Клэнси Том. Красный шторм поднимается

   В центре рубки управления покоились окуляры двух полностью втянутых боевых перископов, а рядом стоял старшина, готовый в любой момент поднять их по приказу командира. Помощник расхаживал по рубке, насколько позволяло тесное пространство, и каждые двадцать секунд, когда поворачивал у задней переборки, поглядывал на карту. Да, жаловаться на недостаток бдительности не приходится. Все испытывали напряжение, но исправно исполняли свои обязанности.
   — Принимая во внимание создавшиеся обстоятельства, — произнес Макафферта, зная, что к его словам прислушиваются все, — ситуация развивается благоприятно. Погодные условия на поверхности помешают им обнаружить нас.
   — Мостик, докладывает гидропост.
   — Мостик слушает. — Капитан взял телефонную трубку.
   — Слышим потрескивание корпуса, сэр. Похоже, они всплывают. Точно, цель продувает балластные цистерны, шкипер.
   — Понятно. Продолжайте прослушивание, чиф. — Макафферти положил трубку, повернулся и сделал три шага к столику штурмана. — Зачем им понадобилось сейчас всплывать?
   Штурман взял сигарету у стоящего рядом матроса и закурил. Макафферти удивился — он знал, что лейтенант не курит. Штурман затянулся и закашлялся, из-за чего на лице старшины второй статьи промелькнула улыбка, а сам лейтенант уныло поморщился. Он посмотрел на капитана.
   — Сэр, здесь происходит что-то неладное, — негромко произнес офицер.
   — Неладным является лишь одно, — сказал капитан. — Почему он всплыл именно здесь?
   — Мостик, докладывает гидропост. — Макафферти снова подошел к телефону и поднял трубку. — Шкипер, русский ракетоносец продолжает продувать балластные цистерны, продувает их до конца, сэр.
   — Еще что-нибудь необычное?
   — Нет, сэр. Однако он использовал для этого массу сжатого воздуха, сэр.
   — Хорошо, чиф. Спасибо. — Макафферти положил трубку. Так что все это значит?
   — Сэр, вам приходилось быть свидетелем подобного? — спросил штурман.
   — Мне приходилось сидеть на хвосте у многих русских субмарин, но такого я никогда не слышал, — Ему все равно пришлось бы всплыть — тут вдоль Терского берега глубина всего шестьдесят футов. — Штурман провел пальцем по навигационной карте.
   — А нам придется повернуть назад, — согласился Макафферти. — Но до Терского берега еще сорок миль.
   — Да, — кивнул штурман. — Однако вот уже пять миль, как залив начинает сужаться подобно воронке, и для подводной лодки в погруженном состоянии он становится шириной всего в две мили, затем в одну — всего в одну милю, где подводная лодка может двигаться на перископной глубине, не рискуя напороться на мель. Ничего не понимаю.
   Макафферти прошел в сторону кормы и посмотрел на карту. Да, он плыл на перископной глубине со скоростью пятнадцать узлов от самого Кольского залива. Безопасная глубина оставалась неизменной в течение пяти последних часов — лишь в одном месте было мелководье — и снова стало глубже на час-другой…, однако он все-таки всплывает.
   — Итак, — произнес Макафферти, размышляя вслух, — единственным изменением в окружающей обстановке является ширина судоходного канала, и до входа в него еще двадцать миль… — Капитан задумался, глядя на карту. Снова послышался звонок телефона, соединяющего мостик с гидролокационным постом.
   — Мостик слушает. В чем дело, чиф?
   — Новый контакт, сэр, пеленг один-девять-два. Обозначаем цель как «сьерра-5». Надводный корабль, дизельные двигатели, два винта. Контакт возник совершенно неожиданно, сэр. Похоже на корабль типа «натя». Пеленг медленно меняется справа налево, похоже, сближается с ракетоносцем. По числу оборотов скорость примерно двенадцать узлов.
   — Что с ракетоносцем?
   — Скорость и пеленг остаются неизменными, шкипер. Закончил продувать балласт. Всплыл на поверхность, сэр, слышим, как винты иногда появляются над водой. Одну минуту — начал действовать гидролокатор в активном режиме, слышим отражения от нашего корпуса по пеленгу приблизительно один-девять-ноль, скорее всего от «нати». Очень высокочастотный гидролокатор, за пределами звуковой слышимости…, оцениваю в двадцать две тысячи герц.
   Струйка ледяного пота прокатилась по спине Макафферти.
   — Помощник, принимаю управление.
   — Слушаюсь, капитан. Вы приняли управление.
   — Рулевой, подвсплыть до шестидесяти футов, насколько возможно, только чтобы рубка не показалась на поверхности. Поднять перископ! — Поисковый перископ выдвинулся из шахты, Макафферти быстро склонился к нему, как и раньше, и осмотрел поверхность в поисках теней. — Хорошо, еще три фута. О'кей, по-прежнему ничего. Что с электронными сигналами?
   — Семь радиолокационных станций, все в активном режиме, шкипер. Расположение, как раньше, плюс еще одна на пеленге один-девять-один. Диапазон, как у «дона-2».
   Макафферти довел увеличение перископа до двенадцатикратного. Советский подводный ракетоносец виднелся на поверхности, он сидел исключительно высоко, с малой осадкой.
   — Джо, посмотри и скажи мне, что ты думаешь об этом, — произнес Макафферти, стремясь побыстрее услышать еще одну точку зрения.
   — Да, это ракетоносец типа «дельта-III». Похоже, он продул балластные цистерны полностью. Капитан, мне кажется, что он всплыл на три или четыре фута выше обычного. Использовал большое количество сжатого воздуха… Перед ним вроде виднеется мачта «нати», но трудно сказать что-то определенное.
   Макафферти чувствовал, как раскачивается «Чикаго». Его руки ощущали удары волн, передающиеся через перископ. Волны разбивались и о «дельту», и капитан видел, как вода вытекает из отверстий по бортам советского ракетоносца.
   — Радиолокационные импульсы усиливаются, возникает опасность обнаружения, — предупредил техник.
   — У него подняты оба перископа, — заметил Макафферти, помня о том, что его собственный перископ слишком долго находится над водной поверхностью. Он нажал на кнопку и удвоил увеличение. Четкость изображения ухудшилась, но расстояние между субмаринами словно сократилось вдвое. — Вахтенные на рубке «дельты». У всех бинокли…, но смотрят не в сторону кормы. Опустить перископ. Рулевой, опускаемся на десять футов. Молодцы парни у горизонтальных рулей. А теперь посмотрим видеозапись, Джо. — Через несколько секунд на экране монитора появилось изображение.
   Они находились в двух тысячах ярдов позади «дельты». Примерно в полумиле за русской субмариной виднелся сферический радиолокационный купол, принадлежащий, по-видимому, «нате», он раскачивался от бьющих в борт волн. Шестнадцать ракет СС-18 размещались под широкой наклонной палубой, и со стороны кормы палуба походила на пандус. В надводном положении «дельта» выглядела какой-то неуклюжей, но от нее требовалось только одно — запустить баллистические ракеты, и американцы не сомневались в их эффективности и разрушительной силе.
   — Вы посмотрите, цистерны у нее продуты до такой степени, что винты наполовину видны над водой, — заметил помощник.
   — Штурман, каково расстояние до мелководья?
   — По этому каналу при минимальной глубине в двадцать четыре сажени еще десять миль.
   Тогда почему «дельта» всплыла так далеко? — подумал Макафферти и поднял трубку телефона:
   — Гидропост, как ведет себя «натя»?
   — Шкипер, она посылает гидролокационные сигналы, словно безумная. Не в нашу сторону, но мы засекаем массу отраженных сигналов от дна залива.
   «Натя» представляла собой минный тральщик, а также использовалась для проводки подводных лодок в гавань и из гавани. Но сейчас ее высокочастотный гидролокатор, предназначенный для обнаружения мин, функционировал в активном режиме… Боже милосердный!
   — Лево на борт! — выкрикнул Макафферти.
   — Слушаюсь, лево на борт! — Рулевой выскочил бы от неожиданности из кресла, если бы не был пристегнут к нему ремнями. — Сэр, руль положен на левый борт!
   — Минное поле, — выдохнул штурман. Все, кто находились в центре управления, закрутили головами.
   — Да, скорее всего, — мрачно кивнул Макафферти. — На каком мы сейчас расстоянии от той точки, где ракетоносец встретился с «натей»? Штурман внимательно посмотрел на навигационную карту:
   — Мы остановились в четырехстах ярдах от места встречи, сэр.
   — Стоп машины.
   — Слушаюсь, стоп машины. — Рулевой перевел ручки машинного телеграфа и услышал ответный звонок. — Из машинного отделения сообщают — машины остановлены, сэр. Проходим налево, пересекая курс один-восемь-ноль, сэр.
   — Отлично. Здесь мы должны быть в безопасности. Можно предположить, что тральщик встретил «дельту» в нескольких милях от минного поля, верно? Здесь есть кто-нибудь, кто считает, что Иван станет рисковать своим подводным ракетоносцем? — Вопрос был чисто риторическим. Никто не рискует ракетоносцами.
   Все в контрольной рубке одновременно вздохнули с облегчением. «Чикаго» быстро замедлял ход, поворачиваясь бортом к прежнему курсу.
   — Прямо руль, малый вперед, — скомандовал Макафферти и поднял трубку телефона, соединяющего его с гидролокационным постом. — Ракетоносец изменил курс?
   — Нет, сэр. Все еще двигается по курсу один-девять-ноль. Скорость по-прежнему пятнадцать узлов. «Натя» продолжает вести активную гидролокацию — мы непрерывно слышим — пинг-пинг-пинг. Число оборотов винтов показывает скорость в пятнадцать узлов.
   — Штурман, рассчитайте курс выхода отсюда. Нам нужно держаться подальше от патрульных кораблей и доложить как можно быстрее о полученной информации.
   — Слушаюсь. Сейчас лучше всего лечь на курс три-пять-восемь, сэр. — Штурман рассчитал этот курс еще два часа назад и постоянно вводил в него поправки.
   — Сэр, если здесь у Ивана минное поле, часть его находится в международных водах, — заметил помощник. — Ловко придумано.
   — Да. Для них это, разумеется, территориальные воды, так что, если кто-нибудь натолкнется на мину, очень жаль…
   — Вдруг это вызовет международный скандал? — спросил Джо.
   — Но почему тральщик вообще вел активную гидролокацию? — недоуменно поинтересовался офицер-связист. — Если у них там проложен протраленный канал между минами, они могут ориентироваться визуально.
   — А вдруг там вообще нет канала? — ответил помощник. — Что, если там установлены донные и якорные мины на минрепах разной длины в зависимости от рельефа дна, так чтобы существовала одинаковая безопасная глубина, скажем, в пятьдесят футов. При этом они могут беспокоиться о том, что одна-две мины окажутся на слишком длинных минрепах, поэтому стараются обезопасить себя, так же как это делаем мы. О чем все это говорит?
   — Никто не сможет сесть на хвост их ракетоносцам, не всплыв на поверхность… — понял лейтенант.
   — А уж мы точно не собираемся так поступать, можно не сомневаться. Глупо считать русских дураками. Вот и здесь они создали идеальную систему защиты, собирая все свои подводные ракетоносцы в безопасном месте, вне пределов нашей досягаемости, — произнес Макафферти. — Даже наши подводные ракетоносцы не смогут проникнуть отсюда в Белое море. И наконец, если им вдруг понадобится рассредоточить свои лодки, совсем не обязательно плыть по одному узкому каналу. Они просто могут всплыть на поверхность, рассредоточиться и идти любым курсом.
   А это, господа, означает, что вместо того, чтобы выделять по торпедной подводной лодке для охраны каждого ракетоносца, они могут собрать все подводные ракетоносцы в одном спокойном безопасном месте и использовать торпедные подлодки для других операций. Давайте уберемся отсюда как можно быстрее.

Северная Атлантика

   — Корабль на горизонте, это самолет ВМС США у вас с левого борта. Сообщите, кто вы и куда следуете, прием.
   Капитан Харин передал микрофон советскому майору, стоявшему на мостике рядом с ним.
   — ВМС, это «Доктор Лайке». Как у вас дела? — Сам Харин едва говорил по-английски, и блестящий английский майора с акцентом уроженца Миссисипи был так же непонятен для него, как курдский. Они едва различали светло-серый патрульный самолет, описывающий круги высоко над ними, — он летел, заметили они, на расстоянии не меньше пяти миль и несомненно их разглядывали в бинокль.
   — Куда следуете, «Доктор Лайке»? — послышался сдержанный голос.
   — Идем из Нового Орлеана в Осло со смешанным грузом, ВМС. А в чем дело?
   — Вы находитесь слишком далеко к северу от принятых судоходных путей. Объясните причину.
   — А вы когда-нибудь заглядываете в проклятые газеты, ВМС? Там может оказаться чертовски опасно, а наш старый большой корабль стоит очень дорого. Мы получили радиограмму шефа стараться плыть поближе к дружественным странам. Черт возьми, мы рады услышать ваш голос, парни. Не хотите немного проводить нас?
   — Слышим вас, понятно. «Доктор Лайке», рады сообщить вам, что в этом районе нет подводных лодок.
   — Вы можете гарантировать это? Послышался смешок.
   — Нет, мы ничего не гарантируем, «Доктор».
   — Я так и думал, ВМС. Ну что ж, если вы не возражаете, мы пройдем чуть дальше на север и постараемся оставаться под вашим воздушным прикрытием, прием.
   — Мы не может выделить самолет для вашей охраны.
   — Понятно, ВМС. Но вы прилетите в случае необходимости, а?
   — Ладно, — согласился «Пингвин-8».
   — Хорошо, тогда мы продолжим плыть по этому курсу на север, затем повернем на восток, к Фарерским островам. Вы предупредите нас, если появится противник?
   — В этом случае, «Доктор», мы сначала постараемся потопить его, — с бравадой ответил пилот патрульного самолета.
   — Правильно. Удачной вам охоты, парни. Конец связи.

«Пингвин-8»

   — Боже мой, неужели действительно можно так говорить? — произнес пилот «Ориона», не скрывая удивления.
   — Ты никогда не слышал о компании «Лайке лайнз»? — усмехнулся второй пилот. — Рассказывают, что там не нанимают матросов, если они говорят без южного акцента. Мне приходилось слышать об этом, но теперь я убедился и сам. Да, у них прочные традиции. Впрочем, этот «Доктор Лайке» действительно ушел далековато
   от судоходных путей.
   — Пожалуй, но пока не начнут формироваться конвои, я тоже на их месте старался бы передвигаться от одного защищенного места к другому. Ладно, давай закончим визуальный осмотр. — Пилот увеличил мощность двигателей и опустился пониже, а второй пилот открыл книгу с опознавательными силуэтами кораблей.
   — О'кей, черный корпус с надписью «Лайке лайнз» на борту, в центре. Белая надстройка с черным ромбом, буква "Л" внутри ромба. — Он поднес к глазам бинокль. — Мачта для впередсмотрящего перед надстройкой. Так. Сама надстройка наклонена назад. Мачта с антеннами — вертикальная. Соответствующий кормовой флаг и вымпел фирмы. Черные трубы. Лебедки на корме у лифта для подъема барж — в книге не сказано, сколько лебедок. Черт побери, у него на борту полный груз барж, верно? Облупилась краска. Короче говоря, все совпадает — это американский корабль.
   — О'кей, помашем им крыльями. — Пилот повернул штурвал налево и направил самолет прямо к лихтеровозу. Пролетая над кораблем, он покачал крыльями, и двое, что стояли на мостике, помахали руками в ответ. Летчики не заметили у них в руках переносные зенитные ракеты. — Удачи вам, парни. Она может вам потребоваться.

Лихтеровоз «Юлиус Фучик»

   — Новая схема окраски корабля делает затруднительным визуальное распознание, товарищ генерал, — тихо заметил офицер противовоздушной обороны. — У самолета не было под крыльями ракетных снарядов «воздух-земля».
   — Это быстро изменится. Как только наш флот выйдет в море, американские самолеты будут совершать полеты с полным вооружением. К тому же, если они распознают нас как вражеский корабль, думаете, мы сумеем далеко уйти? Они просто вызовут по радио другие самолеты или сами вернутся на базу за ракетами. — Генерал смотрел вслед улетающему самолету. Все это время он с трудом скрывал волнение, однако теперь вышел из рубки и приблизился к Харину, который стоял на открытом крыле мостика. Только офицеры корабля были одеты в американские комбинезоны цвета хаки.
   — Позвольте мне выразить восхищение искусством вашего офицера-лингвиста. Полагаю, он говорил по-английски?
   Теперь, когда опасность миновала, Андреев весело засмеялся:
   — По крайней мере так мне сказали. Мы запросили в ГРУ офицера с отличным знанием английского языка. Он раньше работал в Америке.
   — Как бы то ни было, ему удалось добиться успеха. Теперь можем направиться к месту назначения в полной безопасности, — заметил Харин, понимая относительность своих последних слов.
   — Да, товарищ капитан, мне будет приятно снова ощутить под ногами твердую землю. — Генерал чувствовал себя неуютно на таком большом беззащитном корабле и почувствует себя в безопасности, только сойдя на землю. По крайней мере у пехотинца есть винтовка, чтобы защищаться, окоп, где можно укрыться, и две ноги, способные унести его от опасности. А вот на корабле, понял генерал, все не так. Корабль представляет собой одну огромную цель, причем совершенно беззащитную. Поразительно, подумал он, что можно чувствовать себя хуже, чем на транспортном самолете. Но все же там у него есть парашют. Тут же генерал Андреев не испытывал никаких иллюзий насчет своей способности доплыть до берега.

Саннивейл, штат Калифорния

   — Вот запускают еще один, — произнес старший сержант. Теперь процедура стала почти скучной. Еще никогда на памяти полковника у Советов не было в космосе больше шести разведывательных спутников с фотографическими камерами на борту. А вот теперь их десять, плюс десять спутников, собирающих электронную информацию. Одни запущены с космодрома Байконур в Казахстане, другие — из Плесецка в северной части России.
   — Это ракета-носитель типа "F", полковник. Время горения отличается от типа "А". — Сержант поднял взгляд от часов.
   Эта ракета-носитель являлась вариантом межконтинентальной баллистической ракеты СС-9 и теперь исполняла лишь две функции: запускала на орбиту радиолокационные разведывательные спутники, ведущие наблюдение за кораблями в море, и выводила в космос советские системы противоспутниковой обороны. Американцы наблюдали за запуском со своего недавно выведенного на орбиту разведывательного спутника КН-11, проносящегося сейчас над центральной частью Советского Союза. Полковник снял трубку телефона, соединяющего его с центром управления в недрах горы Шайенн.

Фрегат ВМС США «Фаррис»

   Мне надо бы выспаться, подумал Моррис. Надо бы накопить запас сна на случай, когда не будет на это времени. Однако напряжение было слишком велико, и он не мог заснуть.
   Фрегат Военно-морских сил США «Фаррис» плавал в устье реки Делавар, описывая восьмерки. В тридцати милях к северу, у причалов Филадельфии, Честера и Кемдена стояли наготове корабли военно-морского резерва США. Их поддерживали в готовности в течение многих лет, и вот теперь понадобилась их помощь. В трюмы грузили танки, орудия и ящики с боеприпасами. На экране поискового радиолокатора виднелись яркие точки — многочисленные транспортные самолеты, взлетающие с авиабазы ВВС Довер. Гигантские самолеты военно-транспортной авиации могли перебросить в Германию войска, где их ждет заранее подготовленное снаряжение, но когда у них кончатся боеприпасы, снабдить эти войска можно только одним способом — переправить через Атлантику в трюмах безобразных, медлительных, грузных транспортных кораблей, представляющих собой более чем уязвимые цели. Может быть, теперь торговые суда были уже не столь медлительными и более крупными, чем раньше, зато число их уменьшилось. За время военно-морской карьеры Морриса количество американских торговых судов резко сократилось, даже принимая во внимание эти резервные корабли, финансируемые федеральным бюджетом. Теперь вражеская подводная лодка могла, потопив один такой корабль, достичь такого же успеха, что и во время второй мировой войны, потопив четыре или пять.
   Другой проблемой являлись команды торговых судов, традиционно презираемые моряками военно-морского флота. Распространенный трюизм американских ВМС гласил, что нужно подальше обходить торговые суда, потому что их команды могут вдруг решить поднять себе настроение, протаранив боевой корабль, — ведь средний возраст экипажей торговых судов приближался к пятидесяти годам, что более чем вдвое превышало возраст военных моряков. Сумеют ли такие старики выдерживать стрессы боевых операций? — подумал Моррис. Им хорошо платили — некоторые получали столько же, сколько он сам, — но поможет ли им хорошее жалованье, получаемое в результате переговоров их профсоюзов с судовладельцами, выдержать опасность ракетных и торпедных атак? Моррису пришлось прогнать эту мысль. Ведь эти старики с их детьми, которые учатся в школах и колледжах, — его стадо, а он пастырь, оберегающий их от волков, скрывающихся в глубинах Атлантического океана, под его серой поверхностью.
   Не такое уж большое стадо. Всего год назад ему довелось ознакомиться с цифрами: общее число торговых кораблей, принадлежащих американским судовладельцам или плавающим под американским флагом, составляет 170 единиц при среднем водоизмещении каждого около восемнадцати тысяч тонн. Из этого количества лишь 103 судна постоянно занимались морскими операциями. Дополняющие их корабли морского резерва насчитывали 172 единицы. Назвать такую ситуацию позорной — это все равно что считать групповое изнасилование незначительным нарушением правил общения между людьми.
   Нельзя допустить гибели даже одного из этих судов.
   Моррис подошел к экрану радиолокатора на мостике и прижался лбом к резиновому окуляру, наблюдая за самолетами, взлетающими с авиабазы Довер. Каждая искорка на экране соответствовала трем, а то и пяти сотням солдат. Что произойдет, если у них кончатся боеприпасы?
   — Еще один торговый корабль, шкипер. — Вахтенный офицер указал на точку, появившуюся на горизонте. — Это голландский контейнеровоз. Полагаю, он идет за военным грузом.

Саннивейл, штат Калифорния

   — Никаких сомнений, сэр, — произнес полковник. — Это русская «птичка», предназначенная для того, чтобы сбивать наши разведывательные спутники, в семидесяти трех морских милях от американского спутника, позади него.
   Полковник распорядился развернуть свой спутник в космосе и направить камеры на нового компаньона. Освещение оставляло желать лучшего, однако очертания выдавали его с головой — спутник-убийца в виде стофутового цилиндра с ракетным двигателем на одном конце и поисковой радиолокационной антенной на другом.
   — Что вы предлагаете, полковник?
   — Сэр, я прошу предоставить мне неограниченные полномочия в отношении маневрирования наших спутников. Как только любой русский спутник с красной звездой на борту приблизится на расстояние пятидесяти миль, я предприму маневры уклонения, направленные на то, чтобы нарушить программу, введенную в его бортовой компьютер.
   — Но при этом ты потратишь массу драгоценного топлива, сынок, — возразил командующий НОРАД.
   — Приходится, генерал, выбирать одну из двух возможных ситуаций, — ответил полковник, как и надлежало подлинному математику. — В первом случае мы осуществляем маневрирование наших «птичек» и при этом теряем массу топлива. Во втором — маневр не осуществляется, мы сохраняем топливо, но при этом рискуем потерять собственную «птичку». После того как спутник-убийца сближается на расстояние меньше пятидесяти миль, русские могут приступить к операции и уничтожить наш разведывательный спутник в течение пяти минут. Может быть, даже быстрее. Пять минут — это тот промежуток времени, за который они сумели осуществить перехват спутника на наших глазах. Сэр, я высказал свое предложение. — У полковника была степень доктора математических наук, полученная им в университете Иллинойса, но загонять генералов в угол он научился не там.
   — Хорошо. Мы пошлем запрос в Вашингтон, но я поддержу вашу рекомендацию.

Авианосец ВМС США «Нимиц»

   — Адмирал, мы только что получили тревожное сообщение о ситуации в Баренцевом море. — Тоуленд зачитал шифровку от командующего Атлантическим флотом.
   — Сколько еще подводных лодок могут они направить против нас?
   — Возможно, адмирал, еще тридцать.
   — Тридцать? — Бейкеру не нравились сообщения, которые он получал за последнюю неделю, а это особенно.
   Авианосное соединение во главе с авианосцем «Нимиц», в составе которого находились авианосец «Саратога» и французский авианосец «Фош», а также корабли охранения, сопровождало десантную группу морской пехоты, которая должна была усилить береговую оборону Исландии. На переход требовалось трое суток. Если война начнется вскоре после высадки, их следующим заданием будет обеспечить оборону передового рубежа, критически важной линии, проходившей по океану между Гренландией, Исландией и Великобританией. Двадцать первое авианосное соединение обладало огромной мощью. Но будет ли этой мощи достаточно? В соответствии с военной доктриной соединение в составе четырех авианосцев должно сражаться на этом рубеже и удержать его, однако флот еще не был полностью мобилизован и собран. К Тоуленду поступали сообщения о лихорадочной дипломатической деятельности, направленной на то, чтобы предотвратить войну, готовую начаться, причем все надеялись, что этого не произойдет. Какова будет реакция Советского Союза на появление четырех или больше авианосцев в Норвежском море? Казалось, в Вашингтоне это никого не интересовало, однако Тоуленд не понимал, имеет ли это вообще какое-нибудь значение. Как бы то ни было, Исландия дала согласие на прибытие десантного соединения, вышедшего в море всего двенадцать часов назад, и этот бастион НАТО нуждался в немедленном усилении.