, нет воли. Черт возьми. Разве ты не знаешь? Мы… Все мы герои книги. Когда книгу читают, мы пляшем. Читают вновь — опять пляшем. Одно и то же сотни раз. Разве такую можно погребать христианским погребением, которая самолично ищет своего же спасения?
— Что ты несешь? — в ужасе крикнул Халсон. — Мы марионетки?
— Отвечай на вопрос!