Страница:
Как только затрещал костер, жрица разостлала на траве плащ и достала карту.
– Уж не знаю, чего нам ждать этой ночью, – донеслось до Лан-Ара.
Потом она бормотала еще что-то, поворачивая пергамент и так и сяк; достала изумрудный ключ.
– Так я и думала! – В голосе Нитар-Лисс послышались торжествующие нотки. – Давай сюда мою сумку, живее!
И, получив желаемое, она принялась торопливо потрошить содержимое мешка. В разные стороны полетели свертки, бархатные мешочки, ящик с ритуальными ножами…
– Ох, да где же они…
Издав победный вопль, ийлура наконец достала плоскую деревянную коробку, в которой оказался писчий набор – перо и стеклянный пузырек чернил с завинчивающейся крышкой.
– Поглядим… Благослови, Претемная Мать синхов!
Нитар-Лисс углубилась в рисование. Лан-Ар тоже присел на корточки, посмотрел – и едва не рассмеялся. А ведь секрет карты оказался прост, впрочем, как и все гениальное, что существовало под небесами Эртинойса: когда источник света находился строго слева от пергамента, а в центре лежал изумрудный ключ, каждый лучик зеленоватого света становился продолжением не доведенной до конца чернильной линии. И потому Нитар-Лисс, прикусив кончик языка, прилежно обводила дрожащие травяные полоски, и на карте – наконец-то! – появились и горы хребта, и предгорье, и кромка Диких земель. Ийлуру показалось, что в одном из пятнышек он даже узнал каменный сад, в котором они ночевали прошлый раз, и крошечный ручеек, журчащий в траве, восточнее впадал в катящуюся на равнину речку…
Нитар-Лисс ловко обводила зыбкие отблески, то и дело сажая кляксы, тихо бурча ругательства, снова и снова макая перышко в чернильницу. Оказалось, что они прошли куда больше половины пути; заветный крестик чернел южнее, но уже близко, и Лан– Ару не верилось, все вертелся на языке вопрос – неужели все так просто?
– Еще дойти надо, – заметила жрица, – здесь отмечен только вход.
Ийлур молча смотрел на карту. Все равно, даже завершенная, она казалась странной.
– А точки? Что это за точки? – встрепенулся он. – Ведь они не вписываются в рисунок, они – сами по себе…
– Разве ты не узнаешь? – Нитар-Лисс уже завинчивала крышку чернильницы. – Это же рисунок созвездий! Вот, гляди, это Большой и Малый Лебеди, а это – Паук.
Лан-Ар почувствовал, что к щекам прилила кровь. Может быть, ийлуре и были известны скопления звезд, но в Храме Фэнтара этому не учили, и теперь ему было стыдно – оттого, что он не разбирается в столь простых, казалось бы, вещах.
– Так должно выглядеть небо над Лабиринтом, – закончила жрица, – ну вот и все. Нет больше ни тайн, ни загадок. Осталось только уцелеть и прикоснуться к священному древу.
Так уж получилось – Нитар-Лисс решила дежурить первой, обещала разбудить, если почувствует опасность. Лан-Ар поначалу воспротивился; не то чтобы совсем не доверял темной жрице, все-таки он был ей нужен, но…
Женщина есть женщина. И отнюдь не женское это дело сидеть одиноко в ночи, у подножия враждебных гор, и слушать, и всматриваться в кромешную темень, что вытекает из ущелий хребта. К тому же Нитар-Лисс не выглядела румяной пастушкой. Схватка с мохнатыми тварями выпила из нее довольно жизни, только глаза – огромные, черные – жили на бледном, как бумага, лице.
Впрочем, спорить с Нитар-Лисс было бесполезно. Она как-то очень мягко, нежно поцеловала его в лоб, игриво запустила пальцы в начавшую отрастать бороду.
– Отдохни, мой неутомимый воин, – шепот сливался с журчанием ручейка, – я разбужу тебя, как только увижу или услышу что-нибудь подозрительное.
И Лан– Ар обмяк. Разом навалилась усталость всех этих сумасшедших дней и еще более безумных ночей; ийлуру захотелось просто закрыть глаза, чтобы потом проснуться – пусть и на полу, на жесткой циновке – но в Храме Пресветлого. Чтобы посвященный недовольно требовал свежий чай и чтобы, спросонья потирая веки, бежать на кухню с подносом и глиняным чайником… Одним словом, Лан-Ару вдруг захотелось, чтобы на самом деле все происшедшее оказалось сном.
– Я посижу, – повторила темная жрица, устраиваясь у акации. Она завернулась в плащ, только лицо белым пятном светлело в сумраке, – мне нужно кое-что обдумать.
– Когда принести меня в жертву? – невольно съязвил Лан-Ар. Он не хотел злить ийлуру, так уж получалось: иной раз слова срываются с губ до того, как обдумаешь последствия сказанного.
Нитар-Лисс нахмурилась было, а потом сквозь зубы прошипела:
– Дурак. Спи, пока я действительноне решила принести жертву.
Он молча лег на бок, и, стоило закрыть глаза, навалился душный, неприятный сон.
Как будто Лан-Ар шел по узкому коридору с низким потолком. Каменная кладка была старой, раствор из швов между камнями высыпался, а в нишах прикрытые серой пылью спали чьи-то кости.
Лан-Ар шел и понимал, что не может повернуть обратно, и это было странным: никто не гнался за ним, ни единого звука не доносилось из тусклой серой тишины за спиной. Ийлур просто знал, что должен идти вперед и вперед. Там ждало спасение… Спасение и бессмертие.
Дышать стало тяжело. Низкая кладка сводчатого потолка давила, заставляя нагибаться. Проход все сужался и сужался, Лан-Ар начал задевать рукавами осклизлые сырые камни.
«Да когда же ты закончишься?» – зло подумал ийлур, втискиваясь в узкую щель между придвинувшимися друг к дружке стенами. Мелькнула мысль, что коридор мог попросту желать его, Лан-Ара, гибели, и мог запросто раздавить его, как назойливого таракана… Но ийлур не испугался, словно понимал – как только дашь страху овладеть рассудком, все тут же и закончится, провалится в небытие.
«Когда ты сам того захочешь», – ухмыльнулись древние стены.
«Да чтоб ты провалился в Шейнирово царство!»
Лан-Ар, повернувшись боком, выхватил меч. Трезвая его часть пробубнила, что от стали мало проку среди камней. А сердце запело о том, что стальной клинок есть оружие, а оно, в свою очередь, было выковано для того, чтобы поразить врага. Он резко рванул меч из ножен – и в тот же миг коридор треснул, раздался вширь. В глаза брызнул яркий свет, заставляя жмуриться.
…И Лан-Ар увидел. Сперва старика, того самого, с длинными седыми волосами, похожими на паклю, с недобрыми черными глазами на пугающе неподвижном морщинистом лице, с побелевшими от времени крыльями. А затем – дерево. Оно было странным и неживым, как будто сплетенным из свинцовых стержней. Ствол – сросшиеся спирали, серые и тускло блестящие. Ветви – словно нанизанные на твердый каркас металлические бруски. Листья, маленькие и большие кубические кристаллы, неведомо как держащиеся на ветвях. В одном месте ствол треснул, раздался в стороны, и там…
Лан-Ару было больно смотреть туда, и он взглянул на сидящего под деревом старика. Тот хищно улыбнулся.
– Пришел, а?
Ийлур вспомнил, как полз в гору, стряхивая с ноги назойливого элеана. Нитар-Лисс говорила, что это самый настоящий сын Санаула, побери его Шейнира…
– Что тебе опятьнужно в моем сне? – спокойно спросил Лан-Ар. Меч он продолжал держать в руке. Мало ли что взбредет на ум такой древности, как сын Покровителя?
Элеан продолжал сидеть под деревом на корточках.
Сквозь грязные тряпки просвечивало тощее, по-стариковски дряблое тело. Он молчал и, казалось, с сомнением разглядывал Лан-Ара.
– Это не я лезу в твой сон, – наконец прошипел старик, – это ты лезешь в мой Лабиринт. Это ты, в конце концов, хочешь взять то, что не может принадлежать смертным. Да ты попросту сгоришь, как только прикоснешься к сокровищу!
Ийлур покачал головой:
– Если я сгорю, к нему прикоснувшись, зачем же ты тогда его охраняешь?
И тут старик разозлился. Он подскочил, шагнул к Лан-Ару, но, вдруг опомнившись, попятился к стволу дерева.
– Недоумки! Вы оскверните Око, и оно погибнет… Неведомо, сколько лет пройдет… прежде чем… вырастет новое…
Элеан подпрыгивал, размахивал сухими и немощными уже руками, брызгал слюной и выкрикивал проклятия.
Лан-Ар не стал его слушать: щурясь, смотрел на дерево, на трещину в стволе… Око Сумерек ждало его там, играя темными гранями. Это было удивительно и странно – Темный кристалл, а внутри все равно заключен свет. Сумерки, одним словом. Черное и белое, слившиеся воедино, вечное сомнение и смятение, и только смертному решать, что именно он видит в час Санаула: разбавленную тьму или замутненный свет.
«Значит, так тому и быть», – подумал ийлур. Даже не понял, чему быть – просто решил – и все тут. Сияние золотого трона показалось близким и горячим.
– …Лан-Ар! Да проснись же ты, ну?!!
Он сперва не понял, что произошло. По-прежнему была ночь, по-прежнему горел костер… Нитар-Лисс изо всех сил трясла его за плечи.
– Они идут, Лан-Ар… Проклятье, ты мне будешь нужен… потом…
– Мать синхов не принимает их души, – стуча зубами, проговорила Нитар-Лисс, – ты не понимаешь… Ей нужны разумные существа, вроде нас с тобой. И онэто понимает, поэтому ни одного элеана не вышло против нас. Одни безмозглые твари… Похоже, он хочет меня измотать.
Лан-Ару было не тяжело ее нести, жрица до того исхудала, что стала легкой, как перышко. Но ему не нравилось то, что руки были заняты и теперь он бы уже не смог быстро выхватить меч.
– Не беспокойся ни о чем, – шептала Нитар-Лисс, – просто… иди вперед. Или нет, сперва дай мне воды.
Ночами ей приходилось убивать тварей Санаула. Сотнями… Лан-Ар все гадал, а сколько же их будет в Лабиринте Сумерек? И должны же они были иссякнуть когда-нибудь, эти страшные туши с лицами элеанов?..
А днем они продвигались все дальше и дальше на юг, постоянно сверяясь с картой.
Потом пришлось свернуть в ущелье, где ничего не росло – ни травы, ни мха. Только голый и очень холодный на ощупь камень.
– Какое страшное место, – вдруг подала голос жрица, – все здесь… принадлежит ему.
– Значит, мы уже близко, – процедил ийлур.
– Да, ты прав.
Нитар-Лисс обхватила его руками за шею и прижалась головой к плечу.
– Что мы будем делать, когда станем богами, а, Лан-Ар?
Он не ответил. Станем богами, как же… Почему бы, дражайшая Нитар-Лисс, тебе не задать этот вопрос самой себе: «Что я буду делать, когда стану богиней, перед этим избавившись от простофили-ийлура?»
– Ты что?!! – взвизгнула она. – Больно же!
Лан-Ар, очнувшись от своих мрачных мыслей, разжал пальцы – но было поздно. На белом запястье ийлуры темнели свежие синяки.
– Прости.
Больше они не разговаривали. Ущелье сужалось, пласты базальта нависали над головой, а там, где оставалась жалкая полоска неба, клубились сизые облака. Под ногами сухо шуршали мелкие осколки, такие же черные, как и стены ущелья; они словно отгородились от всего Эртинойса – или же, наоборот, мир выбросил их в отросток слепой кишки, куда не проникало даже ставшее уже привычным пение ветра.
– Странно, – наконец не выдержал Лан-Ар, – сколько мы уже идем? Мне казалось, что вот-вот наступит вечер.
Ийлур остановился, огляделся: ничего не изменилось – базальтовые пласты, каменное крошево под ногами, а далеко наверху, серая муть, не разобрать – то ли густой туман, то ли облака.
– Поставь меня на землю, – выдохнула жрица, – надо посмотреть по карте.
Она развернула свиток и принялась хмуро водить пальцем по чернильным линиям. Лан-Ар заглянул ей через плечо; в глаза бросились жирные точки, разбросанные по листу.
– Зачем там отмечены звезды? Их все равно не видно.
– Не знаю, – пожала плечами Нитар-Лисс.
Это следовало понимать: знаю, но тебе не скажу, чтобы в следующий раз думал, прежде чем поставить мне синяк.
– Может быть, раньше здесь было видно небо? – все-таки предположил ийлур.
– Возможно, – сухо ответила ийлура и принялась сворачивать карту, – мы почти на месте.
– Значит, успеем до ночи?
– Ночи не будет, – она улыбнулась, – здесь всегда сумерки, Лан-Ар.
Дальше ийлура предпочла идти самостоятельно, хоть и прихрамывала на обе ноги. Лан-Ар угрюмо брел следом, прикидывая, что еще ждет их на пути к Оку Сумерек… И внезапно вспомнил свой сон. И дерево. И лабиринт.
Усмехнувшись, тряхнул головой. Неужели все так и есть?.. И старик, полубог, сидящий целую вечность у корней странного дерева?
Нитар-Лисс остановилась и дернула его за рукав:
– Смотри туда, Лан-Ар. Видишь?
Ийлура указала на нишу в скале – внушительных размеров, высотой в три-четыре ийлурских роста и странной формы: как будто кто-то играючи вдавил в камень днище лодки.
– Это… оно и есть?
Лан-Ар недоуменно поглядел на вмятину. Если бы не столь необычная форма, прошел бы мимо, не сомневаясь. Хотя…
Он невольно приблизился, не без опаски потрогал базальт. Конечно, только слепец мог пройти мимо – ниша была сплошь покрыта мелкими барельефами. Санаул Творящий, Санаул Видящий, Санаул Карающий… Крылатые фигурки элеанов, казалось, чуть заметно подрагивают в такт дыханию, шевелятся их маленькие крылья…
– Скорее всего – да, – наконец услышал он Нитар-Лисс.
Ийлура уже стояла на четвереньках, ладонью отгребая каменную крошку от основания врат.
– Здесь где-то должен быть запирающий механизм, – пояснила она.
– И что, мы туда войдем? – Лан-Ар с сомнением оглядел то, что жрица назвала вратами. Ни намека на то, что им когда-либо суждено открыться.
– Не задавай мне глупых вопросов, – фыркнула ийлура, – да, мы туда войдем.Если хочешь, можешь не входить.
«О, вот и начинается», – мельком подумал ийлур.
– Но если я не войду, то кто же тогда станет богом?
Нитар-Лисс перестала отбрасывать базальтовые осколки, обернулась и очень внимательно на него посмотрела. Лан-Ар выдержал ее взгляд, но в самый последний миг ему показалось, что ийлура вздохнула.
– Желающих стать богом всегда найдется предостаточно, – усмехнулась Нитар-Лисс, – уж поверь.
В ее руках снова загорелся зеленым огнем ключ. И, не успел Лан-Ар и понять, что произошло, скала вздрогнула. Всем своим телом, словно испугавшись. Сверху посыпались мелкие камни, они осели с гулким шумом, подняв при этом тучу пыли… Но ничего не изменилось. Врата по-прежнему оставались заперты.
Правда, Нитар-Лисс сей прискорбный факт нимало не смутил. Ийлура затянула шнурки на своей дорожной сумке, взвалила ее на плечо и вопросительно глянула на Лан-Ара.
– Ну что, идем?
Ийлур только руками развел. Либо Нитар-Лисс окончательно помешалась на своей идее войти в Лабиринт, либо он совсем ничего не понимал.
– Я, конечно, не посвященный Ин-Шатур, который перечитал всю библиотеку Храма. Может быть, я многого не знаю и не понимаю, но… Куда мы должны идти?
Темная жрица без тени улыбки на лице указала вниз:
– Туда, мой дорогой. Все туда же.
Он досадливо поморщился. Вот уж точно Ин-Шатур должен был идти с этой ийлурой – умный, образованный, все свободные часы отдававший чтению манускриптов, а вовсе не храмовый раб, лишь несколько лет пробывший в послушниках. Почему он ждал, что распахнутся украшенные резьбой створки, пропуская в Лабиринт? Покровители! Да ведь несложно додуматься, что те самые врата могут располагаться где угодно… Например – под ногами, узкой кишкой подземного хода уходя под базальтовый пласт.
Но там, на удивление, не было кромешного, абсолютного мрака, как можно было бы себе представить. Из открывшегося лаза, в который взрослый ийлур мог едва-едва протиснуться, сочился серый свет. Так бывает, когда ненастный день подходит к концу, отдавая мир в руки ночи.
Ийлур вдруг почувствовал, что на него смотрит Нитар-Лисс – молча и выжидающе, как будто сейчас он, Лан-Ар, должен был обязательно что-то сказать. Или сделать.
Но мгновения утекали, а он все стоял над тайным входом в Лабиринт. Кишка, наполненная слабым жемчужным светом, казалась ему слишком узкой, слишком ненадежной. Она всем своим видом будто говорила: а вы чего ожидали, простаки? Широких ступеней, винтом уходящих в глубь Эртинойса? Но так бывает лишь в добрых сказках, а по-настоящему – только так, как есть. Извольте, уважаемые, съезжать вниз уж как придется, рискуя переломать ноги о внезапно возникшее препятствие…
Лан-Ар едва поймал за локоть жрицу, которая уже сидела на краю провала, свесив ноги.
– Я полезу первой, – огрызнулась Нитар-Лисс, – в конце концов, я тебя понимаю. Только дурак будет прыгать в неизвестность. Тем паче, что ни ты, ни я не знаем, что нас ждет там.
Он отволок ее, брыкающуюся и сопротивляющуюся, от края лаза. Бросил в исказившееся внезапной злобой лицо:
– Ты пойдешь за мной.
И, не давая самому себе опомниться, подошел к вратам и скользнул вниз. Сделать это оказалось, на удивление, легко – наверное, потому, что сапоги не нашли никакой опоры. Стены лаза были отполированы так, что Лан-Ар устремился вперед, как будто съезжал по обледенелой горке.
Он все быстрее и быстрее несся в жемчужную муть Лабиринта Сумерек, мысленно моля Фэнтара только об одном – чтобы на пути не встретилось никакого препятствия. О том, следует ли за ним темная жрица, ийлур предпочитал не думать.
Ийлур замолотил что есть сил руками, легкие жгло, но вокруг была только вода – и ни глотка воздуха. Он услышал, как рядом плюхнулась и ушла в черную бездну Нитар-Лисс; эта-то уж точно не умела плавать – Лан-Ар, продолжая молотить руками, выдрался из смертоносных объятий подземного озера, хватанул ртом воздуха и нырнул снова. Теперь уже за жрицей, которую довольно ловко подхватил за шиворот и потащил вверх, подальше от неминуемой гибели.
Вынырнув вторично, ийлур быстро огляделся. Озерцо, в которое они угодили, на счастье, оказалось небольшим; ругаясь на чем свет стоит и скрипя зубами от боли в ноге, ийлур погреб к берегу. Нитар-Лисс кашляла, нахлебавшись воды, но у нее хватило разумения хотя бы не дергаться и позволить дотолкать себя до каменистого берега. И только тогда, когда оба они оказались на базальтовой плите, Лан-Ар кое-как рассмотрел то странное место, куда они угодили.
– Покровители! – выдохнула рядом Нитар-Лисс.
Она крутила головой и, похоже, не верила собственным глазам. Да и было отчего!
В нескольких шагах от подземного озерца вспучились, словно ледяные торосы на море Холодов, иссиня-черные глыбы базальта. Некоторые из них, пониже, топорщились каменными шипами в разные стороны, другие, что повыше, походили на зубчатые стены замков. Ну а те, что были самыми высокими, исчезали в небесной дымке… Да. Здесь, под горой, наверху синело чистое, умытое горным снегом небо и светило солнце, самое обычное, какое освещает все покрывало Эртинойса.
«Вот почему на карте есть звезды, – подумал ийлур, – ночью здесь видно небо».
– Ты видишь то же, что и я? – неуверенно спросила Нитар-Лисс.
Лан-Ар кивнул. Тут любые слова казались неуместными, пустыми и ненужными. Потому что и ледяное озерцо, и уходящие вдаль, сливающиеся друг с дружкой горные цепи в утробе Сумеречного хребта, и обманчиво приветливое небо не принадлежали смертным.
«И спрятал Сад Бога в Лабиринте Сумерек, – вспомнил ийлур, – где же, однако, сумерки? Пожалуй, мы попали сразу в Сад?»
– Было бы недурственно согреться, – снова подала голос жрица.
Лан-Ар обернулся: она приплясывала на месте, обхватив себя руками. Нитар-Лисс безжалостная, холодная и страстная одновременно… Покровители! Если бы боги собрались вместе, чтобы ниспослать смертным кару за их грехи, вольные и невольные, им было бы довольно отправить в Эртинойс одну Нитар-Лисс. Что они в общем-то и сделали. Но за что они наказывали Лан-Ара?.. Перед глазами качнулась тень паука на раскинутой паутине.
– Погляди, может, огниво не промокло, – канючила ийлура, – я тут окончательно слягу, в этом Лабиринте…
– Дров здесь мы точно не найдем, – неохотно отозвался Лан-Ар. Он тоже замерз, у него тоже зуб на зуб не попадал, но все равно ему казалось святотатством говорить здесь.
– Правда, – ийлура встряхнула головой, разбрызгивая водяной бисер по базальту, – ну тогда пошли, что ли… Может, на ходу согреемся?
– Куда идти-то?
Он окинул взглядом панораму аспидно-черных нагромождений камня. Вдали все сливалось, но было прошито и тут и там червоточинами. Лабиринт, провались он к Шейнире…
– Пойдем куда-нибудь, – шикнула ийлура, – здесь безразлично, куда идти, мы все равно найдем Сад Бога.
Лан-Ар пожал плечами:
– Так это что, и есть Лабиринт Сумерек?
– Ну да, – не раздумывая, ответила Нитар-Лисс.
– А где же сумерки?
– Внутри, – коротко обронила жрица.
Лан-Ар ее не понял.
Глава 18
– Уж не знаю, чего нам ждать этой ночью, – донеслось до Лан-Ара.
Потом она бормотала еще что-то, поворачивая пергамент и так и сяк; достала изумрудный ключ.
– Так я и думала! – В голосе Нитар-Лисс послышались торжествующие нотки. – Давай сюда мою сумку, живее!
И, получив желаемое, она принялась торопливо потрошить содержимое мешка. В разные стороны полетели свертки, бархатные мешочки, ящик с ритуальными ножами…
– Ох, да где же они…
Издав победный вопль, ийлура наконец достала плоскую деревянную коробку, в которой оказался писчий набор – перо и стеклянный пузырек чернил с завинчивающейся крышкой.
– Поглядим… Благослови, Претемная Мать синхов!
Нитар-Лисс углубилась в рисование. Лан-Ар тоже присел на корточки, посмотрел – и едва не рассмеялся. А ведь секрет карты оказался прост, впрочем, как и все гениальное, что существовало под небесами Эртинойса: когда источник света находился строго слева от пергамента, а в центре лежал изумрудный ключ, каждый лучик зеленоватого света становился продолжением не доведенной до конца чернильной линии. И потому Нитар-Лисс, прикусив кончик языка, прилежно обводила дрожащие травяные полоски, и на карте – наконец-то! – появились и горы хребта, и предгорье, и кромка Диких земель. Ийлуру показалось, что в одном из пятнышек он даже узнал каменный сад, в котором они ночевали прошлый раз, и крошечный ручеек, журчащий в траве, восточнее впадал в катящуюся на равнину речку…
Нитар-Лисс ловко обводила зыбкие отблески, то и дело сажая кляксы, тихо бурча ругательства, снова и снова макая перышко в чернильницу. Оказалось, что они прошли куда больше половины пути; заветный крестик чернел южнее, но уже близко, и Лан– Ару не верилось, все вертелся на языке вопрос – неужели все так просто?
– Еще дойти надо, – заметила жрица, – здесь отмечен только вход.
Ийлур молча смотрел на карту. Все равно, даже завершенная, она казалась странной.
– А точки? Что это за точки? – встрепенулся он. – Ведь они не вписываются в рисунок, они – сами по себе…
– Разве ты не узнаешь? – Нитар-Лисс уже завинчивала крышку чернильницы. – Это же рисунок созвездий! Вот, гляди, это Большой и Малый Лебеди, а это – Паук.
Лан-Ар почувствовал, что к щекам прилила кровь. Может быть, ийлуре и были известны скопления звезд, но в Храме Фэнтара этому не учили, и теперь ему было стыдно – оттого, что он не разбирается в столь простых, казалось бы, вещах.
– Так должно выглядеть небо над Лабиринтом, – закончила жрица, – ну вот и все. Нет больше ни тайн, ни загадок. Осталось только уцелеть и прикоснуться к священному древу.
* * *
А ночью, во сне, пришел старик.Так уж получилось – Нитар-Лисс решила дежурить первой, обещала разбудить, если почувствует опасность. Лан-Ар поначалу воспротивился; не то чтобы совсем не доверял темной жрице, все-таки он был ей нужен, но…
Женщина есть женщина. И отнюдь не женское это дело сидеть одиноко в ночи, у подножия враждебных гор, и слушать, и всматриваться в кромешную темень, что вытекает из ущелий хребта. К тому же Нитар-Лисс не выглядела румяной пастушкой. Схватка с мохнатыми тварями выпила из нее довольно жизни, только глаза – огромные, черные – жили на бледном, как бумага, лице.
Впрочем, спорить с Нитар-Лисс было бесполезно. Она как-то очень мягко, нежно поцеловала его в лоб, игриво запустила пальцы в начавшую отрастать бороду.
– Отдохни, мой неутомимый воин, – шепот сливался с журчанием ручейка, – я разбужу тебя, как только увижу или услышу что-нибудь подозрительное.
И Лан– Ар обмяк. Разом навалилась усталость всех этих сумасшедших дней и еще более безумных ночей; ийлуру захотелось просто закрыть глаза, чтобы потом проснуться – пусть и на полу, на жесткой циновке – но в Храме Пресветлого. Чтобы посвященный недовольно требовал свежий чай и чтобы, спросонья потирая веки, бежать на кухню с подносом и глиняным чайником… Одним словом, Лан-Ару вдруг захотелось, чтобы на самом деле все происшедшее оказалось сном.
– Я посижу, – повторила темная жрица, устраиваясь у акации. Она завернулась в плащ, только лицо белым пятном светлело в сумраке, – мне нужно кое-что обдумать.
– Когда принести меня в жертву? – невольно съязвил Лан-Ар. Он не хотел злить ийлуру, так уж получалось: иной раз слова срываются с губ до того, как обдумаешь последствия сказанного.
Нитар-Лисс нахмурилась было, а потом сквозь зубы прошипела:
– Дурак. Спи, пока я действительноне решила принести жертву.
Он молча лег на бок, и, стоило закрыть глаза, навалился душный, неприятный сон.
Как будто Лан-Ар шел по узкому коридору с низким потолком. Каменная кладка была старой, раствор из швов между камнями высыпался, а в нишах прикрытые серой пылью спали чьи-то кости.
Лан-Ар шел и понимал, что не может повернуть обратно, и это было странным: никто не гнался за ним, ни единого звука не доносилось из тусклой серой тишины за спиной. Ийлур просто знал, что должен идти вперед и вперед. Там ждало спасение… Спасение и бессмертие.
Дышать стало тяжело. Низкая кладка сводчатого потолка давила, заставляя нагибаться. Проход все сужался и сужался, Лан-Ар начал задевать рукавами осклизлые сырые камни.
«Да когда же ты закончишься?» – зло подумал ийлур, втискиваясь в узкую щель между придвинувшимися друг к дружке стенами. Мелькнула мысль, что коридор мог попросту желать его, Лан-Ара, гибели, и мог запросто раздавить его, как назойливого таракана… Но ийлур не испугался, словно понимал – как только дашь страху овладеть рассудком, все тут же и закончится, провалится в небытие.
«Когда ты сам того захочешь», – ухмыльнулись древние стены.
«Да чтоб ты провалился в Шейнирово царство!»
Лан-Ар, повернувшись боком, выхватил меч. Трезвая его часть пробубнила, что от стали мало проку среди камней. А сердце запело о том, что стальной клинок есть оружие, а оно, в свою очередь, было выковано для того, чтобы поразить врага. Он резко рванул меч из ножен – и в тот же миг коридор треснул, раздался вширь. В глаза брызнул яркий свет, заставляя жмуриться.
…И Лан-Ар увидел. Сперва старика, того самого, с длинными седыми волосами, похожими на паклю, с недобрыми черными глазами на пугающе неподвижном морщинистом лице, с побелевшими от времени крыльями. А затем – дерево. Оно было странным и неживым, как будто сплетенным из свинцовых стержней. Ствол – сросшиеся спирали, серые и тускло блестящие. Ветви – словно нанизанные на твердый каркас металлические бруски. Листья, маленькие и большие кубические кристаллы, неведомо как держащиеся на ветвях. В одном месте ствол треснул, раздался в стороны, и там…
Лан-Ару было больно смотреть туда, и он взглянул на сидящего под деревом старика. Тот хищно улыбнулся.
– Пришел, а?
Ийлур вспомнил, как полз в гору, стряхивая с ноги назойливого элеана. Нитар-Лисс говорила, что это самый настоящий сын Санаула, побери его Шейнира…
– Что тебе опятьнужно в моем сне? – спокойно спросил Лан-Ар. Меч он продолжал держать в руке. Мало ли что взбредет на ум такой древности, как сын Покровителя?
Элеан продолжал сидеть под деревом на корточках.
Сквозь грязные тряпки просвечивало тощее, по-стариковски дряблое тело. Он молчал и, казалось, с сомнением разглядывал Лан-Ара.
– Это не я лезу в твой сон, – наконец прошипел старик, – это ты лезешь в мой Лабиринт. Это ты, в конце концов, хочешь взять то, что не может принадлежать смертным. Да ты попросту сгоришь, как только прикоснешься к сокровищу!
Ийлур покачал головой:
– Если я сгорю, к нему прикоснувшись, зачем же ты тогда его охраняешь?
И тут старик разозлился. Он подскочил, шагнул к Лан-Ару, но, вдруг опомнившись, попятился к стволу дерева.
– Недоумки! Вы оскверните Око, и оно погибнет… Неведомо, сколько лет пройдет… прежде чем… вырастет новое…
Элеан подпрыгивал, размахивал сухими и немощными уже руками, брызгал слюной и выкрикивал проклятия.
Лан-Ар не стал его слушать: щурясь, смотрел на дерево, на трещину в стволе… Око Сумерек ждало его там, играя темными гранями. Это было удивительно и странно – Темный кристалл, а внутри все равно заключен свет. Сумерки, одним словом. Черное и белое, слившиеся воедино, вечное сомнение и смятение, и только смертному решать, что именно он видит в час Санаула: разбавленную тьму или замутненный свет.
«Значит, так тому и быть», – подумал ийлур. Даже не понял, чему быть – просто решил – и все тут. Сияние золотого трона показалось близким и горячим.
– …Лан-Ар! Да проснись же ты, ну?!!
Он сперва не понял, что произошло. По-прежнему была ночь, по-прежнему горел костер… Нитар-Лисс изо всех сил трясла его за плечи.
– Они идут, Лан-Ар… Проклятье, ты мне будешь нужен… потом…
* * *
Лан-Ар в самом деле был нужен «потом». Когда Нитар-Лисс падала без чувств и ее приходилось отпаивать сперва настойкой из золотых роз, а потом просто водой. Днем Лан-Ар нес ее на руках, потому как темная жрица оказалась неспособна к самостоятельному передвижению. У нее все чаще и сильнее болела спина, но на вопрос – а почему нельзя принести в жертву Шейнире тех же мохнатых тварей – только покачала головой.– Мать синхов не принимает их души, – стуча зубами, проговорила Нитар-Лисс, – ты не понимаешь… Ей нужны разумные существа, вроде нас с тобой. И онэто понимает, поэтому ни одного элеана не вышло против нас. Одни безмозглые твари… Похоже, он хочет меня измотать.
Лан-Ару было не тяжело ее нести, жрица до того исхудала, что стала легкой, как перышко. Но ему не нравилось то, что руки были заняты и теперь он бы уже не смог быстро выхватить меч.
– Не беспокойся ни о чем, – шептала Нитар-Лисс, – просто… иди вперед. Или нет, сперва дай мне воды.
Ночами ей приходилось убивать тварей Санаула. Сотнями… Лан-Ар все гадал, а сколько же их будет в Лабиринте Сумерек? И должны же они были иссякнуть когда-нибудь, эти страшные туши с лицами элеанов?..
А днем они продвигались все дальше и дальше на юг, постоянно сверяясь с картой.
Потом пришлось свернуть в ущелье, где ничего не росло – ни травы, ни мха. Только голый и очень холодный на ощупь камень.
– Какое страшное место, – вдруг подала голос жрица, – все здесь… принадлежит ему.
– Значит, мы уже близко, – процедил ийлур.
– Да, ты прав.
Нитар-Лисс обхватила его руками за шею и прижалась головой к плечу.
– Что мы будем делать, когда станем богами, а, Лан-Ар?
Он не ответил. Станем богами, как же… Почему бы, дражайшая Нитар-Лисс, тебе не задать этот вопрос самой себе: «Что я буду делать, когда стану богиней, перед этим избавившись от простофили-ийлура?»
– Ты что?!! – взвизгнула она. – Больно же!
Лан-Ар, очнувшись от своих мрачных мыслей, разжал пальцы – но было поздно. На белом запястье ийлуры темнели свежие синяки.
– Прости.
Больше они не разговаривали. Ущелье сужалось, пласты базальта нависали над головой, а там, где оставалась жалкая полоска неба, клубились сизые облака. Под ногами сухо шуршали мелкие осколки, такие же черные, как и стены ущелья; они словно отгородились от всего Эртинойса – или же, наоборот, мир выбросил их в отросток слепой кишки, куда не проникало даже ставшее уже привычным пение ветра.
– Странно, – наконец не выдержал Лан-Ар, – сколько мы уже идем? Мне казалось, что вот-вот наступит вечер.
Ийлур остановился, огляделся: ничего не изменилось – базальтовые пласты, каменное крошево под ногами, а далеко наверху, серая муть, не разобрать – то ли густой туман, то ли облака.
– Поставь меня на землю, – выдохнула жрица, – надо посмотреть по карте.
Она развернула свиток и принялась хмуро водить пальцем по чернильным линиям. Лан-Ар заглянул ей через плечо; в глаза бросились жирные точки, разбросанные по листу.
– Зачем там отмечены звезды? Их все равно не видно.
– Не знаю, – пожала плечами Нитар-Лисс.
Это следовало понимать: знаю, но тебе не скажу, чтобы в следующий раз думал, прежде чем поставить мне синяк.
– Может быть, раньше здесь было видно небо? – все-таки предположил ийлур.
– Возможно, – сухо ответила ийлура и принялась сворачивать карту, – мы почти на месте.
– Значит, успеем до ночи?
– Ночи не будет, – она улыбнулась, – здесь всегда сумерки, Лан-Ар.
Дальше ийлура предпочла идти самостоятельно, хоть и прихрамывала на обе ноги. Лан-Ар угрюмо брел следом, прикидывая, что еще ждет их на пути к Оку Сумерек… И внезапно вспомнил свой сон. И дерево. И лабиринт.
Усмехнувшись, тряхнул головой. Неужели все так и есть?.. И старик, полубог, сидящий целую вечность у корней странного дерева?
Нитар-Лисс остановилась и дернула его за рукав:
– Смотри туда, Лан-Ар. Видишь?
Ийлура указала на нишу в скале – внушительных размеров, высотой в три-четыре ийлурских роста и странной формы: как будто кто-то играючи вдавил в камень днище лодки.
– Это… оно и есть?
Лан-Ар недоуменно поглядел на вмятину. Если бы не столь необычная форма, прошел бы мимо, не сомневаясь. Хотя…
Он невольно приблизился, не без опаски потрогал базальт. Конечно, только слепец мог пройти мимо – ниша была сплошь покрыта мелкими барельефами. Санаул Творящий, Санаул Видящий, Санаул Карающий… Крылатые фигурки элеанов, казалось, чуть заметно подрагивают в такт дыханию, шевелятся их маленькие крылья…
– Скорее всего – да, – наконец услышал он Нитар-Лисс.
Ийлура уже стояла на четвереньках, ладонью отгребая каменную крошку от основания врат.
– Здесь где-то должен быть запирающий механизм, – пояснила она.
– И что, мы туда войдем? – Лан-Ар с сомнением оглядел то, что жрица назвала вратами. Ни намека на то, что им когда-либо суждено открыться.
– Не задавай мне глупых вопросов, – фыркнула ийлура, – да, мы туда войдем.Если хочешь, можешь не входить.
«О, вот и начинается», – мельком подумал ийлур.
– Но если я не войду, то кто же тогда станет богом?
Нитар-Лисс перестала отбрасывать базальтовые осколки, обернулась и очень внимательно на него посмотрела. Лан-Ар выдержал ее взгляд, но в самый последний миг ему показалось, что ийлура вздохнула.
– Желающих стать богом всегда найдется предостаточно, – усмехнулась Нитар-Лисс, – уж поверь.
В ее руках снова загорелся зеленым огнем ключ. И, не успел Лан-Ар и понять, что произошло, скала вздрогнула. Всем своим телом, словно испугавшись. Сверху посыпались мелкие камни, они осели с гулким шумом, подняв при этом тучу пыли… Но ничего не изменилось. Врата по-прежнему оставались заперты.
Правда, Нитар-Лисс сей прискорбный факт нимало не смутил. Ийлура затянула шнурки на своей дорожной сумке, взвалила ее на плечо и вопросительно глянула на Лан-Ара.
– Ну что, идем?
Ийлур только руками развел. Либо Нитар-Лисс окончательно помешалась на своей идее войти в Лабиринт, либо он совсем ничего не понимал.
– Я, конечно, не посвященный Ин-Шатур, который перечитал всю библиотеку Храма. Может быть, я многого не знаю и не понимаю, но… Куда мы должны идти?
Темная жрица без тени улыбки на лице указала вниз:
– Туда, мой дорогой. Все туда же.
Он досадливо поморщился. Вот уж точно Ин-Шатур должен был идти с этой ийлурой – умный, образованный, все свободные часы отдававший чтению манускриптов, а вовсе не храмовый раб, лишь несколько лет пробывший в послушниках. Почему он ждал, что распахнутся украшенные резьбой створки, пропуская в Лабиринт? Покровители! Да ведь несложно додуматься, что те самые врата могут располагаться где угодно… Например – под ногами, узкой кишкой подземного хода уходя под базальтовый пласт.
Но там, на удивление, не было кромешного, абсолютного мрака, как можно было бы себе представить. Из открывшегося лаза, в который взрослый ийлур мог едва-едва протиснуться, сочился серый свет. Так бывает, когда ненастный день подходит к концу, отдавая мир в руки ночи.
Ийлур вдруг почувствовал, что на него смотрит Нитар-Лисс – молча и выжидающе, как будто сейчас он, Лан-Ар, должен был обязательно что-то сказать. Или сделать.
Но мгновения утекали, а он все стоял над тайным входом в Лабиринт. Кишка, наполненная слабым жемчужным светом, казалась ему слишком узкой, слишком ненадежной. Она всем своим видом будто говорила: а вы чего ожидали, простаки? Широких ступеней, винтом уходящих в глубь Эртинойса? Но так бывает лишь в добрых сказках, а по-настоящему – только так, как есть. Извольте, уважаемые, съезжать вниз уж как придется, рискуя переломать ноги о внезапно возникшее препятствие…
Лан-Ар едва поймал за локоть жрицу, которая уже сидела на краю провала, свесив ноги.
– Я полезу первой, – огрызнулась Нитар-Лисс, – в конце концов, я тебя понимаю. Только дурак будет прыгать в неизвестность. Тем паче, что ни ты, ни я не знаем, что нас ждет там.
Он отволок ее, брыкающуюся и сопротивляющуюся, от края лаза. Бросил в исказившееся внезапной злобой лицо:
– Ты пойдешь за мной.
И, не давая самому себе опомниться, подошел к вратам и скользнул вниз. Сделать это оказалось, на удивление, легко – наверное, потому, что сапоги не нашли никакой опоры. Стены лаза были отполированы так, что Лан-Ар устремился вперед, как будто съезжал по обледенелой горке.
Он все быстрее и быстрее несся в жемчужную муть Лабиринта Сумерек, мысленно моля Фэнтара только об одном – чтобы на пути не встретилось никакого препятствия. О том, следует ли за ним темная жрица, ийлур предпочитал не думать.
* * *
…Полет окончился, как водится, внезапно. Погас мутный свет тоннеля, затем на мгновение стало очень светло, точно солнце забралось под гору, а потом Лан-Ар, подняв тучу брызг, оказался с головой в ледяной воде, от которой моментально свело судорогой ногу.Ийлур замолотил что есть сил руками, легкие жгло, но вокруг была только вода – и ни глотка воздуха. Он услышал, как рядом плюхнулась и ушла в черную бездну Нитар-Лисс; эта-то уж точно не умела плавать – Лан-Ар, продолжая молотить руками, выдрался из смертоносных объятий подземного озера, хватанул ртом воздуха и нырнул снова. Теперь уже за жрицей, которую довольно ловко подхватил за шиворот и потащил вверх, подальше от неминуемой гибели.
Вынырнув вторично, ийлур быстро огляделся. Озерцо, в которое они угодили, на счастье, оказалось небольшим; ругаясь на чем свет стоит и скрипя зубами от боли в ноге, ийлур погреб к берегу. Нитар-Лисс кашляла, нахлебавшись воды, но у нее хватило разумения хотя бы не дергаться и позволить дотолкать себя до каменистого берега. И только тогда, когда оба они оказались на базальтовой плите, Лан-Ар кое-как рассмотрел то странное место, куда они угодили.
– Покровители! – выдохнула рядом Нитар-Лисс.
Она крутила головой и, похоже, не верила собственным глазам. Да и было отчего!
В нескольких шагах от подземного озерца вспучились, словно ледяные торосы на море Холодов, иссиня-черные глыбы базальта. Некоторые из них, пониже, топорщились каменными шипами в разные стороны, другие, что повыше, походили на зубчатые стены замков. Ну а те, что были самыми высокими, исчезали в небесной дымке… Да. Здесь, под горой, наверху синело чистое, умытое горным снегом небо и светило солнце, самое обычное, какое освещает все покрывало Эртинойса.
«Вот почему на карте есть звезды, – подумал ийлур, – ночью здесь видно небо».
– Ты видишь то же, что и я? – неуверенно спросила Нитар-Лисс.
Лан-Ар кивнул. Тут любые слова казались неуместными, пустыми и ненужными. Потому что и ледяное озерцо, и уходящие вдаль, сливающиеся друг с дружкой горные цепи в утробе Сумеречного хребта, и обманчиво приветливое небо не принадлежали смертным.
«И спрятал Сад Бога в Лабиринте Сумерек, – вспомнил ийлур, – где же, однако, сумерки? Пожалуй, мы попали сразу в Сад?»
– Было бы недурственно согреться, – снова подала голос жрица.
Лан-Ар обернулся: она приплясывала на месте, обхватив себя руками. Нитар-Лисс безжалостная, холодная и страстная одновременно… Покровители! Если бы боги собрались вместе, чтобы ниспослать смертным кару за их грехи, вольные и невольные, им было бы довольно отправить в Эртинойс одну Нитар-Лисс. Что они в общем-то и сделали. Но за что они наказывали Лан-Ара?.. Перед глазами качнулась тень паука на раскинутой паутине.
– Погляди, может, огниво не промокло, – канючила ийлура, – я тут окончательно слягу, в этом Лабиринте…
– Дров здесь мы точно не найдем, – неохотно отозвался Лан-Ар. Он тоже замерз, у него тоже зуб на зуб не попадал, но все равно ему казалось святотатством говорить здесь.
– Правда, – ийлура встряхнула головой, разбрызгивая водяной бисер по базальту, – ну тогда пошли, что ли… Может, на ходу согреемся?
– Куда идти-то?
Он окинул взглядом панораму аспидно-черных нагромождений камня. Вдали все сливалось, но было прошито и тут и там червоточинами. Лабиринт, провались он к Шейнире…
– Пойдем куда-нибудь, – шикнула ийлура, – здесь безразлично, куда идти, мы все равно найдем Сад Бога.
Лан-Ар пожал плечами:
– Так это что, и есть Лабиринт Сумерек?
– Ну да, – не раздумывая, ответила Нитар-Лисс.
– А где же сумерки?
– Внутри, – коротко обронила жрица.
Лан-Ар ее не понял.
Глава 18
ПОДАРОК МЕТХЕ АЛЬБРУСА
Эристо-Вет понимала, что безнадежно опаздывает.
Невзирая на то что за пазухой хрустела карта и по счастливому стечению обстоятельств альмаранский портал вывел ее прямиком к Сумеречному хребту.
Проходя мимо чудного сада из камней, ийлура заметила на его окраине сваленное грудой тряпье. И словно Фэнтар толкнул в бок – она свернула к приземистому каменному «дереву», поворошила носком сапога находку… А затем вдруг вспомнила, на ком в последний раз видела и этот запылившийся щегольской кафтан, и высокие сапоги с фигурными пряжками. Сама мысль о том, что надо бы разыскать Этт-Раша и припомнить ему розовую комнатку в альмаранском борделе, теперь казалась пустой, словно яичная скорлупа.
– Упокойся у трона Фэнтара, Покровителя нашего, – прошептала ийлура.
Она извела остаток дня на то, чтобы сложить над останками Этт-Раша маленький курган. Посидела немного, тщетно пытаясь вспомнить что-нибудь хорошее об ийлуре, – и двинулась дальше.
Эристо-Вет то и дело натыкалась на изрубленные мохнатые туши. Это были твари, одна из которых напала на Дар-Теена – даже сейчас на шипах, словно роса, стыли клейкие капли яда. Ийлура, стараясь не смотреть в посиневшие обескровленные лица, старательно обходила места схваток. Ей было не по себе – и оттого, что на ее пути осталось слишком много этих странных, никогда не виданных тварей, похожих на элеанов, и оттого, что порой приходилось брести по щиколотку в зернистой серой пыли.
«Ты ведь догадываешься, чтоэто, Эристо?»
Но именно тогда у нее и появилось чувство, что время упущено и ей не нагнать темную жрицу.
Они, побери их души Шейнира, прошли здесь по меньшей мере два дня назад. И наверняка уже достигли Лабиринта – если только не шагают по тропам Сада к вожделенному Оку Сумерек.
«И тогда все будет напрасным, – мрачно думала Эристо-Вет, – все мои попытки что-либо изменить».
Но ведь это не значило, что нужно повернуть назад?
И она шла вперед, стараясь не думать о том, что может опоздать. Стараясь не вспоминать про Дар-Теена, потому что мысли об убийце Эльваан рвали на части ее сердце.
Шла – почти без сна, стараясь держаться в тени гор и от всей души надеясь, что элеанские патрули не обратят на нее внимания так же, как не обратили его на жрицу Шейниры.
Меч легко, с тихим шелестом порхнул в руки. Эристо-Вет обернулась на голос – и слезы обиды и разочарования едва не брызнули из глаз. Почему, во имя Покровителей?!! Ну почему ей так не везло – и патруль обратил внимание вовсе не на странную парочку, уничтожающую мохнатых монстров сотнями, а на одинокую ийлуру, без особых приключений бредущую на юг?
– Бросай меч, – беззлобно повторил тот же голос. Говорили на общем, но акцент за версту выдавал элеанов.
– А если нет, то что?
Ийлура развернулась и замерла в оборонительной позиции – так, как учили в Ордене.
– Не глупи, тебе все равно нас не одолеть, the'maell.
Эристо-Вет в сердцах плюнула себе под ноги. «The'maell», – ползущая по земле и не имеющая крыльев.
На нее с интересом глядели три рослых и, разумеется, вооруженных до зубов элеана. Патрульные походили друг на друга, словно братья, – а может быть, таковыми и являлись. Только у двоих глаза были аметистовые, а у третьего, который весьма прозрачно намекнул на ее, Эристо-Вет, неполноценность, с точки зрения крылатого народа, они казались парой угольков.
«Трое, – ийлура мрачно уставилась на черноглазого, – могла бы я от них отделаться?»
Мимоходом она подумала – а не прыгнуть ли через Границу, но тут же отбросила эту мысль. Во-первых, последние события наглядно демонстрировали то, что по-ту-сторонубольше нельзя было считать местом безопасным. Во-вторых, время там текло не так, как в Эртинойсе, и неизвестно, через сколько дней можно вернуться.
Чтобы выиграть немного времени – «Хотя для чего? С тремя хорошо обученными молодыми элеанами мне точно не управиться!» – ийлура напустила на себя вид оскорбленной добродетели.
Невзирая на то что за пазухой хрустела карта и по счастливому стечению обстоятельств альмаранский портал вывел ее прямиком к Сумеречному хребту.
Проходя мимо чудного сада из камней, ийлура заметила на его окраине сваленное грудой тряпье. И словно Фэнтар толкнул в бок – она свернула к приземистому каменному «дереву», поворошила носком сапога находку… А затем вдруг вспомнила, на ком в последний раз видела и этот запылившийся щегольской кафтан, и высокие сапоги с фигурными пряжками. Сама мысль о том, что надо бы разыскать Этт-Раша и припомнить ему розовую комнатку в альмаранском борделе, теперь казалась пустой, словно яичная скорлупа.
– Упокойся у трона Фэнтара, Покровителя нашего, – прошептала ийлура.
Она извела остаток дня на то, чтобы сложить над останками Этт-Раша маленький курган. Посидела немного, тщетно пытаясь вспомнить что-нибудь хорошее об ийлуре, – и двинулась дальше.
Эристо-Вет то и дело натыкалась на изрубленные мохнатые туши. Это были твари, одна из которых напала на Дар-Теена – даже сейчас на шипах, словно роса, стыли клейкие капли яда. Ийлура, стараясь не смотреть в посиневшие обескровленные лица, старательно обходила места схваток. Ей было не по себе – и оттого, что на ее пути осталось слишком много этих странных, никогда не виданных тварей, похожих на элеанов, и оттого, что порой приходилось брести по щиколотку в зернистой серой пыли.
«Ты ведь догадываешься, чтоэто, Эристо?»
Но именно тогда у нее и появилось чувство, что время упущено и ей не нагнать темную жрицу.
Они, побери их души Шейнира, прошли здесь по меньшей мере два дня назад. И наверняка уже достигли Лабиринта – если только не шагают по тропам Сада к вожделенному Оку Сумерек.
«И тогда все будет напрасным, – мрачно думала Эристо-Вет, – все мои попытки что-либо изменить».
Но ведь это не значило, что нужно повернуть назад?
И она шла вперед, стараясь не думать о том, что может опоздать. Стараясь не вспоминать про Дар-Теена, потому что мысли об убийце Эльваан рвали на части ее сердце.
Шла – почти без сна, стараясь держаться в тени гор и от всей души надеясь, что элеанские патрули не обратят на нее внимания так же, как не обратили его на жрицу Шейниры.
* * *
– …И куда это мы так спешим?Меч легко, с тихим шелестом порхнул в руки. Эристо-Вет обернулась на голос – и слезы обиды и разочарования едва не брызнули из глаз. Почему, во имя Покровителей?!! Ну почему ей так не везло – и патруль обратил внимание вовсе не на странную парочку, уничтожающую мохнатых монстров сотнями, а на одинокую ийлуру, без особых приключений бредущую на юг?
– Бросай меч, – беззлобно повторил тот же голос. Говорили на общем, но акцент за версту выдавал элеанов.
– А если нет, то что?
Ийлура развернулась и замерла в оборонительной позиции – так, как учили в Ордене.
– Не глупи, тебе все равно нас не одолеть, the'maell.
Эристо-Вет в сердцах плюнула себе под ноги. «The'maell», – ползущая по земле и не имеющая крыльев.
На нее с интересом глядели три рослых и, разумеется, вооруженных до зубов элеана. Патрульные походили друг на друга, словно братья, – а может быть, таковыми и являлись. Только у двоих глаза были аметистовые, а у третьего, который весьма прозрачно намекнул на ее, Эристо-Вет, неполноценность, с точки зрения крылатого народа, они казались парой угольков.
«Трое, – ийлура мрачно уставилась на черноглазого, – могла бы я от них отделаться?»
Мимоходом она подумала – а не прыгнуть ли через Границу, но тут же отбросила эту мысль. Во-первых, последние события наглядно демонстрировали то, что по-ту-сторонубольше нельзя было считать местом безопасным. Во-вторых, время там текло не так, как в Эртинойсе, и неизвестно, через сколько дней можно вернуться.
Чтобы выиграть немного времени – «Хотя для чего? С тремя хорошо обученными молодыми элеанами мне точно не управиться!» – ийлура напустила на себя вид оскорбленной добродетели.