Клэнси Том. Слово президента

   — Есть какие-то подозрения?
   — Пока нет, но это пока. Нельзя сделать что-то подобное, не оставив никаких следов.
   — Тут происходит нечто странное, — заметил Чавез, оглядывая узкий и длинный кабинет директора ЦРУ. — Ты помнишь, Джон, что я недавно говорил?
   — Нет, — покачал головой Кларк. — Что ты хочешь сказать?
   — Есть вещи, которые нельзя вернуть в прежнее состояние и на которые нельзя ответить тем же. Ведь если это террористический акт...
   — Нет, — возразила Мэри-Пэт. — Для террористического акта это слишком крупная и сложная операция.
   — Хорошо, мэм, но даже если бы это было актом терроризма, мы можем превратить ту же долину Бекаа ^[110] в ровную асфальтовую площадку для стоянки автомобилей и затем послать туда морских пехотинцев, чтобы они разметили ее белыми полосами, после того как она остынет. В этом нет никакой тайны. То же самое относится и к другим странам, правда? Мы уничтожили баллистические ракеты, но ядерные бомбы у нас по-прежнему остались. Мы можем сжечь любую страну до ее скального основания, и президент Райан поступит так без колебаний — во всяком случае я не сделаю ставку против такого варианта. Мне довелось видеть его в действии, и он далеко не слюнтяй.
   — Ну и какой вывод? — спросил директор ЦРУ. Он не стал объяснять, что все не так просто. Прежде чем Райан или кто другой отдаст приказ об использовании атомного оружия, понадобятся столь веские доказательства, что их можно сравнить разве что с теми, что предъявляют в Верховном суде. К тому же он не думал, что Райан относится к числу людей, готовых прибегнуть к атомному оружию почти при любых обстоятельствах.
   — Думаю, что тот, кто провел такую операцию, пришел к выводу, что либо не имеет значения, узнаем мы о намеренной попытке начать биологическую войну, либо мы не отважимся на такой ответный удар, либо... — Был еще и третий вариант — вот только Динг не мог еще его полностью сформулировать.
   — Либо они надеются тем самым устранить президента — но тогда зачем сначала пытаться похитить его маленькую девочку? — спросила Мэри-Пэт. — Это только увеличивает бдительность Секретной службы и усложняет задачу, вместо того чтобы сделать ее проще. В мире сейчас происходит множество странных вещей. Проблема с Китаем. Возникновение Объединенной Исламской Республики. Корабли индийского флота незаметно вышли в море. Все эти политические осложнения у нас дома, и вот теперь появление лихорадки Эбола. У меня нет единой картины происходящего. Все это кажется не связанным друг с другом.
   — Если не принимать во внимание, что это в целом осложняет положение Америки, не правда ли? В кабинете воцарилась тишина.
   — А ведь парень прав, — сказал Кларк руководителям ЦРУ.

* * *

   — Вспышки лихорадки Эбола всегда начинаются в Африке, — произнес Лоренц, набивая трубку. — Вирус Эбола живет именно там. Несколько месяцев назад мы зарегистрировали вспышку в Заире.
   — Об этом не сообщалось в новостях, — заметил агент ФБР.
   — Там было всего две жертвы: маленький мальчик и медсестра, точнее, монахиня, занимавшаяся уходом за больными. Насколько я помню, она погибла в авиакатастрофе. Затем произошла вспышка лихорадки в Судане — опять две жертвы, взрослый мужчина и маленькая девочка. Мужчина умер, а вот девочка выздоровела. Это случилось несколько недель назад. Нам прислали образцы крови пациента «Зеро», и мы провели с ними ряд экспериментов.
   — Как это делается?
   — Мы выращиваем вирус в культурной среде. Между прочим, ею служат обезьяньи почки... Ах, да... — вспомнил врач.
   — Что случилось?
   — Я заказал партию зеленых обезьян — ими мы пользуемся для экспериментов. Усыпляем их и извлекаем почки. Но кто-то опередил нас, и мне пришлось ждать, пока будет собрана новая партия.
   — Вам не известно, кто вас опередил? Лоренц покачал головой.
   — Нет, мы не узнали этого. Пришлось отложить исследования на неделю-другую, вот и все.
   — Кому еще могли понадобиться обезьяны? — спросил агент.
   — Фармацевтическим компаниям, медицинским лабораториям и так далее.
   — С кем я могу поговорить по этому поводу?
   — Это вы серьезно?
   — Да.
   Лоренц пожал плечами и вытащил карточку из своей картотеки.
   — Вот с ним.

* * *

   Понадобилось время, чтобы организовать эту встречу. Посол Дэвид Л. Уилльямс вышел из лимузина, и его провели в официальную резиденцию премьер-министра. Он был признателен, что его согласились принять столь рано, во время завтрака, потому что позднее Индия превращается в раскаленную духовку, а в его возрасте становилось все труднее переносить такую жару, особенно если учесть, что пришлось одеться как подобает послу, а не выглядеть губернатором Пенсильвании, где никто не возражал против неформальной одежды, даже на работе. В этой стране народ одевался слишком уж свободно, а потому высшее общество с особым вниманием относилось к соблюдению дипломатического протокола. А еще любят называть себя самой большой в мире демократической страной, насмешливо подумал отставной губернатор. Вот так.
   Премьер-министр уже сидела за столом. Она встала, когда посол вошел в комнату, взяла его за руку и проводила к столу, где их ожидал утренний сервиз, украшенный золотом. Слуга, одетый в ливрею, налил послу кофе. Завтрак начался с того, что перед ними поставили тарелки с тонкими ломтиками дыни.
   — Благодарю вас за согласие принять меня, — сказал Уилльямс.
   — Я всегда рада видеть вас в моем доме, — ответила премьер-министр с любезной улыбкой. Как у змеи, подумал посол. Вежливый разговор продолжался минут десять. Дети здоровы. Внуки тоже. Да, с наступлением лета становится все жарче. — Итак, какой вопрос вы хотели обсудить, господин посол?
   — Насколько я понимаю, ваш флот вышел в море?
   — Совершенно верно. После всех неприятностей, которые американский флот причинил нам, нашим кораблям пришлось встать на ремонт. Полагаю, теперь они хотят убедиться, что все механизмы исправны и функционируют должным образом, — ответила премьер-министр.
   — Значит, ваши корабли всего лишь проводят учения? — уточнил Уилльямс. — Мое правительство поручило мне задать вам этот вопрос, госпожа премьер-министр.
   — Господин посол, позвольте напомнить вам, что мы являемся суверенной страной. Наши вооруженные силы действуют в соответствии с законами Индии. Кроме того, вы постоянно говорите нам, что море свободно для плавания всех кораблей. Теперь ваша страна хочет лишить нас этого права?
   — Отнюдь, госпожа премьер-министр. Нам всего лишь кажется странным, что вы организуете такие крупномасштабные учения. — Посол удержался от того, чтобы не добавить: с вашими столь ограниченными возможностями.
   — Господин посол, нам не нравится, когда нас пытаются запугать. Всего лишь несколько месяцев назад вы голословно обвинили нас в намерении совершить агрессивные действия против нашего южного соседа. Вы угрожали нашей стране. Более того, вы напали на наш флот и повредили наши корабли. Чем вызваны столь недружественные действия с вашей стороны? — Премьер-министр откинулась на спинку кресла.
   «Недружественные действия» — это выражение не употребляют, не подумав, и сейчас оно прозвучало совсем не случайно, отметил посол.
   — Госпожа премьер-министр, мы не совершали, как вы выразились, недружественных действий. Возможно, создавшееся представление объясняется ошибочным толкованием намерений обеих сторон. Дабы избежать в дальнейшем повторения подобных ошибок, я и попросил о встрече с вами. Я хотел получить ответ на простой вопрос. Америка никому не угрожает. Нас всего лишь интересуют намерения вашего военно-морского флота.
   — Я уже ответила на этот вопрос. Наш флот проводит учения. — Уилльямс обратил внимание, что минуту назад она «полагала», что флот вышел в море для проверки действия механизмов после ремонта. Теперь премьер-министр говорила об этом с большей уверенностью. — И ничем больше.
   — Тогда я получил ответ на свой вопрос. — На лице Уилльямса появилась кроткая улыбка. Боже мой, подумал посол, а ведь она считает себя умной женщиной! Уилльямс прошел трудную школу в одной из самых сложных политических систем Америки — в демократической партии Пенсильвании — и сумел пробиться в ее руководство. Ему нередко попадались подобные люди, правда, не столь лицемерные. Для политических деятелей ложь стала делом привычным, и они не сомневались, что им это всегда сойдет с рук. — Спасибо, госпожа премьер-министр.

* * *

   Очередной учебный бой впервые кончился столь сокрушительным поражением национальных гвардейцев. Просто удивительно, насколько плохо они рассчитали начало своих маневров, подумал Хэмм, глядя на боевые машины, возвращавшиеся по проселочным дорогам. Бригада Национальной гвардии начала бой сразу после того, как ее бойцы выслушали выступление президента. Впрочем, ничего удивительного — они находятся вдали от дома, где у них остались семьи, так что даже во время учений их не покидало беспокойство. У них не было времени, чтобы хоть немного успокоиться перед боем, позвонить домой и убедиться, что все там в порядке с родителями или с женой и детьми. Расплата была жестокой, но как профессиональный солдат полковник Хэмм не мог на этот раз упрекнуть каролинскую бригаду. Такое не случится в настоящем сражении. Какими бы реалистичными ни были условия в Национальном центре боевой подготовки, все-таки они резко отличались от боевых. Здесь никто не рисковал жизнью — разве что в результате несчастного случая, — тогда как дома положение было обратным. Разве такой должна быть солдатская жизнь?

* * *

   Армейский медик взял пробы крови у Кларка и Чавеза и тут же провел анализ. Оперативники следили за его действиями, затаив дыхание, — особенно смущали толстые перчатки на руках медика и маска на лице.
   — Вы оба здоровы, — заявил он наконец, тоже вздохнув с облегчением.
   — Спасибо, сарж, — поблагодарил Чавез. Теперь обстановка стала совершенно реальной. На его смуглом лице отразилось не только облегчение — как и Джон, он уже думал о предстоящей операции.
   Не теряя ни минуты, они отправились в служебном автомобиле на базу Эндрюз. Улицы федерального округа Колумбия оказались необычно пустынными, так что они ехали, почти не останавливаясь. Впрочем, это не уменьшало чувства беспокойства у обоих. На одном из мостов им пришлось подождать, пока несколько автомобилей минуют контрольно-пропускной пункт. Посреди проезжей части стоял «хаммер» Национальной гвардии. Подъехав к нему, Кларк показал свое удостоверение.
   — ЦРУ, у нас срочное дело, — сказал он военному полицейскому.
   — Проезжайте, — ответил сержант.
   — Так куда мы направляемся, мистер К.? — спросил Чавез, когда автомобиль снова набрал скорость.
   — В Африку, через Азорские острова.

Глава 51
Расследование

   Ход встречи с сенаторами был предсказуем. После раздачи хирургических масок — это снова посоветовал Арни ван Дамм — настроение сенаторов стало особенно серьезным. Генерал Пикетт успел побывать в центре Хопкинса, где ознакомился с мерами предосторожности, а затем вернулся в Белый дом. Он играл ключевую роль в брифинге. Пятнадцать сенаторов, собравшихся в Восточном зале, молча выслушали его объяснения. Над хирургическими масками виднелись тревожные глаза.
   — Меня несколько беспокоят принятые вами меры, господин президент, — сказал один из сенаторов. Райан не узнал, кто именно скрывается за маской.
   — Вы думаете меня они не беспокоят? — ответил он. — Если у кого-то из вас есть более разумные предложения, я готов их выслушать. Мне пришлось положиться на советы лучших медицинских специалистов. Если этот вирус настолько смертоносен, как говорит генерал, то любая ошибка может стоить тысяч — даже миллионов — жизней. Уж лучше проявить излишнюю бдительность, чем подвергать риску такое количество людей.
   — Но как относительно гражданских прав? — спросил другой сенатор.
   — Разве есть гражданское право, которое было бы важнее права на жизнь? Я уже сказал, что готов выслушать любую точку зрения: у нас здесь один из лучших экспертов по инфекционным болезням, и он поможет оценить ее. Однако я не буду прислушиваться к советам, которые основываются не на медицинских фактах. Конституция и законодательство не могут предусмотреть все возможные случаи. В подобных ситуациях следует принимать решения, опираясь на собственный разум.
   — Но ведь мы должны руководствоваться принципами! — снова возразил рьяный защитник гражданских свобод.
   — Отлично, обсудим это. Если существует выбор между тем, что сделал я, и другим путем, при котором жизнь в стране будет продолжаться — подчеркиваю, в безопасности! — давайте отыщем его. Мне нужны иные варианты — разумные варианты, которыми я мог бы воспользоваться! — В зале воцарилась тишина, сидевшие обменивались взглядами, насколько позволяло это их положение за длинным столом.
   — Но почему вы так поспешно приняли эти меры?
   — Да потому, что кругом умирают люди, осел! — проворчал другой сенатор, глядя на своего старинного приятеля и коллегу. Наверняка он из числа тех, кто только приехали в Вашингтон, подумал Джек, еще не успел освоить дипломатический язык столицы.
   — А если вы ошибаетесь? — послышался чей-то голос.
   — Тогда вы сможете приступить к процедуре импичмента, как только палата представителей признает меня виновным, — ответил Джек. — На моем месте окажется другой человек, которому придется принимать решения — да поможет ему Бог! Сенаторы, моя жена сейчас находится в больнице Хопкинса, она ухаживает там за больными лихорадкой Эбола. Я тоже не в восторге от этого. Мне хотелось бы заручиться вашей поддержкой. Тяжело принимать такие решения в одиночку, однако независимо от того, согласитесь вы со своим президентом или нет, мне все равно придется пойти на крайние меры. Позвольте повторить еще раз: если у кого-нибудь из вас есть более разумное предложение, давайте обсудим его.
   В зале по-прежнему царило молчание. Их трудно обвинить в нерешительности, подумал Райан. Если уж у него оказалось мало времени для принятия решения в столь критической ситуации, то у них его было еще меньше.

* * *

   Хозяйственники ВВС сумели найти на своем складе, напоминающем универмаг средних размеров, офицерское тропическое обмундирование для Кларка и Чавеза, так как их одежда явно не годилась для тропиков. К тому же такое обмундирование позволяло оперативникам не выделяться. На мундире Кларка красовались серебряные орлы полковника, а Чавеза сделали майором с крылышками летчика — разноцветные орденские планки ему собрали у пилотов, тем более что на борту VC-20B находились два экипажа. Летчики второй смены сейчас спали, откинувшись на спинки передних пассажирских кресел.
   — Совсем неплохо для отставного ефрейтора, — заметил Динг, хотя мундир майора не слишком щегольски обтягивал его фигуру. Впрочем, времени на подгонку обмундирования не было.
   — Да и для отставного сержанта тоже хорошо. Извольте говорить «сэр», обращаясь ко мне, майор Чавез.
   — Слушаюсь, сэр. Позвольте почистить вам ботинки, сэр. — На этом шутки кончились. На борту реактивного «гольфстрима» военной модификации находилась самая современная аппаратура связи, которой заведовала сержант ВВС. Сюда непрерывно поступала информация, причем в таком объеме, что грозила истощить запас бумаги уже тогда, когда они пролетали над островами Зеленого мыса, направляясь в Киншасу.
   — Следующая остановка в Кении, сэр. — Вообще-то сержант-связист была сотрудницей военной разведки и читала все поступающие документы. — Там вам надлежит встретиться с человеком и обсудить проблему исчезновения партии обезьян.
   Кларк взял лист бумаги — в конце концов он был полковником — и принялся читать. Тем временем Чавез разглядывал на своей синей форменной рубашке орденские планки и пришел к выводу, что можно и не стесняться своего нового звания. Вообще-то военно-воздушные силы по уровню подготовки не идут в сравнение с видом войск, в котором он служил раньше, по крайней мере с армейской точки зрения, но знаки отличия выглядят совсем неплохо.
   — Погляди-ка вот на это. — Джон протянул ему страницу.
   — Тут что-то есть, мистер К., — заметил Динг. Они переглянулись. На этот раз они выполняли сугубо разведывательное задание, что случалось не так и часто. Им поручено собрать жизненно важную информацию для своей страны и не более того. Пока. Хотя оба промолчали, они были готовы сделать и кое-что еще, если поступит такое указание. Хотя оба были сейчас агентами оперативного управления ЦРУ, прежде они служили в боевых частях (причем Кларк даже входил в состав группы особого назначения ВМС, носящей мирное название «тюлени»), поэтому им нередко приходилось заниматься тем, что обычные разведчики считали слишком опасным. С другой стороны, подумал Чавез, это часто делало жизнь оперативников особенно интересной и увлекательной. Иногда даже слишком. Он научился сдерживать свой темперамент, более того, эту часть своего генетического наследства, как теперь называл его Динг, он всегда держал под строгим контролем. Впрочем, это не мешало ему размышлять о том, что если он найдет человека, виновного в нападении на его страну, то расправится с ним, как солдат.
   — Ты знаешь его лучше меня, Джон. Как он поступит?
   — Ты имеешь в виду Джека? — Кларк пожал плечами. — Это зависит от того, что мы обнаружим, Доминго. Именно в этом суть нашей работы.
   — Да, сэр, — серьезно ответил молодой оперативник.
   Райан плохо спал этой ночью, хотя твердил и старался убедить других, что сон — необходимое условие для принятия разумных решений, а в этом и заключается его главная задача, как подчеркивали все. Именно этого прежде всего ожидали от своего президента американские граждане. Несмотря на то что накануне был тяжелый день, с перелетами из города в город и выступлениями, а на сон осталось всего шесть часов, он никак не мог заставить себя уснуть. Его сотрудникам и персоналу многих федеральных департаментов времени на сон и вовсе не осталось — какими бы широкими ни были данные им полномочия, осуществлять их приходилось в реальном мире, а это означало, что распоряжения президента нужно воплощать в жизни целой страны. Ситуация осложнялась и тем, что часть проблем была связана с двумя Китаями, где время на тринадцать часов опережало Вашингтон, с Индией, находящейся в десяти часовых поясах на восток, с Персидским заливом — в восьми. Вдобавок ко всему непрерывно ухудшалась ситуация в самой Америке, охватывающей семь часовых поясов (если считать Гавайские острова) и даже больше, если принять во внимание американские владения в Тихом океане. Лежа на кровати на жилом этаже Белого дома, Райан окидывал мысленным взором земной шар и наконец пришел к выводу, что интересы Америки охватывают фактически весь мир. В три часа ночи он понял, что не сможет уснуть, встал, наспех оделся и пошел в центр связи, расположенный в Западном крыле. За ним неотступно следовали агенты Секретной службы.
   — Что там происходит? — спросил он старшего дежурного офицера, майора морской пехоты Чарлза Кэнона, который несколько недель назад сообщил ему про убийство президента Ирака... Райан вспомнил, что именно убийство иракского президента положило начало всему, что происходило сейчас. При виде Райана связисты вскакивали, вытягиваясь по стойке смирно. Джек махнул рукой, разрешая им сесть.
   — Напряженная ночь, сэр. Вы действительно хотите узнать все, что происходит? — спросил майор.
   — Что-то не спится, майор, — ответил Райан. Три агента Секретной службы, стоявшие позади, переглянулись. Они понимали, как чувствует себя президент, лучше его самого.
   — О'кей, господин президент. У нас прямая связь с Центром инфекционных болезней в Атланте и армейским институтом в Форт-Детрике, так что в нашем распоряжении имеется полная информация. Вот здесь, на карте, нанесены все места, где отмечены вспышки эпидемии. — Кэнон показал на новую крупномасштабную карту Соединенных Штатов, прикрепленную к стенду. Красные флажки означали заболевания лихорадкой Эбола. В коробке лежали и черные флажки, хотя на карте их пока не было. Флажки концентрировались главным образом вокруг восемнадцати городов, хотя были и беспорядочно разбросанные по одиночке и парами по всей карте. Несколько штатов эпидемия пока не затронула. Айдахо, Северная и Южная Дакота и, как ни странно, Миннесота со своей превосходной клинической больницей Майо оказались среди штатов, куда пока лихорадка Эбола не смогла проникнуть. Возможно, благодаря введению чрезвычайного положения, а возможно, по чистой случайности, подумал Джек. Кто знает? На столе лежало несколько распечаток — принтеры в центре работали, не переставая. Райан взял одну. Пациенты, больные лихорадкой Эбола, перечислялись в алфавитном порядке по фамилиям, штатам, городам и профессиям. Примерно пятнадцать процентов относились к категории «сторожа и уборщицы», и это была самая большая профессиональная группа заболевших, уступавшая только «специалистам по маркетингу». Эти сведения поступили из Центра инфекционных болезней и ФБР, которые совместно старались обнаружить места, откуда началось распространение эпидемии. В другой распечатке перечислялись города и центры, откуда, как подозревалось, исходила инфекция, и это подтверждало предположение генерала Пикетта, что основными целями были торговые выставки и ярмарки.
   За время пребывания в ЦРУ Райан изучал самые разные теоретические методы возможного нападения на страну, но почему-то этот метод никогда не привлекал его внимания. Нападение с использованием биологического оружия казалось слишком невероятным, выходящим за пределы человеческого разума. Он провел за столом тысячи часов, рассматривая вероятность нападения с применением ядерного оружия. Он думал о том, чем располагает его страна, чем располагает противник, каковы возможные цели и вероятные потери, перебирал сотни вариантов ядерных ударов, выбранных на основе политических, военных и экономических факторов. Для каждого такого варианта существовали многочисленные возможные последствия в зависимости от погоды, времени года и дня, а также других переменных. Все это было настолько сложно, что расчеты поддавались лишь компьютерной обработке, но и в этом случае последствия были лишь вероятными, подверженными бесчисленным случайностям. Джек с отвращением относился к такой работе, хотя и понимал ее необходимость. Конец холодной войны и исчезновение вместе с ним дамоклова меча, нависшего над страной и миллионами жизней, вызвало у него ликование. Более того, ему даже довелось пережить политический кризис, способный привести к такому исходу. Он все еще помнил преследовавшие его кошмары...
   Райан не изучал в бостонском колледже курс управления государством как таковой, он прослушал всего лишь обычные лекции по политологии, которые были необходимы для получения степени бакалавра в области экономики. Однако он запомнил приведенные на одной из лекций слова аристократа-плантатора ^[111], написанные им почти за тридцать лет до того, как он стал третьим президентом Соединенных Штатов: жизнь, свобода и стремление к счастью — для того чтобы обеспечить эти права, люди создают правительства, которые получают необходимые полномочия с согласия тех, кем они управляют. В этой фразе содержалась задача, стоящая перед президентом. Конституция, которую он поклялся соблюдать, ограждать и защищать, была сама предназначена для того, чтобы соблюдать, ограждать и защищать жизни и права американских граждан. Райан не должен стоять здесь, в центре связи, и читать длинные списки, где перечислялись места проживания, профессии и фамилии людей, из которых не меньше восьмидесяти процентов расстанутся с жизнью. А ведь они имеют право на жизнь, имеют право на свободу, имеют право на стремление (под этим словом Джефферсон имел в виду не гонку, а призвание) к счастью. Сейчас кто-то отнимал у них право на жизнь, он распорядился временно приостановить использование ими гражданских свобод, так что у американского народа были все основания не чувствовать себя в данный момент счастливым...
   — Вообще-то есть и хорошие новости, господин президент, — произнес Кэнон и протянул ему распечатку, в которой приводились результаты вчерашних выборов в палату представителей. Это потрясло Райана — из-за того, что произошло накануне, он совсем забыл о выборах. Кто-то составил список новых конгрессменов, классифицируя их по профессиям, и меньше половины из них составляли юристы. Двадцать семь врачей, двадцать три инженера, девятнадцать фермеров, восемнадцать преподавателей и четырнадцать предпринимателей разных категорий. Вот это безусловно можно считать победой. Теперь у него есть примерно треть палаты представителей. Только как переправить их в Вашингтон? Чрезвычайное положение, объявленное президентом, не касается членов Конгресса. Конституция недвусмысленно оговаривает это. Хотя Пэт Мартин и заявил, что запрет на переезд граждан из одного штата в другой еще ни разу не рассматривался Верховным судом, Конституция Соединенных Штатов четко и ясно заявляла: ничто не может помешать членам Конгресса прибыть на очередное заседание, за исключением обвинения в государственной измене или чего-то вроде этого. Джек не помнил точной формулировки, но ничуть не сомневался в том, что неприкосновенность членов Конгресса защищена Конституцией.