Клэнси Том. Слово президента

   Выпускник Корнельского университета и школы Флетчера по юриспруденции и дипломатии при университете Тафта, Адлер был кадровым дипломатом. Он любил свою страну. Нередко ему приходилось служить инструментом американской политики, а теперь он превратился в голос страны на международной арене. Однако порой он был вынужден защищать политику, которая не отличалась особой справедливостью, и в такие мгновения он пытался понять, не поступает ли он так же, как шестьдесят лет назад поступали другие выпускники Флетчера, высокообразованные и действующие из лучших побуждений люди, которые, когда все закончилось, не могли понять, почему они оказались настолько слепы, что не сумели рассмотреть несправедливости происходящего с первого взгляда.
   — У нас есть осколки — скорее даже фрагменты — ракеты, которые застряли в крыле. Нет никаких сомнений, что ракета изготовлена в континентальном Китае, — сказал министр обороны Китайской Республики. — Мы дадим возможность вашим экспертам осмотреть их и провести собственные тесты, чтобы подтвердить эту точку зрения.
   — Спасибо. Я сообщу об этом своему правительству.
   — Значит, дело обстоит следующим образом, — произнес министр иностранных дел. — Они дают согласие на прямой рейс из Пекина в Тайбэй. В частном разговоре не возражают против прибытия авианосца. Отвергают всякую ответственность за инцидент с аэробусом. Признаюсь, не вижу разумного объяснения подобному поведению.
   — Я рад, что они выразили интерес только к восстановлению стабильности в этом регионе.
   — Подумать только, как любезно с их стороны, — проворчал министр обороны. — Особенно после того, как они намеренно нарушили ее.
   — Мы понесли огромные убытки. Иностранные инвесторы снова проявляют беспокойство и, помимо оттока их капитала, мы выглядим нелепо в глазах мирового сообщества. Как вы считаете, может быть, в этом и заключался их замысел?
   — Господин министр, если бы дело обстояло именно так, то почему они предложили мне лететь прямо на Тайвань?
   — Несомненно, это хитрый маневр, попытка ввести вас в заблуждение, — ответил министр иностранных дел, опередив министра обороны.
   — Но если так, то почему? — Адлер не мог понять причины подобных действий китайцев. В конце концов они все китайцы — и на острове и на материке. Может быть, благодаря этому разбираются лучше во всем происшедшем.
   — Здесь нам ничто не угрожает. Мы знаем это — в отличие от иностранных инвесторов, которые этого не понимают. Но даже сейчас ситуация не совсем нас удовлетворяет. Мы живем на острове, как в замке, окруженном широким рвом, наполненным водой. За рвом находится лев. Этот лев убьет и сожрет нас, как только у него появится такая возможность. Он не может перепрыгнуть через ров и знает это, но все время ходит вокруг и рычит, несмотря на то что отлично понимает тщетность своих попыток. Надеюсь, вы разделяете наше беспокойство.
   — Разделяю, сэр, — заверил его государственный секретарь. — Если КНР снизит уровень своей активности, готовы ли вы сделать то же самое? — Даже если они не разбираются в намерениях КНР, может быть, они согласятся уменьшить напряженность в регионе.
   — В принципе — да. Технические детали относятся к сфере компетенции моего коллеги. Надеюсь, вы не сочтете наши действия неразумными.
   Получается, вся поездка на Тайвань предпринята ради этого простого заявления. Теперь нужно вернуться в Пекин, чтобы передать это. В том-то и суть челночной дипломатии...

* * *

   В медицинском университете Хопкинса был свой детский сад, который обслуживал постоянный персонал, но там часто находились и студенты, занятые лабораторной работой по педиатрии, которую выбрали своей специальностью. Кэтлин вошла в помещение, и ей сразу понравилась его красочная обстановка. За нею следовали четыре агента, все мужчины, потому что в распоряжении Секретной службы не осталось женщин, которым можно было бы поручить эти обязанности. Один из них нес быстрооткрывающийся кейс, в котором скрывался автомат. Поблизости находились трое полицейских в гражданской одежде из городской полиции Балтимора. Они и агенты Секретной службы предъявили друг другу удостоверения личности, и так начался новый день для «Хирурга» и «Песочницы». Кэтлин понравилось лететь на вертолете. Сегодня она познакомится с новыми друзьями, но мать знала, что вечером девочка непременно спросит, где мисс Марлен. Как объяснить, что такое смерть, ребенку, которому еще не исполнилось даже трех лет?

* * *

   Собравшиеся аплодировали с энтузиазмом, который заметно превышал обычный. Не прошло и трех дней после покушения на его младшую дочь, а перед ними стоит президент, занятый своей обычной работой на благо народа, демонстрируя силу, мужество и все остальные достоинства главы государства, подумал Райан. Он начал с молитвы о павших агентах, потому что Нашвилл находился в «библейском поясе», где к подобным вещам относятся весьма серьезно. Его речь приняли очень хорошо, отметил президент, потому что он говорил о вещах, в которые искренне верил. Здравый смысл. Честность. Чувство долга. Просто ему казалось не очень убедительным, когда его голос произносил слова, написанные кем-то другим, тем более что ему трудно было сосредоточиться столь ранним утром.
   — Спасибо, и пусть Господь благословит Америку, — закончил он. Толпа встала, и на него обрушились оглушительные аплодисменты. Заиграл оркестр. Райан сошел с бронированной трибуны, чтобы снова пожать руки местным деятелям, и направился к выходу, приветствуя собравшихся.
   Арни ждал его за занавесом.
   — Для дилетанта ты совсем неплохо справился с речью, — шутливо заметил он. Райан не успел найти соответствующий ответ, как к нему подошла Андреа.
   — "Молния" от мистера Адлера, сэр. Она ждет вас в самолете.
   — О'кей, тогда в путь. Идите рядом, — сказал президент своему главному телохранителю, направляясь к черному ходу.
   — Обязательно, — заверила его Прайс.
   — Господин президент! — выкрикнул репортер. Их ждала целая группа, но восклицание телерепортера компании Эн-би-си оказалось самым громким. Райан остановился и повернулся к нему. — Вы будете требовать, чтобы Конгресс поддержал новый законопроект о запрещении продажи огнестрельного оружия?
   — Зачем?
   — Нападение на вашу дочь было совершено с применением... Райан поднял руку.
   — О'кей. Насколько мне известно, при нападении пользовались оружием, которое и так запрещено законом. Мне непонятно, каким образом ужесточение законодательства в результате принятия нового закона сможет улучшить ситуацию.
   — Но сторонники запрещения огнестрельного оружия говорят...
   — Я знаю, что они говорят. Теперь они пользуются нападением на мою малышку и смертью нескольких достойных американцев для достижения своих политических целей. Как вы относитесь к этому? — спросил президент, отворачиваясь от репортера.

* * *

   — Как ты себя чувствуешь? — спросил врач. Больной описал ему симптомы. Его семейный врач был старым другом. Они даже играли вместе в гольф. Устроить это не стоило хлопот. К концу каждого года он как представитель фирмы «обрастал» множеством клюшек, которые были в идеальном состоянии, так как ими пользовались только для демонстрации на выставках. Большую часть клюшек он дарил молодежным ассоциациям или продавал сельским клубам. Однако некоторые сохранял для подарков своим друзьям, особенно с автографами Грега Нормана.
   — У тебя повышенная температура — тридцать восемь и пять. Давление — сто на шестьдесят пять, слишком низкое для тебя. Плохой цвет лица...
   — Я знаю, потому что чувствую себя ужасно.
   — Ты болен, но не следует придавать этому особого значения. Возможно, подхватил грипп в каком-нибудь баре, да и постоянные перелеты из города в город утомили тебя. Кроме того, я твержу тебе уже много лет, что надо употреблять меньше спиртного. Короче говоря, ты подхватил какой-то вирус, а все остальные обстоятельства ухудшили твое состояние. Когда ты почувствовал себя плохо? В пятницу, верно?
   — Вечером в четверг, может быть, утром пятницы.
   — И все-таки решил поиграть в гольф?
   — Да, и в результате набрал целых восемьдесят очков, — уныло признался больной и покачал головой.
   — Я был бы счастлив, если бы мне удалось набрать столько, причем в самом лучшем состоянии. — У врача был гандикап в двадцать очков ^[106]. — Тебе уже за пятьдесят, ты больше не можешь пить всю ночь, как свинья, и утром выглядеть, как орел. Я рекомендую тебе полный отдых. Как можно больше жидкости — ничего спиртного. Продолжай принимать тайленол.
   — Ты больше ничего мне не пропишешь? Врач отрицательно покачал головой.
   — Антибиотики при вирусных заболеваниях бесполезны. С ними должна справиться твоя иммунная система. Она сделает свое дело, если ты не будешь ей мешать. Но пока ты здесь, я возьму у тебя кровь для анализа. Тебе давно пора проверить уровень холестерина. Сейчас придет моя медсестра. С тобой есть кто-нибудь, кто отвезет тебя домой?
   — Да. Я вряд ли смогу сидеть за рулем.
   — Отлично. Полежи несколько дней дома. «Кобра» пока обойдется без тебя, а поля для гольфа останутся на прежнем месте, когда ты почувствуешь себя лучше.
   — Спасибо. — Он уже почувствовал себя лучше. Так бывает всегда, когда врач говорит тебе, что твоя болезнь не смертельна.

* * *

   — Вот, сэр. — Гудли передал ему лист бумаги. Всего несколько государственных учреждений, даже те, где были установлены кодированные линии связи со «скрэмблерами», имели столь совершенную связь, как та, что была размещена на борту президентского VC-25, чей сигнал вызова был «ВВС-1». — Совсем неплохие новости, — прибавил Гудли.
   «Фехтовальщик» просмотрел документ, потом опустился в кресло и принялся читать его более внимательно.
   — Отлично, Адлер считает, что сумеет разрядить ситуацию, — заметил Райан. — Но он по-прежнему не знает, чем она вызвана.
   — Это лучше, чем ничего.
   — У рабочей группы есть этот текст?
   — Да, господин президент.
   — Может быть, они сумеют разобраться в этом лучше меня. Андреа?
   — Да, господин президент?
   — Передайте пилоту, что пора отправляться в путь. — Он посмотрел по сторонам. — Где Арни?
   — Я звоню тебе по сотовой связи, — услышал ван Дамм голос Пламера.
   — Слушаю, — отозвался он. — Между прочим, я тоже говорю по сотовому телефону. — Все линии связи на борту президентского авиалайнера были кодированными и могли переключаться в режим «скрэмблирования». Но глава президентской администрации умолчал об этом. Ему просто хотелось дать понять Пламеру, что он не испытывает особого удовольствия от разговора с ним. Джон Пламер был исключен из списка лиц, кому Арни рассылал рождественские открытки. К сожалению, номер прямого телефона ван Дамма все еще был известен репортеру. Как жаль, подумал Арни, что нельзя изменить его. Зато теперь он скажет своему секретарю больше не соединять его с Пламером, во всяком случае в течение того времени, пока он находится в поездке по стране.
   — Я знаю, что ты думаешь обо мне.
   — Отлично, Джон. Тогда мне не придется говорить об этом.
   — Посмотри передачу новостей сегодня вечером. Я буду в самом конце.
   — Зачем?
   — Посмотри и узнаешь, Арни. До свиданья.
   Глава президентской администрации, нажав на кнопку, отключил связь и задумался, стараясь понять, что имеет в виду Пламер. Было время, когда он доверял репортеру. Черт побери, когда-то он даже доверял его партнеру. Арни хотел было сказать президенту о звонке, но решил пока воздержаться. Райан только что произнес совсем неплохую речь, хотя его неоднократно отвлекали от темы выступления, хорошо справился с нелегкой задачей, потому что действительно верил в то, что говорил, а это больше, чем ему следовало знать. Будет глупо отвлекать его внимание посторонними вещами. Выступление Пламера по телевидению запишут на пленку во время перелета в Калифорнию, и если оно заслуживает внимания, Арни покажет его президенту.

* * *

   — Я не знал, что началась эпидемия гриппа, — сказал он, надевая рубашку. Это потребовало усилий — все тело сотрудника автомобильной компании болело и каждое движение давалось с трудом.
   — Вирус гриппа всегда бродит по стране. Просто об этом редко сообщают в новостях, — ответил врач, глядя на показания, только что представленные ему медсестрой. — И вы подхватили его.
   — Что дальше?
   — Дальше — ложитесь в постель. Сообщите в офис, что заболели. Нет смысла заражать всю вашу компанию. Понадобится время. Думаю, к концу недели все пройдет.

* * *

   Группа по составлению сводки национальной безопасности собралась в Лэнгли. Из района Персидского залива поступила масса новой информации, и сейчас ее изучали в конференц-зале на шестом этаже. Фотография Махмуда Хаджи Дарейи, сделанная Чавезом, была увеличена в фотолаборатории ЦРУ до размеров плаката и висела теперь на стене зала. Может, кому-нибудь захочется поиграть в дартс, используя лицо религиозного лидера Объединенной Исламской Республики вместо мишени, подумал Динг.
   — Жабы на гусеницах, — фыркнул бывший пехотинец, наблюдая видеозапись, сделанную с «хищника».
   — "Великоваты, чтобы прикончить их выстрелами из винтовки, Сандэнс" ^[107], — заметил Кларк. — Эти бронированные туши всегда пугали меня.
   — Противотанковые ракеты легко справятся с ними, мистер К.
   — Какова дальность действия легкой противотанковой ракеты, Доминго?
   — Четыреста — пятьсот метров.
   — Их орудия поражают противника с гораздо большего расстояния, — напомнил Джон. — Не упускай этого из виду.
   — Я плохо разбираюсь в технике, — сказал Берт Васко, махнув рукой в сторону экрана. — Что это значит?
   На его вопрос ответил один из военных экспертов ЦРУ.
   — Это означает, что уровень боевой подготовки вооруженных сил ОИР гораздо выше, чем мы предполагали.
   Майор, присланный службой армейской разведки, не стал возражать.
   — На меня это произвело такое же впечатление. Вообще-то, подобные учения не требуют особого напряжения, мы не заметили ничего необычного, кроме отличной организованности. Никто не отбился от своих частей...
   — Вы полагаете, что они теперь пользуются приборами глобальной навигации? — спросил аналитик ЦРУ.
   — Всякий, кто подписывается на журнал «Яхты», может без труда приобрести эти приборы. Насколько я помню, их цена опустилась до четырехсот баксов, — сказал офицер своему гражданскому коллеге. — Это означает, что они могут управлять своими мобильными силами намного эффективней. Больше того, их артиллерия стала действовать теперь куда лучше. Если вы знаете, где находятся ваши орудия, где расположился выдвинутый вперед корректировщик огня и где находится цель по отношению к корректировщику, то ваш первый же снаряд ляжет вплотную к цели.
   — Четырехкратное увеличение огневой мощи?
   — По меньшей мере, — ответил майор. — Этот пожилой джентльмен на стене располагает теперь солидной дубинкой, которой может угрожать соседям. Думаю, эти учения заставили их задуматься.
   — Твое мнение, Берт? — спросил Кларк. Васко обеспокоенно заерзал на стуле.
   — Это тревожит меня. Все происходит быстрее, чем я ожидал. Не будь у Дарейи других забот, я беспокоился бы еще больше.
   — Каких именно? — спросил Чавез.
   — Ему нужно заниматься сплочением новой страны, и он не может не знать, что, если только начнет размахивать саблей, наша реакция последует незамедлительно. — Представитель Госдепартамента сделал паузу. — Да, конечно, он хочет продемонстрировать своим соседям, кто самый сильный парень в округе. Когда он на самом деле будет готов сделать что-то?
   — С военной точки зрения? — спросил аналитик ЦРУ, обратившись к сотруднику разведки Министерства обороны.
   — Если не оглядываться на нас, то он уже готов приступить к военным действиям. Однако ему приходится посматривать в нашу сторону.

* * *

   — А теперь попрошу вас в память о погибших почтить их минутой молчания, — произнес Райан, обращаясь к аудитории в Топеке. Здесь было одиннадцать утра. Значит, в Вашингтоне сейчас полдень. Следующая остановка в Колорадо-Спрингс, затем в Сакраменто и далее, слава Богу, — домой.

* * *

   — Вы должны спросить себя, что за человек находится в Белом доме. — Келти проводил пресс-конференцию перед телевизионными камерами. — Погибли пять мужчин и женщин, настоящих американцев, а он считает излишним ввести закон о запрещении огнестрельного оружия. Я просто не могу понять такого бессердечия. Ну что ж, если ему наплевать на гибель мужественных агентов Секретной службы, то я придерживаюсь иной точки зрения. Сколько еще американцев будет убито, прежде чем он поймет, насколько важен такой закон? Неужели для этого требуется гибель члена его семьи? Мне очень жаль, но я просто не могу в это поверить.

* * *

   — Все мы помним время, когда те, кто стремились к переизбранию в Конгресс, говорили нам: «Голосуйте за меня, потому что взамен каждого доллара, уплаченного в качестве налога, в наш округ поступит доллар и двадцать центов». Вы помните подобные заявления? — спросил президент. — Они умалчивали об одном — вернее, они умалчивали о многом.
   Прежде всего, кто утверждает, что ваше благополучие зависит от правительственных дотаций? Разве мы голосуем за доброго Санта-Клауса? Скорее наоборот Это правительство не может существовать без ваших денег.
   Во-вторых, разве они не говорили вам: «Голосуйте за меня, потому что я выступаю против этих отвратительных ублюдков из Северной Дакоты»? Разве в этом штате тоже не живут американцы?
   В-третьих, истинная причина дефицита государственного бюджета заключается в том, что каждый округ получает больше в виде денег, поступающих от правительства, чем он теряет от уплаты федеральных налогов, — извините меня, я имел в виду прямые федеральные налоги, те, которые вы видите собственными глазами.
   Итак, они с гордостью заявляли вам, что тратят больше денег, чем имеется в их распоряжении. Если ваш сосед, живущий в доме рядом, скажет вам, что он выписывает чеки на ваш банк, хотя на его счету нет денег, разве вы не обратитесь в полицию?
   Все мы знаем, что правительство забирает больше денег, чем возвращает обратно. Оно просто научилось скрывать это. Дефицит федерального бюджета означает, что всякий раз, когда вы занимаете деньги, это обходится вам в более крупную сумму, чем следовало бы, но почему? Да потому что правительство занимает столько денег, что процентные ставки ползут вверх.
   Таким образом, дамы и господа, каждый взнос за дом и автомобиль, купленные в рассрочку, оплата счета по кредитной карточке — это тоже налог. Может быть, они пойдут вам навстречу и снизят процентную ставку по уплачиваемым налогам. Разве это не любезно с их стороны? Ваше правительство снижает вам процентные ставки на деньги, которые вы вообще не должны платить, и затем вам говорят, что вы получаете больше, чем заплатили.
   Райан сделал паузу.
   — Есть ли среди вас хоть один человек, который действительно верит в это? — продолжал президент. — Разве есть люди, которые действительно верят, когда им говорят, что Соединенные Штаты не могут позволить себе не платить больше денег, чем имеется у государства? Неужели этому учили нас Адам Смит и Давид Рикардо? Я не помню такого, хотя имею ученую степень в области экономики.
   Уважаемые дамы и господа! Я не политический деятель и приехал сюда не для того, чтобы поддерживать ваших кандидатов на вакантные места в палате народных представителей. Я приехал сюда, чтобы попросить вас задуматься над тем, какой выбор вы сделаете. Вы тоже должны выполнить свой долг. Правительство принадлежит вам, а не вы правительству. Когда завтра вы пойдете голосовать, прошу вас, подумайте о кандидатах и о том, какие идеи они защищают. Задайте себе вопрос: «Разумны ли эти идеи?» — и сделайте свой выбор. Если же вам не нравится ни один из кандидатов, все равно идите на участки для голосования, уединяйтесь в кабине, а затем отправляйтесь домой, не проголосовав ни за кого из кандидатов. Но хотя бы придите на участки. В этом ваш гражданский долг.

* * *

   Во двор въехал фургон конторы по ремонту отопления и кондиционеров. Когда он остановился, из него вышли двое мужчин и, поднявшись на крыльцо, постучали.
   — В чем дело? — удивленно спросила хозяйка дома.
   — Мы из ФБР, миссис Сминтон. — Один из приехавших показал свое удостоверение. — Вы позволите нам войти?
   — Зачем? — спросила шестидесятидвухлетняя вдова.
   — Мы хотим обратиться к вам за помощью. — На расследование потребовалось больше времени, чем предполагалось. Оружие, которым пользовались при нападении на «Гигантские шаги», проследили до фирмы-производителя, затем к оптовому торговцу, далее к хозяину магазина, торгующему оружием, и, наконец, узнали имя покупателя и адрес, по которому он проживает. Узнав адрес, ФБР и Секретная служба обратились к окружному судье, который подписал ордер на обыск и арест.
   — Заходите.
   — Спасибо. Миссис Сминтон, вы знаете джентльмена, который живет в соседнем доме?
   — Вы имеете в виду мистера Азира?
   — Совершенно верно.
   — Не особенно хорошо. Иногда мы здороваемся.
   — Вам известно, дома ли он сейчас?
   — Его автомобиля нет, — заметила женщина, посмотрев в окно. Агенты уже знали это. Мистеру Азиру принадлежал голубой универсал «олдсмобиль» с мэрилендскими номерами. Сейчас его разыскивали все полицейские в радиусе двухсот миль.
   — Вы не помните, когда видели мистера Азира последний раз?
   — По-моему, в пятницу. У его дома стояло несколько автомобилей и пикап.
   — О'кей. — Агент достал из кармана своего комбинезона портативную рацию. — Приступайте, приступайте. Птичка скорее всего — повторяю, скорее всего — уже улетела.
   На глазах изумленной вдовы прямо из-за дома, что был в трех сотнях ярдов, показался вертолет. С обоих его бортов вниз упали тросы, по которым соскользнули на землю вооруженные агенты. Одновременно с обеих сторон дороги к дому мистера Азира с ревом устремились автомобили и свернули на широкую лужайку. При обычных обстоятельствах события развивались бы не так быстро, но теперь поступил приказ действовать молниеносно. Тут же выбили переднюю и заднюю двери, через тридцать секунд взвыла сирена охранной сигнализации. Затем в рации что-то щелкнуло.
   — Пусто, в доме пусто. Говорит Бетц. Обыск закончен, в доме никого нет. Присылайте техников. — И тут же появились два автобуса. Они въехали по дорожке, ведущей к дому мистера Азира, и первое, что сделали вновь прибывшие, — взяли образцы гравия с подъездной дорожки и травы с лужайки, чтобы сравнить с образцами, взятыми с арендованных автомобилей, оставленных у детского сада.
   — Миссис Сминтон, мы не могли бы сесть? Нам нужно задать вам несколько вопросов относительно мистера Азира.

* * *

   — Итак? — спросил Мюррей, войдя в командный центр ФБР.
   — Безрезультатно, — ответил агент, сидевший у консоли связи.
   — Проклятье. — Мюррей выругался почти бесстрастно — иного он и не ожидал. Но все-таки надеялся получить хоть какую-то информацию. В распоряжении техников имелась масса вещественных доказательств — образцы гравия, трава, грязь с внутренней стороны бамперов могли стать доказательством того, что автомобили подъезжали к дому мистера Азира. Ковровые волокна бордовые шерстинки на ботинках убитых террористов — свидетельствовали, что те заходили внутрь дома. Сейчас группа из десяти агентов ФБР начала заниматься выяснением того, кем на самом деле был этот Мордекай Азир. Вряд ли кто-нибудь сомневался в том, что он был таким же евреем, как Эйхман. Желающих заключить пари по этому поводу не нашлось.
   — Командный центр, говорит Бетц. — Билли Бетц был помощником специального агента, возглавлявшего полевое отделение ФБР в Балтиморе, и бывшим снайпером из группы быстрого реагирования, чем и объяснялся его стремительный спуск из вертолета, когда он вел за собой своих агентов, среди которых была одна женщина.
   — Билли, это Дэн Мюррей. Что нового?
   — Вы не поверите! Мы обнаружили полупустой ящик патронов калибра семь и шесть, и номера партий совпадают, господин директор. На полу гостиной темно-красный шерстяной ковер. Именно тут и жил их агент. Из шкафа в спальне хозяина исчезла кое-какая одежда. По моему мнению, по меньшей мере двое суток здесь никого не было. Дом проверен. Мин-ловушек не обнаружено. Техники принялись за работу. — И все это за восемьдесят минут с того момента, как специальный агент, глава отделения ФБР в Балтиморе, вошел в здание федерального суда. Они опоздали, хотя действовали очень быстро.
   В состав группы судебно-медицинских экспертов входили представители ФБР и Бюро по контролю за алкоголем, табаком и огнестрельным оружием — это федеральное агентство переживало трудные времена, но в нем работали превосходные специалисты. Они будут заниматься домом несколько часов. У всех на руках были перчатки. Отовсюду в доме будут сняты отпечатки, которые можно сравнить с отпечатками пальцев мертвых террористов.

* * *

   — Несколько недель назад я дал клятву ограждать и защищать Конституцию Соединенных Штатов. Я дал эту клятву уже второй раз. Первый раз, когда стал лейтенантом морской пехоты, закончив бостонский колледж. Сразу после этого я прочитал Конституцию, чтобы убедиться в том, что именно я обязался защищать.