Клименко Анна. Лабиринт Сумерек

   Невольно всхлипнув, ийлура зубами выдернула пробку, выплюнула ее на пол и понюхала содержимое бутыли. Пахло недурственно – по крайней мере вином.
   – Я жду, – не преминул напомнить Этт-Раш. – Еще раз говорю, что травить мне тебя незачем. Но если дернешься – сразу отправишься к Фэнтару.
   Эристо-Вет обреченно взвесила в руке все то, что ей предстояло выпить. Побери Шейнира этого Этт-Раша!
   Похоже, выбора не осталось.
   И она, зажмурившись, принялась пить большими глотками. По горлу покатилась горячая волна, теплом коснулась желудка. Ноги, руки стремительно наливались тяжестью.
   Оторвавшись от бутылочного горлышка, Эристо-Вет вдруг поняла, что совершенно свободна. Этт-Раш стоял и, сложив на груди руки, наблюдал за ней.
   Свободна… Ийлура подумала, что в былые времена ей бы ничего не стоило запустить Этт-Рашу в голову тяжелую бутыль с остатками вина. А что с ней сталось теперь? Все плыло и кружилось перед глазами, ноги подгибались…
   Бутылка с глухим стуком ударилась о пол. Эристо-Вет хотела выхватить меч, но пальцы уже не слушались, онемели. Да и руки внезапно оказались словно вырубленными из железного дерева.
   – Ты меня отравил!
   – Вовсе нет.
   Он склонялся к Эристо-Вет так, словно она уже была на полу. За головой Этт-Раша в тумане плавали потолочные балки.
   Потом все омылось тьмой. Но даже во мраке Эристо-Вет чувствовала, как ее волокут куда-то, и слышала глухие голоса. Она силилась понять, но не могла. И рядом не было Дар-Теена, который мог бы утешить и дать надежду.

* * *

   …Этт-Раш не обманул. Это была первая мысль, которая посетила Эристо-Вет, как только ийлура вынырнула из темного омута сновидений. Да, Этт-Раш не обманул, не отравил и не выбросил тело в отхожее место…
   Второй мыслью, пришедшей на ум ийлуре, была: «Я тебя убью, шейнирово отродье».
   Окончательно придя в себя и с трудом ворочая налитой свинцом головой, Эристо-Вет обнаружила себя посреди роскошно убранной комнаты, лишившейся и щера, и дорожной сумки с кристаллом Эльваан, и какого бы то ни было оружия. А ко всему прочему – еще и голой.
   Хм. Не совсем, конечно, голой – но облаченной в чересчур легкомысленную сорочку, тонкую, словно паутинка, и по длине едва прикрывающую бедра. Шею плотно облегал ошейник из железных звеньев, и тонкая цепочка тянулась к добротному кольцу, ввинченному в стену. Все говорило о том, что Этт-Раш продал сестру по Ордену в альмаранский дом для развлечений.
   – Шутник, – буркнула ийлура, – ну я до тебя доберусь.
   Кряхтя и постанывая сквозь зубы, она села. Наверняка Этт-Раш напоил ее сонным зельем, иначе почему голова раскалывается от тягучей, надоедливой боли? Пожалуй, единственное, что радовало – они не посмели отнять медальон с частицей Молота, подаренный метхе.
   Эристо-Вет осмотрелась и снова пришла к неутешительному выводу о том, что находится в борделе. Все здесь было роскошно и безвкусно – и круглая кровать, и дорогие, но неудобные кресла, и два тяжелых сундука у стены (тут ийлура задумалась, каким образом они могут быть использованы во время развлечений посетителей, но ни одной толковой мысли в гудящую голову так и не пришло). Зоркий глаз Эристо-Вет отметил маленькую дверь, почти незаметную на фоне тисненых обоев цвета сильно разбавленного малинового сока, небольшое бюро у дальней стены. Окно в комнате тоже было, завешенное розовыми шторами с обилием бантов и рюшей, но – увы! – длина цепи не позволяла к нему приблизиться.
   Она подергала железные звенья. Неужели Этт-Раш оказался настолько глупым, если возомнил, что цепь удержит истинную Хранительницу?
   Ийлура выругалась и, скрестив ноги, села на кровати.
   Удержит, еще как. Ей, за всю свою жизнь так ни разу и не призвавшей силу битв, не разорвать железные, старательно держащиеся друг за дружку звенья. И не сломать ошейника. Так что… Этт-Раш все правильно рассчитал.
   Эристо-Вет поежилась. Не то чтобы в розовой комнате было холодно; страх накатывал волнами, щекоча сознание ледяными иголочками.
   Да, ей самой ни за что не освободиться.
   А вдруг… Вдруг никто не зайдет сюда?!!
   Она было ухватилась за мысль о том, что можно шагнуть через Границу, но тут же вспомнила, что «по ту сторону»полностью повторяет Эртинойс. Следовательно, и там шею будет украшать гибкий, но прочный ошейник.
   Проклятье. И ведь надо было поверить в то, что Этт-Раш пил «Слезу Фэнтара»…
   Ийлура поднялась. Еще раз попробовала подойти к окну – длины цепочки хватило ровно настолько, чтобы дотянуться кончиками пальцев до шелковой шторы. Попыталась добраться до замаскированной двери – тоже безуспешно. Затем Эристо-Вет внимательно осмотрела ввинченное в стену кольцо, подергала: оно крепко сидело в кладке. Одно было хорошо – ийлура не увидела ни намека на механизм, который бы мог укорачивать ее привязь.
   «И то ладно. – Эристо-Вет из последних сил боролась с подступающими к горлу слезами. Обобрали и продали, иначе и не скажешь… А кристалл Эльваан, где он теперь?»
   Ийлура забралась на кровать и свернулась калачиком под легким одеялом. От медальона шло слабое приятное тепло; она накрыла его ладонью и попыталась молиться Фэнтару. О чем? Хотя бы о том, чтобы в замыслы Этт-Раша не входило уморить ее голодом. О том, чтобы в розовую комнатку кто-нибудь зашел, уж тогда она приложит все усилия, чтобы не остаться здесь надолго. И еще… совсем чуть-чуть… о том, чтобы ничего дурного не приключилось с Дар-Тееном.
   Фэнтар хранил молчание. Но, видимо, горячая молитва Эристо-Вет достигла его божественного слуха. Стоило ей начать задремывать, как незаметная на розовых обоях дверь отворилась и в комнату вошла – или, скорее, вплыла – элеана.
   …Она была молодой и удручающе красивой. Все в ней казалось особенно хрупким – нежная шея, запястья и лодыжки, узкие бедра и немыслимо тонкая талия. Волосы цвета воронова крыла, присобранные на макушке, крупными завитками спускались до пояса; миндалевидные глаза сверкали, точно пара аметистов. Крылья, украшенные маленькими золотыми колечками, с тихим шелестом волочились за ней по ковру. А одеяние этой красавицы чересчур походило на сорочку самой Эристо-Вет. Но превосходя в длине, превосходило и в прозрачности.
   Ийлура прыгнула. Так быстро, как только позволяли собственные мышцы и сухожилия. Сбросив одеяло и оттолкнувшись от кровати едва ли не всем телом. Но пальцы ухватили воздух, а сама Эристо-Вет запоздало поняла, что нежная и беззащитная на вид элеана оказалась опытным бойцом: ее маленький кулачок неожиданно остро ударил под ребра, вышибая дыхание, заставляя позорно скорчиться на пушистом ковре.
   – Меня предупредили, что следует быть осторожной, – услышала ийлура откуда-то сверху.
   Все еще хватая ртом внезапно раскалившийся воздух, Эристо-Вет подняла голову. Элеана как ни в чем не бывало, стояла над ней и дружелюбно улыбалась.
   Покровители! Вот она, рядом… Стоит захлестнуть цепью белую шею, и тогда…
   – Не глупи, – посоветовала красавица, – если хочешь поесть сегодня.
   И, прочитав в глазах Эристо-Вет немой вопрос, представилась:
   – Меня зовут Гирлоиль. Я хозяйка «Радостей жизни» – и теперь твояхозяйка.

* * *

   Глядя на Гирлоиль, ийлура мечтала о том, как свернет шею Этт-Рашу.
   Разумеется, это может произойти не раньше, чем она покинет этот чересчур гостеприимный бордель. И, следовательно, не раньше, чем с нее снимут цепь. Если вообще здесь не принято развлекать посетителя, будучи на привязи.
   Эристо-Вет порылась в памяти, припоминая тот последний раз, когда она посещала подобное заведение с одной-единственной целью встретиться с агентом Хранителей. Тогда женщины, которых она видела в том замечательном месте, свободно расхаживали по холлу, ну да в каждом доме свои правила. Оставалось лишь надеяться, что и здесь ее не будут держать взаперти слишком долго.
   Тем временем элеана морщила аристократический, но слегка вздернутый носик. Тонкие золотые браслеты позвякивали в такт ее шагам.
   – Мне обещали красивую и покорную рабыню. Я заплатила за тебя цену трех здоровых рабов. Заметь, не для того, чтобы ты нападала на каждого, кто будет входить в эту комнату. И, если ты не образумишься, я найду, как тебя обуздать.
   Эристо-Вет пожала плечами:
   – Отпустите меня, Гирлоиль. Если дело только в деньгах, я могу внести за себя выкуп, пусть даже и в два раза больше, чем было вами заплачено.
   На миг в широко распахнутых глазах элеаны мелькнуло сомнение, но тут же спряталось в аметистовых глубинах. Гирлоиль поджала красивые губы и сухо произнесла:
   – Ты непокорна, но достаточно красива. Достаточно… для того, чтобы стать истинной жемчужиной моего дома. Даже если ты не лжешь и в самом деле могла бы внести выкуп, я не настолько глупа, чтобы рисковать дружбой с нашим общим знакомым.
   Эристо-Вет вспыхнула. Да что, во имя Покровителей, возомнила о себе эта стрекоза?!!
   Но, помня о молниеносной реакции элеаны, даже не пошевелилась. Замерла на краешке роскошной постели.
   – Я не буду развлекать твоих гостей, Гирлоиль. Более того, я убью каждого, кто посмеет ко мне приблизиться!
   Через удар сердца Эристо-Вет пожалела о сказанном, но слова уже прозвучали в Эртинойсе – а черноволосая элеана их прекрасно поняла.
   – Что ж… – в ее звонком голосе серебряными каплями перекатывалась жалость, – посиди тут, подумай. Но лучше бы тебе согласиться сразу, потому что…
   – Ты ничего мне не сделаешь, – в отчаянии брякнула ийлура. Сказанного не воротишь, и, возможно, было самой большой ошибкой дать волю гневу. – Ты же не будешь портить свою собственность?
   – О… – Тонкие брови элеаны взмыли вверх. Она даже остановилась, и позвякивание золота прекратилось. – Ты думаешь о телесных наказаниях? Ну что за глупости, дорогая?
   И, не произнеся более ни слова, удалилась. Только крылья по ковру прошелестели.
   А Эристо-Вет, обхватив себя руками за плечи, осталась сидеть на кровати – понимая, что первую схватку она безнадежно проиграла.
   …За розовыми шторами наступало время ночи. Потемнело размытое пятно окна, комната пила сумерки, наполняясь темнотой, но больше ничего не менялось. Будто все вымерли в «Радостях жизни». Только изредка до Эристо-Вет доносилось далекое печальное позвякивание, но ийлура не смогла определить – то ли это бродила по комнате такая же, как она, узница, то ли прислуга возилась на кухне.
   Она так и сидела на кровати, подтянув к груди коленки.
   Эристо-Вет было зябко в тонкой и короткой сорочке, забраться бы под одеяло, но шевелиться не хотелось. Вот пить – да. После «Слез Фэнтара» и вина, щедро приправленного сонным зельем, жажда набросилась на Эристо-Вет, как оголодалый щер на котел с жабами, горло пересохло, язык превратился в горькую терку, царапающую нёбо.
   «Полцарства за глоток воды». – Ийлура грустно усмехнулась в темноту. Наверное, тот, кто это придумал, тоже вот так сидел взаперти без особой надежды на вызволение.
   Чтобы отвлечься, она пыталась думать про Око Сумерек, про смертельную игру, в которую ее втянул метхе Альбрус. Но мысли безнадежно сворачивали к Дар-Теену; Эристо-Вет вспоминала его лицо в то мгновение, когда было сказано: «У меня были и другие мужчины…» Это было жестоко. Слишком. Теперь, когда ничего не изменить, сердце болело от жалости – к Дар-Теену, к себе, к ним обоим… Сами боги прокляли их союз, иначе Эристо-Вет уже давно была бы с тем, кого всегда любила, но боялась в этом признаться даже самой себе.
   Ийлура почувствовала, как по щеке потекла слеза. Торопливо зашмыгала носом, вытерла глаза – вдруг кто зайдет и застанет ее рыдающей? Но боль накрепко засела в груди.
   «Нам нельзя было расставаться в ту жасминовую ночь».
   Эристо-Вет показалось, что рядом, в потемках, сидит Дар-Теен. Провела рукой по шелковым простыням – и вздохнула. Конечно же все это были только ее глупые и запоздалые мечты.
   Внезапно она осознала, что в ее розовой комнате происходит нечто новое. Из-под замаскированной двери во мрак боязливо тянулись золотистые лучики света, словно кто-то притаился за дверью… подслушивая? Или даже подглядывая?..
   – Эй! – Ийлура вскочила с кровати. – Там, за дверью! Принесите мне попить, что ли? Или хотите меня уморить?
   Некто, будто смутившись, тут же пригасил лампу – яркая полоска под дверью почти слилась с сумерками.
   – Не уходите! – Эристо-Вет шагнула к двери, цепь, натянувшись, жалобно звякнула. – Принесите хотя бы воды!
   И вдруг с легким скрипом дверь приоткрылась. На пороге стояла ийлура в мешковатом сером платье, молоденькая северянка. В руках она держала поднос.
   – Хвала Покровителям, – пробормотала Эристо-Вет.
   В конце концов, это была самая обычная девчонка, которая принесла пленнице поесть. Ну а если ее задобрить – даже самые преданные слуги могли стать сообщниками.
   – Хвала Покровителям! – уже громче сказала ийлура, подпустив в голос отчаяния. – Мне казалось, что я умру здесь… одна… в темноте, без еды и питья. Кто ты, добрая девушка?
   Служанка предпочла отмолчаться. Аккуратно опустила на пол поднос, так, чтобы Эристо-Вет могла до него дотянуться, и, по-прежнему недосягаемая, выскользнула за дверь. Тихо щелкнул замок.
   – Шейнирово отродье. – Ийлура едва удержалась от того, чтобы не запустить поднос в приторную розовую стену.
   Затем, до боли закусив губу, подтянула его к себе и быстро осмотрела содержимое. Кувшин с водой, маленький элеанский кувшинчик с вином и дурно пахнущая, подгоревшая каша, размазанная по широкой глиняной плошке.
   Эристо-Вет вздохнула и принялась пить.
   Проклятье! Не получилось заговорить с прислугой, ну да ладно. Ведь она здесь не в последний раз…
   А время идет. Где сейчас Этт-Раш? А темная жрица? И о чем думает метхе Альбрус?..
   Ийлура отставила наполовину пустой кувшин, блаженно зажмурилась. Жажда отступала, спасаясь от прохладной, свежей воды.
   Теперь… не мешало бы поесть.
   Эристо-Вет в потемках шарила по подносу в поисках ложки, раздраженно потерла заслезившиеся внезапно глаза… И вдруг ее охватил панический, животный страх.
   Что там говорила элеана? Я найду на тебя управу, Эристо-Вет. И не нужно никаких телесных наказаний, не нужно боли… Достаточно лишь подмешать унцию зелья в питье или еду.
   – Нет! Пожалуйста, не надо, – выдохнула ийлура.
   Сознание съеживалось, ища укрытия; а розовые шторы – о, это были не просто куски шелка. Это были… призраки. Зловещие, покинувшие Шейнирово царство призраки, которые вошли через окно и медленно, не показывая лиц, окружали ийлуру. Она скукожилась и становилась все меньше и меньше, постепенно высыхая и превращаясь в овсяное зернышко. А те, кого ей пришлось убить за время службы Ордену, уже поджидали ее на границе бреда.

* * *

   …Они снова были вместе.
   Дар-Теен шел чуть впереди, дорога чихала пылью, отзываясь на каждый его шаг. По обе стороны тянулась степь – желтая и поблекшая, словно засуха выпила весь травяной сок. Пахло полынью и пижмой; и того и другого было предостаточно – седые кустики с жесткими волокнистыми стеблями и гроздья желтых шариков, впитавших злое солнце. А в синем, прогретом до самого дна небе плыл черный силуэт ястреба.
   Эристо-Вет шла за Дар-Тееном. Она не думала, куда они движутся и зачем; она радовалась, что призраки когда-то убитых ею ийлуров, элеанов и кэльчу отступили, снова превратившись в розовые занавески. Потом пропали и они, растворившись в иссушенной солнцем степи…
   Но там был Дар-Теен. Видения прошлого разлетелись испуганным вороньем, не навсегда, конечно, но ийлура точно знала: пока она идет вслед за северянином, ни один кошмар не посмеет коснуться ее сознания.
   И ей было легко и радостно шагать, выбивая из дороги скучные сизые облачка. Страхи ушли, на душе стало по-особенному покойно и уютно…
   – Эй, – позвала она, – как ты нашел меня?
   Не оборачиваясь, Дар-Теен пожал плечами:
   – Это было несложно, дорогая. Мы же знаем с тобой, что Сумеречный Отец порой склоняет свой слух и к молитвам ийлуров? Я, конечно, не думал, что тебя занесет в бордель, но…
   – Меня продал туда Этт-Раш, – хмуро оборвала Эристо-Вет, – опоил и продал, когда я пыталась его остановить.
   – Пусть себе делает то, что ему приказал метхе Альбрус, – ийлур оставался невозмутим, – все равно долго не протянет. Темная жрица не по зубам Этт-Рашу, уж поверь мне.
   Ийлура только вздохнула:
   – Мои вещи, Дар-Теен. Он меня еще и ограбил.
   – Но ты же можешь купить себе новый меч? – усмехнулся ийлур.
   – Там, побери меня Шейнира, дело не только в мече. Там…
   И она осеклась, вспомнив… Эльваан. Ведь Дар-Теен убил ее? Проклятье, лучше бы и вовсе не находить в его мешке свинцовый кубик, потому что теперь – теперь сердце рвалось на части.
   Дар-Теен продолжал энергично идти вперед. По обе стороны дороги все так же тянулась выпитая зноем степь.
   – Это правда, что ты не убивал Эльваан? – несмело спросила ийлура. – Во имя Покровителей, Дар-Теен, скажи правду.
   Ийлур промолчал.
   – Значит, все-таки твоих рук дело? – Внутри все будто сжалось в ледяной ком. – Но почему, почему?
   Снова молчание.
   – Ответь, побери тебя Шейнира! – не выдержав, сорвалась на крик Эристо-Вет. – Почему ты не оборачиваешься?
   Дар-Теен даже не соизволил замедлить шаг.
   Эристо-Вет рванулась к нему, намереваясь хотя бы взглянуть в лицо молчаливому убийце, но…
   Расстояние между ними не сократилось.
   Выругавшись и помянув Темную Мать синхов, Эристо-Вет побежала – это оказалось, на удивление, тяжело, подошвы сапог словно липли к дороге. А Дар-Теен по-прежнему спокойно вышагивал впереди, не останавливаясь и не оборачиваясь.
   – Подожди! – взмолилась ийлура, давясь пылью, слезами и раскаленным воздухом. – Прошу, не уходи!
   Собравшись с силами, она оттолкнулась от ненавистной дороги и, в прыжке настигнув Дар-Теена, повалила его в пыль.
   – Побери тебя Шейнира! Почему?!!
   Ломая ногти о жесткую куртку ийлура, Эристо-Вет развернула его к себе лицом – и закричала. Теперь уже от ужаса.
   Она вопила и вопила, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. А пальцы продолжали судорожно цепляться за заскорузлую от грязи мешковину.
   На Эристо-Вет спокойно взирал старик элеан. С коричневым, исхлестанным морщинами лицом, с пронзительными черными глазами. Невесть откуда взявшийся ветер расплескал длинные седые пряди, и они липли к лицу Эристо-Вет, словно паутина.
   – Я ошибался в тебе, – сказал старец, – я открою тебе путь. Быть может, твое присутствие что-то изменит, но… Будь настороже, ибо враг идет за тобой.
   …Она охрипла от крика. Холодный пот заливал глаза, руки тряслись.
   Но не было больше ни степи, ни старика. Эристо-Вет очнулась в темноте, едва разбавленной чахлым огоньком масляной лампы, темноте, пропахшей горячей камфарой и медом. Ощущая под ладонями грубое домотканое полотно, она повернулась к свету – и сердце зашлось в суматошном беге. Там, где тени сгущались, парой кровавых рубинов горели глаза синха.
   – Метхе, – прошептала ийлура.
   – Помолчи.
   – Метхе Альбрус… – она улыбнулась и судорожно схватилась за шершавую руку синха, – как вы…
   – Дом развлечений не лучшее место для Хранителей Границы, – назидательно прошелестел синх.
   Он склонился над Эристо-Вет, осторожно пощупал ее лицо, оттянул веки и, удовлетворенный осмотром, оставил в покое.
   – Еще несколько дней, и ты бы делала все, что тебе прикажут.
   – Несколько дней? – Она испуганно смотрела на уродливое коричневое лицо. Боги, как же стар был метхе! Полосы расплылись, стерлись… Говорили, что, когда с кожи синха исчезает последняя полоска, его жизнь завершается…
   – Но ты же никуда не торопишься? – подмигнул Альбрус.
   Ийлура поспешно прикусила губу. Не хватало еще проболтаться…
   – Зачем ты хотела остановить Этт-Раша? – Развернувшись, Альбрус снова нырнул во тьму и тут же вернулся. – Впрочем, теперь уже неважно. Северянин припрятал твои вещи, и он не так уж и виноват перед тобой. Он хотел пошутить, но хозяйка борделя решила, что ты пригодишься ей самой.
   Эристо-Вет села на постели и огляделась. Вместо розовых обоев – беленые стены, вместо штор – пыльная тряпка. На грязном столе исходила паром глиняная кружка, скорее всего там метхе держал целебное снадобье. Испуганно трепетал огонек лампы.
   Одеяние ийлуры тоже претерпело изменения – вместо прозрачного лоскутка на ней оказалась добротная, до пят, полотняная рубаха с туго стянутой шнуровкой у горла.
   «Он перенес меня сюда, когда забрал из борделя», – вдруг подумала Эристо-Вет.
   На миг ей стало не по себе оттого, что к ней прикасался старый синх и что он же наверняка переодевал ее.
   – Метхе…
   – Скажи спасибо, что никто не позарился на твой медальон, – ухмыльнулся синх, – может быть, испугались кары Пресветлого.
   – Как мне благодарить вас? – выдохнула наконец ийлура.
   – Помилуй, за что?
   Альбрус развел костлявыми руками. Задумчиво склонил голову к плечу.
   – Я не мог тебя оставить. Ты же моя ученица… Не лучшая конечно же, но удачливая, это точно. А теперь – уж извини – меня ждут дела Ордена. Ийлура, в доме которой ты находишься, честная женщина. Выздоравливай – и пусть все, что с тобой приключилось, забудется, улетит дурным сном, чтобы уже никогда не повторяться.

* * *

   Альбрус покинул ее тем же днем. Ушел, аккуратно сложив на столе и дорожный мешок, и одежду, и оружие. Порывшись в вещах, Эристо-Вет пришла к выводу, что все оказалось нетронутым. Кристалл Эльваан заманчиво поблескивал свинцовыми гранями, по нему гуляли красноватые блики; словно манил, шепча на ухо – возьми меня и будь со мной. Навсегда.
   Эристо-Вет вздохнула, потерла кубик рукавом сорочки. В мыслях она была с Дар-Тееном и чувствовала себя так, словно половина души вылетела из тела. Повиснув над Эртинойсом в скорби, эта половинка искала и звала того, кто был далеко – и, судя по всему, попал в беду.

Глава 15
СУМЕРЕЧНЫЙ ХРЕБЕТ

   …Это случилось давно. Тогда еще не был Лан-Ар ни рабом Храма Фэнтара, ни послушником, юным и исполненным надежд, – он был… просто мальчиком. Самым обычным, каких непременно наберется сотня-другая в любом городе Алхаима. И, как водится, у Лан-Ара были и мать и отец. Последний, насколько помнилось Лан-Ару, приходился дальним родственником одному из алхаимских Нобилей, об этом нет-нет, да упоминали, но родство получилось, как говорят, «седьмая вода на киселе», а потому ийлура, давшая Лан-Ару жизнь, принадлежала вовсе не к сапфировому кругу нобилеата, а к гильдии Вышивальщиц.
   Когда-то… Да, он помнил каменный дом о двух этажах, с большими окнами и светлыми комнатами. Там всегда пахло лавандой и розами, мать любила перекладывать сушеными букетиками белье, – «для радости и успокоения». Будучи храмовым рабом, Лан-Ар не раз хотел встретить отца и спросить: зачем вы отдали меня в Храм? Чего вы ждали от юркого черноволосого мальчишки? Наверное, они желали видеть его жрецом, а еще лучше – Настоятелем Храма. Только вот просчитались в одном: Фэнтар Пресветлый не отметил печатью своего благословения Лан-Ара… Но это было уже неважно. Важным было то, что одним утром Лан-Ар забрался на резную спинку своей кроватки, оттолкнулся от нее и… вытянувшись в струнку над светлыми, гладко оструганными досками пола, полетел. Чтобы двигаться вперед, он помогал себе руками и ногами, загребал теплый воздух ладонями, колотил по нему ногами, а добравшись до двери, развернулся и встал на плетеный коврик.
   …Потом он снова обнаружил себя в кровати, но ощущение полета никуда не ушло. Лан-Ар побежал к матери, которая в это время распоряжалась на кухне, уткнулся лицом в пахнущий теплым тестом передник.
   – Мама, я летал! Я долетел от кровати до двери!
   Мягкая рука с длинными чувствительными пальцами легла на голову и взъерошила волосы.
   – Глупости, деточка. Ийлуры не могут летать. Ты же не элеан?
   – Но я летал! – Он поднял голову, чтобы посмотреть в лицо самой дорогой на свете ийлуры. Она тогда была самой красивой и самой лучшей из всех, зеленые глаза с вертикальными зрачками лучились светом, и этот же свет играл в золотых кудрях, распущенных по плечам.
   – Тебе приснилось, дорогой. – Мать пожала плечами. – Ийлуры не умеют летать, запомни это.
   Лан-Ару вдруг стало горько. Почему она не поверила? Ведь он прибежал рассказать о том, как тело стало невесомым и радость пенилась игристым вином… Так почему?..
   – Я летал, – упрямо повторил он и, оттолкнув податливую ткань передника, бросился обратно в свою комнату. Задыхаясь, повторил все, что делал раньше: забрался на резную спинку кровати, выпрямился и, оттолкнувшись… тяжело, на всю ступню, прыгнул на пол.
   Это было странно. Волшебное, божественное ощущение полета не забылось, но воздух более не желал его держать, и Лан-Ар расплакался, словно самая распоследняя девчонка. Ему было горько; потом он не раз пробовал летать, но больше никогда не получалось.
   «Ийлуры не умеют летать, запомни это».
   Пришлось запомнить. Все, что произошло, оказалось детским сном, не более.
   …И спустя два десятка лет Лан-Ар летел. Судорожно вцепившись в плетеную корзину, которую несли три элеана, едва ли что видя из-за выступивших на глазах слез. Их можно было бы вытереть и смотреть в свое удовольствие, как далеко внизу проплывают Дикие земли, сплошь покрытые лесом. Сверху это напоминало часто настеленные лоскуты овчины, ярко-зеленой, а между ними то сверкала нитка реки, то желтел торговый тракт. Но Лан-Ар никак не решался отпустить край корзины; ветер в небесах оказался таким сильным, что корзина скрипела и раскачивалась, опасно кренясь каждый раз, когда кто-нибудь из элеанов прекращал взмахивать крыльями и просто плыл в небесных потоках.