Клэнси Том. Слово президента

   — Это политический динамит, господин президент, — сказал ван Дамм.
   — Ну и что?
   — Возникает юридическая проблема, — заметил Пэт Мартин. — Такое решение противоречит президентскому декрету, выпущенному президентом Фордом.
   — Мне известно об этом, — ответил Райан. — Но кто принимает решение о президентских декретах?
   — Глава исполнительной власти, сэр, — произнес Мартин.
   — Составьте мне проект нового декрета.

* * *

   — Что это за запах? — потянул носом один из водителей. В мотеле, что находился в Индиане, шоферы грузовиков вышли на стоянку и принялись за утренний «танец», перегоняя свои машины с места на место, чтобы сохранить покрышки. Им смертельно надоело жить здесь, и они с нетерпением ждали, когда отменят запрет на поездки. Водитель, задавший этот вопрос, только что перегнал свой «Мак» и поставил его рядом с бетоновозом. Настала весна, потеплело, и под лучами солнца металлические корпуса грузовиков превращались в раскаленные печи. Бетоновоз тоже нагрелся, и произошло то, на что никак не рассчитывали его владельцы.
   — У тебя что, утечка горючего? — спросил водитель Холбрука и наклонился, чтобы посмотреть. — Нет, бак в порядке.
   — Может, пролили бензин при заправке, — предположил горец.
   — Нет, вряд ли. Площадку только что полили из шланга. Давай-ка посмотрим. В восемьдесят пятом я видел, как на шоссе 1-40 сгорел грузовик из-за того, что механик не правильно подсоединил топливопровод. Шофер погиб. На шоссе было черт знает что. — Он продолжал обход бетоновоза. — У тебя где-то точно утечка, приятель. Давай проверим топливный насос, — сказал он и открыл защелки на капоте.
   — Эй, послушай, я хочу сказать...
   — Не беспокойся, дружище, я знаю, что делать с неисправностями. Экономлю добрых пять косых в год, потому как сам ухаживаю за грузовиком. — Капот поднялся, шофер заглянул внутрь, протянул руку, проверил исправность шлангов и прочность соединений. — О'кей, здесь все в норме. — Он пощупал топливопровод, ведущий к инжекторам. Там разболталась гайка, но это не имело значения, и шофер просто подтянул ее. В двигателе не было ничего необычного. Шофер наклонился и заглянул под бетоновоз. — Ничего не капает. Черт его разберет, — сделал он вывод и отошел от машины. Может быть, это ветер приносит такую вонь... Нет, он чувствовал запах жарящегося бекона в ресторане, куда собирался пойти отсюда. Едкая вонь доносилась откуда-то рядом.., к тому же дизельное топливо так не пахнет, это что-то другое, подумал шофер.
   — У тебя что-то случилось, Кутс? — К ним подошел другой шофер.
   — Запах какой-то странный, верно? — Оба подняли головы и начали принюхиваться, как сурки.
   — У кого-то течет бак?
   — Вроде незаметно. — Первый шофер посмотрел на Холбрука. — Послушай, приятель, не хочу обижать тебя, но этот тягач принадлежит мне, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, понимаешь? Ты не смог бы перегнать грузовик вон туда? А я попрошу кого-нибудь посмотреть на твой двигатель, ладно?
   — Ну конечно, никаких проблем. — Холбрук поднялся в кабину бетоновоза, включил двигатель, медленно отъехал, развернулся и поставил машину в дальнем углу площадки. Водители молча смотрели ему вслед.
   — Ты заметил, Кутс, вонь исчезла, правда?
   — У него неисправный грузовик.
   — Ну и хрен с ним. Пошли, сейчас будут передавать новости.
   — Смотрите! — услышали они, как только вошли в ресторан. Телевизор был настроен на канал Си-эн-эн. На экране виднелась картина, словно созданная отделом специальных эффектов на киностудии. Ничего подобного не могло существовать в действительности и все-таки существовало.
   — Полковник, что произошло прошлой ночью?
   — Видишь ли, Барри, они дважды переходили в наступление. Первый раз мы занимали позицию вон на том гребне. — Эддингтон дымящейся сигарой показал назад. — Во второй раз мы продвинулись вперед, они тоже, и встреча произошла вот здесь .. — Камера сместилась, и на экране появилось изображение двух танков, ползущих мимо того места, где полковник Национальной гвардии читал лекцию корреспонденту Си-эн-эн.
   — Ты только посмотри на этих кабанов! — воскликнул Кутс. — В них было бы неплохо прокатиться.
   — А еще лучше пострелять из них. — Изображение на телевизионном экране снова изменилось. Знакомое симпатичное лицо репортера было в пыли, под глазами виднелись темные мешки усталости.
   — Я Том Доннер и веду репортаж из Одиннадцатого бронетанкового полка. Как мне описать прошлую ночь? Вместе с экипажем я находился вот в этом «брэдли». Я даже затрудняюсь сказать, сколько танков противника уничтожили за последние двенадцать часов наш бронетранспортер и остальные машины — танки и БМП — роты «Браво». Прошлой ночью в пустыне Саудовской Аравии разыгралась сцена из «Войны миров», а мы были марсианами и одержали полную победу. — Вооруженные силы ОИР — нам противостояли смешанные иракские и иранские части — сопротивлялись, или пытались сопротивляться, однако безуспешно...
   — Черт побери, жаль, что туда не послали мою бригаду, — заметил вошедший полицейский дорожной службы, занимая свое обычное место. Он всегда заезжал сюда выпить чашку кофе, с которой начинал свою смену, и уже познакомился со многими водителями.
   — Смоуки ^[141], у тебя разве есть такие монстры в Национальной гвардии Огайо?
   — Да, я служу в бронетанковой бригаде. Этим парням из Каролины вчера здорово повезло. — Коп покачал головой и увидел в зеркале человека, идущего со стоянки.
   — Войска противника обратились в бегство. Вы только что слышали, что сказал полковник Эддингтон, командир бригады Национальной гвардии, которая разгромила две вражеских бронетанковых дивизии...
   — Две дивизии! Вот это да! — воскликнул коп, поднося к губам чашку с кофе.
   — ..а бронетанковый полк «Черная кавалерия» уничтожил еще одну. У меня создалось впечатление, что я смотрю фильм или матч по футболу между чемпионом НФЛ и дворовой командой.
   — Добро пожаловать в высшую лигу, ублюдки, — произнес Кутс, глядя на телевизионный экран.
   — Это ваш бетоновоз? — обернулся полицейский.
   — Да, сэр, — ответил Холбрук, направляясь к столику своего Друга.
   — Смотри, чтоб он у тебя не взорвался, — пробормотал Кутс, не повернув головы.
   — Какого черта делает здесь бетоновоз из Монтаны? — бросил коп. — Ты как считаешь? — Он посмотрел на Кутса.
   — У него какая-то проблема с горючим, вот мы и попросили его перегнать свой грузовик. Между прочим, спасибо, — повернулся он к Холбруку. — Надеюсь, это тебя не затруднило, приятель.
   — Ничего, все в порядке. Я уже проверил бак.
   — Как вы оказались здесь с бетоновозом из Монтаны? — снова спросил полицейский.
   — Видите ли, мы, так сказать, купили его в Монтане и теперь перегоняем на восток — там находится наша компания.
   — А-а??.
   Телевизионный экран снова приковал к себе внимание присутствующих.
   — Да, они наступали на юг, и мы нанесли им сокрушительный удар! — рассказывал кувейтский офицер другому репортеру. Он с благодарностью похлопал ствол своего танкового орудия, как обычно делают с жеребцом, выигравшим скачку, — маленький мужчина, который вырос за последние сутки на целый фут вместе со своей крошечной страной.
   — Неизвестно, когда мы можем снова взяться за работу, смоуки? — спросил Кутс у полицейского. Коп покачал головой.
   — Я знаю не больше тебя. Мне приказано снова ехать к перекрестку, где перекрыто движение.
   — Представь себе, смоуки, сколько денег ты теряешь из-за того, что не можешь штрафовать нас! — засмеялся один из водителей.
   — Я не обратил внимания на номерные знаки. Действительно, зачем, черт побери, гнать бетоновоз из Монтаны? — заметил Кутс, размышляя вслух.
   — Наверно, купил по дешевке. — Полицейский допил свой кофе. — На компьютерной распечатке он не значится как краденый. И вообще, кому придет в голову красть такого кабана?
   — Я тоже такого не слышал. Бам! — выпалил Кутс. На телевизионном экране «умная» бомба накрывала цель. — По крайней мере безболезненная смерть, — заметил он.
   — Желаю удачи, парни. — Коп направился к выходу. Он сел в свой «шевроле» с форсированным двигателем и направился к шоссе, но передумал и решил посмотреть на бетоновоз. Пожалуй, стоит проверить номерные знаки через компьютер. А вдруг он и впрямь краденый? И тут полицейский тоже почувствовал запах. Он сразу понял, что это не дизельное топливо... Скорее аммиак? Или аммиачная селитра? Этот запах всегда напоминал ему о мороженом — однажды летом ему довелось работать на фабрике, где его делали, и.., о запахе метательных зарядов в своей бронетанковой бригаде Национальной гвардии. Решив удовлетворить любопытство, он вернулся в ресторан. — Извините меня, джентльмены, это ваш бетоновоз в дальнем углу площадки?
   — Да, а в чем дело? — спросил Браун. — У нас что-то не в порядке?
   Его выдали дрожащие руки. Полицейский заподозрил неладное.
   — Вы не могли бы пройти со мной, джентльмены? — предложил он.
   — Одну минуту, в чем мы провинились?
   — Ни в чем. Просто я хочу проверить, откуда доносится этот запах. Есть возражения?
   — Мы собирались нанять механика, чтобы он проверил подачу горючего.
   — Если не возражаете, мы проверим это прямо сейчас. — Он сделал жест в сторону двери. — Прошу вас.
   Полицейский вышел следом за двумя приятелями и, сев за руль машины, поехал за ними. По пути к бетоновозу водители оживленно разговаривали. Здесь что-то не так, подумал полицейский и, следуя профессиональному инстинкту, вызвал в качестве подкрепления патрульную машину, а также связался с участком и попросил проверить номерные знаки. Закончив с этим, он вышел из машины и снова посмотрел на бетоновоз.
   — Включите двигатель, пожалуйста.
   — Да, конечно. — Браун забрался в кабину и включил двигатель, который изрядно шумел.
   — Позвольте взглянуть на ваши документы, — сказал коп.
   — Да в чем же, наконец, нас обвиняют?
   — Ни в чем, сэр. Просто хочу проверить документы. Пит Холбрук достал бумажник, и в этот момент на стоянку въехал второй полицейский автомобиль. Браун тоже заметил его, посмотрел на Холбрука, державшего бумажник, и на полицейского, рука которого лежала на расстегнутой кобуре. Коп стоял в обычной позиции готового ко всему полицейского, но Браун подумал о другом. Оба горца не были вооружены. Они оставили револьверы в комнате, им и в голову не пришло брать их с собой, спускаясь на завтрак. Взяв водительское удостоверение Холбрука, полицейский вернулся к машине и достал микрофон...
   — Номера подлинные, грузовик не значится в угоне, — сообщила ему женщина из полицейского участка.
   — Спасибо. — Полицейский бросил микрофон обратно в машину и направился к Питеру Холбруку, держа в руке его удостоверение...
   Браун видел, что коп снова подошел к его другу, видел вторую полицейскую машину, видел, как коп только что говорил по радиотелефону...
   Полицейский с удивлением услышал рев двигателя и поднял голову. Бетоновоз рванулся с места. Он крикнул, приказывая водителю остановиться. Вторая полицейская машина тут же заблокировала выезд, и лишь тогда бетоновоз остановился. Теперь все ясно. Здесь явно пахнет жареным.
   — Выйти из кабины! — скомандовал он, теперь уже сжимая пистолет в руке. Второй полицейский, еще не понимая, что происходит, подошел к Холбруку. Браун спустился из кабины, коп тут же схватил его за воротник и бросил на дверцу грузовика. — Что это с тобой? — с недоумением спросил он. Потребуется несколько часов, чтобы найти ответ, и это будут интересные часы для остальных шоферов, чьи грузовики находились на стоянке.

* * *

   Ему ничего не оставалось, кроме как закричать, и он неожиданно для себя так и поступил. Видеокадры на экране телевизора невозможно опровергнуть. Люди с уважением относятся к глобальной телевизионной сети, и скрыть происшедшее не удастся. Свои спутниковые антенны имеют многие богатые иранцы, и не только очень богатые, но и те, кто живут совсем рядом. Как ему теперь поступить? Приказать выключить телевизоры?
   — Почему они не атакуют?! — гневно выкрикнул Дарейи.
   — Командующий армией и командиры всех корпусов не выходят на связь. Мы поддерживаем контакт только с двумя командирами дивизий. Одна бригада доложила, что отступает на север и ее преследует противник.
   — Что еще?
   — Наша армия разгромлена, — ответил начальник разведслужбы.
   — Но как?
   — Разве это имеет значение?
   Они отступали на север. Полк «буйволов» двигался на юг. Третий корпус Армии Аллаха не знал, что у него впереди. Встреча произошла в середине дня. Первый батальон Мастермана пока записал на свой счет около сотни автозаправщиков и других грузовых машин — больше, чем другие батальоны. Вопрос теперь был в том, насколько упорно станет сопротивляться противник. По информации, поступающей с воздуха, Мастерман точно знал, где находятся вражеские войска, их количество, расположение и в каком направлении они движутся. Ситуация сейчас была намного проще, чем во время прошлой войны, в которой ему тоже довелось участвовать.
   Рота "А" была выдвинута вперед в качестве авангарда, прикрывающего остальные силы, а роты "Б" и "В" двигались в трех километрах за ней. Отдельную танковую роту Мастерман держал в резерве. Несмотря на то что в предыдущих боях дивизии Армии Аллаха понесли значительный урон от американской артиллерии, на этот раз он решил пока не пользоваться своей. Ему не хотелось, чтобы противник узнал о приближении бронетанковых частей. Когда до столкновения оставалось минут десять, Мастерман перевел роту "А" на правый фланг. В отличие от предыдущей и единственной в его службе битвы на этот раз Дьюк Мастерман не примет непосредственного участия в бою. Он будет руководить своими танками по радио.
   Рота "А" вступила в бой на предельном расстоянии, открыв огонь из башенных орудий и пустив противотанковые ракеты «тоу». Первые беспорядочные ряды бронетехники противника были тут же уничтожены. По оценке командира роты, ему противостоял примерно вражеский бронетанковый батальон, двигавшийся с левого фланга. Эта дивизия войск ОИР была укомплектована иракцами и при первых же выстрелах повернула в противоположную сторону, даже не заподозрив, что ее намеренно гонят на две другие бронетанковые роты.
   — Это «Флажок-шесть». Поворот налево, повторяю, поворот налево, — отдал приказ Мастерман из своего командирского бронетранспортера. Роты "Б" и "В" тут же развернулись, резко увеличили скорость, промчались на восток километра три и повернули в обратную сторону. Кроме того, Мастерман приказал своей артиллерии обстрелять второй эшелон противника. Теперь не было смысла выжидать, и командир батальона решил причинить вражеским частям максимальный ущерб всеми силами, находящимися в его распоряжении. Прошло несколько минут, и ему стало ясно, что он ведет бой одним батальоном «буйволов» с целой бригадой противника. Впрочем, сейчас количественный перевес уже не имел решающего значения.
   В последний раз в ходе этой войны на поле боя бушевал шторм битвы бронетанковых войск. Языки пламени, вырывающиеся из стволов орудий, при дневном свете не были столь яркими, как ночью, и танки проезжали сквозь облака пыли от взрывов собственных снарядов. Как и предполагалось, противник отвернул от губительного огня бронетанковых рот "Б" и "В", надеясь найти просвет между двумя атакующими группировками. Вместо этого вражеские машины наткнулись на четырнадцать танков М1А2 отдельной роты, занявших позицию в двухстах метрах друг от друга, образовав что-то вроде волнолома. Как и раньше, первыми были уничтожены танки противника, затем бронетранспортеры, и батальон Мастермана продолжал взламывать вражескую оборону, углубляясь в нее. И вдруг все прекратилось. Машины противника начали останавливаться, экипажи выпрыгивали из открытых люков и разбегались. По радио Мастерману передали, что то же самое происходит по всему фронту. Застигнутые врасплох солдаты противника, которым повезло уцелеть после первых минут боя, увидели, какая сила движется им навстречу и поняли, что сопротивление бесполезно. Третья (и последняя) битва у военного городка короля Халеда закончилась через тридцать минут после начала.
   Не все кончилось так легко для остальных воинских частей захватчиков. Наступающие саудовские войска, вступившие наконец в ожесточенную схватку, продолжали наступление. Они сокрушили еще одну бронетанковую бригаду Армии Аллаха, которая был укомплектована иранцами и потому не получила снисхождения, какого удостоились арабские войска. К заходу солнца все шесть дивизий ОИР, вторгшиеся в Саудовскую Аравию, были разгромлены. Немногие уцелевшие подразделения получили приказ от своих командиров сдаться еще до того, как союзные войска, окружившие Третий корпус со всех сторон, успели приступить к окончательной ликвидации.
   И здесь наибольшей трудностью, с которой столкнулись союзники, были военнопленные, причем наступившая темнота еще более затрудняла этот процесс. Заниматься ими придется по меньшей мере еще сутки, сообщили командиры. К счастью, в большинстве случаев у солдат Армии Аллаха сохранились полевые пайки и запасы воды. Их отвели от брошенных ими машин и выставили охрану. Впрочем, поскольку они находились далеко от дома, можно было не опасаться, что военнопленные попробуют убежать и пересечь пустыню пешком.

* * *

   Кларк и Чавез вышли из российского посольства через час после того, как стемнело. В багажнике их автомобиля лежал большой чемодан, содержимое которого при беглом осмотре не могло показаться особенно опасным. К тому же оно соответствовало их легенде как журналистов. Они решили в разговорах между собой, что предстоящая операция достаточно безумна, но это несколько беспокоило только старшего по группе, Динг же находился в приподнятом настроении. Предварительный этап операции казался невероятным и нуждался в проверке. Без всяких приключений они въехали в переулок позади кафе, где совсем недавно сидели с русским резидентом, глядя на дом аятоллы Дарейи. Охраняемый периметр вокруг его дома заканчивался недалеко от этого места. Само кафе было закрыто, и вокруг царила кромешная тьма — в столице полувоюющей-полумирной страны соблюдалось затемнение. Уличное освещение было выключено, окна домов закрыты шторами, однако машинам разрешалось ездить с включенными фарами и в жилые дома подавалось электричество. Это было только на руку сотрудникам ЦРУ. Замок наружной двери, выходящей в темный переулок, они вскрыли без особого труда. Чавез осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь подъезда. За ним с тяжелым чемоданом в руках следовал Кларк. Они вошли в дом и заперли за собой дверь. Только на втором этаже слышались какие-то звуки: там жила семья. Оказалось, в квартире находятся муж и жена, оба лет пятидесяти, хозяева кафе на первом этаже. Они смотрели телевизор. Если бы операция планировалась более тщательно, подумал Кларк, это стало бы известно заранее. Впрочем, ничего не поделаешь.
   — Добрый вечер, — негромко произнес Кларк на довольно приличном фарси. — Прошу вас не поднимать шума.
   — В чем...
   — Мы не причиним вам вреда, — продолжал он, пока Динг осматривался по сторонам в поисках какой-нибудь веревки — сойдет и электрический шнур. — Ложитесь на пол.
   — Кто вы?
   — Перед тем как уйти, мы развяжем вас, — объяснил Кларк. — Но если вы попытаетесь сопротивляться, нам придется применить силу.
   Муж и жена были слишком испуганы неслышным появлением людей в их жилище и не стали сопротивляться. Кларк связал им руки и ноги электрическим шнуром, а Чавез уложил их на бок, дав женщине напиться, прежде чем вставить в рот кляп.
   — Посмотри, нет ли у них затруднений с дыханием, — сказал Кларк, на этот раз по-английски. Сам он проверил узлы и с удовлетворением убедился, что не забыл основ морского дела, которому учился тридцать лет назад. Убедившись, что все в порядке, они поднялись наверх.
   По-настоящему безумной частью операции была связь. Чавез открыл чемодан и принялся извлекать из него разные предметы. Плоская крыша здания хорошо просматривалась с такой же крыши здания, расположенного в трех кварталах отсюда, так что приходилось работать, низко согнувшись. Прежде всего Чавез установил миниатюрную параболическую антенну. Тренога была тяжелой, и острые шипы вонзились в асфальт крыши. Потом он принялся ориентировать антенну — сигналом правильной ориентации стало гудение на несущей частоте от спутника связи. Закончив с этим, Динг накрепко завернул зажим, удерживающий антенну в нужном положении. Затем он достал камеру. У нее тоже была тренога. Чавез установил ее и направил камеру на центральное из тех трех зданий, которые интересовали их. Кабель от камеры он присоединил к блоку энергопитания и связи, оставшемуся в раскрытом чемодане.
   — Все готово, все действует, Джон.
   Особенностью этой операции было то, что они имели связь со спутником, но обратная связь у них отсутствовала. Получать сигналы они могли, однако не по акустическому каналу — для этого требовалась дополнительная аппаратура, которой у них не было.

* * *

   — Вот он, — доложил Робби Джексон из Национального центра военного командования.
   — Совершенно верно, он и есть, — подтвердила Мэри-Пэт Фоули, глядя на то же изображение. Она набрала телефонный номер американского посольства в Москве, откуда ее переключили на Российское Министерство иностранных дел и далее на посольство России в Тегеране. Затем оттуда была установлена связь с цифровым телефоном, трубку которого сжимал Райан.
   — Ты слышишь меня, Иван? — спросила она по-русски. — Это Фолеева. — Прошла очень долгая секунда, прежде чем ответ пронесся по столь длинному каналу связи.

* * *

   — А-а, Мария, как приятно снова слышать твой голос. — Слава Богу, что на свете есть телефонные компании, способные устанавливать связь, пусть даже такую, подумал Джон, делая глубокий выдох.
   — Твоя фотография стоит у меня на столе, — произнесла заместитель директора ЦРУ.
   — Тогда я был намного моложе.
   — Он на месте, и все идет в соответствии с планом, — сообщила Фоули.

* * *

   — О'кей. — Джексон поднял трубку другого телефона. — Приступаем к операции. Повторяю, приступаем к операции. Подтвердите получение приказа.
   — Получен приказ приступить к операции «Шалаш», — ответил Диггз из Эр-Рияда.

* * *

   Иранские ВВС находились в состоянии повышенной боевой готовности. Хотя до сих пор по территории Ирана не было нанесено ни одного удара с воздуха, операторы радиолокационных станций бдительно следили за воздушным пространством соседних стран. Они видели несколько самолетов, патрулирующих у берегов Саудовской Аравии и Катара, которые летели главным образом параллельно береговой черте, даже не приближаясь к центральной части Персидского залива.

* * *

   «Бандит два-пять-один» и «Бандит два-пять-два» почти одновременно, с разницей всего в несколько секунд, пополнили баки от своих воздушных заправщиков. Истребители-бомбардировщики «стеле» редко действуют парами, поскольку по замыслу конструкторов предназначены для индивидуальных операций. Только не на этот раз. Оба отделились от своих К-10 и повернули на север. Их полет должен продолжаться около часа, правда, он будет проходит на разных высотах — один полетит выше другого на тысячу футов. Воздушные заправщики продолжали барражировать в отведенном для них районе и воспользовались предоставившимся временем, чтобы дозаправить истребители патрулей, охраняющих берега Саудовской Аравии, что было рутинной операцией для ночных полетов. Самолеты АВАКС, находившиеся в пятидесяти милях, видели все или почти все. Даже всевидящие Е-3В не могли различить своими радиолокаторами истребителей-бомбардировщиков F-117.

* * *

   — Мы постоянно встречаемся в тяжкие моменты, — попытался пошутить президент.
   — Вы выглядите очень усталым, — заметила Мэри Эббот, нанося грим на лицо Райана.
   — Я и чувствую себя усталым, — признался он.
   — Даже руки дрожат. — Это от недосыпания, — солгал президент.

* * *

   Кэлли Уэстон вносила изменения в текст выступления президента, вводя их прямо в электронную память «бегущей строки». Даже телевизионным техникам было запрещено знакомиться с текстом выступления, и она удивилась, что это разрешили даже ей. Кэлли закончила работу, еще раз прочитала текст, отыскивая опечатки — за последние годы она узнала, что опечатки приводят президентов в замешательство, когда они выступают в прямом эфире.

* * *

   Кларк заметил, что некоторые охранники в наружном оцеплении курят. Недостаточно строгая дисциплина, решил он, хотя, может быть, это помогает удержать их ото сна.
   — Джон, тебе не кажется, что эта операция становится слишком захватывающей?
   — Хочешь помочиться? — Это было обычной реакцией, даже для них.
   — Да.
   — Я тоже. — Такое никогда не попадало в кинофильмы о Джеймсе Бонде. — Гм. Я не знал об этом. — Он плотнее прижал к виску наушник, услышав обычный человеческий голос, а не голос диктора, говорящего о том, что через две минуты по телевидению выступит президент. Наверно, директор какой-нибудь телевизионной компании, решил он. Затем Кларк достал из чемодана два последних прибора.