Клэнси Том. Слово президента

   — Скоро мы узнаем об этом. Прав он или нет, но я согласен с тобой, что он в Госдепе лучший специалист по Ираку. Позаботься о том, чтобы Адлер поговорил с ним, и передай Скотту: я не хочу, чтобы Васко мешали, независимо от того, как повернутся события.
   Бен выразительно кивнул и сделал пометку у себя в блокноте.
   — Итак, мы обеспечиваем Васко поддержку на высоком уровне. Я согласен с вами, сэр. Это может воодушевить остальных, и они захотят время от времени смелее выражать свои мнения, даже если те основаны только на инстинктивном толковании ситуации.
   — Какова позиция Саудовской Аравии?
   — От них ничего не поступило. Создается впечатление, будто они потрясены происшедшим и не знают, что предпринять. Мне кажется, что они боятся обратиться за помощью, пока у них не будет на это весомой причины.
   — В течение ближайшего часа свяжись с Али, — распорядился президент. — Мне хочется узнать его точку зрения.
   — Слушаюсь, сэр.
   — Передай ему, если он захочет поговорить со мной, — я готов в любое время дня и ночи, он мой друг, и я всегда найду для него минуту.
   — На этом я исчерпал все утренние новости, сэр. — Бен встал и посмотрел на президента. — Между прочим, кто выбрал для меня эту кличку «Шулер»?
   — Мы, — донесся голос Прайс из дальнего угла комнаты. — Это из вашего досье. Насколько нам известно, будучи студентом, вы неплохо играли в покер.
   — Тогда я не буду говорить вам, как называла меня подруга, — ответил исполняющий обязанности советника по национальной безопасности, направляясь к двери.
   — Я не знал этого, Андреа, — заметил Райан.
   — Он даже выигрывал немалые деньги в Атлантик-сити. Все недооценивают его из-за возраста. Сэр, приехал «Торговец».
   Райан посмотрел на расписание. Ясно, Уинстон будет говорить о предстоящем выступлении перед Сенатом. Президент еще раз прочитал расписание своих утренних встреч, а тем временем стюард поставил на стол поднос с легким завтраком.
   — Господин президент, к вам министр финансов, — объявила Прайс у боковой двери, ведущей в коридор.
   — Спасибо. Можете идти. — Райан встал из-за стола навстречу Джорджу Уинстону.
   — Доброе утро, сэр, — произнес министр финансов. Он был в сшитом на заказ костюме, а в руке держал папку. В отличие от президента министр финансов привык носить костюм. Джек снял пиджак и положил его на письменный стол. Они сели на диванчики по обе стороны кофейного столика.
   — Ну как дела в доме напротив? — спросил Райан, наливая себе кофе. Этим утром кофе был обычным, с кофеином.
   — Работай моя брокерская фирма, как Министерство финансов, Комиссия по биржевым операциям и ценным бумагам прибила бы мою шкуру к двери амбара, голову поставила бы на каминную доску, а задницу упрятала в Ливенуортскую тюрьму на неопределенный срок. Я собираюсь.., черт побери, уже вызвал парней из своей фирмы в Нью-Йорке. В министерстве слишком много чиновников, работа которых в том только и заключается, что они смотрят друг на друга и убеждают себя, каким важным делом заняты. Я так и не смог найти хотя бы одного человека, который отвечал бы за что-то. Черт побери, в «Коламбус групп» мы часто принимаем решения после коллективного обсуждения, но, клянусь Господом, мы все-таки принимаем решения вовремя, они играют свою роль на рынке ценных бумаг. В министерстве слишком много чиновников, спихивающих дела друг на друга, господин прези....
   — Зови меня Джеком, Джордж, по крайней мере, в этом кабинете. Я... — Дверь из секретарской комнаты открылась и вошел фотограф с «никоном» в руках. Он не произнес ни слова, да и вообще редко говорил. Фотограф принялся за работу. Райан уже знал, что нужно просто делать вид, будто его здесь нет. Чертовски удобная крыша для шпиона, подумал он.
   — Хорошо. Итак, Джек, насколько крутые меры можно принять? — спросил «Торговец».
   — Я ведь уже говорил тебе. Ты возглавляешь министерство и сам распоряжаешься там. Только предупреждай меня о своих намерениях.
   — Тогда я так и сделаю. Я намерен сократить штат министерства и сделать его похожим на деловое предприятие. — Наступило молчание. — И намерен переделать Налоговый кодекс. Боже мой, еще два дня назад я даже не подозревал, насколько он запутан. Я пригласил юристов...
   — Налоговый кодекс должен приносить достаточно денег государству, чтобы доходы покрывали расходы. Мы не можем позволить себе игр с бюджетом. Ни у кого из нас нет еще достаточного опыта, и пока не будет заново создана палата представителей... — Фотограф сделал последний снимок, поймав президента в выразительной позе — обе руки вытянуты над кофейным столиком — и ушел.
   — Тебе гарантировано место на обложках журналов, как героя самой привлекательной фотографии месяца, — засмеялся Уинстон. Он взял с подноса булочку и начал намазывать ее маслом. — Так вот, мы построили статистические модели. Результат в отношении доходной части бюджета не изменится, Джек, зато наверняка увеличится объем средств, которые можно использовать.
   — Ты уверен? Разве тебе не нужно изучить все...
   — Нет, Джек. Мне не нужно заниматься изучением материалов. Я назначил Марка Ганта своим помощником. Он знает методы компьютерного моделирования лучше всех, с кем мне доводилось встречаться. Всю прошлую неделю он потратил на то, что пережевывал информацию за последние.., разве тебе не говорили об этом? В министерстве непрерывно велась работа по поиску наиболее оптимального варианта Налогового кодекса. Ты говоришь об изучении. Стоит мне поднять телефонную трубку, и через полчаса у меня на столе отчет в тысячу страниц о налоговой системе в 52-м году, о влиянии ее на все отрасли экономики, вместе со сравнительным анализом аналогичных исследований в 60-м. — Министр финансов задумался. — Так каков же результат? Работа на Уолл-стрите намного сложнее, но там применяются более простые модели, и они решают все проблемы. Почему? Да потому, что они проще. И я собираюсь сказать об этом Сенату через полтора часа — с твоего разрешения.
   — Ты уверен, что дело обстоит именно так, Джордж? — спросил президент. Это один из самых трудных моментов в его работе, может быть, самый трудный. Президент не в состоянии проверить все, что делается от его имени, — проверить даже сотую долю этого было бы героизмом. Тем не менее ему приходится нести за все ответственность. Именно сознание этого сводило деятельность многих президентов к попыткам проверять как можно больше и к последующему провалу.
   — Джек, я настолько уверен в этом, что готов рискнуть деньгами моих вкладчиков.
   Их взгляды встретились над столиком. Каждый понимал ответственность друг друга. Президент мог ответить, что благополучие нации гораздо важнее, чем те несколько миллиардов долларов, которыми распоряжается «Коламбус групп», но удержался. Уинстон создал свою инвестиционную компанию с нуля. Подобно Райану, он родился в простой семье и сумел добиться огромных успехов в условиях жесточайшей конкуренции, пользуясь только незаурядным умом и кристальной честностью. Деньги, доверенные ему вкладчиками, являлись для него большей ценностью, чем собственные, и поскольку это неизменно было нерушимым законом в его компании, Уинстон стал владельцем колоссального состояния и приобрел громадное влияние в финансовых кругах, но все время помнил, как и почему добился этого. Первое важное заявление, с которым Райан собирался обратиться к народу, будет основываться на здравом смысле и честности Уинстона. Президент задумался и затем кивнул.
   — Тогда действуй, «Торговец», — сказал он.
   И тут у Уинстона возникли сомнения. На Райана произвело большое впечатление, что даже такой влиятельный государственный деятель, как министр финансов, на момент заколебался и его следующая фраза не была столь уверенной, как предыдущая.
   — Ты знаешь, Джек, с политической точки зрения это вызовет...
   — Скажи, Джордж, то, с чем ты собираешься обратиться к Сенату, принесет пользу стране в целом? — прервал его президент.
   — Да, сэр! — уверенно воскликнул Уинстон.
   — Тогда ты не должен колебаться.
   Министр финансов вытер губы салфеткой с монограммой Белого дома и снова опустил взгляд.
   — После того как все это закончится и мы вернемся к нормальной жизни, нам нужно найти способ работать вместе. Таких людей, как мы с тобой, не так уж много, Джек.
   — Вообще-то их гораздо больше, чем ты думаешь, — задумчиво заметил президент. — Дело всего лишь в том, что они остаются в стороне. Знаешь, от кого я узнал это? От Кэти, — признался Джек. — Стоит ей допустить промах, и человек навсегда ослепнет, но она не может отказаться от помощи больным, верно? Только представь себе — ты допускаешь ошибку, и кто-то теряет зрение или умирает. Медицинский персонал, занятый в пунктах «скорой помощи», в постоянном напряжении, как это случилось, когда Кэти и Салли попали в шоково-травматологическое отделение. Ты не принимаешь меры, и кто-то навсегда исчезает из жизни. Это огромная ответственность, Джордж, гораздо большая, чем в биржевых операциях. То же самое относится к полицейским и к военным. Ты обязан взять на себя эту ответственность прямо сейчас, без малейшего промедления, в противном случае произойдет катастрофа. Но разве те, кто наделены таким чувством ответственности, приезжают в Вашингтон? Они главным образом там, куда их влечет желание помочь людям, там, где происходят реальные события... — Казалось, и мысли Райана устремились следом за теми, о ком он говорил. — По-настоящему стоящие люди отправляются туда, где они нужнее всего, и они всегда знают, где найти такие места.
   — Но по-настоящему стоящие люди не любят болтовни и потому не едут в Вашингтон? — спросил Уинстон, получая свой урок в управлении государством. Он с удивлением заметил, как убедительно говорит Райан.
   — Некоторые оказываются в Вашингтоне. Например, Адлер в Госдепартаменте. Там же я нашел еще одного парня, его зовут Васко. Но это люди, которые выступают против существующей системы. Наша задача заключается в том, чтобы найти и поддержать таких людей. Это главным образом люди, занимающие невысокие должности, но то, что они делают, совсем не является маленьким. Благодаря таким людям функционирует вся система, а они остаются незамеченными, потому что не стремятся к этому. Они беспокоятся о том, чтобы помочь окружающим, служить им. Знаешь, чего мне хотелось бы больше всего? — спросил Райан, впервые позволяя постороннему человеку заглянуть в глубину его души. Он не осмелился посвятить в это даже Арни.
   — Догадываюсь. Больше всего тебе хотелось бы создать систему, которая функционирует по-настоящему, которая признает тех, кто вносит в нее наибольший вклад и должным образом платит им за их заслуги. Ты не представляешь, как трудно добиться этого в любой организации! Черт побери, мне пришлось выдержать целую войну в своей компании, а в Министерстве финансов больше швейцаров и уборщиц, чем у меня было брокеров. Я даже не представляю, с чего тут начать, — признался Уинстон.
   Да, он поймет весь размах моей мечты, подумал Райан.
   — В действительности ситуация еще труднее, чем тебе кажется. Те, кто заняты настоящим делом, не хотят занимать руководящие должности. Они стремятся к тому, чтобы работать. Кэти могла стать администратором. Ей предложили кафедру на медицинском факультете Виргинского университета. Это стало бы большим шагом в ее карьере. Но при том время, которое она смогла бы уделять пациентам, сократилось бы вдвое, а ей нравится ее работа. Наступит день, когда Берни Катц в Университете Хопкинса уйдет на пенсию и его кафедру предложат Кэти. Она снова откажется. Наверняка откажется, — сказал президент, — если только я не сумею убедить ее в обратном.
   — У тебя ничего не выйдет, Джек, — покачал головой «Торговец». — А вообще-то отличная мысль.
   — Гровер Кливленд ^[66] сумел перестроить государственную службу больше ста лет назад, — напомнил президент своему гостю. — Я знаю, что мы не сможем добиться идеала, но улучшить ее в наших силах. Ты ведь уже взялся за дело и только что сказал мне об этом. Подумай, что еще можно сделать.
   — Постараюсь, — пообещал министр финансов, вставая из-за стола. — Но пока мне предстоит разжечь другую революцию. Натиск какого количества врагов мы сможем выдержать?
   — Враги были и будут, Джордж. Даже у Иисуса были враги.

* * *

   Ему нравилось прозвище «Артист». Узнав пятнадцать лет назад, что его так прозвали, он сумел заставить это прозвище работать на себя. Ему предстояла разведка, и все его оружие заключалось в обаянии. У него в репертуаре был немалый выбор акцентов. Поскольку на этот раз у него были германские документы, он остановился на произношении жителя Франкфурта, что соответствовало одежде — вплоть до ботинок и бумажника, — приобретенной в Германии на деньги, полученные от Али Бадрейна. Компания, у которой он арендовал автомобиль, обеспечила его отличными картами. Сейчас они были разложены на соседнем сиденье. Это позволило ему не запоминать все маршруты, на что потребовалось бы немало усилий и явилось бы напрасной тратой времени даже при его фотографической памяти.
   Первой остановкой стала школа Сент-Мэри, расположенная в нескольких милях от Аннаполиса. Это была религиозная римско-католическая школа, ее посещали ученики самого разного возраста — от детского сада до двенадцатого класса. В ней училось чуть меньше шестисот детей, и потому экономически она едва сводила концы с концами. «Артист» решил проехать мимо школы два-три раза. Это не составляло труда. Школа находилась на участке земли, который прежде принадлежал большой ферме, и католической церкви удалось уговорить богатых владельцев пожертвовать ее для благотворительных целей. К школе вела всего лишь одна дорога. Школьная территория заканчивалась на противоположной от нее стороне у берега реки, за спортивными площадками. По сторонам дороги виднелись жилые дома, построенные лет тридцать назад. Собственно школа размещалась в одиннадцати зданиях; одни из них стояли рядом друг с другом, другие — на расстоянии. «Артист» знал возраст учеников, которым предстояло стать объектом нападения, и потому нетрудно было определить, в каких зданиях они будут проводить почти все — если не все — время. Тактически местность выглядела не слишком благоприятной, а когда он заметил охрану, то понял, что это добавляет трудностей. Участок земли вокруг школы был очень велик — по меньшей мере два гектара, — а потому образовывался значительный периметр обороны, нарушение которого сразу влекло за собой опасность. Он заметил в общей сложности три больших темных автомобиля «шеви сабербен», по всей вероятности, это были транспортные средства Секретной службы. Сколько там агентов? Он заметил на открытом месте двух охранников, но в автомобилях, должно быть, есть еще не меньше четырех. Машины наверняка бронированные и оснащены крупнокалиберными пулеметами. Здесь одна дорога для въезда и выезда. До основного шоссе почти километр. А если со стороны реки? — подумал «Артист», доехав до конца дороги. Ага, вот в чем дело. Там стоит катер береговой охраны, небольшой, но на нем установлена рация, что делает его очень опасным.
   Он остановил машину в тупике и вышел, чтобы посмотреть на объявление, которое гласило о продаже дома с участком, потом взял с сиденья газету, якобы сравнивая указанный там телефонный номер с номером на объявлении, затем снова оглянулся вокруг. Надо торопиться. Охранники проявят беспокойство, и хотя они не в силах проверить каждого — даже возможности Секретной службы имеют предел, — он не мог позволить себе медлить. Его первоначальное впечатление не было благоприятным. Подъезд к школе затруднен. Слишком много учеников — выбрать из такого числа двоих будет непросто. Охранников много, к тому же они рассеяны по территории. Это плохо. Число их не имело особого значения, а вот физическое пространство было главным препятствием. Глубокая оборона самая трудная — глубина определяется не только пространством, но и временем, необходимым для его преодоления. Находись охранники все вместе, их можно быстро нейтрализовать независимо от количества — при условии, что ты располагаешь соответствующим оружием. Но стоит дать им пять секунд, и скажется их подготовка. А они наверняка хорошо подготовлены. У них отработаны действия на случай возможных ситуаций, однако не все можно предвидеть. Катер береговой охраны, например, может быстро подойти к берегу и взять детей на борт. Или охранники примут решение забрать с собой тех, кого им поручено защищать, укроются в надежном месте и будут стоять там до конца. «Артист» не питал иллюзий насчет того, что они недостаточно подготовлены и преданы. Им не понадобится и пяти минут, чтобы одержать победу. Секретная служба запросит помощь у местной полиции, у которой есть даже вертолеты — он это проверил, — и нападающие будут отрезаны. Нет, от этого места придется отказаться. Он бросил газету обратно на сиденье, сел в машину и поехал обратно. Выезжая на шоссе, он посмотрел по сторонам, пытаясь обнаружить скрытый автомобиль поддержки. Во дворах домов стояло несколько мини-автобусов, но ни у одного из них не было затемненных окон, за которыми мог скрываться человек с камерой. Его периферийное зрение подтвердило сделанную ранее оценку. Это место не годится для нападения. Если уж понадобится захватить этих детей, лучше сделать это на лету — на дороге, если говорить точнее. Но не намного лучше. Защита каравана автомобилей будет прекрасной. Окна из лексана. Кевларовые панели в бортах автомобилей. Специальные покрышки. И уж, несомненно, поддержка вертолетов сверху. Все это, даже если не принимать во внимание скрытые автомобили и возможность получения полицейских подкреплений, делало нападение практически невозможным.
   О'кей, подумал «Артист». Теперь нужно осмотреть детский сад на Ритчи-хайуэй у Джойс-лейн. Там находится только один ребенок, зато это маленькая девочка и наверняка тактическая обстановка благоприятней.

* * *

   Уинстон уже больше двадцати лет старался как можно лучше подать себя и свои идеи. За это время он приобрел определенный артистизм. Более того, боязнь сцены была обоюдной — не только актер опасался публики, но и публика нервничала перед открытием занавеса. Только один сенатор из числа тех, кто входили в состав комитета, был раньше членом Сената и к тому же принадлежал к оппозиции — после падения «боинга» на Капитолий изменился не только состав Сената, но и полярность партий. Так что теперь большинство сенаторов принадлежало к главенствующей партии. В результате этого мужчины и женщины, только что назначенные сенаторами, которые сидели сейчас за массивным дубовым столом, нервничали ничуть не меньше его. Пока Уинстон располагался в своем кресле и рассматривал свои бумаги, по крайней мере шесть его помощников приносили и клали на соседний стол толстенные тома в кожаных переплетах. Уинстон не смотрел на них, а вот телевизионные камеры Си-Спэн уделили им должное внимание.
   Скоро обстановка смягчилась. Пока исполняющий обязанности министра финансов разговаривал с Марком Гантом, который поставил перед собой и включил свой портативный компьютер, стол слева от них застонал под непомерной тяжестью, ножки у него подломились, и гора лежащих на нем книг рухнула на пол. Все, кто находились в зале, дружно вздрогнули от неожиданности. Уинстон повернул голову и посмотрел на обломки стола, удивленный и довольный случившимся. Его помощники сделали все в точности так, как он распорядился, складывая тома Налогового кодекса Соединенных Штатов в середине стола, вместо того чтобы равномерно разложить их по всей его поверхности.
   — Проклятье, — прошептал Гант, с трудом удерживаясь от смеха.
   — Может быть, Бог действительно на нашей стороне, — услышал он ответный шепот Уинстона, который вскочил, чтобы убедиться, что никто не пострадал. Никто. При первом же стоне перегруженного стола все отринули от него. В это мгновение в зал вбежали охранники, но, увидев, что ничего страшного в сущности не произошло, ретировались. Уинстон придвинул к себе микрофон.
   — Господин председатель, прошу меня извинить, но никто не пострадал. Мы можем приступить к делу?
   Председатель комитета ударил по столу молотком, призывая присутствующих к порядку, но не отвел взгляда от места катастрофы. Через минуту Джордж Уинстон принес присягу.
   — Вы не желаете сделать вступительное заявление, мистер Уинстон? — спросил председатель.
   — Сэр, я уже сделал его. — Министр финансов покачал головой и попытался подавить смех. Это ему удалось, хотя и не полностью. — Прошу членов комитета извинить меня за это небольшое происшествие. Я надеялся, что количество томов станет иллюстрацией одного из моментов моего выступления, но не рассчитывал, что так произойдет... — Он переложил документы перед собой и выпрямился в кресле.
   — Господин председатель, уважаемые члены комитета, меня зовут Джордж Уинстон. Президент Райан попросил меня временно оставить мою работу и призвал на службу нашей стране в должности министра финансов. Позвольте мне рассказать вам о себе...

* * *

   — Что мы знаем о нем? — спросил Келти.
   — Очень много. Умен, незаурядная смекалка и жесткая деловая хватка. И никто не сомневается в его честности. Кроме того, он богаче самого Господа. — Даже богаче вас, хотелось сказать главе администрации бывшего вице-президента, но он промолчал.
   — Его биржевые операции подвергались расследованиям?
   — Нет, никогда. — Помощник покачал головой. — Не исключено, что он подходил к опасной черте, но — нет, Эд, я не могу утверждать даже этого. Из информации, которой я располагаю, совершенно ясно, что Уинстон всегда играет по правилам и не преступает закона. Его инвестиционная компания пользуется огромным авторитетом благодаря своей эффективности и честности. Восемь лет назад у него работал брокер, который попробовал обойти закон. Джордж лично привлек его к ответственности и выступил с обвинением в суде. Кроме того, он оплатил убытки, причиненные вкладчикам действиями этого парня, из собственного кармана. Сорок миллионов долларов — и все до последнего цента его собственные деньги. Мошенник отбыл в тюрьме пять лет. Тут можно не сомневаться — Райан выбрал отличного министра финансов. Уинстон не интересуется политикой, но у него безупречная репутация на Уолл-стрите.
   — Черт возьми, — недовольно покачал головой Келти.

* * *

   — Господин председатель, перед нами стоит огромная задача. — Уинстон отложил в сторону текст своего вступительного заявления и продолжал говорить экспромтом. По крайней мере так казалось посторонним наблюдателям. Он сделал жест в сторону груды томов, лежащих на полу. — Посмотрите на этот сломанный стол. Он не выдержал тяжести Налогового кодекса Соединенных Штатов. Все юристы знают, что незнание закона не освобождает нарушителя от судебной ответственности. Но это уже утратило смысл. Министерство финансов и налоговая служба распространяют и обеспечивают исполнение налогового законодательства нашей страны. Извините меня, но это законодательство принято Конгрессом, как всем нам известно, главным образом потому, что Министерство финансов представляет Конгрессу соответствующую систему налогообложения, Конгресс обсуждает и утверждает ее, и тогда мы обеспечиваем исполнение налогового законодательства. Во многих случаях толкование этих законов, утвержденных вами, оставлено на усмотрение моих чиновников, а все мы знаем, что толкование может быть не менее важно, чем сами законы. Существует даже специальный суд, который принимает решения по конфликтам, связанным с налогами. В конечном счете у нас оказывается гора печатных документов, которую вы видите вот здесь, и я осмелюсь утверждать, что не существует человека, даже опытного юриста, способного постигнуть все тонкости налогового законодательства.
   Временами возникает абсурдная ситуация, когда гражданин приносит свои документы, необходимые для составления налоговой декларации, и бланки, полученные им, в налоговую инспекцию и просит помощи у людей, которые по закону должны проверять правильность уплаты налогов, а если служащие этой налоговой инспекции допускают ошибку, то гражданин, обратившийся к правительству за помощью, несет ответственность перед правительством за ту ошибку, которую правительство же и допустило. Когда я занимался инвестиционным бизнесом и давал вкладчику неудачный совет, то вся ответственность ложилась на меня самого.
   Налоги взымаются для того, чтобы предоставить в распоряжение правительства финансы, а правительство использует эти финансы, чтобы служить народу. Но в процессе взымания налогов мы создали целую отрасль промышленности, которая занимается тем, что отнимает у людей миллиарды долларов. Почему? Да потому, что с каждым годом налоговый кодекс становится все сложнее, и в результате его перестают понимать даже те, кому поручено следить за его выполнением, а потому они не могут принять на себя ответственность за правильное взымание налогов. Вы уже знаете — или должны знать, — Уинстон был уверен, что у них нет об этом ни малейшего представления, — сколько денег мы тратим для того, чтобы заставить работать Налоговый кодекс, причем без особого успеха. Наша задача заключается в том, чтобы помогать людям, а не сбивать их с толку.