Клэнси Том. Слово президента

   — Что вы делаете здесь, сэр? — спросил репортер.
   — Видите ли, это моя работа — лично убедиться, что происходит в стране. Кроме того, мне хотелось повидаться с женой.
   — Мы знаем, что первая леди работает в инфекционном отделении. Вы хотите продемонстрировать этим...
   — Я врач! — огрызнулась Кэти. — Мы все работаем здесь посменно. Это моя работа.
   — Каково положение, господин президент?
   Райан ответил, опередив взрыв негодования у жены.
   — Послушайте, я понимаю, что вам нужно задать этот вопрос, но вы сами знаете ответ на него. Пациенты в инфекционном отделении находятся в исключительно тяжелом состоянии, и врачи как здесь, так и по всей стране прилагают все усилия, чтобы помочь им. Всем врачам — Кэти и ее коллегам — приходится нелегко. Еще труднее пациентам и их семьям.
   — Доктор Райан, лихорадка Эбола действительно настолько опасна, как об этом говорят?
   — Да, это ужасная болезнь, — кивнула Кэти. — Но мы стараемся сделать все возможное для спасения больных.
   — Было высказано предложение, что, поскольку надежды на выздоровление практически нет, а боль, которую они испытывают, так мучительна...
   — Что вы предлагаете? Чтобы мы умертвили их?
   — Видите ли, если они так ужасно страдают...
   — Я не принадлежу к числу таких врачей, — прервала репортера Кэти. Ее лицо покраснело от гнева. — Нам удастся спасти некоторых пациентов. От тех, которые выздоровеют, мы сможем кое-что узнать, и это поможет нам спасти других. Нельзя ничего узнать, если вы отказываетесь от борьбы за жизнь больных! Вот почему ни один настоящий врач не умертвит больного! Что это с вами? Там, в больнице, находятся люди, и моя работа заключается в том, чтобы бороться за их жизни, — не смейте говорить мне, как должен вести себя врач! — Она замолчала, почувствовав, как рука мужа сжимает ее плечо. — Извините. Нам всем приходится нелегко.
   — Вы не могли бы оставить нас на несколько минут? — спросил Райан. — Мы не говорили друг с другом со вчерашнего дня. В конце концов, мы ведь такие же муж и жена, как и все.
   — Конечно, сэр. — Они отошли назад, но камера не выпускала президента из виду.
   — Пошли сюда, детка. — Впервые за сутки Джек обнял ее.
   — Они все погибнут, Джек. Каждый больной, начиная с завтрашнего или с послезавтрашнего дня, — прошептала она и заплакала.
   — Я понимаю. — Он прижал ее голову к своему плечу. — Знаешь, врачам тоже можно проявлять человеческие чувства.
   — Как они осмелились говорить об этом? Да, мы не можем вылечить их, но пусть они умрут достойно. Мы не должны сдаваться. Нас учили вести себя по-другому.
   — Я знаю.
   Она шмыгнула носом и вытерла глаза о рубашку мужа.
   — Все в порядке, я держу себя в руках. Теперь мое дежурство через восемь часов.
   — Где ты спишь?
   — В соседнем здании. Там расставлены койки. Берни сейчас в Нью-Йорке, работает в больнице Колумбийского университета. Там у них сотни две пациентов.
   — Вы сильный человек, доктор, — улыбнулся жене Джек.
   — Джек, если вы узнаете, кто явился виновником всего этого...
   — Мы стараемся изо всех сил, — ответил президент.
   — Вам знаком кто-нибудь из этих людей? — Резидент передал Макгрегору сделанные им фотографии и электрический фонарик.
   — Это Салех! А кто он? Он не сказал мне, а я так и не узнал этого.
   — Это иракцы. Когда у них рухнуло правительство, они прилетели сюда. У меня есть их фотографии. Вы уверены вот в этом?
   — Да, конечно. Я лечил его в течение недели, но бедняга умер. — Макгрегор продолжал рассматривать фотографии. — А вот эта девочка похожа на Сохайлу. Слава Богу, она выздоровела. Прелестный ребенок — вот и ее отец.
   — Какого черта?.! — воскликнул Чавез. — Никто не сказал нам об этом.
   — Мы были тогда на «Ферме», помнишь? — вмешался Кларк.
   — Снова занялся преподавательской работой, Джон? — ухмыльнулся Фрэнк Клейтон. — Так вот, меня предупредили, и я отправился в аэропорт с фотоаппаратом. Все они прилетели первым классом, клянусь Господом Богом. Вот посмотри, видишь?
   Кларк посмотрел на фотографию и кивнул — самолет на фотографии почти в точности походил на тот, которым они пользовались для своего кругосветного перелета.
   — Отличные снимки.
   — Спасибо, сэр.
   — Дай-ка мне посмотреть, — Чавез взял фотографию и поднес к ней фонарик. — Ниндзя, — прошептал он. — Гребаный ниндзя...
   — Что?
   — Джон, посмотри на буквы на хвостовом оперении, — негромко произнес Динг.
   — HX-NJA... Боже милостивый.
   — Клейтон, — обернулся Чавез, — этот сотовый телефон работает в шифрованном режиме?
   Резидент включил телефон и нажал на нем три кнопки.
   — Теперь работает в режиме скрэмблера. Куда ты хочешь позвонить?
   — В Лэнгли.

* * *

   — Господин президент, можно сейчас поговорить с вами?
   Джек кивнул.
   — Да, конечно. Давайте пройдемся. — Ему хотелось немного прогуляться, и он пригласил их следовать за собой. — Пожалуй, мне следует извиниться за Кэти. Обычно она более сдержанна. Кэти — отличный врач, — устало произнес президент. — Все они находятся в стрессовом состоянии. Первое правило, которому учат врачей, насколько я помню, звучит рптит поп посеге, что означает «прежде всего — не навреди». Между прочим, это очень хорошее правило. Короче говоря, моя жена провела в больнице два трудных дня. Но и у всех нас эти дни были не легкими.
   — Это правда, что эпидемия вызвана кем-то намеренно?
   — Мы еще не уверены в этом, и я не могу обсуждать эту проблему, пока у меня не будет надежной информации, подтверждающей или опровергающей это.
   — За последнее время на вас обрушилось множество событий, господин президент. — Репортер оказался из местных и был далек от вашингтонских интриг. Он не знал, как следует говорить с президентом Соединенных Штатов. Тем не менее передача шла прямо в эфир по каналу Эн-би-си, хотя сам репортер и не подозревал об этом.
   — Пожалуй, вы правы.
   — Сэр, вы можете дать нам надежду? Услышав такой вопрос, Райан обернулся.
   — Для тех, кто болен, надежда исходит от врачей и медсестер. Это отличные люди, в этом вы можете убедиться здесь, в этой больнице. Они борются за человеческую жизнь и отказываются признать поражение. Я горжусь своей женой и тем, чем она занимается. И сейчас я горд за нее. Я просил ее не возвращаться в больницу на время эпидемии. Это было, наверно, эгоистично с моей стороны, но я все-таки попросил ее не делать этого. Как вы знаете, ее однажды уже пытались убить. Я не против того, чтобы опасность угрожала мне самому, но, что касается моей жены и детей, — их это не должно касаться. Это не должно было затронуть и никого из тех, кто находятся сейчас в этой больнице. Но такое произошло, и мы должны приложить все усилия, чтобы вылечить больных и не дать заболеть тем, кто сейчас здоровы. Я знаю, что отданный мной как главой исполнительной власти приказ о введении чрезвычайного положения причинил немало трудностей многим, но я не мог бы жить, не прими я мер, необходимых для спасения человеческих жизней. Конечно, было бы намного лучше, если бы нашелся более простой способ, но, если такой способ и существует, мне о нем неизвестно. Видите ли, недостаточно просто сказать: «Нет, мне это не нравится». Такое может сказать кто угодно. Сейчас нам нужно что-то более действенное. А теперь прошу извинить меня, я очень устал, — сказал Райан, отворачиваясь от телевизионных камер. — Может быть, хватит на сегодня?
   — Конечно, сэр. Спасибо, господин президент. Райан повернулся и без всякой цели направился в сторону огромного больничного гаража. Там он увидел чернокожего мужчину лет сорока, который курил сигарету, не обращая внимания на надписи, запрещающие предаваться здесь этому греху.
   Президент подошел к нему, не замечая, что за ним следуют три агента Секретной службы и двое солдат.
   — Не найдется закурить?
   — Конечно. — Мужчина, сидевший на кирпичном бордюре, уставившись в бетонную площадку перед собой, даже не поднял голову. Левой рукой он протянул ему пачку сигарет и бутановую зажигалку.
   — Спасибо. — Райан закурил, сел футах в четырех от мужчины и, закурив, возвратил взятое.
   — У тебя тоже, приятель?
   — Что ты имеешь в виду?
   — В этой больнице моя жена. Она заболела. Работала в одной семье вроде как няней. Все там подхватили заразу. Вот теперь заболела и она.
   — Моя жена — врач, работает здесь, в больнице. Лечит заболевших.
   — Им ничем не поможешь, приятель, ничем.
   — Знаю. — Райан глубоко затянулся.
   — Даже не пустили меня к ней, сказали, что это слишком опасно. Взяли мою кровь, сказали, чтобы я никуда далеко не уходил, курить запретили. Теперь ее не увидишь. Боже милостивый, что это такое?
   — Если бы ты был болен и знал, что можешь заразить жену, как бы ты сам поступил?
   Мужчина согласно кивнул.
   — Я знаю. Врач сказал мне об этом. Он прав. Я знаю. Но это не значит, что так должно быть. — Он помолчал. — Вот поговорил с тобой и стало легче.
   — Да, пожалуй.
   — Гребаные мерзавцы сделали это, так сказали по телевидению, кто-то в этом виноват. Они должны заплатить, да, заплатить за такое зло.
   Райан не знал, что на это ответить. Вмешался другой голос, голос Андреа Прайс.
   — Господин президент? Вам звонит директор ЦРУ.
   При этих словах мужчина поднял голову и посмотрел на Райана.
   — Это вы?!
   — Да, сэр, — негромко ответил Джек.
   — Вы говорите, что ваша жена работает в больнице? Кивок. Глубокий вздох — Да, она работает здесь уже пятнадцать лет. Я приехал, чтобы повидаться с ней и увидеть своими глазами, как обстоят дела. Мне очень жаль — Вы о чем?
   — Что вас не пустили, а вот меня пустили... Мужчина покачал головой.
   — Ну, вам на самом деле нужно было самому посмотреть на то, что делается, верно? Очень жалко, что с вашей дочкой случилось такое на прошлой неделе. Как она?
   — Вроде оправилась. В таком возрасте потрясения проходят быстро.
   — Это хорошо. Спасибо, что поговорили со мной.
   — Спасибо за сигарету. — Президент встал, подошел к агенту Прайс и взял из ее рук телефонную трубку. — Эд, это Джек.
   — Господин президент, нам нужно, чтобы вы срочно вернулись в Вашингтон. У нас есть кое-что. Мне кажется, вы должны это увидеть, — послышался голос Эда Фоули. Он не мог сообразить, как объяснить своему президенту, что вещественное доказательство висит на стене конференц-зала в штаб-квартире ЦРУ.
   — Буду через час, Эд.
   — Понятно, сэр. Мы постараемся все подготовить.
   Райан нажал на кнопку и передал Прайс телефонную трубку.
   — Поехали.

Глава 53
Отчет о национальной безопасности

   Прежде чем вылететь в Вашингтон, всем пришлось пройти процедуру обеззараживания. В больнице оборудовали большое помещение, разделенное на этот раз перегородкой для мужчин и женщин. Вода была горячей и пахла химикалиями, но этот запах сообщил Райану чувство безопасности, в котором он так нуждался. Он облачился в чистый зеленый костюм хирурга. Ему уже приходилось надевать такую одежду, когда он присутствовал при рождении своих детей. Счастливые воспоминания. Но все это в прошлом, подумал Райан, направляясь к «сабербену», чтобы возвратиться в Форт-Генри, где его ждал вертолет. По крайней мере душ взбодрил его. Такого ощущения может хватить на несколько часов, подумал президент Соединенных Штатов, когда VH-3, оторвавшись от земли, взял курс на юго-запад, к Белому дому. Если повезет.

* * *

   Это был самый неудачный день учений в истории Национального центра боевой подготовки. Солдаты Одиннадцатого мотомехполка и танкисты Каролинской бригады Национальной гвардии ползали, как слепые котята, по местности в течение пяти часов, едва выполняя поставленные перед ними задачи. При повторной демонстрации в «комнате звездных войн» были обнаружены случаи, когда танки обеих частей находились на расстоянии менее тысячи метров друг от друга, в пределах прямой видимости, но не открывали огня. Ни у одной из сторон ничего не получалось, и условное сражение не то чтобы закончилось, а просто остановилось из-за взаимной апатии. Перед полуночью боевые машины выстроились и направились в свои лагеря, а старшие офицеры собрались в доме генерала Диггза на холме.
   — Привет, Ник, — мрачно поздоровался полковник Хэмм.
   — Привет, Эл, — невеселее отозвался полковник Эддингтон.
   — Что за чертовщина у вас происходит? — потребовал ответа у обоих командиров генерал Диггз.
   — Солдаты проявляют рассеянность, — первым ответил командир бригады Национальной гвардии. — Мы все беспокоимся о своих семьях, которые находятся дома. Здесь мы в безопасности, а вот они под угрозой. Трудно обвинять солдат, что их внимание и мысли направлены не на выполнение боевых задач, генерал. Ведь они всего лишь люди.
   — Я могу только добавить, что наши ближайшие родственники, похоже, находятся здесь в безопасности, генерал, — согласился с товарищем Хэмм. — Но у всех нас есть близкие и в остальном мире.
   — Отлично, джентльмены, у вас была возможность поплакаться в жилетку. Думаете, мне нравится то, что происходит в стране? Однако ваша задача заключается в том, чтобы руководить своими людьми, и вы должны руководить ими, черт побери! На случай, если вы, два военных вождя, еще не заметили этого, позвольте обратить ваше внимание на то, что все долбаные Соединенные Штаты остановили свою работу из-за этой эпидемии — за исключением нас! Что вы думаете об этом, полковники? Разве вам не говорили, что служба в армии вовсе не легкая работа? А командование армейскими подразделениями еще труднее, черт побери, но это наша работа, и если вы, джентльмены, не в состоянии справиться с ней, найдутся офицеры, способные это сделать.
   — Ничего не выйдет, сэр. Сейчас нас никто не может заменить, — лукаво улыбнулся Хэмм.
   — Полковник...
   — А ведь он прав, Диггз, — сказал Эддингтон. — Иногда становится слишком трудно. Перед нами враг, с которым мы не в силах бороться. Но наши парни придут в себя, как только привыкнут к ситуации, может быть, получат из дома хорошие вести. Вы ведь знакомы с историей, генерал. Наши люди — да, конечно, они солдаты, но прежде всего люди. Они потрясены. Да и я тоже, Диггз.
   — А вот я знаю, что не бывает плохих полков, бывают только плохие полковники, — огрызнулся генерал, повторив один из наиболее популярных афоризмов Наполеона, но сразу заметил, что ни один из офицеров не поддался на уловку. Проклятье, ситуация действительно никуда не годится.

* * *

   — Ну, как там дела? — спросил ван Дамм.
   — Ужасно, — ответил Райан. — Своими глазами видел шесть или семь умирающих. Один из них ребенок. Кэти говорит, что в больницу прибывают все новые больные.
   — Как она там?
   — Огромное напряжение, но в остальном в порядке. Ты бы видел, как она набросилась на одного репортера.
   — Знаю, видел по телевидению, — сообщил глава администрации.
   — Уже?
   — Твое пребывание в больнице шло прямо в эфир, — заставил себя улыбнуться Арни. — Ты выглядел великолепно — обеспокоенный, чертовски искренний. Сказал добрые слова о своей жене, даже извинился за вспышку ее негодования — просто великолепно, босс, особенно если принять во внимание, что она тоже выглядела блестяще. Врач, преданная своей работе, отдающая себя ей. Именно такими должны быть врачи.
   — Арни, но ведь это не театр. — Райан слишком устал, чтобы возмутиться. К сожалению, живительное воздействие душа быстро исчезло.
   — Нет, это искусство руководить государством. Придет время, и ты поймешь это — а может быть, и нет, черт побери. Веди себя так, как ведешь себя сейчас, — посоветовал ему Арни. — Ты поступаешь совершенно правильно, даже не осознавая того, Джек. Просто не думай о своем поведении, действуй, как тебе подсказывает интуиция.
   Компания Эн-би-си поделилась своей видеозаписью со всем миром. Несмотря на то что службы новостей всегда конкурируют друг с другом, сознание ответственности перед общественностью у людей этой профессии все-таки брало верх, и запись короткого разговора президента через час появилась на всех телевизионных экранах земного шара.
   Премьер-министр отметила про себя, что не ошиблась с самого начала. Ему не по зубам должность президента. Он даже не может стоять прямо, да и говорит как-то бессвязно. Позволил жене говорить вместо себя, причем она, похоже, в полном отчаянии, слабая, одни эмоции. Время Америки как супердержавы близится к концу — у страны нет твердого руководства. Она не знала причины эпидемии, но догадывалась. Не иначе тут руку приложила ОИР. В противном случае зачем аятолла Дарейи предложил им встретиться в западном Китае? Сейчас, когда ее флот охраняет подступы к Персидскому заливу, она исполняет данное ею обещание. Премьер-министр не сомневалась, что ее должным образом вознаградят за это.

* * *

   — Ваш президент расстроен, — сказал Чанг. — Я понимаю, что у него есть все основания для этого.
   — Такое несчастье... — вздохнул министр иностранных дел. — Позвольте выразить наше самое глубокое сочувствие. — Все трое и переводчик только что посмотрели телевизионную передачу.
   Адлер не сразу узнал о разразившейся эпидемии, но теперь заставил себя забыть об этом.
   —  — Продолжим совещание? — предложил он.
   — Наша мятежная провинция согласилась на требование о компенсации? — спросил министр иностранных дел.
   — К сожалению, нет. Они считают, что весь инцидент стал результатом ваших затянувшихся учений. Отвлеченно говоря, в такой точке зрения присутствует зерно истины, — сообщил государственный секретарь, прибегнув к дипломатическому новоязу.
   — Но ситуация отнюдь не отвлеченная. Мы проводим мирные маневры. Один из их пилотов считает необходимым атаковать наш самолет, в результате чего какой-то их глупый летчик сбивает авиалайнер. Кто может сказать, несчастный ли это случай или нет?
   — Вы считаете, что это не было несчастным случаем? — спросил Адлер. — Какой смысл для них поступать таким образом?
   — Разве кто-нибудь может понять этих бандитов? — ответил министр иностранных дел.

* * *

   Эд и Мэри-Пэт Фоули вместе вошли в зал заседаний кабинета министров. В руках Эда, увидел Джек, который все еще был в зеленом костюме хирурга с надписью «Хопкинс», был свернутый в трубку плакат. Следом вошли Мюррей, а за ним и О'Дей.
   Райан встал и подошел к инспектору.
   — Я в долгу перед вами. Извините, что не смог выразить свою благодарность раньше. — Он пожал руку сотруднику ФБР.
   — То, что случилось тогда, было гораздо проще, чем то, что происходит сейчас, — ответил Пэт. — К тому же там была и моя малышка. Но я рад, что оказался в детском саду в тот момент. Меня не преследуют кошмары из-за того, что я убил двух этих негодяев. — Он повернулся. — Привет, Андреа.
   Впервые за этот день Прайс улыбнулась.
   — Как поживает твоя дочурка, Пэт?
   — Она дома с няней. С ними все в порядке, — заверил он.
   — Господин президент? — послышался голос Гудли. — Это очень срочная и важная информация.
   — О'кей, приступаем к работе. Кто начнет?
   — Я, — произнес директор ЦРУ. Он передал президенту лист бумаги. — Вот.
   Райан взял его и внимательно просмотрел. Это был какой-то официальный бланк на французском языке.
   — Что это?
   — Это бланк службы иммиграции и таможенная декларация для самолета. Посмотрите на опознавательный код в верхнем левом углу.
   — HX-NJA. Ну и что? — спросил президент. Глава его администрации молча сидел рядом. Райан почувствовал, как в зале нарастает напряженность.
   Увеличенная фотография, сделанная Чавезом в Мехрабадском аэропорту размерами превосходила плакат, ее напечатали просто так, ради шутки. Мэри-Пэт развернула увеличенный снимок и положила на стол, прижав по сторонам двумя кейсами.
   — Обратите внимание на хвостовое оперение, — сказала она.
   — HX-NJA. У меня нет времени на разгадки тайн Агаты Кристи, — предупредил президент.
   — Господин президент, — на этот раз это был голос Дэна Мюррея. — Позвольте мне разъяснить, но прежде я хочу сказать, что эта фотография является неопровержимым доказательством, с которым я могу обратиться в суд и добиться обвинительного решения присяжных.
   — В соответствии с таможенной декларацией это реактивный авиалайнер, которым пользуются бизнесмены, «Гольфстрим G-IV», принадлежащий вот этой корпорации, ее штаб-квартира находится в Швейцарии. — На стол лег еще один лист. — А вот это его экипаж. — За листом бумаги последовали две фотографии и отпечатки пальцев. — Самолет вылетел из Заира с тремя пассажирами на борту — двумя монахинями, сестрой Жанной-Батистой и сестрой Марией-Магдаленой. Обе работали медицинскими сестрами в местном католическом госпитале. Сестра Жанна ухаживала за Бенедиктом Мкузой, маленьким мальчиком, который заразился лихорадкой Эбола и умер от нее. Каким-то образом сестра Жанна тоже заразилась, и третий пассажир, доктор Мухаммед Моуди — пока у нас нет его фотографии, но мы ее получим — решил отправить больную монахиню самолетом в Париж для лечения. Сестра Мария сопровождала ее. Доктор Моуди, иранец по национальности, был послан в Заир Всемирной организацией здравоохранения. Он сообщил старшей сестре больницы, что сестру Жанну в Париже могут вылечить и что он готов вызвать частный самолет, чтобы доставить ее туда. Пока все ясно?
   — И это тот самый реактивный самолет.
   — Совершенно верно, господин президент. Это действительно тот самый реактивный самолет. Считается, однако, что он потерпел катастрофу и рухнул в море сразу после промежуточной посадки в Ливии для дозаправки. У нас масса документов, подтверждающих факт гибели самолета. За исключением одного. — Мюррей снова постучал пальцем по огромной фотографии. — Этот снимок был сделан Доминго Чавезом...
   — Вы знаете его, господин президент, — добавила Мэри-Пэт.
   — Продолжайте. Когда Чавез сделал этот снимок?
   — Кларк и Чавез на прошлой неделе сопровождали государственного секретаря Адлера в его поездке в Тегеран.
   — Сообщение о катастрофе, в которой погиб этот самолет, было получено задолго до этого. За его гибелью даже следили радиолокаторы одного из наших эсминцев, когда с самолета был подан сигнал бедствия. Никаких следов погибшего самолета не удалось обнаружить, абсолютно никаких, — продолжал Мюррей. — Эд?
   — Когда режим в Ираке распался, Иран позволил его высшему военному руководству скрыться из страны. У этих генералов были собственные золотые парашюты. За время пребывания на службе у иракского президента они сделали огромные вклады в различные банки, десятки миллионов каждый — долларов, разумеется. Наш друг Дарейи даже обеспечил их транспортом, понимаете? Они начали исчезать из Ирака буквально на следующий день после исчезновения этого реактивного самолета, — сообщил Фоули присутствующим. — Их отправили в Хартум, в Судан. Резидентом ЦРУ служит там Фрэнк Клейтон. Он поехал в аэропорт и сделал вот эти фотографии прилетавших в Хартум иракских генералов, чтобы подтвердить полученную нами разведывательную информацию. — Директор ЦРУ положил на стол пачку фотографий.
   — Похоже, это действительно тот же самый самолет, но что, если кто-то подделал буквы регистрационного кода? — спросил Райан.
   — У нас есть еще одно доказательство, — сказал Мюррей. — В Хартуме два человека заболели лихорадкой Эбола.
   — Кларк и Чавез разговаривали с врачом, который лечил их, несколько часов назад, — добавила Мэри-Пэт.
   — Оба пациента прилетели в Хартум на этом самолете. У нас есть фотографии, на которых видно, как они сходят по трапу. Таким образом, — сказала директор ЦРУ, — нам известно, что самолет вылетел из Заира с человеком, больным лихорадкой Эбола на борту. Самолет исчезает — якобы в результате авиакатастрофы, — но меньше чем через двадцать четыре часа оказывается в другом городе, и два пассажира, прилетевших на нем, заболевают той же болезнью, которой болела монахиня. Пассажиры прилетели в Судан из Ирака, с промежуточной посадкой в Иране.
   — Кому принадлежит самолет? — спросил Арни.
   — Одной корпорации. Через несколько часов мы получим от швейцарцев подробности о ней. Но пилоты на самолете были иранцами. У нас есть информация о них, потому что они проходили подготовку у нас в стране, — объяснил Мюррей. — И наконец оказывается, что на этом самом самолете в Тегеран прилетел наш приятель Дарейи. Похоже, самолет сняли с международных рейсов и Дарейи пользуется им, чтобы летать теперь по своей новой стране. Итак, господин президент, мы можем связать в одно целое болезнь, самолет и его владельца. Завтра мы встретимся с руководителями корпорации, производящей самолеты «гольфстрим» и узнаем у них, нет ли у этого самолета каких-то особенностей, которые подтвердили бы, помимо регистрационного кода, что это тот самый самолет. Затем обратимся к швейцарцам с просьбой выяснить, кому принадлежат остальные самолеты этой корпорации, и забрать у них бортовые журналы, в которых регистрируются все рейсы.
   — Таким образом, сэр, теперь нам известно, кто явился виновником распространения эпидемии, — закончил Мюррей. — Эту логическую цепь доказательств трудно опровергнуть.
   — Нам понадобится выяснить еще кое-что, — заметила Мэри-Пэт. — Биографию доктора Моуди, проследить за перевозкой партий обезьян — ими пользуются для медицинских исследований, связанных с лихорадкой Эбола. Выяснить, каким образом они сумели инсценировать авиакатастрофу. Вы не поверите, но эти мерзавцы даже обратились в страховую компанию, требуя компенсации.